Текст книги "Спец агент третьей категории"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Это как?

– Выдадим деньги в кредит, а через три месяца вы сможете с нами рассчитаться.

– Но ведь я же буду в Париже, а не здесь?

– Мы тоже будем в Париже. Наше представительство раскидано по всей Европе. Так договорились?

Динамик тянет, только тиканье часов в кабинке отдается в уши.

– Хорошо, а не можете вы сразу переслать мне шубу сюда.

– Конечно, господин генерал.

– Выключи, – просит Борис Александрович, – и запомни. Содержание такой записи в центр не посылается. Все разговоры представителей ГРУ или КГБ со своими клиентами здесь стираются, что бы даже в нашем центре, про вербовку агентов или переговоры между ними, не знали.

– Как мне отличить, кто ГРУ, а кто КГБ.

– Они тебя предупредят. .

Я выхожу из ворот и иду к автобусной остановке. Дорогу пересекает два парня.

– Эй, ты начальник у шоферов?

– Вы о чем?

– Вон за этими воротами, – парень грязным пальцем показывает на наши массивные двери.

– Ну, я.

– А кто платить будет?

– Это еще за что?

– Все службы в гостинице нам платят.

– Кому вам, кто вы такие?

– Ну ты даешь? Не уже ли Арчила не знаешь?

– Нет.

– Теперь будешь знать. Своих руководителей района надо знать.

Они хохочут над своей последней фразой.

– Сколько хотите?

– Судя по воротам, баксов 200 в месяц.

– Вот что, мальчики, лучше забудьте об этом гараже. Ни хрена вам не выйдет, а если сунетесь, бока так обломаем, что эти ворота будете за версту обходить.

– Значит отказываешься, фраер.

Здоровая ручища надвигается к моему горлу. Я отшатываюсь и, перехватив руку, приседаю, разворачиваюсь корпусом и слышу за ухом вой. Обмякшее тело кулем падает на асфальт. Второй парень стоит разинув рот. Что бы он не пришел в себя, закатываю ему оплеуху, тот откидывается на гранитную стенку.

– Надеюсь, вы мне больше не встретитесь.

– Погоди, ты еще попляшешь, – хрипит на асфальте фигура.

Мой начальник встревожился, услышав про мое приключение.

– Зря ты так. Раз мы у них считаемся персоналом гостиницы, то надо платить как и все. Нам раскрывать себя нельзя и выпячиваться тоже.

– Выходит надо идти мирится?

– Нет, уже поздно. Нам надо готовиться. Я сообщу о происшествии в центр, но мы должны предпринять серьезные меры. Предупредим охрану, сотрудников. Вы носите с собой, на всякий случай, личное оружие.

– Хорошо.

В гостинице убийство. Первой об этом узнала Ася. Она зовет меня.

– Петр Андреевич, подойдите ко мне.

Я втискиваюсь к ней в кабинку.

– Вы послушайте, это ужас.

Она перекручивает пленку.

... – Ты ввел меня в убыток...

– Коля, меня подвел депутат. Он мне давал гарантию, что переговорит с президентом Газпрома. Но вышло так, что тот ему отказал.

– Сегодня я потерял двадцать миллионов долларов, в прошлый раз одиннадцать и все ты. Ты больше не должен пачкать белый свет. Ребята, привяжите его к стулу.

– Коля, не надо.

– Надо дорогой, надо.

Слышны вскрики и какой-то грохот.

– Шамиль, мы уходим, задержись, ты знаешь что делать.

Жуткое мычание и топот шагов.

– Ты пересняла их рожи, – спрашиваю я.

– Да, – кивает головой Ася.

– Готовь материал...

В вечерней сводке в центр я посылаю информацию об убийстве.

Убийство обнаружили на следующий день, но я уверен, милиция не нашла убийц и нашими материалами не воспользуется.

Сегодня все девушки в шоке. Известная певица П. поместилась в номере люкс. В кабинку к Гале без конца бегают все дежурные операторы. Я не препятствую этому, потому что знаю, как трудно выдержать в этом подземелье восемь часов напряженной работы. Певица снимается со скрытого объектива и все могут увидеть как живут "звезды". В одном халатике накинутым на голое тело, она успешно решает дела бизнеса и свои личные.

– Только три четверти должны быть мои, – властно говорит она седоватому мужику.

– Но позвольте, дорогая...

– Не позволю. Не для этого я приехала сюда, чтобы меня ободрали как липку.

