Текст книги "Море без надежды"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Сообщение приняли, – за меня ответил в микрофон Самоваров.

– Нам не успеть, – констатирует Наумов. – Ближе всего к той стороне Курицын... Может он успеет.

– Не думаю, – я смотрю на карту и понимаю, что даже со своими 37 узлов, Курицын не успеет. Что то здесь не так. Не может так просто американец залезть к нам и нагло переть на Скляра. Шторма нет, лед сегодня далеко..., Курс не меняем, идем как намечено штабом.

Наумов покачал головой, но ничего не сказал. Наш катер рассекает темную густоту ночи. Мелкий дождь бисером усыпал стекла. Мы молчим и тревожно смотрим вперед, в черный провал... Вдруг торопливо заговорил динамик.

– Только что сообщил девятый, его атакует с Баренцева моря, другая субмарина...

– Черт, – ругаюсь я. – Все время держите связь с девятым. Вот где они подловили Скляра. Увлекся перехватом... Нам теперь, никак не успеть...

На мостике напряжение. Все головы обращены вперед, на муть окна. Я сжимаю микрофон.

– Радисты, запросите девятый, как у него.

– Девятый не отвечает. Только что прибыло сообщение штаба, так как мы ближе всего к девятому, срочно идти к нему.

– Мы и так... идем. Все, операция провалена. Курицын не успеет догнать субмарину, она уйдет в Баренцево, потом под лед. Вторая тоже исчезнет туда же.

– Как же Скляр прозевал вторую подлодку и позволил ей выйти на угол атаки? – удивляется Наумов.

– Она отлеживалась на дне. У них все было заранее спланировано. Одна тихо отлеживалась, а другая шуровала в нашем море. Акустики Скляра прозевали...

– На связи, девятый, – шелестит динамик, – у него повреждения. Он на плаву, неизвестная субмарина пустила учебную торпеду, она повредила корму катера и ушла на дно, но корабль потерял ход.

– Передайте девятому, что через..., – я смотрю на карту и лихорадочно высчитываю время, – предположительно два часа мы будем у него.

Хотя уже начало светать, но сквозь пелену дождя мы не заметили девятого и если бы не световые сигналы..., то проскочили бы мимо. Катер осел, чуть задрав нос к верху. Как мне потом сказали, что учебная торпеда при ударе о корпус вызвала течь и погнула вал. Мы пришвартовались к катеру и ко мне на мостик заскочил Скляр.

– Как дела? – набросились на него мы.

– Хреново. Как то нелепо разорван борт. Как могли заделали течь, но вода все равно потихоньку сочиться. Потерь нет, трое оглоушены, хода нет.

– Торпеда самоуправляемая...?

– Теперь других нет. Хорошо хоть без заряда. Этот америкашка не хотел нашей гибели... Ваня, он меня просто проучил, как мальчишку. Просьба к тебе, ты меня с носа не бери на буксир, так прямо и прикрути, парочкой пойдем до завода...

– Хорошо.

– Я тогда к себе.

Скляр побежал на свой катер.

Мы притянули к себе раненый катер и медленно, почти сутки с лишним шли к заводу.

– Ничего себе, – говорит Самоваров, – вроде и войны нет, а мы воюем. Интересно, наш МИД отреагирует на нападение подводных лодок на боевой корабль.

– А ты знаешь чьи подводные лодки? – спрашивает Наумов.

– Знаю. Любой акустик знает какой тип лодки на нас нападал. Всем ясно, что это американцы.

– А вот МИДу не ясно. Акустики Скляра просто не успели оценить тип той, которая по нему вмазала. Американцы отбрехаются, скажут быть не может. Могут только признаться, что мол... там наша одна заблудилась немного, поплавала, но напали не мы... Ничего не будет. Только нам очередной фитиль вставят, за то что упустили...

– Здесь надо менять тактику, – говорю я. – Американцы нас давно изучили и отрабатывают на нас новые варианты, надо сделать так, чтобы мы по новому подошли к ним.

Они с любопытством глядят на меня.

– Ну и как? – спрашивает Наумов.

