Текст книги "Всегда есть надежда"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Кукаркин Евгений
Всегда есть надежда

Евгений Кукаркин

Всегда есть надежда

Написана в 1999 – 2002 г.г. Приключения

После армии, мне не удалось поступить в институт и после долгих мыканий, мой дружок Сашка помог устроится в фирму, где подготавливали охранников в офисы и телохранителей. Там прошел трехмесячный курс подготовки и с учетом моей службы в армии, выпущен досрочно в частную контору по охране железнодорожных грузов. Моя первая поездка, как стажера, была во Владивосток, а уже от туда в качестве полноправного охранника, или, как иначе нас называли на железной дороге – стрелка, попал в группу, которой был вверен состав из пятидесяти вагонов, отправляемый в Москву.

Мы очень неудачно встали. Наша теплушка медленно ползла вдоль грузового состава и вдруг, дернувшись, остановилась. На нас из распахнутых дверей напротив, глядел черноволосый, усатый южанин и криво улыбался.

– Эй, товарищ, – с акцентом произнес он, – молдавские вина, самые лучшие молдавские вина, почти бесплатно, бери ящиками.

За ним в глубине вагона действительно штабеля ящиков с бутылками. Первый не вытерпел Васька.

– Отец, дай попробовать.

– Отчего не дать, дам. Гони рубль, налью.

Васька щупает карманы, находит пачку смятых денег и вытащив рубль, соскакивает на землю и идет к торговцу. Тот ловко, словно из рукава, достает чуть рыжеватый от осадков стакан и наливает из бутылки красное пойло. Васька одним махом проглатывает вино и задумчиво смотрит вглубь вагона.

– Откуда везешь, папаша?

– Откуда, откуда... оттуда. Сказал молдавское, значит из Молдавии.

– Врешь, отец, это армянский налив, я его терпкость сразу узнал.

К моему удивлению, лицо южанина расплылось в улыбке.

– Хороший парень, ох, какой хороший парень, точно угадал. Это из винограда в араратской долине...

– Мозги людям пудришь...

– Ничего не пудрю, вино то хорошее, скажи?

– Хорошее.

– А раз хорошее, тебе не один хрен откуда оно, из Молдавии, Грузии или Армении. Важно, что ты разбираешься в винах и знаешь в них толк, знаешь их вкус и аромат.

– Эй, Колька, – это бьет меня по плечу старший, – иди осмотри вагоны. Этот перегон тихий, но мало ли что...

Я забираю со столика свой радиотелефон, выдергиваю из кобуры пистолет и спрятав его за ремень брюк, тоже соскакиваю на землю.

Иду не торопясь, всматриваясь в вагонные пломбы. За вагоном пятнадцатым вижу движущиеся навстречу мне две фигуры, характерный звон и постукивание, подсказывают, что это ремонтники проверяют буксы. На всякий случай, вытаскиваю телефон и нажимаю кнопку связи.

– Старшой...

– Чего, Николай.

– В направлении вас идут двое, проверяют буксы.

– Понял.

Двое молодых, чуть грязноватых парней, не обращают на меня внимание, крюком поддевают крышки над подшипниками и стукнув, длинным молотком, идут дальше. Мы разминулись. Уже идет тридцатый вагон. Напротив него стоит старик.

– Эй, милок, откуды этот...

– Издалека.

– А куды?

– Далеко.

– Ага, – старик чешет грязной рукой давно не мытую голову. – А я думал, он в Москву.

Я прохожу дальше. Вот уже пятидесятый вагон, он последний . Опять беру телефон.

– Старшой.

– Чего?

– Все в порядке.

– Возвращайся.

В нашей теплушке уже стоит два ящика с вином. Васька прямо из горла пьет бутылку.

– Колька, – он отрывается от горлышка, – пей, во купил сколько. Этот, парень мене почти по дешевке отдал.

Этот парень сидит в вагоне на против и ухмыляется своими огромными усами.

– Нет, не хочу.

– Колька, – это уже старшой, – а эти... ремонтники с буксами, так и не дошли до нас. Нырнули под соседний состав и исчезли.

Нехорошее чувство кольнуло и поползло в груди. Все это не к добру. Я высовываюсь в дверь, смотрю вдоль состава влево, потом вправо, перебегаю на другую сторону, оттягивая дверь и опять проверяю взглядом вагоны. Никого.

