Текст книги "Проводник"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Кукаркин Евгений
Проводник

Евгений Кукаркин

Проводник

Написана в 1997 г. Приключения.

Капитан сидит напротив меня и с видимым удовольствием выпускает кольца дыма.

– Так что, Тимофей Иванович, – это он обращается ко мне, – так и будешь молчать?

– А чего говорить то? Ясно, что за границу ходить нельзя, но где она граница то? Вы ни пограничных столбов, ни полосы не сделали, проволоки не натянули, а требуете, что бы я что то не нарушал и даже помогал вам.

– Все потом сделаем, все когда-нибудь будет, а пока ты живешь в России и поэтому помогай ей.

Перестройка наделала дел. Все государство развалилось и теперь там, где когда то можно было на десятки километров мотаться по лесам, не задумываясь в Казахстане ты или в Алтайском крае, проложили мнимую границу. Ни у русских, ни у казахов, не было средств и сил восстановить настоящую границу. На больших дорогах Семипалатинск – Рубцовск или Павлодар – Кулунда еще поставили пограничные и таможенные заслоны, а вот на остальное пороху не хватило и через невидимую границу поползли новые контрабандисты, левые грузы, беженцы и перебежчики.

– Мы тебе дадим радиостанцию, оружие и разрешение на него, – продолжает капитан, – так что не дури..., лучше соглашайся.

– Что милиции у нас не хватает или солдат не можете пригнать, что бы границу хоть как-нибудь заткнуть.

– Не хватает, ни солдат, ни милиции, ни денег. У меня всего взвод пограничников на 300 километров. Я о тебе, Тимофей Иванович, знаю все. Бывший ОМОНовец, пострадал в Прибалтике во время перестройки, отсиживаешься теперь здесь. Не так, что ли?

Все так. После позора в Вильнюсе в 1990 году, когда мы дубасили безоружную толпу, нас быстренько разогнали и попрятали в разных точках Союза и вот теперь этот вояка напоминает о моем прошлом, которого не знают даже все здешние жители.

– Предположим так. У меня здесь своя работа, бросать ее что ли?

– Нет. Работай, как и работал, – капитан ухмыляется, – такая работа мечта безработного. Знай сиди в мастерской по ремонту радиоэлектроники, утюгов и стиральных машин и ни хрена не делай. Надо же придумали, в глухой дыре, где населения кот наплакал, сделали мастерскую.

Мели-мели Емеля, все казахи и русские с той стороны границы только к нам и ходили и теперь тоже ходят, но не буду же я говорить об этом салдафону.

– Ты ведь не один к кому мы обращаемся, – продолжает капитан, – Нам помощь оказать могут только местные, мы на них упор и делаем.

– Хорошо, капитан, уговорил.

– Тогда, посиди здесь. Я сейчас.

Он возвратился через пять минут в сопровождении лейтенанта. Оба тащили большие свертки.

– Принимай, Тимофей Иванович.

Лейтенант разворачивает свой сверток и на столе появляется новенькая радиостанция с ЗИПом и комплектом батарей.

– Здесь так же описание, блокнот и наши позывные, – кивает на пачку бумаги в полиэтиленовом пакете, капитан, – в электронике ты неплохо разбираешься, поэтому все изучишь сам. А это тебе подарок от меня.

Из другого свертка, рядом с радиостанцией на стол ложится автомат Калашникова, подсумок с рожками и "цинка" патронов.

– Вот здесь распишись в документах, что ты все принял.

– Дали бы лучше пистолет...

– И этого тебе хватит.

Я расписывают и капитан тут же все запихивает в подсумок.

– Пока, Тимофей Иванович. Удачи тебе.

Сегодня сумасшедший день. С утра в помещении болтаются местные мужики, мастерская для них как магнит. После обеда прикатил капитан, а сейчас, к вечеру, в мастерскую ввалился Мишка Краб с рюкзаком и охотничьим ружьем. Он приперся с той стороны.

– Тимофей, привет.

– Мишка. Здорово, старый хрыч.

Я с удовольствием луплю его по громаде плеча. Он улыбается и хмыкает.

– Давненько тебя не видел. Чего к нам не заходишь?

– Теперь, видишь ли, мы по разную сторону границы. Соблюдаю паритет...

Мишка хохочет.

– Ишь ты какой грамотный и правильный стал. А ведь я к тебе по делу.

– Никак привез что то отремонтировать?

