Текст книги "Тревожные дни Конго"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Девушка, неподвижна и только посапывание говорит, что она еще не умерла. На улице мелькают огоньки. Я просовываюсь в окно. Дикие леса вокруг гудят барабанным боем. Мимо нашей замершей колонны машин медленно идут монахи: одни с носилками, другие с факелами. Они поют какой то гимн. Цепочка людей проходит мимо нашего дома в сторону большой поляны. Я выпрыгиваю в окно и крадучись иду за ними.

Посреди поляны большой помост, рядом вытянутый чан, в котором обычно варят пищу на сотни человек. Над ним перекладина. Монахи, которые держат факелы, окружают помост, те кто с носилками, забираются на него. По прежнему глухо гудит окружающая местность от барабанов, монахи поют гимн. Вдруг по мгновению палочки наступает тишина. Старческий голос на непонятном языке бормочет что то. Над головами монахов вскидывается крест, который поблескивает от колебания света факелов. На помосте стало твориться что то непонятное. Здоровенный монах, глушил лежащих на носилках связанных людей большой дубиной, прямо по затылку. Тела стали развязывать, раздевать до гола и привязывать веревками за ноги, другой конец веревки перекидывают за перекладину, где их ловят стоящие внизу факельщики. Опять забили барабаны, но уже чаще. Большой монах на помосте взмахнул рукой с большим ножом, похожим на мачете, и тут же голова покатилась по помосту, еще два взмаха и на досках подпрыгнули кисти рук. Стоящие внизу факельщики стали тянуть веревку и безголовое тело с отрубленными руками повисло на перекладине. Кровь полилась в чан. Еще несколько взмахов мачете и второе тело повисло рядом.

Пять безголовых, повешенных за ноги людей, оказалось на перекладине. При свете факелов видно как с трупов стекает в чан кровь Глуше стучат барабаны, уже громче поют монахи и вдруг наступает опять тишина. С помоста в чан спускают лестницу. На самой площадке сменилась декорация. Три фигуры скидывают свои рясы, обнажив свою безобразную старческую наготу, и медленно по лестнице спускаются в чан. Опять завыли и забормотали молитвы стоящие вокруг монахи. Прошло минут пять. Из чана по лестнице на помост карабкается первая фигура, кровавого цвета. За ней вторая и вот уже три красных фигуры с поднятыми к небу руками стоят на досках. Последние всхлипы молитвы и красные тела спускаются на землю, где организовалась новая процессия. Монахи с факелами образовали коридор, где трое выкупавшиеся в крови, нашли свое место. Это колонна мимо меня идет к реке. Как только монахи отошли от чана на десять метров, из леса появились полураздетые черные люди, они начали спешно убирать помост, снимать с перекладины трупы, собирать головы и все это уносить в глубь леса.. Несколько фигур закопошились под чаном и вскоре, полуголые мужчины с кожаными ведрами, наполненными кровью, исчезли в темноте. На помосте появляется несколько женщин с факелами, они начинают скоблить доски и промывать их от крови. После этого факелы гаснут и все на помосте замирает.

Между тем монахи дошли до берега реки. Три красных человека под завывания факельщиков вошли в воду и стали мыться, постепенно превращаясь в белых людей. После этого ритуала, на них накидывают рясы и песня прекратилась. Затихают в лесу барабаны и становиться тихо. Монахи идут медленно в поселок, освещая себе дорогу светом факелов...

Я вернулся в домик. Клер по прежнему посапывает на кровати. Только прилег к ней, как тихо скрипнула дверь, босые ноги тихо зашлепали по скрипучему полу. Невидимая фигура подошла к нам прислушалась и также тихо ушла.

– Док, проснитесь, док.

Меня дергает рука сестры Берты.

– В чем дело сестра?

– У нас пропало пять раненых... и двое... проводников, ну этих из армии спасения...

– Что?

Я сразу подпрыгнул, вспомнив ужас ночи.

– Да, мы стали делать обход, а их нет. Местные монахи с нами совсем не разговаривают...

В окно доносятся шум и крики.

– Это что еще?

Я выглядываю и вижу, как по поселку носится лейтенант с солдатами. Передо мной появляется голова Муни.

– Привет, Муни.

– Здравствуйте, господин.

