Текст книги "Путешествие начинается"

Автор книги: Евгений Кириленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Причальная палуба озарилась габаритными огнями. Прожекторы ослепили Рональда, и он едва не ткнул челнок носом в швартовочную площадку. Зашипел раскаленный воздух, выходивший из перегревшихся сопел, и курьерское суденышко, наконец, замерло, пригвожденное магнитными гравихватами. Портер ощутил, что усталость накрывает его с головой и лишь усилием воли заставил себя высвободиться из пилотского кресла. На подгибающихся ногах он дополз до люка и, опершись на косяк, следил, как в открывающийся проем проникают лучи прожекторов.

Он и не заметил через обзорные иллюминаторы, насколько здесь грязно. Пыль лежала огромными слоями по всей причальной палубе – Рональд затруднялся предположить, откуда она взялась здесь, в космосе и абсолютном вакууме. Лучи прожекторов, которые казались с непривычки очень яркими, на самом деле были весьма слабенькими и дрожащими, точно лампы не работали много лет. Портер спрыгнул на палубу и закашлялся от целого облака грязи и мелкого мусора, поднявшегося, словно черная гнилостная волна. По стенам ползли какие-то заскорузлые заросли, и присмотревшись, Рональд понял, что это плесень.

В его голове заметались мысли, похожие на роль встревоженных пчел. Почему палуба в таком состоянии? Есть ли на этой базе вообще кто-нибудь живой? Что здесь произошло? Он вернулся в челнок, надел скафандр и только затем решил осмотреться.

Все было запущено и заброшено до такой степени, что стало совершенно очевидно – живых здесь нет и не может быть. По этому слою пыли десятилетия не ступала нога человека. Двери в отсеки почти не работали, и некоторые из них пришлось открывать вручную с помощью пневматического рычага. Здесь никого не было, ни единой живой души. Да и не могло быть – абсолютно ясно, что жить в такой грязи попросту невозможно. Портер бестолково переходил из отсека в отсек, находя только пустоту, пыль и плесень.

Лифт не работал, и на верхние уровни пришлось добираться по лестнице, длинной и бесконечной, с грязными проваливающимися ступеньками. Несколько раз они ломались и улетали вниз, и Портер чудом сохранял равновесие, чтобы не рухнуть следом в открывшуюся черную дыру. На верхних палубах не работало освещение, и Рональду пришлось включать фонарь. В его дрожащем свете помещения базы казались каким-то древним заброшенным склепом, покрытым многовековой пылью. Все здесь выглядело по-настоящему угнетающе, но в то же время завораживало – огромный отсек навигации с десятками компьютеров, похожими на безмолвные надгробия, оранжерея, превратившаяся в причудливые многоуровневые заросли, конференц-зал с пустыми стульями и навечно погасшим экраном-проектором.

Скитаясь из отсека в отсек, Портер сумел отыскать мостик – обширное помещение вообще без входных створок – то ли снятых, то ли заклинивших в своих пазах. Он несколько минут бродил по нему, любуясь прекрасным видом из обзорных панелей-окон, занимающих собой одну из стен. Темное космическое небо, испещренное крошечными булавочными головками звезд. Бескрайние просторы вакуума, продолжающиеся гораздо дальше, чем может вообразить человеческий разум.

Что-то привлекло его внимание у одной из стен. Какой-то голубоватый огонек, мерцающий на стене отсека. Портер двинулся в сторону этого странного переливающегося сияния и, приблизившись, понял, что это аудиограф, транслирующий на повторе какое-то сообщение. Он переключил его в режим динамиков и услышал:

– База «Эль Кавеста»… Ноль… Ноль… Три… Восемь… Послание… Всем ближайшим модулям… С Вами говорит база «Эль Кавеста»… Мы попытаемся выдвинуться в ближайший сектор «Горизонта Большого Моста» на вспомогательном челноке… Плазменный реактор базы неисправен и перегружен… Включен минимальный режим энергоподачи… База оставлена экипажем в связи с повышенным уровнем выделения реактором гамма-частиц… Всем ближайшим модулям… Просьба воздержаться от пересечения с базой «Эль Кавеста» как потенциально опасным объектом…