– Не могу я. Пятьдесят согласен, последняя цифра.

– Катись ты в... Завтра же уезжаю от сюда, пусть тебя раздерут мои поклонники.

– Но у нас же контракт..., – чуть не плачет седой, – и суммы оговорены.

– Значит плохой контракт. Надо переделать...

Я выбираюсь из тесной кабинки и иду к себе в кабинет. Вдруг на выходе раздается грохот и тут же сигнал тревоги прокатился по коридорам. Мчусь в свой кабинет. Кругом хлопают двери, за мной бегут сотрудники отдела. Я раздаю им оружие и патроны. Хватаю тоже с пирамиды чей-то автомат и прихватив два диска, бегу к дверям в гараж. За дверью слышна стрельба. Я ее чуть приоткрываю и ползком проползаю к металлическому хламу, брошенному у перегородки. Охранник загнан за "Волгу" и изредка постреливает, а четверо молодцов стоят недалеко от меня с автоматами и не позволяют ему высунуться. Они меня совсем не замечают.

– А ну, бросить оружие, – рявкаю я.

Ребята подпрыгнули и третий от двери, пытался среагировать на звук и только дернул автомат в мою сторону, как тут же получил порцию свинца. Его крутануло и тело бросило лицом в асфальт пола.

– Говорю, бросай оружие.

Сзади меня звуки шороха. Трое оставшихся парней бросают оружие, я оглядываюсь. Человек шесть наших сотрудников держат налетчиков на прицеле. Появляется из-за машины охранник, он ранен в плечо.

– Сволочи, – чуть не плачет он, – дверь взорвали, хорошо хоть я сидел там , за столом.

Теперь я замечаю, что стальная дверь сидит косо на одной петле.

– Лицом к стене, – командую бандитам. – руки за голову.

Те покорно становятся. Я подхожу к первому.

– На чем приехали?

Он молчит. Пришлось ткнуть его стволом в спину. Парень взвыл.

– Ой...

– Так на чем?

– На машинах.

– Сколько?

– Две.

– Там кто-нибудь есть?

– Шофера.

– Ты, и ты, – Я выделяю из своей команды только мужчин. – За мной. Будем брать тех, что в машинах. В случае чего, если будут дергаться, стреляйте по шоферам.

Мы вылетаем из разбитых дверей на улицу и я вижу две иномарки.

– Вперед.

Подлетаю к первой машине и, рванув дверь, выкидываю шофера на асфальт. Из второй машины шофер сам выходит под дулами автоматов.

– К нам их, туда.

Шоферов уводят, а я бегло проверяю машины. Вытаскиваю ключи и захлопываю дверцы.

Убитого парня уже оттащили в сторону. Охранника в углу перевязывает какая-то из наших женщин. Теперь пять фигур стоят лицом к стенке.

– Обыскали.

– Вон, – говорит Лида, кивая лицом в сторону стола.

На грязном столе пистолет, две "лимонки" два ножа, восемь рожков, рядом аккуратно сложено четыре автомата. Несколько паспортов, удостоверений, небрежно разбросанных бумажников, на самом углу стола.

– Держать их под прицелом, я сейчас.

Мчусь к себе в кабинет и звоню к Борис Александровичу. Коротко докладываю обстановку.

– Быстро сообщи о происшествии в центр, я сейчас приеду, – ответил он мне.

Центр отреагировал только через два часа. Я ошеломленно держу расшифрованную телеграмму.

"Уточнить личность арестованных, любым путем выяснить адрес главаря и их помощников. Всех участников нападения, уничтожить. В два часа ночи прибудет специальный транспорт, который вывезет трупы. В шесть часов утра прибудет машина с новой дверью, ключи от машин передать сопровождавшему. Полковник Сазонов."

Бори Александрович смотрит на меня в упор.

– Ты заварил эту кашу, ты и расхлебывай.

– Но ведь...

– Это приказ, товарищ лейтенант. Вы слыхали, уничтожить всех.

Я вытаскиваю из под мышечной кобуры свой пистолет и иду в гараж. Бандиты сидят на полу, уже осмелели и посмеиваются над конвоирами. Я выгоняю всех женщин по рабочим местам и оставляю опять двух мужчин.

– Встать.

– Начальник, покурить бы, – улыбается нагло один.

– К стенке, сволочь, – тихо говорю я.

