Текст книги "Диггеры большого города"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Кукаркин Евгений. Диггеры большого города

ДИГГЕРЫ БОЛЬШОГО ГОРОДА
Написано в 2001 г. Приключения диггеров

Наши ребята психи. Представьте, группу парней и девчат, заболевших исследованием подземелья города. Вот уже несколько лет, они ради любопытства или по просьбам разных организаций, ползают по люкам и трубам, тоннелям и подвалам и целым сплетениям подземных коммуникаций. Бледненький, тощий Рой, заводила и умница, окончивший маркшейдерский факультет в Питере, оформил в мэрии бумаги, собрал документы разных инстанций от МЧС до МВД и мы стали легальным клубом, получив разрешение ползать под землей в разных районах города. Наш председатель составил карту того, что открыл и то, что нашли другие. Теперь эта бумажная простынь расстелена на столе, все столпились вокруг нее и с завистью изучают карандашные штрихи.

– А это что?

Неугомонная Валентина, плотная, крепкая девушка, в неряшливой прическе, тычет пальцем в пунктирные линии.

– Эти галереи открыл Вася Голубев, но к ссожалению… его нет.

Вася исчез полтора года назад, ушел в колодец где то в районе Автозаводской и пропал. Несколько наших ребят долго обследовали там все подземные коллектора, трубы, но так его и не нашли.

– Понимаешь, Валечка, – продолжает Рой, – точной карты этого района Вася мне не дал. Он успел только на словах описать, то что нашел и то, что видел. Я это примерно и перенес на карту.

– Неужели никто после этого не был в этомм районе?

– Были, Гоша Карев, ползал туда, Мишка Леевин…, но входа в галереи так и не нашли.

– А зачем ты нас так срочно созвал, Рой?

Это спрашивает крепкий, жилистый мужик, Сережка Караванов, водопроводчик одного из ЖЭКов, такой же ненормальный, как и все здесь, уже лет семь как червь ползает под городом и много чего знает.

– Хорошо, ребята, теперь к делу. Вчера мнне позвонил майор Мухин…

При этой фамилии гул недовольства прошел среди всех. Майор работает на Лубянке и занимается, как он говорит, охраной секретов государства, в частности, всего того, что находится под землей. У него почти мы все на учете и иногда он пристает к нам, чтобы уточнить, что мы видели, что нашли и где были в тех или иных районах города, особенно он придирается к тем, кто шарит под землей центрального района.

– Так вот, – продолжает Рой, – майор проссит нас о помощи.

– Что ему еще надо? – ворчит Сережка-водоопроводчик.

Этому от Мухина достается больше всего. Сережка частенько прорывался в центральный район и знает кое что о секретных туннелях КГБ.

– Вот здесь, – Рой карандашом водит по каарте, – за рекой, один типчик, которого ищут в милиции ушел при погоне в центральный коллектор.

– Теперь его ищи свищи, – говорит Оленькаа, душа нашей компании, но к сожалению весьма не симпатичная девушка. Природа дала ей прекрасную фигуру, с высокими стройными ногами, чуть выступающей попкой и острой грудью, но обделила красотой, сделав лицо вытянутым, лошадиным, а нос длинным и горбатым. – Я знаю этот коллектор у него больше семидесяти отводов, этот типчик давно ушел по одному из них.

– Навряд ли. У Мухина тоже есть карта этоого места и, как он говорит, все люки перекрыты милицией,

– И что, мы безоружные, пойдем ловить каккого то отпетого бандита, басом говорит Павлик, самый старший по возрасту среди нас. – Если этот гад вооружен, так он перестреляет там нас, как котят… в трубе даже спрятаться негде.

– Ребята, дайте договорить, – возмущаетсяя Рой. – Мы будем поделены на группы, к каждой группе будет прикреплен милиционер. А теперь к делу. Значит так, я с Валей иду с этого конца коллектора. – Карандаш пошел по карте от реки. – Коля, – это уже обращение ко мне, – пойдешь в ппаре с Олей, вот от сюда. – это самый конец противной трубы. – Сергей с Гришей идут от улицы Безымянной, а Павлик и Илюша спустятся в колодец у улицы Привозной.

– Ясно, – комментирует Павел, – только я здесь первый раз, поэтому дай мне направление…

– Сориентируйся по карте, к тому же Илюшаа два года назад здесь был, он знает где вход и даже выбирался, кажется, у Волоколамского шоссе.