– Чего вы всполошились то? – Васька садится на табуретку. – Чего тут такого? Наверно скоро тронемся, вот те и перешли к другому составу.

Словно в подтверждении его слов, вагон дернулся и мимо нас медленно удалился дядька с вином, потом его вагон, за ним следующий...

– Ну что я говорил, – победно кричит Васька.

Старшой высунулся наружу и осматривает состав. Мы разгоняемся и тогда наш начальник успокаивается. Вообще то нас четверо. Четвертый, беспокойный Юрка, дрыхнет в это время на нарах.

– Сейчас большая станция, – смотрит на карту старшой, – здесь нам будут менять тепловоз, так что стоять придется долго и всякие людишки надоедать будут во всю. Юрку надо будет будить в помощь, а одну дверь закрывать.

– Чего это вдруг?

– Сам увидишь.

На этой станции действительно полно людей. Сонный Юрка недоуменно смотрит на несущуюся вдоль вагонов ораву цыган.

– Чего это они?

– Если будут ломится к нам, бейте по морде, – предупреждает старшой.

Первые цыгане уже добежали до нашей теплушки и вцепились в двери. Несколько разноцветных мешков полетели к нашим ногам.

– А ну брысь, – ревет Васька и начинает ногами скидывать мешки назад.

Юркая цыганка наполовину залезла к нам в вагон, но старший рывком за плечи скидывает ее назад. Толпа сгустилась вокруг наших дверей, кругом раздаются крики и вопли. Несколько цыган приходится сбрасывать обратно.

– Возьми нас, родимый, – вопит цыганка, обращаясь к старшому, угадав что он начальник. – Вторую неделю маемся.

– Не могу.

– Дети с голоду помирают... Нам домой надо...

– Не могу.

Сзади заскрипели двери и стали медленно отодвигаться. Мы с Юркой бросились туда. Несколько парней пытаются забраться к нам. Юрка действительно молотит их армейскими сапогами по мордам и те отступают, отчаянно вопя и ругаясь. Мы отбиваемся минут десять. Наконец цыгане поняли, что их не посадят и толпа начинает постепенно рассасываться, остаются только стойкие парламентеры, которые хнычут у старшего разрешения доехать до ближайшего города.

Я тем временем, осматриваю эшелон. Кажется все в порядке. Только где-то в середине состава под вагонами проскальзывает несколько мальчишек. Тем временем к вокзалу подходит пассажирский поезд. Оставшиеся цыгане сразу бросили нас и побежали туда.

– Слава богу, отбились, – вздыхает Юрка.

– Не вякай, – отвечает старший, – это только начало. Я здесь столько раз стоял..., так что знаю. Сейчас второй наплыв пойдет.

– Опять цыгане?

– Нет. Вон уже первые пташки появились.

Вдоль вагонов идет стайка девчонок. Они останавливаются напротив наших дверей.

– Дяденька, вы не возьмете нас с собой, – спрашивает старшая, немного полноватая девица с большим бюстом.

– Не можем, – отрезает старший.

– Мы дешево возьмем...

И тут до меня доходит, что это железнодорожные проститутки.

– А чего, мне вон та нравится, – ухмыляется Васька, тыча пальцем в худенькое создание с едва выступающими грудками.

– Перебьешься, – отрезает старший.

– Ребята, ну чего вы, трахнем пару раз, на следующей станции высадим. Чего будет то?

– Заткнись.

– Мальчики, может вам, на выбор кого надо, берите. Мы много не берем, уже настойчивей напрашивается полненькая, взбодренная Васькиным словами. Вот Сашенька, посмотрите какая у нее попка, а у меня..., самая красивая грудь, – она расстегивает две пуговки кофты, показывая верх своих полушарий. – Если вы хотите, так и одной на всех хватит, если мало возьмите по две. Наши девочки все могут. Вы будете довольны.

– Нет и нет. Идите дальше, девушки.

– Как хотите.

Стайка идет к вокзалу.

– Ну чего вы, ребята. Я бы ту точно трахнул. От этого у нас эшелон не украдут, – возмущается Васька.

К нам приближается шикарная блондинистая девица.

– Мальчики, может кого усладить. У меня дом, напротив...

– Мы скоро уедем.

– Не скоро, я то знаю. Хватит времени. Если хотите, я залезу к вам в вагон.

– А сколько возьмешь? – не выдерживает Васька.

