Текст книги "Замполит"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Может быть, но меня это не беспокоит.

– И тогда я взвесила все варианты, что может связывать тебя и меня в последних событиях.

– И нашла след?

– Да. После того как ты разбился, сюда приходил Сопин, твой друг тоже. Он все успокаивал Колю, они выпили и тут разговор пошел о том, как вытащить деньги из банка самим, как достать номер счета и ключ...

Я чуть не выронил чайник.

– Ну и...

– Разве ты не помнишь, ключ ты отдал мне. Вечером, перед тем как уехать в отпуск в Ростов, к жене, – подчеркнула она слово "жена",– приехал ко мне. Ругал Клавку, Ленку и попросил сохранить ключ. Говорил, что вдруг потеряешь его, тогда голову оторвут, а у меня сохранить надежней. Ты же меня все равно, не смотря ни на что любил, Полторанин и доверял мне.

– Пьяный сильно был?

Теперь только не сорваться.

– Да уж... Естественно под хмельком. Но как всегда здоров..., особенно в постели.

– Так что они о ключе говорили?

– Коля-то? Он сказал, что наверняка ты прячешь ключ в сейфе на судне и поэтому нет смысла его взламывать...

– А он знал, что ключ у тебя?

– Может быть и знал... Похоже не знал... Мне кажется, у меня шкатулка с ключом пропала. Я переискала все, но ее нигде нет. Она пропал перед уходом Коли к Клавке.

Спокойней. Может она опять блефует.

– Найдешь наверно. Хотя он мне сейчас вот так нужен.

– Я еще поищу, вдруг сунула куда-нибудь в другое место. Я все к чему, раз мой бывший муж искал ключ, чтобы ограбить банк, значит он всем нужен и тебе, и им... этим, кто за мной следит.

До чего же умненькая, стервочка. Как все здорово устроила, притворилась что запугана слежкой, перелопатила все прошедшие события, фактики и свела их к истине.

– Не знаю.

– А тебя спрашивал кто-нибудь о ключе? – задала мне вопрос Наталья.

– Требовали его найти.

– Кто?

– Полковник КГБ.

Ее от меня отшатывает, похоже она догадывалась об этом, но такого прямого ответа не ожидала.

– И что ты им сказал?

– Что не помню где он.

– Ты, значит не рассказал обо мне?

– Нет.

– Мне что-то холодно, дай мне чай.

Наталья сидит, закутанная в пуховой платок, сжавшись в комочек на диване. Я ее напоил чаем, но ее по-прежнему колотит.

– Мне холодно, подойди сюда.

Я подсаживаюсь к ней и крепко прижимаю к себе. Тело Натальи действительно дрожит. Мы долго сидим, она потихоньку согревается и приходит в себя.

– Пошли спать.

Глаза ее молят, что бы я сказал– да.

– Да.

Наталья будит меня утром.

– Я почти всю ночь не спала. Ты не Полторанин. Слышишь?

– Слышу.

– Ты мощнее, ласковее. У тебя другая кожа, волосы, бугры мышц, запахи и вообще все другое. Ты подделка под него и одновременно никогда им не будешь. Кто ты?

Вот чертовка, как они все-таки чувствительны. Что Лена, что Наталья, стоит им ближе прикоснуться к сокровенному и обман становиться разгаданным.

– Я Пол...

– Врешь. Я была сегодня ночью на седьмом небе, с Иваном так не получалось. Тело другое, другие ласки. Неужели Ленка не догадалась, что ты, не ты?

Догадалась и молчит. Ленка получила, то о чем мечтает женщина всю жизнь: крепкую семью и немного бабьего счастья.

– Что ты хочешь от меня?

– Я? Ничего.

– Тогда поставим точку на этом вопросе. Я для всех Полторанин.

– Ладно. Мне надо на работу. Вставай.

Наталья быстро успокаивается. Я одеваюсь и подхожу к окну. Наталья самая сложная задачка в твоей жизни Полторанин.

Мебель завезли и расставили по комнатам. Теперь можно и вызывать Ленку с Катей. Звонит телефон. Я беру трубку.

– Ваня, это я, Наташа. Ваня, прости меня. Я очень плохо вела себя.

– Ты о чем?

– Я о последнем нашем разговоре. Моя подруга в регистратуре достала твою карту. Я все прочла. Там жуткие вещи. Ты действительно сшит из кусочков.

