Текст книги "Белая змея"

Автор книги: Евгений М.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

4

«Может до сих пор мне все кажется? Может я все еще сижу в баре?». Ангел осмотрел квартиру. На столе все еще лежали три таблетки. Телевизор был выключен. Он посмотрел на тумбочку. Там стояли ее сапоги. На крючке висело пальто. Значит она здесь. «Но где же она?»

Он зашел в туалет и тот был начисто выдран. Ангел еще никогда не видел его таким блестящим. Решил сразу же справить нужду. Подумывал: где она еще может быть? Посмотрел под стояком, но никого и ничего там не было. «Ну да, вряд ли бы она уменьшилась во время отпуска, на юге воздух не настолько горячий».

Пересмотрел еще раз гостиную. Посмотрел под столом, под диваном, под тумбочкой телевизора. Нигде ее не было. Лег на пол и стал разглядывать потолок. «Может ее обувь и пальто были в прихожей уже до этого, просто я не замечал их все эти недели? Но ведь Влад видел, как она заходила в квартиру… Хм? Влад? Или Владимир? Ай, не важно…»

И тут чутье нотисера снова сработало на ура: он заметил, что потолок также чист, как и туалет пару минут назад. Никакие пятна не уродовали как потолок, так и на стены. Все бутылки пива аккуратно сложены по пакетам. Тут или поработал призрак домохозяйки, или все же его жена где-то здесь. Нельзя было больше отрицать этого, как бы Ангел этого не хотел.

Оставались еще несколько неосмотренных мест. Ангел пошел на кухню. Там было темно. Попытался осветить комнату, но загорелся лишь тусклый свет одной из лампочек в дальнем углу. Везде все сверкало, по полу можно было устраивать фигурное катание. Посмотрел на холодильник. «Будто бы вчера купил. Очень красивый». Заглянул в него: ничего не было. «Надо будет в магазин зайти и отдать ту бумагу».

Тот лист, который дал Ангелу бармен, все это время смятым лежал в кармане. Ангел решил достать бумагу. На ней все еще ничего не было написано. Может там какие-нибудь невидимые чернила? От этой мысли он захотел поесть, но есть было нечего.

«Решено: схожу в магазин! Куплю еды… Какой-нибудь картошки и колбасы, сварю все это дело, откинусь на диване, включу телевизор и буду смотреть свой любимый сериал. Укутаюсь в плед. И забуду про этот ужасный день и наконец отдохну». Осмотрелся вокруг и от чистой дверцы шкафчика вспомнил про жену. Оставалось только одно место, где она могла прятаться.

Ангел подошел к спальне: дверь была закрыта. Это как-никак точно подтверждало, что она сейчас в этой квартире: он последние недели оставлял дверь и окна в спальне открытыми. «Может она спит?» Несколько минут простоял около двери, прижимая ухо вплотную к дереву и пытаясь услышать хоть что-нибудь. Ему показалось, что он услышал ее громкое дыхание, но потом понял, что это дело рук его лёгких и от этого Ангел стал еще сильнее дышать. «Все, я не могу, надо тихонько зайти и там будет, пусть что будет»

Приоткрыл дверь, но сквозняк , из-за открытого окна в спальне, вышиб дверь со всей силой и та врезалась об стену. Ангел даже не успел спохватиться и спасти дверь от удара. Стук был очень громкий, возможно даже соседи это услышали. Он посмотрел на дверь, а потом его взгляд подплыл к кровати у окна. Там сидела… она.

Ангел видел только ее спину. Жена смотрела в сторону открытого окна. Уже было темно, и лунный свет был направлен прямо на нее, подчеркивая ее красивую и худую фигуру, и создавая невероятной красоты контраст белого и черного, в котором она была полностью утоплена.

Громкий хлопок двери никак не повлиял на нее, она продолжала спокойно сидеть и наблюдать за чем-то. Ангел подумал, что она созерцала луну, ей вроде всегда нравилась это светило. «Или может ей нравилось солнце? Или обычное и пустое небо ей нравилось? А я ей нравлюсь?»

Создавшиеся молчание казалось громче недавнего удара. Оно давило на Ангела, хотя возможно это было последствие чрезмерного употребления алкоголя на протяжении нескольких недель.

Воздух с каждой секундой становился тяжелее, при этом окно было раскрыто нараспашку. Возможно было душно именно из-за молчания, которое никто в тот момент не собирался прервать.

