Текст книги "Аромат убийства"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Варя ключами открывает мне многочисленные решетки-двери, разбросанные по этажу и выводит меня на свежий воздух. Мы идем по двору к проходной. У двери Варя нажимает кнопку звонка.

– Кто там? – слышен голос.

– Это я, Скворцова.

– Чего так поздно?

Дверь открывается и мы входим в коридор.

– А это кто? – человек неуверенно тычет в меня пальцем.

– Это со мной.

И вдруг я слышу шлепок. Охранник подламывается и падает на пол. Теперь я замечаю в Вариных руках пистолет с глушителем.

– Что ты сделала?

– Молчи. Пошли быстрее нас ждут.

Она выдергивает ключи из рук мертвеца и открывает ими выходную дверь. Недалеко от проходной милицейский газик. Варя помогает мне залезть в арестантское отделение, сама садиться к шоферу. Я замечаю, что шофер с респиратором.

Мы ехали всю ночь. Под утро заправились на заправочной станции бензином и Варя поменялась с шофером, села за руль. Только к полудню выскочили на полевой аэродром, где нас ждал маленький АНТ. Варя выводит меня из машины и заталкивает в небольшой отсек, в задней части самолета. Здесь мне дали поесть и самолетик взмыл в небо.

Мы летим уже шесть часов. Наконец, прибыли на какой то военный аэродром. К нашему самолету, подъехал УАЗик. Теперь мы с Варей сели вместе в закрытый кузов.

– Сережа, слушай, мы сейчас приедем в порт. Вот возьми паспорт, посадочные билеты, деньги.

Я разглядываю заграничный паспорт и с удивлением вижу на нем свою фотографию.

– Ничего себе. Вы здорово подготовились.

– Слушай меня дальше. Как зайдем на судно, сразу запрешься в каюте и до самого отхода, нос не высовывай.

– А как ты? Тоже со мной поедешь?

– Кто же тебя до клиники доктора Майера доведет? Конечно я. Я буду в каюте рядом. Вот здесь в чемодане твой багаж. С таможней договорено, тебя пропустят без осмотра. Если пограничники или кто то другой будут о чем либо спрашивать, скажи что плывешь по служебным делам.

– Разве не надо говорить, что в клинику?

– Нет. Теперь дальше, – продолжает Варя. – Как попадем на судно, постарайся поменьше говорить, если надо, за тебя разговаривать с экипажем буду я. Судно все таки не наше, заграничное, а как мне известно, английского ты совсем не знаешь.

– Сколько мы будем плыть?

– Четыре дня.

– Я хоть смогу общаться с людьми, покупать еду.

– Конечно, для этого тебе и передали деньги. Здесь 500 долларов, но только, тратить ты их будешь, когда поплывем...

– А ты уверена, что со мной все в порядке? Сыворотка Розенберга подействовала?

– Хорошо, что напомнил. Я хочу на всякий случай, тебе вколоть еще дозу.

Варя достает из сумочки шприц и ампулу. Несмотря на тряску машины, деловито разбивает верх ампулы и высасывает содержимое поршнем.

– Давай руку. Вот так.

Она профессионально делает укол.

– Тебе делали прививку или вкалывали сыворотку до встречи со мной?

– По моему делали и то и другое. Как бы иначе я в больнице работала.

Варя бросает шприц в стеклянную банку, заполненную мутным раствором, и продолжает мне читать лекцию, как вести себя на судне.

– Вон там в углу твой чемодан с вещами, – она кивает на мягкие черные чемоданы у самой кабины. – Если спросят, что там, отвечай – костюм, рубашка, туфли и бритвенные принадлежности. Постарайся сразу как попадешь в каюту, привести себя в порядок...

Машина въезжает в город. За окном мелькают улицы, дома, люди.

– Это Владивосток? – спрашиваю у Вари.

– Да.

У ворот порта нет заминки, как по волшебству, машину пропускают дальше и недалеко от здания морского вокзала мы останавливаемся.

– Мы заехали с той стороны таможни, – проясняет Варя.

– А почему так мало народа?

– Посадка будет через шесть часов. Мы прибыли пораньше, чтобы не привлекать внимание тех, кто может нас искать.

Большое, красивое пассажирское судно стояло у причала. Пограничник в зеленой фуражке сиротливо стоит у трапа. Недалеко, у черного, крытого лимузина облокотился гражданский.

