Текст книги "Всегда есть надежда"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Открывай.

Все повторяется. Мы медленно передвигаемся от вагона к вагону. Доходим до моей теплушки. Следователь мельком взглянул внутрь, потом подозвал меня.

– После осмотра эшелона, собери вещи своих товарищей и все упакуй в мешок. Сдашь моим помощникам. Пошли дальше, товарищи.

Мы проходим исковерканный пульман и останавливаемся у следующего вагона. Опять начинается осмотр...

Все очень устали, обойдя весь состав, и на последнем вагоне с облегчением вздохнули, когда дверь опечатали. Следователь опять подзывает меня и заставляет расписаться в акте осмотра вагонов. После этого отпускает к теплушке.

Я собираю вещи Васьки, Юрки, Старшого. У Юрки рюкзак забит книгами и бельем. Разным барахлом набит мешок Васьки, особенно полно там съестных припасов. Чемодан Старшего предмет зависти всех стрелков, аккуратно сложены рубашки, брюки, полотенца, белье и бритвенные принадлежности в одном заграничном футляре. Ко мне приходит помощник следователя, он привешивает бирку к каждой вещи и, запихнув все в мешок, уносит. Мне осталось вино Васьки и мешок с провизией. Через два часа в теплушку заглядывает активный ФСБешник с ним четверо военнослужащих.

– Эй, стрелок. Для охраны эшелона прислали трех солдат и сержанта. Ты поедешь с ними до Омска.

– А потом?

– А потом... Солдаты вернуться в часть, а в Омске либо тебя заменят, либо присоединят к новому наряду. Это пусть ваши решат, как поступить с тобой. Сержант, залезайте в теплушку, вам стрелок объяснит ваши обязанности.

Четыре неуклюжие фигуры закидывают на пол вещь мешки, автоматы и залезают сами.

– Скажите, – обращаюсь я к собиравшемуся покинуть нас ФСБешнику, -а мне какое-нибудь оружие выдадут, мое то здесь пропало...

Он останавливается и задумчиво смотрит на меня.

– Зачем оно вам? С вами солдаты с автоматами... Впрочем, там чей то пистолет, похоже из вашей охраны, мы нашли. Я прикажу отдать его вам.

Солдаты разместились по нарам. Сержант присел а ящик рядом со мной.

– Давай знакомится. Я Максим. А это... старики Борька, Сашка и салажонок Мишка.

– Меня зовут Николаем.

– Давно катаешься по стране?

– Нет. Только пол года.

– А хорошо платят?

– Не очень.

– Ха... Тогда зачем мотаешься?

– У меня никакой специальности нет, вот и устроился стрелком.

– За такие деньги..., а рискуешь на все сто. Говорят, твоих всех дружков того..., а тебя самого здесь чуть не пристрелили.

– Правильно говорят.

– А что везли в том, железном вагоне?

– Откуда я знаю.

– Врешь. Те кто на вас напали, имели одну цель, ограбить только один вагон, в других только пломбы сломали и ничего не взяли, хотя брать то было что, я сам видел. Там японские телевизоры, видаки, магнитофоны и много чего другого, а эти только заглянули и ничего..., – сержант замолчал, долго чмокал губами, вздохнул и продолжил. – Наверно те... денег хапанули миллионы.

– Не знаю. Нам ничего не сообщили, что везли...

– Как вы здесь... распорядок имели?

– Двое отдыхают, двое дежурят. На каждой остановке, осмотр вагонов и пломб.

– А вино кому везете?

– Никому. Хозяина убили.

– Тогда это... бутылочку можно?

– Только одну и то, только после того как тронемся. Не хватало, чтобы вы еще здесь окосели и песни начали петь.

– Ладно, после того как тронемся...

В двери теплушки заглянул какой-то гражданский паренек.

– Стрелок, – позвал он меня рукой. – Тебе просили передать.

Парень протягивает мне пистолет. Я беру его и отсоединяю обойму. Она пуста.

– А где патроны?

– Нет патронов. Где мы их возьмем. Вы же их сами израсходовали...

– Но было же...

И тут я понял. Это один из пистолетов стрелков, на нем не мой номер. Наверно кто то из наших, а вероятней всего Юрка, его уронил, а пистолеты других охранников унесли бандиты. Сказал же ФСБешник – один нашли...

– Хорошо. Спасибо и на этом.

– Не спасибо, а распишись в акте, что получил оружие.

