Текст книги "Последняя экспедиция «Витязя»"
Автор книги: Евгений Крепс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Глава 6 ТИРРЕНСКОЕ МОРЕ. НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ЗАХОД В НЕАПОЛЬ
28 февраля. Тихое серое теплое утро. Идем Тирренским морем по направлению к Неаполю. Все готовятся к первому запланированному визиту в иностранный порт. Читаем книжки о Неаполе, путеводители, разглядываем планы и карты. Составляются маршруты экскурсий в Рим, Помпею, на Капри. Начальство озабочено установлением связи с научными учреждениями, предстоящими пресс-конференциями, на которых будет рассказано о «Витязе».
Тирренское море находится между Апеннинским полуостровом и островами Сардиния, Сицилия и Корсика. Оно сообщается со Средиземным морем мелководными проливами – Корсиканским на севере, проливом Бонифачо на западе, между Корсикой и Сардинией, Тунисским на юге и Мессинским на юго-востоке.
Полузамкнутое Тирренское море представляет собой тектоническую котловину глубиной в центре до 3700 м. Температура воды на поверхности летом 23–25°, зимой +13–14°. Соленость воды, как везде, повышенная. Поверхностные течения образуют круговорот против часовой стрелки, их скорость около 1 км в час. В море добывают сардину, тунца, меч-рыбу.
Проходя Тирренским морем, судно сделало несколько станций: одну на значительной глубине – 1340 м, другую хотели сделать на мелководье, порядка 80 м, но нашли лишь минимальную глубину 340 м. Работали все отряды. Биологи пользовались тралами. Уловы были ничтожными, животных очень мало. Вспоминаются богатейшие и разнообразные уловы в Тихом и Индийском океанах, даже в Карибском море. Тирренское море очень загрязнено, масса отбросов, все время попадаются то старые башмаки, то обрывки бумаги, доски, ящики и т. п. Главная причина – несколько больших портов: Неаполь, Салерно, Палермо и др.
1 марта. Раннее утро. В окно смотрит Везувий, двойная вершина его еще в дымке. Мы стоим на рейде Неаполя. С одной стороны борта вид на Везувий, с другой – виден большой серый город с отдельными высокими зданиями, по набережной пробегают автомашины. О заходе в Неаполь все мечтали, строили планы, как использовать стоянку. Но начальник экседиции сообщает, что, пока капитан порта не даст разрешение на заход, мы должны стоять на рейде.
Одним словом, стоим на рейде. Ждем лоцмана и властей с разрешением на заход в порт. Каждый продумывает, с чего начнет знакомство с Неаполем. Я давно мечтал побывать в этом городе, интересном для меня особенным образом жизни Южной Италии, таким непохожим на жизнь знакомых мне северных научных и промышленных центров Италии, как Милан или Турин. А в особенности я мечтал ознакомиться со старинной Неаполитанской зоологической станцией, посмотреть ее прославленный морской аквариум и, может быть, даже поработать на ней.
Неаполитанскую зоологическую станцию основал еще в 1872 г. немецкий зоолог Антон Дорн, который долго был ее директором. Его сменил сын, профессор Рейнхардт Дорн. После него директором станции был внук основателя – Пьетро Дорн. Много русских и советских ученых работало на этой станции. Здесь рождались классические труды И. И. Мечникова, А. О. Ковалевского и многих других.
Проходит половина дня. Неожиданно сообщают, что, поскольку разрешения на заход в Неаполь пока еще нет, «Витязь» должен выйти за пределы территориальных вод. Расстроились, конечно, но делать нечего. Снялись с якоря и ушли за 12 миль. По пути прошли мимо острова Капри. На море еще держалась дымка, но хорошо было видно поселение, белые дома, маяк. Этим и ограничивается наше знакомство с островом. А мы так надеялись съездить на Капри, посмотреть дом, где жили А. М. Горький с М. Ф. Андреевой, где не раз гостили И. А. Бунин и другие выдающиеся люди. Здесь бывал Владимир Ильич Ленин.
Погода стала хмуриться, поднялся ветер, похолодало. Поскольку разрешения на заход все еще нет, а терять бесполезно время жалко, решили отойти в Тирренское море и продолжать исследовательские работы. При грозовой погоде сделали несколько станций на глубине 1000 м и глубже. Уловы были небольшие, но интересные глубоководные рыбы достались и нам, биохимикам.
