Текст книги "Некоторые виды размножаются пиздежом"

Автор книги: Евгений Иz

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Евгений Иz.
Некоторые виды размножаются пиздежом

Часть 1.
Потомственный Маргинал

В этой жизни я вместе с многими. Я был миллионером, безработным, отвисал на дурке, печатался в прессе. Это крутой Пресс. Я всегда видел, что происходит вокруг меня. Какая-то хуйня забирала меня больше – какая-то меньше. Я адаптировался вместе с многими. После безболезненного отделения Украины все её болезни повылазили наружу. Я тоже охуевал с этих неповторимых миллионов, деньги вдруг стали вырождаться, а попс стал единственной любовью для всех. Мне никогда не нравилось греть яйца на одном доходном месте; может быть, поэтому я последнее время считаю каждую ебучую копейку, чтобы жить. Средний читатель, ты меня поймёшь. Ни для кого не секрет, что морали больше не стало, остались только засаленные жаркими руками декорации. Те хитрожопые пиздаболы, что вовремя выебнулись и добрались к власти, теперь заняты материальным накоплением и, как всегда, видели ближних своих на хую. Государство – это те, кто сегодня хапает охуевшей здоровенной ложкой откуда только можно. Добра и зла нет, есть только зловонная стабильность и хитровыебанный прогресс, а всё, что материально, – абсолютно всё это, – можно купить. Это не сложно, надо только совершить Работу. Я свою всё ещё делаю – чем дальше, тем лучше. Это – повод моему оптимизму, когда я выхожу на уродливые улицы ещё одного голимейшего города, так похожего на мой родной; когда я вижу в толпе страх и самоунижение; когда пьяные пролетарии с пустыми карманами валятся на лёд с расстёгнутой ширинкой; когда каждого третьего можно недорого купить вместе с его говном; когда никто ни во что не въезжает и все тупо проедают жизнь. Вот в такой обстановке приходится работать. Послушай, средний читатель, ведь социализма больше не будет, даже города переименованы. Украина вертит перед ЕЭС своей голой жопой, но для европейцев это всего лишь стриптиз. Супружеское ложе маячит где-то во вневъебенном будущем. Мировой капитализм знает только одно – собственность на любую форму материи. Не продашь – не наебёшь, в ином случае всё в момент дербанится на части. Я просто наблюдаю, что происходит на Земле (уже подербаненной), пока я тут развиваюсь. Всё так странно устроено – есть от чего прихуеть. Хотя бы и от себя самого.

Я, например, родился в ебучей зоне угледобычи и вырос в семье директора шахты. С детства у меня всё было заебись. На учёбу в школе я положил хуй, как только въехал, что мне нечему научиться у людей, называющих себя учителями и преподавателями. Я сам по звёздам – Лев и между мной и отчимом всегда была дистанция. Отчим почти никогда не наезжал. С первого дня его появления в нашем доме, я понял, что этот тип будет нас содержать, – а было мне тогда лет десять. Мой папаша умер видным деятелем Горкома и через два года появился энергичный директор шахты. Мы же с сестрой отвязывались – каждый в свою сторону. Со временем меня всё это до того заебало, что я решил прыгнуть с седьмого этажа. Прыжка не состоялось, зато я стал притарчивать на такой вещи, как план. Я уже заканчивал школу, – экзамены покупал отчим, – и как минимум дважды в неделю я напивался манго или накуривался до оебунения. Это был конец 80-х, корчи новой волны. В моей комнате мы с другом устроили минипритон, где и торчали, исследуя клей и колёса, пока нас не спалила мама. С сестрой у меня были особые фишки – мы были заодно, но после того, как я её выеб в неполные 13 лет, она отдалилась, занимаясь только заманиванием подходящих юных и не юных самцов. Короче говоря, сестра моя сразу приняла в этой жизни роль пожирательницы сердец. Если она обзывала меня при случае мозгоёбом, то я говорил ей, – а ты манда бешенная. Так я царствовал на исходе своего детства. Родители не трогали меня, и вообще – не могли врубиться, чего мне надо, поэтому опасались узнать какую-нибудь мою «правду». Однажды я удолбался нехуёвой кашей и меня угораздило угнать у собственного дяди (он – главный архитектор города) «волгу», которую я слегка разъебурил о телефонную будку прямо напротив мусарни. Дядя и отчим не раз вытаскивали меня из разной хуйни с мусорами, но я воспринимал это как само собой разумеющееся.