Стоять он больше не мог. «Нужно… взять на себя инициативу. Почему же мне так плохо? Я же ничего не сделал. Но при этом слева под грудью происходит какое-то сумасшествие!»

– Слушай… – сказал он, едва слышно для себя.

– Да, ангел мой? – сказала она едва слышно для Ангела.

– Как отпуск? Я очень… очень скучал по тебе…

– Отпуск как отпуск, там было хорошо, – она вздохнула. Так и не повернулась лицом к Ангелу.

– Произошло что-нибудь интересное? – он сказал уже громче и смелее, немного подходя к жене.

– Нет. Я просто отдыхала. И думала приеду и встречу своего мужа в аэропорту…

– А, извини. Сегодня день тяжелый был…

– Но его не было. Поехала домой. Вижу бардак. Везде грязь, пятна, бутылки.

– Я очень, очень сильно по тебе скучал, не находил себе места.

– Можешь больше не подходить? – сказала она и тот остановился, находясь в метре от кровати. – Я и отсюда слышу твой перегар.

– Да. Слушай… ты не представляешь, как мне стыдно… Ну что, мне на колени встать, чтобы ты простила меня?!

– Нет, все равно для тебя это будет отмазкой, как всегда. Ты сделаешь это для себя, а не для меня.

– Ты… Что ты такое говоришь? Что случилось? Ты хоть понимаешь, насколько мне плохо? Насколько странный день у меня был?

– Не уже ли?

– Да, я не могу больше так. Я с тобой не спал уже несколько недель, я как будто весь поменялся.

– А хочешь ли ты сейчас со мной переспать? – она провела пальцем по одеялу и повернула голову налево, так что виднелись очертания ее профиля. Из-за лунного света Ангел все еще не мог увидеть её лица.

– Да, очень. Я хочу забыть про этот день. Это просто кошмар какой-то. Все будто с ума посходили…

– Неужели, бедненький ты, – она вздохнула и отвернулась обратно к окну. – А я все убрала…

– Я заметил…

– Но я не хотела. Я хотела дождаться и заставить именно тебя это сделать. Ведь это же не я насвинячила.

– Ну хочешь я буду убираться до конца своих дней, только, пожалуйста, я уже не могу, ты не представляешь, как я долго ждал… – Ангел медленно сделал шаг, из-за чего заскрипел пол.

– Стой там, где стоишь, – она сказала слегка повышенным голосом. – И я не закончила. Я хотела наказать тебя, чтобы ты больше не мусорил. Если честно, я не очень-то и хочу переспать с тобой… А ведь я тоже полагала весь отпуск, что соскучилась по тебе. Но потом…

– Что потом? – перебил ее Ангел.

– Я. Не. Закончила! – ее голос эхом разошелся по всей квартире. Ангелу показалось, что на кухне что-то разбилось. Она тяжело дышала, затем постепенно ритм ее дыхания успокоился. – Я осмотрелась по квартире, думала, что может найду что-нибудь интересное, ожидая тебя. – Ангел хотел было вставить вопрос, но тут же одумался. – И я посмотрела туда и увидела это. Теперь можешь подойти сюда. И взять это… Но потом сразу же вернись на место!

Она вытянула правую руку верх. Из руки торчал какой-то маленький прямоугольник. Ангел маленькими шагами подошел к ней и взял эту вещь. Жена жестом показала отойти назад. Тот развернулся и стал ощупывать предмет. Он был тонкий, скользкий и очень маленький. «Может расплющенная змейка» – подумал Ангел и отошел чуть дальше, чтобы тусклый свет от гостиной освещал этот предмет. И он увидел то, чего боялся больше всего. Это была фотография с тем ребёнком.

5

Ангел стоял и руки его дрожали. Он ничего не понимал в тот момент. Сразу накинулись мысли: как она нашла это? почему она злится на это? будет ли скидка на картошку в том магазине если отдаст посылку? что вообще происходит? Посмотрел на жену. Затем опять на фотографию. Нет, на фотографию он не хотел больше смотреть и засунул ее себе в карман.

– Слушай, ведь…

– Я испугалась. Я не находила себе места. Забыла про наказание тебе. Убиралась. Убиралась везде. Пыталась успокоиться. Искала что-то. Надеялась, что не найду больше ничего…

Снова раздирающее молчание. Ангел прокашлялся, посмотрел на потолок, будто снова хотел получить божий знак. Но потолок был слишком чистым. Встал на колени и опустил голову. «Да, фотография ужасна, но я-то в чем виноват? Это же моя работа, такое можно было ожидать. И даже нужно! Почему я себя вообще чувствую виновным в чем-то? Я же все правильно сделал!»