Портер почувствовал, как пересохло во рту. База была не просто мертва. Плазменный реактор каждую секунду излучал гамма-лучи, которые разрушали все живое намного быстрее любой радиации. Это излучение можно было распознать только специальным прибором, которого у Рональда, само собой, не имелось. Экипаж покинул эту посудину из-за проблем с реактором, и покинул быстро, бросив все и спасаясь от скоропостижной гибели, даже не подумав законсервировать ее. И насколько давно это было? Пять? Десять лет назад? Может быть, еще раньше, раз все вокруг поросло коростой и плесенью?

Если бы он услышал это сообщение целиком, находясь в челноке… Если бы он не мчался к своему, как он думал, спасению, включив форсаж на полную, и не спалил двигатель… Портер повернулся к огромному окну и снял с головы шлем скафандра. Затем уселся на пол и вновь поглядел на пустое и безжизненное черное полотно космоса, уходящее далеко-далеко в никуда.

Обломки кораблекрушения

Первым обломки увидел матрос по имени Джозеф Келлер. Белесые кусочки дерева, похожие на клочки морской пены, медленно пляшущие на поверхности воды. Их становилось все больше и больше, и вскоре они начали с мерным стуком ударяться о днище.

– Что это такое? – старший помощник капитана Сьюэлл перегнулся через борт и вытянул грязную шею.

Почти вся команда сгрудилась у поручней и настороженно разглядывала кусочки шпангоутов, доски, поломанную мебель и мелкие вещи, проплывающие мимо и исчезающие в плещущихся волнах.

– Капитан! Обломки судна, сэр!

– Быстро наверх, в смотровое гнездо! Все глядите в оба! Сбавить ход! Жиньяк и Фурье, живо на мачту! Грот-марсель и фор-марсель долой…

Капитан Тирренс задумчиво оглядел своих подопечных и торопливо зашагал к носовой части. Поверхность океана была гладкой и блестела, словно зеркало. Впереди не было видно ничего подозрительного – ни дыма, ни мачт другого корабля. Никаких криков о помощи или других посторонних звуков. Тишина, нарушаемая лишь плеском воды.

– Келлер, что-то видишь?

– Ничего нет, сэр. Только обломки. И длинную мачту на воде. А вокруг нее кучу разного хлама.

Тирренс встревоженно сощурился.

– Странные дела. Похоже на подрыв порохового погреба. От корабля почти ничего не осталось.

Сзади подошел старпом и озадаченно поглядел на капитана.

– Что будем делать?

– Пока что идем дальше. Может, кто выжил. Глядите по сторонам. Скажи парням, чтобы начали готовить пушки. Мало ли чего…

– Понял, сэр.

– И еще. Корабль-то был какой-то важный. Погляди – деревяшки все белые. Значит, окрашен был в белый цвет.

– Может, королевский борт?

– Может быть. Так или иначе, я с трудом верю, что они подорвали сами себя по какой-либо причине. Для этого нужно быть законченными идиотами. Им кто-то помог, – глаза капитана беспокойно бегали туда-сюда. – Келлер! Что там?

– Горизонт чист! Людей на воде тоже не вижу. Все спокойно, сэр!

– Наверное, никто не выжил. Интересно, что они перевозили… Скорее всего, это был не простой кораблик, – пробормотал Тирренс.

Обломков становилось все больше. Теперь они заполонили собой почти все пространство перед бортами. Бочки, мебель, посуда, куски намокшей материи, ящики, какие-то совсем неразличимые ошметки… Да, вне всякого сомнения, это был взрыв. Тирренс мрачнел все больше. Такая находка никогда не предвещает ничего хорошего. Судно было явно военным, и, скорее всего, подорвалось на своих же пороховых запасах. И такая расправа говорит только об одном исходе – пираты. Где-то совсем рядом рыщут морские головорезы, причем, судя по всему, совершенно беспощадные.

