Текст книги "Урок истории"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Кукаркин Евгений
Урок истории

Евгений Кукаркин

Урок истории

ЗАЩИТА.

– Я утверждаю, что Святослав в сражении под Доростолом не был побежденным, как утверждают Византийские историки, он был победителем, – так заканчивал я свою диссертацию о Великом Князе Святославе. – Действительно, продержись Святослав в Доростоле еще неделю и тогда неизвестно какие печальные события могли бы произойти. Император греческий Иоан Цимиский, спешил на любых условиях заключить мир, так как боялся потерять вечно шатающийся трон. Он рвался в Константинополь, потому что знал, что сторонники свергнутого им императора Никифора вот-вот возведут на престол его отпрыска, Феофана. Вечно враждующие полководцы Фока и Склир не могли заменить его под Доростолом и не было к ним доверия после страшного поражения от росичей под Адрианополем, которое было за год до Доростола. У меня все.

– Если вопросы к Михаил Ивановичу? – спросил ученый секретарь.

– Можно, – поднялся тощий седой профессор Писемский. – Скажите, уважаемый Михаил Иванович, вы все говорите о Иоане Цимиском, а что было бы с Росичями, если бы они попытались продержаться неделю или две после 22 Июня 971года?

– Они бы, вероятней всего, потерпели поражение, но прекрасно осведомленные от пленных тем, что творилось в столице Империи, они готовы были продержаться.

Тут выскочил нервный Дмитрий Константинович, мой вечный оппонент и секретарь парторганизации университета.

– Откуда вы достали материалы о Феофане? Признайтесь, что фактически это является краеугольным камнем данной работы.

– Естественно. После подлого убийства Императора Никифора, часть византийских войск воевавших в Италии против франков и не поддержавших Цимиского, выступила в защиту малолетнего Феофана, который находился под присмотром своего двоюродного брата Ирисмея в Риме и собиралась выступить в поход против Константинополя. Франкам даже это было весьма выгодно, бесконечные войны опустошили казну, поэтому они заключили на год мир с полководцем Ирисмеем и тот двинулся в путь. Это одна из причин заставивших Иоана Цимиского спешить. Данные об этом найдены мной в Лионских архивах, времен воин франкского государства V– IX веков.

Вопросов больше не было. Мне закатили 19 красных шаров при двух черных. Это была победа.

Дмитрий Константинович вяло мял мою руку и выговаривал тоном учителя.

– Я хочу вас поздравить, хотя честно скажу, один черный шар мой. Но еще больше я расстроен тем, что вы останетесь на историческом факультете и будете смущать молодых людей своими неординарными идеями.

– Разве история не должна быть правдивой?

– Она должна служить тому государству, в котором вы живете.

– Весьма корректная формулировка. Я что-нибудь написал не так о Святославе?

– Все так, но нужна еще слава русскому оружию, а не неопределенность. За это я вам вкатил черный шар.

Мне ничего не оставалось, как поблагодарить Дмитрия Константиновича за поздравления и за черный шар.

БИТВА НА РЕКЕ ВОЖЕ

Заведующий кафедрой, милейший членкор Дальский, тихим голосом говорил со мной.

– Михаил Иванович, у нас завал по древне русской истории, так что возьмите на себя любезность читать студентам этот курс. Знаю, в нашей истории всегда было много чего непонятного и вы своей эрудицией постарайтесь зажечь молодых людей так, что бы они прониклись в поиски и открытия неизвестного. В основном надеюсь на вашу зрелость и мудрость.

– Я постараюсь.

– И еще, не успев вступить в должность, вы уже заимели массу врагов. Будьте осторожны, не давайте им повод, что бы начать травлю. Русская история самый опасный предмет на сегодняшний день.

Вот так меня напутствовал милейший безобидный человек.

В квартире тихо и пусто. Жена, уже как три года тому назад, съехала с ребенком к своим родителям. Получила от меня развод и теперь живет с другим человеком. Наверно, что бы тогда не лезть с тоски на потолок, я и занялся научной деятельностью, превратившись, как смеется мой друг Женька, в архивного червя. Сегодня Женька у меня.

– Мишка, мы сегодня поддаем. Во, смотри какую красавицу я принес.