– Смотри, там кто то стоит, – говорю Варе.

– Вижу, но ты не беспокойся. Это наши.

Мы подходим к пограничнику. Я и Варя протягиваем ему паспорта, билеты. Тот просто сверяет фотографии с оригиналом и, даже не проверив содержимое чемоданов, спешно пропускает нас. Теперь мы на палубе. Здесь уже Варя на английском языке, поясняет морскому офицеру и гражданскому, кто мы такие и почему так рано. Нам вежливо козыряют и, словно из-под земли, возникший матрос, ведет нас в каюты. Я через перила замечаю, что пограничника спешно заменяют новым нарядом.

В моей каюте не развернешься, все миниатюрно. Я сразу заваливаюсь на койку и засыпаю, даже забыв о наставлениях Вари привести себя в порядок.

Кто то настойчиво стучит в дверь. С трудом побеждаю остатки сна и иду открывать. На пороге Валя, она одета в красивое бальное платье с большим вырезом.

– Сережа, мы уже плывем четыре часа. Сегодня вечером капитан закатывает бал, ты должен переодеться.

– Как, разве мы уже плывем?

– Плывем, соня, плывем. Давай собирайся.

Она помогает мне раскрыть чемодан и достает черный костюм.

– Вот видишь. Здесь же белая рубашка, туфли в коробке и кис-кис. Ты побрейся, переоденься, я зайду к тебе через пять минут.

Мы идем в ресторан. Там действительно много народа, в большинстве, американцы и японцы. Небольшой ансамбль, наяривает музыку и несколько пар развлекаются в танце по свободному центру зала.

– Видишь того мужчину, – показывает подбородком Варя, – рядом с ним миниатюрная женщина, это его жена, она очень скучает. Хорошо бы тебе пригласить ее на танец.

– А муж мне шею не намнет?

– Если даже и откажет, ничего плохого в этом нет. Тебя заметят.

– Это так важно?

– Важно. Ты иди, я тебя подожду у стойки.

Я подхожу к мужчине и, кивнув головой, прошу.

– Разрешите вашу даму пригласить на танец.

Он тупо смотрит на меня. Потом до него что то доходит, что я что то прошу и на ломанном русском он отвечает.

– Ви, рюски...?

– Да.

– Что, ви, хотель?

– С вашей дамой, – я указываю на его спутницу и кручу пальцем по залу, – танцевать.

До него наконец доходит, он отрицательно мотает головой и что то бегло говорит своей даме по-английски. Она улыбается мне до ушей и тоже мотает головой. Отхожу к стойке.

– Отказали? – спрашивает Варя.

– Отказали.

– Тогда покрутись по ресторану и не ходи за мной как привязанный. У тебя деньги есть, вот и погуляй. Смотри, какие женщины сидят. Давай, отваливай.

Я заказал бутылку красного вина и, прихватив рюмку, пошел за свободный столик.

– К вам можно? – по-русски спрашивает голос.

Рядом стоит здоровенный японец.

– Садитесь.

– Я слышал, как вы разговаривали с мистером Кларком и немного посмеялся от души.

– Что же здесь смешного?

– Он сказал своей жене, что она выглядит в этом платье слишком вульгарно, от чего всякие жеребцы, так и лезут к ней.

– Я к платью не лезу...

Японец захохотал.

– Я понимаю, куда вы хотите залезть. Вы в Америку по делам?

– Да.

– Я так и думал. У всех деловых русских, едущих за границу, всегда заморенный вид.

– А вы неплохо говорите по-русски.

– Еще бы. Я четыре года работал в консульстве. А вот у стойки, дама, которая тоже вас отшила, она кто?

– Плывет со мной.

– Жена, любовница?

– Нет. Ни то, ни другое... Секретарша.

– Она вас... игнорирует?

– Мы иногда ругаемся.

– Ага. Подойти к ней можно? Как ее звать?

– Варя.

– Я тогда подойду к ней, а чтобы вам не было скучно, приглашу к вам мою хорошую знакомую.

Он щелкает пальцем и словно из под земли появляется стройная то ли японочка, то ли китаечка. Японец бросает ей несколько фраз на английском и идет к Варе. Девица подсаживается ко мне. Она что то бормочет, потом подзывает официанта и делает заказ. Я оглядываюсь. Варя о чем то гневно говорит японцу. Сидящая со мной женщина, своими пальцами отводит мое лицо и что то непонятное лопочет. Нам приносят заказ. На столе появляется еще одна бутылка, несколько тарелочек салата. Теперь мне наплевать на Варю.

