Текст книги "Тревожные дни Конго"
Автор книги: Евгений Кукаркин
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Кукаркин Евгений
Тревожные дни Конго
Евгений Кукаркин
Тревожные дни Конго
Написано в 1998 г Приключения.
Сегодня была тревожная ночь. Джунгли гудели не только от ночной жизни зверья и птиц, но и от грохотов барабанов, то ли диких племен, то ли повстанцев, неудержимо приближающихся к нашему поселению.
Я вышел из домика, еще не придя в себя ото сна и сразу полез под бочку – душ, которую мне только что залил Муни, худой, жилистый негроид, прислуживающий в нашем госпитале.
– Доброе утро, господин.
Муни почтительно склонил голову. Три года тому назад, этого дикаря привезли мне из джунглей, всего разодранного и искалеченного от встречи с тигром. Я его сшивал по кусочкам и теперь могу любоваться на многочисленные шрамы на голом теле, следами моей работы.
– Доброе утро, Муни. Какие новости?
– Повстанцы подходят к реке, господин. Сегодня в наше поселение прибывает со своими солдатами полковник Каринги...
– От куда ты все знаешь, Муни?
– Всю ночь гудели барабаны...
– Доброе утро, док.
Мимо меня проходит старшая сестра Берта, в своем традиционном наряде монашек Кармелиток, обслуживающих госпиталь. Их всего восемь, восемь белых женщин, в своих идиотских нарядах, заброшенных из Европы в эти джунгли, фанатичной верой помощи к несчастным и больным.
– Доброе утро, сестра Берта.
Ей примерно сорок лет, но энергии и подвижничества у нее на все двадцать. Худощавое лицо с огромными умными глазами, накрывает тень от остроносой шляпы. Сестра останавливается и старается не смотреть на мое полуголое тело, заливаемого струями воды.
– Мы сегодня сворачиваемся, док?
– Нет, сегодня сюда прибывают правительственные части. Пока мы под их охраной, никуда не тронемся...
Она кивает головой.
– Я тогда припрячу часть наших запасов...
– Хорошо, сестра, только прежде всего спрячьте бензин. Его могут реквизировать в свою пользу и повстанцы, и правительственные войска.
– Хорошо, док.
Берта кивает головой и, распрямив голову, идет в направлении палаток госпиталя.
– Что еще слышно, Муни?
Муни очень боится сестру Берту, главную хозяйку госпиталя, боится быть выгнанным, как это она делала с нерадивыми и нерасторопными служащими. После ее ухода, он оживает.
– Госпожу Клер, укусила змея.
Я подпрыгиваю.
– Как это произошло? Что с ней?
Доктор Клер, молодая австралийка, так же как и я, прислана всемирным советом помощи малоразвитым странам.
– Поздно вечером, когда она ложилась спать, кто то подбросил ей в кровать гадюку. Я ей ранку отсосал и прижег раскаленным ножом...
Я выскакиваю из под бочки и бегу в свой домик, Муни идет за мной следом. Надеваю брюки, рубашку.
– Почему меня не позвали?
– Госпожа не велела.
Клер, мокрая от пота, лежит в своей кровати. Я профессионально, проверяю лоб и зрачки глаз. Девушка без памяти. У нас давно нет противозмеиной сыворотки, столица далеко и периферия ее совсем не интересует, в этой стране свои внутренние противоречия заглушаю все, даже здравый смысл.
– Клер, – трясу ее, – ты меня слышишь?
Тишина. Руки от прикосновения к ней стали сразу мокрыми.
– Муни, возьми Джека и поезжайте с ним в соседнюю деревню, доставь сюда шамана племени Бангу, он должен быть здесь как можно быстрей. Скажи, что просил я и еще скажи ему, что нужно вылечить белую женщину, ее укусила змея.
Муни пятится назад и исчезает. Я сдергиваю одеяло и вижу голое молодое тело, распухшая, синяя нога неестественно откинута в сторону. Черт, ну почему они раньше не сказали. Кто то поспешно влетает в комнату.
– Док, это правда? Мне только что Муни сказал...
Сестра Берта уставилась на вытянутую фигуру.
– Господи, сохрани ее душу, не дай ей погибнуть.
– Нужен лед, холод...
Кармелитка разводит руками.
– Этого нет, док.