Он достает и кармана бутылку водки и крутит ее на свет.

– Где там у тебя еще есть мытые стаканы? – нахально продолжает он.

– У меня все мытое.

– Да ну?

Женьке невдомек, что перед защитой я прибрал всю квартиру. Он идет на кухню, приносит два стакана, колбасу, батон и удивляется.

– Чего это с тобой, может ты с куста упал? Все чисто. Или может ты на радостях, что защитился домработницу приобрел?

– Все в порядке. Я же теперь преподаватель со степенью.

– Какое слово-то "со степенью", как будь-то с грузом каким. Ладно, тяпнем за твой первый добавочный груз и пусть будет он началом восхождения к Олимпу.

– На что намекаешь, стервец, на Сизифов камень?

– Это твоя конечная стадия, – хохочет Женька.

Мы выпиваем стакан и с наслаждением грызем колбасу. Женька не плохой конструктор, бабник и выпивоха. За три года он сменил три жены, прожив самое большое с одной из них, пол года. Мы с ним еще с детства жили в одной коммуналке и когда разъехались по квартирам, то оказалось, что в новом доме семья Женьки живет выше меня этажом. Так иногда и ходим друг к другу, не разрывая последнюю ниточку детства.

– Слушай, Мишка, рванем сейчас к моей подружке Марте.

– Ты-то к Марте, а я зачем?

– Дурачок, там сейчас такой бабий сбойчик. Поехали, Мишка, мы сейчас уже зарядились.

– Поехали, – решился я.

Не лезть же мне опять на потолок от тоски.

– Мальчики, пришли, – вопит чей-то девичий голос.

Марта выскакивает в прихожую и повисает на шее Женьки.

– Женечка, вот хорошо.

– Я же не один.

– Мишка, ты молодец, что пришел, – теперь Марта обращает внимание на меня. – У меня сегодня такие девочки, закачаешься. У нас же на работе из мужиков, один начальник и тот импотент. Вот сегодня девочки и собрались, что бы хоть как-то погулять.

Девочки действительно были шикарные, разных возрастов и одетые как на праздник.

– Девчата, – представляла нас Марта, – к нам пожаловали холостые мужчины. Одного звать Миша, другого Женя. Прошу любить и жаловать.

– Любить мы всегда можем, – засмеялась рыжая девушка, – а вот жаловать..., это еще надо разобраться чем и как? Меня звать Лиля.

Она зачем-то растопырила пальцы и протянула нам руку.

– А я вас знаю, – передо мной возникло симпатичное создание, – вы преподаете на истфаке.

– Точно. Зато я вас чего-то не видел.

– Мишка, так был занят наукой, что мог заметить только слона, отвечает за меня Женька.

– Я не слон, я, Таня.

Она протягивает мне тыльную часть ладони... для поцелуя.

– Смотрите-ка, – зашумели девчонки, – ну Танька дает, уже ручки целовать дает, что дальше будет. Ей больше не наливать.

– А меня звать, Галя, – толстоватая женщина с хитринкой смотрела на меня. – Мне о вас столько говорили, а вы вон какой.

– Разочарованы?

– Наоборот, не ожидала.

– А я, Гюльнара, – последняя, черноволосая, подстриженная под мальчишку девушка, протянула мне руку.

– Все за стол, – скомандовала Марта и компания повалила в гостиную.

Меня втиснули между Таней и Гюльнарой, налили водки и... мы продолжили пиршество полупьяных мужчин и женщин. К ночи все были тепленькие и стали расходиться. Женька пожелал остаться у Марты, а я, Таня и Гюльнара пошли провожаться по улицам. Остальные смылись по-английски.

Только к утру пришел домой и заснул сном праведника.

Я смотрю в аудиторию набитую студентами. Интересно, здесь есть Татьяна или нет.