Утром я просыпаюсь от жары в своей каюте и вижу рядом женщину. Ее голова примостилась на моей груди. Жесткие, черные волосы рассыпались вокруг.

– Эй, – бужу ее я. – Пора вставать.

Она отрывает сонную голову и улыбается до ушей. Потом целует меня в губы и соскакивает на пол. Женщина одевается и уходит. Я тоже вскакиваю, привожу себя в порядок и бегу в соседнюю каюту к Варе. Ее каюта открыта, кровать прибрана, а Вари... нет.

Японец сидит за стойкой бара и когда я подхожу, кивает мне как знакомому.

– Ну как выспались?

– Хорошо. Я вчера здесь не очень...? Меня так развезло...

– Нет, все в порядке.

– А вы не скажете, где Варя?

Японец допивает рюмку и смотрит на меня.

– Она сидит под охраной в моей каюте.

– За что?

– На всякий случай. Здесь плывут такие важные лица, что лишних эксцессов нам не надо.

– Ни чего не понимаю. Она же плывет со мной...

– Знаю. Но в ее вещах мы нашли пистолет с глушителем. Здесь плывут видные особы и лишних приключений нам не надо. Я решил пока ее изолировать. Вам то нечего беспокоиться, она же ваша подчиненная. Если доплывем до Америки и ничего не случиться, то отпустим.

– Вы шарили в наших вещах?

– А как же. Наша служба безопасности должна проверить все и рассчитать все акты диверсии заранее.

– Так вы не представитель консульства?

– Я же сказал вам, что в России работал, но не сказал, что слишком давно.

– Можно мне ее увидеть?

– Почему нельзя, можно, но... только под моим присмотром.

– Тогда пошли.

В каюте кроме Вари еще двое здоровенных парней.

– Сережа? – удивилась она.

– Мне разрешили с тобой встретится.

– Я так рада, что ты меня не забыл.

– Тебя здесь не обижают?

– Ну что ты? Охрана так любезна. Играем в картишки, пьем итальянские вина.

– Мне, наш общий знакомый, – я киваю на японца, стоящего за мной, обещал, что тебя выпустят после того как мы очутимся в Америке. Я считаю твое задержание, полным недоразумением.

– Я тоже так считаю.

– Варя, мне нужны деньги.

Она криво улыбается.

– Ты что, свои вчера просадил?

– Да.

– С этой косоглазой бабой?

– Сама толкнула меня на этот подвиг.

– Я не могу тебе их дать. Вот он, – она кивнула на японца за моей спиной, – убрал у меня сумочку, а деньги там.

– Мне нужны деньги, – я поворачиваюсь к японцу. – Вы можете меня проводить до сумочки Вари и взять их от туда.

– Это необязательно делать. Я подсчитал, в сумочке мадам еще две тысячи долларов. Поэтому сейчас могу спокойно отдать вам мои деньги, а перед прибытием в порт я свое возьму. Сколько вам надо денег сейчас?

– Долларов пятьсот.

– Шикарно живете. Вот ваши пятьсот долларов.

От вытаскивает свой кошелек и отсчитывает мне пять зелененьких... Я запихиваю деньги в карман.

– Ну, я пошел.

– Заходи, Сереженька, – доносится мне в спину голос Вари.

Мы выходим с японцем на палубу.

– Значит, она вас финансирует? – спрашивает он меня.

– Фирма доверила ей деньги.

Японец кивает головой.

– Я вас покину. Если еще что то нужно Варе передать или переговорить с ней, всегда к вашим услугам. Вы меня найдете где-нибудь... на судне.

Второй день гуляю..., просаживаю деньги, танцую с женщинами, пью дорогие вина. Опять в постель залезла какая то красотка, но уже европейского масштаба. Утром я ее выгоняю и только привел себя в порядок, как в дверь постучали.

– Сережа, открой, это я Варя.

– Ты? Тебя выпустили?

Она быстро входит в каюту и сразу же садиться на кровать.

– Черт, как хочется курить...

– Так что произошло?

– Ничего. Охранники там... лежат. Им что то плохо.

– Ты их убила?

– Я же сказала, им плохо.