– Значит ты еще и шпионишь за мной.

– Нет, Ваня, я тебе не поверила. Хотя и сейчас меня гложет червь сомнения, но ты явно не тот, что прежде. Я представила твои мучения, те несколько операций, боже, что ты вытерпел. Давай забудем наши ссоры.

– Давай. Я хочу тебе сообщить новость. Вызываю Ленку с дочкой сюда.

На том конце слышно дыхание и потом тихий голос.

– Правильно делаешь, Ваня.

Телефон тут же запел занудные сигналы.

Прошло две недели. Приехала Лена и Катя и жизнь забила ключом в нашей квартире. Обо мне как бы забыли все: и комитетчики, и друзья, и враги.

Прибыло наше судно и я стал собираться в плаванье. Федор

Матвеевич попросил зайти в свою каюту.

– Иван, хочу с тобой поговорить вот о чем. Ты знаешь, мы плывем в Брест. Сейчас мы пойдем под погрузку селитры. До чего же я не люблю эту гадость...

– Чего так тревожишься, кэп?

– Мы обязательно пойдем на обратном пути через Амстердам.

– Ну и что?

– Я поэтому и нервничаю, Иван. У меня такое предчувствие, что что-то произойдет. Я никогда не ошибаюсь в этом.

Мы молчим, но я знаю, он хочет откровения.

– Что тебя волнует я или плавание?

– Ты. Что вы там задумали?

Федор не сказал КГБ, он смешал меня с ними.

– Думаю все будет в порядке. Я тебе теперь, буду предсказывать погоду каждый день и постараюсь не ошибаться.

Он обижен моим недоверием.

– Прошу, проследи с четвертым, чтобы все правильно уложили груз и закрепили там. Осмотрите все мешки и что бы не одного порванного.

– Хорошо, кэп.

Я звоню к Наталье. – Алле... Это я, Иван, ты меня слышишь? – Ваня... Здравствуй, Наташа. Ты не можешь встретиться со мной? Трубка молчит и потом выдыхает.

– Где?

– Недалеко от твоего дома в кафе "Матрешка".

– Хорошо, я выхожу.

Она так же аккуратно и элегантно одета, ее светлые волосы сложены в прическу. Наталья подставляет мне щеку для поцелуя.

– Здравствуй, Ванечка.

Мы садимся за столик и она подперев рукой подбородок, спрашивает.

– Что стряслось?

– После завтра мы уходим в море.

– Я знаю.

– А у меня на сердце не спокойно...

– Из-за меня?

– И из-за тебя тоже. Больше всего меня тревожит Лена и дочка.

– Здесь у тебя, по-моему, все в порядке.

– Я боюсь другого, моего бурного прошлого.

– А... Вон оно как? Боишься, что твои бывшие любовницы и твои бурные похождения, в твое отсутствие, не выплеснулись как из помойного ведра на них.

– Боюсь.

– Чего же ты тогда вызвал ее из Ростова? Жила бы там и все было в порядке.

– У меня дочь, она ни в чем не виновата, ей нужна семья, отец. В конце концов, там Лена, неплохая женщина, поверившая в новую, лучшую жизнь.

– Я ведь тоже верю и надеюсь на лучшую жизнь.

– У тебя все впереди.

– Ах ты, ...

Наталья вспыхивает, выбрасывает руки на скатерть, но потом гаснет и уже спокойным твердым голосом спрашивает.

– Что тебе надо?

– Твоей помощи.

– Это я уже догадалась. Что именно?

– Поддержать Лену. Не дать этим стервам оплевать ее.

– Хорошо, Ваня. Все что в моих силах, я сделаю. На что ради тебя идиота не пойдешь, но у меня есть одно условие...

– Что еще?

– Пойдем ко мне сейчас...

К судну пришли родственники моряков. Команда прощается с ними. Ленка сует мне спортивную сумку.

– Ванечка, возьми ее, там провизия и некоторые теплые вещи.

– Папа, – обращается Катя, – а кораблики тонут?

– Эти нет, – я киваю на свое судно.

– А Витька говорил, что если в нем сделать дырку, он утонет.

– Витька, это твой друг?

– Нет, мы не дружим, у него пуговицы нет на лямке.

– Раз он такой неряха, значит он не прав.