– Я сегодня буду читать вам древнерусскую историю и хочу вас подвести к мысли. Для чего она нам нужна? Уроки истории нам нужны для того чтобы мы не повторяли ошибок прошлого, что бы мы знали как выжить в дальнейшем без малой крови и быть могущественным государством. К сожалению история, как по витку спирали возвращается к нам и если мы знаем что было тогда, нам легче справиться с невзгодами, а если нет, мы можем погубить целые народы. Вспомните Канны великого Ганнибала, разве мы не повторили опыт его под Сталинградом. И другой более злосчастный пример, когда при битве с татарами при реке Калке, князь Мстислав Романович поверил предателям и сдал татарам оружие, за что и поплатился жизнью вместе со своими войсками. Прошло сто лет, князь Остей в осажденной Москве опять верит князьям изменникам и история повторяется. Остей сдает оружие, гибнет сам и Тохтамыш уничтожат Москву вместе со всем населением. А ведь в том и другом случае татарам победа не светила.

Итак, тема нашей лекции история государства российского при великом князе Дмитрии Ивановиче по прозвищу Донской.

"Он сидел на троне, как истукан. Красивая курчавая бородка, вьющиеся длинные волосы, широкая грудь и... застылые, тоскливые глаза. Сегодня у князя Дмитрия свои: князь Дмитрий Волынский Боброков, его же иногда кличут князь Боброк, зять Дмитрия; двоюродный брат Владимир Серпуховский; Бренко, первый советчик и хозяйственник; дряхлый земледелец, но с очень светлой головой, князь Федор Тарусский; Иван Белозерский, в бытность купленный к Москве Калитой с землями и потрохами. Все они держат в своих руках государство Московское и являются советчиками великого князя.

– Сегодня караван пришел из Свеи, – как бы про себя рассуждает Бренко, – оружие привез.

Эти слова магически действуют на Дмитрия. Он как бы просыпается.

– Оружие. Какое оружие?

– Да князь Боброк просил закупить мечи, кольчуги, да самострелы свейские и от франков, они их иначе – арбалетами называют, по нашему иногда – тугие луки.

– А где, покаж?

– Позже, княже, позже.

Дмитрий опять застывает и лишь нога в нетерпении трет проношенную циновку. Теперь он в грезах об оружии и его ничего больше не интересует. Совет идет дальше.

– Сколько самострелов закупили? – спрашивает Тарусский.

– Сто.

– Надобно нам тоже наладить делать эти луки, у меня есть две кузни под Таруссой, они давно славятся справным оружием и это тоже могут сделать.

– Нам много надо, а у тебя, князь, будет в отдельных экземплярах, выступает Боброк.

– Сколько?

– Триста, с тремя комплектами кованных стрел.

Старик шипит вместо свиста.

– И на что так много?

– Врагов много.

Боброк самый ученый и самый мудрый князь. Он как бы, военный советник при великом князе и в то же время талантливый военноначальник и полководец, не знавший среди русских князей поражений. Знал Калита в какие руки отдавать Дмитрия.

– Дайте год, я еще шестьсот поставлю, – прикидывает в уме князь Тарусский.

– Добро, – улыбается Бренко.

– Ну мы скоро? – нетерпеливо спрашивает Дмитрий.

– Потерпи, княже, мы даже и не начинали вовсе.

Ошалевший от долгого ожидания князь, валится на трон.

– Лазутчики докладывают, Мамай в гневе. После захвата князем Городецким и воеводой Свиблом Мордовии и избиении ими всех ее жителей, он собирает войско и готовит нападение на Русь, – докладывает Бренко.

– Так этим мордовцам и надо, – говорит князь Белозерский, – за подло пролитую кровь росских воинов на реке Пьяне, за предательство. Надобно бы и нам теперь собирать большую рать, чтобы дать отпор Мамаю.

– Неужели началось, – встрепенулся Дмитрий на кресле. – Своих мы поколотили, теперь и до татар доберемся.

– Это плохо, что мы своих колотим, лучше бы все вместе колотить татар начали. Но пора уже постоять за честь Руси. Давай, князь Федор, начинай собирать войско, – предлагает Боброк.

– Вчера плечо проклятое онемело, первый раз, как будто. Знать действительно дожили, – князь Федор Тарусский ежиться под теплой накидкой.

В это время в светлицу входит тысячник Вигнут, перебежавший к Бренко после третьего похода русских князей на Литву. В руках у него, завернутый в холщину удлиненный предмет.

– Вот. Княже, просил принести, я принес.