Наступила жуткая тишина, Бандиты начинают подниматься и становиться лицом к стенке. Я подхожу к наглецу.

– Быстро, адреса и фамилии твоих руководителей.

– За кого ты меня принимаешь...

Я стреляю ему в затылок. Кровь с мозгами разбросало веером на стене. Подхожу к следующему.

– Может ты скажешь адреса и фамилии?

– Скажу, скажу... Только не стреляйте...

– Вон ящик, вот кусок обоины, иди пиши. А ты, – я обращаюсь к соседу и узнаю, того типчика, который на улице требовал деньги. – Кажется старый знакомый.

– Я тоже..., я ничего..., я готов...

– Иди пиши, только в тот угол.

В гараже стоит тишина.

– Готово, – говорит первый и подает мне список, в нем 7 фамилий и адресов.

– У меня тоже.

Мой обидчик составил только пять фамилий.

– Что же ты так мало написал, твой напарник больше?

– Я больше не знаю.

Стреляю ему в рот. Он отброшен выстрелом в стенку и вяло спустился на пол.

– Ты, следующий, – тыкаю стволом в огромную спину.

Этот малый решил выжить по другому, он вступил в схватку, крутанулся... и получил пулю в живот.

– А ты, гад, – кривит рот он.

Я добил его выстрелом в лоб.

– Ну а как ты? – я обратился к последнему.

– Я буду писать, – сразу ответил он.

– Вот обои, пиши.

Он написал 12 фамилий. Но я никого не оставил в живых, расстрелял оставшихся двоих.

Мой начальник рассматривает каракули на обоях.

– Есть повторяющиеся фамилии, а вот эти нет. Сейчас мы все пошлем в центр.

– Их сегодня возьмут?

– Их сегодня ночью уберут. Вот как нас берегут. И впредь вам наука, будьте везде осторожны. Я считаю, мы еще хорошо отделались.

Ночью пришла машина и увезла трупы, а утром нам поставили новые двери, пришел новый охранник и машины исчезли. Отдел продолжал функционировать.

Я втянулся в эту работу и научился формировать данные для центра. Вот и сейчас процеживая информацию, сижу за компьютером и обрабатываю записи 2 оператора. В номере люкс, любимец женщин, певец и композитор В., от него без ума моя жена. Он не один, с ним его лечащий врач.

– Тебе не надоело разбрасываться? – говорит врач.

– Да брось, ты, – смеется В. – Пока силы есть, надо действовать.

– Ты уже допрыгался. Подцепил сифилис...

– Но он же излечим. Ты же мне поможешь...?

– Как ты можешь так просто об этом говорить?

– Док, брось осложнять жизнь. Чем я только не болел и как видишь жизнь продолжает бить ключом.

– Это тебе так просто не пройдет. Ладно, сеансы начнешь сегодня, я договорюсь с поликлиникой.

– Сегодня не могу, у меня концерт. Завтра я приглашен на вечер, давай послезавтра.

– Смотри сам, лечится надо тебе, а не мне.

– Договорились, док.

Чувство злорадства охватило меня.

Дома идет разговор о концерте В. Юлька вся в трепетном волнении.

– Петя, ты чугунный. Такой человек приехал... Это же талантище, гений.

– Я о нем другого мнения.

– Да что ты понимаешь. Ты хоть раз его видел.

Конечно. В моем подземелье в его деле есть видео пленки и фото, но не скажешь же об этом Юльке.

– Нет. Достаточно его дикой музыки.

– Я тебя сейчас поколочу, ты нарочно сегодня дразнишь меня.

Юлька надувается, но потом складывает лодочкой губы и говорит.

– Петечка, ты работаешь на такой работе, что наверняка можешь узнать где сейчас остановился В.?

– Зачем это тебе?

– Мне не надо, Томка просит. Еще, хорошо бы и телефончик его достать.

– Томка уже рехнулась...

– Петечка, ну пожалуйста, лапочка. Я же обещала Томке. Ну...

Юлька лезет целоваться, она меня дразнит и опрокидывает на диван.

– Ты не имела право обещать. И вообще, трепаться, где я работаю нельзя...

– А я и не представляю, где ты работаешь, но могу предположить, что ты все можешь узнать по своим каналам.

– Ладно, завтра скажу.

Конечно, я бы мог сказать об этом и сейчас, но...

На следующий день, когда я пришел после работы, Юлька придавила меня в прихожей.

– Ты узнал про В.?