3 марта. Работаем на котловине в Тирренском море на глубине 3500 м. Повторно спускаем разные тралы – Сигсби, разноглубинный. Уловы есть, но не очень богатые. Среди выловленных рыб некоторые новые для нас глубоководные виды, у которых берем для изучения мозг, так что работы по извлечению мозга и консервации его нам хватает. Отряд специалистов по бентосу тоже доволен, так как получен материал, обогащающий наши представления о глубоководном бентосе Средиземного моря. Геологи, гидрологи также работают, и за работой смягчается досада от неаполитанской «неувязки». Находимся от Неаполя примерно в 80 милях. Вопрос о заходе в Неаполь по-прежнему неясен.
На одной из станций на глубине 3600 м во время траления трал Сигсби вдруг подскочил, резко уменьшилась глубина – по показаниям эхолота на 800 м. Подняли трал. Толстая железная рама оказалась погнутой, так силен был удар о подводную скалу. Пустили второй трал, который принес массу птероподиевого ила, т. е. ила, состоящего из раковинок птеропод (из низших моллюсков), но живых животных в нем почти не оказалось.
Еще сутки крейсировали по Тирренскому морю, выполняя разные плановые работы. Дошли до острова Капри, потом пошли на север параллельно побережью Италии, держа курс на порт Чивитта-Векия. Начальство полагало, что если разрешение на заход застанет нас там, то зайдем в Чивитта-Векию, сделаем нужные визиты, а итальянские ученые приедут к нам туда. Но никаких сообщений от итальянских властей не поступало. В то же время из Франции марсельский морской агент сообщил, что заход в Марсель разрешен. Начальник экспедиции собирает совет – руководителей отрядов, командование корабля, обсуждают ситуацию. Общее единогласное решение: махнуть рукой на негостеприимный Неаполь и идти в Марсель.
6 марта. Ясное, голубое небо, несильный западный ветер, спокойное море. Идем на запад. Вдали видны справа по курсу гористый остров Корсика, слева – мелкие островки, лежащие к востоку от Сардинии. Держим курс на пролив Бонифачо, что лежит между Корсикой и Сардинией. Длина пролива – около 14 км, ширина в самом узком месте – около 11 км. На островах справа и слева маяки, поселения, городки, белые, серые и красные черепичные крыши. Мы идем проливом ближе к Сардинии, чем к Корсике. Подошел какой-то сторожевой катер, светло-серый, обошел вокруг «Витязя», минут десять шел рядом с кораблем и ушел в сторону итальянских островов.
Остров Сардиния – второй по величине после Сицилии остров в Западном Средиземноморье. Внутренняя его часть занята плоскогорьем, заросшим лесами, кустарником. В лесах есть ценные породы деревьев, например пробковое дерево. Добыча пробки дает заработок части населения. В долинах выращивают злаки, жители держат крупный рогатый скот, коз, свиней. Из диких животных острова некоторые виды находятся под охраной и занесены в «Красную книгу», например горный баран муфлон, олень, цапля, фламинго, посещающие остров весной на пролете.
На Сардинии царит смешение языков и диалектов – результат сложной исторической судьбы этого острова. В разных местах говорят на разных наречиях – то это смесь каталонского и сардского, то генуэзское наречие, в некоторых местах основным языком является арабский или испанский.
…Утром 7 марта мы вышли в открытое море на запад от пролива Бонифачо, т. е. уже в Алжиро-Прованском бассейне. Этот бассейн лежит между островами Корсика и Сардиния с востока, берегами Испании с запада. Он ограничен с севера берегом Франции, а с юга Алжиром. В этом регионе на полигоне, названном Т. С. Рассом Балеарской котловиной, намечено провести несколько станций. Глубины здесь – около 3000 м.
К вечеру закончили работу и пошли на север курсом на Марсель. Наконец из Москвы приходит долгожданный ответ. Из отдела морских экспедиционных работ Академии наук сообщают, что с Неаполем вышла задержка, так как требовалось еще дополнительное разрешение итальянского военного министерства. Теперь разрешение получено и можно идти в Неаполь. Но возвращение к Неаполю заняло бы слишком много времени, и мы решили идти в Марсель.