Вигнут раскрывает холщину и все видят удлиненное деревянное ложе с маленькой жестким луком на одном конце и небольшой ручкой на другой части. Дмитрий спрыгивает с кресла и первым хватает оружие.

– Надо же... Штука какая.

Он начинает крутить рукоятку, оттягивая воловью тетиву. Потом нетерпеливо протягивает руку Вигнуту и несколько раз требовательно сгибает кисть. Тысячский догадывается в чем дело и достает из холщевого мешочка черный заостренный обрубок. Дмитрий хватает его и быстро вставляет железную стрелу в паз.

– Это надо же, какую штуку придумали. Княже, неужели и доспех франков пробивает?

– Любые, что наш, что свейский, что татар... Наши самострелы тоже не хуже, но у франков мощнее и тяжелее малость...

Князь наводит самострел на дверь и вдруг нажимает курок. Дзинь... В это время дверь открывается и появляется внук князя Тарусского, Олег. В косяк с громким чваканьем входит стрела. Все немеют.

– В рубахе твой внук родился, – говорит первым Боброк.

– Что это? – недоумевает юный князь.

Он с недоумением смотрит, на ошалело глядящих, на него людей, потом переводит взгляд на косяк.

– Смотри-ка, железка какая.

– Что тебе надобно? – очнулся князь Тарусский.

– Княжна Авдотья, просила передать, там она снедь приготовила...

– Ступай вон.

Обиженный внук уходит. Старик с укоризной смотрит на Дмитрия.

– Каждое оружие требует уважения, князь. Но бить им надобно врагов наших.

– Да я ничего... Я...

– Перейдем к войску, – перебивает его князь Федор. – Объявить надобно о наборе всех князей наших. Гонцов срочно слать надо. Я позабочусь. – А тебе княже, – обращается он к Боброку, – надобно брать правление над ним. Так я думаю?

– Правильно, – подытожил самый молодой на совете, князь Белозерский."

Татьяна сидит со мной в буфете.

– Миша, ты тот материал, который нам рассказывал, показывал декану?

– Нет. Хотя, на всякий случай, конспект составил и у декана подписал.

– Не глядя подписал, что ли?

– А чего смотреть. Это же конспект.

– Не знаю, но понимаешь, у тебя Дмитрий не тот... Ну как тебе сказать... Он не руководитель Московского государства.

– Так оно и было. Государством руководили его советники...

– Он у тебя тронутый немного...

– Значит я что то не досказал. Дмитрий был воспитан суровыми воинами и оружие любил. Калита хотел иметь внуков воинами и добился своего. А то, что государством руководить надо, этому не успели обучить.

– Ты сегодня свободен?

– Как тебе сказать? Конспект на завтра составить надо.

К столу подошла Гюльнара.

– Здравствуйте, Михаил Иванович. Здравствуй, Татьяна.

– Здравствуй, Гюльнара, садись, пожалуйста, – предлагаю я.

– Привет, Гуль.

Гульнара присаживается на свободный стул.

– Какими судьбами, ты оказалась в нашем тараканьем буфете? – задала вопрос Татьяна.

– Я была на лекции Михаил Ивановича.

Татьяна ошеломленно глядит на нее.

– Как же...

– А так, прошла и села.

– Ну и как?

Гульнара молчит, потом тянет.

– Здорово. Я очень хочу послушать продолжение. Зал был полон народа и я заметила, что не все были студенты...

– Это, наверно и плохо...

– Я понимаю, почему ты так сказала. Но, наверно, там было много и хороших людей.

– Хорошо бы.

– Михаил Иванович...

– Просто, Миша. Зови меня, Миша.

– Вы не могли бы сейчас поехать со мной в гости?

Гюльнара переводит взгляд с меня на Татьяну, а потом возвращает опять.

– Но я только что... Впрочем, я не могу, сегодня должен подготовиться к завтрашней лекции.

– Это прошу не я, а очень уважаемый человек.

Она опять смотрит на Татьяну.

– Ладно, Миша, я пойду. Раз какая то тайна, то не к чему вмешиваться.

Татьяна встает и, презрительно посмотрев на Гюльнару, уходит.

– Так кто же просит меня?

– Профессор Писемский.

Я с удивлением гляжу на нее.

– Простите, а почему вы...