– А этот, японец?

– Я его с того раза, когда ты с ним пришел просить деньги, не видела. Он больше не появлялся в каюте.

– Что же ты теперь будешь делать? Они проснуться и будут тебя искать.

– Уже не будут.

– Не темни, что происходит?

– Ты понимаешь, мне кажется сыворотка Розенберга на тебя не подействовала, ты... здесь заразил людей. Только что прошла по палубам судна и везде... паника. Матросы сделали карантинную третью палубу и свозят больных туда.

– Врешь, ты же мне вводила готовую сыворотку. Она же проверена и в лаборатории и на людях.

– Но... Я тоже думала, что все в порядке, но... сегодня поняла, сыворотка не смогла убить чумные палочки в твоей крови.

– Что ты наделала? Я не верю тебе. Скажи мне правду.

Варя молчит.

– Как хочется затянуться. Когда уходила из их каюты, видела пачку "Кент" и не могла взять.

– Так что же, Варя?

– Хорошо. Я тебе скажу правду. На этом судне из России должна отправиться домой совместная японо-американская комиссия по вопросам загрязнения радиоактивными отходами окружающей среды вдоль побережья Охотского моря. Среди наших русских людей нашлись предатели, которые передали комиссии весьма компрометирующие и секретные материалы. Опубликовать их, это все равно что взорвать в мире новую бомбу. Здесь не только загрязнения, которыми мы завалили весь берег моря, но здесь документы о том, как мы сумели засорить весь Дальний Восток этой пакостью, по каким каналам переправляли за границу ядерные отходы, как внедряли их среди жилых и производственных массивов. Комитету государственной безопасности поручено ликвидировать эту утечку информации, сами документы, а так же людей, которые уже что то знают об этом деле. Так как здесь замешано очень много людей и происходит весьма тщательная охрана документов, то мы разработали уникальный план, решили выкрасть тебя из больницы и подсунуть на это судно простым пассажиром. Действительно взорвать или перестрелять всю комиссию – безумие. Это даст такой международный резонанс, что все государства сразу порвут с нами отношения, а вот проникновение эпидемии на судно не вызовет особых подозрений.

– Какой ужас. Но кругом же много невинных людей, они погибнут зря.

– Ради интересов нашей родины, надо идти на большие жертвы.

– Ты и твоя организация... психи, больные придурки...

– Поосторожней, мальчик. Это самая красивая операция, без выстрелов и взрывов. А что до остальных, капитан уже сообщил на берег о начале эпидемии на судне. Сейчас сюда летят медики с Пил-Харбора.

– Что же ваши... придумали потом?

– Как обычно, мы должны сейчас достать документы и замести следы.

– То есть?

В это время ожило радио. Мужской голос встревожено заговорил по-английски.

– Вот, видишь? Ожили. Просят всех пассажиров зайти в каюты и не выходить от туда до прихода в порт. А мы с тобой наоборот, выйдем из каюты и пойдем... заметать следы. Пошли.

– Никуда я не пойду.

– Пойдешь. Иначе я тебя пристрелю.

В руках у Вари оказался пистолет.

– Идем. Мне нужна мужская сила.

– Меня потом тоже...

– Смотря как себя вести будешь. А ну, вперед, – голос ее задышал металлом.

Мы выходим в пустой коридор. Варя уверенно ведет меня на верхнюю палубу.

– Вот сюда.

Она тычет пистолетом в дверь каюты. Я ее открываю и... вижу, как на двух койках мучаются в горячке два человека. Я их узнал, это был тот самый японец и его жена, с которыми Варя навязывала познакомиться на вечере.

– Надо же, еще живы, – комментирует Варя. – Сережа, пошарь в карманах этого костюма. Поищи ключи.

Она показывает стволом пистолета на костюм, небрежно сброшенный в кресло. Я обыскиваю его и действительно нахожу несколько ключей.

– Вот они, что дальше?

– Сдвинь картину со стены.

Я сдвигаю копию Джоржоне и вижу металлическую дверцу сейфа.

– Вот это, да. Наверно, в самых богатых каютах персональные сейфы. Но здесь еще помимо ключа, нужно набрать код...

– Сначала подбери ключ и воткни в скважину. Вот так. А теперь набирай... 3... 5... 1... 4... Поворачивай ключ.

– И от куда ты все знаешь?