Парень протягивает блокнот и ручку, на листке уже заготовлен текст о передаче оружия, с пробелами для вставки фамилии. Я заполняю акт и расписываюсь. Парень получил блокнот обратно и, кивнув головой на прощание, ушел.

– Твоя пукалка теперь не нужна, – говорит сержант. – Вон у нас... автоматы, каждый испугается. Это лучше, чем пистолет. Давай разделимся. Ты с салажонком и Борькой в одной смене будете, а я с Сашкой в другой.

– Мне все равно.

– Вот и хорошо. Мы сейчас с Сашкой даванем, а вы первую смену крутите. Борька, ты слыхал?

– Слышал.

– Тогда лады.

Сержант отходит от меня, валится на нары и с наслаждением расстегивает воротничок.

Только к вечеру подвезли новый тепловоз, но тронулись под утро. Я как раз тревожно спал и тут лязгнули колеса и теплушка дернулась.

– Стрелок, ты спишь?

– Нет. Уже проснулся.

– Бутылка с тебя, как договаривались.

– Ладно, бери.

Оживились солдаты и дружно потянулись к маленькому столику. Сержант откупорил бутылку и стал разливать по кружкам.

– Стрелок, а ты то будешь?

– Нет.

– Как хочешь, нам больше достанется.

Они стали пить и понеслись байки и анекдоты. Я думал о своем: о Юрке который очень хотел стать человеком, о шальном Ваське и тут меня дернуло. Ребята выдули бутылку и старик Сашка, не спрашивая разрешения, пошел к ящику с вином. Он выдернул новую бутылку.

– Положи на место.

– Жалко что ли?

– Я сказал положи. Не твое, не трож.

– Чего ты его слушаешь, – подает голос Борька. – Неси сюда.

– Я сказал последний раз, положи на место.

Сашка заколебался, но тут приподнялся Борька подойдя к нему вырвал из его рук бутылку.

– Чего его слушать, морду набьем и все.

И тут я сорвался, выдернул никчемный пистолет и, пригнув с нар, сильным ударом огрел нахала в лицо. Тот рухнул как подкошенный. Сашка схватил меня за шею, но я подсел и сбросил его на пол через себя. Он стал подниматься, но ударом сапога в лицо, я отбросил его к столику. Сержант и салажонок Мишка безмятежно смотрели на драку. Сашка чуть приподнялся и, обхватив лицо ладонями, завыл.

– Что же ты сделал, гад?

Между пальцами показалась струйка крови. Борька лежал на полу затихший, совсем без движения.

– Это тебе урок на всю жизнь, не бери чужое.

– Ребята, посмотрите, что он мне сделал? – стонет Сашка, оторвав руки и показывая лицо сержанту.

Тот бегло осматривает.

– Щека заживет, бровь содрана, а нос... Ничего, походишь с опухшей рожей, все пройдет. Иди вымой физию, мы тебя заклеим пластырем, а вот что там с Борькой. Эй, салажонок, посмотри, что с ним. Только бы не сдох.

Мишка опускается рядом с Борькой. Я тем временем, запихиваю пистолет в кобуру, подбираю с пола бутылку и засовываю ее в ящик.

– Живой он, – докладывает салажонок. – только без памяти. На лбу здоровенная шишка и содрана кожа.

– Ну и хорошо. Займись теперь Сашкой, заклей ему рожу. Я вот достал бинт, вату и пластырь...

Борьку отлили водой, затащили на нары и теперь он бес конца стонал и ругался. Одним словом, попойка не удалась.

Днем мы выскочили на запасные пути большой станции и встали.

– Что делать то, стрелок? -спрашивает сержант.

– Надо обойти вагоны, осмотреть пломбы.

– А если тронемся?

– Заскочишь на сцепление между вагонами и едешь до другой станции.

– Слушай, сходи с салагой. Эти двое, – он кивает на нары, где измученные болью "старики" наконец то задремали беспокойным сном, – пока не боеспособны.

– Ладно. Миша, бери оружие, пошли.

Салажонок растеряно смотрит на меня.

– Как оружие? И с рожком...?

– Да. Зарядить по полной форме.

Но тут нас дернуло и мы медленно поползли от станции.

– Ну вот, – облегченно вздыхает сержант, – и ходить не надо.

– Рано радуешься. Посмотри, нас отцепили от эшелона и с пульманом гонят на другую ветку.

– Это зачем?

– Пульман оставят здесь, а нас вернут обратно.

Сержант высунулся в дверь.