– Послушай, это же моя работа…

– Убивать детей?!

– Нет! Ты же должна знать какие убийства я расследую. Люди… те женщины… они ужасны. Я помогаю обществу. Ты думаешь мне приятно? А ведь дело я раскрыл за день. За день!

– А ты думаешь мне приятно?! Я приезжаю, отдохнувшая, думаю меня ожидает любимый муж. А он ушел в запой и разглядывает фотографии мертвых младенцев! Одна из которых лежит прямо у всех на виду. Ты представляешь какого мне?! А под ними лежали какие-то три таблетки…

– Это для экспериментов…

– Над чем?! Какие еще эксперименты?!

– Слушай, просто успокойся, давай забудем об этом и…

– Хватит этого! Ты просто хочешь переспать со мной! Если бы я тебе не была безразлична – ты бы спрятала эту фотографию, эти таблетки… Наркотики ведь? Под ними! Ты бы хоть убрался… Ты вообще думал обо мне?!

– Да, каждый раз перед сном…

– В постели?! – она тяжело дышала и ударила по одеялу. Ангел понимал, что если он что-то не то сделает – его семья станет бракованной.

– Послушай меня…

– Слушай, слушай, слушай! – сказала она, кривляясь. – Может ты меня послушаешь?! А ведь та фотография и те таблетки – это не единственное, что я нашла. Если бы только это было – я бы все поняла. Возможно. Но затем я открыла тумбочку, под телевизором…

– О нет…

– О да! О ДА! – она встала с кровати. – Я увидела… твой секретный сундучок? Может ты думаешь его закопать и затем нарисовать какую-нибудь карту с жирным крестом, ведь это наверняка твоё сокровище!

– Пожалуйста…

– Этот сундук, – она причмокивала, пытаясь изображать дегустацию вина, – явно изготовлен на заказ, сделан из чистого золота. Также он полирован ведущими мастерами Европы. И тобой, в том числе. Внутри мы видим кожу багрового цвета. Приятная на ощупь. Она покрывает внутренние края этого сундучка.

– Дорогая…

– Да, он наверняка очень дорогой. Возможно все наши сбережения пошли на него? Видно, что с ним ты относишься бережнее, чем со мной. Или с квартирой. Видимо ты только о себе и об этом сундучке заботишься.

– Прошу тебя…

– Но это – лишь форма! Более интересно само содержание. И что же мы видим. Аккуратно сложенные, пронумерованные, почти как новые… фотографии… мертвых младенцев, – на последние слова женщине еле хватило сил.

– Я могу объяснить…

– Это невозможно. Это конец. Чтобы ты не сказал… как ты думаешь это выглядит со стороны? Это твоё хобби? Рассматривать мертвых младенцев? Ты настолько сильно скучал по мне, да?

– Нет, ты неправильно поняла…

– Может мне наклеить фотографию себе на лицо, чтобы ты лицезрел ее, когда бы трахал меня!

– Что ты несешь, пожалуйста… – только рука, стоявшая на полу, как крыло поддержки, останавливала Ангела от падения. Он думал, что если упадет – не сможет подняться.

– И ты говоришь твой день был сложным? Посмотри тогда на мой. Какого это узнать, что твой супруг занят коллекционированием, но не марок, крышек, покемонов, машин и чего-нибудь нормального. Нет! Он коллекционирует фотографии МЕРТВЫХ ДЕТЕЙ! МЛАДЕНЦЕВ!

– Пожалуйста, послушай меня…

– А с нашим ребенком что собрался делать? Тоже хочешь добавить его в коллекцию?

– Нет, ты не поняла, с Владимиром все хорошо…

– Владимиром? Вроде вчера его звали Владом! Или ты перепутал его с Владимиром из тех фотографий…

– Пожалуйста, – Ангел задыхался. Все перед ним стало темнеть, появлялись вплотную сложенные друг к другу разноцветные точки. – Послушай…

– Я подумала, что ты ненавидишь меня. Ты специально хотел, чтобы я нашла все это, не так ли? Поэтому не встретил меня. Поэтому тебя не было дома. Ты хотел поиграться со мной…

– Почему…

– Мне это надоело, я больше не могу…

Ангел думал, что ему конец. Сердце билось как никогда прежде, дышать было нечем. Перед ним сидела безразличная к нему жена, которая не хотела его слушать. Почему она так делает? Вспомнил про ту женщину в тюрьме. Вспомнил вообще всех женщин у себя в жизни. Видимо мозг пытается опять вспомнить что-нибудь полезное, чтобы Ангел совсем не провалился под землю. Но эти мысли приносили с собой лишь нарастающую злость.