– Что там происходит?

– Плохие новости, господин. У солдат ночью украли оружие.

– Так, теперь мне ясно, почему лейтенант так беснуется...

– Но это не самая ужасная новость. Самое ужасное, что все двигатели машин выведены из строя. Мы никуда теперь не сможем поехать.

– Господи, спаси нас, – слышу за моей спиной голос Берты.

– Вы не слышали ночью бой барабанов? – спрашиваю я.

– Господин, – Муни смущенно передергивает плечами, – я так устал, что спал как убитый...

Я оборачиваюсь к сестре Берте. Та отрицательно мотает головой.

– Как же нам теперь выбраться от сюда? Муни, нельзя попросить местные племена, чтобы они помогли нам. Дали быков или носильщиков, чтобы вынести раненых и имущество.

– Я боюсь, господин, что мы попали в весьма затруднительное положение. Кто сюда попал, от сюда не выйдет... Я предупреждал...

– Ты что-нибудь слышал об этой миссии?

– Нет. Я сам учился в миссии, но об этой не знал. Когда въезжали сюда, я на воротах сразу прочел опасность... Вам, белым ее не видно, а Муни разглядел... Смотрите, смотрите.

Муни выбрасывает руку вперед. Я и сам вижу, как метрах в ста, лейтенант Харли вдруг споткнулся и в его шее застряла темная полоска стрелы. Он рухнул на дорогу.

– Ах, сволочи...

Я выпрыгнул в окно и побежал к нему.

– Док, там опасно. Не ходите туда, док, – слышу отчаянные вопли сестры Берты.

Добежал до тела лейтенанта и склонившись над ним увидел, что он мертв. Я поднимаю голову. Между домами стоят три полураздетых негра с луками, направленными на меня. Несколько монахов, как мумии стоят у домов, засунув руки в рукава своих балахонов, бесстрастно наблюдают за событиями. Недалеко, у машины, на земле вздрагивает в последних судорогах еще один солдат из армии лейтенанта со стрелой в груди... Вдруг меня заслоняет, подбежавший Муни, он что на своем языке орет неграм, после этого поворачивается ко мне и распахивает рубашку. В его руке мой камень на ремешке. Он трясет им, показывая дикарям с луками. И тут происходит чудо. Негры опустили луки и, склонив головы, стали пятится и исчезли в кустах совсем.

– Господин, они же могли вас убить.

– Монахи, сволочи, заодно с ними. Я видел, Муни, как они купались в крови наших раненых, а трупы унесли эти дикари.

– Тише, господин. Не надо так громко.

Около меня появилось несколько человек из нашего госпиталя. Рядом оказался толстый доктор Саймон. На его щеке длинный пластырь.

– Доктор, вы в порядке? – спрашивает он меня.

– В порядке.

– Мы попали в плен. Вы знаете, что у нас машины переломали.

– Знаю.

– Что же делать дальше?

– Надо уходить от сюда.

– Это невозможно. Вон в том сарае за домиком, – он показывает на одно из строений миссии, – несколько убитых солдат, что ехали с нами. Их сегодня утром, лейтенант отправил по дороге, провести разведку. Живые принесли мертвых. Я сам проверил, все побиты стрелами и копьями. Миссию окружили эти дикари и стреляют в каждого, кто хочет вырваться от сюда.

– Я хочу поговорить со старшим из этой миссии.

Наше окружение пробивают два монаха с носилками. Они деловито ставят носилки на землю, поднимают тело Харли и бросают на них. Потом так же молча уносят.

Стучу в дверь большого дома. Открывает монах, все так же закрытым капьюшеном лицом и ни говоря ни слова, ведет в зал. Это помещение для проведения службы. Старые сколоченные скамейки равномерно распределены справа и слева от большого прохода. В конце зала на кресте распятый поникший бог, обагренный кровью тернового венца. Монах доходит до этой недвижимой куклы и сворачивает на лево. Я за ним. Это тесная комнатка, по центру стол, за ним неподвижная фигура с тонзой на голове. Монах кланяется ей и тут же, пятясь задом, удаляется. Теперь я смог разглядеть главу миссии. Это старик с сумасшедшим сверкающим взглядом. У него горбатый нос, суженные скулы и маленький рот.

– Здравствуй, сын мой, – начал старик.