– Во первых, надо связь с заводом держать постоянно и когда у них начинается испытание, тогда всем дивизионом приступать к охране моря... Во вторых, горло Белого моря не перекрыть одним катером, нужны все. В третьих, катера должна дежурить у берегов Баренцева моря, спрятавшись там в заливчиках или речках, c двух сторон горла Белого моря, чтобы не попасться американским слухачам, а когда гидрофоны зазвенят, сразу перекрывать Белое море и запросить командование, чтобы прислали сторожевики с Североморска, пусть они давит на них изнутри. И все время быть на чеку, прозванивать дно на металл.

– А ведь здорово, – говорит Самоваров. – Но ты не забывай, мы пограничники и наша задача охранять морские рубежи родины. Нам просто не до настоящих крупномасштабных операции.

– Но прорыв подводных лодок противника, тоже нарушение границы, возмутился Наумов.

– Но отгонять их или брать силой, можно только не с нашими катерами, здесь нужны противолодочные корабли...

– Вот именно. Нагнать сюда весь Северный флот, а нам на отдых. Не считай американцев глупыми, они при появлении крупных кораблей конечно сюда нос не сунут.

– Отставить, ребята, – пытаюсь остановить эту перепалку. – Хорошо, хоть сейчас не штормит... Доведем Скляра без происшествий.

– Плюнь три раза.

Мы сдали катер Скляра заводу и пошли к своей базе.

У мостков уже покачивается катер Плотникова, прибывший раньше нас. Меня встречает он и начальник штаба. Я докладываю о походе и после рапорта, они оба стали меня расспрашивать о повреждениях у Скляра.

– Значит это надолго, – подводит итог начальник штаба.

– Вот как они уже начали наглеть, пока им по морде не дадим как следует, от моря не отвадим, – говорит Плотников. – Можно считать, что Скляру повезло, что торпеда не боевая.

– Наверно эти торпеды и были настроены на двигатель. Ему еще повезло, что глубинные бомбы не сработали.

– Кругом повезло. Даже повезло то, что Иван не свернул с курса и не бросился как все на левую сторону...

– Мда, – глубокомысленно замечает начальник штаба. – Закончите формальности и можете отдыхать... График дежурств придется изменить.

Опять меня будит хозяйка квартиры.

– Ваня, вставай, к тебе барышня.

Я уже догадываюсь, это Таня. Поэтому спокойно одеваюсь и открыв дверь, приглашаю ее зайти.

– Заходи, Таня. Извини, что не прибрано.

– Привет, Иван. Вся база гудит, а ты дрыхнешь.

– Ты о чем это?

– Как о чем? Да о вашем походе. Из Североморска только что прибыла комиссия, которая должна изучить в чем дело. Это правда, что ты спасал катер Скляра?

– Я его не спасал, а привез на ремонт к заводу.

– Говори, говори. Все знают, что его катер почти тонул и если бы не ты...

– Слушай, кто это все так раздувает?

Она немного обижается.

– Я вообще то по делу. Меня папа попросил, чтобы я за тобой зашла. Тебя требуют в штаб.

– Ох, Таня, ну и долго же ты к этой фразе шла...

– Так получилось.

– Тоже мне, посыльный. Пошли.

Мы выходим на улицу и тут же попадаем под дождь. Таня достает зонтик и пытается перекрыть нас обоих от дождя и ветра.

– Неужели опять в море? – кричу я ей почти в ухо.

– Не знаю.

Командир базы сидит за столом начальника, сбоку присел начальник штаба.

– Садись, Иван Андреевич. Как после похода команда, офицеры, команда...?

– Все в порядке, товарищ капитан первого ранга.

– Это хорошо. Иван Андреевич, у нас, в связи с повреждением одного катера, напряженка увеличилась. То есть работу надо выполнять за Скляра. По плану командования, нужно провести исследования состояния воды и животного мира в Мензенской губе. Для этого из военного биологического центра приедет небольшая экспедиция. Ее надо туда доставить и пройтись по губе вдоль и поперек.

– По логике, хорошо бы сделать это на гражданском судне...

– Нет, не хорошо. Во первых, это сугубо секретные работы, проводимые военными медиками. Во вторых, работы надо вести так, чтобы не раздражать власти или безумных зеленых. Наши катера не вызовут ни у кого подозрений, все знают, что они выполняют свои боевые функции в этом районе.

– Когда отправляться?

– Сегодня вечером. Гости уже прибыли, им решили дать отдохнуть шесть часов, а потом к вам.