А потом покатили эпопеи с выставлением госимущества. Супернаглые кражи, когда киоск чистился за спиной у патрульного «ГАЗа». Ширка порой творила чудеса. Ихтиандр, Шерлок и я как-то в конце лета вмазались, чуть позже накатили по горсти транков, и в девять вечера, слушая каждый шорох за километры, предоставив всё в руки фортуны, влезли со стороны проезжей части в окно золотой мастерской на третьем этаже «Дома Быта». Вылезли с ломом и пошли к Суме, скинуть всё это. Идём, а нас прёт – ебать-копать, родной город не узнаём, заруливаем в частный дом – воды попить, в десять вечера без делов, а хозяев нет. Взяли бабки, магнитофон и пошли. Маг по дороге утеряли. Когда возвращались от Сумы – патруль нас выцепил у того же дома, где маг пизданули. Обыскали, у Шерлока только машину нашли, повыёбывались, потом отпустили. Ихтиандр вообще был тип – ехал из Харькова в автобусе под молоком и бухой к тому же, и увёл у водилы из пиджака лопатник да ещё у бабы какой-то сумку со шмотьём – итальянские сапоги на меху. Вышел не на своей остановке, тормознул тачку и поехал дальше. По пути накурил водилу, они заехали в какой-то хуев колхоз вместо родного города и их там прищемили мусора. Ихтиандр загрузил мента, а потом съебался. Говорит, полпути по трассе с чемоданом, набитым обувью пиздячил. Сума под паркопаном ходил летом колядовать. Всё честь по чести, с балалайкой запёрся к кому-то и начал «Группу крови» лабать, «сею-сею-посеваю, пожелай мне удачи в бою». Не поняли его хозяева, Сума хозяина ухуячил своей балалайкой, забрал вазон пластмассовый, с конфетами, и ушёл. Потом, как цыган с маком наебали – это отдельный пиздец. Нам головы пообещали поотрезать. А раз нажрались колёс и ночью залезли в аптеку. Прихватили препаратов, только выходить – встречаем в этой же аптеке Солому – Соломатина. Он говорит нам, – я с КПЗ сбежал только что, и в аптеку защемился, джеф нужен. Мы смотрим – а у него глаза в темноте горят и губы синие, как слива. Короче, мы шли по центру города и ещё волокли на себе отъехавшего Солому. А Солома всю жизнь был на сплошных подрывах. Мы завалили к Шерлоку домой, у него предки на дачу свалили. Добавили ещё по феназепаму, а потом сели в карты играть. Пока играли – Солома в спальне стал сдыхать. Шерлок в кипиш, кричит – на хуй мы этого пидара волокли. Вызвали скорую. Говорим коновалам – тип какой-то зашёл и упал тут, не дышит. Медики забрали его, но Солома кончился по дороге в реанимацию. А Сума через год ослеп от какой-то хуйни. Приблизительно в это же время я совершил косвенное убийство. Стоял я с одним левым знакомым у него на балконе, на шестом этаже. Со мной была хорошая шмаль и я раскумарился с этим типком, а потом давай его грузить на всякие темы, – в принципе, под кайфом все темы катят как одна – самая хитрая и волшебная. Тут из подъезда прямо под наш балкон выходит какой-то мужик. Я говорю типу – смотри, судьбе было угодно, чтобы наверху оказался ты, неважно, что ты поднялся по лестнице, важно, что он – внизу, по большому счёту. Въезжаешь? Всё символично до опизденения. Тебе – карты в руки… Короче, прочесал я типу в этом духе, он сразу взял откуда-то полкирпича – и вниз. Мужику по черепу – еблысь! Тип этот смотрит на меня, как на пророка, и улыбается. Я на измену. Говорю, ты меня не видел, долбоёб – и съёбываться. Внизу люди пособирались, мужик лежит готовый, я тихо из подъезда выполз и потерялся. Потом узнаю: мужика – на кладбище, типа – в колонию.