– Ох ты, правда.

Опять нас состыковали с основным эшелоном и мы с Мишей соскочили на насыпь, пошли проверять пломбы.

Когда вернулись обратно, сержант сидел рядом с Сашкой и о чем то переговаривался. Рожа у "старика" вся в заплатах и действительно здорово распухла.

– Помиритесь, черти, – говорит мне сержант, – подумаешь, не поделили бутылку, не бабу же. Сашка, хороший мужик, только вот на подтяг этого пошел...

– Извини, приятель. Нехорошо вышло, – соглашаюсь я.

– Ладно, – морщится от боли Сашка.

– Хочешь, разопьем бутылку. Скрепим мир...

Сашка переглядывается с сержантом.

– Давай.

Я достаю Васькино вино и мы вчетвером распили бутылку в одно мгновенье. Борька лежит на нарах и непонятно в этот момент, спит он или претворяется.

В дверь заглядывает голова молодого парня.

– Ребятки подбросьте до следующей станции.

До чего знакомый голос. Сержант только разинул рот, чтобы что то сказать, как я перебил.

– Нет.

Парень внимательно оглядывает меня.

– Я тысячу рублей дам.

Стоп. Точно его голос. Того типа, который предлагал старшому деньги за перевоз, два дня тому назад.

– Сказал, нет.

– Две тысячи дам... Каждому по тысяче.

Пискнул салажонок, замотал головой Сашка. Я оторвался от места и подошел к двери.

– Я ведь тебя узнал.

– Ты о чем?

– Там... на станции, ты нам предлагал такие же суммы. Забыл, гад?

– Это был не я...

Он оторвался от теплушки и бросился бежать.

– Стой, я буду стрелять.

Но этот типчик, уже завернул за хвост соседнего товарняка.

– Кто это был? – спросил сержант.

– Наводчик.

– Как это?

– А так. Такой за деньги влезет, а потом сонным глотки перережет. Мы его сейчас не пустили, так он нас пересчитал, сколько оружия, в какой мы форме...

– Зачем?

– Сам не знаю, но не нравиться мне все это. В тот раз он так же все высмотрел, а на разъезде нам дали по морде.

– Не хочешь ли ты сказать, что... на нас опять могут напасть...

– Могут.

– Но зачем?

– Чего то у них не получилось... Они, по моему, не нашли, что хотели... В пульмане не было миллионов долларов, там должно быть что то другое. Это другое они искали по всему эшелону не нашли.

– Значит, в каком то из вагонов может прятаться сокровище?

– Может быть. Так что надо быть очень внимательными.

Все замолчали, салажонок поежился.

Едем сутки. Пока все спокойно. Борька пришел себя и только огромная шишка на лбу напоминала всем о неприятной драке. Со мной он не разговаривает, стал молчалив и только валялся на нарах, но послушно уходил на просмотр вагонов. Сашку салажонок перевязал и теперь его рожа стала почище, не стало окровавленных пятен. До Омска, по моим подсчетам, остались сутки.

Эти сутки пролетели мгновенно. Омск встретил нас сумрачным небом, попахивало дождем. Нас поставили среди многочисленных грузовых составов. Сержант с солдатами стали собираться.

– Стрелок, мы пойдем...

– А как же я то?

– Не знаю. У нас предписания только до сюда.

– Зайдите на станцию, узнайте, смена же мне должна быть.

– Зайдем. Пока, стрелок.

Я прощаюсь со всеми, кроме Борьки. "Старик" демонстративно отвернулся и спрыгнул на гравий. Они ушли. Теперь остался один.

Прошло шесть часов. Ко мне несколько раз подкатывались торговцы, предлагая за большие деньги провести свой товар. Стал накрапывать дождик и всякие ходоки исчезли. Смены до сих пор нет. К теплушке в дождевике с рюкзаком за спиной подходит девушка и растерянно смотрит на меня.

– Простите, вы не из Владивостока?

– От туда.

– Я вот третий день хожу, ищу состав из Владивостока, там должен был ехать мой дядя, передать мне посылку.

Я насторожился.

– Вас звать, не Таня?

– Таня, – обрадовалась она, – а вы откуда знаете?

– Я видел вашего дядю, эту посылку он передал нам.

– Ой, слава богу. А то я третий день на вокзале сплю, боялась пропустить поезд.

– Так как вашего дядю звать?

– Гришей. Ой, не так, Григорий Александрович.

– Он в таком...тяжелом вагоне ехал...