– Хорошо. Разрешите идти.

– Нет. Еще две просьбы. Первая, возьмите с собой мою дочь, она как никак биолог.

– Таню?

– Да, Таню. Чего удивляетесь, она дочь моряка, пусть поплавает по родному морю. Тем более с экспедицией уже все согласовано. И потом, командир базы берет от начальника штаба лист бумаги и читает его, – старший лейтенант Наумов передал нам ваши предложения по ловле субмарин...

– Я его этого не просил...

– Ну и зря. Логика есть... Когда отремонтируем катер Скляра, попробуем разработать операцию. Теперь можете идти.

Уже начало смеркаться, когда к мосткам подъехала машина. Экспедиция состоит из пяти человек: руководителя – немолодого полковника медицинской службы; двух молодых офицеров, одетых в гражданское; пожилой женщины и... Тани.

– Полковник Семенов Сергей Семенович, – он крепко жмет мне руку. Товарищ старший лейтенант, мы там привезли стекло и химикаты, помогите нам их погрузить.

– Старпом, – обратился я к Наумову, – двух матросов пусть выделят на погрузку.

– А это члены экспедиции, – полковник представлял каждого. – Капитан Синцов Игорь Павлович, капитан Шкуро Дмитрий Владимирович, майор Круглова Наталья Александровна, а это ваши местные биологи... Татьяна...

– Просто, Таня, – с лицом незнакомого человека, она протягивает мне руку.

– Просто, Таня, – автоматом повторяет полковник.

– Сейчас прошу на катер. Вахтенный, – обращаюсь я к дежурному мичману, – всех гостей по каютам.

До Мензенской губы шли всю ночь и на рассвете вошли в свинцовые неприятные воды. Дождь на наше счастье кончился и робкое солнце находило дыры в небе, чтобы поласкать нас теплом. Полковник Семенов расстелил на мостике большую карту губы и требует от нас координаты.

– Где мы?

– Вот здесь, – я наношу точку карандашом.

– Отлично. Наталья Александровна, разграфите от этой точки, сетку проб на равные расстояния ближе к этому берегу. Старый участок мы обмеряем вновь. Игорь Павлович и Дмитрий Владимирович, начинайте брать пробы. Полезайте под воду. Сделайте так, чтобы соблюсти периодичность, сначала один, потом другой.

Все занялись делом. Через стекла мостика видно, как капитан Шкуро натягивает резиновый костюм аквалангиста. На палубе Татьяна сидит на корточках перед ящиком и маркирует баночки с пробами воды.

– Сергей Семенович, – обращаюсь я к полковнику, – здесь говорят опасно, может пробу будем брать только сверху или...

– Нет, нет. Мы должны знать, что творится на разных глубинах. Просьба одна, попросите свободных матросов половить рыбу. У нас наживка и удочки есть.

– Хорошо. Старпом, всех свободных от вахты и работы людей на палубу ловить рыбу.

Катер потерял боевой вид. Он весь ощетинился удочками. Иногда раздаются возгласы радости, то там или в другом месте вверх взлетает трепыхающаяся рыбка. Таня и Наталья Александровна собирают урожай. Из воды проявляется Шкуро в руках у него сетка, набитая водорослями и какими то живыми организмами.

– Игорь, – кричит он Синцову, – на возьми. Дай еще сетку. Я нырну, не все собрал...

Шкуро исчезает в воде, а Синцов осторожно перебирает содержимое сетки.

День покатился очень быстро. Уже к вечеру мы уже прошли 16 точек, когда на мостик поднялась встревоженная Наталья Сергеевна.

– Сергей Семенович у поднятых здесь водорослей и ила поднялся фон.

– На много?

– Примерно в три раза.

– Ого. Еще что-нибудь?

– Да, здесь на дне непонятная растительность. Таня говорит, что уже встречала ее. С присутствием этих водорослей в море, живность уже не плавает. Ни один матрос здесь не смог поймать ни одной рыбки.

– Понятно. Так что вас волнует?

– Может не будем посылать ребят вниз.

Полковник изучает ее лицо.

– Я получил задание. Это приказ. Когда действительно будет опасно, тогда никого не пошлем..., а сейчас еще опасности нет.