– В гостинице....... Номер 475, такой же местный телефон.

– А коммутатор гостиницы?

– Ну это пусть она сама по телефонной книге узнает.

Юлька меня целует.

– Какой ты у меня умница, Петечка.

Сегодня спокойный день. Никаких сенсаций. Я прихожу в кабинку номер 5 и прошу оператора включить номер 475.

– Заходи, заходи, Юленька...

Что такое... Юленька...

– Вчера, после вечера, никак не могу придти в себя, все башка гудит, продолжает голос. – Еле-еле сегодня встал и то на твой звонок...

– Срочно, – прошу я оператора, – фото женщины, которая к нему пришла.

На экране монитора появляется картинка вестибюля. Дверь открывается и знакомая фигура неуверенно входит через раздвигающиеся двери. Оператор увеличивает лицо и кадр застывает... Это Юлька. Выходит они знакомы. Ах, швабра, а говорила... все для Томки, для Томки

– Бедненький. Поцелуй меня, все пройдет, – раздается знакомый голос.

Этот сифилитик целует мою жену.

– Почему наши видаки не работают? – спрашиваю оператора.

– Там темно. Окна зашторены. Полумрак. Вон темный экран.

В темноте экрана, шевелятся полосы, ничего не видно.

– Здесь так темно, – говорит Юлька.

– Я сейчас раздвину шторы.

Теперь на экране я вижу Юльку, разглядывающую номер и этого В, в одних трусах, отходящего от окна. Он приближается к ней и опять целует.

– Сколько времени прошло, после нашей последней встречи.

– Я жената, уже год.

– Надо же, совсем не изменилась, выглядишь все так же, как пятнадцатилетняя.

В. поднимает Юльку на руки и несет к кровати. Та совсем не сопротивляется, а даже помогает сбросить с себя платье.

Кровь ударила мне в голову. Я выскакиваю из кабинки и бегу в гараж, на выход.

– Вы куда, товарищ лейтенант? – спрашивает охранник.

– Я сейчас...

Несусь вдоль стены и подлетаю к главному проходу гостиницы. Швейцар услужливо раскрывает дверь и я мимо ошеломленных служащих и посетителей вместо лифтов, несусь по лестнице. Вот и номер 475. Разбегаюсь и... никак, дверь на месте. Я вырываю пистолет и два раза стреляю в замок. Теперь от удара дверь распахивается и я влетаю в номер. На кровати две испуганные голые фигуры. Ловлю их в прицел и выпускаю всю обойму до конца.

Я в особой камере спец изолятора. Дотошные следователи надоедливо пристают с подробностями моей истории. И вот все затихло. Три недели покоя. Меня наконец то ведут на расправу. В кабинете генерал-лейтенант Румянцев, я его знал еще по учебе в училище, и неизвестный полковник.

– Мы тут посоветовались, лейтенант. – говорит генерал, – и решили, что ваше дело не стоит доводить до суда. Вы совершили поступок, который вполне наказуем для того общества, в котором мы живем. С другой стороны, вы давно состоите на особом учете и разбрасываться ценными засекреченными сотрудниками, даже для самого государства нежелательно. Поэтому принято решение, против вас дела не возбуждать, из-под стражи освободить и направить на новое место работы.

Я еще не вышел из шока и киваю головой.

– Сейчас пойдете с Игорь Александровичем, – генерал повернул голову к полковнику, – и он вас введет в курс дела. И больше, товарищ лейтенант глупостей не делайте.

Надо же, простили, – стучала молоточком мысль в голове. – Наверняка, это неспроста.

Полковник сидел передо мной как сморщенный гриб и скрипучим голосом читал нравоучения.

– Я был против того, чтобы вас помиловали и до сих пор считаю, что вам надо было сидеть в тюрьме. Невыдержанность и недисциплинированность офицера в нашей службе, должны караться. Вас спасло то, что вы достойно вели себя при нападении темных личностей на ваш отдел и лично расстреляли шестерых бандитов. Руководство решило вас отправить в отдел генерала Антонова.

Мне эта фамилия ничего не говорит. Полковник выждал немного и продолжил.

– Там работать придется с людьми и не дай бог, вам там оступиться. Это ваш последний шанс. Не справитесь – либо мы уберем, либо... это сделают другие.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Прошел год.

Нудный, молодой голос, заполнил большой зал аэропорта, из многочисленных динамиков.