– Точно, пульман называется.

Вдруг мой состав дернулся и медленно стал разгонятся. Таня торопливо идет рядом.

– Ай, что это? Выбросите мне посылку.

– Мне не успеть. Надо ее найти. Дайте руку. На следующей станции сойдете. Я вам денег на обратную дорогу дам.

Таня послушно протягивает руку и я ее, в нарушении всех инструкций, затаскиваю в теплушку. Она сдергивает плащ и я вижу красивую, высокую девушку с копной светлых волос.

– А вы охранник?

– Да.

– Один?

– Нас было четверо, но трое отстали на дороге.

– Как отстали, разве так бывает, сразу трое...?

– Но их то нет, значит бывает.

– Это же безобразие. Вот так, у нас везде и возникает воровство. Совсем безответственные пошли люди, здесь наверно столько имущества, а они.... А почему в вашем составе нет вагона дяди Гриши?

– Его на одном переезде отсоединили от нас.

– Вон оно что. А вообще то, я тоже еду в Москву. Хотела получить от вас посылку и тут же пересесть на пассажирский поезд...

– Почему же именно надо было приезжать в Омск за посылкой?

– А я здесь была на каникулах у бабушки. Она только живет в деревне в километрах семидесяти от города.

– Так ты школьница? Что то не похоже.

Таня коварно улыбается.

– Все так думают. Я учусь в институте, на втором курс.

– Небось и замужем?

– Все так тебе и расскажи. Но я тебя успокою. Еще нет.

Поезд разогнался и мелкий дождь стал залетать в открытые двери, я их чуть прикрыл. Взял керосиновую лампу и, сняв стекло, поджег фитиль. Потом подвесил лампу на крюк.

– Тебя как зовут?

– Николай...

– Коля значит. Так где посылка?

Я залезаю под нары, в самом углу, засыпанный сеном, откопал чемодан.

– Вот он. Такой тяжелый. Как бы ты его тащила?

Она попыталась его поднять.

– Ой, и правда тяжелый. Но ничего, как-нибудь дотащу. Мне же надо было его в поезд втолкнуть, а там Москве носильщики есть, помогут. А что это, смотри?

Сбоку чемодана видна дырка от пули. Видно когда нас расстреливали бандиты, одна пуля на излете попала в чемодан и теперь сидит в нем, выходного отверстия нет. Машинально оглядываю стенку вагона и вижу кое где дырочки. Таня тоже переводит взгляд туда же.

– В вас стреляли?

– Какой то идиот, обстрелял на ходу поезд из автомата.

– А вы?

– Что мы? Лежали на полу.

– И никого не задело?

– Нет.

– А ваши товарищи после этого сбежали?

– Да нет же. Я же сказал, они отстали.

– Как же вы один несете дежурство?

– Во так. Когда поезд едет – сплю, когда остановка – бодрствую.

– Тогда ложитесь сейчас спать...

– Зачем. Я почти сутки дрых, такой перегон был, почти до Омска.

– А где вы меня высадите?

– Не знаю. Пока катите со мной. Если нас догонит моя смена или придет замена, тогда вас выгоню.

Она кивает головой.

– Можно я прилягу. Все таки бессонные ночи на вокзале...

– Ложись. Может поесть хочешь?

– Нет. Я просто очень устала.

Таня валится на сено нар и затихает. Я откидываюсь на столб с фонарем и мучительно думаю, почему же мне нет замены, что там произошло... Глаза стали слипаться и я задремал под стук колес.

Проснулся от толчка, состав замедлял ход. Лампа еле-еле светит, прогорел фитиль, за стенкой теплушки темно и хлещет дождь. Я добавил огня и чуть раздвинул дверь. Замелькали огни толи поселка, толи города.

– Что это? – услышал сонный голос Тани за спиной.

– Какая то станция.

– Тебе надо будет просмотреть вагоны?

– Да.

– Ты сходи. Я здесь покараулю.

Я возвращаюсь к столу.

– Подойди ко мне.

Таня поднимается с нар и подходит ко мне. Я включаю маленькую радиостанцию действующую на 1000 метров, потягиваю ей микрофон.

– Вот этот переключатель, либо со мной говоришь, либо слушаешь меня. Сейчас он на приеме. Если что... сразу переключайся и говори со мной. Если поезд тронется, а я буду далеко, не беспокойся, где-нибудь буду сидеть на сцеплении.