– Здравствуйте, святой отец.

– Я тебя не благословляю, потому что знаю, что ты не крещеный.

– Да. Это так. В моей стране атеизм основа государственной политики.

– И что же это за страна?

– Это Россия.

Старец понимающе кивнул головой.

– Вы коммунист?

– Нет. Я прислан сюда в Конго, от международной организации здравоохранения, для лечения местного населения. Я врач– хирург. В настоящее время являюсь главным врачом госпиталя.

– Как вы получили амулет?

– Вот этот? – я дотронулся до груди. – Однажды ночью, меня выкрали из госпиталя повстанцы для лечения одного вождя. Ни шаманы, ни искусство местных врачевателей не помогли ему. Он умирал. Я сделал ему операцию, почти без инструментов и сейчас похоже он жив и воюет с правительством Конго. За это мне тогда вручили этот черный камень.

Старец опять кивнул.

– Ваша девушка тоже прислана международной организацией.

– Да, она врач. Перед отъездом ее укусила змея мамбо...

– Мамбо? Вы не ошиблись? Мамбо? Она должна была умереть...

– Не ошибся. Я понимаю ваше недоумение, но именно мамбо, сам видел... Я ее вылечить не мог и тогда пригласил шамана соседнего селения, он сумел спасти ей жизнь.

– Так. Что вас привело ко мне?

– Происходят непонятные вещи. Этой ночью кто то разбил двигатели машин, у нашей охраны украли оружие, а потом черные туземцы убили офицера и несколько солдат. Пропало пятеро раненых, причем выздоравливающих..., исчезли двое белых людей. Мне с госпиталем приказано явиться в Киншасу и я сейчас в затруднении, как это сделать...

– Понятно. К сожалению могу вам сообщить, что в данной ситуации помочь не могу. Местное радио уже разнесло весть по джунглям, что вы сторонники кровавого режима правительства и ваши солдаты участвовали в резне мирного населения. Вас в наказание, блокировали здесь в миссии.

– Что за местное радио?

– Вы разве не знаете, сын мой, что все известия распространяются в джунглях с быстротой молнии с помощью барабанов...

– Простите, отец, мы сами находились под дулом автоматов и вынуждены были сорваться с места и поехать в это путешествие... Никто из персонала не виноват в убийствах людей...

– Я ничем не могу помочь, даже гарантировать, что туземцы не расправятся со всеми вами. Мне передали, что среди отбитого имущества госпиталя нашли мешки со скальпами и ушами. Для местных племен, это повод для кровавой мести. Хотя... ваша то жизнь будет в безопасности. Уже все джунгли узнают, что здесь находится представитель богини подземного царства Аше.

– Вы про это? – я ткнул руку в грудь.

– Да. Хоть мы им и несем им слово божье, но свои боги у дикарей более почитаемы.

– Из а ваших слов я понял, что мы то ли заложники, то ли смертники. Как же кармелитки, они тоже слуги Христа. Их тоже убьют?

– Не знаю. Если они перейдут в нашу миссию, то нет.

– Святой отец, я прошу вас, сохраните жизнь врачам и обслуживающему персоналу госпиталя.

– Не могу. Законы джунглей очень кровавы и я не имею никаких прав и сил вмешиваться в эти события. Единственное, что еще могу предпринять это... Поговорить с вождями племен, чтобы они больше не посмели нарушать границы миссии.

– Это значит, чтобы выжить, мы должны остаться здесь?

– Да, – кивнул головой старец.

– Можно вам последний вопрос, святой отец?

Он кивает головой.

– Куда делись пять наших раненых?

– Не могу сказать. Их наверно утащили туземцы.

Старец тихо хлопнул в ладони и тут же появился монах.

– Проводи гостя.

Тот поклонился.

– До свидания, сын мой.

– До свидания, святой отец.

Сестра Берта сидит рядом с Клер и при виде меня вскакивает.

– Док, вы чего-нибудь выяснили?

– Да. Я говорил с главой миссии и выяснил следующее. Миссия окружена то ли повстанцами, то ли индейцами и выбраться из нее не возможно. Похоже мы здесь застрянем надолго.

– За что же такая не милость?

– За полковника и за лейтенанта. Первый нам пакостил, второй исполнял приказ первого. Только не могу понять почему нам полковник пакостил?