– Четвертак...

– Действительно дешево. Ребята, я пойду с ней.

– Сиди, – пытается остановить его начальник.

– Да иди ты... Такая девка пропадает. Я иду с тобой, красотка.

Красотка стреляет по нас глазами.

– Пошли.

Васька вытаскивает из ящика пару бутылок вина и соскакивает на гравий.

– Васька, я тебя предупреждаю, – пытается остановить его старшой, но тот махнув рукой, попрыгал с девицей через рельсы к ближайшим постройкам.

– Сволочь, – подводит итог наш начальник.

К нашему вагону, все чаще и чаще подходят женщины, девушки и почти подростки, предлагая себя в утеху. Есть несмышленыши, которые согласны даже лечь под мужика за пятерку. Юрка уже ничего не говорит, только тоскливо смотрит на каждую новую фигуру и шевелит губами, извергая немые ругательства. Поток девиц иссякает и тут к нам подваливает мужик.

– Хлопцы, картошка нужна?

– Нет.

– Если подвезете до следующей станции мешков пятьдесят, сотнягу дам.

– Катись ты...

– Две сотни.

– Вали от сюда.

Он испаряется и тут же возникает толстая баба, которой нужно подвезти... корову, а там... появились торговцы луком, молоком и еще черт знает чем. Старшой отбивается от всех, Юрка пошел вдоль состава просмотреть пломбы, а я завалился на нары.

– Начальник, – слышу я молодой требовательный голос, – не подвезешь?

– Нет, – отвечает старший.

– Тысячу рублей дам.

Ничего себе, это моя месячная зарплата.

– Нет.

– Две тысячи.

– Я сказал, нет.

– Каждому по тысяче.

– Слушай, иди ты в ...

– Ну и дурак, от таких денег отказался.

Слышен хруст гравия, неизвестный ушел. Я поднялся с нар. Старший облокотившись на доску смотрел на станцию.

– Как же ты отказался от таких денег?

– Это ты? Я считал, что спишь. Думаю не простой мужик был. Хорошо одет, с иголочки, глазами так и зыркает, все высмотрел. Знаешь, я начинаю тревожится. Когда то у моего друга произошел несчастный случай. Он позарился на деньги, которые ему предлагал такой же попутчик. Впустил в теплушку, а там... Когда поезд тронулся, этот тип утащил у стрелка пистолет и из него перестрелял всех. Дружка моего потом удалось выходить, но инвалидом он остался на всю жизнь.

– А зачем этот бандит хотел убить всех?

– По версии следователей, оружие нужно было...

– Ты думаешь, это такой же?

– Это наводчик. Такие, сволочи, обычно шляются перед большими неприятностями.

Вдруг вагон дернулся и медленно стала исчезать панорама станции.

– Вот черт, куда же это мы?

Старший опять высунулся за дверь.

– Мы что, едем? А как же Васька и Юрка? – удивился я.

– Юрка сидит между вагонами на сцеплении, а вот где Васька не знаю.

Но нас оттягивают от основной ветки на сортировочную и мой начальник в недоумении.

– Чего это они? Нам же состав вручили во Владивостоке. Говорили до Москвы раздергивать не будут. Сиди здесь, никого не впускай, а я в диспетчерскую сбегаю.

Старшой спрыгивает на землю и бежит к высокому остекленному домику диспетчерской. Рядом с нашим вагоном показались сцепщики. Они отцепили теплушку и десять первых вагонов от основного состава и медленно стали отгонять на стрелки. Я один и начинаю тревожится, никого из ребят нет. Неожиданно дергаемся и катим назад. Похоже идем на стыковку к нашему же составу опять, однако в этот раз есть изменения, перед теплушкой большой зеленый пульман с заваренными железом окнами, мы с лязгом притискиваемся к нему. В вагон залезает Юрка и старший.

– Вот, сволочи, – ругается старший, – решили осложнить нам жизнь. Добавили к эшелону вагон толи с деньгами, толи с чем то серьезным. И что придумали, подсоединили к нам, чтобы ближе охрана была.

– Что, у них своей нет?

– Есть, но она внутри пульмана и не выходит... Это для перестраховки.

– Эй, есть здесь кто живой? – в дверь смотрит небритая опухшая физиономия.

– Чего надо? – спрашивает старший.

– Я ваш сосед. Нас только что к вам подсоединили. Вот вам телеграмма из управления.