С наступлением ночи, мы встали на якорь и катер "задремал". На мостик поднялась Таня.

– А вы чего не спите, бравый капитан?

– Скоро пойду. Дождусь смены вахты и сразу уйду...

– Почему обязательно вахты...?

– В моей каюте спит старпом, при смене вахты он придет сюда. Свои каюты офицеры же отдали вам.

– Бедненькие. А мне не спится. Надо же, я на боевом корабле. Всю жизнь мечтала, а попала только сейчас.

– Чего же папа тебя раньше не мог пристроить на катер.

– Ну что вы. Конечно нет.

По трапу не по матроски стучат каблуки. На мостик поднимается взволнованная Наталья Сергеевна.

– Капитан, там Шкуро...

– Что такое?

– Врача к нему надо. Те голые места тела, которые соприкасались с водой, покраснели и чешутся. Говорила я полковнику, чтобы не рисковал...

– Успокойтесь я сейчас. Вахтенный, вызвать врача в каюту минера... Вы, не волнуйтесь, сейчас разберемся.

Наталья Сергеевна кивает головой и покидает мостик.

– Боже мой, как это страшно, – говорит Таня. – По моим сведениям, эту губу давно сделали помойкой не только ядерных отходов, но и отравляющих веществ. Здесь потоплено два тендера с ипритом.

– От куда у вас такие сведения?

– Мне Макар Иванович говорил, старый боцман. Он долго жил в нашем поселке, как раз в 2000 году помер. Так он говорит, что когда после войны была напряженка..., то есть, Трумен начал махать перед всем миром своей атомной бомбой, а у нас ее еще не было, Сталин приказал построить несколько предприятий для производства иприта. Хотел в случае начала новой войны залить этой гадостью всю Америку. Одно предприятие было построено здесь под Архангельском. Но вот когда и у нас появилось атомное оружие, надобность в таких наработанных количествах отравляющего вещества пропала. Макар Иванович говорит, что он сам был боцманом на одном из тендеров, которых было решено здесь утопить. Командование решило просто, чтобы к каждой бочке не привязывать груз, лучше утопить судно с этими бочками. Теперь представьте, что твориться в этой губе, бочки лежат в воде с начала пятидесятых годов, давно уже сгнили и теперь иприт потихоньку сочится, отравляя всю живность вокруг.

– Представляю.

– Эта экспедиция, хочет уточнить районы бедствия и уже имеет первые жертвы, а мы, похоже, только подходим к самому больному месту.

На мостик поднимается врач, лейтенант Сумарь.

– Товарищ капитан, я осмотрел больного. Все в порядке. Видно концентрация какого то ядовитого вещества в воде очень мала и поэтому мой пациент отделался только чесоткой. Я там дал мази, через пару дней возможно все пройдет...

– Хорошо. Можете идти лейтенант.

Словно сговорившись, к нам поднимается полковник Семенов и капитан Синцов.

– Капитан, я уже в курсе дела, что произошло, – говорит Сергей Семенович, – и хочу только одного. Все что здесь происходит, должно сохранятся в тайне.

Что он идиот что ли?

– Я не имею права скрывать эти случаи и должен занести все события на корабле, в вахтенном журнале.

– Не делайте это, капитан. Это приказ.

– Я такого приказа не получал.

– Хорошо. Раз так далеко зашло, пойдемте в радиорубку и вы его получите по радио.

С командованием мне сорится не хочется и так судьба за строптивость лупит по морде.

– Хорошо, я утром переговорю с командованием, а пока придержу запись.

– Вот и хорошо, – с облегчением вздыхает Сергей Маркович, – а ты что не ложишься спать, – вдруг обрушивается он на Таню. – Завтра тяжелый день и ты должна быть как огурчик. А ну марш, в каюту.

Таня послушно уходит.

– Мы тоже пойдем. Игорь Павлович, – резко поворачивается он к Синцову, – не будем задерживать внимание капитана...

Утро ясное. Солнце обрадовано ласкает нас своими лучами. Команда завтракает, я пока веду катер на новую точку, установленную по карте полковником и заодно связался с командованием. Командир базы по радио подтвердил о наличии приказа, молчать по поводу материалов экспедиции.

На новом месте под воду лезет капитан Синцов. Наталья Сергеевна горестно смотрит в стороне, как он одевается в прорезиненный костюм.