Глава 7 МАРСЕЛЬ
Раннее утро. Прохладно, довольно резкий ветер при ясном небе. Впереди виден гористый берег и развертывается панорама огромного города и порта со множеством кораблей. На горе, над городом, возвышается собор Нотр Дам де ля Гард с большой золоченой фигурой богоматери, покровительницы моряков.
Прибыл на судно лоцман и повел нас в порт.
У меня с марсельскими учеными старые связи. Уже много лет я занимаюсь глубоководной физиологией, проблемой овладения человеком морских глубин. В этой области французы – одни из лидеров. В своей водолазной практике они широко применяют так называемые долговременные глубоководные спуски для практических целей – для добычи нефти и газа со дна моря. До 40 % нефти французы добывают бурением морского дна, используя акванавтов-глубоководников. Центром французской научно-исследовательской и практической разработки этой проблемы является организация «Комэкс», что расшифровывается как Компания морской экспертизы. В сущности «Комэкс» – это первоклассный научно-исследовательский институт (теперь это уже акционерное общество). Его руководитель и организатор Жан Делоз, а также главный физиолог Ксавье Фруктюс – мои старые друзья. Они бывали не раз в СССР и посещали наш институт Эволюционной физиологии и биохимии, и я бывал в «Комэксе» не раз. Увидеться со старыми друзьями мне очень хотелось, и я поэтому охотно принял предложение А. А. Аксенова о встрече со специалистами из «Комэкса».
Оставив машины на набережной (на машине переулочками не проедешь), старинными узкими улочками пешком поднялись в гору и подошли к маленькому ресторанчику. Здесь всего одна комната и обслуживает только одна женщина. После обсуждения меню на стол подали большой круг сыра, укрепленный на специальном станке, где он от электрической грелки плавится и режется специальным ножом, вделанным в станок. Затем подали кастрюльку с вареной картошкой в мундире, маринованный лук с корнишонами, очень острый и вкусный, и к ним хорошее белое вино. Угощение было скромным, но беседа интересной. Инженеры «Комэкса» рассказывали о достижениях в области глубоководных спусков, о практических достижениях в добыче нефти на Средиземном море, в районе Корсики, а также в Северном море. За интересным разговором время летело незаметно. Разошлись часов в 11 вечера.
На другой день на «Витязь» были приглашены гости из местных научных учреждений – с марсельской биологической станции «Андум», из университета, городского музея, «Комэкса». В кают-компании проходила пресс-конференция. В своем докладе начальник экспедиции А. А. Аксенов информировал собравшихся о задачах экспедиции, о наших научных связях с морскими исследователями Франции и других стран. Научный руководитель экспедиции профессор Т. С. Расе обстоятельно рассказал о научных открытиях, сделанных учеными на «Витязе» во время многочисленных плаваний в разных морях и океанах. Доклад вызвал большой интерес, и было задано много вопросов, на которые хорошо знающий свое дело докладчик давал обстоятельные ответы.
На следующий день местные газеты дали довольно подробную информацию о советском корабле, о состоявшейся на нем пресс-конференции. Через день откликнулись и центральные французские газеты.
После пресс-конференции гости осмотрели судно и корабельные лаборатории. А в полдень они были приглашены в кают-компанию обедать. Повар наш, конечно, постарался! За моим столиком сидели оба инженера из «Комэкса» и научный руководитель этого учреждения доктор Ксавье Фруктюс.
После обеда мы с Аксеновым и доктором Фруктюсом поехали в «Комэкс», на противоположный конец города. Путь наш лежал мимо Старого порта по длинной, очень живописной набережной Корниш, идущей вдоль берега моря, на восточную окраину города.