Я продолжал удалбливаться, влюбил в себя одну врачиху молодую и покатил недорогой морфин. Потом врачиха стреманулась, я в порыве ревностного торча бегал со скальпелем за кем-то по больнице. Потом не без участия врачихи я попадаю на дурку. Там – друзья детства и гашиш. И я въезжаю, как всё меняется вокруг и во мне самом. Я врубаюсь, что уже не могу просто торчать, да и не только я. Начинается самовыкупание и выкупание такой фишки, как вещество. Я выхожу из дурдома и застаю семейную ситуацию: сестра уезжает непонятно с кем в Москву, маман борется с супермигренью лошадиными дозами транков, а Ихтиандр уже сидит. Снова тасоваться по прежним движениям – я не вижу смысла. Средний читатель, я уверен, что на моём месте ты поступил бы точно так же. А я не поступил никак. Год я не торчал, выкупал всё на обычняке. Потом появилась синтетика и какое-то время я нагонял себя на охуевших оборотах. Как Карлсон – с винтом. Я прошёл градации и миллион иной иллюзорной еботни. На магической дате своей жизни я побывал Митрахристом и носил свой нимб на шее. Короче, дорогой средний читатель,

Прошёл вагон времени.

Моя сестра 18-ти лет всё таки съебалась в Москву; через два месяца она была уже в Акапулько замужем, а через год её там убили вместе с мужем. Друг детства Шерлок со своим вечным передозняком в свои вечные 24 года прописался на кладбище, а я жил в новом городе. Любой город похож на прочие, и в любом городе можно выкупить его гнилой расклад. Я понял схему города – от дна и до самой пробки. Мне было интересно:

– Расскажи, как ты представляешь себе свой город. Все районы, всю мифохуемотину местную, транспортные линии, все садки, колорит, – если есть такой. И фуфло не двигай, по-честному.

Все людские скопища одинаковы. В некоторых всё устроено по уму и по делу с самого начала. А вообще – «город наш небольшой, все обо всём всё равно узнают, каждое четвёртое ебало – чуть ли не родное. Такая хуйня». И катит лента образов: точки таксистов, мусарни, базар-вокзал с фонтаном, юные шалавы на конечной остановке, зады гостиниц, цивильные коридоры, полигоны бытовых отходов, блатное отвисалово, пятаки, хаты, русло системы, нарсуды, ходы аэропорта, уверенная в своём небытии алкачня, тупейшие лоходромы и странные пидары в зассатом переходе.

Я вникал в экономику: всё эквивалентно всему, целиком и полностью. Ебучий рот! В бухгалтерии вот уже который год используются такие обороты, как «нематериальные активы». Если моих активов хватило на раскумарку – я дам тебе пыхануть, средний читатель, пойми. Охуеть можно с того, как в мире всё зажимается. Бля буду, если здесь не жмут даже то, о чём мало петрят – к примеру, право на сознательный акт или честный интеллектуальный ход. Знаешь, средний читатель, полный мудило тот, кто считает, что есть лове, деньги – и всё остальное. Это заблуждение, хотя мне – поебать, кто во что не втыкает.

И всё так шло, шло. Где-то меня любили до усерачки, где-то укрывали в три пизды. Не бздеть – это стало моим первейшим правилом, и я не терял время даром. В конце концов я не стал никем, но купанул, кем же был всегда. Для этого пришлось я хуею как измениться.

Всё поменялось и всё осталось по прежнему – однохуйственно. Я жил. Всё случалось к лучшему, и это при том, что по-любому выкатывало – «всё хуйня». Большая хуемотина всё это приключение. В этом есть особый, отгороженный кайф. Чистый и вечный. Не думай, средний читатель, ничего плохого, на хуй я тебе соли не насыплю, залупаться – не в моих свойствах, да и кипиша никакого не будет, всё будет ништяк. Ты пойми – вся эта хуйня вокруг и есть вечность, та же самая вечность. Купани это дело и всёхуй!