Илюша, толстый, рыхлый юноша с угреватыми щеками и чеховскими очками, тем временем задумчиво смотрел на карту.

– Слушай, Рой, а вот здесь у тебя не праввильно показано, – толстый палец Ильи ползет по линии, – этот тоннель на десять градусов вправо.

– Илья, об этом мы поговорим с тобой потоом, а сейчас надо тебе двигаться к Привозной, где уже заждался милиционер. Итак, ребята, по коням. Все расходимся по своим местам.

Мы с Олей едем на «Москвиче», доставшимся мне по наследству от папаши. Машина классная, езжу почти без ремонта, чем вызываю зависть всех сотрудников отдела, где я работаю.

– Дохлое это дело, – говорит мне Оля, – ловить преступников в подземелье, это все равно что искать вошь в шерсти медведя.

– Я не могу тебе высказаться так категорично. Дело в том, что когда я первый раз попал в тоннель, то мне было очень страшно. Страшно от одной мысли, что можно запутаться и не выбраться от туда. Если преступник первый раз пробрался в эту большую трубу, то он будет себя чувствовать также.

– Интересно, у него есть фонарик или нет?

– Не знаю, об этом нам Рой не сообщил.

У перекрестка улицы стоит микроавтобус с синей полосой, останавливаюсь рядом с ним. В окно машины выглядывает сонная рожа в кепи.

– Кто из вас, сержант Криволапов? – спрашиваю я.

– Ну я.

– Мы прибыли для прочесывания коллектора.

– Вы бы еще через неделю приехали…

– Мы сейчас переоденемся и начнем спускаться. У вас есть резиновые сапоги?

– Нет. А зачем мне сапоги?

– Там воды полно. У нас есть запасные, но только 44 размер… Подойдет?

– Подойдет.

Мы с Олей выбираемся из машины, открываем багажник и начинаем перебирать баулы. Я сразу переодеваюсь в брезентовые штаны, куртку, высокие резиновые сапоги, застегиваюсь широким поясом, с массой инструментов, на голову натягиваю пластмассовую каску, беру фонарь и фомку. Сержанту выкидываю новый респиратор, фонарь и запасные сапоги. Оля одевается также, как я, только еще обматывается веревкой с крюками. Криволапов в готовности, он смешно выглядит в высокой резиновой обуви с короткоствольным автоматом в руках.

– Тронулись.

На стенке ближайшего дома нахожу нужный квадратик, разрисованный масляной краской, на нем цифры в скольких метрах от стены люк коллектора. Отсчитываю шаги и натыкаюсь на круглую чугунину. Фомкой поддеваю край и выворачиваю блин на асфальт.

– Я первый.

В стенки колодца забетонированы скобы, ползу по ним вниз и темнота все больше и больше охватывает меня. Где то капает вода и звук эхом передается в подземелье. Резко кончаются скобы и я повисаю в воздухе. Фонариком высвечиваю дно, оно в метрах двух. Прыгаю и чувствую, как ноги попали в склизкую кашицу.

– Коля, я здесь, – слышу сверху, эхом отдающийся, голос Ольги.

– Прыгай, здесь два метра без скоб.

Тело девушки успел подхватить и выпрямить во время, иначе бы она растянулась в этой грязи. Ольга светит вверх фонариком и мы видим болтающиеся ноги милиционера.

– Черт, – ругается он, – здесь же нет ступенек.

Он падает на корточки рядом с нами, противно звякая автоматом. Поднимается и с отвращением смотрит на руки.

– Какая гадость.

С его ладоней капает черная жижа. Нас обволакивает специфичный запах гниения.

– Пошли, – командую я.

Фонарики высвечивают вход в старую металлическую трубу, метр восемьдесят диаметром. Коллектор не сварной, а собран из половинок, стянутых уже прогнившими болтами, по дну медленно течет черная жидкость. Я смело шагнул в нее и провалился в текущие отходы по щиколотку. Фонарики высвечивают стенки и только хлюпанье сапог резко отдается в ушах. Мы проходим метров сто пятьдесят и тут встречает отвод. Скобы от нас также в двух метрах.

– Может он здесь прошел? – спрашивает милиционер.

– Нет. На железе не тронута ржавчина.