– Может все таки не будем посылать, – уныло просит она полковника.

– Будем. Нам нужны образцы. Нам нужны данные об этих местах. Я уже упросил доктора, чтобы он дал мази на голые места, вон его натирают.

Наш врач сам помогает натирать лицо, руки Синцова мазью, потом, закончив работу, подходит ко мне.

– Товарищ капитан, может все же не рисковать. Запретите этот спуск под воду.

– Не могу. Я только что получил приказ командования не мешать экспедиции.

– Если там высокая концентрация токсичных веществ, мы его не спасем, никакая мазь не поможет.

– Знаю. Эти идиоты из управления так засекретили материалы, что теперь сами не знают где и что в прошлом утопили. Теперь пытаются восстановить картину и поистине дедовским методом, как положено на Руси, сначала наломаем дров, а потом разбираемся, нужно ли это было делать.

Синцов прилаживает акваланги и плюхается в воду. Полковник уже развернул кипучую деятельность.

– Кто свободен? – кричит он матросам и старшинам. – Возьмите удочки и наживку. Таня, организуй пробу воды. Наталья Сергеевна, обеспечьте регистрацию материала...

Тоскливо идет время. Вдруг вода бешено бурлит и из нее, как пробка, выскакивает Синцов.

– Ой, щиплет, – орет он, сорвав нагубник.

– Срочно теплой воды, – кричит мой врач. – У кого есть резиновые перчатки, помогите его раздеть...

Синцова раскладывают на палубе и промывают водой.

– Где образцы? – бегает вокруг полковник.

– Они здесь, тащите веревку, – хлопает рукой по палубе в сторону бечевке Синцов.

Матросы помогают вытащить сетку с образцами.

– А где водоросли, трава, здесь одни камни, – опять не унимается полковник.

– Там никакой растительности нет...

– Похоже мы у цели. Капитан, мне надо с вами поговорить.

Я его веду к себе в каюту.

– Капитан, нам нужно дальше проводить исследования. Двоих своих подчиненных я потерял, теперь нужна ваша помощь. Мне нужны аквалангисты...

– Нет. Не дам. Не просите. Хотите брать пробы, прыгайте за борт сами.

– Но я не могу, я начальник экспедиции.

– Ничем вам больше помочь не могу. Бросайте в воду "керн", может там что-нибудь застрянет.

– Но это не то. Мы не увидим объективной картины и можем собрать совсем не то, что нужно.

– Я не могу вам помочь.

– Хорошо. Я могу дать телеграмму в центр?

– Можете. Я разрешу вам ее послать.

Я на мостике, рядом стоит Наумов.

– Капитан, надо бы запастись нормальной водой и смыть всю пакость с палубы. Как мы не береглись, у некоторых матросов появился зуд на теле.

– Сейчас я переговорю с базой. Постараюсь их уговорить, прекратить такую экспедицию.

Но уговаривать базу не пришлось. Динамик взволновано заговорил.

– Товарищ капитан, шифровка. Подводная лодка противника прошла в Белое море. Их аквалангисты нашли и уничтожили один из прибрежных гидрофонов. Случайно засек другой... Нам приказано перекрыть выход в Баренцево море.

– Запросите, где другой дежурный катер?

– Он у левого берега моря, недалеко от реки Поной.

– Всем по местах. Полный вперед. Идем на выход из губы.

На мостик поднимается взволнованный полковник.

– Вы куда, капитан. Мы еще не закончили...

– Боевое задание. Прошу посторонних покинуть мостик. Старпом, очистить палубу.

Мы жмем на всех 37 узлах к выходу из губы.

– Почти каждую неделю, начали похаживать гости, – говорит мне Наумов.

– Похоже, наши запустили новинку, теперь здесь, как медом намазано...

– Я слышал, о нашей новой лодке, ее кажется тип "Скиф", совсем не шумящая говорят. Что будем сейчас делать, капитан?

– Прежде всего искать американца. Как найдем, надо запросить второй наш катер, прикрыть нас от нападения с тыла.

Мы идем зигзагами, стараясь охватить побольше район прослушивания. Субмарина исчезла.

– Может они запустили к нам "Мэрелинд"? – предполагает Наумов.