Он подает бумажку старшему, тот читает и кивает головой.

– Ясно.

– Просьбочка еще будет. Я инкассатор и нам из вагона до Москвы выходить нельзя, инструкция сами понимаете... Сейчас начальника с трудом уговорил, чтобы выйти, а в Омске мне бы надо выскочить, хочу родичам передать посылку. Не подсобите. Я вам посылочку отдам, а вы народ более свободный, там ее передадите кому надо.

– Кому?

– Девочка такая подойдет. Таней зовут. Она еще спросит вас: "Гриша вам ничего не передавал?" Гриша, это я.

Мы переглядываемся.

– Старшой, давай поможем человеку, – предлагает Юрка.

– Ну давай, где твоя посылка?

– Я сейчас.

Голова исчезла.

Я выглянул из вагона. Толстый мужик подошел к пульману и постучал в дверь. Она приоткрылась и мелькнула форма солдата с автоматом. Он передает мужику чемодан и тот кряхтя волочет его к нам.

– Вот, возьмите.

– Ну и тяжесть, – кряхтит Старшой принимая чемодан, – камни что ли везешь?

– Мясо. Копченое мясо. Не бойтесь, не потечет. Свинью дома заколол, сам закоптил, теперь внучке везу.

Старшой идет к нарам и заталкивает чемодан под них.

– Ладно, передадим.

– Вот спасибо, ребятки.

Мужик пошел к себе, влез в вагон и дверь с лязгом захлопнулась.

– Старшой, чего там в телеграмме?

– Это сообщение из нашей конторы, что подцепленный вагон, передается нам под охрану.

– Там у них автоматы, это им нас надо охранять.

– Чего зря болтать, нам приказали, мы должны выполнять.

Опять тронулись, нас потащили на старое место.

В теплушку влезает довольный Васька.

– Привет, ребята. Ох, я и поволновался, когда вы откатили, но меня успокоили, сказали, что на переформировку отправляетесь...

– Кто это тебе сообщил?

Васька мнется.

– Да эта, моя красавица. Ну и баба, я ее молотил как зверь, а она еще, да еще.

– Откуда же она знает все?

– Так живет же здесь.

Васька плюхается на нары.

– Ну и стерва, – он все еще не может отойти от прошедшего. – А что это нам за вагон подцепили?

– Ты бы спросил у своей красавицы, она же все знает, – бурчит Юрка.

– Да иди ты. Завидуешь небось, вот шебаршишь.

– Нам сдали под охрану этот пульман. Что в нем, мы незнаем, – ответил Ваське старший.

– Ну и ладно, – миролюбиво потягивается Васька.

Выехали со станции уже под вечер. Васька и старший спят, мы с Юркой сидим перед открытыми дверями.

– Давно завербовался? – спрашивает меня Юрка.

– Нет. Это моя первая поездка.

– А я уже третий год катаюсь. Еще два месяца осталось и все...

– Что это значит?

– Контракт кончается, уволюсь из охраны, постараюсь устроиться в Москве. Хочу подучиться малость.

– Тебе же никуда не поступить, за это время, что ты катался по стране, забыл поди все.

– Ну и забыл, так подготовлюсь. Пойду на курсы, деньги я подкопил, так что с голоду не умру. Здесь у меня в бауле, есть учебники, сижу иногда вот и читаю. А ты сам то, как? Не век же стрелком ездить будешь?

– Не знаю. После армии провалил экзамены в институт и чтобы зря не маяться на белом свете, устроился сюда.

– А на чем завалился в институте?

– По математике.

– Во. И я ее боюсь.

Уже стемнело. Мимо пролетают светлячки какого то поселка.

– У вас были какие-нибудь приключения в дороге?

– Были. Вот два месяца тому назад, я даже стрелял. Ночью воришки пытались ограбить вагон, я их и совестил, и уговаривал, ни в какую, пришлось пальнуть в воздух. Только тогда разбежались.

– Что прямо при тебе воровали?

– Так при мне и воровали. Их много, а когда их много то и храбрости и наглости больше. Двое с обрезами защищали бандитов, а когда выстрелил, то те первые пустились на утек, остальные за ними.

– Я ни разу не стрелял в человека.

– Я тоже, только пугал. Вот Васька, тот сможет, говорит троих ухлопал.

Перед нами проносится темная, страшная тайга.

– Следующая остановка когда?