В «Комэксе» мы увидели много любопытного. Я не описываю специальную лабораторию, комплекс связанных друг с другом камер высокого давления и т. п. Все это мне приходилось уже описывать. С интересом посмотрели новый фильм, цветной, озвученный на русском языке и показывающий спуск пяти акванавтов в море на глубину 500 м. В специальном герметизированном колоколе их опускали на дно, где они по очереди выходили из колокола, работали на грунте (соединяли и монтировали трубы, производили автогенную сварку). После дня работы их поднимали в том же герметизированном колоколе на палубу, состыковывали с жилой барокамерой, где они продолжали находиться под тем же давлением. Назавтра они работали снова, и так, без декомпрессии, трудились несколько дней до завершения всего цикла работ. Декомпрессию производили только один раз перед окончательным выходом из барокамеры. Такой режим работы у нас называют бездекомпрессионным спуском или методом ДП (длительных погружений). Работники «Комэкса» нам рассказали, что этот фильм они показывали Л. И. Брежневу во время его визита во Францию и посещения «Комэкса».
Доктор Фруктюс пригласил нас к себе домой, где показал поднятые со дна Средиземного моря предметы – греческие и римские амфоры, обросшие водорослями и баланусами – морскими желудями (рачки из семейства усоногих раков), куски затонувших кораблей еще античных времен и т. п.
Пока мы с А. А. Аксеновым были в «Комэксе», биологи во главе с Н. Г. Виноградовой и Д. В. Наумовым посетили марсельский университет «Люмини», специально отделы океанографии и морской гидробиологии. Отдел океанографии состоит из двух лабораторий – биогенных элементов и первичной продукции. Отдел морской гидробиологии более обширный по тематике. В нем шесть лабораторий: лаборатория мейобентоса, изучающая мелкие придонные организмы размером от 0,05 до 0,45 мм (эти организмы – важное звено в пищевых цепях в море), возглавляется крупным ученым А. Дине, создателем этого направления в гидробиологии. Кроме того, есть лаборатории планктона, обмена веществ морских животных, биохимии, экологии морских организмов, изучения и регистрации движений морских животных.
Университетские лаборатории поддерживают тесную связь с находящейся в Марселе Андумской морской биологической станцией. Там же студенты и преподавательский персонал проводят свои экспериментальные работы. Наших сотрудников отдела бентоса особенно интересовала методика сбора и изучения мейобентоса, разработанная в лаборатории А. Дине. В Институте океанологии АН СССР исследования мейобентоса впервые начаты в 65-м рейсе «Витязя» Н. Г. Виноградовой.
Особенно привлекали наших биологов Океанографический центр и связанная с ним Андумская морская биологическая станция, одна из крупнейших во Франции. Она действительно очень интересна. Океанографический центр и станция возглавляются крупным зоологом и океанологом Ж. М. Пересом. К сожалению, во время нашей стоянки в Марселе профессор Перес был в отъезде, но его представляла его милейшая и ученая супруга. Андумская станция прекрасно оборудована, и на ней работает много способных молодых ученых. Работы ведутся во многих морях – у материковых берегов, у островов и в открытом море до глубины 5000 м. Персонал станции насчитывает 150 человек, из них около 100 научных сотрудников. В лабораториях имеется ряд новых специальных установок, в частности для химических анализов загрязнения морской воды, много специальных аквариумов для проведения экспериментальных работ. Станция располагает четырьмя небольшими судами для работ на шельфе.
Впечатляет богатая библиотека, которой «витязяне» передали книги, труды Института океанологии: оттиски, карты. На станции работает много исследовательских групп: экофизиологии морских пелагических беспозвоночных; продуктивности пелагиали в районах поднятий и дивергенций; загрязнения и охраны морской среды; фауны твердых субстратов; фауны коралловых рифов; продукции бентоса; микробиологии и протофитов – биохимического взаимоотношения между бактериями и одноклеточными водорослями; обмена веществ в слое бентоса; физиологии и разведения рыб.
Неутомимые Д. В. Наумов, К. Н. Несис и О. Н. Зезина нашли время посетить и Марсельский музей естественной истории (отделы зоологии, палеонтологии, минералогии), а также аквариум морской и пресноводной фауны. В музее превосходные коллекции ископаемых морских животных, включая многих представителей плеченогих, головоногих моллюсков, рыб и др. Было бы полезно в музеях СССР организовать такие собранные воедино коллекции.