– Не разговаривай, крути. Раз сейф на судне, кто-нибудь из экипажа обязательно знает его шифр.

Дверца сейфа открылась. На верхней полке плотно лежали папки с документами, внизу– три толстые пачки долларов. Варя уже сдернула с полки кожаный чемоданчик, открыла и вывернула его на изнанку. На пол посыпались рубашки, кофты, бритвенные принадлежности.

– Клади все сюда, – командует она, протягивая мне пустой чемодан.

Я вытаскиваю документы, деньги и все запихиваю туда. Ничего себе, получилась тяжесть, килограмм на десять.

– Все, упаковал.

– Ради этих подлинников, можно сделать все, даже взорвать пол мира, – с наслаждением говорит Варя. – Мы выполнили поручение. Мало того что убрали нужных людей, но еще и забрали документы. Если бы ты знал сколько разведок за ними охотились, сколько людей арестовано или погибло, а мы с тобой все взяли здесь и без шума...

– Навряд ли.

В дверях каюты стоял, прислонившись к косяку тот самый японец, что арестовал Варю. Его лицо было красным и мокрым от пота. В дрожащей руке прыгал пистолет, уставленный на Варю.

– Я вас поймал, мадам.

Варя засмеялась.

– Ты труп. Это я тебе устроила такой праздник. Ты же покойник. Не пора ли тебе сдохнуть, косорылая рухлядь.

И вдруг пистолет японца выстрелил. Рот у Вари вытянулся, глаза распахнулись.

– О... Попал, подлец...

Она стала медленно валиться на кровать к лежащей без памяти женщиной. Японец тоже не выдержал и рухнул на пол. Его пистолет отлетел к моим ногам.

– Сережа, – хрипит Варя. – Сережа, – я... тебя обманула. Настоящая сыворотка у японца в каюте. Когда он обыскивал меня, то все взял себе. Документы передай...

Вдруг из губ Вари выскочила струйка крови, она откинулась и хрипло задышала. Я оттащил Варю на ковер, разорвал кофту и вырвал бюстгальтер. У правой груди виднелась дырочка входного отверстия пули, от туда слабыми толчками шла кровь. Сдергиваю с кровати из под мечущейся японки простынь и разорвав ее на части, затыкаю рану и перевязываю Варю. Японец, который в нее выстрелил, метался в бреду, я обшарил его карманы и нашел ключик с номерком каюты. Надо найти сыворотку. Беру злополучный чемоданчик и выхожу в коридор. Он вымер, не видно ни одного человека.

В каюте у японца чистота и порядок. Долго обыскиваю ее, пока не нахожу сумку, спрятанную на вешалке, под плечики рубашки. Вытряхиваю содержимое на одеяло. Где же настоящая ампула? Неужели японец ее куда-нибудь спрятал? Ампулы нет. Я в отчаянии. Еще раз просматриваю каждую вещичку весьма тщательно. В зажигалке бензин, в гребне нет, вот одноразовый шприц, он тоже пустой и еще не распакованный, пачка долларов, нет и в пачке салфеток, а это что..., три тюбика помады. Отвинчиваю шляпки, везде ярко-красные головки. Нет, нигде нет. В отчаянии сбрасываю все на пол и тут... Одна из вытянутых помад сломалась и из массы выглянуло тонкое красное острие стеклянной ампулы. Слава богу, не разбил. Весь замазавшись краской, сделал сам себе укол. Посидел минут пять и стал потрошить чемоданчик, принесенный с собой.. Открываю иллюминатор и все содержимое, кроме денег и дискет, вываливаю в океан.

В своей каюте долго отмывал помаду с тела и особенно с рук, испачканную рубаху тоже выкинул в иллюминатор.

Меня будит стук в дверь каюты. Я открываю ее. На пороге два человека в прорезиненной одежде с респираторами в больших очках. Первый человек гнусаво через респиратор заговорил, но я его не понимаю.

– Я русский, – громко говорю ему.

– Русски, – повторяет он и заглядывает в красный журнал, – русски, ес...

Они хлопают меня по плечу, что то говорят размахивая пальцем и закрывают двери. Зато вскоре приезжает каталка и мне прямо в каюту, такие же натянутые в резину люди, приносят обед.

Через четыре часа появились врачи. Эти говорили меньше. Они жестами потребовали, чтобы я разделся, ощупали меня, взяли кровь для анализов и убрались.