– На рассвете, около пяти.

– А еще были случаи на дороге?

– Да полно...

Юрка начинает рассказывать всякие нелепости, которые с ним приключились, а также истории других.

Уже под утро выскочили к большому городу. Состав замедлил ход и со скрежетом остановился. С нар поднялся старшой.

– Юрка, где мы?

– По моему, это Зима.

– А... сейчас нас менять будут. Колька, осмотри состав.

Очень прохладно, я поеживаясь, иду вдоль вагонов, осматривая пломбы. Вот и последний, на его стенке у самого фонаря, мелом нарисованы два кружка, один из них перечеркнут и ниже короткая надпись: "ЗДЕСЬ".

Старшой выслушал меня внимательно.

– Черт его знает, что такое. Ты стер надпись?

– Нет.

– Ладно, я сам схожу посмотрю, что это такое.

Он отдирает от палки, швабру и прыгает на землю.

– Это кому то дают знак, что у нас ценный груз, – говорит Юрка.

– Отметили бы вагон, а то чего у фонаря писать...

– Кружочки то не просто стоят... Чего то обозначают.

Через пол часа приходит старшой. Швыряет швабру к буржуйке.

– Ну что там? – не выдерживает Юрка.

– Ничего. Стер все. Юрка, сходи в правое крыло станции, там диспетчерская. Спроси, когда отправляемся. Да поторопись, по моему за нами должен идти пассажирский, он тебя отрежет от нас...

– Уже пошел.

Через двадцать минут пришел Юрка.

– Там сказали, что нам надо пропустить скорый, после него пустят через пятнадцать минут, а на разъезде Чудово, опять стоять будем, сзади подпирает другой пассажирский.

Старшой берет карту и долго всматривается в нее.

– Чудово, ни разу не был в Чудово. Сколько лет езжу, но туда ни разу...

– Я там был, – говорит Юрка, – два дня стояли. Тихое место. Там отвод дороги в воинские части, почему и сделали разъезд.

– Будите Ваську. Мы теперь покараулим, а вам до разъезда как раз время поспать будет.

Васька матюгами кроет нас, но все же садится на нары и потягивается.

– Ну чего будите то, сон не дали досмотреть, как раз я ее пополам складывал... А..а...ах...

– Кого?

– Да девку ту...

Тем временем на станцию выскакивает скорый пассажирский, платформы ожили, откуда ни возьмись появились торговки со своими лотками, бидонами и зычными голосами. Зашастали среди публики мелкие воришки, попрошайки и бомжи. Я еще не лег спать и с любопытством смотрел на эту картину. По платформе идут двое парней, они вдруг останавливаются и смотрят на наш состав. Что то знакомое мелькнуло в их лицах. Взгляд парней уперся в меня, они о чем то перекинулись словами и пошли в ближайший вагон.

– Колька, иди спать, не теряй ни минуты, – кричит мне с нар Юрка.

– Эй, проснись, – меня за плечо трясет старшой.

Я соскакиваю с нар. Мы стоим, почти в лесу. Юрка уже на земле и справляет свои дела. Васька, за столом режет хлеб и колбасу, перед ним бутылка вина.

– Мы где?

– На Чудовском разъезде.

– Долго стоять будем?

– А черт его знает. Я уже ходил на станцию. Там тоже ничего не ведают. Колька, ты поешь, потом сходи на тепловоз, свяжись с машинистом, у них своя радиостанция, узнай когда нас примет основная ветка. Юрка, пусть осмотрит эшелон.

– Ладно.

Я присаживаюсь к Ваське, жую колбасу с хлебом.

– Вина хочешь? – спрашивает он.

– Нет. Где то у меня в термосе холодный чай. Лучше его.

– Ты что, святой? Никогда не пил что ли?

– Почему, пью. Но не сейчас. Куда в такую жару напиваться.

Термос сунут в противогазную сумку, которая висит на гвозде, у самой двери. Я подхожу к нему и тут раздается выстрел.

– Ложись, – орет старшой.

Васька падает к нарам, я со страху вываливаюсь в дверь прямо в придорожные кусты. Тут начинается такое..., что не передать словами. Забили автоматы, рванул воздух взрыв, вздрогнул пульман и стальные двери вылетели из него, как перышки. Рядом со мной матерится какой то человек. Я оглядываюсь. Да это же Юрка, в его руке пистолет.