– Нет. Та лодка не шумящая и наши гидрофоны навряд бы ее засекли, американцы такой дорогостоящей игрушкой жертвовать на нашей "мели" не будут.

– Правее в пяти кабельтовых в сторону Баренцева моря слышны шумы грузовых судов, – докладывает акустик.

Я сразу спешу к экрану радара. Четыре зеленых точки, вытянувшись в ниточку, ползли на север.

– Типы судов определить можно?

– Два сухогруза из Канады для перевозки зерна, одно нефтеналивное, наше. Впереди идет лоцман.

– Хорошо, следите дальше.

Мы запарились, ища проклятую субмарину. Акустики доложили, что к нам приближается наш катер. И вскоре на радаре появился сигнал.

– Плотников, в помощь идет, – подсказывает Наумов.

– Радисты, свяжите меня с семеркой.

Знакомый голос Плотникова загудел в динамике.

– Ваня, привет.

– Привет то, привет. Но я потерял ее.

– Можешь не суетится, лодка уже ушла в Баренцево море...

– Как так. Как же она проскочила? Там же на выходе еще один катер.

– Он и засек ее у льдов. Канадцы сволочи, к своему борту сухогруза ее закрепили и незаметно протащили.

Мне остается только себя проклинать, что не догадался остановить колонну и проверить суда. Черт возьми, но как же мои акустики не услышали вторые винты, явно Гордон опять какую то новинку придумал.

– Как же мои не услышали?

– И не услышат, если винты лодки не работают.

– Ты сейчас куда?

– Сменить пятого. Пока, Ваня. Связи конец.

В сердцах бросаю ларингофон в стенку.

– Упустили. Почти в руках была и мы упустили. Ну сволочные, канадцы, теперь хоть в ОНН жалуйтесь, все суда проверять буду.

– Не расстраивайся, капитан, – успокаивает меня Наумов. – Лучше скажите, куда мы сейчас идем, опять в губу?

– Не знаю, пойду в радиорубку, запрошу базу.

Нам было приказано вернуться домой. Полковник психовал, все время слал шифровки в центр и видно, получив все таки ответ не в свою пользу, заперся в своей каюте. Состояние Синцова было неважным. Его пораженные участки кожи побагровели и приняли синюшный оттенок. Пришлось запросить базу и нам обещали к пристани подбросить скорую помощь.

На мостках меня ждут командир базы и главный воспитатель. Я рапортую о походе, а тем временем, за спиной санитары спешно уносят Синцова к машине, за ними, прикрывая лицо, идет Шкуро. Здороваюсь с начальством и тут, спустившись с трапа, появляется возмущенный полковник.

– Товарищ капитан первого ранга, мы не выполнили приказ командования и не смогли проверить Мезенскую губу. К сожалению, я вынужден жаловаться...

– Я могу вам только посочувствовать, товарищ полковник. Я только что говорил с командующим, он считает, что если бы не проволочки нашего катера в губе, мы сумели бы догнать караван судов и захватить подводную лодку противника.

Ни чего себе, как обернулось то. А впрочем, сейчас вспомню. Караван шел почти по центру прохода, от нас до него, было километров двенадцать. В принципе догнать можно было бы, за час или два, но катер стоящий на границе с Баренцевым морем, мог бы перехватить его гораздо раньше. Там тоже не догадались, что лодка подвешена к сухогрузу. Значит не я один лопух.

– Выходит, что я еще и виноват, – краснеет от ярости полковник. – Ну уж нет. Я это дело так не оставлю.

Он срывается и бежит к берегу. Матросы, под руководством Натальи Сергеевны, тащат с катера ящики с пробами и складывают их на песке. Таня подходит к отцу и обнимает его.

– Опять шумишь, тебе волноваться нельзя.

– Как плавание? Ты себя хорошо чувствовала?

– Прекрасно. Я все же дочь моряка.

– Иди домой, мать волнуется.

– Сейчас выгрузим все это хозяйство и я уйду.

Она кивнула и повернулась ко мне.

– До встречи, Иван Дмитриевич.

Она уже на берегу помахала мне рукой.

Наш воспитатель военных душ по лягушачьи раздвинул свои губы.

– Хорошая девушка. Пора уже за муж выдавать, как ты думаешь, Валентин Александрович.