11 марта. Сегодня воскресенье. Решено с Т. С. Рассом и Л. Ф. Помазанской, моими верными спутниками во всех походах, пойти в город и посетить собор Нотр Дам де ла Гард, а проходя мимо Старого порта, посмотреть рыбный базар. Нас базар интересует с научной точки зрения. Уловы рыбы нашими тралами и другими снастями были очень невелики, и многих представителей средиземноморской ихтиофауны мы не добыли. Может быть, на базаре мы добудем головы от рыб, только что привезенных с моря, и сможем взять мозг для анализа. Действительно, базар был бедным, но рыбаки и торговки (жены рыбаков) заверили, что завтра товара будет больше. Мы решили, что собора Богоматери, покровительницы моряков, на сегодня будет достаточно для нас. Поднялись в гору, к собору, стоящему на высоком холме за стенами старинной крепости. Наверху очень сильный ветер, но вид прекрасный. Открытая Марсельская бухта, островок Сен-Жан, на котором старинная крепость, а несколько дальше – остров Иф, где высится замок Иф – знаменитая тюрьма, куда заключали противников господствовавших режимов. Ее стены повидали людей самых различных убеждений. Там сидели и враги Людовика XIV и Наполеона, и приверженцы Наполеона, бонапартисты, после восстановления королевской власти, и деятели Парижской коммуны.
В соборе шло богослужение – месса. Зашли внутрь. Все стены увешаны моделями кораблей, приношениями моряков своей покровительнице марсельской богоматери. Поднялись на самый верх крепости, где ветер еще сильнее. Там, у ног золоченой богоматери, открывается грандиозный вид. Постояли, держа береты, чтобы не улетели. Стали спускаться вниз по одной из многочисленных лестниц, высеченной в скале. Лестница приводит на набережную Старого порта. Здесь, на набережной, много недорогих ресторанчиков. Почувствовав голод, мы вошли в один из них, чтобы отведать марсельской, провансальской еды. А что может быть типичнее, характернее знаменитой марсельской буйабесс. Это сложное рыбное блюдо из вареной рыбы разных сортов, моллюсков (устриц или мидий), раков или крабов, густо сдобренное всяческими пряностями. Настоящая буйабесс – это произведение искусства. Я уже пробовал это блюдо, мне оно нравится, но надо же просветить и товарищей, в первый раз попавших в Марсель.
«Если ты хочешь иметь солнце в своей тарелке, то сделай буйабесс», – говорится в стихотворении одного местного поэта. И в нем же дается детальный рецепт приготовления настоящего марсельского буйабесса. Что касается пряностей, приправ, то в стихе указываются все необходимые ингредиенты – перец, лук, чеснок, тмин, укроп, петрушка, лавр, цедра, шафран, сообщается последовательность введения в кипящий суп, точнее, в уху рыб, моллюсков и т. п. Это горячее, наперченное, душистое, обильное рыбное блюдо съесть невозможно, не запивая достаточным количеством сухого прованского вина.
Познакомившись с гастрономией Прованса, мы походили по центральной улице Марселя, знаменитой Каннебьер с ее магазинами, кино, ресторанами, кафе. Полная движения, шума, поражающая многоязычным говором, эта улица не похожа на парижские, кажущиеся чинными после шумного, пестрого Марселя. Усталые, дотащились до остановки автобуса, уехали в порт, добрались до своего дальнего причала, до родного, уютного «Витязя», до своих коек.
Особенно запомнился следующий день. Рано утром наша тройка отправилась снова в Старый порт, на рыбный базар. В центре Старого порта причалены рыболовецкие суда, небольшие моторно-парусные «посудины», по-нашему, северному, их можно бы назвать ботиками, но, конечно, суда эти по своему облику, обводам, оснастке – южные, средиземноморские, совсем отличные от наших северных, скандинавского типа, ботов. Возле причалов на прилавках разложена свежая рыба сегодняшнего улова, живая или почти живая, что для нас очень важно. Вот тут настоящий Прованс, Средиземноморье – и в облике, и в речи, и в живости этих рыбаков и рыбачек!
Т. С. Расе называет нам каждую рыбу по-русски и по-латыни. Тут и камбала, и сардина, мерлана, тригла, спарида, огромные угри конгеры, рыба-волк и многие другие. Рыба не дешевая, хотя цены на разные сорта очень разные. Тут же толпятся покупатели – домохозяйки, повара, а нередко и почтенные джентльмены-французы, а также алжирцы, корсиканцы, темнокожие африканцы. Надо сказать, что недалеко от этого маленького рынка в Старом порту расположен большой крытый рыбный рынок, где рыбы гораздо больше, но она привезена еще с вечера и уже не такая свежая.