Вскоре показалась длинная мачта с оборванным парусом, лениво приплясывающим на изумрудной воде. Взрыв был очень хорошим. Наверное, несчастную посудину сложило пополам, как скорлупу. Выживших здесь быть просто не может, это совершенно точно.

– Попробуем подобрать бочки? – старпом с надеждой поглядел на Тирренса. – Может, хоть что-то полезное найдем.

– Не хотел бы я здесь задерживаться. Опасное дело. Как бы не нарваться на кого, – ответил капитан, задумчиво потирая щетинистый подбородок.

– Вижу человека! Человек, сэр!

Тирренс подскочил как ужаленный и бросился к поручням.

– Где? Келлер?

– Впереди, сэр! Около трехсот ярдов на северо-восток! Очень много обломков, я никак не могу понять, жив он или нет…

– Смотри хорошенько!

– Живой! Кажется, живой! Он двигается!

– Юнгу сюда! Живо! – гаркнул Тирренс и достал из внутреннего кармана подзорную трубу. На пляшущей водной ряби ничего не удавалось разглядеть. Солнце резало по глазам бликами, плясало отсветами на воде и совершенно сбивало с толку.

Томас Конли служил юнгой чуть больше года, но успел сродниться с командой до такой степени, что почти все называли его Малыш Том. Он всегда брался за самую дурную работу – мыл палубу, возился с грузчиками в порту, лез на последний ярус мачты. Как говорил ему когда-то отец – море не любит лентяев и трусов. Том усвоил это правило очень хорошо, и теперь чувствовал себя на корабле по-настоящему своим. Во всяком случае, никто не пенял ему, что он всего лишь жалкий сопляк, который не может удержать в руках весло. Опасность никогда не пугала Конли, его постоянными спутниками были лишь азарт и упрямство. Вот и сейчас, сидя в маленькой шлюпке и налегая на весла вместе с чернокожим матросом по имени Билли Аркинсон, он не ощущал и толики страха. Их корабль становился все дальше и дальше, а в борта настойчиво и угрожающе стукались тяжелые обломки погибшего судна.

–Надо бы аккуратней, – неуверенно проговорил Билл. – Не хватало еще испортить шлюпку.

Билл был хорошим парнем, но чересчур осторожным. Может, именно поэтому капитан всегда ставил его напарником к неуемному Конли?

– Не испортим, – Том приподнялся и оглядел поблескивающую воду. – Видишь кого-нибудь?

– Нет. Может, Келлеру показалось и здесь никого нет? Обломков очень много, и он вполне мог ошибиться.

–Ну, нам в любом случае нужно все здесь осмотреть, – терпеливо ответил Конли. – Выбора нет.

– А что, если просто вернуться и сказать Тирренсу, что ничего не нашли? – Билл посмотрел на него умоляющими глазами.

– Не городи ерунду. Может, этот человек и правда еще жив. И мы спасем его. Ты что, не хочешь сделать доброе дело?

– Не особо, – буркнул матрос и с кряхтением налег на весло.

Солнце становилось все ярче. На воду было почти невозможно смотреть – она отсвечивала и превращалась в один громадный ослепительный блик. Том чувствовал, как льется по спине пот, но упрямо греб, исподлобья разглядывая покачивающиеся на воде обломки. Келлер сказал, что видел человеческий силуэт примерно в трехстах ярдах впереди. Они уже были почти на месте – в самом скопище мусора, сбившегося в большую разномастную кучу.

– Эй! Есть кто живой? – крикнул Том, разглядывая поблескивающую гладь океана.

Тишина. Плеск воды, глухие удары деревяшек о борт шлюпки, скрип уключин. Больше ничего.

– Меня кто-нибудь слышит? – еще раз прокричал Конли. Его голос разнесся над бесконечной поверхностью воды и растворился в соленом океанском воздухе.