Наше судно пошло к какому то порту и встало на рейде. Десятки полицейских и санитарных суденышек окружили судно. По палубе с грохотом бегали санитары с носилками, сновали гражданские с масками на лице. В мою каюту входят двое таких лиц. Один неплохо говорит по-русски.

– Господин Сомов?

– Да.

– Мы из ФБР.

Они показывают мне свои документы. Из-за респираторов трудно различить сходимость лиц с карточками, но это никому и не надо.

– Хотим вам задать несколько вопросов.

– Пожалуйста.

– Ваша... помощница или секретарша... Вы знаете где она?

– Ее в первый день плавания посадил в отдельную каюту под охрану, такой крупный японец.

Они переглядываются.

– За что он ее посадил?

– Как мне сказал японец, у нее был в каюте обыск и нашли пистолет с глушителем. Чтобы обезопасить пассажиров, ее временно посадили к охранникам.

– И... что потом?

– Не знаю. Я на следующий день ходил в эту каюту вместе с японцем и разговаривал с ней. После этого, ее не видел. А что с Варей? С ней что-нибудь случилось?

– Она ранена...

– Как ранена? Я же...

– Вы зачем плывете в Америку?

– Моя фирма договорилась с клиникой доктора Майера, что я пройду там обследование.

ФБРовцы сразу насторожились.

– Вы чем-нибудь больны?

– У меня малокровие.

– Ага. Разрешите, мы обыщем вашу каюту?

– Пожалуйста.

Они принялись по деловому ковыряться в моих вещах, прощупывали койку, обыскали мою одежду.

– У вас очень много денег, господин Сомов, – говорит тот, кто знает русский язык.

Он держит в руках три пачки долларов.

– Моя фирма может позволить роскошь обеспечить меня деньгами.

– А что это за дискеты на столике.

Господи, я же забыл об их. Вот влип то...

– Это информация нашей фирмы.

– Вот ваши деньги, берите.

Деньги с сожалением возвращаются мне. Они явно неудовлетворенны результатами обыска и теперь бурно обсуждают что то между собой. Наконец, мне задают вопрос.

– Не могли бы вы рассказать нам, где вы были со вчерашнего вечера?

– В каюте.

– Прямо так никуда и не выходили?

– Нет. Утром меня разбудили двое ребят в респираторах и прорезиненной одежде, я понял, что на судне что то не в порядке. Действительно, обед мне принесли прямо сюда и я решил не рисковать, мало ли что...

– Правильно делаете, сидите здесь и не высовывайте нос.

Не попрощавшись, ФБРовцы уходят.

В коридорах нарастает гул голосов, хлопают двери. Наконец, подходят к моей каюте.

В дверях стоит группа людей в защитной одежде. Впереди стоящий человек что то мне говорит и тут же гнусавый голос сзади него услужливо переводит.

– Вы русский?

– Да.

– Собирайте вещи, мы вас отправляем на берег.

– Я не заразный?

– Это мы выясним там, в карантине. Дайте ему респиратор...

Кто то втискивает мне в руку защитную маску. Я собираю чемодан и в сопровождении двух парней выхожу на палубу. Здесь кипит работа. Из кают вытаскивают трупы в черных мешках и складывают вдоль борта. На нескольких носилках уносят к трапу еще живых. Небольшая группа здоровых людей в респираторах с вещами стоит у трапа капитанского мостика. Меня заталкивают к ним.

Наконец то мы на берегу. Огромное здание, окруженное высоким забором, приняло всех здоровых, больных и раненых с зараженного судна. Меня поместили в палату с матросом. Это веселый парень, все время что то говорит и мне знаками рук пытается все объяснить. Врачи каждый день обследуют нас и, как я понял, судя по их отношению, мы здоровы. Настал день, когда разрешили выходить в коридор. Я сразу пошел искать женское отделение. После нескольких недоразумений с сестрами и врачами, наконец нашел палату с Варей. Она еще слаба и мое появление встретила улыбкой.

– Ты как?

Я сел к ней в ноги.

– Выкарабкалась. Это ты меня перевязал, тогда в каюте?

– Я.

– Я так и подумала. Чего же ты меня не перетащил в мою каюту?

– Я пошел в каюту к японцу искать ампулу, а когда нашел, то решил не рисковать и не стал возвращаться.