– Пришлите сестру Елену, пусть делает все время холодные водяные компрессы.
Берта выметается из дома и тут я замечаю в углу комнаты темный кусок веревки, Подхожу поближе и вижу раздавленную змею. Это не гадюка, это черная африканская змея мамбо, еще более опасная бестия. Почему Муни сказал неправду?
Через час в поселение влетает газик. За рулем черная рожа Джека улыбается мне глупой улыбкой.
– Привез, док.
Шаман очень вонюч, это смесь пота, испражнений и еще массы неприятных запахов. Его темная кожа, покрыта нарывами, язвами и еще черт знает чем. Лицо с нестертым гримом, при виде меня растягивается до ушей на подобии улыбки. Он не знает английского и пользуется переводом Муни.
– Я рад приветствовать моего белого брата..., – начинает традиционное приветствие шаман.
– Передай ему, – прошу Муни, – что нет времени на вступительные речи, молодая женщина умирает, ей нужна помощь.
Шаман кивает головой и разводит руками.
– Где она?
Клер, обложена компрессами. Елена выжимает тряпки в окно и при появлении шамана, зажимает свой миниатюрный носик рукой. Грязный старик подходит к больной и небрежно смахивает тряпки с тела, потом цокает языком.
– Он говорит, – переводит Муни, – что поздно, что это укус не гадюки, а другой змеи и он навряд ли поможет.
– Пусть делает все, что угодно, пусть пробует...
– Он говорит, что попробовать конечно можно, но...
Тут из меня вылетает серия русских матюгов, сестра Елена с испугом отрывает руки от носа и зажимает уши. Шаман почему то шарахается к стене.
– ... Вонючки, мать вашу, искрошу скальпелем...
Муни задыхается от перевода.
– Он уже все делает и спрашивает, если ли у нас нож.
Я подхожу к столу и, выдвинув ящик, достаю большой кухонный нож.
– Шаман просит вас разжать ей рот.
Осторожно раздвигаю губы и просунув лезвие между зубов, разжимаю рот. Шаман грязной рукой, выливает ей туда какое то пойло из костяного рожка, привязанного к поясу. Потом просит жестом, чтобы я убрал руку и вдруг ловким ударом в подбородок, откидывает голову Клер на верх. Еще две оплеухи слева и справа. Клер делает глотательное движение. Теперь шаман пальцами просит, чтобы я отдал ему нож. Он сдергивает со стола еще неиспользованный компресс и намочив его коричневой жидкостью из другого рожка, протирает нож. Взмах руки и лезвие располосовало распухшую ногу. Черная кровь хлынула на простыни. Шаман затыкает рану мокрым компрессором.
– Все. Это все. Еще могу выгнать злых духов.
– Выгоняй.
– Этот негодяй, – он кивает на Муни, а тот добросовестно переводит слово в слово, – сцапал меня так быстро, что я не взял необходимых предметов, ни барабана, ни трещоток, ни амулетов.
– Тогда не выгоняй, мысленно выдави их из нее.
Шаман сделал важное лицо, пошевелил губами.
– Я уже все сделал.
– Молодец, а теперь пошли есть, я еще сам не завтракал. Сестра Елена, забинтуйте ногу больной, только... эту тряпку не снимайте.
– Компрессы дальше ставить?
– А как же, обязательно ставьте.
Мы питаемся в палатке-столовой. Уже поздно и весь персонал госпиталя почти поел, только толстый доктор Саймон неторопливо допивает свой кофе. Он приветствует нас взмахом кружки.
– Привет, док. Что за обезьян, ты рассадил вокруг себя?
Муни вздрагивает.
– Саймон, придержал бы свой язык.
– А что? Ты разве не слыхал, что эти сволочи уже приблизились сюда. Им только переплыть реку и жаркое из нас готово. Почему мы не сворачиваемся?
– Сегодня сюда прибудут правительственные войска...
– Ну, ну.
Кофе допито и толстяк небрежно выходит.
– Плохой человек, – комментирует шаман.
– Люди есть разные.
Мы едим макароны, приправленные мясной подливкой и тут я поворачиваюсь к Муни.
– Ты знал, что это не гадюка?
Муни чуть не давиться куском.
– Нет, господин. Госпожа меня позвала, когда я проходил мимо ее домика и сама сказала, что ее укусила гадюка.
– Кто ей подсунул змею?