– Папа немного приболел, – перебила она меня.

Писемский, с горлом, замотанным в шарф, сидел в большом кресле.

– А... Михаил Иванович, очень рад, что посетили старика.

– Я не знал что вы больны?

– Пустое. Хотите чаю? Гульнара, голубушка, сходи приготовь нам крепкого чайку.

Девушка, кивнув головой, уходит.

– Я с Гюльнарой познакомился на вечеринке неделю назад и не знал, что она ваша дочь.

– Гуля умница, наша гордость. Я не мог сходить на вашу первую лекцию и попросил ее послушать вас. Она позвонила мне взволнованная. Как она сообщила мне, вы говорили... некоторые вещи, весьма неординарно.

– Нет, это была вполне нормальная лекция. Я рассказывал о Дмитрии Донском.

– Так. И конечно, показали все как есть?

– Как, разве вы тоже знаете...?

– Знаю. Но знаю и другое. Дмитрий Донской это гордость нашей истории, а вы копнули слишком глубоко. Не раскаляйте обстановку, Михаил Иванович. Оставьте все как есть.

– Чему мы учим наших мальчишек и девчонок. Врать. Ну сегодня я соврал, а завтра этот парень покопается в архивах и найдет, что я много лет пачкал ему мозги. Как он ко мне отнесется потом. Мы же учим ребят, чтобы они в дальнейшем стали лучше нас.

– Вы правы, но есть партийная установка. Герои расписаны и даны нам в строгом порядке. Начинаются с Александра Невского, Дмитрия Донского и кончаются другими. Если мы нарушим это правило, нас просто уберут и раздавят как козявок.

– Но почему не Боброк, не фельдмаршал Салтыков, выигравший войну у Фридриха? Почему не те, кто заслуживает это?

– Михаил Иванович, время такое. Мы еще не пережили это время. Когда оно кончиться, поверьте старику, все будет по-другому.

– Вы уверены, что оно кончиться?

– Это закономерность. Все изменяется когда-нибудь.

Появилась Гюльнара и мы принялись пить душистый чай.

"– Запомните правило войны. Никогда полководец не идет в первых рядах воинов биться с неприятелем. Он может быть только в первых рядах, когда надо гнать бегущего врага. Во времена тех исторических воин было всегда так. Как бы там не показывал кинематограф Александра Невского в гуще битвы, но это для зрителя. На самом деле, он вел эту битву, наблюдая в стороне, и, только почувствовав перелом, вступил в битву сам. Так было везде. А теперь вернемся к битве на Воже 11 Августа 1378 года.

Вожа – паршивая речонка, впадающая в Оку. Всего то шириной метров 7-10, однако глубиной приличной, и причем у берега, метра 3-4. Один берег вообще болотистый из-за ключей расквасивших низины. Битва произошла не у речки, как написано в наших учебниках, а далеко от нее, на высоких холмах, всего в трех верстах от берега. Давайте рассмотрим как историки, что там было.

"Шатер князя Бренко заполнен знатными людьми. Сам Дмитрий, одетый в боевые доспехи, стоит у походного стола и слушает последние наставления Боброка.

– Завтра встанем на холмах в трех верстах от Вожи.

– Почему там, почему дадим им перейти реку? Надо перекрыть ее и все, волнуется Дмитрий.

– Брод то у Вожи один, вот здесь. Значит не сможет мурза Бегич маневрировать как в поле. Сзади река, спереди на холмах мы.

– А вдруг не пойдет через реку?

Боброк чешет бородку.

– Пойдет. После первого наступления Батыевых войск на русские княжества, мы не выиграли с ними ни одного сражения. Позор Калки до сих пор тянется за нами. Понимаешь, татары привыкли побеждать. Мы и воспользуемся этим пренебрежением к нам, заставим мурзу перейти Вожу.

– Княже, пусти меня вперед. Не могу я быть сзади. Отпусти, княже, просит Дмитрий.

– Хорошо, – Боброк улыбается. – пойдешь во главе центрального полка. Полк левой руки возьмет князь Данила Пронский. Полком правой руки будет командовать окольничий Тимофей Вельяминов. Я же с резервным полком и с нашими союзниками, восточными татарами присланными великим ханом Тохтамышем, под руководством уважаемого мурзы Карагуй, буду стоять за центральным..."