– Куда же он, дьявол делся?

– Трудно сказать. Наверно сидит в пересечениях, там посуше и по просторней.

– А далеко это?

– Километр еще топать, но заручиться, что этот, которого вы ловите там…, невозможно…, вдруг он в начале… у реки, где Рой.

– А кто это, Рой?

– Парень с таким именем, идет нам на встречу…

– Ну и вонища. У меня все легкие забиты.

– Одень респиратор.

– Да не надо, вы то ходите так…

– Тогда идем дальше.

Через пол километра коллектор резко переходит в кирпичный коридор. Теперь идти легче, так как с левой стороны идет сухой выступ, а сточная канавка справа.

Стены в белых разводах, в слизи на мокрых местах и паутине на сухих участках. Мы левым плечом иногда скребем по стене, собирая все эти прелести на одежде. Опять отвод вверх, но не такой как раньше на скобах, а с лесенкой, начинающейся от самого дна, сваренной из арматуры и первым прореагировала Оля.

– Здесь кто то до нас недавно был.

– Откуда знаете? – удивляется Криволапов.

– След на стенке. Человек шел без фонарика, он ориентировался рукой по стенке.

– И проходил здесь дважды, – добавил я. – Один раз туда, другой обратно.

– По видимому, он добрался до металлической трубы и вернулся назад, предполагает Ольга.

– А он не мог вылезть здесь?

– Нет. Он почему то протер лестницу и пошел дальше.

Я подергал железные прутья и лестница заходила ходуном, загремев по стенкам колодца.

– У нее сгнили крепления.

– А где мы сейчас находимся? – спрашивает милиционер.

– Наверно в районе Нагатинской…

– А… А…

Идем дальше, теперь не отрываемся от едва видимых следов на стене. С правой стороны все чаще попадаются сливные отверстия, это трубы в стене из которых стекают в канаву мелкие ручейки грязи. Под луч фонарика попалось быстро перемещающееся существо.

– Крыса, – выдохнула Ольга.

– Где то здесь будет участок посуше.

Опять отвод. Мы с Олей изучаем следы на стенах.

– Кто то пытался здесь подняться? – неуверенно говорит Оля, освещая металлические перекладины лестницы.

– Да, поднялся и спустился опять. Значит, что то его испугало наверху. Я полезу, посмотрю, подождите здесь.

Железные прутья неприятно впиваются через резиновые сапоги в ступни ног. Лесенка прочная и вскоре каска стукнулась о люк. Я осторожно приподнимаю его плечами. Свет резко ударил по глазам и когда немного резь прошла, то увидел рядом шины машины. Вдруг они дернулись и проползли в нескольких сантиметрах от люка, еще шины и в просвет между ними вижу много таких движущихся колес. Я на шоссе. Быстро захлопываю люк и спускаюсь вниз.

– Ну что там? – спрашивает меня милиционер.

– Похоже, Андроповское шоссе. Выбраться совсем не возможно, если только ночью.

– Идем дальше? – спрашивает Ольга.

– Идем.

Через метров двадцать коллектор пересекает, абсолютно сухой тоннель, он чуть повыше и на него надо забираться по бетонным ступенькам.

– Ой…, я здесь была два года назад, – вспоминает Ольга, – искала по координатам проход в подвалы церкви.

– Нашла? – спросил я ее.

– Нет.

– А это куда проход? – спрашивает Криволапов.

– Такие туннели делают метростроевцы, видите по стенке тянутся четыре высоковольтных кабеля, но они обычно, в целях безопасности, в конце галерей ставят стальные двери или решетки… Дело в том, что это выход на рельсы.

– Так он может быть уже в метро?

– Нет. Двери закрываются на задвижку с той стороны, а на решетки вешают замок

– Так, теперь мы куда?

– Коля, он пошел сюда, – кивает Оля на отвод.

– С чего ты взяла? – недоумевает сержант.

– Здесь сорвана паутина.

– Смотри, сержант, – показываю я на стены, – видишь след руки, он шел по коллектору к нам на встречу, здесь на переходе постоял и пошел дальше, дошел до металлической трубы и вернулся сюда обратно, здесь свернул в тоннель.

– Значит все ощупью…

– Да. У него фонаря нет.

– Ребята, идите за мной, я знаю эти места, – говорит Оля и уверенно поднимается в галерею.

