Текст книги "Урок истории"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Стол полон кубков и яств. Князь Дмитрий сидит во главе стола. Князья немного под хмельков и появление измученного гонца, ни на кого не произвело впечатления. Первым его увидел князь Владимир Андреевич.

– Ты чего здесь?

– Беда князь. Тохтамыш вышел из Орды и с огромным войском идет сюда.

Сразу наступила дикая тишина.

– Где он? – подавленно спросил Дмитрий.

– Вступил в землю рязанскую.

– Что же нас Олег не предупредил?

– Он примкнул к Тохтамышу и ведет его, как простой проводник, к Москве.

– Этого не может быть? – воскликнул князь Новгородский. – Он же целовал крест перед князем.

– Он уже до этого дважды изменял Дмитрию, – сказал Владимир Андреевич. – Что еще? – обратился он к гонцу.

– Хан Тохтамыш договорился с болгарскими купцами, что те предоставят ему свои суда на Волге. Часть конных отрядов он переправил на другую сторону реки, а часть пеших послал вверх по реке.

Застолье явно было испорчено.

– Пошел вон, – рявкнул Дмитрий Суздальский на гонца.

Гонец вышел.

– Что же делать? – растеряно спросил Дмитрий.

– Уходить надо, – сразу высказал Михаил Тверской, – забирать дружину и срочно отправляться в Кострому.

– Пойми, Дмитрий, – авторитетно говорил Дмитрий Нижегородский, – в последнее сражение на Куликовом поле, погибла почти половина наших воинов, осталось много увеченных и больных, мы уже на Руси не соберем столько воинов, как тогда.

– Но новгородцы, Боброк, со своими дружинами с Ржева подойдет к нам, другие князья подмогут, еще сохранилось русское воинство. Мы успеем собрать войско. Только Москва даст несколько полков из посадских, – воспротивился князь Владимир Андреевич.

– Что там новгородцы, Боброк, князья? Нам просто не успеть собрать огромное войско. А на Москву, если ли на нее надежда? Вспомни как на Куликовом поле, первые побежали Московские полки из посадских. Это не воины.

– Погодите, хан до нас за три недели не доберется. Мы за пятнадцать дней войско соберем.

– Князь, это невозможно. Тохтамыш идет вдоль Волги и рассекает Русь как бы на две части. Не смогут западные дружины соединится с нами.

– Тогда необязательно в Москве, собирать, давайте в Твери, – говорил неугомонный князь, брат Дмитрия.

– Нет, нет, только не в Твери, – заволновался Михаил Тверской, – нужно срочно уезжать в Кострому. Князь, времени мало, давайте собираться.

– Конечно, поезжай, князь, в Кострому, а мы пошлем гонцов во все княжества и земли, чтобы войско собиралось там, – в один голос предложили князья Новгородский и Суздальский.

– Время то еще есть, куда мы спешим?

– Дмитрий, нельзя создавать панику в Москве, нужно всем сообщить, что ты выехал на охоту. Нельзя никому говорить о том, куда ты едешь, чтобы не навести за собой воинов татарских.

Дмитрий колеблется, но потом вскакивает.

– Пойду сообщу обо всем жене и детям. Господи, какие горести напали на Русь.

Вот такие были советчики у великого князя. Князь Новгородский вскорости изменит Дмитрию и пошлет своих сыновей к Тохтамышу, с просьбой о милости. Удерет из Москвы в свою вотчину князь Суздальский и будет добросовестно лизать ханский сапог, за что в дальнейшем получит ярлык на право княжения. Князь Тверской останется в Москве и потом изменит русичам. Брат Дмитрия, Владимир Андреевич, единственный послал во все стороны гонцов с предложением собраться всему воинству в Кострому и... тоже поехал за Дмитрием. Не верите. Почитайте Карамзина, летописи, где прямо так и сказано. Вот что сказал знаменитый историк: "... Наконец советники Дмитриевы ТОЛЬКО СПОРИЛИ о лучших мерах о спасении отечества, и Великий Князь, ПОТЕРЯВ БОДРОСТЬ ДУХА, вздумал что лучше обороняться в крепостях, нежели искать гибель в поле. Он удалился в Кострому с супругою и с детьми..." Просто-напросто, князь сбежал из Москвы, струсил... Второго Куликовского поля он вынести не мог. Москва тоже была крепостью, причем каменной, и весьма первоклассной по тому времени, в ней можно было выдержать самую длительную осаду. В какую же крепость помчался Великий князь?