– Привез магнитофон, малец мой в воду его уронил, если сможешь оживи этот ящик и еще привез привет от Салтана.

– А ему что от меня нужно?

– Не знаю, но он просил заехать.

Мишка достает из рюкзака переносной магнитофон "Мечта" и бутылку водки. Все это аккуратно ставит на стол.

– Нес тебе казахстанский подарок. Врежем по маленькой.

– Уговорил, мерзавец...

Я достаю из шкафчика стаканы, кусок хлеба с луком. Мы выпиваем по стакану и закусываем.

– Мишка, какие у вас там новости?

– Пока все хреново. В поселке Марье сменили все начальство.

– Старые попались на чем-нибудь что ли?

– Нет. Там русских поменяли на казахов. Теперь везде так..., везде меняют начальство на казахов. Вот и в Марье появился некто Садыков, майор, начальник местного отдела милиции. Сквернейший и подлый тип, ты с ним лучше не встречайся.

– А в Мазуреках как?

– Там порядок. Все осталось по прежнему Салтанка сидит на своем месте. В Каурзе, в Точинге и Румяном тоже тишина. Ребята от туда передают тебе привет.

– Спасибо.

– А у вас как здесь?

– Вообще то почти ничего не менялось. Объезжал поселки и деревни новый начальник пограничной заставы. Упрашивал население помогать ему в охране новой границе.

– Да ну? И как же вы будете теперь ее охранять?

– А хрен ее знает. Васька-Кривой, наш местный мильтон, теперь отвечает за этот участок.

– Ха..., ха..., ха..., – заливается Мишка, – Кривому доверили участок, ну и дела. Давай еще по одной, да мне надо к Гришке еще зайти, ему родные пакет передать просили.

Мы допиваем водку и Мишка уходит.

Уже почти темно. Я закрываю мастерскую и тут к крыльцу подкатывает джип, из него выходят двое парней. Они подходят ко мне.

– Вы, Тимофей Иванович?

– Я.

– Нам бы с вами поговорить.

Мысленно я уже выругался, но не тащить же мне этих... к себе домой. Опять открываю мастерскую и приглашаю их внутрь. Они входят, оглядываются и садятся на свободные стулья.

– Так о чем вы будете со мной говорить?

– Вам привет передает Кочерыжка из Кулунды.

Кочерыжка, это прозвище моего старого товарища по Прибалтике, Максима Ковача, вместе служили там в ОМОНе и вместе испытали позор поражения.

– Спасибо. Что еще передает он?

– Он хотел, что бы вы помогли нам перевезти караван машин с грузом на ту сторону.

Теперь я в затруднительном положении. Капитан со своими предложениями, все село со своими предрассудками и эти...

– Сколько?

– Что сколько, машин?

– Нет. Денег сколько?

– А сколько бы вы хотели?

– Двести баксов из расчета двадцати машин.

Парни переглядываются.

– Не многовато ли? То есть десять баксов за машину?

– Нет, не много. За страх и риск платить надо.

– Ладно, пойдет. А куда вы нас доведете?

– До Мазурек.

– Пожалуй, подойдет. Тогда машины сюда придут после завтра в часов девять утра. Вас устраивает такое время?

– Устраивает.

Утром, в мастерской сидят мужики.

– Тимофей, а чего к тебе вчерась парни какие то приезжали? – спрашивает Васька– Кривой.

Все с любопытством смотрят на меня. Соврать или нет? Лучше скажу правду.

– Предложили через новую границу караван машин перевезти.

– И сколько запросил?

С нашими мужиками шутки плохи, но если прикрывать кого будут, все село горой стоит и горе будет отступнику, в лесу прибьют.

– Десять долларов за машину.

Все загудели.

– Хорошая цена...

– А мы и не знали какую таксу брать, теперь знать будем...

– А когда машины будут?

– Завтра утром.

– И сколько машин?

– Не знаю. Чем больше, тем лучше.

В магнитофоне Мишки вылетело сопротивление, я его выдрал и, найдя в запаске новый, начал запаивать.

– Слышь, Тимоха, – Колька моторист наклоняется ко мне, – говорят в Мазуреки много народу понаехало, все русские, хотят через границу перейти.

– Кто говорит?

– Да дочка деда Ховрина вчера вечером от туда пришла.

Дочке Ховрина около пятидесяти лет. Она прекрасно знает леса и для нее пройти километров десять, все равно, что плюнуть в кусты. В нашем селе ее дочь за мужем за Колькой.