– Чего валяешься, мать твою...? – орет он. – Стреляй.

И тут я вспомнил, что у меня тоже есть пистолет, с которым я даже сплю. Судорожно выдергиваю его из кобуры и чуть приподнимаю голову. Несколько темных фигур перебежками несутся из леса к нам, стреляя на ходу из автоматов. Юрка уже палит по ним.

– Колька, смотри вдоль состава..., – оглядывается Юрка на меня.

Перемещаюсь в сторону рельсов. Действительно, с правой стороны вдоль состава бегут в мою сторону три человека. Поднимаю пистолет и начинаю по ним стрелять. Эти ребята сразу шарахнулись под вагоны и вскоре над моей головой запели и завыли невидимые жучки. Я уже расстрелял обойму и выдернул из кобуры вторую. Ко мне прижался Юрка.

– Колька, у меня больше нет патронов.

– У меня обойма осталась.

– Дай сюда. Сам дуй к станции, надо позвать на помощь, я тебя прикрою.

Передаю ему обойму и прыгаю на гравий прямо под колесо теплушки. Кругом по прежнему воют пули, иногда они резким звоном-щелчком рикошетят по колесам и стальным рамам. Быстро переползаю рельсы и выскакиваю на ту сторону железнодорожного полотна. Теперь бегом на станцию. Молоденькие березки, осины и кустарники прикрывают мне спину. Перепрыгиваю через несколько рельс и подбегаю к маленькой постройке станции и рывком открываю дверь.

– Где у вас...

В грудь мне смотрят стволы пистолетов. Три здоровых парня держат меня на мушке, четвертый сидит у окошка и, даже не обернувшись, смотрит в сторону нашего состава. Два испуганных железнодорожника прижались к стенке. Парень у окна оглянулся. Вообще то у него интеллигентная морда.

– Возьмите у него оружие.

Один здоровяк подходит ко мне, выдергивает из руки пистолет и проверяет затвор.

– Все расстрелял, гаденыш. У... сволочуга.

Удар отбрасывает меня к старой круглой печке. За окном по прежнему пальба, стрекочут автоматы, хлопают пистолеты, где то ухнул взрыв гранаты.

– Чего они там застряли? – не выдерживает парень у окна.

В дверь врывается молодой парнишка с автоматом в руках.

– Сом, там в этом... железном вагоне один застрял. Не выкурить никак.

– А охрана?

– Охрана перебита.

Противно заныло сердце. Вот так..., не стало Юрки, шалого Васьки и старшого.

– Шуганите его из гранатомета.

– Так, Грек не велит. Говорит, добро испортим.

– Идиот, тогда мы еще пол часа просидим без дела. Катись к этому придурку, пусть быстрей его докончат.

– Ага...

Паренек убегает. По прежнему, в стороне эшелона идет стрельба. Вдруг ухнул взрыв и сразу все затихло.

– Кончили все таки, – говорит здоровяк, что двинул мне по морде.

– Тогда пошли, – отрывается от окна их вожак.

– А что с этими делать? – кивает на нас здоровяк.

– Свяжите их и бросьте на пол. Витек, – обращается вожак к белобрысому парню, держащему меня на мушке, – ты останешься здесь. Карауль эту всю падаль. Если телетайп заработает, вырви бумагу с текстом и сразу ко мне.

– Понятно. Ну-ка ты, засранец, повернись.

Это ко мне. Меня скручивают телефонным проводом и швыряют на пол почти под стойку. Слышен топот ног, часть бандитов уходит. Я не знаю сколько времени пролежал, но вдруг надо мной завякал и затрещал аппарат, он выбрасывает бумажную ленту и затихает. Тип, что нас охраняет, рванул этот кусок бумаги и... удрал из помещения.

– Ей парень, – слышу голос. Это один из железнодорожников, который лежит связанный недалеко от меня. – Давай я тебе попытаюсь развязать руки. Бежать тебе надо, ведь вернуться – убьют.

Я извиваясь телом, перекатываюсь к нему и подставляю руки. Чувствую на ладонях его дыхание и прикосновение лица. Мужик зубами пытается перегрызть провод. Наконец путы ослабли и я, раскачивая ладони, выдергиваю одну руку. С трудом снял с себя провода и поднялся на ноги. В окно видно, что от нашего состава в сторону станции идут человек шесть с оружием. Это за мной мелькнула мысль.