Итак, Москва осталась без вождя. Никто из оставшихся князей и бояр не решался возглавить оборону города. Время шло. Тохтамыш взял Серпухов и шел на Москву. Никто мне не поверит, но как только горожане узнали о нападении Тохтамыша на Русь, власть в Москве в этот период взял народ. Неизвестные патриоты собрали вече и на нем решили Москву не сдавать. Были созданы боевые отряды, всех мужчин, способных держать оружие было решено оставить в городе, остальным предложено выехать из города. Тысячи телег с женщинами, детьми и стариками, поползли на север и восток. На вече было решено сжечь предместья, мосты через Москву реку. Дым пополз на север, предупреждая всех об опасности. К Москве стали прибывать подкрепления из близ лежащих городов. Из городских арсеналов вытаскивали оружие, стрелы, дротики, шлемы, кольчуги. Всех желающих вооружили по полной форме. Москва всерьез готовилась к битве и руководили этим, горлопаны на вече. Времени то, до прихода татар было еще много, подготовиться можно было спокойно.

Рано утром к городским воротам подскакал большой отряд воинов.

– Стража, открывайте ворота, – закричали всадники.

– Кто такие?

– Князь Остей, со своей дружиной, прислан от князя Боброка, руководить обороной города.

Стража поспешно пропустила отряд в город. Весть о том, что знаменитым героем Куликовской битвы, прислан воевода, всколыхнула город.

Князю Остею было всего... 19 лет. Мужчины в то время быстро взрослели. Был он внуком Ольгердов литовских князей и вместе с князем Боброком стоял на западных рубежах, защищая Русь от набегов Ягайло. Боброк заприметил толкового в военном деле князя и решил от своего имени послать его на защиту Москвы. Сам он стал поспешно собирать войско.

Князь Остей сразу все взял в свои руки. Он самолично назначал начальников отрядов, началось обучение войск, каждому посадскому отвели место на крепостной стене, готовилась смола, вода для тушения пожаров, взято на учет продовольствие, был создан резерв. Одним словом, город к обороне был готов.

20 Августа 1382 года к городу подошли передовые части татар. Они мирно разгуливали вокруг крепости и переговаривались с ратниками на стенах. С 20 по 24 татары готовились к штурму, подтаскивая метательные установки, тараны и мастеря лестницы. А 25 Августа...

Тимоха стоял на стене и смотрел через бойницу на движущиеся массы татар. Их было как на Куликовом поле. Первые к стенам подскочили стрелки из лука.

– Поберегись, – скомандовал Тимоха. – Всем от бойниц. Лучники бить в слепую. Подготовить бревна и смолу.

Тимоха теперь командует западной стороной стены между Спасской и Кремлевской башней. Вече выдвинуло его, а Остей утвердил кандидатуру.

Как в воду смотрел Тимоха. Тысячи татарских стрел обрушилось на стены. Под их дождем бросились на штурм с лестницами и крюками тысячи татар. Как только уменьшился поток стрел в бойнице показалась голова. Тимоха ударил мечем по шлему.

– Бей. Кидай бревна, – орет Тимоха.

Закипело на стенах сражение. Появилась рука и вцепилась в зубец бойницы. Тимоха ударом отсек ее. Жуткий вой раздался за стеной. Еще один выскочил на площадку и рухнул от удара по затылку кистеня соседа. Воины стали кидать бревна, лить смолу и кипящую воду. Стрелки трудились без перерыва. В татар летели дротики, камни. Несколько русских воинов упали от метких татарских стрел. Вместе с бревнами скидывали за стену мертвецов своих и чужих. Тимоха уже все делал как автомат, рубился с татарами, сталкивал их с лестниц, помогал товарищам отразить штурм. Шесть часов шла битва. Князь Остей присылал подкрепления, кипы стрел, дротиков и смолу, сам появлялся на самых опасных участках. Участок стены, который защищал Тимоха с воинами с той стороны завален трупами и раненными татарами так, что лестниц почти не надо. К вечеру татары откатились. Стороны готовились к новым сражениям, только жуткий вой и крики раненых раздавались под стенами всю ночь.

Утром опять началась битва и повторилось тоже самое. Татары были везде разбиты. Тохтамыш понял, крепости ему не взять.

Наступило трагическое 27 Августа. В это утро к стенам подошли изменники русские, перешедшие к татарам. Князь Новгородский, тот самый, что был в совете у Дмитрия, кричал.

– Позовите князя Михаила Тверского.

– Чего тебе, я здесь, – раздался голос со стены.

Князь Михаил не уехал из Москвы, очень беспокоился за свое имущество. Домина полный добра и много золота и денег в подвалы припрятано, надеялся на благополучный исход.

– Я от великого князя Дмитрия Донского, с грамотой.

– Пропустите князя, – сразу зашумел Михаил.