К моему удивлению и удовольствию, рыбаки отлично понимают мой французский язык и я понимаю их, когда они разговаривают со мной, но ни слова не понимаю, когда они переговариваются между собой на своем, совершенно не похожем на французский прованском языке. Моя задача – купить головы, покупать целую рыбу нам ни к чему. Обращаюсь к веселому нестарому рыбаку, у которого на лотке разложены разные рыбы, разобранные по сортам. Спрашиваю о цене одной из крупных рыб и прошу отрезать мне только голову, за которую я заплачу по весу. Казалось бы, выгодно и ему, и тем хозяйкам, которые будут покупать «чистую» рыбу, без головы. Рыбак весело расхохотался и заявил: кто же купит рыбу без головы, скажут, что тут что-то подозрительное. Я обращаюсь к обступившим нас хозяйкам, говорю, что я, мол, покупаю голову, а вы свидетели, что голова отрезана при вас, можете купить остальную рыбу, вам же выгодно взять рыбу без головы, не платить за менее ценную голову. Хозяйки в сомнении качают головами. То, что я иностранец, вероятно, усиливает недоверие.
Меня выручает стоящий рядом высокий белозубый африканец. Он все сразу понял и велит отрезать голову, которую по весу покупаю я, а он покупает по весу всю тушу без головы и, довольный, уходит. После негра и некоторые хозяйки, расхрабрившись, повторяют явно выгодную им торговую операцию.
Подхожу к другому ларьку, где лежат иные сорта рыб; опять завязывается веселый разговор, на этот раз с торговкой. Опять уговоры, сомнения продавцов и покупателей. Вдруг какой-то хорошо одетый господин, купив мерлана, просит отрезать у рыбы голову и протягивает ее мне, отказываясь от денег за нее. Затем какая-то дама, купив полкилограмма сардин, передает мне весь пакет. Торговка предлагает мне более дешевую рыбу. Весь диалог между мной и продавцами окружающие поняли так, что я бедный человек и не могу себе позволить купить рыбу, так мне делают подарки. Тут я объясняю, что я не бедный человек, но мне вся рыба не нужна, нужны только головы. Раздаются вопросы, а зачем. Я объясняю, что для науки, что я ученый, исследователь. «Вы с русского судна?» – сразу смекнула рыбачка. Слух о советском научно-исследовательском судне, стоящем в порту, уже распространился среди рыбаков. Все сомнения исчезли, все стало понятно. Ученые вообще странные люди, а русские, наверно, особенно. Но тайна рассеялась. А традиционное для французов хорошее отношение к русским, особенно теперь, после войны, когда они знают, что это русские помогли разбить проклятых бошей и освободить Францию, сразу изменило положение дел. Хозяйки наперебой, покупая рыбу, просят торговку отрезать головы для меня. Скоро моя сумка наполнилась головами разных видов рыб. Их было гораздо больше, чем было добыто нашими тралами.
Чтобы сохранить мозг в свежем виде, мы, довольные, взяли такси и поспешили на судно. До вечера хватило у меня и Лидии Фоминичны работы по извлечению, взвешиванию и консервации мозга, а Т. С. Рассу и А. П. Андриашеву пришлось немало потрудиться, определяя по головам видовую принадлежность рыб.
Опыт «базарной» ихтиологии оказался настолько удачным, что мы повторили его в других портах захода – Барселоне, Лиссабоне, Сеуте, правда с переменным успехом. Но об этом в свое время.
Марсельский залив вдается в северный берег обширного Лионского залива между мысом Круазет (с востока) и мысом Курот (с северо-запада). На восточном берегу залива расположен город Марсель, а около него крупнейший на Средиземном море порт Франции. Портовые сооружения тянутся вдоль подножия холмов почти на 5 миль. Марсельский порт включает аванпорты Ла-Жольетт и Северный и шесть бассейнов. Кроме того, сохранились Старая гавань, Старый порт. Бассейны порта сообщаются между собой проходами и защищены с моря волноломом. Между бассейнами протянулись широкие молы, оборудованные причалами. Общая длина причальной линии – 21 км.