В общем, протасовался я там и тут, и приметил, что я не один такой. Существуют варианты по моему типу и признаку. Я жопой чуял – иначе и быть не могло. Иногда покажется, что одиночество – это всё, пиздец. Я постоянно исследовал сам себя, пас и припасал, и людишек тоже каких только не встречалось. У каждого – чуть ли не свой вселенский расклад, каждый – чуть ли не очко мироздания. Такой наив лезет порой хуй знает откуда, такая тупейшая ложь стоит за всеми этими ёбаными святынями. Неправда, средний читатель, неправда, прогон и маразм, а за всем этим – часть моей жизни, положенная на выкупалово. Один мой коллега прогорел на тупом деле, как я понял, специально слажал и теперь мотает на зоне. Устроился там, выпадает вовсю. Зона же живёт, как организм. Меняются поколения, с ними меняются мелкие фишки, а люди как жили за колючкой, так и живут. И там въезжают, что слово «Воля» – пошире будет неохватных километров Родины со всем её ширпотребом, «Воля» – это что-то глубоко внутри и так круто, что ну его на хуй терять своё лицо из-за всякого говна.

Другой коллега пошёл цивильно, подмазался под официоз, круто закосил и выёбывается в ящике – тележурналист. Вешает иной раз такую чернуху – ебаться горько в череп! И всё из-за высокой цели самореализации. По мне, так этот чёрт на извилину не мастак, берёт больше техникой понта. Я с ним виделся один раз и он, пидар, обломался потолковать в открытую. И хуй ему на рыло, пусть живёт, как может и как знает.

Вообще, все эти фишки скользки и мне бывает просто-напросто смешно. Жизнь напоминает мне попсовый фильм, снимаемый по всем правилам. Недаром весь бывший совок припал на эти жалкие сериалы. Раз! – и ты на момент забываешь свой комикс и втыкаешь в чужое и нереальное. Хули базарить – искусство!

Ну а самый нормальный коллега, тот – писатель. Да, этот навороченный и в тот же момент – простой, как две копейки. Владеет чужими сознаниями посредством своей писанины. На хуя ему это? А на хуя вообще всё? У него такая дорога и он въезжает на раз, по-моему без особых иллюзий. Этот – замечательный вариант, знает, как надо. Говорит как-то: «Даже тёмное чухно нутром чует, что Язык – великая сила, а Речь – магический способ». «Рискую повториться», – звучит смешно. И тем не менее… Прошёл вагон времени. Не так много, чтобы соединить Низ и Верх в Центре. Однако, я перестал поражаться странностям этого мира и из моего заебательского словаря постепенно исчезло былое восклицание – «ебическая сила!!!».