– Вот черт, уже идут гады...

– Парень, беги, – просит железнодорожник.

– Я вас развяжу.

– Время нет. Они сейчас вернуться. Нас может бог помилует, а тебе все рассказать нашим надо будет... Беги.

Я рванул двери, выскочил на дорогу и помчался в густой лес, как раз напротив станции.

Я далеко не ушел, спрятавшись среди деревьев следил за домиком, из которого только что удрал.

Вооруженные парни неожиданно появились из-за угла и ввалились в двери станции тут же двое вылетели обратно и стали оглядываться, без конца матерясь. Минут через пять, вся шестерка парней поспешно покинула станцию и направилась в сторону нашего эшелона. Еще подождал немного, но тут где-то далеко эхом отозвалось шумное движение груженого состава. Я рванул к домику станции и влетел внутрь. По прежнему на полу лежат связанные железнодорожники, на стенке уныло висит разбитый телефон, остатки искалеченного телетайпа раскиданы по помещению.

– Живы? – спрашиваю неподвижные тела.

Одна голова оторвалась от пола. Большой кровоподтек расплылся на половине лица.

– Это ты? – узнал меня железнодорожник.

– Эти ушли, а там эшелон идет.

– Ага. Вон на стенке сумка с флажками, останови состав, он скоростной, мимо пройти должен. Сообщи машинисту, то произошло. У них должна быть радиостанция.

Я хватаю сумку и выскакиваю на деревянный настил перрона. С западной стороны видна приближающаяся глазастая махина тепловоза. Выдергиваю красный флажок и отчаянно размахиваю им.

Тепловоз чуть проскочил меня и, кончив визжать тормозами, остановился. Голова машиниста высунулась в окно.

– Что-нибудь на линии? Почему не передали по радио.

– Срочно свяжись с диспетчером. Пусть сюда присылают милицию. Бандиты напали на разъезд, разграбили поезд на запасной ветке и избили служащих. Есть убитые.

– Чего мне байки заливаешь? Какие бандиты?

– Я тебе сейчас приведу начальника разъезда. Если он конечно, еще жив... Подожди немного. Ему нужна медицинская помощь.

Вижу по глазам, что сомневается. Поэтому бросаюсь к станции... Тот что говорил со мной, лежит, закрыв глаза. Я переворачиваю его на живот и начинаю распутывать провода на его руках. С трудом сдергиваю путы с ног и поднимаю мужика.

– Пойдем. Там этот... не верит.

Почти на плече выношу его а перрон и бегу к тепловозу. У гудящей трясущейся машины сбрасываю тело на землю.

– Смотри, это первый, там в домике второй без движения, а на запасной ветке одни трупы, – кричу упрямому машинисту.

И вдруг мой мужик открыл глаза.

– Ваня...

Но машинист не заметил этого, он исчез в будке тепловоза и через минуты две высунулся в окошко. Он закричал мне.

– Я передал все. Жди милицию, а пока я пошел нагонять график.

Рявкнул гудок и тяжелый состав стал медленно набирать ход.

Милиция на дрезине прибыла только через четыре часа. Они сразу оцепили мертвый эшелон. Появились военные, потом затрещал вертолет и вскоре разъезд наполнился гражданскими и милицейскими начальниками.

Меня сопровождает двое гражданских, представителей ФСБ. Мы подходим к моей теплушке. Через отодвинутые двери, я вижу на полу неподвижное тело.

– Кто это? – спрашивает меня худощавый ФСБешник.

– Мой начальник. Старший стрелок.

– Залезай.

Я запрыгиваю в теплушку и вижу Ваську. Он неподвижно лежит на нарах, скрючившись в комок.

– А это кто?

– Тоже стрелок. Васька...

– Сколько вас было?

– Четверо. Мы с Юркой лежали вот здесь на насыпи, – я показываю пальцем место от куда мы стреляли по напавшим. – Но его здесь нет.

– Ты о чем?

– Юрки здесь нет. Он лежал со мной в этой канавке, когда я побежал на станцию.

– Ладно, пошли к пульману.

Я соскакиваю с теплушки и мы идем к соседнему вагону. Вид его ужасный, двери сорваны взрывом, железо покрыто вмятинами от пуль, по средине вагона разворочена дыра. У насыпи лежит на животе мертвый солдат.

– Его знаешь?