Марсельский порт хорошо оборудован для любых операций; он может обеспечить суда всеми видами топлива, водой, продовольствием, ремонтом. Старый порт служит для мелких судов, рыболовецких баркасов, яхт, прогулочных катеров. Под входом в Старую гавань теперь прорыт подводный, ведущий в порт автодорожный тоннель, над которым глубина 7 м.
Марсель – второй по численности населения (2 млн. жителей) город Франции. В нем много промышленных предприятий – судоремонтных, авиационных, машиностроительных, нефтеперегонный и химический заводы, старинный мыловаренный завод, изготовляющий знаменитое марсельское мыло.
Марсель, как и весь Прованс, очень отличается от остальной Франции, и прежде всего от Парижа. Чтобы передать особенность Прованса ярко, образно, т. е. художественно, надо обладать талантом Альфонса Доде и быть уроженцем Прованса. Чтение «Тартарена из Тараскона» даст лучшее представление об этом крае и его людях, чем скучные строки случайного путешественника. Я был в Марселе три раза, и, хотя эти визиты были короткими, знакомство с марсель-цами придало мне смелость при необычных коммерческих операциях на базаре в Старой гавани.
Марсель – самый древний из французских городов. Его прародительница Массалия была основана греческими мореходами и купцами из Малой Азии около 600 г. до н. э. Предприимчивые жители Массалии создавали торговые пункты вдоль побережья – на запад, к Испании, и на восток, до района Монако, основали города Арль, Ниццу, Ним, Антибы, а также проникали в глубь страны.
В X–XI вв. здесь развивались судостроение и торговля. В XIII в. богатая Массалия, теперь уже Марсель, откупила свою независимость и образовала самостоятельную республику.
Графы Прованские долго признавали ее независимость, но в 1245–1250 гг. граф Карл Анжу заставил признать свое господство над Марселем. При прованском короле Рене Марсель стал расцветать. В это время, в XV в., была основана знаменитая фабрика хозяйственного марсельского мыла, работающая до сих пор. Только в 1481 г. Марсель и весь Прованс вошли в состав Французского королевства.
Марсель восторженно приветствовал французскую революцию. Около 500 марсельских волонтеров, маршируя на Париж, избрали своей походной песней военную песнь Рейнской армии с музыкой Руже де Лилля, сочиненной в Страсбурге. Эта песня стала национальным гимном революционной Франции – «Марсельезой». Во время революции народ Марселя пытался восстать против правления Конвента, но был жестоко подавлен силой оружия комиссарами Конвента (Баррес и Фрерон). После 9-го термидора в городе установился жестокий белый террор – истребление пленных якобинцев в форте Сен-Жан. В связи с объявлением Наполеоном континентальной блокады Англии торговля Марселя сильно упала.
В период второй мировой войны немцы оккупировали Марсель, который был одним из центров Сопротивления. Оккупанты взорвали весь район мелких узких улиц около Старого порта и все портовые сооружения. После войны Марсель стал быстро восстанавливаться и расти.
Еще сутки мы постояли в Марселе. Принимали гостей, рассказывали о работах «Витязя», показывали корабль.
На 18 часов 12 марта назначен отход. Около нас в порту стоят огромные танкеры: один под флагом Либерии, другой под флагом Панамы, третий греческий. Либерия, Панама – это все «липа». Суда американские, но судовладельцам выгодно регистрировать корабли как принадлежащие этим республикам, так как там за это надо платить ничтожную сумму.
В 18 часов начали сниматься, отдали швартовы. Два буксира с темнокожими матросами оттаскивают «Витязя» от причала и тащат к выходу из порта. Выходим в море, в Лионский залив.
В 20 часов радист принимает предупреждение об ухудшении погоды. Дует мистраль – береговой ветер с северо-запада, резкий при ясном небе. Заходящее солнце освещает золотую статую богоматери. Замигал красный огонек маяка у входа в Старый порт, другой маяк – на островке среди моря. В полумраке сливается с морем остров Иф, на котором высится замок Иф. Уходим на юго-запад по Лионскому заливу. Ночью должна быть станция на Балеарском полигоне, в районе Балеарских островов Мальорка и Менорка.