– Это что, беженцы?

– Да.

– Чего же они на законных основаниях границу не переходят?

– Там поборы большие и потом нагнали в таможенники казахов, а эти грабят на чистую.

Что правда, то правда. На дороге Семипалатинск– Рубцово сидит в таможне настоящая банда грабителей. Молодые, наглые, стриженные и здоровущие казахи копались в барахле беженцев и забирали себе все, что хотели. Никакие слезы, стоны и проклятья на них не реагировали.

Теперь я понимаю, почему меня просит прийти Салтанка.

К моему дому подъехало двенадцать грузовых машин, у всех закрыты брезентом грузы. Знакомая рожа парня, который торговался со мной позавчера, высунулась из раскрытого окна первого грузовика.

– Тимофей Иванович, мы прибыли.

– Вижу.

Я выхожу с двустволкой и вещевым мешком.

– А это то зачем? – удивляется парень, указывая на ружье.

– Для зверя.

– Садись сюда, мы втроем поместимся.

Я сажусь в кабину и ставлю ружье между ног.

– Остальные в курсе, что не надо отрываться.

– Все в порядке.

– Тогда, трогай. Сверни вот здесь за селом на лужок и дуй к лесу.

Я вывожу колонну к старой леспромхозовской дороге. Она немного заросла. Ветки кустов лупят по кабине и брезенту, но это как поглаживание веником по телу в бане. Километров десять идем по ней.

– Где граница? – удивляется парень.

– А черт его знает где. Тысячи лет казахи жили рядом с русскими и никогда границ не размечали. Сейчас внимание, дорога кончиться и надо сворачивать вправо.

Мы сворачиваем на старое русло высохшего ручья. Здесь нас трясет, от обилия разбросанных камней. Это два километра пути, потом въезжаем в лес и опять лесная дорога, она лучше леспромхозовской, но больно крутит. Машина объезжает многочисленные возвышенности и впадины этой изумительной природы. Через час показались поля и приятные домики Мазурек.

На площади села полно народа, мы останавливаемся.

– Все приехали, – говорю я, – плати.

Он достает кошелек и отсчитывает одну бумажку 100 долларов и две по десять.

– Правильно, Тимофей Иванович?

Я мну деньги и не вижу в сто долларовой купюре на просвет знаков.

– Они фальшивые.

– Да что ты? – издевательски хмыкнул парень. – Катись от сюда.

В бок мне уперся ствол пистолета. Вот подонок. Мне ничего не остается, как выбраться с ружьем из машины и сказать ему.

– Запомни парень, эта граница для тебя теперь закрыта.

– Не ты один такой умный. Поехали.

Машины прошли мимо меня на асфальтовое шоссе.

Салтан в своей конторе встретил нетерпеливо. Казах, с красивым доброжелательным лицом, в поношенной милицейской форме капитана, бросился мне на встречу.

– Привет, Тимоха. Жду не дождусь. Понимаешь здесь такое... ужас.

– Уже почувствовал.

– Пошли ко мне, а то здесь мне спокойно поговорить не дадут

Мы выходим из маленького дома отдела милиции и через несколько домов приходим в жилище Салтана. Хоть он и казах, но для него, что негр, что еврей, что русский, разницы нет и вообще он чудесный парень, хотя и работает в милиции. В гостиную входит девушка с изумительно красивым лицом восточных красавиц.

– Папа, ты чего так рано.

Она видит меня и останавливается.

– Здравствуй, Гюльнара, – говорю я. – Целый год не виделись. Господи, как ты изменилась, совсем красавицей стала.

– Ой, Тимофей Иванович, здравствуйте.

Гульнара покраснела.

– Гуленька, ты сделай нам чего-нибудь поесть.

– Я сейчас.

Она убежала за дверь.

– Дочка вернулась. Кругом перемены, окончила институт, а диплом теперь свободный, вот на работу и не устроилась, пришлось вернуться домой.

– Она вроде химик?

– По моему да, что то там кончила, по химии...

– Трудно ей здесь будет. В нашей области химических предприятий почти нет.

– Сам не знаю что делать. У нас теперь с любой работой трудно.

Мы садимся за стол и тут с подносом выходит жена Салтана, Марья Сергеевна. Она русская. После раздела Союза, в приграничных районах осталось много смешанных семей.

– Тимошка, здравствуй дорогой.