Ленка стоит рядом и улыбается. Гудит гудок. Все вокруг меняется. Начинаются вскрики, все стали торопиться. Ленка тоже обнимает меня и мы долго целуемся. Потом я поднимаю Катю и толкнув ее пальцем в носик спрашиваю.

– Что тебе привезти?

– Карлсона.

– Договорились.

Все, пора в путь. Я поднимаюсь на судно и с палубы машу семье рукой и вдруг замечаю рядом с ними Наталью. Она тоже приветливо машет ладонью.

Я сижу в своей каюте и разбираю спортивную сумку, здесь и пирог, и книги, свитер и теплые носки, А это что? В углу коробочка. Я открываю ее и замираю... Небольшой ключ, с испещренной насадочкой на конце. Кто же мне его подсунул? Лена, Наталья? Машинально вытаскиваю связку ключей от квартиры и насаживаю ключ на кольцо. Кто?

Мне выдали из управления кипу бумаг, где для замполитов судов составлены графики проведения политбесед и тем, инструкции и руководства работы с личным составом судов. Сегодня по этому идиотскому графику политзанятие. Тема: "Развитое коммунистическое общество". Матросы сидят в столовой и я несу чушь, о том как хорошо будет нашим детям жить при коммунизме. Люди привыкли к этой ерунде и занимаются своим делом: кто читает, кто пишет, в углу двое режутся в карты, еще несколько спят и только буфетчица Галя смотрит на меня, разинув рот.

– У кого какие вопросы, – заканчиваю я лекцию.

Галя поднимает руку.

– А скажите, вот... как.... то есть, вы выпали из окна? Мне сказали..., редко выживают... с такой высоты.

Все оживаю, даже спящие проснулись и с интересом смотрят на меня.

– Это просто счастливый случай, я упал с шестого этажа гостиницы на газон.

– Говорят врачи сшили вас из кусочков, – спросил моряк у окна.

– Так и было.

– А страшно падать с большой высоты и знать, что ты разобьешься? спросил кто-то.

– Страшно, но мне повезло, я не помню, как сумел совершить этот трагический шаг.

– Вы здорово поддали? – спросил тот же голос

– Да я выпил многовато в тот день.

– Извините, товарищ замполит, но вы много пережили, это не сказалось на... вашей психике, что ли. Вы почувствовали, что стали другим?

– Шесть месяцев проведенные в больнице, конечно заставляют понять по другому многие человеческие ценности. Изменилось отношение к друзьям, товарищам по работе и вообще к людям.

– Как же вас допустили к работе? Да еще в дальнее плавание? Неужели наши врачи научились так хорошо штопать людей?

– Наверно я был настойчив.

В моей каюте два сейфа, один для денег, другой для бесчисленных документов. Я пытаюсь разобраться в этом ворохе бумаг и личных вещей. За верхней дверцей железного шкафа вещи предшественника, в нижней – мои. Здесь бинокль, фонарь, старые, исписанные календари, книги, блокноты с конспектами и бумаги, стопка бумаг. Я все скинул на пол разбираю по стопочкам. Вот доносы команды судна на своих друзей и товарищей, которым Полторанин почему-то не дал им ход. Особенно активен матрос Кукушкин, который обливал грязью "деда" четыре раза, а это донос от четвертого помощника на Кэпа. Вот корявый почерк буфетчицы Гали на подозрительную возню с долларами матроса Трифонова и еще... и еще. Другая стопка– письма, здесь вскрытые конверты некоторых членов команды, почему то не переданные им, полученные записки и открытки от многих поклонниц, самим Полтораниным. Выходит мой предшественник копался в чужой переписке. Наконец третья стопка – это протоколы проведения занятий, отчеты о проводимых работах и копии корреспонденции отсылаемой в первый отдел и в политуправление. Я ищу следы или намеки об амстердамском банке. Увы все глухо. Зачем, интересно, Полторанин хранил старые календари? На них тоже пометки и надписи. Ничего примечательного.

Мы прибыли в Гамбург. Здесь начались первые мои неприятности.

Матрос в потертой полу изношенной робе, уныло стоял передо

мной.

– Так расскажите, Трифонов, как все произошло.

– Мы, под руководством старпома группой сошли на берег. Честно вам говорю, не хотел я никуда удирать или отставать. Вошли мы почти в центр города, а там, за стеклянными витринами бабы, и все полуголые. Меня бес попутал, засмотрелся я на витрины и... отстал от ребят. А потом стал бегать, искать их.