Шаман теребит Муни, требуя перевода. Между ними происходит перепалка и тут мой помощник говорит.
– Госпожа Клер, много узнала о том, как из джунглей в столицу переправляют ароматную травку...
– Наркотик?
– Да. Шаман говорит, что в каждой деревни умеют его готовить, а дальше через ваш госпиталь, его отправляют на запад...
– Через госпиталь? Почему я не знаю об этом?
– Некоторые нехорошие люди, господин, прикрываются вашим именем и за вашей спиной делают плохие дела.
– Значит, чтобы Клер не болтала лишнего, ей подсунули змею?
– Да, господин.
Я задумался. Кто же среди нашего дружного персонала занимается такими вещами?
Идет обход. Здесь, в центре Африки, дурацкие болезни, в основном кожные и венерические. Белые занесли в негритянские племена всякую дрянь и бывает, что эти здоровые люди никогда не болевшие гриппом, теперь умирают от какого то вируса "А", для европейца это несколько раз чихнуть. Есть и раненые, в основном солдаты правительственных войск, присланные на лечение мне. Этих я уже порезал, подлатал и теперь мои коллеги ухаживают за ними.
Сегодня оперировать никого не надо. В своем домике заполняю медицинские карты и тут грохот двигателей автомобилей заполняет территорию госпиталя. Колонна машин и бронетранспортеров змей вползает между палаток и домиков и... останавливается. Перед моим домиком тормозит "виллис". Худощавый негр, в чуть свободной армейской форме с полковничьими знаками различия направляется ко мне.
– Привет, док, – на слишком правильном английском обращается он ко мне.
– Здравствуйте, полковник.
– Ну и жарища, у вас есть что-нибудь выпить?
– Вон графин на столе.
Полковник наливает стакан и с жадностью выпивает, наливает еще один и плюхается на стул рядом с моим столом.
– Там я привез нескольких своих раненых парней, вы их прооперируйте.
– Досталось от повстанцев?
– Нет, это им досталось, но в каждой операции есть свои издержки...
– Так что дальше, полковник, я в смысле нашего госпиталя, нам сворачиваться?
Негр задумчиво смотрит на меня.
– У меня нет сил сдержать повстанцев. Их многочисленные отряды, вот-вот могут пересечь реку и отрезать нам путь к центральным районам. Мы здесь будем два дня, пока постараемся сдержать от них главную дорогу, потом уходим. Вам надо за это время свернуть работу и всем белым отправиться в Киншасу.
– А больных...?
– Что больных? Распустите по своим деревням. Раненых, – он допивает воду и ставит стакан на стол, – раненых, наших солдат, возьмете с собой. В столице разместите по лечебницам.
– Но это свяжет нас транспортом.
– Док, это ваша священная обязанность, лечить раненых, вот и лечите. У меня мало машин, нет горючего, а тут я еще должен возить с собой лишний груз. Так что, берите их с собой. У вас есть машины, бензин, я знаю это, поэтому и не реквизирую его для себя.
В дверях, как приведение, показывается сестра Берта. Она небрежно кивает полковнику.
– Док, там раненых привезли, я подготовила столы.
– Сейчас иду.
Полковник легко вскакивает со стула.
– Я вашему транспорту дам охрану.
– Спасибо, полковник, но зачем?
– Чтобы охраняла вас в пути. Мало ли что...
Оперирую четверых, у всех огнестрельные ранения. Только с одним из них помучался, у него пуля расковыряла живот. После операции иду в домик Клер. Сестра Елена подремывает около кровати, при моем прибытии, она испуганно вскакивает и чуть не роняет табуретку.
– Ну как? – шепотом спрашиваю я, прижав палец к губам.
– Я ей дала аспирин. Вроде пришла в себя.
– Я спрашиваю, как лекарство шамана?
– По моему ей стало полегче.
– Это вы, доктор? – раздается слабый голос с кровати.
На измученном лице распахнуты глаза, неестественно подернутые пленкой болезни.
– Как ты себя чувствуешь, Клер?
– Как на сковородке.
Она вся лоснится от пота. Сестра Елена стащила с нее одеяло и накрыла тонкой марлей. Ткань все равно прилипла и все контуры тела выплыли наружу.
– Почему ты не вызвала меня, когда тебя укусила змея?
– Думала, что все пройдет, Муни высасывал яд...