Она послушно кивает головой. Состав тем временем с лязгом останавливается. По привычке запихиваю оружие за ремень, сдираю с нар брезентовый плащ, беру фонарик, радиотелефон и иду к двери.

– Коля...

– Что?

– Нет, ничего, иди.

Хлещет дождь. Я обхожу вагоны и просматриваю печати. Вдруг заговорил приемник.

– Коля...

– Что такое?

– Мне очень страшно. Приходи скорей.

– Хорошо.

Фонари на столбах плохо освещают вагоны. Мимо меня, накрывшись плащом, проходит мужчина.

– Простите, это какая станция?

Он что то буркнул.

– Я говорю, станция какая?

Вдруг мужик побежал. Я рванул за ним и успел толкнуть в спину, тот зацепился за рельсину и грохнулся на землю. Выдергиваю из под ремня свой бесполезный пистолет и подношу его затылку.

– Ну-ка, повернись, только без глупостей. Иначе сразу сделаю дырку в голове.

Мужик послушно поворачивается и я его лицо освещаю фонариком. Искривленное страхом, знакомое лицо сразу стало мокрым от дождя. Парень закрыл глаза. Я упер ствол пистолета в подбородок.

– Вот так встреча. Витек....

Да, это тот самый белобрысый парень, что караулил меня связанного на переезде в помещении станции. Дождь не изуродовал его характерное лицо.

– Что же мне с тобой делать, скотина. Пристрелю, пожалуй.

Вжимаю ему ствол пистолета почти под горло.

– Не надо, не убивай меня.

– Почему крутишься возле состава?

– Там на переезде, мы не нашли то, что искали...

– А что вы искали?

– Старший говорил, что это документы. Компрометирующие документы и вещественные доказательства на Мишку Колокольчика и его друзей.

– А кто такой Колокольчик?

– Это же величина. Сейчас он в тюрьме в Москве. Его друзья заплатили нам бешенные деньги за нападение на эшелон, а заодно и ограбить его.

– Сколько вас здесь на станции?

– Кроме меня, никого. Должен был убедится, что ты остался на эшелон один.

– Что это значит?

– Наши ребята в Омске, дали в твою контору фальшивую телефонограмму, что солдаты будут сопровождать эшелон до Москвы, поэтому нет надобности в дополнительной охране.

– Так ты уверен, что документы в эшелоне?

– Да. Видно, кто то из пульмана все же сумел запихнуть документы в один из вагонов.

– Когда опять нападете на эшелон?

– Не знаю. Сом пока не имеет определенного плана...

Этот подонок Сом мне теперь будет снится. Такая лощеная харя, командовавшая нападением из помещения станции на переезде, никогда не забудется.

– Понятно. Лежи, не шевелись.

Я кладу фонарик ему на живот, по-прежнему прижимаю ствол к подбородку подонка и начинаю освободившейся рукой обшаривать его. Пальцы сразу же нащупали пистолет. Копаюсь в его плаще и наконец выдергиваю пистолет из-под ремня.

– Еще оружие или ножи есть?

– Нет.

– Обойма к этому пистолету, где?

– В правом кармане.

Нашел обойму и все это богатство запихиваю себе в карман. Беру фонарик и поднимаюсь.

– Вставай.

Парень неуклюже поднимается.

– Что со мной будет?

– Вот думаю, что делать. Все ли ты мне рассказал?

– Все.

– А что было в пульмане? Чего вы там взяли?

– Деньги, много денег.

– Как же ты тогда оказался впереди моего эшелона?

– Так дорога шоссейная шла рядом с железкой. Пока вы стояли на переезде, мы за два часа добрались до другой станции, а там я сел на поезд...

– Я тебя отпущу, но с условием, что ты к вагонам на сто метров не будешь близко подходить... Увижу, сразу пристрелю.

– Конечно, – поспешно закивал он головой.

– Сейчас пойдешь в ту сторону, за тот сарай? – я махнул пистолетом за его спину и чуть отвел фонарик. Смотри, я посвечу...

– Куда?

Парень повернулся от меня. Я перехватил оружие за ствол и что есть силы двинул пистолетом по затылку. Витек рухнул как подкошенный. Быстро запихиваю фонарик и пистолет под ремень , подхватываю парня под мышки и тащу к соседнему грузовому составу. Там протаскиваю тело под вагон и кладу его голову на рельсы. Если тебе, сволочь не повезет, то это месть, за Юрку.

Опять пробрался к своему эшелону и взял микрофон в руки.