Она ставит поднос на стол и ласково жмет мою руку.

– Здравствуйте, Марья Сергеевна.

– Совсем заматерел, громадный стал. Сейчас мы тебя покормим. Гуля, иди сюда, я тебе тоже тарелку принесла, – кричит она в раскрытую дверь.

– Сейчас, мама.

Гуля приносит кастрюлю и подставку. Нам наливают суп и проглотив несколько ложек, Салтан начинает говорить.

– Понимаешь, Тимоха, сюда понаехало наверно то ли две сотни русских семей, то ли больше, но все они с южных областей Казахстана. Они не хотят идти через таможню. Там действительно творятся безобразия и происходит сущий грабеж. Прав у беженцев здесь никаких нет. Их могут ограбить, чуть ли не убить. Там на таможне требуют деклараций, документы, но откуда все это беженцам взять. Вот и хотят они перейти границу здесь.

– Как все изменилось. Ну и что дальше?

– Мне их жалко. Помоги им, переведи их через границу.

– Местных проводников нет что ли?

– Есть, только проводить такую массу народа, на виду у всех , никто не хочет. Машину или несколько машин, тайком, пожалуйста, охотники найдутся. Это майор Садыков с Марьи проводит здесь националистическую политику и похоже не очень успешно, здесь же все кровно связано с Россией, но ему удалось запугать некоторых основательно. Есть, конечно, среди казахов отщепенцы, они стали на русских косо смотреть и... даже закладывать. Гошку Скворца с Точинги помнишь? Его арестовал, срок ему хотят припаять, правда небольшой, чтобы всем не повадно было бродить за границу и обратно и статью новую нашли– за нарушение приграничного режима. Один из сельчан его выдал.

– И вы знаете кто?

– Знаем. Сейчас этому казаху жить в селе тяжело. Майор Садыков хочет его перевести в Марьи, под свое крыло.

– Может уши надрать этому майору. Неужели вы не можете своих отстоять?

– Тимошка, нельзя так все– кулаком. Я сейчас в центр послал рапорт, что бы не очень озлобляли население. Полковник Саманов все понимает, обещал разобраться.

– Слушай, мне тогда непонятно? Русских много сюда понаехало, а майор Садыков что, не в курсе дела?

– В курсе. Была бы здесь одна семья, он бы ее сцапал, а когда их здесь десятки, то это для него опасно, а вдруг отпор дадут.

– Я иду завтра утром обратно, так что могу провести людей. А сегодня мне еще надо к Мишке зайти, магнитофон ему отдать.

– Очень хорошо. Я тогда пойду, всех беженцев сейчас предупрежу.

– Папа, а можно я пойду с Тимофеем туда... за границу? – вдруг спросила Гуля.

– Это еще зачем?

– Я в Кулунду съезжу. Там говорят, на работу можно устроиться.

Салтан задумчиво чешет подбородок.

– Что тебе сказать дочка. В России может ты и устроишься работать. Время сейчас действительно дурное и в наших местах навряд ли тебя примут на работу. Я еще боюсь как бы наши умные руководители не ввели в стране шариат, тогда даже высунуться из дома без тряпки на лице не сможешь. Ладно, поезжай.

– Ой, спасибо.

– Тоже мне выдумали, – взрывается Марья Семеновна, – куда ее несет. Одиноким девушкам всегда опасно уезжать в незнакомые места.

– Здесь что ли безопасно? Еще неизвестно, где безопасней.

– Дома же, все таки...

– Дома то дома, а смотри, казахи из России не хотят уезжать, а вот русские из Казахстана удирают. Что ты хочешь, что бы твоя дочка так улиткой и прожила, пусть едет счастье свое искать.

Мишка встретил меня радостно.

– Никак починил?

– Все в порядке.

Я достаю магнитофон из рюкзака и передаю ему.

– У тебя все в порядке?

– Да, тут у нас пошло все на перекосяк. Этот сволочь, майор Садыков с Марьи, привязываться ко мне стал. Донесла какая то гнида, что я к вам ходил. Он от Салтанки потребовал, что бы тот снял с меня допрос...

– И что Салтанка?

– Да ничего, поговорили и все.

– Я завтра обратно возвращаюсь.

– Это хорошо. Сегодня вроде колонна машин от туда пришла, не ты ее привел?

– Я

– Заплатили?

– Надули. Фальшивые доллары дали.