Она сворачивает в сухой тоннель. Здесь много паутины и крыс, которые сначала остолбенеют, попав под пучок света, а потом решительно удирают, стараясь не отрываться от световой дорожки. Тоннель заворачивает, проходим еще метров двадцать и тут раздается грохот. Фонарь у Ольги в руке вдребезги разлетается. Она пятится назад и упирается мне в грудь.

– Там…, я его видела…

Опять грохот и Ольга дернувшись, валится на дно.

– Оля…

Я роняю фонарик и падаю на нее, началось такое, что не передать. Криволапов палит из автомата в черноту тоннели над нашими головами, на встречу тоже стреляют. Грохот такой, что уши заложило, только крошка от стен иногда валится на наши головы. И вдруг наступила тишина, звенящая, зловещая тишина. Осторожно шевелюсь и поднимаю голову. Фонарь Криволапова, как и мой лежит на бетоне и тупо освещает стенку. Ольга лежит нелепо боком, головой ко мне. Пытаюсь толкнуть ее.

– Оля…, – тихо, она не шевелится, – Оля… Оля.

Хватаю, лежащий рядом фонарик, освещаю ее лицо. Оно все в крови, из губ тоже течет кровь.

– Оля, что с тобой, ты ранена?

Молчит. У шеи пульсирует жилка, значит жива.

– Криволапов, ты где? – вспоминаю о милиционере.

Фонариком свечу назад. Криволапов лежит на спине и по моему хрипит. Я приподнимаюсь, даже не подумав, что могут опять стрелять спереди и освещаю место трагедии. Пуля попала милиционеру в горло и он доживает последние секунды, захлебываясь собственной кровью. А где же этот тип? Я даже не подумал об опасности, а машинально пошел вперед. В перепачканном костюме лежал лицом вниз молодой парень с пистолетом в руке, под ним черная лужа крови. Я переворачиваю его на спину и вижу широко раскрытые глаза, парень мертв. Его грудь в двух местах пробита. Возвращаюсь обратно к милиционеру и Оле.

– Оля, ты как?

Она, по-прежнему, ни слова. Тогда поднимаю ее тело и начинаю снимать с нее веревки, пояс, каску, все эти вещи бросаю на пол, потом поднимаю девушку на руки и иду обратно в сторону коллектора. Вот и поворот теперь надо добраться до отвода на шоссе.

Прежде чем поднять тело девушки на верх, я оставляю ее у лестницы, а сам ползу на верх. Решительно скидываю люк на сторону и бросаю свою каску наружу. Слышу визг тормозов, потом глухой удар. Выглядываю наружу. Недалеко от меня боком стоит БМВ, а сзади вздыбившийся Жигуленок, протаранивший заграничную машину. Шофер БМВ выскочил из машины и бешено орет на меня.

– Говнюк, что ты наделал?

– У меня здесь убитые и раненые, если у тебя есть телефон, позвони в милицию.

Парень затихает.

– Нет у меня телефона.

Я ничего больше не говорю и спускаюсь вниз. Подхватываю тело Ольги и начинаю осторожно поднимать на верх. С трудом пролезаю с ней через отверстие люка и медленно опускаю девушку на асфальт. Вокруг нас собралась толпа.

– Да вызовите же в конце концов санитарную машину, – прошу я.

Передо мной возникает фигура ГАИшника.

– В чем дело, товарищи?

– Срочно вызови скорую помощь и пусть дозвонятся до майора Мухина из управления, там внизу убитые.

ГАИшник помчался к своей машине. Я тупо сажусь на край колодца и пытаюсь ощупать Ольгу. Тело не задето, зато на залитом кровью лице, видна черная дырочка отверстия пули, наверно, разбита челюсть. Мне ее жалко и так девчонку обидела природа, а тут еще, если вылечат, изуродует шрам и возможно будет дефект речи. И почему я не пошел навстречу, с этим гадом, первым?

С воем подъезжает автобус спецназа. Несколько здоровущих парней подбегают ко мне.

– Что там? – кивает на люк старший.

– Там двое мертвых. Один милиционер, сержант Криволапов, другой преступник, которого мы искали.

– Покажи нам.

– А ее? – я киваю на Олю.

– Сейчас подъедет скорая. Полезли.