Я не оговорился про татар. Обстановка вокруг Руси была такова, что самым страшным врагом Мамая был хан Тахтомыш, который давно метил на престол в Золотой Орде. Тохтамыш решил тоже поддержать Дмитрия и прислал своих воинов.

"...– Спасибо, княже, – радуется Дмитрий.

– А куда же я? – задает вопрос один из полоцких князей Андрей Ольгердович.

– Пойдешь к Вельяминову.

Боброк поворачивается к князю Дмитрию Монастырскому.

– У тебя, князь, самое тяжелое место будет, между малым и большим холмом встанешь, прижмешься больше к центральному полку, здесь более пологий подъем. Это самый опасный участок, татары и будут именно от сюда жать. Отдаю 400 воев с самострелами, используй их по назначению.

– Понял, княже.

– И еще, всем плотней ряды, впереди щитоносцы, лучники в задних рядах, воины с самострелами в первый ряд и прикрыть щитами. С нами завтра будет бог.

Рано утром воеводы строили и ровняли ряды. 16 рядов воинов, стояли плотно, плечо к плечу, составляли вытянутые коробки полков. Всю гряду холмов оседлали росичи. Сзади стоял резервный полк и татарская конница мурзы Карагуя. Над рекой рассеялся туман и вскоре с холмов стало видно, как через брод переправлялась татарская конница. Тот берег был густ от вражеских войск.

Только к двум часам дня, переправлялись Бегичевы воины и русские, за это время, не сдвинулись ни на сантиметр. Татары стали распределятся. Таш-бек, кривоногий, низкий татарин собирал свои самые лучшие, прекрасно вооруженные и защищенные броней, отборные отряды "бешенных", против Дмитрия Монастырского. Всадники Хази-бея и жирного, никуда не годного вояки Каверги, оказались перед Дмитрием Полонским. А вот старый, опытный волк, мурза Кастрюк выступал перед Дмитрием. Мурза Каргалук, Мамаев любимец, со своими тысячами стоял перед Тимофеем Вельяминовым.

Первым начал Каверга. Его полки на полной рыси бросились вперед и, поднявшись на холм,... встали перед блестящей линией щитов, ощетинившейся копьями. Тысячи стрел с той и другой стороны, заполнили небо. Стали приближаться, взбираясь на холмы, всадники, Кастрюка и Каргалука.

Тимоха, с самострелом в руке, стоял в одном ряду с другими воинами, обученными стрельбе из этого страшного оружия, спрятавшись за тяжелыми большими щитами, удерживаемыми щитоносцами, специальными пешими воинами, которые кроме этих щитов были одеты в кольчуги, шлемы и вооружены мечами. Тимоха тоже имел меч, но кольчуги не имел. Кожаная рубаха с шестью вшитыми стальными бляшками, да круглый стальной шлем, как миска, прикрывали воина. Сотский Винволд командовал самострельщиками. Он стоял недалеко от Тимохи и ждал распоряжений князя Монастырского.

– Пошли...., – прошелся шепот в рядах воинов.

Тяжелые, самые отборные и хорошо вооруженные всадники Таш-бека решили проломить полк Монастырского, расположенный между холмами.

– Прикрыть головы! – зазвучала команда.

Задние ряды воинов приподняли щиты, прикрывая головы от стрел. Винволд закричал, прижав руки к губам.

– Самострелы приготовить.

Тимоха приподнял самострел и установил между плеч, стоящих перед ним щитоносцев.

– Всем внимание. Щиты отклонить.

Щитовые присели и дружно опустили вытянутые щиты влево. Теперь лицо Тимохи оказалось выше уровня щитов и он увидел скакавших на них всадников.

– Спустить курки.

Шипящий щелчок тетив пронесся по всему ряду. Тимоха поймал глазом, через прорезь самострела первую попавшуюся фигуру всадника и нажал курок.

– Щиты поднять. Всем самострелы заряжать.

Щиты подняли вовремя, с наружи в них уже со смаком впивались стрелы. Теперь Тимоха упер нос самострела в землю, зажал ногами и стал крутить ручку, натягивая воловью жилу на защелку. Вытащив из сумки железную тяжелую стрелку, он воткнул ее под защелку в паз. Готово, он опять может стрелять. И тут же голос посадского командует.