Он представлял, что лежит где-то в темноте. Зашедшие негативные эмоции принесли с собой надежду. Он поднял одно колено. Этого было недостаточно. Нужно было еще что-то. Тот чистый лист.... «Я должен принести его. Я обещал. Мне нужно поесть. Я обежал желудку. Он то ни в чем не виноват, я это знаю точно!» Встал обеими ногами на колени.

И вот перед ним стоял его сосед. Влад. Или Владимир. Неважно. Важно, что это его сосед. Он послушает его. Он поймет Ангела. Ему можно доверяться. Он славный парень.

Вот она, та надежда, за которую он цеплялся: сосед, держащий в одной руке пиво, в другой – бутылку вина. «Да, я бы выпил, мне надо выпить! Я хочу еще жить!»

Ангел встал. У окна, спиной к нему, стояла его жена. Она придерживала свою дрожащую руку. Видно, что пыталась сама не ёжиться от сквозняка.

«Жалко ли мне ее? После всего этого? Мне жалко только сына. Мне нужно успокоиться. Мне нужно перестать действовать на эмоциях. Ну же, не говори, что ты хочешь сказать. Не говори… Это же просто. Твой мозг управляет телом, не так ли? Вними своему разуму. Просто не говори. Остановись. Остановись… Пожалуйста…»

– Ты заебала меня.

Женщина вздрогнула и стала медленно поворачиваться к Ангелу. Но тот уже ушел, хлопнув входной дверью. Он подошел к стоящему на своем посту соседу и набрал воздуха. Он очень хотел, чтобы тот согласился. Но может ли сосед отказаться с его … особенностями.

– Пошли выпьем, – сказал Ангел и крепко схватился за руку соседа. Вместе они пошли в бар, но другой. Не нравился ему тот бармен.

Щ Щ Щ

Е Е

Л

Ч Ч

О –О

К–К

6

– Что мы все ещё тут делаем? Как мы тут оказались? – сказал Ангел, разглядывая абстрактные картины висевшие на стенах. Он подумал: «Рисовать одни лишь квадраты, треугольники и круги – это как минимум странно». – Кто выбирал это место?

– Я… наблюдаю, – сказал сосед, пытаясь не смотреть по сторонам и уставившись прямо в пол. Он не привык к таким местам: шумно, повсюду смешки, крики, споры. На главной сцене молодая девушка (девятнадцати лет?) танцевала на длинном шесте, который сверху обвивала тонка железная змея.

– Все, хватит наблюдать. Скажи, как именно сюда попали. Только, стой, стой! Давай спокойно, не нужно… приседать.

– Я… видел только вас. Не видел вокруг. И теперь не хочу, – тот покраснел и продолжал разглядывать свои ноги.

– Да оглянись! Как же тут прекрасно, просторно. Никто не будет кричать!

– Я слышал крики.

– Когда?

– Тогда.

– Тогда? – Ангел взглянул на танцовщицу. – А, ты про мою жену. Не беспокойся, они все такие. Кричат, плачут, ноют, давят на жалость. Всю жизни они поливали перцем мои мозги.

– Что это означает?

– Да кто его знает. Но мне это надоело. Надо было именно сюда выбраться сразу после тюрьмы.

– Тюрьмы?!

– Ага, но не бойся… Я тебе все расскажу. С тобой… с тобой я могу открыться во всю. Спасибо тебе, что согласился пойти со мной, – сосед посмотрел на свою руку, которая до сих пор болела от хватки Ангела.

Прошло несколько минут. Ангел все это время думал, с чего именно начать свой рассказ. «Может рассказать о тюрьме? (рано) Или может просто про ту женщину? (какую именно) Хотя думаю лучше начать… (вот именно)»

– Давай я тебе расскажу что-то. Про мою жизнь. Ты должен повзрослеть.

– Моя мама говорит, что я взрослый.

– Физически может быть. Но не внутренне. Понимаешь?

– Нет.

– А должен. И вот тебе мой первый урок: все женщины – зло. Все. Без исключения. Вот, например, моя учительница в школе.

Я был хорошим послушным мальчиком, делал все домашние задания, учился лучше всех. И что ты думаешь? Ты думаешь она замечала это? Нет! Нет! Она наоборот пыталась избавиться от меня. Постоянно кричала за мой малейший проступок.