– Граждане пассажиры, начинается посадка на рейс 1117 МоскваВладивосток.

Потянулся поток людей к пропускному пункту. Я стараюсь пройти последним. Толстый майор стоит у рамы, держа руки за спину, и посматривает, как действуют его подчиненные.

– Товарищ майор, – обращаюсь к нему, – я лейтенант Барсов.

Он насмешливо переводит на меня взгляд. Действительно, вид у меня неказист. Синие джинсовые брюки, черная ветровка, натянутая на полосатую рубашку.

– Ну и что?

Ярость охватывает меня. Эти, сволочи, из управления только за час до посадки, предупредили, что поменялся начальник пропускного пункта.

– Меня просили сообщить, что бы вы запомнили меня и смогли всегда пропускать, без права проверки.

Майор настораживается и уже меняет выражение лица.

– Ваши документы.

Я вытаскиваю красную книжечку.

– Так вы, подсадной...?

– Наверно, не надо об этом сообщать всем.

Майор оглядывается.

– А никого нет, все ужу ушли.

– Что бы я полетел этим рейсом, вы задержите самолет?

– Ах, да. Я вас запомнил. Пропустите его мимо рамы, – кричит он милиционеру у столика, нарушая все законы конспирации.

Настроение было окончательно испорчено. Я мчусь по пустым коридорам, чтобы догнать всех.

У трапа толчея, пассажиры не торопясь поднимаются по лестнице. Вдруг, появляется черная "Волга" и противно скрепит тормозами у самых ступенек. Открываются все дверцы и появляются четверо молодых людей. Один из них, с черным чемоданчиком, отходит от машины два шага и, подняв руку, прощается с остальными.

– Пока. Все передам, что надо.

– Счастливого пути, – кричат остальные.

Парень передо мной проскакивает на верх и только тогда трое молодых людей садятся в машину и она отъезжает.

Вот те на. Всех через пропускной пункт, а этого даже на машине к трапу.

На верхней площадке стоит Томка, маленькая стюардесса, в синей форме.

– Привет, Петя, – улыбается она.

– Тише ты, тоже мне конспиратор...

Она тихонько толкает меня к двери.

– Иди, иди, самолетный Рембо...

– Петя, – раздался шепот у моего уха, – Тамара говорит, что там на 27 месте какой-то ненормальный.

Это Маша, наша стюардесса. Очень обаятельная и красивая полу китаянка, полу русская. Тонкая, длинная, с высокой грудью, Машенька пользуется хлопотным уважением всех мужчин аэрофлота. Соблюдая конспирацию, она откидывается и официальным, заученным тоном с искусственной улыбкой спрашивает меня.

– Вам принести нарзана или сока?

– Сока, пожалуйста.

Машенька поворачивается и покачивая соблазнительной попкой удаляется по проходу в сторону буфета. Я выжидаю минуты две, встаю и иду по проходу, с равнодушием оглядывая пассажиров. По инструкции необходимо проверить объект и наличие у него сообщников.

На 27 месте сидит парень с выпученными глазами и искореженным страхом лицом. Я его узнаю, это тот, которого к трапу подвезла машина. Рядом дремлющая немолодая женщина, с претензиями на красоту и с высокой прической. Натасканным взглядом, осматриваю другие лица и не найдя ничего подозрительного, захожу в буфетик. Там уже помимо Маши находится вторая стюардесса, маленькая, юркая Тома.

– Ну как, видел? – спрашивает Маша.

– Видел. Ты не можешь подойти к кому-нибудь из пассажиров, сидящих рядом и попросить его пересесть?

– А как сказать-то?

– Так и скажи, мол один из пассажиров хочет переговорить с соседом. Старые друзья.

Маша кивает головой и идет в салон. Я через щель занавески наблюдаю за ней. Вот она подходит к кому-то с другой стороны прохода, в одном ряду с опасным субъектом и что-то объясняет ему. Они долго разговаривают, наконец, поднимается мужчина, снимает вещи с полки и идет к кабине летчиков, где на месте номер два, сидел я.

Теперь моя очередь. Выхожу в салон и иду к освободившемуся месту. Небрежно сажусь на него поворачиваюсь к воображаемому другу и... у меня чуть челюсть не отваливается. Моим соседом является старая, патлатая грымза. Ну, Машенька, ну, удружила.

– Вы чего-то хотите сказать? – спрашивает грымза скрипучим голосом.