– Ну, и...?

– Не нашел, конечно. Подумал, чего уже терять, куплю каких-нибудь шмоток сам и спокойно приду на корабль. Прошел в первый попавшийся переулке к лавчонке, смотрю товар вроде сносный, да и цены подходящие. Сами посудите черный блестящий костюм и всего за три доллара. Купил я его, хозяин лавчонке подобострастно раскланивается, красиво так упаковал, слезу пустил, мерзавец. Сервис прямо, еще тот... А на два оставшихся доллара решил выпить... пива. Уже у порта заскочил в кабачок, там смотрю болгары пиво хлещут, Знакомые оказались, они с "Варны", ну и после второй кружки...

– Точно помнишь, после второй?

– После второй, век мне света не видать, точно, после второй, я им похвастал, что костюм дешевый в городе купил. Покажи, говорят. Показал, тут такое началось, болгары от хохота чуть не упали, а потом и весь кабачок вповалку лег. Костюм-то оказывается для покойников, одноразовый из какой-то бумажной ткани. Ну, я и обозлился. Влепил одному болгарину в ухо и пошло...

– Так, значит, влепил и пошло... Так что же мне с тобой делать?

– Виноват я, товарищ замполит. Бес попутал, точно.

Я смотрю на него и размышляю. Хозяин кабачка выставил счет на 124 доллара, в полиции сказали, что пострадало двое, один болгарин и один переодетый офицер, министерства безопасности. Он то уж как под кулаком Трифонова оказался, не пойму, обычно они сидят как мышки по углам и все подслушивают. За болгар обидно, друзья ведь. Придется просить капитана, что бы нанес визит вежливости, попросил извинения. Теперь с деньгами. Что с Трифонова взять, придется трясти валютную кассу.

– Иди, Трифонов, ты ввел в расход наши деньги и мой тебе приговор: до Союза, будешь сидеть на судне и ни на одной стоянке на берег не выйдешь.

– Слушаюсь, – уныло отвечает он и выходит из каюты.

Капитан выслушал меня и кивнул головой.

– Нехорошо получилось. Прибудем на родину, спишу Трифонова. Одни неприятности только с ним. А к болгарам придется идти. У меня бутылочка армянского еще осталась, возьму для примирения. А что с этим офицером, который тоже пострадал?

– Сам не пойму. Как он под кулак Трифонова попал? В полиции деликатно намекнули, что нас могут задержать, если министерство безопасности потребует расследования дела.

– Вот черт, нам-то с нашим грузом и еще задерживаться. Вот что, Иван Васильевич, сходи в эту таверну, порасспроси барменов, пьяниц, ну тех, кто там все время ошивается. Что произошло? Если не Трифонов его задел, наше счастье. А что сам, виновник, рассказывает, узнал?

– Не помнит он ничего. Выпил много, до того места, когда все над ним потешались, еще сохранилось в памяти, а остальное... Может и действительно не он.

– Так сходите, выясните все. Все равно, если ничего не произойдет, мы отправимся завтра.

– Хорошо, Федор Матвеевич.

Бармен встретил меня, как старого знакомого, хотя я видел его первый раз. Он кивнул головой в знак приветствия и сразу же спросил.

– Налить виски или пива?

– Пива.

Черный напиток защипал горло.

– Вчера была драка, русского матроса с болгарами, ты был здесь в это время?

– Нет. Был мой сменщик, мы работаем через сутки. А вы с "Онеги"?

– Да.

– Хотите узнать, как все произошло?

– Хочу.

– Тогда вон за тем столиком сидит Томас, старый шкипер, поставьте ему рюмочку и может все узнаете.

– Хорошо. Давайте для него рюмку.

Я поплелся к столику, за которым сидел грязный и морщинистый старик.

– Можно я сюда сяду? – спросил я.

– Ты кто?

– Русский с "Онеги".

– А... Дрянное судно. Но все равно садись. Тебе что-нибудь от меня надо, русский?

– Мне нужно кое-что узнать.

– Слышишь, я плохо говорю, горло совсем сухое...

– Я понял, вот рюмка, смажь, пожалуйста свое драгоценное горло.

Старик поспешно опрокинул рюмку в рот и замер с высоко поднятой головой.

– Слава богу, прошла. Так я слушаю, что ты хочешь?