Мы помолчали.

– Так что с нами будет? Что нам делать? – задала вопрос Берта.

– Будем сидеть и ждать у моря погоды. Похоже мы закончили бегать по этой земле.

– Неужели у нас нет радиостанции, передать в столицу, что мы здесь, ведь была же? – вдруг спросила Клер.

– Вся техника разбита и покалечена, – отвечает сестра Берта, радиостанция тоже сломана.

– Раз так сложились обстоятельства, давайте продолжать нашу деятельность. Будем лечить дальше раненых и больных и ждать окончания войны, – предлагаю я. – Начнем с Клер. Ну-ка, детка, давай посмотрим твою ногу.

Я снимаю с ее ноги бинты и вижу, что опухоль спала и розовая кожа торжествует победу, охватив более половины пораженного участка. Порез шамана скинул коросту и превратился в белый рубчик.

– Да ты поправляешься не по дням, а по часам. Чего придуриваешь, ходить пора, а ты все на руках, да на руках.

– Я боюсь, доктор.

– Сестра Берта, сегодня же, массаж ноги, больше ее не забинтовывать. А тебе, детка, ходить и ходить, учись ходить. Пойдем дальше, сестра, проведем осмотр.

Мы ходим по домам миссии, проверяя персонал госпиталя и раненых. К нам присоединился доктор Саймон и еще двое врачей. Монахи, находящиеся в этих домах, молчаливы, не мешают, но я вижу, что они наблюдают за нами. Мы зашли к бесхозным солдатам, оставшимся нам после лейтенанта. Но без переводчика не поняли друг друга. Обход закончен, я возвращаюсь один к своему домику. На крылечке сидит Клер и улыбается.

– Док, я сама дошла. У меня руки и ноги шевелятся.

– Очень хорошо.

Я присаживаюсь рядом и гляжу на воду реки.

– Не нравиться мне все это, странная миссия, странные монахи...

Клер просовывает свою руку мне под мышку.

– Мы ведь должны выжить...

– Должны.

По дорожке слышны шаги, к нам приближается Муни.

– Господин, монахи, наши консервы забирают. Они потрошат машину с продовольствием.

– И куда они все перетаскивают?

– У них там рядом с сараем с трупами, такой... вернее такие ворота в земле. Они открыты и туда под землю ступеньки.

– Погреб.

Муни смущенно переминается.

– Господин, может и... погреб.

– Ты не стащил несколько банок консервов?

– Нет, а разве надо.

– Хорошо, бы.

– Господин хочет бежать от сюда.

– Да, Муни. У тебя на машине инструменты остались?

– Да, господин.

– Видишь катер?

Я киваю на бронекатер, качающийся у мостков.

– Вижу.

– Надо незаметно вскрыть замок и посмотреть, что там внутри, а потом проверить двигатель и горючее.

– Я все сделаю, господин. Муни вас сюда завел, Муни постарается помочь.

– Только надо все сделать тихо и незаметно. Мне кажется за нами все время кто то наблюдает. Я вчера подошел к катеру и тут же появилась монахиня, которая меня вежливо проводила до домика.

Муни кивает головой.

– Муни, откуда ты так хорошо разбираешься в технике?

– Когда меня обучали в миссионерской школе, директор школы вздумал подготовить нескольких мальчиков вождению трактора и машины. Я попал в число их. Позже, когда школа сгорела, Муни ушел к своим в джунгли.

– ... И стал воином?

– Неудачным воином. Раны привели к вам в госпиталь, господин.

Слышны шаги. Появляется доктор Саймон.

– Они уже воркуют. Привет Клер. На тебя приятно посмотреть. С выздоровлением. Какашка, и ты здесь. А ну брысь...

Муни насупился и, что то пробурчав, уходит.

– Доктор Саймон, я хочу извинится перед вами, за тот случай... со скальпелем...,– говорю я.

– Пустое. Шрамы украшают мужчину. Я к вам, док, вот по какой причине. Гулял здесь по территории миссии и там на поляне увидел странное сооружение. Представляете, большая белая ванна, перед ней помост...

– Простите доктор, белая ванна...?

– Ну, да. Не очень конечно, с желтизной, но такая высокая и длинная. С помоста туда поставлена лестница и проведен трубопровод.