И опять я спускаюсь вниз, но уже со здоровущими ребятами. Привожу их в тоннель. Эти даже не осматривают и не фотографируют место происшествия, а просто хватают и тащат убитых на верх.

Когда я поднялся, на шоссе, то увидел, что площадка вокруг люка очищена и оцеплена спецназовцами. БМВ и Жигуленка нет, их оттащили к обочине дороги. Ольги тоже нет, зато на асфальте лежат два трупа, рядом стоит Мухин и еще несколько офицеров.

– А вот и проводник, – увидел меня майор и подошел ко мне. – Что произошло?

– Мы нашли, кого вы просили. Была перестрелка. Там в туннеле негде спрятаться, вот и досталось…

Мухин кивает головой.

– Сейчас с нами поедешь, все опишешь…

– Хорошо. Только у меня машина там… в конце… коллектора.

– Знаю, потом подкинем.

Я и Оля работаем в одном конструкторском бюро, поэтому, когда на следующий день я явился на работу, то меня сразу же вызвал к себе начальник отдела. Милейшая Антонина Петровна, красивая, полноватая русская женщина, лет тридцати шести, руководит отделом уже лет пять. Не скажу, что она талантлива, но дело свое знает и с людьми ладит.

– Что там у вас произошло, Коля? Мне мама Оли звонила…

– Нас попросила милиция помочь осмотреть туннели…

– Опять вы за свое. Я Оле говорила раз десять, не бабье это дело таскаться по грязным подземельям. Дальше, что?

– Нарвались на того, кого искали и в перестрелке ранили Олю.

– Опасно? Куда ранили?

– По моему в лицо.

– А куда ее отвезли?

– Не знаю.

– Как не знаешь? Девушку ранили, куда то увезли, а он ничего не знает.

– Я потом водил милицию в коллектор, помогал вытаскивать тела и еще долго допрашивали… не успел…

– Говоришь, тела. Значит там были убитые?

– Да, Антонина Петровна.

– Ладно, иди… Постой. Мама Оли сказала, что она лежит в больнице Антоненко.

– Я понял.

– Иди.

К Ольге меня не пустили, зато попался врач, который делал ей операцию.

– Вы ей кто? – сразу он спросил меня.

– Знакомый, мы с ней работаем вместе.

– Понятно… и что вы хотите?

– Как она там?

– Жить будет, кости срастутся.

– Говорить то будет?

– Слушайте, молодой человек, если бы вы сказали, что вы ее муж, жених хотя бы, я бы воспринял это вполне естественно, но когда приходят с работы ее коллеги и интересуются будет ли у нее дефект речи, это… просто ненормальность какая то.

– Чего вы раздражайтесь? Я переживаю, потому что, она была первой и приняла пулю на себя. Поэтому часть вины чувствую за собой.

Врач уже с интересом смотрит на меня.

– Понимаете, молодой человек, девушка она… крепкая, хорошая фигура, возможно будет прекрасной матерью, а вот с лицом, конечно, природа подкачала. Поэтому такие как вы и не замечаете ее наверно, чувствуете только коллегу, сотрудницу, а я уверен, ей хочется другого. Вот вы пришли от коллектива, вежливо узнали о ее здоровье, речи, пару раз потом принесете подарки, там фрукты… соки, а дальше…., она опять будет с вами на работе, все затихнет и будет по старому. Как вы думаете, это справедливо?

– Нет…

– Я тоже так думаю.

– Но может чем то ей помочь. Вот вы врач, скажите, можно ей заодно с лечением, сделать пластическую операцию, изменить нос, лицо?

– Можно. Для этого нужно две вещи. Ее согласие и деньги.

– Сколько денег?

– Три тысячи долларов.

– Так поговорите с ней, попросите у нее согласия.

– А деньги, она может дать деньги?

– Наверно нет. Как я знаю, они живут не богато, только мама и она.

– То-то и оно.

– Хорошо, я поищу их.

– Это уже другой разговор. Когда найдете деньги, позвоните вечером мне домой.

Доктор пишет на листке бумаги свой телефон и передает мне.

– До свидания, молодой человек, – пожимает на прощание он мне руку.

Я вышел от него в отчаянии. Где мне взять эти деньги, даже если я продам машину, это не та сумма, которая нужна.

В течении дня обзвонил и обегал друзей, но кроме трехсот долларов ничего не мог собрать.