– Давно пора. Да вот все никак. Школа, институт, работа и ноль внимания на мужиков. Но я надеюсь..., – он скосил на меня глаза.

– Иван Дмитриевич, как поход? – спрашивает воспитатель теперь меня.

– Хреново. Опять лодку упустили. Несколько моих матросов из-за этого полковника получили чесотку. Врач, говорит, что пока серьезных заболеваний нет, все могут находиться на своих местах.

– Пусть для профилактики сходят в госпиталь, мало ли какая там зараза. Ваш молодой врач еще и может ошибиться.

– Хорошо.

– А вот с подводной лодкой вы, честно говоря, обосрались. Вас еще, Валентин Александрович прикрывает и мне кажется, нужно было в такой ситуации караван остановить любым путем...

– Кто мог подумать, – встревает Танин отец, – Как-никак, таможня и пограничники Архангельска проверили суда, а мы могли бы остановить их только с ведома руководства или в экстренных случаях.

– Так что, выходит противник под брюхом любого судна и к нам пролезет и от нас уйдет, а мы будем только рот разевать.

– Нет... Конечно всегда найти можно выход, но какой. В данный момент ни один из командиров катеров выхода не нашел.

– Выход есть... – говорю я. – Надо учесть все наши ошибки и когда завод проводит испытания новых подводных лодок, договорится с пограничниками и таможней придержат крупные суда в портах.

– Ну во, видишь, – говорит воспитателю командир базы, – выход есть и без международных осложнений.

– Тогда в чем дело, ловите наглеца..., я пойду на катер, поговорю с экипажем.

Воспитатель косолапо пошел к трапу.

– Ну, а ты сейчас куда? – спрашивает меня командир базы.

– Писать отчет и домой.

– Завтра утром зайди ко мне в штаб.

– Есть.

Эта неугомонная Таня, вечером опять встряхнула меня.

– Какие то вы, мужики, не доделанные. После работы спать, да спать.

Она ходит по комнате и осторожно собирает и складывает разбросанные вещи. Хозяйка в этот раз даже не будила меня, а просто открыла ей дверь в мою комнату.

– Как ты здесь очутилась? – я неохотно поднимаюсь с кровати.

– Так, пришла и спрашиваю Варвару Семеновну, а этот... спит... Там мир переворачивается, а он дрыхнет.

– Что же там... еще произошло?

– Нас сегодня пригласили в гости. Судя по всему, сегодня большая пьянка. К Марии Николаевне из Африки приехал муж.

– Он сюда прибыл служить?

– Ты заметил, что на стоянке кораблей тебя сегодня приветствовал мой папа и воспитатель?

– Заметил.

– А вот начальника штаба не было. Он вещи собирает, его переводят на Каспий. Вместо него назначается муж Марии Ивановны.

– А мой начальник, командир дивизиона, прибыл?

– Час назад пришвартовался, обещал тоже придти. Плотников пока дежурит в море.

Я одеваюсь в парадный китель.

– Ну что же пошли.

Муж Марии Николаевны с удивлением разглядывает Таню.

– Таня, не может быть? Я же тебя не видел пять лет. Укатила в институт такой девчонкой с косичками, а теперь распустилась, как цветок. Привет, Татьяна.

Он целует ее в щеку. Мария Ивановна дергает его за рукав.

– Это у нас новый командир катера, Иван Дмитриевич.

– Здравствуйте.

Он отстраняется от Тани и крепко пожимает мне руку.

– Слышал о вас. Я рад, что будем служить вместе.

– Гришка...

Сзади меня подталкивает мой командир дивизиона Курицын, он только что вошел вслед за мной. Муж Марии Ивановны обходит меня и они обнимаются. Таня тащит в комнату, где уже гости начинают рассаживаться за столом. Все по прежнему. Стол ломится от бутылок водки, картошки, многочисленных блюд с рыбой и нарезанной колбасы. Столом руководит наш главный воспитатель, который распихивает гостей по скамейкам.

– Эй, голубки, – он завет нас рукой, – садитесь вот сюда в угол.

Нас заталкивают за стол и я чувствую, как ко мне притиснулось горячее бедро Тани. Все с шумом расселись.