– Трубопровод?

– Да, чего вы удивляетесь. Я забрался на помост, открыл кран и пошла вода.

– А пробка в ванне есть?

– Кран. Снизу кран. Забираешься под ванну и спускаешь воду. Так я вот по этому случаю. Не могли бы вы поговорить с главой миссии, док, и попросить здесь нам сделать хорошую душевую, а то в этих джунглях персонал завшивел, да и раненные очень неприятно пахнут. Мы палатку натянем и пусть все моются.

– Там помост не грязный?

– Что вы, док, его по моему даже скребли, такие чистые доски.

– А теплая вода? Где достать теплую воду?

– Зачем, в трубопроводе вода за день так нагревается, что когда я открыл, она показалась горячей. Да и люди, совсем в такую жарищу, не хотят мыться теплой водой...

– Хорошо, доктор Саймон, я поговорю с главой миссии.

– Отлично. Клер, голубушка, я так рад, что вы выздоравливаете...

– Саймон, катитесь в...

У меня чуть глаза на лоб не полезли, Саймон только криво улыбнулся.

– Зря ты так, Клер. Я к тебе испытываю симпатию и не по моей вине все так вышло.

– Не потому ли мне подкинули змею в кровать...

– Это не я.

– Знаю, это другой, но по твоему приказу.

– Неправда, я здесь не причем.

– Вы мне можете наконец объяснить в чем дело? – спросил я.

– Док, Клер обвиняет меня в том, что я через госпиталь переправлял в Киншасу гашиш... Это лож.

– Я тебя застала, когда ты пакеты прятал в машину. Помнишь, – она обращается ко мне, – в две недели раз мы отправляли в город машину за продовольствием, бензином, так вот, этот через наш транспорт отправлял туда наркотик, да еще как. В упаковке госпиталя, с его печатями, как мазь от коросты, язв, чесотки и других кожных заболеваний... Я давно догадывалась, что доктор Саймон не чист на руку...

– Это не так, как ты рассказала. Да, я укладывал пакеты, но во первых, я не знал, что в них. Это тогда, когда Клер разорвала один пакет, я увидел его содержание. Во вторых, меня попросили побыстрей уехать, сами знаете до города далеко и для этого помочь в погрузке. Если Клер помнит...

– Помочь в погрузке могли и негры. Вы их, Саймон, разогнали...

– Кто просил побыстрей уехать? – спросил я, перебив их.

– Сестра Берта.

– Раз вы вдвоем открыли секрет пакетов, кто подбросил змею?

– Саймон, – быстро сказала Клер.

– Нет, – так же поспешно ответил он.

– Значит остается сестра Берта, – подытожил я.

Они тупо смотрят на меня.

– Этого не может быть, – неуверенно протянула Клер.

Саймон промолчал.

– Вот что, господа. То что произошло, не укладывается ни в какие рамки. Я постараюсь все же выяснить кто это сделал.

Саймон молча уходит.

– Мерзавец, – бросает ему в след Клер.

– А может не он...

– Логика одна, я его разоблачила, а он решил меня убрать. Если никто больше не знал об этом скандале, значит Саймон кому то шепнул на ушко и тот подбросил змею или сделал это сам...

– Есть еще один вариант. Саймон испугался и кому то сказал, что его накрыли. Так вот этот кто то и принял меры, не поставив в известность Саймона.

– Все равно он...

Клер непобедима в своей логике. Похоже она быстрым темпом поправляется.

Я опять на приеме у руководителя миссии.

– Зачем меня опять побеспокоили, сын мой, – ласково спрашивает старик.

– Я хочу попросить вас, чтобы вы разрешили использовать некоторое имущество миссии для нужд госпиталя.

– Что же именно?

– На поляне есть большой чан и помост, – я вижу как встрепенулся старик, – не мог бы святой отец уступить нам их. У меня грязные больные, персонал. Хорошо бы сделать баню...

– Нет, нет, нет. Хотите мыться, воды под боком много, целая река.

– Мы даже этого сделать не можем. Монахи сняли с машин мыло и дезинфицирующие растворы. Хорошо бы выделить нам часть этого...