– Нет, нет, – поспешно отвечаю ей.

Откидываюсь на спинку кресла и краем глаза слежу за подозреваемым. Пока тот ведет себя нормально. Проходит минут сорок. Машин голос через микрофон сообщает, что мы подлетаем к Красноярску и пассажиров просят пристегнуть ремни. Грымза застегивается и обращается ко мне.

– Вы слышали, надо застегнуть ремни.

Вот гадина, мне по инструкции застегиваться нельзя. Набрасываю на себя концы ремней и делаю вид, что застегиваюсь.

Самолет приземляется и все начинают суетится. Дверь пока не открывают, но все сгрудились в проходе. Тот парень неподвижно сидит. Женщина, его соседка, ушла в проход.

Наконец подали трап и народ потихоньку стал рассасываться.

– Разрешите пройти, молодой человек.

Грымза лезла через мои колени в проход. Я быстро вскочил и пропустил ее. Наконец почти все уходят, а парень по-прежнему сидит с искаженным лицом. Я подхожу к нему и, стукнув по плечу, кричу.

– Эй...

Парень падает лицом на переднее кресло и застывает. Он мертв.

Прибыла милиция и начала дотошно все исследовать.

– Лейтенант, – меня подзывает следователь в хвост самолета.

В буфетике, на коленках, сыщик копается в мусорном бачке. В его руках распоротый черный чемоданчик.

– Лейтенант, вы не можете припомнить, не этот ли чемоданчик провозил с собой пассажир?

– Похож на него. Когда мы садились в самолет, то на машине подвезли этого парня прямо к трапу. Я еще удивился, багажа нет и всего один чемоданчик...

– А вы не могли заметить, кто-нибудь проходил в туалет или в буфет с вещами?

– Нет не замечал.

– Иванов, – обращается следователь к сидящему на полу сыщику, – срочно беги в аэропорт и всех пассажиров, которые этим рейсом едут дальше, опроси. Узнай по поводу чемоданчика, может кто-нибудь и видел, кто переносил его.

– Бегу.

Парень аккуратно, на одном пальчике, держа за ручку, протягивает злополучный чемоданчик следователю. Тот оглядывается и, схватив из мусорницы акриловую обертку из-под конфет, подхватывает чемоданчик снизу.

– Иди. С экипажем я сам переговорю.

Сыщик убегает.

– Лейтенант, позови сюда стюардесс. Пропускай их сюда, ко мне, по одиночке.

Я выхожу в салон и пальцем подзываю расстроенных стюардесс.

– Тома, Маша, можно вас сюда.

Первой в буфетике исчезает Томка.

– Что-нибудь нашли? – встревожено спрашивает Маша.

– Кто-то проходил в туалет и прихватил с собой чемоданчик убитого пассажира. Теперь ищут, кто это.

– Чемоданчик нашли?

– Да в мусорнице.

– Теперь начнется. Одни неприятности.

Как только допросили экипаж, милиция увезла труп.

– Пойдем, пообедаем, – говорит мне Маша.

– Мне с вами нельзя.

– Да брось ты. Сейчас самолет заправят и мы полетим дальше. Будешь в этом перерыве, как наш старый знакомый.

– Нет. Я пойду на вокзал, пусть все видят меня среди пассажиров.

Проклятая инструкция сидела у меня в голове. Спецагент ни чем не должен выделяться от пассажиров.

– Как хочешь. Коля, – обращается она к штурману, – поднеси мою сумку.

– Хорошо, Маша.

Я прохожу через таможню на вокзал и, поболтавшись по буфетам, сажусь на свободное кресло и начинаю подремывать.

– Слушай, парень, ты случайно не с самолета на Владивосток?

Передо мной стоят двое модно одетых мужчин.

– Да.

– Ты не видел там парня с вот таким коком на голове.

Худощавый делает над головой воображаемый жест.

– Видел.

– А мы его чего-то здесь не заметили.

– Он умер...

– Как умер? Прямо в самолете?

Мужчины поражены.

– Прямо там. Умер и его куда-то увезли.

– А вещи были при нем. Ты не видел?

– Не обратил внимание.

Мужчины отходят и о чем-то переговариваются. Я делаю вид, что опять впадаю в дрему. О каких вещах говорили они? У парня не было багажа, один чемоданчик...

Наш самолет задерживают еще на два часа. Наконец диктор объявляет о посадке. Около меня опять двое.