Часть 2.
Эпическая Сила

Как-то я стал действовать. Постепенно мелочи моей жизни стали особенностями моей работы. Я использую всё, что есть: и внутри меня, и снаружи. А что делать, ведь больше ничего нет! Так вот, внутри меня и снаружи есть вещества. Это материя и больше пиздеть тут не о чем. Морфин снаружи находит морфин внутри. Все торчки напоминают собой векторы – «Путь на Кайф». В этой стране по прежнему хуево количество невидимых фронтов и один из них – миф о наркотиках. Это просто пиздец, что делается в людских мозгах по этому поводу. При слове «ширка» некоторые полностью готовы жидко обосраться у вас на глазах. А между тем многие из сидящих в Системе нашли в опиатах свой относительно абсолютный Смысл. Опиаты перестраивают человека и особым образом дисциплинируют его. У опиатчика всё в его жизни подчинено строго одной цели, во всех явлениях этого мира для него существует только один Смысл. Многие формулируют это так: «не допустить кумара». Что бы они не делали, всё сводится к Выходу и Приходу. Для многих, мой средний друг, это Мессия, это его Приход. Под куполом общечеловеческого кайфа торчки телепатируют в самый Центр Верха: церквируй меня, Отче! Как и в экономике, здесь опиаты – это всё. Иногда просто непонятно, как нечто может быть «чьим-то» и тот, кто в непонятках – цепляет холодной рукой собственность граждан. Система подчиняет внешние признаки общему Закону: все круто похожи, каждый сам по себе. Для многих Приход – это бесконечность в натуре, уже сейчас. В их жизни есть Смысл, есть конкретные цели и функции, есть реальная Боль и реалистично выглядящая опасность, есть охуевший Стимул и однозначность всего вокруг, есть Шантаж и свой очень странный юмор. Некоторые склонны оперировать фишками, типа «зависимость» и «потеря контроля». Контроль – распускающийся бутон в огромном кроваво-красном поле, а зависимость – это уж кто на чём завис. Многие вмазываются, чётко осознавая, что больше ни в чём ином для них не будет подобного Смысла и для них это – полная и чистая доза правды. Я не употребляю слова «все», средний читатель, я говорю «многие», и в этой жизни я по-прежнему со многими, кем бы они не являлись. Опиаты, морфий – чем не религия? Тут и ритуал, и культ, и отдельные факты фанатизма. В натуре, до хуя и больше таких, которые фанатеют. Раскумарка вряд ли облегчает жизнь до оебунения, точно так же, как и не подменяет реальность, она просто расширяет сознание, а уж расширение мира – это следствие личной шири. Здесь и содержится та самая хуйня – «Мессия внутри». Когда ты сам становишься Системой, сразу всё вокруг автоматом видится тобой как Система. Системность всего – это первый шаг вообще к осознанию. На первых порах разогнанный интеллект выкупает принципы несоответствия, невтыкалова имеющихся систем, и как результат – кумар и абстиненция. Ёбаный в рот! – восклицает Мессия внутри. – Да я выкупаю этот мирок до самого пиздеца! Здесь дичайший тупняк и дешёвые фуроры!

Иногда мозговые скачки высаживают человека на такие тёмные измены, что он видит только один нормальный выезд из этого блядства – суицид. Мне это не свойственно (с некоторых пор), но наблюдал я таких вариантов в изобилии. Средний читатель, суицид сам по себе – это лишь нота протеста, за которой стоят целые симфонии вселенской метахуйни и какофонии бессмертного теста. Вслушайся и оцени – доноры внутреннего морфия стоят в очереди к альфаомеговому медиатору и поют хоралы со стихирами. Хуйня. Многие в Системе воспринимают ширь, как Освобождение: кто временное, а кто и – законное, перманентное. Но это в любом случае Освобождение – от своих жалких 5% действительности, от отключки, от нехваток смысла и покоя, от левых запарок и до самого Совсем. А что там? Опиаты работают с органикой. Кому-то животный кайф пристроил на место искалеченную душу, а хрустальная ясность в мозгу – лишь побочный положительный эффект. Кто-то даже втыкает в первосортный оттяг атомной Любви. Люди вне времени, люди в особом пространстве, люди под чёрным, как меловые штрихи. Они могут говорить что угодно, могут говорить чистую жуткую правду. Это отмазка. Когда нет ни плюса, ни минуса, когда Вмазка-Приход катит за цель всего, что есть – тогда всё служит отмазкой. Бывают и такие опизденительные парадоксы, когда от морфия отмазываешься морфием – в любой форме. Это всё шаги сознания, въехавшего, что не Оно в Мире, а обратно – Мир в Нём, и этот мир куда меньше сознания. Это и есть скрытая фишка Мессии, его Прихода, его миссии Освобождения. Сансара – это Нирвана и нехуй мутить воду. А сознание получает такую информацию о себе и об этом мире в себе, что хоть ты перезаебись хуёвым штопором, а всё равно осознаешь этот факт. Опиаты не позволят просто торчать, они дадут тебе выбор – соответственно силе твоей натуры. Гедонисты старчиваются, горят, спрыгивают и, в конце концов, загибаются. Многие из них вполне понимают, чего они боялись и почему предпочли голую механику машинной логики. Это путь многих, читатель. Ни хуя не видеть и не слышать не получается, это либо цепляет всего тебя, либо просто заставляет купать расклад из самосохранения. Лобные доли мозга оккупированы, мембраны на проблемах, нервы – в чём мать родила, и это – родной отчий дом, где ты наживо вписан. Система отлично подмазывается под любую цивильную «систему» – социальную, правовую, теневую и злоебучую. Методы адаптации основаны на безошибочном животном знании-чутье. Опыт здесь – далеко не «сын ошибок трудных», и если уж ты прогнал беса – то прогнал явно и впереди себя. В то же время здесь говорят, что вечного кайфа не бывает, что это и есть – большой Прогон. Вопросы лобных долей живо интересуют общественность, свободную от официальной злой мастурбации. Долой суходрочку, встала проблема Супергонива. Героина много, на него не хватит всех живущих. Морфийная мама переживёт своих птенчиков. На могилку каждого – по пучку маковых бошек. Хули тут понимать? Это ничего не значит. Я говорю о перейдённой границе внутри сознания. Все – и чёрные, и белые создают формы общения, потому что торчки всё же желают быть в курсе, что же вокруг такое происходит. Зачем это? Пусть я завтра двину кони, но как это так, к ёбаной матери? Что это за шиза? Ясное дело, это хуйня, но как она работает? Как машина. Чем больше получаешь, тем больше понадобится. Масса самых разных специальных задвигов, всяких меток и – одна единственная ось, – прямо в центряк. Будь здоров, брат, еби лежачих! Мы начинаем общаться: конкретно, эпикурейно, абстрактно, метафорически, по-честному. Без пизды, как есть. Если что, средний читатель, посылай меня на хуй. Видимо обычняк – это и есть то самое Супергониво. В конце концов, Вещество здесь было всегда, всегда рядом с Духом. Любая Система – это система отмазок, хотя бы ты и вмазывался беспрерывно. Внесистемное Вещество – оно и есть, и его нет. А вот Дух – всегда Внесистемен, потому что он один и покрывает всё. Как только я начну отмазываться, считай – я лгу.