– У тебя все в порядке со здоровьем? Нашли что-нибудь?

– Ничего не нашли. Судя по поведению врачей, со мной все нормально.

– Где документы?

– Я их выбросил...

– Что...? Да как ты посмел?

Я молчу.

– Куда выбросил? – продолжила она

– В океан.

– У...,– Варя застонала. – Что же ты наделал? Столько трудов и все напрасно. Не мог спрятать где-нибудь?

– Не мог придумать куда. А потом, все же считаю сделал это не зря, приходили ФБРовцы и все судно обшарили.

– Ладно, мы хоть пол дела, да выполнили. Со мной дело плохо, как вылечусь наверно буду здесь сидеть до конца следствия.

– В чем тебя обвиняют?

– В похищении документов...

– Но их нет.

– Это меня и спасет. ФБРовцев, по крайней мере, интересует, кто меня перевязал и помог остановить кровотечение, кто помог выжить. Они считают, что тот кто это сделал, тот и украл документы.

– Они могли бы подумать на меня...

– Могли бы, а может и сейчас подозревают...

– А что мне делать дальше?

– Просись на родину, скажи, что после таких переживаний, не хочешь лечиться у доктора Майера, а хочешь вернуться домой. Американцы люди чувствительные, пойдут навстречу.

– Доктор Майер лицо реальное?

– Да. У нас все продумано. Это не выдуманный человек и он был согласен на твой переезд к нему. Документально все подтверждено и здесь ты чист. Может поэтому тебя сейчас и не трогают.

В палату входит сестра, она разговаривает с Варей по-английски.

– Сестра просит, чтобы ты ушел. Сейчас сюда опять придут детективы. Приходи лучше завтра, а то мне грустно в одиночестве.

Я захаживаю к Варе почти каждый день. Она быстро идет на поправку. Как Варя и посоветовала, я попросился у местных властей, чтобы меня вернули после карантина на родину.

Прошел месяц карантина, у меня в палате появился знакомый ФБРовец, говоривший по-русски.

– Привет, – поздоровался небрежно он, как будь-то только вчера и расстались.

– Здравствуйте.

– Я хотел бы с вами поговорить по поводу денег, которые мы нашли у вас в каюте...

– Что вас так беспокоит?

– Сколько вы их взяли с собой, когда отправлялись в Америку?

Вот черт, неужели попался. Так, кажется у Вари было около двух тысяч и до этого она давала мне пятьсот. Те три пачки, в каждой сто штук по сто долларов. Была не была.

– Тридцать три тысячи долларов.

ФБРовец присвистывает от восхищения.

– Как же вы их пронесли на судно?

– Здесь не было проблем. Никто меня не обыскивал при посадке. Я их и пронес.

– А на родине, как вы их достали?

Деньги, это мое слабое звено, в этой истории. Пожадничал вот, взял из сейфа, теперь расплачивайся.

– Взял из кассы фирмы. Директору пообещал привезти подарки.

– А вот ваша напарница о больших деньгах ничего и не знает. Говорит, что имела деньги только на дорогу.

– Я так и считаю. Тридцать тысяч спрятаны у меня и три были у нее.

ФБРовец кивает головой.

– Вас завтра выписывают и отправляют на родину.

– Как завтра?

– Завтра кончается карантин. Мы выпускаем всех здоровых по домам. Вы же не захотели ехать к доктору Мейеру, вот и отправляйтесь обратно...

– А Варя?

– Что Варя? Вылечиться и... тоже наверно, поедет вслед за тобой. Ну что же, прощай парень. Уж больно ты молод, для своей фирмы.

Он ехидно усмехнулся, пожал мне руку.

Пронесло...

Я у Вари. Она слушает меня нахмурив лоб.

– Значит деньги ты не выкинул и хотел это скрыть от меня? Дурак, мы чуть-чуть не попались... Хорошо, что ты назвал правильную сумму, которая была у меня. Сказал бы раньше, все показания я бы дала другие.

– Тебе все таки шьют чего-нибудь?

– Не к чему привязаться.

– Варя, я завтра уезжаю и не знаю увижу тебя еще или нет. Ты мне очень много врала, но теперь на прощание, ты мне можешь сказать честно. Что ты собиралась сделать со мной и с документами, когда ты их достала?

– Я бы выполнила приказ. Тебя шлепнула, а документы... передала бы агенту...