– Таня, ты меня слышишь?

– Слышу.

– Иду обратно.

– Давай побыстрей.

Я не стал проверять вагоны дальше, а пошел к теплушке.

В вагоне скидываю плащ и мрачно смотрю на Таню. Она почувствовала во мне перемену.

– Что-нибудь произошло?

– Да. Зачем ты меня обманула?

– Ты о чем? – осторожно спросила она.

– О чемодане.

– Ну... и что...? Я вроде ничего о нем... не говорила.

– Так что это за посылка? Ты знаешь, что в чемодане?

Она кивает головой.

– Ты знаешь, что за этими бумагами охотятся бандиты и если они узнают, что документы у тебя, это конец... нам.

– Дядя сказал, что никто не узнает, все будет тихо.

– Где и кому ты должна отдать чемодан?

– В Москве. Я должна передать бумаги человеку, который на Тверском бульваре подойдет ко мне и скажет: "Вы Таня? Я от Николай Николаевича. За посылкой."

– И все?

– Нет, – она мучительно мнется. – Он должен мне отдать другой чемодан.

– С деньгами?

– Да.

– Твой дядя, знает этого человека?

– Да.

– Кто это?

– Он... защитник Колокольчика...

– А ты не боишься? Вдруг он обманет и тебя там...

– Боюсь. Но дядя утверждал, что все будет в порядке.

– Хорошо. Ты теперь можешь все рассказать мне по порядку?

– Расскажу. Только объясни мне. Откуда ты сам все это узнал?

– Здесь на станции, я встретил бандита, с которым у меня не слишком хорошие отношения. Он под дулом пистолета признался, что друзья Колокольчика догадываются, где компрометирующие документы на их главаря. Но счастье твое, что они считают, что твой дядя Гриша спрятал чемодан в одном из вагонов...

– Ты его... отпустил?

– А что надо было делать? В милицию сдавать бесполезно, убивать нельзя.

– Но он же потом... отыграется...

– Это как повезет. Побоится. Если я его дружкам скажу, что он их продал, то ему конец...

– Ладно, – она задумалась. – Все началось еще в Омске. Дядя приехал к нам в деревню в отпуск и там то предложил мне участвовать в этой операции. Как он сказал, в Сумах вместе с деньгами в спец вагон должны были передать важные документы. Начальник охраны вагона, по инструкции, не несет ответственности за всякие бумаги, не имеющие отношения к финансовой деятельности, поэтому дядя и решил сыграть на этом. Он убедит его передать чемодан в другой вагон под охрану эшелона. Причем, дядя Гриша был уверен, что этот службист перетрясет чемодан и, убедившись, что в нем нет денежных знаков, разрешит это сделать. А там, дальше ты уже все знаешь. Он обманул вас, передал вам чемодан, как посылку, но произошел прокол. Дядю куда то отсоединили от вас...

– Сколько он тебе обещал за эту операцию?

– Одну четверть от суммы...

– От какой?

Она мнется.

– Миллион рублей.

– Вот это, да... А вдруг этот защитник обманет?

– Не должен. Это двоюродный брат дяди... Правда... я его почти не видела и не знаю в лицо.

– Да у вас семейный подряд. Небось, этот братец тоже получит куш от этой сделки.

– Да.

– Во так. Что же мы теперь будем делать?

Рядом с нашим эшелоном вдруг с лязгом тронулся грузовой состав. Я замер. Хоть бы этот тип не очнулся...

– Раз дело так обернулось, может мне сойти и пересесть на пассажирский поезд?

– Похоже это делать нельзя. Мы под наблюдением бандитов. Я же тебе только что сказал, только что недавно говорил с одним из них.

Таня залезла на нары.

– Давай спрячем чемодан.

– Куда?

– Там где он и был, под нары.

– Это слабая надежда, но...

Я хотел сказать, что сохранился же он после нападения на эшелон, но вовремя остановился. Пришлось подняться, положить чемодан на пол и толчком ноги послать его подальше под нары.

– Ты говорил, что у тебя есть что то поесть? – неожиданно спросила Таня.

– Говорил. У меня в рюкзаке концентраты и хлеб. Сейчас что-нибудь сообразим.

Я начал готовить то ли обед, то ли ужин.

– У тебя мама, папа, есть? – спрашиваю ее.

– Есть... И мама, и папа, и даже брат и сестра.

– И ты с ними живешь?

– Конечно. Мы не бедные, папа заведует какой то фирмой. У нас за городом большой коттедж, две машины, охрана.