– Эй, внимание. Сегодня мы празднуем новое назначение одного из боевых товарищей. Я хочу его, от имени присутствующих, поздравить и выпить первый тост за нового начальника штаба, – пытается перекричать шум воспитатель и высоко поднимает свой стакан.

Дружно опрокидываются стаканы и мужчины, и женщины принимают горькое пойло внутрь. Таня тоже смело хлебнула водки, потом с отвращением поставила стакан на скатерть.

– Не могу.

– Заешь чем-нибудь, – подсказываю я.

Стол начинает разогреваться. После первого тоста, пошел второй, третий... Начались разговоры... Сидящий недалеко, командир дивизиона, согнувшись ко мне, пытается тихо говорить.

– Иван, что там у тебя с медиками?

– Ничего. Пошли с ними в Мензинскую губу, а там напоролись на ядовитые отходы. Своих аквалангистов, полковник, начальник экспедиции, сразу загубил и для продолжения опытов решил использовать моих ребят. Я их не дал...

– Правильно сделал.

– Но тут эта история... с подводной лодкой, наше командование во всем обвинило полковника. Мол лодку упустили из-за него.

Мезенцев размышляет.

– Наверно мы что то сделали не так. Конечно лодку сами... виноваты. Я слышал, что у тебя матросы немного в этих отходах... испачкались и заболели?

– Было дело. Пока они еще не так пострадали, но подцепили что то похожее на чесотку.

– Пожалуй мы тебя раскрутим с этой стороны, а не с лодки...

– Серьезное дело?

– Похоже, медики накатали бумагу до Москвы. А нам нужны более серьезные аргументы, чтобы отбиться.

Поднимается уже знакомый, по первой попойке, мичман-выпивоха Беляков, и предлагает тост за дам-с. Все отвлекаются от разговоров и гул восторга катится по комнате. Я чокаюсь со стаканом Тани, так и не допитым после первой пробы.

– За тебя.

– Спасибо. У тебя будут неприятности?

– Нет.

– Я все подслушала, о чем вы говорили с Мезенцевым.

– Нехорошо подслушивать...

– То, что ты своих людей не пустил на глубину, молодец. Я там не успела показать тебе одну вещь... Моторист поймал рыбу... это был лещ без чешуи, прозрачный, как стекло. Не нужно пособий, показывать разрез рыбы. Все от хребта, кишечника, икры, до кровеносных сосудов, все на виду.

– Разве тебе в лабораторию не приносили такую рыбу?

– Нет. Есть всякие мутанты, даже облезшие, есть голубые окуни, зеленые ерши, но таких прозрачных не было. В ближайших больных районах моря нет такой пакости.

– Иван, – дергает меня в другую сторону Курицын, – я слышал у тебя есть хорошие предложения утопить Гордона... Давай выпьем, чтобы ему был конец.

Мы чокаемся и тут, услыхав звон стаканов, выпивохи встрепенулись.

– За что вы пьете? Мы с вами.

– Мы за тех, кто в море...

– Это и для нас.

Стол наполнился гулом, зазвенела посуда и шум разговора сгруппировал гостей. Волна окосения поплыла среди присутствующих.

– Почему ты, не пьян? – удивляется Таня. – В тот раз тоже как стеклышко или это мне показалось?

– Ты хочешь, чтобы я был пьян?

– Ради бога, не надо экспериментов.

– Иван Дмитриевич, – ко мне через стол со стаканом тянется муж Марии Ивановны, – выпьем за морское братство... Танька, поверь, у меня глаз наметанный, Иван, отличный парень. Не упусти...

Мы выпиваем и Татьяна спешно мне протягивает на вилке кусок соленой семги.

– Георгий, – она с вызовом смотрит на новоявленного начальника штаба, я сама решу, что мне надо.

– Решай...

Георгий плюхнулся на место.

– Он за тобой раньше ухаживал? – спросил я ее.

– Пытался. Мама ему тогда чуть голову не оторвала...

– Кстати, а где мама?

– После того позора..., ну когда ты ее тащил, отец не отпустил ее сюда. Слушай, Иван, мне уже не нравиться здесь, может мы удерем от сюда.

– Если ты так хочешь..., давай. Но хорошо бы сделать приличную мину при плохой игре.

Она улыбнулась.

– Мария Ивановна, – она тихо зовет хозяйку, – мы подышим свежим воздухом.