Прошло три дня. Я все же пошел в больницу Антоненко, узнать, как Ольга. Она уже не в реанимации и лежала в общей палате. Пол лица перебинтовано и говорить мы могли только через карандаш.

– Тебе что-нибудь нужно? – спрашиваю ее.

"Нет" – пишется в ответ.

– Тебе в отделе все посылают привет, желают выздоровления.

Она старательно выводит на бумаге каракули.

"Куда ты дел мое снаряжение?"

– Какое? Тебя сюда привезли в куртке и штанах.

"А пояс? Там у меня много инструментов, веревки еще…"

– Это все валяется там, в тоннеле.

"Коленька, прошу тебя достань. В поясе нож, папин подарок. Все что осталось от него."

– Хорошо, спущусь.

После работы, поехал в Юго-западный район, опять в тот же чертов коллектор, где произошли все последние события. В этой зловонной трубе идти одному неприятно, но уже привычка, отработанная годами позволяет мне не бояться даже того, что увижу. Вот и переход в туннель. Свет от фонаря высвечивает на стене всю трагедию того парня, что стрелял в нас. Вот я дошел до пересечения, мы свернули сюда… А ведь этот тип пошел по этому отводу, когда вернулся от коллектора. Откуда же он пришел? Изучаю все углы перекрестка. Ага, он в темноте запутался и пер с этой стороны тоннеля. Ладно, сейчас найду Ольгины вещи и потом посмотрю, откуда он топал. Пояс, каска и веревки валялись почти на проходе. Ботинок одного из спецназовцев, тащивших тело убитого, протопали по поясу, оставив на нем грязный след. Нож отца Ольги весьма симпатичен, с широким синеватым лезвием и чуть скривленной ручкой из слоновой кости, сидел в кармашке пояса. Я все хозяйство закидываю на себя и ради любопытства все же протопал до места, где был убит неизвестный. Вот и темное пятно высохшей крови, но что это… на стене след руки… второй. Он обрывается на месте трагедии. Значит парень возвращался и нарвался на нас. Я тогда пошел в глубину тоннеля, читая все события по стене. Через триста метров от места трагедии, тоннель преграждается железной дверью. Здесь полно следов на пыльном железе, но увы… засов с той стороны и пробиться дальше невозможно. Стена у дверей оголена от пыли и я понял, он здесь сидел. Фонариком высвечиваю на бетонном полу, под петлей двери, пакет, завернутый в полиэтилен. Осторожно его разворачиваю. Это кожаный кошелек, в котором небольшая пачка долларов и российских рублей. В одном из кармашков маленький ключик, с затейливой резьбой бороздок и маленькой железной биркой с номером 37, прикрепленной кольцом к проушине. Потом, на свету разгляжу, все богатство засовываю в карман. Иду обратно, вот и пересечение. Испачканная стена указывает, что парень пришел от туда. Вот и отводы на люки, но они слева, а он шел чувствуя в темноте только правую сторону. Стоп… здесь все обрывается и отвод в колодец с правой стороны. Я ползу вверх по ступенькам скоб. Осторожно приподнимаю люк и вижу край тротуара, рядом застывшие колеса машины. Уже вечер и свет от фонарей и рекламы прикрывает припаркованный грузовик. Скидываю люк и вылезаю наружу. Это полу пустая улица, где даже мало движущегося транспорта. Так вот как забрался этот тип в коллектор, от сюда. Мне не хочется возвращаться в туннель, я закрываю люк и начитаю тут же у капота грузовика стягивать с себя амуницию и брезентовую одежду. Все заворачиваю в куртку и обматываю Ольгиной веревкой, получился вполне приличный тюк.

В кошельке оказалось тысяча триста долларов и восемьсот рублей, эти деньги я решил приобщить в помощь Ольге. Итого, вместе с трестами долларов от друзей, получается тысяча шесть сот.

Антонина Петровна внимательно смотрит на меня.

– Ты кажется хотел со мной поговорить?

– Да. Антонина Петровна, купите у меня машину.

У нее брови полезли вверх от такого предложения.

– Машину?

– Ну да, мой «москвич». Мне не хватает денег.

– Чего ты там еще придумал?

– Я говорил с врачом, лечащим Ольгу и он предложил сделать пластическую операцию Ольге, но естественно за деньги. Мне не хватает тысяча четыреста долларов, вот я и хочу продать машину.