По поиску, по жажде, по кайфу, по ломам, по истерии, по апатии становится ясно, что Вещество позволяет подключаться к Океану и переносить информацию, в том числе и на других. Приход – это крутая информация. Многие ощущают, что это буквально Не Здесь. Но, разве есть другие места? Может, это «мир иной», а, средний читатель???

Есть ещё химики. Те настоящие, которые пробуют только на себе. Есть кодеин, кокс, галлюциногены, ДМТ, кислота, мескалин, псилоцибин, скополамин. Есть легальный абсент. Ебучий комитет, да существует секс, болевой порог, техники транса и экстаза, ментальные подрывы, экспериментальная шизофрения вместе с сумеречным помрачением. Всё это есть, всё это группирует людей в системы, люди общаются, доминируют, подпитываются, ведутся, продвигаются и выезжают. Затылочные доли, психотомиметики, тройственность личности, обретение новых, хорошо забытых ориентиров. Некоторые догоняются Живым Словом. Некоторые прутся от Сознания Кришны. Шри прутся по жизни – и это их система. Я использую всё это, всё что вокруг, потому что это – во мне. Моё зеркало не запотевает, это охуительная вечная Пасха. Поэтому – еду без обломов. Царствие небесное уже здесь. В мире форм мы можем только формироваться и информировать. Под планом, под Пи-Си-Пи, под джефом катит расширенный Контакт. То самое Слово рядом, оно фонит и поэтому человек может действовать на автомате. Схвачено всё…

– Информация как Дух существует Потоком… без начала и конца… без вчера и завтра… без сегодня даже… и материя тоже вечна… от атомов и до последней пыли… а значит есть формы материи… ин-форма-ция… процесс подчинён Закону… он прокатывает на раз… была бы форма и она заполнится содержанием… так заверчено с созданием вселенной… теория взрыва или эта вспышка… это момент, когда Поток запустили направленно… Аз есмь… слово он земля наш аз наше иже есть… прикинь, какое дело, если я – огонь в равновесии, стопудово, и есть такая же центральная вода, тригоны сошлись, несовместимое перетасовалось и стало совместным и выкатило, что это охуеть какое дело, всё равно, что огонь внутри воды или жидкое пламя, а расклад о том, что я получаю от воды то самое, что надо для трансмутации и даю ей от огня равноценное, въезжаешь? Никто ничего не теряет, всё уже закомпоновано сначала, это любовь, золотое сечение. Ночи нужен день и, если формы заполнены содержанием, покатит тот самый Поток, Материя-Дух, в плане микрокосма, когда два знака дают один, суммарный и все три системы работают синхронно, в момент! Люди не втыкают, отвисают на голимых фишках, сидят, блядь, как зомби, уставились в телеэкраны, заинграммированы по самое некуда, а у других вся гематрия катит за «План», а нотарикон будет всегда «Г.Е.Р.А.» и кранты. Личные Потоки не контролируются, – сука, как в раю! (Использован фрагмент магнитофонной записи диалога со знакомым по метафизическим вопросам.)

