Текст книги "Ветка Лауры"

Автор книги: Евгений Осетров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

НЕМЕРКНУЩИЕ ФРЕСКИ

ЛЕСКОВСКОМ «Запечатленном ангеле» есть место, где герой спорит с англичанином о древнерусской живописи. Речь шла о том, как восстановить испорченную икону. В ответ на сетования, что трудно найти настоящих реставраторов, англичанин возразил:

– Пустяки, я сам художника из города привезу; он не только копии, а и портреты великолепно пишет.

– Нет-с, – отвечаем, – вы этого не изволите делать… живописец такого дела исполнить не может.

Выслушав рассказ о тонкостях древнерусской живописной «плави», умевшей передать особый тип лица, англичанин спросил:

– А где же есть такие мастера, что еще этот особенный тип понимают?

– Очень, – докладываю, – они нынче редки (да и в то время они совсем жили под строгим сокрытием). Есть, – говорю, – в слободе Мстере один мастер Хохлов, да уж он человек древних лет, его в дальний путь везти нельзя…

И в наши дни художники-реставраторы древнерусских произведений – люди редкой специальности. Даже во владимирской Мстере трудно найти художника тонкой кисти, умеющего вернуть ко второй жизни казалось бы навсегда утраченный шедевр.

Столетиями горели в храмах свечи, к сводам поднимался дымок от кадил; фрески и иконы тускнели и портились от неумолимого времени, от холода, копоти и сырости. Нередко изумительные произведения живописи попадали в руки невежественных богомазов. Из их рук выходили грубо размалеванные деревяшки, о которых в народе еще в старое время было сложено меткое выражение: «не годится молиться, годится горшки покрывать».

Не перевелись и ныне замечательные открыватели древних сокровищ. Шесть пленок-наслоений сняли реставраторы прежде чем во всей первозданной прелести предстала перед ними картина-икона, изображающая Дмитрия Солунского – покровителя воинов. Когда работа была закончена, то ученые-искусствоведы единодушно высказались, что перед ними шедевр мирового искусства. Дальнейшие исследования показали, что «Дмитрий Солунский» – работа безвестного народного художника владимиро-суздальской школы живописи XII века. Из глубины веков доходят до нас удивительные произведения, созданные гением народа.

…Этот музей не отличается ни великолепием здания, ни пышностью внешнего убранства. Расположенный в одном из белокаменных помещений, бывшего Андронникова монастыря возле реки Яузы в Москве, музей имени Андрея Рублева привлекает внимание художников, искусствоведов, декораторов, историков, студенчества. Здесь частыми гостями являются туристы из Польши, Франции, Англии и других стран.

Что можно увидеть в этом, скромном по внешнему виду, здании?

На территории монастыря, объявленной ныне заповедником, жил и работал, умер и погребен гениальный древнерусский живописец Андрей Рублев. Замечательный художник-мыслитель, выйдя за пределы церковной догматики, создавал образцы, исполненные глубокого благородства и красоты. Рублевские произведения овеяны тонкой поэзией; они изумляют гармонией нежных красок и линий. Произведения Рублева по праву считаются шедеврами мировой живописи. Один из современных исследователей творчества художника отмечает, что ни в одной стране Европы того времени, даже в Италии, не чувствовали так проникновенно принципы эллинской композиции, как их почувствовал и воплотил в своих произведениях Рублев.

В портретах художник показал типические черты русских людей, их благородство, тонко опоэтизировал одухотворенность и красоту человека, нравственные идеалы своего времени. Все знатоки древнерусского искусства говорят о том, как необычайно сложны живописные приемы, при помощи которых Рублев достигал своей издревле знаменитой «плави»: мягкости и неуловимости переходов, богатства и полнозвучности цвета, выразительности рисунка.

Самое знаменитое произведение Рублева – «Троица», оригинал которого находится в Государственной Третьяковской галерее. Большое количество работ Рублева, его содругов можно увидеть в Московском Кремле, а также в Успенском соборе города Владимира.

Кому приходилось бывать во Владимире, тот надолго запомнит отлогие холмы над Клязьмой, сплошь заросшие вишневыми садами. Весной они покрываются нежным белым цветом, и весь город кажется окутанным дымкой. Удивительно хорош в эти дни Владимир, который часто по праву называют городом-музеем древнерусского зодчества. Редко где можно встретить такое причудливое сочетание старых архитектурных ансамблей с новыми: Княгинин монастырь и Тракторный завод, Золотые ворота и стометровая вышка радиомагистрали, Успенский собор и корпуса предприятия новейших автомобильных приборов.