– Вот люди. Им добро, а они тебе говно. Где сегодня спать будешь?

– У Салтанки в сарае.

– Может у меня?

– Нет.

– Тогда давай, выпьем.

Мишка лезет в шкафчик и вытаскивает бутылку самогона.

– Давай.

Меня разбудила Гуля.

– Тимофей вставай. Все уже собрались. Тебя ждут.

– Ты тоже готова?

– Во. Видишь. Целый рюкзак мне набили.

Она хвастливо показывает изящный рюкзачок за ее плечами.

– Ну тогда я сейчас.

После мытья, спешно перекусил и вышел на улицу. Все село забито телегами, машинами, тракторами, коровами, овцами, баранами, кругом полно народа.

– Это что, все с нами?

– Да.

– Ничего себе. Салтан говорил, что семей двестии, да здесь их... тысячи. Пошли.

Мы с Гулей неторопливо идем во главе нескончаемой колонны по лесу. Сзади мычат коровы, идут небольшие стада овец и баранов, свиней, лошадей, даже гусей, где то взрывается шумом двигатель машины, раздается рокот тракторов и бесконечный скрип телег и говор людей.

– Сколько идти? – спрашивает Гуля.

– Постараюсь короткой дорогой. Как обогнем холмы, километров 15 надо пройти. Думаю к двум часам дня, выйдем к нам в село.

– Там вода-то водопроводная есть или колодцы? Людей и скотину надо напоить.

– И то и другое есть. Ты у меня отдохнешь, а к вечеру я тебя выведу к Малиновому Озеру, с этого городка начинается железная дорога. От туда до Кулунды доедешь.

– Хорошо. А эти тоже до Малинового Озера пойдут, – она кивает на колонну.

– Куда им деться. От нас дороги идут только туда, а там дальше в Россию по шоссейке, да по железке и выехать можно.

– И зачем нас так поделили? Кому мы переехали дорогу? Скажи, разве мы плохо жили, когда были вместе?

– Не плохо. Это все наши руководители... Зажрались все, нахапали добра и разъехались по разным национальным квартирам. Мать их...

– Я бы всю эту верхушку партии засудила, они преступники.

– Разве только в партии дело. В той жуткой системе, которую она создала.

Мы идем и перекидываемся фразами, что бы занять время.

– Ты договорился с ними об оплате?

– Зачем, они же русские, к себе на родину идут.

– Значит, с казахов бы брал?

– Смотря с каких. Казахи то разные. Со сволочей брал бы, точно, а с других... брать даже нечего.

– С нашей последней встречи, помнишь год назад, ты стал как то... суровее что ли.

– Понимаешь, за этот год произошло столько перемен. Они все коснулись нас. Мне кажется, мы все сразу внутренне постарели.

Весь наш поселок был проглочен массой животный, людей и техники. Я вывел первых беженцев на грейдерную дорогу и махнув вперед сказал.

– Вы уже в России, а по этой дороге дойдете до станции Малиновое Озеро и шоссейки. Это всего пять километров.

Они поблагодарили и великое переселение народов продолжилось. Мы с Гулей уже дома отмылись, попили чай, а они все шли, шли и шли. Четыре часа шли...

– Когда мы брели по лесу, – говорит Гуля, – то плелись по бездорожью, мхам, тропинкам, а теперь, наверно, беженцы разбили дорогу так, что новую таможню ставить можно.

– Вот Садыков с ума сойдет, ему на ее охрану дополнительно людей искать надо.

– Парень то был раньше хороший, я его знала немного. Он был раньше инструктором райкома комсомола. Часто к нам в села приезжал. Перед моим поступлением в институт, даже ухаживал за мной.

– Наступила перестройка и ты наконец поняла, как много потеряла, что не вышла за милиционера районного масштаба. Была бы сейчас Садычиха и работу искать даже не надо.

– Кстати о работе, а когда мы пойдем на Малиновое Озеро?

– Вечером. Там поезд на Кулунду в 21 час отходит. Я возьму мотоцикл, быстро тебя довезу.

– Наверно не сесть в поезд. Вон сколько прошло...

– Эти с барахлом не расстанутся. Товарные вагоны будут там заказывать.

– Прости меня за бестактный вопрос. У тебя отличный каменный дом, вроде бы и все в нем есть, холодильник, ванна, горячая вода, электрическая плита, почему ты не приведешь в дом жену.