– Вчера была драка, – старик кивает головой, – мой матрос сцепился с болгарами. – Старик опять кивает. – Так вот, в полиции мне сказали, что матрос разбил головы двум людям, которые в тяжелом состоянии отправлены в госпиталь.

– Врут. Твой моряк стоящий парень. Его не могли одолеть пять здоровых мужчин, он дрался как лев и если бы не полиция, то уложил бы их всех.

– Он нанес опасные травмы нападавшим?

– Нет, там один только свалился и то, в начале драки, а когда приехала скорая помощь, то увезли двоих. Еще один посетитель, что обычно сидит сзади меня, получил от кого-то из окружающих удар бутылкой по голове.

– А вы не видели, кто это сделал?

– Что вы, передо мной было великолепное зрелище драки, а что там сзади я уже видеть не мог.

– Откуда же вы узнали, что тому голову разбили бутылкой?

– Полицейский сказал, когда его осматривал.

Только я вышел из таверны, ко мне подошел какой-то оборванец и на английском спросил.

– Эй. Ты не с "Онеги"?

– С "Онеги".

– Ты не можешь вызвать такого здорового матроса, он вчера здесь был, подрался еще.

– А... А зачем он тебе?

– Должок ему надо отдать.

– Это какой должок?

– А вот это я тебе не скажу. Так можешь вызвать или нет?

– Могу. Пошли к судну.

Мы подходим к трапу и я через вахтенного матроса прошу вызвать Трифонова. Через пять минут он спускается.

– Товарищ замполит...

– К тебе пришли.

Он с недоумением смотрит на оборванца, а тот с улыбкой на лице вытаскивает пакет и передает его матросу.

– Это тебе за работу вчера, – говорит оборванец по прежнему по-английски.

Трифонов языки плохо знает.

– Чего он говорит, – тревожно спрашивает меня он.

Я перевожу.

– Он говорит, что этот пакет тебе за работу вчера.

– За какую работу?

Он наливается краской и становиться как вареный рак.

– За вчерашнюю драку наверно..., – предполагаю я.

Трифонов берет пакет и молча поднимается по трапу.

– Эй. – орет ему в спину оборванец. – Шеф благодарит тебя очень.

Я тоже подливаю огонь в масло и в спину Трофимову кричу.

– Он говорит тебе огромное спасибо за драку.

Дежурный матрос у трапа ухмыляется.

Трофимов пришел ко мне в каюту через пять минут.

– Вот, – от бросил мне на стол пакет.

Из надорванной части пакета торчали доллары.

– Что это?

– Мне передали деньги.

– Ну что же, садись и начинай рассказывать все по новой.

Он садится напротив и опустив глаза, со вздохом начинает.

– В общем попросили они...

– Кто они?

– Черт его знает, два таких симпатичных мужика поймали перед таверной и на чистом русском спрашивают: "Парень, хочешь заработать 500 долларов?" Кто их не хочет заработать? Я говорю: "Хочу." "Там в таверне у зеркала сидит переодетый офицер полиции. Так вот, нужно отвлечь его внимание." "Как это?" "Затейте драку с кем-нибудь и все." Тут я полюбопытствовал: "А зачем это нужно делать?" "Товарец кой-какой из-за стойки надо на улицу вынести, а он весь на виду." "Черт с вами, – говорю, – за такие деньги подерусь, только вроде аванса, дайте два доллара на выпивку." Они дали. Ну а дальше вы уже все знаете.

– А при чем здесь костюмы для покойников?

– Это не мои костюмы, это болгары купили вполне приличные костюмы, а мне надо их было как-то зацепить. Слышал я от кого-то эту байку, про покойницкие шмотки, вам и... преподнес. А на самом деле, я и... обвинил болгар, что те купили барахло, а там за оскорбление двинул кого-то из них.

– А если бы тебе предложили за деньги шлепнуть кого-нибудь?

– Нет. Ни за что в жизни.

Я беру пачку денег и начинаю отсчитывать с них 124 доллара, уплаченные за разгром таверны.

– Мне таверна предъявила счет за разгром ее имущества, эти деньги я забираю в кассу, а остальное бери себе и... уходи от сюда.

Он забирает деньги и уходит.

В каюту стучит вахтенный.

– Товарищ замполит, там машина стоит у трапа, какой-то гражданский просит позвать вас.

– Хорошо, иду.

У трапа черный лимузин. Хорошо одетый гражданский в шляпе приветливо кивает головой.