– Ладно, отдыхай. Я рад, что ты пришла в себя.
Сестра Берта сидит передо мной и отмечает в блокноте мои распоряжения.
– Возьмите продовольствия и воды на три недели...
– Разве мы так долго будем ехать? – с испугом спрашивает она.
– Мы же в самом центре страны, здесь мало дорог и мостов. Больше времени будут занимать переправы через каждый речушку втекающую в Конго. И еще, рассчитайте пищу дополнительно для раненых и небольшого отряда охраны, который нам любезно прикрепил полковник.
– Каких раненых, какой отряд?
– Полковник не хочет обременять себя лишним грузом, своих раненых он отдает нам, а для их защиты выделяет охрану.
– Но это же еще две машины...
– Не забудьте захватить рентгеновскую установку...
– Сволочь он ваш полковник, – вдруг распрямляется Берта, – мы бы так спокойно ушли, а еще лучше бы никуда не уходили. Не думаю, что повстанцы такие идиоты и не захотели бы иметь в своих руках целый госпиталь для своих раненых. Теперь навесив нам боевой отряд и раненых, повстанцы растерзают нас как участников этой глупой войны, если... поймают, конечно.
– Он не мой, этот полковник. Я врач и должен исполнять свой долг, мне безразлично кого лечить, генерала или несчастного бушмена, что касается административных действий, то не надо меня упрекать в том, что я исполняю приказы подонков в погонах.
– Простите меня, док.
Сестра Берта опять приняла невозмутимый вид и прежним голосом спросила.
– Вы не боитесь за Клер?
– А что такое?
– Мне сестра Елена, рассказала, как этот вонючий старик своими грязными руками лечил ее. Все шаманы в округе – шарлатаны, а вы им верите. Джунгли не прощают антисанитарии, любая ранка может привести к смерти.
– Что вы предлагаете, чтобы я ее не лечил вообще. У нас нет препаратов, против яда мамбо.
– Мамбо?
– Да. Вот и приходиться хоть как то ей помочь.
– Вы сказали, мамбо?
Сестра Берта на мгновение отключилась.
– Вы что то знаете, сестра?
– Нет, нет, – поспешно говорит она. – У вас все, док?
– Все. Остальное сами решите. Нам, по всей видимости, придется отправляться завтра, утром. Полковник, судя по всему, удерет от сюда раньше.
Госпиталь бурлит, готовясь к транспортировке. Бегают черные служащие, пакуя жалкие медикаменты, палатки, оборудование, одеяла, воду, личные вещи врачей, многочисленные ящики с продовольствием и еще черт знает с чем.
В двери стучат. Это опять полковник.
– Док, разрешите.
Он без церемоний садится на кровать.
– Что-нибудь произошло, полковник?
– Произошло. Я только что получил шифровку, что повстанцы переправились через реку правее нас, километров в десяти от сюда.
– Это значит, нам надо удирать сейчас?
– Нет. Отправляйтесь, как вы и приказали своим, завтра утром. Но я выхожу со своими отрядами прямо сейчас, постараюсь вас прикрыть с этого направления.
По его глазам вижу, что лжет. Он не будет перекрывать повстанцам дорогу, а удерет раньше нас, подставив как пешек противнику.
– Тогда желаю удачи.
– Это я вам желаю удачи.
Лицо полковника кривится в улыбке, он встает и протягивает мне руку.
– Пока, док.
Суета увеличивается еще больше. Загудели двигатели машин, колонна грузовиков и бронетранспортеров выкатывается из нашего городка. Наступает вечер, шум в поселении постепенно утихает. Я еще раз обхожу все палатки и строения, захожу к Клер и, видя, что она спит, отправляюсь к себе в домик. Только разделся и лег под москитную сетку на кровать, как в дверь кто то тихо стукнул.
– Кто там?
Молчание.
– Какого дьявола...
Я подхожу и открываю дверь и сейчас же вонючая рука зажала мне рот. Еще несколько рук пеленают как ребенка в многочисленные веревки. Рот освобождается и тут же тряпка, пахнущая потом, залезла в глотку. Здоровенный тип перекидывает меня через плечо, как мешок... и бегом несет в темноту. По плеску воды понял, что мы у реки. Меня передают в руки нескольких невидимых фигур и кладут на деревяшки. Забулькала вода и по ритмичному качанию, я понял, что мы плывем по реке.