– Еще не нашел. Помнишь, я тебе говорил, когда нас из Прибалтики вывозили, то дали вагоны, для вывоза семей, имущества, а вот Вита не поехала... Она не захотела уезжать с родины, так с дочкой там и осталась. Недавно письмо прислала. Нашла хорошего парня и теперь живет с ним.

– А как же дочка?

– Она маленькая... и еще ничего не понимает. Потом, Вита просила ей никогда в жизни не напоминать, кто ее отец.

– Как это ужасно. Этот раскол государства, расколол даже семьи.

– Гуленька, иди отдохни, я тебя разбужу...

Маленький городок Малиновое Озеро не узнать. Улицы забиты телегами и машинами, поля светятся от костров, где среди людских теней мелькают лошади, овцы, бараны. На вокзале толчея. Здесь разместились дети и бабки. Я пробился к кассе и попросил один билет до Кулунды.

– Нет местов, – отрезала кассирша.

– Глаша, не уж то для меня и нет?

– Тимофей, прости, не узнала. Сейчас сообразим. Ты видишь, что делается? Наш начальник заперся в кабинете и валерьянку пьет. Все служащие разбежались, такое твориться.

– Понятно почему твориться. Наши пришли с той стороны.

– Да вижу, что наши. Если бы поменьше, так и легче было их отправить от сюда, а то такая орава, да со скотом. Вот билет до Кулунды, плати 56 рубликов.

Я плачу деньги.

– Спасибо, Глаша.

– Наш начальник пограничников вызвал. Завтра здесь будет проверка документов...

Я посадил Гулю на поезд.

– Если ничего не выйдет, приезжай сразу ко мне. Не вздумай через границу официально ходить.

– Ладно, уговорил девушку, – хмыкает Гуля. – Нагнись, мужлан, дай хоть выкрасить помадой твою щеку.

Гуля целует и весело смеется.

– Ну, разукрасила. Вытрись, да не рукавом. До свидания Тимофей. Поеду обратно, обязательно к тебе зайду.

У меня в мастерской почти все мужики села.

– Ну так как там, расскажи, – просит Васька-Кривой.

– Гайки закручивают. Одного русского посадили за нарушение приграничного режима, под Мишку копают, за то, что к нам приходил.

– А эти то, с машинами, рассчитались с тобой.

– Еще бы. Фальшивыми долларами.

Мастерская загудела. Я вытащил деньги и бросил их на стол. Несколько рук потянулись и взяли бумажки.

– Где же, едрена корень, фальшивка то?

– На стодолларовой, если посмотреть на свет, не видна лавсановая полоса, вот здесь над цифрами нет выпуклости, а потом смотрите, видите, я тру на ладони. Что на ней появилось?

– Грязь.

– Не грязь, а краска. На цветном принтере все делали, мерзавцы.

– Да дела.

– Мужики, у меня к вам просьба.

– Давай, Тимофеич, выкладывай.

– Вы знаете, что вчера прошли границу русские беженцы...

– Видели, как саранча прошла...

– Начальник станции в Малиновом Озере, вызвал пограничников. Они сегодня должны быть там.

– Ну и что?

– Значит сегодня вечером капитан будет здесь.

– Чего ему от нас то надобно будет?

– Допытываться будет, кто провел через границу, кто ходил туда, кто пришел от туда. Много будет задавать вопросов. Хорошо бы нам всем ничего ему не рассказывать, мол мы работали на своих местах и ничего не знаем.

– Конечно, так и скажем...

– Баб своих предупредите, что бы языками не болтали.

– Поговорим и с ними...

– Деньги то мне верните обратно, я еще за них не рассчитался.

Капитан сидит в моем доме, вместе с двумя пограничниками. За окном наступили сумерки и я включил свет.

– Чего ни о чем не докладываешь, Тимофей Иванович?

– А чего докладывать то. Русские беженцы пришли.

– Кто провел их?

– Наверно сами шли. Кто-нибудь карту достал этого района, вот и вывел.

– С картой здесь ни один беженец не пройдет. Дороги на них не указаны. Сам где вчера был?

– Как русские пришли, помогал им. Напоить надобно людей, да и скотину всякую. А разве что-нибудь не так?

Капитан курит сигарету и по его лицу видно, как ему все это неприятно.

– Незаконно они прошли границу.