Общение. Если ты, средний читатель, не сухой гороховый стручок, то ты зависаешь на чём-то, раскумариваешься какой-либо своей тягой. Это может быть что угодно, сам знаешь. Я бы мог рассказать тебе о себе, о той тяге, которая проходит через личный контакт. Имеющий уши да прочистит их. Имеющий язык да не зажмёт слово. Однажды мне довелось видеть, как делятся отголосками этого слова. Я шёл по улице на порожняках, автопилотом прощупывая сиюминутную масть мира. Ко мне подруливает замечательный тип в малиновой пидарке и видавшей виды коже. Он обращается ко мне напрямую, как к старому корешу. Он втирает без остановок, смотрит в глаза и кренится в мой бок.

– Братуха, я начинаю, – наговаривает он, улыбаясь. Его круто подпирает. – Начинаю шуровать. Прикинь, вылазишь с голяков на золотое говно, а тут – пурга, мудотня. Пошли, увидишь разъёб с собственностью. Не бзди, выбирай сам, я сегодня один хуй в последний заход. Короче, братан, мне от тебя ни хуя не надо, я тебе фишку задвину, понимаешь? Да ни хера я не хочу! Чьи бабки тебе нужны? Я, сука, натуральный фокусник.

Мы зашли за угол и я понял типа. На глаза мне попался новый бар на первом этаже вшивой общаги. В окне-витрине вписаны батлы этикетками на авось, огоньки звенят, стулья на асфальте, столы, запарочный хозяин-кретин выкатил в фас свой вишнёвый «опель» для создания вида процветания, короче, всё по полной афише «обслужить и заслужить». Я кивнул на тачку.

Тип сказал мне «жди» и покатил в бар. На пороге он столкнулся с молокососом, спросил о чём-то. Вышел хозяин в штанах веером. Тип наклонился к нему и стал тихо говорить. Не знаю, что он грузил хозяину, но тот сначала смеялся как-то неестественно, потом вдруг состроил охуевшее сочувственное рыло, покивал, поплевал, вынул пачку казначейских билетов и, – я чуть не кончил с этой правды! – отдал типу. Тип прочесал ещё пару строк и подошёл ко мне. Он глянул в меня своими чёрными шнифтами и сунул бабки мне в руки. Я почуял, что произошло это «концерто-гроссо» не случайно, а для меня специальным образом. Тип купанул мой расклад. Я стоял с бабками, а он чухнул что-то насчёт якоря на мачте, сел в хозяйский опель, завёл, дал задний, хуйнул багажником о водосток, заржал и укатил против движения по дороге. Больше я его никогда не видел. На другой день я прошарился невдалеке от бара и поглядел на нервозные рыла молодцов и на плохо скрываемый позорный кипиш хозяина. Тип в малиновом гандоне умел делать что-то с людьми, и люди не могли контролировать это. На эти бабки я заторчал так, что прочувствовал эту тему до самых кровавых костей. Тип подарил мне свою последнюю гастроль.