– Я дам команду. Вам выделят. Мы здесь, в самой глуши Африки, должны беречь каждое лекарство, каждую банку консервов, поэтому не обессудьте, что мы ваши уже никуда не годные машины распотрошили и нашли всему этому надежное убежище. На такой жаре консервы и лекарства могли бы испортится, у нас есть холодные места, где мы их сбережем.

– Благодарю вас, святой отец.

Что сделать, меня ограбили, мне же еще и приходится благодарить этого лысого разбойника за это.

– Сын мой, я хочу спросить. Солдаты, которые пришли с вами, вам подчиняются?

– Наверно нет, святой отец. Я сегодня утром пытался войти с ними в контакт, но ... не мог. Никто из них не говорит по-английски.

– Сегодня днем произошли печальные события. Несколько солдат пытались бежать и , к нашему сожалению, погибли. Их, местные племена перестреляли в джунглях.

– Действительно, это очень печально. Я постараюсь, с теми, кто остался все же навести контакт.

– Хорошо, сын мой. Обращайтесь ко мне, если вашему госпиталю что то нужно. Господь с вами. Хотя в бога вы не веруете, но пусть он вас образумит.

Уже вечер. Мы с Клер опять на ступенях дома.

– Мне как-то не верится, – говорит она, – выжила. Хотела маме письмо отправить , уже пол года хотела и никак.

– У тебя есть еще сестры, братья?

– Есть сестра, младше меня. Я как прошла адъюнктуру, сразу же запросилась в Африку, а сестренка только колледж окончила, все завидовала мне.

Рядом зашевелились кусты.

– Господин, – раздался шепот, – это я Муни.

– Муни, – мы чуть не подскочили.

– Да, Муни. За вашими домом следят. Монахи следят из окон вон той хижины. Вы подозревали, я проверил...

– Ты можешь появиться?

– Нет. Я поговорю с вами из кустов, вы только делайте вид, что разговариваете друг с другом.

– Хорошо. Что ты выяснил?

– Я вскрыл замок на катере...

– Что же там такое?

– Там оружие, внутри полно оружия. Даже автоматы солдат, которые прибыли с нами, здесь.

– Вот как. В общем то правильно. Где же его хранить, как не под броней.

– Я прополз в машинное отделение, по моему двигатель целехонек, только скисли аккумуляторы и нет горючего.

– Мы можем с машин что-нибудь снять? Ведь у нас изувечены только двигатели.

– Наверно можем. У вас в джипе, под матрасами, до сих пор лежат две канистры с горючим.

– Муни, прошу тебя, стащи их и спрячь, а также сними с машин аккумуляторы и осторожно замени старые на катере. Я потом помогу тебе заправь баки...

– Здесь есть одна неприятность, господин.

– Что еще?

– Катер прикован к столбам мостков.

– Как это прикован?

– Так. С носа и кормы, цепями обмотаны столбы и склепаны в звеньях.

– Там кажется столбы деревянные?

– Да, господин.

– Тогда надо достать топор и спрятать здесь в кустах. А пока надо сделать главное, заполнить баки и поставить аккумуляторы.

– Все будет сделано, господин.

Опять зашуршали кусты.

– Пошли и мы спать.

– Пошли.

Я помогаю Клер подняться и она еле-еле идет в дом.

На столе традиционный ужин. Два кувшина и хлеб с зеленью, салатами и луком. Здесь же на подносе два плода манго. Клер наливает себе и мне вина, разбавляет его и с жадностью пьет свою порцию.

– До чего здесь непонятное вино. Очень вкусное и в то же время... Господи, как хочется спать...

Она ковыляет к кровати, откидывает накомарник и падает на нее. Через минуту слышу ее посапывание. Я свою порцию вина выливаю в окно.

Меня разбудил грохот барабанов. Я подкрадываюсь к окну. Все тоже самое. Идут монахи с факелами, поют свои гимны и несут пять носилок. Осторожно переваливаюсь через окно и уже знакомыми кустами пробираюсь к поляне. На помост поднимают носилки и начинают глушить людей дубинами, потом сдирать с них одежду. Да это же... форма солдат... Пять солдат лейтенанта Хари, подготавливают к смерти. Появился палач. Солдатам ловко перевязываю ноги и концы перебрасывают через перекладину. Начинается драма. Поют монахи, гудят в лесу барабаны, взмах мачете и первая голова легко откидывается в сторону. Небрежно отсечены кисти рук. Тело тут же вздергивается над чаном и кровь стекает вниз...