– Никого, – тихо проговорил Билл, и тут же вскочил на ноги, потрясенно выпучив глаза. – Вон! Вон он! Вижу!

Они напряженно замерли, вглядываясь в пляшущие блики. Среди сотен постоянно перемещающихся обломков было тяжело что-либо разглядеть, но Том неожиданно увидел бледный силуэт, мелькнувший между наполовину погруженными огрызками древесины. Это была спина, человеческая спина.

– Там, впереди, – Конли торопливо схватился за весло. Они гребли что было сил, жмурясь от летящих через борт брызг.

– Он, похоже, мертв, – тяжело дыша, сказал Билл. – Если бы был живой, то ответил.

– Может, он просто нахлебался воды, – Том оставался непреклонен и не сводил глаз с лазурно-золотистых волн. Неужели ему почудилось? Когда глаза, казалось, уже вот-вот лопнут от невыносимых отсветов на воде, обломки вновь зашевелились, и совсем рядом мелькнула человеческая фигура.

– Помогите! – донесся слабый тонкий голосок.

– Я же говорил! – заорал Том, выпуская весло и разгоряченно метаясь по хлипкому дну шлюпки.

– Где он?

– Пожалуйста… – вновь всплеск воды между сломанных стульев, кусков обшивки, крышек пушечных портов. Том изо всех сил напрягал зрение, пытаясь увидеть тонущего человека. Тонкие руки взвились над проваливающимся под воду деревянным ящиком и попытались за него ухватиться.

– Я вижу его. Туда, правее! – скомандовал Том, вцепившись в борт побелевшими пальцами. Билл потянул за весла, и они осторожно двинулись вперед. Ящик исчез под водой, а на поверхность взмыла маленькая головка с длинными светлыми волосами.

– Я здесь! – донеслось до шлюпки, и Том почувствовал, как заколотилось сердце. Женщина. Это была женщина!

– Скорее, скорее, Билли, – поторопил товарища Конли. Он хотел броситься в воду, но его останавливали заостренные края обломков, похожие на колья, которыми обычно усеивали охотничьи ямы. Утопающая была уже совсем близко. Теперь Том отчетливо ее видел. Она неистово билась в воде, пытаясь удержаться на поверхности, а ее светлые волосы разметались в стороны и напоминали длинные водоросли.

– Помогите! Прошу! – голос становился все слабее и походил на щебетание маленькой умирающей птички.

– Мы уже совсем близко, мэм! Я держу Вас! – крикнул Конли и перегнулся через борт. Женские руки жадно схватили его, и он едва не рухнул в воду. Билл бросил весла и обхватил его поперек туловища, вытягивая назад.

Том сжимал в руках молодую девушку. Ее лицо было бледным, почти призрачным, светлые волосы струились по плечам и отдавали золотистым оттенком. Потрясенный Конли обнаружил, что она нагая – из воды показалась аккуратная грудь с изящными ареолами, какую можно представить только в фантазиях. Девица открыла глаза и посмотрела на Тома. Это был не просто взгляд – это был целый океан, лазурный и яркий. Том никогда не видел таких глаз – настолько живых и прозрачно голубых, как сама вода. По инерции он все еще вытягивал девушку и достал ее почти по пояс, как вдруг она обхватила борт руками и уперлась.

– Эй! Том! Ты чего, уснул? – доносился откуда-то издалека глухой голос Билли. Девушка все пристальнее глядела на него, и Конли почувствовал, что эти глаза – и есть вечность. Затем губы незнакомки разомкнулись – она улыбалась. Том увидел мелкие заостренные зубы, похожие на кошачьи. Ее рот был усыпан этими отвратительными маленькими лезвиями, и сквозь волну накатившего было блаженства, Конли ощутил дикий первобытный ужас. Одним мощным рывком девица сдернула его через борт и с плеском опрокинула в воду.