– Нет. Я из всего вагона видел только инкассатора. Он приходил к нам при стыковке пульмана.

– Зачем?

– Передал старшему телеграмму, о том, что вагон попадает под охрану стрелков.

– Опознать его можешь?

– Могу, а где?

– Там, – мой сопровождающий кивает на проем двери.

Я залезаю в пульман и тут же чуть не наступаю на второго охранника. Этот распластался в коридоре, обильно залив кровью чуть ли не метр квадратный пола. Перепрыгиваю его и...

– Юрка...

Мой товарищ растерзан в купе. Он лежит на койке, на спине со связанными руками С него содрана рубаха и из распоротого живота вывались кишки. Рот открыт от боли и широко распахнуты глаза.

– Это ваш стрелок?

– Да, это Юрка.

– Идите дальше.

Инкассатора трудно узнать, его тело чуть ли не разодрано от взрыва на куски. Голова еще более распухла и посинела.

– Вот он.

– А это кто?

ФСБешник кивает на остальные два трупа, лежащие недалеко.

– Этих я не знаю. Из всего вагона мы видели только его.

– Хорошо. Выходи от сюда и жди у своей теплушки. К тебе подойдет следователь, все ему расскажешь.

В голове невеселые мысли и тоска. ФСБешники отцепились от меня и остались в пульмана, я же выскочил наружу и побрел к своей теплушке. Мимо меня пронесся милиционер и закричал в выбитые двери тяжелого вагона.

– Там еще один живой.

– Кто? – тут же высунулся один из ФСБешников.

– Помощник машиниста. Он раненый в кустах лежал.

– Тащите его сюда.

– Уже несут.

Показалась группа милиционеров, они несли в шинели окровавленного человека. ФСБешник спустился с пульмана на гравий и подошел к ним.

– Положите его на землю.

Милиционеры послушно кладут тело. Парень склоняется к лежащему.

– Ты меня слышишь, кто нападал?

В ответ не звука.

– Срочно врача. Да найдите же врача, черт побери.

– Так, врача нету, – отвечает один из милиционеров. – Ежели и есть, то на ближайшей станции, к вечеру могет быть, если вызвать...

– Дьявол. Хоть кто-нибудь может оказать ему первую помощь?

– Так, я могу осмотреть, – продолжает разговорчивый милиционер, – моя тетка фельдшар, я у нее кой чему... смогу.

– Так смоги.

– Это мы сейчас.

Новоявленный лекарь становится на коленки и начинает снимать одежду раненого. Я не стал смотреть как приводят в порядок помощника машиниста и присел на гравий у дверей своей теплушки.

Следователь со своей группой прилетел на вертолете и очень долго находился в пульмане. Наконец все навалились на мою теплушку. Началась опись предметов и положение тел. Фотографы снимали Ваську и старшего с разных ракурсов. Меня дотошно допрашивали два пожилых мужика, заставляя показать места, где находился во время налета, что видел, как бежал и что произошло на станции.

Только к вечеру мы освободились. Следователи убрались, Ваську и Старшего солдаты замотали в одеяла и перенесли в пульман. Я остался один.

Проснулся от того, что кто то стучал в дверь теплушки. Я оттянул ее в сторону. Утро встретило солнечными лучами через ветви березок. Молодой солдатик дрожит от утренней прохлады.

– Там вас просят...

– Кто?

– Да этот, следователь.

– Куда идти?

– К тепловозу.

Соскакиваю на насыпь и иду в начало эшелона. Там уже собралась группа военных и гражданских, среди которых уже знакомые ФСБешники, следователь со своими помощниками и несколько солдат.

– Ну вот, пришел стрелок, – говорит следователь собравшимся, – давайте принимать эшелон.

Все скопились вокруг первого вагона.

– Он вскрыт, – сообщает один из солдат, – пломбы сорваны.

– Открывай, – кивает головой следователь, хотя открывать и не надо, дверь почти на половину оттащена в сторону.

Ее отодвигают до конца и все видят аккуратно сложенные картонные ящики. Сыщики осторожно забираются в вагон и тщательно осматривают груз.

– Похоже ничего не тронуто, – говорит кто то.

– Хорошо. Закрывайте двери. Печать есть? Зразу же опечатать.

Двери закрываются и их опечатывают с двух сторон. Вся группа идет к следующему вагону.

– Дверь открыта. Пломбы сорваны, – сообщает солдат.