– Всем внимание. Щиты отклонить.

Опять дружно падают щиты влево и Тимоха вновь увидел татар.

– Спустить курки.

Он успел поймать в прорезь хорошо одетого толстого, блестящего от железной брони, татарина и спустил курок.

– Щиты поднять. Всем самострелы заряжать...

Если бы татары знали сколько трудов и пота потребовалось воинам в обучении этого искусства, стрелять калеными стрелами. Винволд был хуже зверя и заставлял парней стрелять в бревна на расстоянии ста шагов. Горе тому, кто не попадал. Стальная стрелка у неумехи, входила в грунт и ее надо было потом откапывать, чуть ли не на метр, чтобы опять пустить в дело. Да и с бревном было худо. Потом его разрубали, что бы вытащить впившееся глубоко железо. Горы дров возвышались возле холмов, где тренировались...

Однажды Винволд принес свейские стальные наплечники и кольчугу известного московского мастера Никиты. Сам мастер пришел, чтобы увидеть, как его творение будет искалечено этим страшным оружием. Винволд повесил на бревна кольчугу, сверху прицепил наплечники. Взял самострел и пятидесяти шагов выстрелил...

Потом все ходили и смотрели. Наплечник и кольчугу с двух сторон, пробила стрелка. Мастер долго цокал языком, закинул железную рубашку на плечи, и расстроенный уехал к себе в кузню.

За щитами раздались дикие вопли басурманов. Замедлился тяжелый топот копыт.

– Таш-бек... Таш– бек ..., – закричали гортанные голоса.

Тут же тысячи стрел взвились в небо и опять посыпались на росичей. Щиты над головами сразу стали тяжелые. Иногда противная деревяшка проскальзывала в щели между щитами и падала на землю, не найдя, незащищенного куска тела, и плохо было тем, когда стрелка все же впивалась в плохо прикрытую часть... Стоящий сзади Тимошки старый воин, прижал к себе парня и прикрыл его своим щитом. Тимоха все же зарядил самострел и вовремя.

– Самострелы приготовить.

Тимоха приподнял свое оружие и тут же стрела, свалившись с неба, впилась в дерево. Пришлось ее быстро смахнуть.

– Всем внимание. Щиты откло– нить.

Опять прорезь хватает фигуру.

– Спустить курки.

Только нажал на спуск и татарская стрела ударила в шлем, потом свалилась под ноги.

– Щиты поднять. Самострелы заряжать.

Только стал натягивать жилу, новая команда.

– Стрелки из самострелов назад... Копья опустить... Уплотнить ряды.

Самострельщики быстро пробрались за последний ряд. 16 рядов вжались в единый комок. Стрелы прекратили падать. И тут же Винволд скомандовал.

– Самострелы сложить. Всем разобрать по два дротика.

Эти дротики лежат горами за последними рядами росичей.

Вздрогнула масса воинов, первые ряды приняли на себя налетевших всадников.

– Начали, – крикнул Винволд.

Тимоха швырнул дротик в небо, прямо над головами своих, потом следующий... Через пять минут горы оружия не было. Все улетело на татар. Тут же ослабла пружина и татары отхлынули обратно...

Оставшиеся воины Таш-Бека, без своего погибшего начальника, растерялись. Получив жесткий отпор, они бросились назад наискосок к переправе, сминая фланги, пляшущих на конях, легких всадников Каверги. И тут, кипящий от нетерпения Дмитрий, взмахнул мечем и, увлекая воинов, бросился вниз с холма. Каверга и Хазибей сразу отступили и еще больше ввели сумятицу, смешавшись с отступающими воинами Таш-Бека, и уже не могли восстановить порядок среди татар, а те сразу же бросились бежать и все три версты до реки их воины неслись как очумелые. На другом фланге, бывалый Кастрюк, сразу понял в какое дурацкое положение он попал, так как были открыты его фланги. Он спешно, но организованно, стал отступать, грамотно отбиваясь со всех сторон от Дмитрия Полянского, Андрея Ольгердовича и части полка Дмитрия.