– Том! – закричал Билли, пытаясь поймать его, но в ужасе отшатнулся. То, что он увидел, заставило сердце подпрыгнуть к горлу – вместо ног у девушки был огромный рыбий хвост.

Месть Гаспара

Вечер был жарким и раскаленным, словно пылающие угли. Не менее пылающей и огненной была страсть между двумя молодыми людьми, прижимающимися друг к другу на смятой постели. Девушка глубоко и возбужденно дышала, чувствуя, как нутро наливается кипящим свинцом. Она была очень красивая – темноволосая, с черными, точно оливки, глазами, смуглая и стройная, с крупными припухлыми губами, по которым сейчас была небрежно размазана красная помада.

Парень прижимал ее к себе, забравшись руками в декольте и покрывая шею мокрыми поцелуями.

– Муж тебя не хватится? – просопел он, на секунду прерываясь.

– Н-нет… – пискнула она, чувствуя, как внутри, подобно темным тучам, начинает клубиться стыд. Муж не сможет ее хватиться, потому что его уже нет в живых. Ей казалось, что это случилось так давно, хотя с момента его смерти прошло всего полгода. Она понимала, что делает нечто очень дурное, но не могла противостоять своей натуре, которая изнывала от вожделения.

– Ну и здорово, – парень переместился от шеи к груди, а его пальцы юркнули под подол ее легкого платья. Она ощутила по-настоящему животное желание. Стыд исчез, уступив место всеуничтожающей похоти, и девушка торопливо стянула с себя остатки одежды, чувствуя, как наполняется адреналином кровь.

Сарита Инкьедо торопливо шла домой, все еще вздрагивая от остатков волн наслаждения, омывавших ее тело последние пару часов. Если бы Гаспар увидел ее… Хотя, какая разница, он был в курсе, что она ему изменяет.

Гаспар и Сарита поженились два года назад. Он – гитарист-профессионал, утонченный романтик. Она – великолепная танцовщица фламенко и распутная девица, каким-то чудом увлекшаяся тихим скромным Гаспаром и подумавшая, что это навсегда. Сарита была, что называется, слаба на передок еще со школьных лет. Мужчин у нее набралось изрядное количество, и она соблазняла их, используя какую-то совершенно магическую способность разжигать у окружающих людей страсть. Она сама была как взрыв, внутри нее словно бы жило неукротимое пламя, которое невозможно было погасить. Гаспар сумел на какое-то время обуздать его, и Сарита удерживала его около себя, надеясь стать, наконец, достойной женщиной и выкинуть из своей биографии все постыдные моменты. Но время шло, и она понимала, что не может принадлежать кому-то одному. Страсть мучала ее, и девушка изнывала в браке, ощущая себя цветком, увядающим в душной комнате.

Гаспар же влюбился в нее до беспамятства. Тихий и скромный человек, он жил этой неуемной девицей, посвящал ей все свое время и отдавал последние деньги, чтобы сделать ей приятно.

– Зря ты с ней связался, – как-то сказал ему старый гитарист, дон Террисо, у которого он брал уроки игры. – Тут половина квартала в курсе, что у нее на уме только мужики.

– Я ее переделаю, – упрямо отвечал он, надвигая на лоб свою серую фетровую шляпу. – Никуда она от меня не денется.

Сарита тайком начала спать с другими, и Гаспар ничего не знал. Почти год их супружеской жизни прошел во лжи – он честно работал, ездил в другие города на запись к разным певцам или на какие-то концерты, где требовался гитарист, а она…

Цокая каблуками по мощеному тротуару, Сарита пыталась прогнать из головы навязчивые мысли, вместе с которыми снова начал оживать стыд. Любила ли она Гаспара? Скорее нет, чем да. Ей вспомнился день, когда она твердо решила подать на развод – это был жаркий майский вечер, Гаспар принес ей цветы и подарил какую-то дребедень… Она даже не могла вспомнить, что именно он ей притащил. В тот день она переспала со своим старым другом, с которым у нее случались утехи еще в школьные времена – богатеньким сыном адвоката Салазаром. Именно в тот самый день, когда Салазар потел над ней, а она наслаждалась разливающимся по телу волнам удовольствия, Сарита твердо решила подать на развод. Тогда же вечером Гаспар казался ей несуразным и нелепым со своим букетом и подарочным пакетиком в руках. Она хотела сказать ему обо всем прямо, но потом передумала. Ей стало его жаль.