– Товарищ Полторанин?

– Да, я.

– Я из министерства внутренних дел. Вот мои документы.

Он протягивает мне темно синие корочки. Я ни хрена не понимаю в немецких буквах, но сделав умное лицо, говорю.

– Что же вам нужно от меня?

– Не могли бы вы проехаться с нами. Не беспокойтесь, через пол часа мы вернемся.

– Поехали.

В машине сидит седой немец с вытянутым лицом. Я размещаюсь напротив него. Тот кто меня приглашал, садиться рядом. Машина трогается.

– Здравствуйте, товарищ Полторанин, – с большим акцентом говорит седой.

– Здравствуйте.

– Вы так изменились, что мы долго не могли поверить вы это или нет.

Я молчу. Седой подождав немного продолжает.

– Пришлось по нашим каналам проверить в чем дело и я выражаю вам сочувствие.

– Не стоит. Я не пока не умер и меня все в порядке.

– Это хорошо. Мы с вами встретились опять, что бы продолжить разговор.

Вот те на. И здесь Полторанин отличился. Не хватало, что бы он продал свою родину.

– Давайте продолжим.

– В прошлый раз мы хотели, что бы вы связали нас с тем человеком в Амстердаме, который меняет вам валюту. Вы просили отсрочки, так как вам надо было спросить разрешения у своего хозяина. Так как, вопрос продвинулся?

– Да. Хозяин согласен.

Чего теряю, ведь с Рыжим я должен порвать.

– Замечательно. Тогда в Амстердам мы подошлем нашего связного и вы введете его в курс дела.

Что же я им так буду за хорошие глазки дела делать. Ну нет.

– А что мне за это будет?

У седого брови поползли вверх.

– А вы однако... Впрочем мы же договорились, что дело об изнасиловании гражданки ГДР Герды Швагель мы прикроем.

Как мне хочется немилосердно пройтись матом по покойному и по некоторым лицам в комитете. И здесь бабы, а ведь Хохряков мне ничего об этом не говорил. Видно не все им известно.

– Но это вы же мне это подстроили, – наобум отпихиваюсь я.

Седой криво улыбается.

– Документы есть, свидетели. Некуда не денетесь.

– Не пугайте. Время-то прошло уж больно много.

– А мы числа изменим. Не ершитесь, Полторанин, если надо компромат всегда найдем. За вами числиться и тянется очень много всяких прегрешений. Давайте лучше о деле. К вам подойдет в Амстердаме человек и протянет вот этот буклет.

Сидящий на против меня человек достает рекламку отеля "Бристоль" и показывает мне.

– Он спросит: "Как пройти к отелю Бристоль?" Вы должны ответить: "Не знаю, я иностранец."

– Надеюсь после Амстердама мы расстанемся с вами навсегда.

– Я тоже надеюсь. Вот мы и приехали.

Выглядываю в окно и вижу, что мы опять у трапа моего судна.

– Если капитан спросит, зачем приезжала машина, скажите что в полиции вы улаживали дела с дракой в таверне. Действительно ваш матрос поколотил только одного человека, за травму нанесенную нашему офицеру, он ответственности не несет. До свидания, товарищ Полторанин.

Меня вежливо провожает молодой парень. С кем я говорил? Наверно это люди "Штази".

Наше судно без задержек вышло из Гамбурга и мы поплыли к Англии. Жизнь стала однообразна и скучна. Я стараюсь напомнить команде, что замполит не зря ест хлеб и провожу скучные занятия и семинары. В свободное время продолжаю исследовать бумаги Полторанина. Добрался до старых календарей. Почти на каждой странице пометки: сделать то-то, встретиться с тем-то, кому сколько отдал денег, заметки о членах команды. Ничего интересного и все же я скрупулезно, страничку за страничкой изучаю календарь. Вот надпись: "Отдать в стирку рубаху" и она на некоторых листах, вот другие "Занятия в...", "Поговорить с кэпом о..." и так далее. Скучища.

Сегодня семинар. Коммунисты корабля прорабатывают очередное постановление партии. Буфетчица Галя, тоже член партии, теперь с гордостью выступает перед нами, перелистывая страницы блокнота.

– ... Экономика должна быть экономной, это один их основных тезисов новой программы... Я закончила.

– Кто еще хочет добавить или исправить докладчика? – спрашиваю я.