Это был лагерь повстанцев возле какой то деревни. Многочисленные костры горели повсюду. Чернокожие воины с автоматами, винтовками, пистолетами сидели вокруг огня и под ритмы барабанов, раскачивались и тянули, противным воем, свои песни. Меня протащили к палатке. Кто то выдернул кляп и долго не могу отдышаться. Подходит молодая негритяночка со штыком от автомата Калашникова, она ловко поддевает им мои веревки и они падают к ногам. Когда всего освободили, женщина толкает к входу палатки. Внутри полумрак, от нескольких светильников со слабыми огоньками, выделяется лицо старого полного негра.
– Господин доктор, – медленно произносил он по-английски, – вы извините меня, что вас таким образом пришлось транспортировать к нам, но обстоятельства требуют здесь вашего присутствия.
Негр жует толстыми губами и продолжает.
– Мы не покушаемся на вашу жизнь, наоборот гарантируем ее сохранность. У нас умирает хороший человек и на вас последняя надежда. Наши лекари и шаманы не в силах сделать то, что можете делать вы.
– Как я понимаю, у вас раненый?
Негр кивает головой.
– Тогда где больной?
– Здесь.
Он отходит и я вижу сзади него топчан с каким то силуэтом.
– Я ничего не вижу, не можете дать света, больше света.
Негр стал чего то орать через стенку палатки. Появилось еще несколько чернокожих типов с факелами в руках, они окружили топчан и я увидел седого, измученного, черного как смола, человека. Он с трудом дышал, на груди лежали пропитанные какой то жидкостью, тряпки. Я смахнул их на пол и сразу увидел воспаленную рану, входного отверстия пули. Просовываю руку под лопатку и не нахожу выходной дырки. Пуля застряла где то внутри. Прощупал пальцами тело, но ее не нашел. Рентгена нет, зонда нет, инструментов нет, рехнулись они что ли.
– У вас есть хоть какие-нибудь хирургические инструменты.
– Нет, господин.
– Но хоть спирт, джин, ножи какие-нибудь есть?
– Бутылка виски есть, ножи найдем.
– Тогда давайте, переносите его на стол и привязывайте к нему, да покрепче.
Никто не шевелиться.
– Вы не поняли, если он без наркоза будет дергаться, то я ничего сделать не смогу.
Короткая команда, окружающие люди осторожно приподняли больного с лежанки и положили на стол. Опять появилась негритяночка, в руках ее веревки, она крепко прикручивает раненого за руки и ноги к грубым ножкам стола. Я указываю ей как это сделать и проверяю узлы, все ли в порядке. За палаткой глухо забили барабаны, чей то голос завыл с придыханием длинную шаманью мелодию.
– Пусть несколько человек мне светит, давайте сюда ножи, виски, нитки с иглой и несколько чистых тряпок. Факелы сгустились, ко мне придвинули большой высокий барабан,, разложив на нем до десятка ножей. Кто то принес воды и я тщательно мою руки, потом протираю их виски, поливая прямо из бутылки. Приятный запах алкоголя стал вытеснять вонь палатки и раненого.
– Ну-ка, глотни несколько глотков, – приподнимаю голову и просовываю горлышко в рот раненому.
Тот давиться, но все же мерзавец вылакал четверть бутылки. После этого этим же напитком протираю ножи и грудь больного. Начали. Выбираю небольшой острый нож и просунув его лезвие в дырку раны рассекаю ее вдоль ребра. Раненый начинает корчится, вскрикивать и выть. Сразу тело стало мокрым от пота, а черная кровь ручейками побежала на стол. Я зажимаю рану тряпкой, теперь надо раздвинуть ребра. Выбираю два ножа, один широкий, другой с узким лезвием. Прикладываю узкое лезвие к одному ребру, а широкий нож, острым концом прижимаю к нему перпендикулярно и начинаю надавливать. Нож входит внутрь и тупым концом расширяет мне щель. Оперируемый воет и стонет. Я поднимаю голову и вижу полные от ужаса глаза негритяночки.
– Переведите ей, пусть она подержит нож, чтобы он не выскочил.
Опять короткая команда и женщина трясущимися руками хватает рукоятку ножа.