«Ничего, попозже,» – подумала она. – «Торопиться здесь не стоит.»

Повод подвернулся сам собой. Через несколько недель он засек ее в одном из баров – она целовалась с каким-то молодым парнишкой, и Гаспар, увидев это, полез в драку. Сарита сбежала и не появлялась дома почти до самого утра.

В ее голове всплыла та самая картина – она заходит в квартиру в розоватом свете занимающегося утра. В прихожей накурено – вонь стоит просто неимоверная. Гаспар сидел на кухне и дремал прямо на стуле. Не ложился спать, ждал ее из последних сил – все это было в его духе. Сарита покачала головой. Да, ей было его жалко, но изменить своего решения она не могла.

– Эй… – она потормошила его за плечо, и он тут же открыл глаза и вскочил, словно его стегнули током.

– Ты куда пропала? – выпалил он, пытаясь, очевидно, окончательно проснуться и осознать, что же реально, а что – продолжение сна.

– Я хочу развода, – сказала Сарита, глядя ему прямо в глаза. – Я так больше не могу.

Так, прочь, прочь эти мысли. Девушка глубоко вздохнула и зажмурилась. Это просто невыносимо. В последнее время она все больше думала о нем и мучала себя обвинительными мыслями. Надо было отшивать его сразу, еще на первых порах, ведь было сразу видно, что перед ней не мачо, а обычный скромный паренек. Разве она смогла бы с таким ужиться? Конечно же, нет. Хотя в глубине души у нее до сих пор была уверенность, что рано или поздно страсть уляжется, и она сможет построить семейный быт именно с таким, верным и тихим человеком, которому не нужны встряски и резкие перемены.

Сарита остановилась и заставила себя успокоиться. Нужно вытравить эти невыносимые мысли. Иначе она попросту сожрет сама себя и заработает нервный срыв. Девушка огляделась и увидела неоновую вывеску бара. «То, что нужно,» – подумала Сарита и торопливо последовала ко входу. Перед ее лицом всплыли похороны Гаспара. Закрытый гроб. Он поехал в соседний город на концерт. Ему обещали хорошие деньги. К тому моменту они так и не развелись, она все же не смогла резко оборвать их брак. Гаспар был слишком порядочным человеком, чтобы с ним так поступать.

– Текилы, пожалуйста, – Сарита подошла к барной стойке и сползла на стул, ощущая, как все внутри превращается в ноющий комок. Бар был почти пустым – лишь пару человек сидело за столиками, и оба ночных посетителя были пьяны вусмерть.

Гаспар, наверное, надеялся, что их брак выйдет из кризиса. Хватался за любую работу и добывал очень приличные деньги. Его последний подарок, кольцо с сапфиром, она носит до сих пор. Он сказал, чтобы она оставила его себе, даже если захочет уйти. Просто на память. Через несколько дней автомобиль, на котором он ехал с другими музыкантами, вылетел на встречку и попал под автобус. Вместе с Гаспаром в тот день погибли шесть человек.

Бармен принес бутылку текилы и стакан. Сарита плеснула себе выпивки и торопливо проглотила ее, опустив отяжелевшие веки. Как же она устала от всего этого. Может она бы и хотела жить по-человечески, но с собой бороться бесполезно. Свою собственную сущность невозможно победить. Теоретически, конечно, возможно, но для этого нужно приложить все внутренние ресурсы и быть на редкость сильным человеком, а такого про себя Сарита сказать не могла.