– Эй, парень, можно тебя попросить об одной вещи?

Я вопросительно гляжу на них.

– Нужно передать письмо одному человеку. Того парня... должна ждать во Владивостоке невеста. Вот ей и надо отдать письмо.

– Хорошо, как я ее определю?

– Она очень красива, даже невероятно... На ней будет темно-серый костюм, деловой женщины и гладко зачесанные волосы. Звать ее Валя. Она должна ждать Колю.

Я беру письмо и отправляю его во внутренний карман.

– Ей сказать, что произошло?

– В общем, передайте письмо и все.

Я отправляюсь на посадку, смешавшись с толпой пассажиров.

У контрольной рамы сворачиваю в дверь с надписью "милиция". На диванчике лежит грузный капитан.

– Дядя Вася, это я.

– Вижу. Мать ее...

Он кряхтит и с трудом начинает разгибаться.

– Схватила, проклятая. Все кости болят, – продолжает он. – Не встать, не сесть.

Наконец он выпрямляется.

– Тебе выйти надо?

– Ага.

– Сейчас. Тут тебе письмо просили передать.

Он вытаскивает из кармана мятое письмо. Я заталкиваю его в брюки.

– Дядя Вася, по линии передай Реброву, это по поводу мертвого парня в нашем самолете, его должна ждать во Владивостоке невеста.

– Ну и что?

– Ко мне здесь подвалили два парня, просили передать ей письмо.

– Хорошо, передам. Сейчас встану.

С трудом, цепляясь за спинку дивана, капитан делает несколько шагов.

– Ну вот, теперь пошли, – вытирает он выступивший пот.

Он проводит меня мимо рамы и я, помахав ему рукой, побежал догонять пассажиров.

Опять сижу на втором месте, как порядочный, пристегиваю себя на взлете и только в воздухе вытаскиваю письмо. В нем только одно предложение: "Парень погиб от укола в ладонь правой руки".

Мы прибыли в Владивосток без приключений. Все пассажиры стали выходить. Маша отзывает меня в хвост самолета.

– Петя, у тебя какие планы на сегодня?

– Буду отсыпаться.

– Да брось ты. Сегодня наши мальчики собираются в "Устрице" на мой день рождения.

– Ох, ты! Маша, я тебя поздравляю. Конечно приду. Ты меня сейчас извини, но мне надо быть в толпе.

Параграфы инструкции мечутся в голове. Я чмокаю ее в щечку и стремительно выбегаю в салон.

В аэропорту полно встречающих. Иду в людском коридоре очень медленно, стараясь отыскать по приметам женщину.

Вот вроде она, действительно, очень симпатичная, на ней деловой костюм, юбка выше колен и пиджак до конца юбки, выделяли стройную фигуру девушки, темные густые волосы, стянуты на затылке пучком.

– Простите, вы, Валя?

– Да, Валя.

– У меня к вам письмо.

– А вы кто?

– Разве это важно. Вот возьмите. До свидания, мадам.

– Нет постойте. Вы от Коли? Почему он не приехал?

– Он... Впрочем в письме наверно все написано.

Я кивнул ей головой и двинулся по людскому проходу дальше.

На выходе аэровокзала толпа поменьше. За спиной слышится торопливый стук каблучков.

– Эй, постойте, как вас там?

Легкий шлепок по плечу останавливает меня. Сзади стоит Валя, в руках у нее развернутое письмо.

– Я хочу знать, что произошло?

– Разве там ничего не написано?

– Здесь сказано, что Коля скоропостижно скончался. Это что, розыгрыш?

– Это правда. Коля скончался в самолете на котором мы летели. В Красноярске его сгрузили.

– Мне кажется, вам надо поехать со мной и все рассказать моему... папе.

– Девушка, мне кажется, нам надо с вами мирно расстаться.

Кто-то вежливо хлопает по рукаву. За мной два здоровенных типа. Они, с дружелюбием на физиономиях, приглашают к виднеющемуся автомобилю.

Теперь в голове опять крутиться параграф инструкции. Спецагент не должен раскрывать себя и применять огнестрельное оружие вне рабочего места, (самолета). Даже в случае нападения (вне рабочего места), стараться не применять его.

– Простите, но мне туда.

Я подставляю ножку правому парню и успеваю толкнуть его рукой. Он растягивается на асфальте, теперь рывок через него вправо.

– Стой, стой, мерзавец, – кричит второй парень.