У переправы творилось черт знает что. Узкий коридор брода был забит удирающими воинами. Часть нетерпеливых бросилась прямо на лошадях в воду и тут с ужасом поняли, что у противоположного берега нет дна и там берега из жидкой болотины, их лошади не могут на берег взобраться. Эта плавающая масса, свернула по течению, врезалась в переправляющихся и началась сумятица. Крики и вопли неслись по всюду. Русские полки и татарская конница Тахтамыша прижали татар к воде и вырубили их полностью. Мурза Кастрюк еще пытался со своими воинами организовать сопротивление у переправы, но был убит. Ни один высший татарский военноначальник не спасся. Все, включая мурзу Бегича, погибли. Были потери и у русских, но настолько малые, что даже в Синодалах, летописях тех лет, говорится только о трех сотнях убитых.

Наступившая темнота не позволила свежей коннице Боброка переправиться через реку и пустится в погоню за тем, что осталось."

В коридоре меня ждал Дмитрий Константинович. Парторг отвел в сторону.

– Михаил Иванович, вы очень интересно рассказали о битве на Воже, но согласитесь, не слишком ли вы одиозно относитесь к самострельщикам, то есть к самострелам?

– Почему одиозно? Просто наши историки не привыкли упоминать об этом виде оружия. Однако все источники и даже рисунки в наших учебниках истории показывают русских воинов с самострелами. Значит самострел был обычным оружием в русских дружинах. Другое дело, что в то время его мог иметь только богатый воин.

– Допустим. Но всю битву наша история описывает не так.

– Она ее вовсе никак не описывает.

– Тем более. Не уклоняетесь ли вы от наших социалистических норм в развитии исторических процессов.

– Разве здесь надо учитывать именно эти нормы? Мы показываем историю так как она есть.

– Надо, еще как надо их учитывать. Мы с вами творим нашу историю. На примере наших героев должны воспитываться поколения молодежи. Мы их выбираем для них, нашего будущего...

– Разве мы их выбираем?

– Вы где живете, Михаил Иванович? В Советском Союзе. Значит мы подчиняемся законам нашего общества.

– Я все понял, Дмитрий Константинович.

– Рад за вас...

У меня в квартире Женька глушит водку.

– Понимаешь, Марта, выкинула меня.

– Что произошло?

– Она просто не пустила меня к се6е в дом и все.

– Значит надоел.

– Это я то?

Раздался телефонный звонок. Я беру трубку.

– Миша, это я Татьяна. Слушай, ну здорово. Вся кафедра гудит. Наш декан с Дмитрием Константиновичем и профессором Писемским целый час о тебе толковали. А народу то на лекции было, жуть...

– А что говорят?

– Да кто как? Одни говорят, что это сырой материал, а другие восхищаются.

– А ты как?

– Я всегда была твоей поклонницей.

КУЛИКОВСКАЯ БИТВА

На следующий день, только я вошел в преподавательскую, влетела как ошпаренная секретарша и попросила меня зайти к заведующему кафедрой. Членкор Дальский со скорбным лицом встретил меня в своем кабинете.

– Уважаемый, Михаил Иванович, вот же напасть какая, придется временно прекратить занятия.

– Что произошло?

– Пришла разнарядка из обкома партии, нужно выделить на уборку картошки полторы тысячи студентов. Ректор решил нашу кафедру послать полным составом в поле.

– Но...

– И никаких возражений. Вас, как самого молодого на кафедре, ставят старшим над нашими студентами.

Паршивая погода и труд в полусогнутом состоянии, не убивают энергии молодых ребят и девчат. Вечерами футбол, музыка, пляски, хохот и конечно, страстные поцелуи в кустах. Мы уже двадцать дней в этих сырых и вонючих бараках. Но однажды, все же дождь и грязь допекли самых выдержанных и после очередной уборки нудных борозд с картошкой, мы обессиленные лежали на нарах и тут Татьяна предложила.

– Михаил Иванович, что же было перед Куликовской битвой, расскажите.

– Разве вам не надоели эти лекции на кафедре?

– А что? Правда, расскажите, Михаил Иванович, что было после битвы на Воже? – попросили несколько голосов.

– Хорошо. Только чур, не перебивать.