Три монаха выкупались в крови и пошли отмываться в реку, а на помосте продолжается работа. Появившиеся негры, снимают трупы, сливают из чана кровь и все уносят в темноту джунглей. Появляется несколько черных женщин. Они закрепляют факелы на помосте и начинают его мыть...

У моего дома сестра Берта.

– Доброе утро, док.

– Здравствуйте, сестра Берта.

– Мы сегодня делаем обход?

– Да.

– Ко мне пришла монахиня, она сказала, что руководитель миссии, с вашего согласия, будет выделять нам наши же лекарства, которые они утащили с машин.

– Да был вчера такой разговор.

– Она так же сказала, что разумно, ей присутствовать при обходе, чтобы сразу же записывать, какие лекарства выдавать.

– Может быть так и надо сделать.

– Док, это же контроль над нами. Нас здесь держат... как рабов. Все у нас забрали, за территорию миссии не выбраться, даже пищу приносят и уносят, не спрашивая хотим ли мы это есть или нет...

– Святой отец, сказал, что готов принять кармелиток в состав своих монахинь...

– Никогда. Никогда еще кармелитки не были преторианками и не будут. Бог един, но веры разные.

– Я рад, что вы так верны своему богу. Наверно нам пора, делать обход.

– Значит под их контролем...?

– Да.

Мы идем к домам и вдруг сестра Берта останавливается.

– Доктор, я еще вам не сказала, не хотела при Клер, мне показалось, что среди здешних монахов я увидела тех двоих, из армии спасения... Сначала я думала, что они пропали, но оказалось, что они преторианцы...

– Я так и думал. Здесь сговор, нас умышленно заманили сюда.

– Господи, спаси нас.

– Пойдемте дальше, сестра.

Последние при обходе, это солдаты, их осталось только пять человек. Это уже не вчерашние негры с горящими от ненависти глазами. Это запуганные и затравленные люди. Они на пальцах пытаются мне что то объяснить и мы долго стараемся понять друг друга. Ясно одно, с ними что то произошло.

Сестра Берта по дороге к своей хижине, вдруг говорит мне.

– Мы все здесь погибнем, док.

– С чего вы взяли, сестра?

– Это мне подсказывает мое сердце...

У своего дома она останавливается.

– Док, если выберетесь от сюда, побывайте в Париже и в храме кармелиток, зажгите свечу за упокой души сестры Берты, сестры Елены и других сестер, что верно служили богу... Расскажите священникам храма о нас...

– Не падайте духом, вы еще сами зажжете там свечу.

Сестра Берта качает головой.

– Это мое последнее пристанище...

Я стою на мостках и гляжу на воду. И тут мне ударяет в голову, мостки то деревянные... из обычных досок, прибитых к поперечине. Значит, если, сдернуть со столба эту поперечину, то цепь от катера можно просто перетащить через верх. Я подхожу к катеру, точно цепи большие, но и поперечина здоровая, целое бревно. Какое здесь надо усилие и какой рычаг, чтобы его отодрать. Чтобы не раздражать монахов, возвращаюсь к домику. Клер на крыльце, наслаждается солнцем.

– Клер, тебе не хочется выкупаться?

– А что, можно? Здесь с мостков не удобно. Кругом лодки, катера, а у меня нога еще плохо работает...

– Там у поляны... есть пляж. С хорошим песком.

– Но до него надо дойти?

– Так пошли.

Клер смотрит на меня и в ее глазах вдруг появляются слезы.

– Господи, сколько ты для меня сделал... А я неблагодарная, даже не могу тебе дать то, что могу...

– Не хнычь. Идем. Обопрись на мое плечо.

Мы долго ковыляли с Клер до пляжа, где монахи по ночам смывают кровь. Клер прямо в одежде вошла в воду и плюхнулась на отмель. Она растянулась в этой естественной ванне, только голова, да одежда вздувшаяся пузырем, торчат над водой.

– Ну чем не Канары, – восторгается Клер. – Правда, холодновато, вода не та. Слушай, – она встрепенулась. – А что если я разденусь совсем?