Молчание. Все присутствующие с деланным интересом смотрят на меня и молчат.

– Ну раз говорить никто не хочет, семинар считаю закрытым. Все свободны, а вас Галя прошу остаться.

Все уходят, а Галя садится напротив меня и невинно спрашивает.

– Плохо докладывала?

– Неважно. Сухой, скучный доклад на одних цитатах.

– Ну а где еще брать материал, библиотеки такой на судне нет.

– Я ведь тебя оставил для другого. Вот это помнишь?

Достаю из стола ее донос на Трифонова. Она вспыхивает до корней волос.

– Ой, как хорошо, Иван Васильевич, что вы не дали ход этой бумаги. Я все мучалась, мучалась, а вдруг с Трифоновым что-нибудь произойдет.

– А ты что, не знала чем это должно кончиться?

– Я хотела как лучше. Я же коммунист и должна не проходить мимо всяких безобразий. Ведь он дурак, опять последний раз в Гамбурге вляпался.

– Ну это наша с капитаном забота, что с ним делать, а вот это зачем?

– Можно я порву эту бумагу.

Я протягиваю ей лист и Галя с остервенением рвет донос на мелкие кусочки.

– Я вижу, что наша судовая команда стирает белье каждый себе, а нельзя ли организовать общественную стирку? Из судовых денег купить стиральную машину и ...

– Конечно можно. Но если сейчас вам надо постирать, давайте я помогу.

– Спасибо, Галя.

– Так я пошла.

– Иди.

Теперь я смотрю в календарь и стараюсь понять смысл записи: "Отдать в стирку рубаху." Кому? Первая запись 5 Января, вторая– 11 Февраля... А что если цифры сложить. Получилось 5118483254. Десять знаков. Это тот счет, который мне нужен или нет?

Англия полна дождей и туманов. Я сказал капитану, что отправляюсь в книжный магазин и получив добро, поехал в Лондон.

В магазине все ломится от книг, я хожу по проходам и восхищаюсь их разнообразием и количеством. Мне нужна политическая литература.

– Где у вас книги о марксизме, – спрашиваю я продавца.

– Вон там.

Прохожу мимо полок с космической литературой и невольно останавливаюсь. Десятки до боли знакомых мне книг выглядывают своими корешками. Вот Шкловский, Белоцерковец и вдруг... прошлый я. Золотые тисненые буквы Сумароков М.С. Рядом теснятся книги неизвестных мне других авторов. Я останавливаюсь и с жадностью набрасываюсь на них. Все знакомо и незнакомо, просто давно не держал настоящей литературы, да еще на английском языке. Вместо марксистских книг я набрал техническую литературу по космосу и, заплатив за большую стопку 25 долларов, попер все обратно на судно.

Переход от Англии до Бреста сидел в своей каюте и читал запоем все, что купил. Запустил политзанятия, семинары и меня перед Брестом вызвал к себе капитан.

– Иван, что происходит, не заболел ли ты?

– Нет, Федор Матвеевич, все в порядке.

– Ты пытаешься вспомнить, то что забыл?

– Пытаюсь.

– Дело другое, а то команда стала удивляться, не свихнулся ли наш замполит. Тут старпом приходил, говорит заходил к тебе, а вся каюта иностранными книгами закидана, исписанными листками и ты как чокнутый, все отвечал невпопад, а потом сославшись на занятость, выпер его.

– Нечего задавать глупые вопросы.

– Ну а политбеседы, занятия. За весь прогон ни чего.

– Это поправимо. Вот кончу искать, что забыл и все наверстаю.

– Хорошо, Ваня. В город с ребятами пойдешь?

– Нет. Попрошу старпома или "деда" свести команду.

– Ну ладно, Ваня, давай, вспоминай...

Я вызвал к себе Галю.

– В город идешь?

– Да.

– Ты не можешь мне купить одну вещь?

Галя замялась, потом шопотом спросила.

– Бутылку. Выпить, что ли?

– Да нет. Мне нужно купить для дочки детскую игрушку.

Галя пристально глядит мне в глаза.

– Вы так здорово изменились, Иван Васильевич. Совсем другой. Вся команда считает, что от прошлого замполита ни чего не осталось.

– Не уж то так говорят? Хуже стал?

– Лучше, на много лучше, человечнее. Я куплю вам игрушку.

– Она просила Карлсона.

– Будет вам Карлсон.