Ворота открыли и изменники въехали в крепость. Остею сразу принесли грамоту от Тахтомыша и Дмитрия. В первой, хан предлагал открыть ворота в крепость, так как и прежде, с Дмитрием заключен мир и он больше не собирается с Москвой воевать. Тохтамыш, как союзник князя, предлагает Остею встретится и вступить в переговоры. Вторая грамота была от Дмитрия, где он приказывал открыть ворота и не оказывать сопротивление, так как он с ханом договорился о выплате дани и то, что тот обещал ему не учинить городу разорение. Юный князь поверил этому, так как очень доверял Дмитрию Донскому и ему неведомо было, что грамоту сочинил предатель, князь Новгородский, который и пришлепнул ее, украденной Дмитриевой печатью. Но не все поверили Тохтамышу, уж больно памятно на Руси, как подло таким путем были вырезаны города и проиграны битвы. Бывшие вожди вече, предложили князю подождать до утра и желающим воинам уйти через Москву– реку. Князь согласился. Ночью через реку ушло тысяч пятнадцать воинов, в городе осталось около 24. Тимоха тоже бежал в леса.

Утором следующего дня Остей с группой бояр и князей вышел из ворот с подарками для хана. Татары не изменились. Они отрубили ему голову и ворвались в единственные открытые ворота Москвы. Несмотря на сопротивление оставшихся, всех побили, все ограбили и сожги.

В истории народы по разному относились к своим вождям, одних любили, других презирали, к третьим относились как к пустышкам. Как относились русичи к Дмитрию? Это вопрос из вопросов. Его храбрость на поле боя, вызывала симпатию, а бегство из Москвы – презрение. Особенно это отразилось в городе Муроме. Когда после захвата татарами Москвы, Дмитрий как заяц метался по городам Руси, его путь пролегал через этот город. Жители уже прознали про все и про захват Москвы и про его трусость. Когда Дмитрий со своей семьей и дружиной проезжал через Муром, его жители не пожелали дать пристанища князю. Они оплевывали его, закидывали грязью, кричали непристойности и даже напали на его семью. Авдотью и детей чуть не раздели, все их барахло утащили, дружине с трудом удалось их отбить. Вот так говорят летописи...

Урок истории– это не только нахождение истины, это выводы для поколений, это наука, которая нужна каждому из нас для того, что бы не повторять ошибки, сделанные нашими предками. Вернемся к итогам правления Дмитрия Донского. Победа на Куликовом поле, великая победа русского народа, была сведена на нет, человеком, которого наша история восхваляет. Дмитрий и его новая команда вернули Русь в татарское иго еще на 200 лет. Кое-кто из нас, как и соратники Дмитрия пытаются его оправдать, что мол не хватало воинов, не успели собрать и так далее. Чушь. Времени было достаточно и войско можно было набрать. Сумели бы, отстояли, если бы глава государства не...струсил..., если бы..."

КОНЕЦ НОВОГО УРОКА

Они пришли ночью. У меня в это время была Гюльнара. Завернувшись в одеяло, она молча смотрела, как здоровенные парни копались в вещах.

– Вы кто? – спросил ее старший.

– Жена.

– У нас нет сведений, что у Михаил Ивановича есть жена.

Гульнара молчит. Старший больше на нее не обращает внимание.

– Одевайтесь, – говорит он мне.

Я одеваюсь и подхожу к Гюльнаре.

– Все равно, вроде и время другое, а за историю приходиться отвечать. До свидания. Передавай привет друзьям, своему отцу.

Мы целуемся и в, сопровождении охранников, меня уводят.

– Я буду ждать тебя, – неслось мне вслед.

В тесной камере, сразу задали вопрос.

– За что, посадили?

– За историю.

– Так вам и надо, – ворчит пожилой, раздетый мужик, – всю историю испоганили, сволочи.

– А точней нельзя, – спрашивает раздетый амбал, – в какую историю вляпался?

– Я преподаватель. Говорят, не то говорил, не тому учил.

– Ну и дурак.

Вся полемика на этом закончилась.

Следователь дотошно копал, по каким источникам я готовился. Оказывается все мои лекции записаны у него на пленку и теперь мы разбираемся, чуть ли не по каждому подозрительному предложению.

– У Соловьева и Карамзина нет такого слова, – трус. Почему же вы употребляете это слово для Дмитрия?

– А слова– упал духом – вы как сможете трактовать?

– Это я должен вас спрашивать.

– Хорошо. Упал духом, значит испугался, опустился, струсил. Весьма вольный перевод.

– Вы же так смело выступали перед молодежью, которая все впитывает, как губка. Как же вы преподнесли им вольный перевод, вместо истины? Сами же говорите, что основа истории, это истина.

– Разве я против нее погрешил?

– Хорошо. Не может же быть у истории две истины?

– Значит надо искать новые факты и доказывать свою правоту.

– К истории нельзя относиться как к легкомысленной девке, сегодня с одним, а завтра с другим. Наша история должна быть незыблема.