Иногда всё катит суперреально и я хочу делиться теми Нематериальными Активами, которых вообще не бывает. Ёбаный свет, читатель, я знаю, знаю это. Я так честно лгу, я так люблю, понимаю и жалею этих людей. Они все представляют из себя, это у них по жизни, а в себя представлять не умеют. Им это не вставляет. У них нет Плана на жизнь. У них есть Жизнь в каком-то плане. Я ничего не имею ввиду, я не делаю выводов. Не с хуя делать выводы, если ввод был хуеватый. Многие супернормальны и не могут ворваться в сеть Нематериальных Активов, даже, когда им даётся на шару: «На!». Раскумариваясь ежедневно, многие так и не выезжают за пределы суперобычняка. Они могут заебать свои вены голимыми приколами, могут придыхивать на ноздрю чумовые составы, но вся картина у них упрётся в Весёлые Картинки да Короткую Цепь. А будка – фуфло. Почти все торчат по самим себе, и даже, выкупая подальше своей постовой будки, обламываются. Это облом по своей вечной и тёмной природе. Боязнь, стремовщина – это труднолечимая болезнь глупости. Кайф не развивает их, он прёт до точки «так в кайф» и не дальше. Дальше – «не я». Кто хочет брать на себя Супердохуя? Так во всём. Торч – самый дикий, но явный показатель Жизни. Это Супержизнь. Все торчат в этом живительном говне и напряжённо ждут Последнюю Волну. Я знаю все мелкие фишки психических окраин. Как легко и свободно срывать зло на своих близких, как естественно можно подпитываться за чужой счёт, как полезно переводить стрелки в удобное для себя русло, как круто обламывать против правил. Всё это хуета. Ничего не стоит. Эти приколы вписаны всего лишь в корку морали на самом сером из веществ. Когда мораль уходит, выходит самосохранение – и опять всё по хую. Нужна новая ложь. Прокатит только чистая. Самая верная ложь – чистый кайф. Въезжая дальше, – и всю дорогу в себя, – снимаешь за слоем слой. Однажды чувствуешь – Вне Контроля, Всё. Тут катит полнейшая крейза. Въезжать надо именно в неё, в суть, а не в анамнез и симптомы. Очищенный внутри до самой Оси, замечаешь, что мир следует за тобой и всё повторяется, как в Зеркале. Так и есть. Люди – это я, и Земля говорит моими словами, в полную силу. Кто это – я? Я – это то, чего Дохуя. Супердохуя. Так много не бывает больше нигде. И я расту. Меня кидает от людского невъезжалова до голых номеров, но я ебу всё то, что тут называют «обломами». Смерть – вот натуральный одноразовый продукт. Прочная ложь – полный пиздец. Торчки не прокатывают за Скупых Рыцарей, нет. Все богатства из сундуков уходят на кайф. Всё, что узнал, употребляется только на добычу того, что позволило стартовать и узнавать по ходу дела. Суперчугунная логическая машина. Я точно такой же. И ты, средний читатель. Это настолько обычняково, что я обламываюсь искать и приводить примеры. Их нет. Всё это, блядь, и есть пример. Супержизнь. Суперотмазки. Ни хуя. Иначе не бывает. Продвижение по лестнице вверх-вниз – чистейшей ширы пиздёж. Это сквозняк на месте Духа: депрессивные психозы, ёбаные подрывы, кровавый оптимизм и сытая пруха. Для меня есть Любовь, Вера, Счастье, Жизнь, Смерть, Закон, Свобода, Расширение, Свет. Не завидую тем, у кого этого нет и кто об этом не знает. Любовь для меня, Мир для меня – это то самое Дохуя и больше, что лежит сверху и снизу от Суперприхода. Приходов много, вера для меня – одна. Кайф зол – торчит и козёл, а Счастье для меня – когда всё открыто, ни дать, ни взять. Я могу продвигаться по лестнице, куда захочу, потому что у меня есть эта Лестница для меня. Значит, есть она и для мира. По одной простой причине. И пиздец.

…Ещё кое-что, средний читатель, не обессудь. Я работаю в этой среде, как в блядском Среднем Арифметическом. Здесь я всегда честен, как и каждый двуногий, но я вечно скрываюсь. Меня не найдёшь нигде. Я не задерживаюсь на хатах, на точках, я не торчу на рыночной площади и не пристаю к зазевавшимся прохожим у мрачной глыбы вокзала. У меня нет точного адреса, у меня несколько имён, меня знают многие, но близко не знает никто. Звучит песенка о Флинтстоунах в исполнении «В'52»… Средний читатель, я среднее тебя настолько, что всё твоё окружение – это я, это моя усреднённая копия, из которой вырезана золотая середина. Зачем? Зачем всё это, средний читатель? О, если ты умеешь читать…