– Тогда возьми 50 долларов, последний мой запас.

Она кивает головой и забрав деньги, уходит.

Вот и Брест. Мы под разгрузкой. Часть команды вышла на берег, а я сижу как проклятый и мысли бешено рвутся из головы. Сумароков давит и уничтожает Полторанина. Я утащил у штурмана логарифмическую линейку и принялся за теоретические расчеты нового полета космической станции до Фобоса. Во первых, нужно обоснование. К черту Маркса с Лениным, к черту все съезды партии и их постановления, через пять лет этот полет можно осуществить, он в это время будет к нам ближе. Фобос одна из загадок солнечной системы. Где-то грохочет железо, визжат портовые краны, матюгаются грузчики, а у меня творческий запой.

Прошло три часа. В каюту кто-то постучал. Я набрасываю на стол лист ватмана и подхожу к двери. За ней стоит Галя и несколько матросов. Они все улыбаются.

– Иван Васильевич, мы купили что вы просили. Кукушкин, давай.

Длинный матрос из-за спины вытаскивает огромного Карлсона, величиной с 50 килограммовый мешок сахара.

– Вот.

– Спасибо, ребята. Галя, ну что же ты так.

– Мы решили, что это вам подарок от всей команды.

– Ай..., яй..., яй. Нехорошо. Дня рождения у меня нет, праздника вы придумать не могли. Подкупить замполита хотите, – шутливо говорю я. – Ладно, я шучу, ребята, большое спасибо.

Карлсона торжественно вносят в каюту и сажают на стул, что напротив стола. Один из матросов нечаянно сталкивает ватман и заваленный книгами и исписанными листами стол открыл свое творческое безобразие перед всеми присутствующими.

– Ой, что это?

Все с изумлением смотрят на меня.

– Извините, ребята, вы наверно знаете, что у каждого человека может проявиться свой бзик. Вот и на меня напало. Я никак не могу оторваться от этих книг.

Галя поднимает со стола ближнюю к ней книжку.

– Брайтон. Теоретические основы, межпланетных полетов, – бойко переводит она с английского. – Ну вы даете, Иван Васильевич.

Я смущенно развожу руками. Все поражены.

– Вот так.

– Ну пошли, чего рты пораскрывали, – очнулась Галя и стала выталкивать матросов из каюты. – Дайте человеку заняться настоящим делом...

Они уходят. Я нагибаюсь, чтобы поднять лист ватмана и невольно обращаю внимание на огромного Карлсона. На его груди висит маленький кошелек, перевязанный ленточкой. Осторожно раскрываю его и вижу свои 50 долларов, которые передавал Гале для покупки игрушки.

Нас загрузили в Бресте какими-то ящиками. Я был так увлечен работой, что даже не знал что в них. Судно вышло из порта и пошло в обратный рейс.

Написал первые 27 страниц теоретических изысканий и испытал бумажный кризис. У Гали скупил последние восемь общих тетрадей и начал их марать сложными расчетами. Команда судна, как сговорилась и мне никто не мешал.

Как быстро пролетело время. Меня привел в сознание капитан, опять я в его каюте.

– Не пора ли уважаемый, Иван Васильевич, придти в себя. Вы совсем стали затворником и прекратили заниматься своими обязанностями.

– Пора.

– Что пора?

– Я нашел номер счета.

– Так..., так... Что же теперь делать? – растерялся он.

– Надо сначала придти в себя, как ты советуешь, а потом придется тебе, Федор Матвеевич, охранять меня в Амстердаме.

– Амстердам завтра.

– Вот и хорошо. Значит завтра и начнем.

Капитан в смятении. Он нервно закуривает и размышляет.

– Значит, выздоровел?

– Почти.

– Тогда действительно завтра и начнем.

Интересно, он побежит в радиорубку сейчас или к вечернему сеансу. Наверно сейчас. Полковник не любит запоздалой информации. Что же меня ждет завтра.

В пять часов утра показался Амстердам. Как только мы оказались в порту, я пришел в каюту капитану.

– Федор Матвеевич, я сейчас в город и с вами надеюсь встретиться, где-то перед банком, часов в шесть вечера. У вас оружие какое-нибудь есть?

– Нет. От куда же у нас оружие?

– Так как же вы меня будете охранять?

– Придумаем что-нибудь.

Он не смотрит мне в глаза и я понимаю, что он чего-то темнит.