Она задумчиво смотрит на меня.

– Я поговорю с мужем, он мечтает о машине, но твой «Москвич», не новый, сам понимаешь, не дороговато будет…?

– Отец, перед смертью, сменил движок, так что она этого стоит, бегает как молодая и без ремонта.

– Хорошо, я тебе сегодня вечером позвоню.

– У меня еще к вам просьба. Никому не говорите, что я собираю деньги для Ольги.

– Договорились. Не скажу.

– Тогда я пошел.

К врачу я позвонил вечером.

– Але. Вы помните меня, у нас с вами был разговор по поводу вашей пациентки раненной в челюсть.

– А… Это вы, молодой человек, помню, помню… Так что вы решили?

– Я заплачу вам три тысячи долларов.

– Это не мне, это другому врачу, но я рад, что вы согласились. Что же приносите деньги в четверг, я вас познакомлю с Ириной Владимировной, прекрасный врач, она и будет заниматься с вашей знакомой.

– Но вы мне обещали подготовить Ольгу, поговорить по душам.

– Уже, поговорил. Она, в принципе, согласна и даже согласна, если ей лицо закажет тот, кто платит деньги.

– А сказали ей чего-нибудь по поводу того, кто дает деньги?

– Нет. Как вы решите, так мы и скажем.

– Скажите, что нашелся фонд благотворительности, который оплатит ей эту операцию.

– Боитесь себя раскрыть?

– Не хочу…

– Ладно, до четверга, молодой человек, несите деньги.

Днем на работу мне позвонили. Это была Валя.

– Колька, привет. Рой, просил тебе сообщить, на Карманной улице произошел провал. Рухнул асфальт, воронка метров пять, слава богу никто не пострадал, но прибывшие пожарные и другие службы города, определили, что видели в земле толи лазы, толи какие то проходы. Ты не сможешь после работы съездить туда и проверить, куда идут эти норы?

– Постараюсь. На Карманной, говоришь?

– Да там. Коль, возьми меня с собой?

– Это опасно, неизвестные норы самые плохие, если сводов нет, то обоих засыпать может.

– Я тебя подстрахую…

– Хорошо. А как отреагирует на это Рой?

– Он в принципе тоже согласен, но ждет твоего решения.

– Ну и хитрая же ты, Валька.

– Значит, договорились. Когда встречаемся?

– В шесть тридцать…

На Карманной улице все перегорожено. У провала трудятся рабочие, вытаскивая обломки асфальтовых плит. Валя уже здесь, в брезентовой одежде, стоит на краю воронки, увидев меня, машет рукой.

– Николай, чего так долго?

– Машины нет, вот и… своим ходом добираюсь.

– А где машина?

– Продал.

– С ума сошел. Сейчас без колес просто невозможно жить.

– У тебя то нет колес, но ты живешь…

– Я же женщина, мне можно.

– Понятно. Так что здесь у нас?

– Смотри, – она пальцем водит по провалу, – видишь, под кирпичной кладкой проход, а с другой стороны, прямо в стене, отверстие, но… непростое. Видно продолжение этого прохода, но его засыпало.

Я разглядываю окружающие дома, с левой стороны улицы хрущевские пятиэтажки, с правой – старые кирпичные постройки.

– Пойдем под кирпичный свод.

– А почему не туда? – Валя кивает в противоположную сторону.

– Там постройки пятидесятых годов, проход наверняка разрушен.

– А за домами?

– Может быть и есть продолжение, но это будет уже другая история. А сейчас полезли сюда.

К нам подходит крупный мужик в каске.

– Вы чего здесь крутитесь? – грубо спрашивает он.

– У меня разрешение, – отвечает Валя, – мы должны обследовать причину провала и проверить нет ли еще каких каверз в земле… Вон видите лаз…

– Да…, что то есть.

– Сейчас полезем туда.

Мужик с сомнением потирает пальцем щеку.

– Ну, давайте, только быстрей, через два часа будем засыпать песком…

– Постараемся управиться. Коля, давай поспешим.

Я запрыгиваю в яму, скидываю вещь мешок и, развязав его, начинаю натягивать амуницию землероя…

Это была странная галерея. Свод ее был полукругом, выложен из старого обоженного кирпича, но размер не соответствовал обычным тоннелям. Надо было осторожно ползти по пыльной выкладке красноватых плит, иногда задевая спиной потолок. Фонарь высвечивает небольшую горку земли. Верхняя часть выкладки лопнула и чуть просела.