– Кто виноват что мы разделились? Кто виноват, что с приходом национального правительства Казахстана начались гонения и притеснения русских. В Марье, на той стороне, сидел начальником милиции района Сашка Прохоров, так выперли его и всю русскую команду с ним. А проставили кого? Националиста до мозга костей, этого придурка Садыкова. Поверьте мне, там еще будут осложнения, которые заденут и нас.

– Почему они нас должны задеть?

– Все здесь живущие русские и казахи давно перемешались и родственные связи растянулись на весь восток Казахстана. Обидят там русских или сочувствующим нам казахов и наши пойдут им помогать.

– Чего же не пошли Гошку Скворца освобождать? – ехидничает капитан.

А он все знает, – мелькнула мысль.

– Еще не все закончено. Пока решили мирным путем договориться с начальством. Не выйдет, им будет хуже.

– Да, помучаемся мы еще с вами. Вы еще не прониклись сознанием, что здесь граница...

– Трудно это понять, капитан. Сотни лет жили вместе...

В это время дверь открывается и появляется Гуля. У меня так сердце и подпрыгнуло. Что такое? Почему она здесь? Я же ее вчера отправил. Как она пришла не вовремя.

– Гуля?

– Ой, здравствуйте.

– Здравствуйте, – неуверенно говорят пограничники.

– Знакомьтесь, товарищ капитан, моя жена, Гуля.

– Жена?

У капитана большие глаза, еще больше у Гули.

– Мы еще не расписались, но скоро...

Теперь до капитана что то доходит.

– Простите, вы местная?

– Я из Мазурек.

– Так, так. Ну ладно, Тимофей Иванович. Мы уходим. На последок хочу сказать, передай мужикам, пусть не балуют. В отношении родственников, мы пожалуй поговорим с казахской стороной, что бы у нас и у них был безвизовый режим, достаточно штампа в паспорте, для тех кто живет рядом с границей.

– Тогда мы и Гошку вытащим?

– Вытащим. Сумеем договориться. До свидания, Гюльнара. Пока, Тимофей Иванович.

Пограничники попрощались и ушли. Гуля требовательно смотрит на меня.

– Зачем этот балаган по поводу замужества?

– Капитан пытался выяснить, кто еще переходил границу...

– И ты решил спасти меня?

– Решил. Зачем же тебя таскать и привлекать...

– Ты зря старался. Капитан все сразу понял и по моему, принял правильное решение.

– Наверно, все понял. Он умный мужик. Ты скажи лучше, как с работой?

– Я устроилась... Причем быстро устроилась...

– Как? Ни чего не понимаю, почему же ты здесь?

Она улыбается.

– Я устроилась преподавателем химии в школу, а так как занятия первого сентября, то меня до средины августа отпустили домой. Вот я села на дневной поезд и приехала сюда.

– Я тебя поздравляю. Это надо спрыснуть.

Я залезаю в холодильник, вытаскиваю бутылку коньяка и достаю две рюмки.

– За твою новую работу, за то чтобы тебе была удача.

Мы выпиваем. Гуля подходит ко мне и, заглянув в глаза, говорит.

– Ты попал в дурацкое положение. Сказал пограничникам, что женился и не спросил меня, согласна я или нет. Закрой глаза.

Она целует медленно и оторвавшись продолжает.

– Ты накликал себе очень плохую жену. Она не умеет готовить, стирать, ухаживать за мужем, но не дашь ли ты ей в своем доме испытательный срок до середины августа, чтобы она всему научилась и смогла узнать получше своего суженного.

– У меня возражений нет.

– Прекрасно. Пойди нагрей колонку, я сейчас пойду ванну. Приготовь, пожалуйста, ужин, накрой стол, застели кровати и не забудь утром подать мне в пастель кофе, моя практика началась...

Утром в двери моего дома постучались. На пороге стоит мальчишка.

– Дядя Тимофей, там тебя в правление просят.

– Приехал кто-нибудь?

– К телефону тебя требуют.

– Але... Это кто?

– Тимошка, это я Мишка из Мазурек.

– Привет. Что случилось?

– Предупредить вас хочу. Садыков приезжал к нам, прошелся по дороге, что протоптали беженцы и решил сделать пост.

– Как это?

– Так. Выделил четырех милиционеров казахов, сам установил, где предполагаемая граница и поставил столб. Теперь казахи дежурят у этого столба. Садыков им будку на колесах привез, что бы там пока жили и телефон провел... Так что предупреди ребят, что бы по этой дороге больше не ходили и не ездили.