Она, наверное, должна была радоваться, что муж самоустранился и ей не придется уходить из семьи. Хотя, семьей это было назвать сложно – отпрысков у них не было и она их не планировала, детей Сарита вообще не любила. Но чем больше она гуляла и спутывалась с мужчинами, тем хуже ей становилось – стыд рос, словно лавина и вытягивал из нее все соки. Сарита знала, что останься Гаспар в живых – в конечно счете она бы вернулась к нему.

Алкоголь наваливался на нее все сильнее. Она пила один стакан за другим, чувствуя, что только под толщей опьянения все мысли о Гаспаре растворятся и сумеют оставить ее в покое. К моменту, когда бутылка с текилой была осушена, Сарита уже ни о чем не могла думать и чувствовала себя пустой, словно старая пивная бочка. Голова была гулкой и, казалось, все звуки вокруг отдаются в висках эхом. Она часто выпивала в последнее время, и поэтому даже не задумывалась о том, как теперь добираться домой. «Как-нибудь доползу,» – вяло всколыхнулась неясная мысль, тут же исчезнувшая в пустоте. Нужно выйти и подышать свежим воздухом. Там, может, и получится слегка протрезветь. В крайнем случае, если не удастся дойти своим ходом, можно вызвать такси.

Настроение у Сариты стало гораздо лучше. С души свалился камень, и теперь можно было идти, ни о чем не думая, бросая все усилия на сохранение координации, которая начинала стремительно подводить. Она встала со стула, взяла сумочку, и, стараясь по возможности не торопиться, зашагала к выходу.

– Вам вызвать такси, сеньора? – послышался ей вслед голос бармена. Она проигнорировала его и толкнула дверь, ведущую наружу. Улица встретила ее духотой и мощеным тротуаром, слегка поблескивающим в свете луны.

Она медленно побрела вдоль по улице, не думая ни о чем. Мозг отказывался работать. Все, что сейчас ей хотелось – лечь прямо на землю и уснуть. Сарита чувствовала себя усталой, словно ей пришлось отработать смену на заводе. «Не зря говорят, что все болезни от нервов…» – подумала она, слушая гулкий звук собственных шагов. – «Если продолжить накручивать себя, то недолго и инфаркт схлопотать…»

Внезапно что-то резануло ее по ушам. Какой-то до боли знакомый звук. Она удивленно повернула голову и вдруг почувствовала смутную волну ужаса, разрастающуюся с каждой секундой. Это была гитара. Кто-то перебирал струны акустики. Легкие аккорды в стиле фламенко.

Сарита замерла, ощущая, как по спине пробегают мурашки.

– Ты солнце, обжигающее меня. Без тебя я мертв… – тихий голос. Такой знакомый. Или ей кажется?

– К-кто это? – проговорила она, с трудом ворочая языком.

– Я как розы цветок, что все тянется к свету, я как жаждущий влаги в пустыне бескрайней, без тебя, моя прелесть, счастья мне нету, без тебя моя радость, на сердце мне рана…

Сарита знала эту песню. Одна из любимых у Гаспара – «Баллада влюбленного». Он часто пел ее во время выступлений, и некоторые дамочки даже рыдали – так проникновенно он ее исполнял. И сейчас – этот же тембр, нежно-вкрадчивая манера пения…

– Ну-ка хватит! – крикнула Сарита с такой силой, что ее голос отскочил от стен домов и глухим эхом исчез где-то в глубине улицы.

Пение и гитара смолкли. Затем до ушей девушки донеслись неторопливые шаги, и в одной из арок между зданиями она увидела его. Невысокий мужской силуэт с гитарой на плече, голову которого украшала фетровая шляпа. Ноги Сариты подкосились, и она едва не плюхнулась на брусчатку.

– Снова ты, – глухой баритон молотом ударил по ее ушам, и она едва не заорала во всю глотку от ужаса. Это был голос Гаспара, его невозможно было перепутать.