– Валя, – тихо говорю я, – Валя…

– Что? – эхом отдается сзади.

– Здесь опасный участок. Ползи по миллиметру.

– Понятно.

Трогать свод нельзя, громко кричать тоже, иначе рухнет, так рухнет. Я не дыша, осторожно раздвигаю по бокам горку земли и начинаю еле-еле двигаться. Только прошел опасный участок, как фонарь высветил провал. Это был огромный подвал выложенный из кирпича, опирающийся на солидные столбы из того же материала, ровно расширяющиеся к верху полукругом. На полу пирамиды… ядер, да, да настоящих пушечных чугунных ядер, разных размеров. Здесь целый склад этого барахла. Я встал и сделал первые шаги, стараясь не задеть ровные кладки. Вползла в подвал Валя и с удивлением стала оглядываться.

– Что же это такое?

– Хранилище боеприпасов.

– Какой ужас. Неужели это все с порохом?

– Не знаю. Давай посмотрим дальше.

Склад абсолютно сухой, но я никак не могу понять, зачем этот узенький туннель, по которому мы ползли, прорыт сюда. Фонарь высвечивает дверь на массивных кованных петлях. Я подхожу к ней и дергаю за ручку. Не поддается, тогда прикладываюсь посильней и тут раздается ужасный визг и скрип.

– Ой, что это? – подпрыгивает сзади Валя.

– Все заржавело.

За дверью новый подвал, но весь забитый, сложенными в штабеля, небольшими дубовыми бочками. Недалеко несколько бочек толи разбиты, толи развалились и бугорки черного порошка выступают вокруг деревяшек.

– Валя, здесь, по моему, порох.

– Боже ты мой, да если это взорвется, пол Москвы не будет.

– Будет, это даже на ближайших зданиях не отразится, видишь какой свод.

– А где же выход?

– Пошли от сюда, поищем в другом месте.

Опять возвращаемся в склад ядер и ощупываем светом стены.

– Есть, – кричит Валя. – Вот дверь.

Но дверь не поддается, видно старый замок намертво заржавел внутри. Я беру свою фомку и начинаю кончиком раскачивать щель. Что то хрустнуло в дверях и я ее с ужасным шумом открыл. За дверью каменная кладка стены, судя по всему в один ряд.

– Валечка, этот склад давно замурован.

– Как же он замурован, мы то к нему пролезли.

И тут мне в голову ударила мысль.

– Валечка, ты не помнишь по карте, что с той стороны, за Карманной улицей?

– Дома.

– А за ними?

– Там парк.

– В парке водоем есть?

– А как же, от Москвы-реки канал к нему прорыт.

– Все понятно. Мы ползли по пожарному тоннелю, строители того времени предусмотрели отвод к воде. В случае чего, этот склад можно было утопить.

Она недоверчиво хмыкает.

– Когда здесь загорится, нужно сбегать к задвижке водоема, открыть ее…, да это же время… Все должно уже взлететь на воздух.

– Я понимаю, телефона не было, но наверно были какие-нибудь звуковые сигналы, а может световые. Пошли-ка от сюда.

Опять ползем по узкому тоннелю обратно.

Бригадир уже психует наверху.

– Вы мне срываете, график. Машины с песком вон стоят. Уже префект звонил…

– График придется сорвать, а машинам подождать долго… Там пороховой склад.

– Чего? – недоуменно смотрит на меня мужик.

– Склад, говорю, пороховой. Звони лучше в МЧС, археологам и своему префекту.

– Это вы, правда, ребята?

– Правда.

Бригадир испарился. А мы с Валей уселись на обломок асфальта.

– Сейчас начнется…, – говорит Валя.

– Не сейчас, но начнется.

Через час начался бедлам. Яму окружили военные, к нам спустился полковник и какой то гражданский.

– Чего вы там нашли, ребята? – спросил военный.

– Старый пороховой склад и массу ядер к пушкам.

– Шутите?

– Нет, серьезно.

– Это где?

– В районе этих кирпичных строений.

Я показываю им в стену ямы.

– Хорошо, я сейчас пошлю туда саперов.