Как-то раз я с горяча ударил ногой по спине девочке. Даже небольшой след остался. Но ты должен понять, что я тогда был маленький и глупый. Я тогда не понимал, что проще всего просто извиниться и забить на это. Но нет же. Она, учительница, давила на меня. Говорила: ты понимаешь, что это плохо? Ты не должен просто так бить других. Я спросил: а что тут такого? Она же просто девочка, она наверняка ничего не почувствовала…

И та как заорала! «Да она плакала весь урок, только потом призналась во всем!». Я сказал: «Так она еще и стукач? Значит не зря ударил! И ударю еще.» И она врезала мне пощечину, до сих пор помню это. Было очень горячо. Я заплакал. Закричал. Тогда-то я понял, что женщины – это зло. Я хотел пожаловаться на нее. Рассказать все матери. Придумать историю, вроде она меня постоянно избивает. Но я забил.

И не простил их. До сих пор. И они еще хотят, чтобы я извинялся за это? Передо мной надо просить прощения. Я всю школу проходил с ненавистью к той учительнице и той однокласснице. Они то радовались, общались с другими людьми. А я что? А мне только оставалось продолжать хорошо учиться. И тогда я… еще раз понял, что женщины – это зло. Но их нельзя бить, иначе проблем наберешься по самые гланды. Так выпьем же за первый урок!

– Я никогда не пил… алкоголь, в смысле, – едва слышно сказал Владимир.

– Надо учиться, сделай хоть глоток, для старика.

– Но вы не старый.

– Это образное выражение.

– Как понять?

– Тебе – никак, – Ангел засмеялся, но его улыбка тут же растворилась, – извини. Можешь не пить. Все-таки урок не такой важный

– Не буду. Вопрос можно?

– Задал же.

– Я не понимаю…

– Эх, задавай, только один…

– А что случилось с ними?

– С кем?

– Девочкой и учительницей.

– Не знаю про учительницу, она на моем последнем году переехала в другую страну, говорят с каким-то богачом. Ну разве не зло, я ее возненавидел после этого еще больше… – Ангел посмотрел на свой полупустой стакан водки.

– А вы точно ненавидели ее?

– Что?

– Вы же ничего не сделали ей.

– Нет.

– И не сказали.

– Не-а.

– И вам не понравилось, что она переехала.

– Не понравилось.

– Может… вы её… любили?

«А я не задумывался об этом. Или не хотел. А ведь если подумать, то та пощечина тогда была единственным физическим контактом с женщиной. Мать я почти не видел. Или не хотел. Девушки меня обходили стороной.

Все мои мысли в ту пору были заняты учительницей. Поэтому и подумал, что она предела меня, когда уехала от нас. Может Влад и прав, может он тоже нотисер! Он даже может быть лучше меня! Я не могу позволить этого. Я должен поставить его на место»

– Не, это твои бредни, ты же всего лишь наблюдатель, даже не нотисер.

– Кто?

– Видишь, ты никто. Точнее просто наблюдатель.

– Я не наблюдаю.

– Это сейчас!

Владимир положил руки на стол и стал смотреть в глаза Ангелу. Тому стало неловко, эффект пошел немного не так, как он планировал. Неужели сосед решил показать свою доминирующую сторону?

– А девочка? – сказал сосед.

– А… а… что девочка?

– Что с ней стало?

– А, что же с ней стало… Она погибла.

Теперь уже широкие глаза Владимира смотрели на Ангела. Тот повернулся, чтобы посмотреть на танец новой девушки, в восточных лохмотьях. «Даже я могу такие сшить. Этим никого не удивишь.» Он повернулся обратно и посмотрел на застывший ужас в глазах Влада.

– Не, ты не так понял. Это было образно сказано. То есть… Она просто стала другим чело… Другой женщиной. Возможно из-за меня. Но это мы оставим на второй урок, – Ангел допил стакан водки и заказал еще.

III

1

Пуговицы жмут. Штаны жмут. Ботинки жмут. Надо было что-то посвободнее купить. Может не стоило вообще приходить? А как же якобы радостные воспоминания? Как же дух юности незрелой? Но я уже чувствую себя старым. Мне всего семнадцать. Может это всё костюм? Очень тесно. Надо перестать обращать на него внимание. Надо открыть глаза.