– Это формулировка облегчила бы работу следователям, но к счастью это не догма и нигде она еще не утверждена. Вы даже не смогли представить мне обвинение.

– Почему же? Я уже с начала нашей встречи, представил вам обвинение. Вот оно, я еще раз зачитываю. Вас обвиняют в агитации молодежи против существующего строя.

– По крайне мере, я тогда не вижу сущности обвинения. Судьба истории с Дмитрием Донским не может быть агитацией против общества.

– Вы так думаете? К сожалению другие думают не так. Вот заявление преподавателей, Андрейченко, вашего парторга, ряда студентов. Кстати, вы знаете Татьяну К.

Вот те на? Я с ней целовался в колхозе. Неужели, Танька?

– Знаю.

– Вот она описывает, как вы дошли до этого. Как она вас пыталась вернуть на путь истины и ничего не вышло.

Следователь трясет перед моим носом какой то бумагой.

– Наверно, это право каждого человека думать по разному.

– Мы живем с вами в обществе, где люди стремятся к одной цели, строительству коммунизма, они могут думать по разному, но к цели должны стремиться одной и все готовы отдавать для этого. История должна тоже служить людям и помогать им в этом.

– Историю нельзя искажать ради идеи.

– Вы неисправимы.

На следующий день тюрьма гудела и никого не дергали по следственным делам.

– Братва, – орал раздетый амбал, – Брежнев умер. Ура...

– Наконец, сдох жирный боров, – вопил другой.

– Чего радуетесь, другого поставят, может хуже этого будет? – удивляюсь я.

– Дура, амнистия будет. Каждый новый руководитель страны, дает амнистию.

– Вдруг и этот не даст?

– Даст. Все дают.

Суд был закрытый и скорый, меня обвинили по всем статьям. Дали семь лет и отправили в Иркутский изолятор. Ни слова об амнистии, ее дают уголовным элементам.

Прошло пять лет.

К власти пришел Горбачев и права человека потихоньку стали внедряться в общество. Скрепя зубами, власти пришлось выпускать всех диссидентов и политических заключенных. Я попал в их списки и вот меня выпустили. Получив на последок из тюрьмы драный ватник и зашарпанный чемоданчик, приехал в знакомый город и теперь стою у знакомого дома.

– Миша, – Гюльнара уткнулась мне в плечо.

– Я вернулся.

– Мой папа недавно умер.

– Профессор? Когда?

– Три месяца назад. О тебе все вспоминал.

Я вдыхаю аромат ее волос.

– Я вернулся. Все теперь будет по другому.

Она вздрагивает от плача.

В институте меня приветствовали те, кто когда то знал и помнил. На кафедре членкор Дальский принял в свои объятия.

– Михаил Иванович, вернулся. Слава богу, все неприятности позади.

– Я насчет работы...

Улыбка сразу пропала с его лица.

– К сожалению все места заняты. Мы не можем брать сверх штата.

– Что же, очень жаль.

В кабинет входят Дмитрий Константинович и... Таня. Они цепенеют у входа.

– Михаил Ивановича выпустили, – радостно им сообщает Дальский.

Они молчат и наконец, Таня выдавливает.

– Здравствуйте, Михаил Иванович.

Я отворачиваюсь от них и говорю зав кафедры.

– Пожалуй действительно, мне у вас делать нечего. До свидания.

Поворачиваюсь и иду к двери. Парторг отшатывается, а Татьяна испугано отпрыгивает к окну. Я выхожу из кабинета. За углом коридора стоит Гюльнара.

– Ну что? – спрашивает она меня

– Ничего. Мест нет.

– Я так и знала. Слушай, я только что подслушала у студентов, Танька то теперь преподаватель. Сегодня у нее лекция о Куликовской битве.

– Да что ты говоришь? Может пойдем?

– Пойдем.

– ... Таким образом, под руководством Дмитрия Донского, была разгромлена Орда. Эта битва привела к единению и укреплению Руси. Талантливый полководец, мудрый руководитель государства, князь Дмитрий заслужено получил звание Донского и навеки внесен в списки выдающихся русских военоначальников.

На этом лекции о времени правления Дмитрия Донского заканчивается и мы переходим к следующему историческому периоду....

Татьяна собирала конспекты и студенты стали покидать лекционный зал.

– Ну что? – спросила Гюльнара.

– Все по прежнему. Ничего не изменилось.

– Изменилось. После Куликовской битвы, лекций об этом периоде больше не читают. И студентам теперь невдомек, почему мы попали в кабалу к татарам еще на 200 лет.

Я устроился на работу в техникум и учу ребят истории. Конечно новой, в стране все-таки перестройка. По-прежнему есть инспектирующие, парторги, которые ни как не могут успокоиться и вовсю мешают мне, но я уверен, придет время и люди будут принимать уроки истории всерьез и брать из нее самое полезное.