– Спасибо, Мишка. Больше новостей нет?

– Пока нет.

– У нас есть одна новость. Был наш капитан, начальник пограничной заставы, и сказал, что договориться с властями Казахстана о безвизовом проходе через границу жителей приграничных поселков. Он так же пообещал, что Гошку вытащит из тюряги. Так что Садыкову скоро укоротим руки.

– Вот здорово. Я побегу нашим скажу.

– Если что еще произойдет, сообщайте нам, а мы вам свои новости. Ты звонишь от куда, из совета?

– Нет, от Салтана.

– Передай трубку ему.

Раздается треск, потом прорывается голос Салтана.

– Тимофей, привет.

– Салтан, Гуля устроилась на работу в Кулуде. Она стала учительницей по химии.

– Наконец то, может нам здесь повезет.

– Ей там в городе жилья еще не дали, поэтому она сейчас приехала ко мне.

– Тимошка, проследи за ней. Пусть дурью не мается и держится крепко за рабочее место.

– Уговорил. Пока.

– Пока.

В мастерской курят мужики. Я им рассказываю о звонке Мишки.

– Ишь ты, сам даже границу установил...,– ярится Васька-Кривой, – да кто устанавливал ее здесь. Отродясь ни ниши предки, ни мы не знали, где эта проклятая черта, а он тут же ее нашел.

– Обломать ему надо рога, – волнуется Колька. – Прихватил, сволочуга, наверно километров пять или восемь в глубь нашей территории.

– А что если мы и обломаем ему рога, – предлагаю я. – Нападем на этот пост, милиционеров скрутим, будку сожжем.

– А нам того, не влетит.

– За что. Сейчас действительно трудно сказать и доказать, где настоящая граница. Мы милиционеров арестуем и притащим сюда, вызовем пограничников, скажем, что это нарушители.

– Правильно, – говорит Васька, – Я считаю, на верху нас поддержат. Ни сантиметра своей земли не отдадим.

– А как, насчет безвизового перехода, казахи, того..., не запретят ли нам его, после этого случая, – неуверенно предполагает Колька.

– Еще и постановления по этому поводу нет, а ты беспокоишься. Наоборот, этот захват сразу подтолкнет их к договоренности.

– Кто пойдет со мной? – спрашиваю я мужиков.

С десяток рук поднялось к потолку.

– Тогда через час выходим. Всем захватить оружие.

Гуля, увидев, что я собираюсь, всполошилась.

– Ты на ту сторону?

– Нет. Я на охоту.

– Жена в дом, муж на охоту, – хмыкает Гюля.

– Гюля, это для наших мужиков... очень важная охота.

– Извини. Я верю, что это необходимо.

Она целует меня и нежно проводит рукой по волосам.

– Я когда то очень мечтала, что ты такой громадный, сильный, будешь мой. Год назад все хотела тебе сказать, ну поцелуй меня, прижми к себе крепко-крепко, а ты все о высших материях, о событиях в стране, о Ельцине... Надо же, теперь этот медведь мой.

– Ты меня тоже прости, кофе в постель я тебе сегодня не принес.

– Ну и правильно сделал. Я тебя жду. Ты сегодня придешь?

– Сегодня.

Мы подкрадываемся к новоявленному посту. Синяя будка на колесах, какого то строительного треста, вызывающе выглядела на фоне зелени леса.

– Коля, – шепчу я, – зайди с той стороны будки, перережь телефонные провода.

– Угу.

Коля отползает в сторону.

– Мужики, я в прошлом занимался такими вещами, поэтому слушайте меня. Часового сниму тихо, а вам без шума окружит будку и предложить им сдаться. Если будут стрелять, будку подожжем. Всем ясно?

Они кивают головами.

– Тогда я пополз. Когда махну рукой, без шума ко мне...

Милиционер, в зеленом защитном обмундировании, с автоматом в руках сидел на пеньке и скучающе смотрел на белку, которая перед ним устроила концерт с перескоками с ветки на ветку. Я тихо подкрался к нему сзади и стукнул прикладом по голове. Тело дернулось и что бы уменьшить шум, я подхватил его и аккуратно разложил на земле. Машу рукой и вскоре десятки фигур устроились за деревьями вокруг будки. Появился Коля и кивнул мне головой. Я подтаскиваю сучья, приготовленные для костра, к двери будки. Поджигаю нижние сучья и только огонь схватился, отскакиваю к ближайшему дереву.