– Тогда зачем же ты влезла в эту авантюру?

– В доме любимица только младшая сестренка, а мы с братом как то так... Даже прислуга и охрана смотрят на нас, как на пустое место. А тут подвернулся случай..., я была только с дядей в хороших отношениях, вот он и втянул... Потом очень хотелось иметь свои деньги, быть независимой. Мечтала не клянчить гроши...

– А как мама к тебе относилась...?

– Никак. Она очень красивая и... коварная. Мне сочувствует, но всегда встает на сторону отца, если тот, что то посчитает про меня не так.

Я сумел разжечь печурку и вскоре в кастрюльке забурлила каша с мясом.

Мы уплетали кашу и запивали все это удовольствие вином, когда в двери постучали. Я, на всякий случай, приготовил оружие и приоткрыл двери. По-прежнему льет дождь. У вагона стоит, одетый в плащ палатку милиционер и гражданский.

– Вы охраняете этот эшелон? – спрашивает милиционер.

– Да.

– Осматривать вагоны выходили?

– Выходил.

– Ничего такого не заметили?

– Нет. А что, неужели вскрыли...? Вы заметили?

– С вашими вагонами вроде все в порядке, но вот здесь недалеко мертвого человека нашли.

– Нет. Я ничего не видел.

– Когда трогаетесь?

– Не знаю, мы идем с большим опозданием.

– Их отправят через пять минут, – вдруг подал голос гражданский. – Я смотрел график.

Да он наверно служащий на железной дороге. Наверно первым и нашел труп. Интересно, там нашли Витька или нет? Если это Витек, то выходит я убил первого в жизни человека, если, конечно, кроме него не подстрелил кого либо при перестрелке на переезде.

– Ну ладно, пусть едут, – подвел итог милиционер.

Они пошли вдоль состава, а я закрыл дверь.

– Что там произошло? – спросила Таня.

– Нашли мертвеца.

– Ой...

– Через пять минут мы отправляемся...

– Побыстрей бы.

Утром подходим к крупному городу. Дождь прекратился, но небо затянуто темно-грязными облаками, в теплушке еще темно и мы так и не погасили лампу. Таня уже чувствует себя поуверенней. Она кивает на дверь.

– Пойдешь смотреть?

– Обязательно.

– Я тогда буду на радиостанции...

– Хорошо. Тебе оружие оставить?

– Оружие? Оно заряжено?

– Стрелять умеешь?

– Дядя Гриша учил.

Я вытаскиваю обойму, достаю пистолет, который передали мне ФСБешники на переезде и заряжаю его.

– Вот, возьми. В случае чего снимешь с предохранителя и стреляй.

Она кивает головой и осторожно берет рукоятку.

– Ты не волнуйся, Коля. Я не сдрейфлю. Предохранитель сниму сразу, чтобы не забыть.

Слышен щелчок. Я сразу успокоился, похоже, действительно она умеет обращаться с оружием.

– Тогда договоримся. Если без меня будут лезть в теплушку, ни каких разговоров – стреляй...

Она побледнела и кивнула головой.

Наш эшелон застыл среди таких же на товарной станции. Я неторопливо проверяю запоры и печати на вагонах и вдруг слышу впереди хруст гравия. Навстречу идут двое парней. Я выдернул пистолет.

– Успокойся, стрелок, – говорит знакомый здоровяк. Это тот бандюга, что бил меня на переезде. – Мы без оружия.

– Стойте на месте, – я оглядываюсь, сзади никого, но черт знает, под колесами может сидят субчики. Эти, оба послушно застыли. – Чего вам надо?

– А ты не догадываешься?

– Нет.

– Хорошо. Нам надо осмотреть эшелон. Проверить все вагоны. Я гарантирую тебе, что ни одной вещи из вагонов не возьмем.

– Я не могу. Не могу, не потому что у меня в голове сидит инструкция, запрещающая делать противоправные действия, но и еще потому, что мои друзья там... погибли. Погибли по вашей вине, сволочи.

– Ругаться не надо. У меня тоже погибли друзья. Кстати, Витька ты убил?

– Так его убили? Я очень рад.

– Значит отказываешься?

– Нет, ни за что. Вам придется со мной попотеть.

И вдруг сзади, в районе моей теплушки, грохнул выстрел. Я не стал даже оглядываться вскинул пистолет и стал палить в эти ненавистные фигуры. Здоровяк рухнул как подкошенный, его сопровождающий нелепо развернулся и сделав, два шага, свалился у колеса грузового вагона. Мне уже не интересно, что с ними, я бегу к теплушке.