– Какому... агенту?

– Тебя это не касается.

– Почему же ты не убила меня тогда, в каюте с сейфом?

– Подстраховывалась...

– А ампула...? Хотела убить, а сыворотку держала в помаде...

– Все было просчитано, мог быть и непредвиденный случай..., а он действительно произошел. Я еще хорошо, тебя предупредила и только потом отключилась... Если бы ты не принял сыворотку, все могло пойти не так. Мог бы быть даже мировой скандал...

Я сижу и перевариваю ее слова, она тоже молчит.

– Сережа, – вдруг тихо говорит она, – ты приедешь домой и постарайся поменьше говорить об этом происшествии. Если тебя не встретят..., ты сразу же поезжай домой и тихо живи до конца своих дней, а если встретят... Расскажи обо всех событиях на судне и ни слова о наших разговорах и даже то, что ты дошел своим умом...

– Чего это ты вдруг?

– Мне доктор сказал, что если бы тогда... мне не остановили перевязкой кровь, я бы скончалась. Я хочу поблагодарить тебя...

– Ну вот, сначала хотела убить, теперь благодаришь...

– На койке много передумаешь. Лихость и смелость, действуют до того момента, пока тебя не двинет судьба. Ты извини меня, Сережа...

– Пустое.

– А теперь иди. Дай бог, чтобы у тебя все прошло гладко.

Я наклонился и поцеловал ее в горячие губы.

– Прощай.

Во Владивостоке меня ждали. Только сошел с трапа самолета, как два молодых человека, вежливо спросив мою фамилию, предложили проехаться с ними.

В управлении меня долго расспрашивали о событии на судне.

– Значит вы утащили из сейфа, документы и деньги? – допрашивал полковник.

– Да.

– С папками все ясно, вы их выкинули в море, а где деньги?

– Они здесь в чемодане.

– Покажите.

Я вскрываю чемодан и выбрасываю на стол пачки долларов. Полковник пересчитывает.

– Я у вас вынужден реквизировать этот груз.

– Да, но...

– Распишитесь, что вы сдали доллары вот здесь в акте.

Я расписываюсь.

– Теперь можете быть свободным. Вот вам билет на поезд, вот вам деньги на дорогу. Так что счастливого пути.

И вот я в родном городе. Первый поход в институт произвел шок, среди преподавателей и тех, кто меня еще помнил.

– Ты... вернулся..., – изумленно спросил ректор.

– Да.

– Значит, только один?

– Нет, еще должна быть... Аня.

Он кивает головой.

– Это все что осталось из вашей группы. Какой ужас и какая трагедия. Прекрасные сильные молодые люди и так... И все же я рад, что ты остался в живых. Ты отстал почти на год. После того, что произошло, будешь ли продолжать учебу?

– Буду.

– Тогда начинай, успехов тебе.

Она смотрела на меня глазами полными слез.

– Я думала, ты меня забыл?

– Мне не разрешали писать.

– Ты уже вылечился?

– Да. Буду продолжать учебу... Ты то как?

– Я тебя... ждала...

– Тогда чего ты стоишь? Обними меня.

Здесь мы сорвались. Анька вцепилась в меня и заплакала окончательно.

Так закончилась наша поездка в летний спортивный лагерь.

Прошло два года.

Анька рвется к своей мечте, заняться изготовлением ароматических веществ. Уже на последнем курсе института, она под руководством профессора Лебединского, делает себе диплом: "Синтез новых ароматических компонентов на основе циклических соединений".

– Ну и туманный же заголовок в твоем дипломе, – подсмеиваюсь я.

– Много ты понимаешь. Видел бы как от ничтожной доли добавки ароматов к экстрактам цветов некоторые, насекомые сходили с ума. За десятки километров, самцы чуяли этот запах и как метеоры неслись к самкам.

– Интересно? Какими приборами вы уловили этот аромат?

– Анализаторами. Наш институт приобрел их у итальянской фирмы "Пероне". Это компактная установка с вычислительным комплексом, занимает всего пол стола. Разрешающая способность на молекулярном уровне.

– А твои ароматы, могут повлиять на психику человека?

– Я этого не знаю.

– Чего же ты тогда там делаешь? Насекомых травишь своим вонючими веществами, а на людях даже не попробовала. Может ты надышишься той гадостью, которую изготовляешь, а потом... бросаться на людей будешь.