Пуля пробила легкое и все залито кровью, ничего не видно. Я протискиваю руку между ребер и пытаюсь двумя пальцами пролезть в дырку легкого, чуть надрывая его. Вдруг что то жесткое царапнул ноготь, еще чуть-чуть и мои пальцы уцепили торец пули. Я вытаскиваю руку и бросаю кусочек металла на стол. Один факел вдруг пошел в сторону. Негр, подсвечивающий мне не выдержал такого вида и упал в обморок. Его быстро заменил другой. Только капли смолы от факелов при этом, упали мне на руки.
– У вас соломинка есть?
– Соломинка?
– Да, длинная соломинка.
За палаткой забегали и вскоре внесли пучок соломы. Выбираю самую длинную из них и просовываю в рану, один конец прижимаю к губам. Начинаю делать отсос крови. Набившуюся в рот кровь, сплевываю на пол и опять сосу. Эта долгая и противная работа, все время втягивать и сплевывать кровь. Легкое более мене очистил, теперь ниткой перевязываю поврежденные мной сосуды. Разжимаю онемевшие пальцы негритяночки и вытаскиваю ножи, ребра возвращаются на место. Теперь надо зашить рану. Больной уже не кричит, он стонет, но мне наплевать, слишком сомнительна вся операция. Чудо будет, если выживет. Протираю швы виски и устало откидываюсь.
– Все. У вас есть еще бутылка?
– Да, господин.
Появилась еще одна бутылка. Я открываю ее и сначала прополаскиваю свой рот, потом, приподняв голову раненого, опять проталкиваю горлышко в воющий рот.
– Давай-ка приятель, еще. Пей.
Тот давится, но все же пересиливает себя и пьет, я смотрю на только что сшитую грудь, вроде ничего. Выдергиваю бутылку и ставлю на барабан.
– Можете убирать свет.
Факелы сразу разжались и вдруг за полотняной стенкой забило еще несколько барабанов. Негритяночка несет кувшин с водой, я опять промываю руки. Потом беру заляпанную кровью бутылку виски и прямо из горлышка делаю несколько глотков сам.
– Господин, как он, будет жить? – спрашивает старший.
– Откуда я знаю. Если через пол часа или два, заснет, может и будет.
Раненый стонет. Ну и вляпался же, эти прикончат еще если не выживет. Допиваю виски.
В палатку влезает старик на тощих кривых ногах, он о чем то переговаривается со старшим и тот вдруг мне говорит.
– Господин. В знак благодарности, возьми от нас подарок. Если кто будет посягаться на вашу жизнь, то покажи ему эту вещь и от тебя отстанут.
Он передает мне кусок отполированного черного камня на кожаном ремешке.
– Одень себе на шею, господин.
Вонь кожи от ремешка отрезвляет мозг.
– Спасибо.
Я пальцами раскручиваю камень и в полумраке различаю какие то знаки, выгравированные на его поверхности.
Через десять минут виски дали себя знать, глаза начинают слипаться, я сажусь на какое то тряпье в угол палатки и действительно засыпаю.
Меня трясет за плечо Муни.
– Господин, просыпайтесь. Все уже встали, вам пора уезжать.
Я вскакиваю и с удивлением озираюсь. Лежу на своей кровати в домике, за окном знакомый до боли в глазах, вид госпитальных палаток и домиков.
– А где...? Где...?
– Кто, господин?
– Ничего. Это мне приснилось.
– Что у вас на груди, господин?
– А что?
И тут я с ужасом вижу на своей груди черный камень, подвешенный на ремешке. Муни почтительно сгибается передо мной.
– Вас, господин, посетила великая богиня подземелья Аше.
– Что за чушь?
– Не сердитесь, господин, этот камень из подземелья богини и раз вы его хозяин, то друг богини. Она теперь покровительствует вам.
Во рту противный вкус после перепоя. Я выпиваю воды из графина и чувствую, что косею.
– Бочка заполнена водой?
– Да, господин.
Я выскакиваю из домика и сразу прыгаю за ширму. Холодная вода приятно щекочет тело и немного отрезвляет. Но что это? На моей коже, кое где пятна крови, они медленно растворяются и розовыми струйками стекают вниз. Может мне не приснилось... Как всегда мимо проходит сестра Берта.
– Доброе утро, док.
– Доброе утро, сестра Берта.
– Весь персонал уже готов, я вам приказала принести завтрак сюда. Через час мы отъезжаем.