Дверь в вагон чуть отодвинута. Под ним на гравии неподвижно лежит скорчившись парень.

– Таня, это я, не стреляй.

Таня сидит на коленях на полу и туп смотрит в полуоткрытую дверь. Пистолет лежит в стороне от нее.

– Я его убила?

– Ранила...

Честно говоря, я не знал, что с ним, но по физиономии Тани, решил что лучше будет, если я совру.

– А он там в низу?

– Где же ем быть, скорчился и дрожит.

– Ему наверно нужна скорая помощь.

– Таня, это тебе нужна скорая помощь, быстро собирайся, ты должна исчезнуть. У тебя в распоряжении десять минут.

– С чемоданом?

– С чемоданом.

Я сначала поднял с пола пистолет и засунул его за ремень, потом полез под нары. Выволок чемодан и поспешно стал натягивать на Таню рюкзак. В него незаметно сунул оружие. Мне сейчас два пистолета не нужны.

– Но я же не смогу с такой тяжестью удрать за десять минут.

– Я тебе помогу. Дотащу чемодан до ближайшей дороги. Лучше скажи мне, когда мы с тобой встретимся в Москве.

– У меня встреча с адвокатом Колокольчика через две недели, в воскресение, на Тверском бульваре, напротив дома 26, в шесть вечера. Если сможешь, приходи, подстрахуй меня, я ведь все равно боюсь.

– Постараюсь. Давай быстрей. Открывай двери с другой стороны.

Она отодвигает двери. Я спрыгиваю на землю.

– Прыгай.

Буквально сдергиваю ее с вагона, хватаю чемодан.

– За мной.

Мы подныриваем под соседний состав, за ним еще один... Таким образом, проползли под пятью составами и выскочили на пустырь. Городские здания были в метрах семидесяти.

– Здесь ты пойдешь сама.

– Попробую.

– Пока.

Я невольно обнял ее и поцеловал в щеку. Она тоже обхватила шею руками и уже поцеловала в губы.

– Не подведи меня. Приходи.

– Не подведу.

Таня оторвалась от меня, подцепила ручку чемодана и с трудом потащила по тропинке. Я не стал дожидаться, как она переберется через этот пустырь, а понесся к себе.

У вагона еще никого из милиции нет. Тот парень, в которого стреляла Таня, по прежнему неподвижно лежит у теплушки. Я осторожно развернул его. Пуля точно угодила в нос, этот бандит мертв.

Милиция прибыла через пол часа. Начались нудные допросы, показания. Приехало несколько представителей железной дороги и из ФСБ. Я им тоже нес очередную чушь, о том, что сначала стрелял в того, который полез в теплушку, а потом выглянул наружу, увидел еще двоих и помчался к ним. Одного узнал, это был бандит, который участвовал в бойне на переезде. Я сразу же стал стрелять, когда они свалились, вернулся к своей теплушке. Видно мне действительно везло, во первых у парней нашли оружие, а во вторых, все трое были мертвы.

Видно теперь то мое начальство уразумело, что их надули. Срочно был вызван новый наряд и меня сняли с эшелона для продолжения следствия. О документах не было ни слова.

В Москву я прибыл в понедельник утром. Представители прокуратуры отпустил меня, посчитав, что мои действия были правильные. В моей конторе все мрачно настроены. Три дня тому назад похоронили Ваську, Юрку и Старшего и теперь начальник, отставной полковник КГБ, с ненавистью смотрит на меня, как будь-то я виноват в этом.

– Почему так вышло? – требовательно спрашивает он.

– Не знаю. Но могу сказать только одно, на кой черт, нам подсунули этот пульман и сдали под охрану.

– Тебя не спросили. Садись здесь и напиши отчет, все по полной форме и подробно.

– Меня уже милиция допрашивала...

– Мать твою, ты что русского языка не понимаешь. Пиши. Вот тебе стопка бумаги. Я приду через час и чтобы все было готово.

Начальник подпихнул мне ручку, стопку бумаги и демонстративно покинул кабинет. И тут мне в голову ударила шальная мысль, а что если действительно написать все как было, уж больно мне не хотелось, чтобы какой то бандит Колокольчик спокойно вышел из тюрьмы. Была не была и я начал писать подробно с момента, как Васька купил два ящика вина...