– Раздевайся.

Клер с трудом отжимается, садится на песок и на берег летит ее мокрая кофта. Бюстгальтера на ней нет и задорные груди чуть колышутся от движений.

– Помоги, содрать штаны, – просит она.

Я захожу в воду и сдергиваю с нее штаны, свои трусики она еле-еле снимает сама. Теперь она совсем голая, опять откидывается на спину и мне видна в воде каждая извилина ее тела.

– А здесь нет крокодилов или змей? – кричит она мне.

– Нет. Здесь быстрое течение.

– Ой, – вопит Клер.

– Что такое?

– Здесь что то в песке. Мне поцарапало спину...

Она садится, долго копошится и наконец вытаскивает... золотой крест, величиной с ладонь, на толстой цепочке из того металла.

– Смотри, что я нашла..., такой тяжелый.

Я приседаю на корточки и отчаянно пытаюсь понять к добру это или нет. Если это монахи бросили сюда или кто то из них потерял, может плохо кончиться для Клер и для меня. Если они об этом они не знали, то счастье на стороне девушки.

А Клер уже развернулась ко мне, она набросила цепочку на шею и крест уместился в ложбинке ее грудей.

– Красиво.

– Я не вижу от сюда. Что там на кресте?

Она понимает крест и подносит к глазам.

– Здесь отлит распятый Христос, а сзади на латинском языке надпись: "Христос с тобой". Слушай, какой он тяжелый, мне кажется, что шея не выдержит...

Не знаю, может отнести его в миссию, а может... не надо.

– Ты еще долго будешь здесь?

– Долго. Мне еще надо постираться...

– Замерзнешь...

– Это на таком то солнце.

Она наслаждалась водой. Выползет на берег, полежит и опять в воду. Мне с трудом пришлось уговорить ее пойти на обед. Я помог ей натянуть полусырую одежду и потащил к домику.

После обеда к нам приходит Муни.

– Что нового, Муни?

– Канистры я спрятал, два аккумулятора снял и тоже положил в тайник, но как это доставить на катер не знаю. Здешним монахам очень удобно со своих домиков наблюдать за вашим домом и мостками.

– Как же ты тогда проник на катер?

– Когда вы пошли на обход, я подплыл с той стороны, меня прямо течение реки на него вынесло и перелез на палубу, а там дело техники...

– Наверно надо делать это ночью. Я могу тебе помочь

– Господин, с Муни что то стало странное твориться, как вечер, так он сразу засыпает и не может оторвать голову от подушки до утра.

– Чтобы ты не заснул не пей здешнего вина и воды. Монахи подмешивают в него снотворное.

– Как, снотворное? – изумилась Клер. – Так это я сплю мертвым сном из-за поганого вина...

– Тебе же оно нравиться.

– Ну, нет, мне такая жизнь не нравиться.

– Господин, я понял. В вине и воде доза снотворного. Муни пить не будет. Муни готов помочь вам господин.

– Тогда слушай, если ты не будешь пить, то увидишь такое, от чего тебе может быть плохо. Как только монахи с факелами пройдут на поляну, мы с тобой должны встретится и перенести все вещи на катер.

– Как это... монахи... ночью с факелами...

– Да. Ты должен не отвлекаться.

– Я понял, господин.

– Неужели здесь такие страсти? – изумлена Клер.

– Представь себе.

– Какой ужас.

Приходит вечер. Мы с Клер заходим в домик и задуваем свечу. Клер раздевается и плюхается на кровать.

– Иди сюда неугомонный.

Я прихожу к ней и ощущаю ее голое тело. Наши груди соприкасаются и я чувствую тепло нагретого креста...

Бьют барабаны и Клер в испуге хватает меня за руку.

– Началось, – шепотом спрашивает она меня.

– Да.

– Я боюсь.

– Тогда выпей вина.

– Нет. Я с тобой.

Перед хижинами идет процессия монахов и их пение доносится до нас.

– Кого они несут?

– Жертвы.

– Что это значит?

– Они идут на поляну, там в крови жертв моются и потом смывают кровь в реке.

– Зачем?

– Точно не знаю. Я просто предполагаю, нам из истории известно, что личности, вожди, королевские особы, чтобы продлить себе жизнь купались в крови своих рабов.