– Одна просьба. Положите Клер ко мне в джип, туда же посадите сестру Елену, чтобы она присматривала за ней.
– Хорошо, док.
Берта уходит. Ко мне бежит негритенок и тащит поднос, покрытый салфеткой.
– Господин, вам прислали с кухни.
– Отнеси в дом.
Как только негритенок исчезает, я спрашиваю Муни.
– Какие новости?
Он внимательно смотрит мне в лицо.
– Говорят, вождь повстанцев, Бампато, сегодня пошел на поправку...
– А что с ним было?
– Его ранили...
– Ну и хорошо. Что еще?
– Полковник в бешенстве, он так надеялся, что война со смертью Бампато закончится, а теперь, выходит, надо удирать.
– Он знает почему вождь пошел на поправку?
– Да, господин. Лесной телеграф гудел всю ночь. Все знают, что белый доктор залез внутрь вождя и вытащил смерть...
– Хватит, Муни...
– Вы меня с собой не возьмете, господин?
– Нет. Но как только эта война кончится, мы обязательно вернемся и я опять возьму тебя к себе.
Негр корчит рожу, кусая губы.
– Хорошо, господин.
Я возвращаюсь в домик, одеваюсь и спешно глотаю еду. В двери стучат.
– Войдите, открыто.
В дверях появляется военный в форме лейтенанта. Его глаза прикрыты темными очками.
– Здравствуйте, доктор.
– Здравствуйте.
– Лейтенант Харли, со своим взводом, оставлен полковником для вашего сопровождения...
– Там все готово, лейтенант?
– Да.
– Тогда можно трогаться?
– Да, только я хочу сказать, что желательно, чтобы место в вашей машине было свободно для меня.
– Разве в ваших машинах нет места?
– Есть, но мне лучше быть с вами.
– У меня еще будет больная белая женщина и кармелитка, присматривающая за ней.
– Это та, которую укусила змея? – он задумался на мгновение. – Я думаю нам места хватит.
Настырный молодой человек и кроме того, уже обо всем, что творится в госпитале знает. Черт с ним, пусть едет.
– Хорошо, поехали, лейтенант.
Колонна, готовая к отправлению, уже растянулась вдоль дороги. В начале и в конце, стоят огромные грузовики с солдатами охраны. Вторым идет мой джип, верх его откинут, сзади между уложенных канистрами с бензином, два матраса, на которых лежит Клер, рядом устроилась сестра Елена. Я подхожу и сажусь за руль. Лейтенант садится на переднее сидение с другой стороны.
– Клер, ты как? – окликаю больную.
– У меня спазмы, от... бензина.
– Сестра, пусть она примет полу сидячее положение.
– Хорошо, доктор.
Клер перекладывают.
– Все готовы? Поехали.
Лейтенант махнул рукой и грузовик впереди меня тронулся с места.
Первая машина пылит, и мы отстаем, чтобы не очень то наглотаться этой дряни.
Четыре часа ползем по этим паршивым дорогам. Клер и сестра Елена натянули марлевые повязки на рот, я одел автомобильные очки, а лейтенант сидел в своих темных очках и за всю дорогу не произнес ни слова. Впереди засигналил грузовик.
– Остановитесь, – командует лейтенант.
Он соскакивает с машины и бежит вперед. Наша колонна застыла. Пыль оседает и видно, как из первой машины выскакивают солдаты и бегут вперед. Через двадцать минут впереди показывается лейтенант, он нам машет рукой. Я включаю первую скорость и осторожно проезжаю вперед. Грузовик уже куда то ушел, лейтенант на ходу запрыгивает в джип.
– Помедленнее здесь.
– В чем дело?
– В этой деревне уже кто то побывал.
Теперь среди густой зелени я замечаю хижины и небольшие глинобитные дома. Поразительная тишина вокруг, ни людей, ни животных. Впереди на дороге бугры тряпья.
– Куда едешь? Объезжай, – рычит лейтенант
Теперь и я вижу, что это мертвые люди. Объезжаю их. Уже справа и слева видны мертвецы, некоторые из них без одежды, особенно женщины. На центральной площади еще дымящий автобус и, изрешеченная пулями, легковая машина. Видны разграбленные и разбитые лавки.
– Кто это их?
– Не знаю, – резко отвечает офицер.