Ярко. Очень. Как будто специально именно на меня прожектора направили. Я не хочу выступать. Сейчас не мой номер. Мне не о чем говорить. Я не знаю никаких стихов. Уберите свет…

Свет убрали. Стало темнее, но я все равно всё видел. И слышал. Играла тяжелая музыка, которую я плохо переношу. Разные радиохэды, нирваны и прочее. Я не хочу тут быть. Мне тут тяжело находится.

А теперь темно. Очень. Иногда появлялась синева на стенах, но сразу же сменялась темью. За тот небольшой миг просвета я мог наблюдать за другими выпускниками. Такие же, как я, нарядные. Красивые костюмы. Красивые платья. А у меня красивый костюм? Костюм у меня точно есть. И я не хочу его испачкать. Пить я ничего не буду. Не хочу даже начинать. Видел я, что пойло сделало с моими близкими… С моей матерью…

Посмотрел на стол. Вкуснотища! Хотел бы все попробовать. Надо начать с бутерброда, он довольно маленький и станет неплохим началом трапезы. Или может попробовать креветки? Я их ни разу не ел. Может это даже не креветки. Стоит попробовать? Возможно они отравленные, ведь их никто ещё не брал. Точно, не буду есть их тогда. Буду управлять собой как никогда. Надо показать свою силу воли!

…

…я съел все креветки. Они были вкусные! Даже если отравленные – я хотя бы замечательно провел время! Осталось только подумать, как провести оставшийся час. Может пойти домой? Не, там сейчас мать с новым хахалем. Не хочу застукать их на диване, как в прошлом месяце. Или полгода назад. Или три года назад. Или пять лет назад. Или десять… Что же, я начинаю учиться на своих ошибках. Жалко только, что под конец школы.

Осмотрелся. Цвета все так же переливались с синего на черный. Музыка вроде стала громче. Играло что-то русское, возможно Гражданская оборона. Или Кино. Я не различал их. Мои уши плохо работали после той пощечины…

Именно той. Я не в обиде. Она уехала. Больше я её не увижу… Не увижу её прекрасный деловой костюм и строгие очки. И больше не услышу… Не услышу её тонкий сладкий голосок, придающий контраст строгим химическим теориям. Больше не смогу сказать изв…

– Эй, что встал с набитым ртом! – ко мне подошел полноватый парень. Я знал его. Только с ним и общался. Мы часто экспериментировали с химией. Нет, не пытались сделать наркотики, я не хотел бы облысеть, отрастить бородку и пуститься во все тяжкие. Просто игрались с формулами. Химичили, в общем.

– Я..хъел..хвевеики,– сказал я.

– Эх ты, прожуй сначала! – толстяк засмеялся.

– Вот. Так лучше?

– Гораздо. Кстати, как тебе тут?

– Я хочу уйти. Но идти некуда.

– Хочешь, пошли ко мне? У меня телевизор посмотрим.

– Здорово, у тебя есть телевизор…

– Так пошли посмотрим! Мне тут тоже не нравится…

– Я… – надо сказать, что я хочу пойти с ним,– я не знаю почему, но я хочу еще побыть тут.

– Но ты же хотел уйти! Или хочешь насладиться моментом, ммм?

– Не знаю. Что-то держит меня… тут.

– Может это враги?

– Может. Так я должен быть начеку и спасти всю школу!

– Ха-ха, как скажешь! Но момент потрясающий. Мы наконец-то закончили это дерьмо… Точнее школу, ха-ха!

– Да, жизнь только начинается.

– Угу. Что собираешься делать?

– Хочу попробовать бутерброды.

– Да нет, по жизни? Будешь поступать?

– Не знаю, не определился. Надо туда, где будет общежитие. Не могу больше дома жить… – после этих слов я взял в руки бутерброд и разорвал его на куски. На два куска. Он был как резиновый!

– Тише, тише, а то подумают, что ты уже того… – толстяк постучал по своей шее.

– Извини, мне тяжело иногда контролировать себя…

– Иногда, говоришь… Ладно, я пошел домой. Если хочешь – заваливай ко мне!

Я посмотрел ему вслед. То вижу. То не вижу. То вижу. То не вижу. Мерцание света мешало смотреть. Вот вижу его. Не вижу. Не вижу. Не вижу. Не вижу… Вижу?! Не, не вижу… Или все-таки… Нет, он точно ушел.

И как бы я хотел вернуться и пойти за ним. Просто весело провести время, пересматривая какой-нибудь фильм со Сталлоне. Рэмбо там. Или может быть Шварценеггера. Хотел очень сильно посмотреть Терминатора.

Но я, к сожалению, остался смотреть на разорванный бутерброд.