– Ребята, задержите его, – вопит Валя.

Я проношусь в толпе и слышу слоновий топот ног сзади. У поворота дороги от витрин вокзала видна темная машина, из окна торчит рука и машет мне. Я добегаю до нее, дверца приоткрывается и только нога оказалась в машине, как она срывается с места.

– Ну что, путешественник, нагулялся?

На переднем месте сидит майор Ребров.

– Вам дядя Вася передавал от меня привет?

– Да, весь отдел поднял на ноги. Что там в Красноярске произошло?

Я рассказываю все как было и протягиваю злополучный клочок бумаги с теми несколькими словами. Майор разглядывает.

– Значит кто-то в самолете убивает парня и этот кто-то укалывает нагло при всех, его иглой. Надо запросить местных разведчиков, почему они всполошились.

– А эти, которые на меня здесь напали, эта подставная девушка, они кто?

– Не знаю. Но наши их сейчас ведут. Когда улетаешь в обратный рейс?

– Завтра в 12.

– У тебя сегодня вечер не занят?

– Занят. Я сегодня приглашен в "Устрицу" на день рождения одной из стюардесс.

– Валяй. Вот так всегда, замутишь воду, а потом расхлебывай за тебя.

– Ладно. Ты ведь моей работе все равно не завидуешь.

Ребров хмыкает.

– Я тебя подвезу к гостинице.

Столик заказан на шестерых. Весь экипаж сидит за ним, оставив одно пустое место. Тамара первая увидела меня.

– Петя пришел. Садись сюда, Петя.

Радист сразу наливает бокал из-под шампанского водкой и орет.

– Штрафную.

– Стоп. Я пришел, что бы поздравить нашу новорожденную.

Все хохочут.

– Это Машка так говорит всем, кого трудно притащить на вечер. – смеется Тома.

– Петя, прости, – стонет от смеха Машка.

– Ну ты даешь? Уже второй раз меня подставляешь.

– А когда первый раз? – интересуется Тома.

– Сегодня. Она подсадила меня в самолете к старому другу, от вида которого чуть не стошнило.

– Это к безобразной старухе, – догадалась Тома и начала дико ржать.

– А я тебе подарок принес.

Теперь лежат от хохота оба пилота.

– Ладно, дари. Машка, покажи ему наши подарки.

– Петя, я принимаю эти подарки авансом в честь будущего дня рождения.

– Тогда на.

Я протягиваю ей большие клипсы в виде корзинки, наполненные сверкающим камнем – фионитом.

– Ого. Это мне?

– А кому же еще.

– Спасибо, Петя.

Машка встает со своего места и подходит ко мне. Она сгибается и целует меня в губы.

– Так его Машка, так, – вопит радист. – А теперь пусть пьет штрафную.

В голове опять мечется параграф инструкции. Спецагент не имеет право работать больным, пьяным, или как исключение, может принимать алкоголь, только при наличии препаратов, подавляющих опьянение.

– Я не могу.

– Что значит не можешь? Сегодня праздник. Мы выдумали женщине праздник, а он не хочет.

– Прими таблетку, у тебя наверняка они есть, и пей, – шепчет мне на ухо Маша.

Вот так. Она все знает.

– Но я не могу.

– Ладно не пей, тогда пойдем потанцуем.

Мы начинаем танцевать почти одни в зале. Музыка замедленная и Маша, обняв меня, кладет свою голову на плечо.

– Маша, выходи за меня замуж.

Я хочу заглянуть ей в глаза, но она крепко прижимается ко мне и, по вздрагивающим плечам, я чувствую, она плачет.

– Ну, что ты... Погляди, на нас все смотрят.

– Я... сейчас. Мы с тобой потом поговорим об этом. Мне надо кое-куда, ты иди к столику, я потом подойду.

– Маша, тебе нехорошо.?

– Нет, нет, иди я сейчас подойду.

Маша бросает меня и идет в сторону туалетов, а я плетусь к столику с полупьяным экипажем.

– Петя, ну чем я хуже Машки? – колотит в плечо Тома. – Пригласи меня тоже потанцевать.

– Не хуже, – серьезно говорю я.

– Вот видишь.

Она встает и чуть не падает. Градусы подточили ее дохленькие силы и она обратно плюхается на стул.

– Я вроде пьяна. Петя, ты меня сведешь домой.

– Сведу.

Вскоре к нам возвращается Маша, у нее улыбающееся лицо.