На дороге стоит солдат, машет рукой.
– Притормози, – просит лейтенант.
Между ним и солдатом происходит разговор, наконец лейтенант проворачивается ко мне.
– Доктор, мы немножко задержимся, там нашли двоих, они живые...
Это пожилые мужчина и женщина, по виду европейцы, их при резне в деревне заперли в кладовой небольшого дома. При виде меня они улыбаются, а в глазах слезы.
– Господи, хоть одного нашего увидели.
– Что здесь произошло?
– Солдаты...
Они тревожно смотрят на лейтенанта.
– Что, солдаты?
– Солдаты оцепили деревню и всех перестреляли, нас только загнали сюда.
– Враки, – сразу отрезает лейтенант. – Это повстанцы.
– Когда это произошло? – спрашиваю я.
– Наверно часа три – четыре назад.
– А как вы здесь оказались, в этой местности?
– Мы из корпуса мира...
– Так вы американцы?
– Да.
Тогда точно, солдаты правительственных войск устроили резню. С американцами они не будут конфликтовать. Повстанцы, наоборот, в первую очередь перестреляли белых, считая их всех наемниками Мобуту.
– Вы здесь останетесь или у вас другие планы?
– А вы куда?
– В столицу.
– Возьмите нас, здесь уже быть невозможно.
– Хорошо. Вот четвертая машина, идите туда.
Опять нудная дорога. Лейтенант недоволен.
– Зачем вы их взяли? Мы что, благотворительное общество, которое забирает всех по дороге.
– А вы хотите, чтобы их убили?
– Я хочу довести своих раненых до центрального района и дополнительные осложнения мне не нужны.
– Вы не задумывались, лейтенант, почему перед нашим приездом в деревню, солдаты вырезали ее жителей?
– Это не солдаты, это повстанцы...
– Повстанцы идут за нами. После нас они войдут в эту деревню и посчитают, что это сделали мы, то есть вы, лейтенант. Как вы думаете, какая реакция последует за этим?
Лейтенант молчит.
– Одно только не пойму, – продолжаю я. – Что задумал полковник? Почему он хочет нас уничтожить?
– Это все ваши предположения.
Пожалуй, его не пробить. Теперь мы молчим. Через час я оглядываюсь назад.
– Как там Клер?
– Я, в порядке.
– Температура спала, – дополняет сестра Елена.
Через четыре часа опять остановка. На этот раз мы решили передохнуть, покормить людей. Машины разместились на большом маисовом поле у самой дороги. Забегали сестры, врачи, обслуживающий персонал, задымили костры. Я стащил Клер на землю. Рядом стоит лейтенант.
– На сколько вы собираетесь задержаться, док?
– Часа на два.
– Нам долго задерживаться нельзя.
– Неужели повстанцы нас могут догнать?
– Да. Они имеют много машин. Им их много перегнали из Ливии.
– Хорошо, я постараюсь, чтобы все закончилось поскорей.
Лейтенант уходит. Клер смотрит распахнутыми глазами.
– Док, я буду ходить?
– Кризис прошел, от мамбо мало кто выживает, а ты выжила.
– Так буду я ходить?
– Будешь, черт возьми. Лучше скажи, почему тебе подкинули эту пакость?
– Долгая история, док.
– Зачем ты окружила меня этой дурацкой тайной. Там не сказала, там чуть не отдала концы.
– Я оберегала вас, док, от всех неприятностей.
– Дура. Сестра Елена разбинтуйте ей ногу, надо посмотреть, что там.
Мы вдвоем оголяем ей ногу. На темно фиолетовым фоне бревна-ноги, вокруг среза, проведенным шаманом, появилось светлое пятно с чуть розоватой кожицей.
– Не сердитесь, док. Виновата я.
– Так, слава богу, пошел обратный процесс.
– Но у меня не шевелятся ноги.
– Руки шевелятся?
– Только пальцы.
– Скажи спасибо Муни, он тебе много яда отсосал. Даже удивляюсь, ему совсем плохо не стало. Крепкий парень. Сестра Елена, положите реваноль на рану.
– Хорошо, док.
К нам подбегает... знакомая физиономия Муни с несколькими судками в руках.
– Как ты здесь очутился?
– Господин, один из шоферов сбежал, еще там... в госпитале, мне сестра Берта сама предложила занять его место.