– Уходи… Уходи… – прошептала Сарита, из которой мигом вылетел весь хмель.

– Глупая шлюха… Все болтаешься по ночам, как и раньше.

– Откуда ты зна… – пропищала Сарита, ощущая, как льется по вискам пот. Как же откуда? Он ведь умер, и теперь может настигнуть ее везде, где угодно. «Это твое воображение,» – твердил ей здравый смысл, все больше и больше съеживающийся и отступающий куда-то далеко на задний план. – «Призраков не существует. Тебе все мерещится.»

– Ну вот мы и встретились. Подойди ко мне, – приказал голос. Она точно улавливала в нем нотки тембра Гаспара. Но действительно ли это так? Или ей все кажется?

– Боишься? Ну ничего. Все равно я тебя еще найду, – голос стал тише, а затем перетек в едва различимый смех, похожий на шуршание жухлых листьев.

– Не трогай меня! – завизжала Сарита и бросилась прочь со всех ног. Она чувствовала себя ланью, которую вот-вот загонит гепард.

– Стой! – заорала ей вслед темная фигура, но Сарита и не думала останавливаться. Она мчалась вперед, не разбирая дороги, слыша лишь удары собственного сердца. Спустя несколько секунд к ним прибавился глухой топот позади – черная фигура преследовала ее, размахивая гитарой. «Он хочет наказать тебя,» – шептал ей внутренний голос. – «За все твои проделки. За то, как ты с ним обошлась.»

Сарита завизжала еще громче. Перед глазами все прыгало и мигало, и она совсем не понимала, куда бежит. Неожиданно по глазам ударила яркая вспышка, раздался душераздирающий металлический скрип, а потом что-то очень сильно ударило ее сбоку, и она покатилась по земле, неестественно разбросав конечности, точно тряпичная кукла.

Водитель выскочил из автомобиля и в ужасе глядел на женский труп, распластавшийся в нескольких метрах впереди. Молодая женщина, очень красивая, с длинными темными волосами. Вернее, когда-то бывшая красивой. Теперь отчетливо было видно, что обе ноги сломаны, а шея неестественно вывернута вбок. Она вылетела из ниоткуда, и он ничего не успел бы сделать. Он даже поначалу не сообразил, что произошло.

– Боже… – он схватился за голову и продолжал разглядывать труп, словно не веря в то, что случилось.

– Сеньор! – к нему подбежал человек с гитарой, в костюме и фетровой шляпе. Он был вовсе не похож на Гаспара Инкьедо. Лицо было совсем другим, но разве Сарита могла разглядеть это в темноте?

Он глубоко дышал, словно от быстрого бега, и поначалу не увидел Сариту, лежащую с вывернутыми ногами. Но когда проследил направление взгляда водителя, то вздрогнул и выронил свой инструмент.

– Она, что… мертвая? Вы ее сбили? Сбили, да? – словно не веря глазам, парень в шляпе подошел к лежащей на дороге девушке и вгляделся в ее лицо. – Это не она. Боже… Я думал, это моя бывшая девушка. В темноте было так похоже. Я шел домой из паба, играл на гитаре и увидел ее. Крикнул пару обидных слов, она побежала, и я погнался следом. Она, наверное, думала, что я хочу на нее напасть…

Теперь они оба стояли рядом, в ужасе разглядывая тело. Гитарист стащил с головы шляпу и скомкал в руках.

– Моя бывшая была ветренной… И я думал, что это она, понимаете? Я думал ее поддеть. Она в свое время сильно ранила меня, и я…

Водитель непонимающе смотрел на него, будто слышал речь на диковинном языке.

– Я убил ее… Если бы не я, то эта девушка бы не побежала и осталась жива… – продолжал бормотать гитарист.

Сарита лежала на земле, и под ней начала натекать лужа крови. На ее лице навсегда остался испуг. Вышло так, что Гаспар все же отомстил ей, пусть и не своими руками. Хотя, возможно, это была случайность.