Отлично сохранившиеся памятники народного зодчества – гордость и слава древнего города – постоянно привлекают во Владимир экскурсантов из самых различных уголков Советского Союза. Знакомство с архитектурными памятниками Владимира полезно и увлекательно.

На высоком холме над Клязьмой возвышается Успенский собор – величественный образец древнерусского зодчества. За десятки километров до Владимира виден этот собор со стороны заклязьминской поймы. Великий русский писатель-революционер А. И. Герцен оставил восторженное описание живописной местности, открывающейся с холма, на котором построен Успенский собор.

Собор был заложен во времена Андрея Боголюбского и считался среди современников удивительным сооружением, не имеющим себе равного в мире. Летописцы рассказывают, что стены снаружи были обложены мрамором, а внутри убраны чистым кованым золотом; главы и кровля сверх медных листов обиты были листами из кованого серебра, а резьба по нему вызолочена.

Чудесный памятник сильно пострадал во время нашествия полчищ Батыя, когда кочевники обложили вход в храм хворостом и дровами, подожгли их, задушили дымом и огнем жителей Владимира, укрывавшихся за стенами собора. На одной из гробниц имеется надпись об этом событии: «…множество боляр и людей от великого зноя и огня затхошася и сгореше».

Впоследствии храм был восстановлен, а стены в нем расписывал гениальный Андрей Рублев. В настоящее время фрески Андрея Рублева реставрированы, и за ними установлено специальное научное наблюдение. С помощью особого состава рублевские фрески закреплены на стенах, в соборе устроено калориферное отопление с тем, чтобы не подвергать фрески порче от температурных колебаний воздуха.

Музей имени Андрея Рублева проделал значительную работу, создав обширную экспозицию из художественных фоторепродукций с произведений древнерусских мастеров. Проходя по залам, последовательно знакомишься с творчеством художников Киева, Новгорода, Владимира, Суздаля и, наконец, московской школы живописи, с искусством, предшествовавшим Рублеву, и понимаешь, что взял Рублев у старых мастеров и в чем заключалось его новаторство.

В последние годы коллекции музея постепенно обогащаются подлинными произведениями станковой живописи. В частности, в музей привезено много подлинников из Владимира, Суздаля и Волоколамска. Художники-реставраторы месяцами сидят над старинными картинами, чтобы укрепить краски, предотвратить разрушения, вернуть картинам их первоначальный облик. Иногда реставраторы делают настоящие чудеса. Недавно в музей привезли из Волоколамска огромное по размерам, совершенно затемненное произведение древнерусского искусства, похожее больше на обычную черную доску. За много дней работы реставратору удалось расчистить лишь небольшую часть. На расчищенной поверхности открылась целая гамма ярких красок – синих, васильковых, золотистых.

Наше внимание привлекает, разумеется, Владимирский отдел музея. Здесь есть чем полюбоваться! Наверное, каждый из владимирцев бывал в Дмитриевском соборе и знает, что фрески на сводах стали едва заметны, разглядеть их в настоящее время не так легко. В музее путем фотоусиления фресок добились замечательных результатов воспроизведения. На художественных фоторепродукциях в музее имени Рублева мы видим образы многовековой давности почти такими, какими их видели наши предки владимирцы.

За два века до Андрея Рублева безвестные мастера создали на сводах Дмитриевского собора композицию «Страшный суд». Рублев был восхищен этой композицией и, работая спустя два века в Успенском соборе, перенес ее туда. Но какая огромная разница в подходе к одной и той же теме! Рублев в своей росписи почти не показывает мучений. Образцы, созданные художником, озарены мягким светом, в них ощущается красота русского человека его времени.

Замечательными реставраторами произведений древнерусского искусства, энтузиастами этого дела являются братья Николай и Анатолий Гусевы. Однажды их пригласил к себе директор московского музея имени Рублева и рассказал о том, что многие посетители хотели бы видеть копии рублевских фресок из владимирского Успенского собора. Молодые художники задумались: ведь копировать Рублева очень трудно.

Через несколько дней они приехали во Владимир и долго рассматривали под величественными сводами Успенского собора многофигурную рублевскую композицию. Самое удивительное было то, что краски на фресках сияли первозданной свежестью. Образы словно просвечивались изнутри, казались прозрачными, в каждой краске – десятки и более полутонов. Художники поняли, что нельзя копировать древнего живописца обычными красками. Трудность состояла в том, чтобы определить, какими красками пользовался в свое время Андрей Рублев.

Из монастырских книг известно, что в древней Руси живописцы часто пользовались земляными красками. Отсюда не трудно было предположить, что Рублев и его содруги сами приготовляли краски из местных материалов.

Собор стоит на высоком холме над Клязьмой. Ныне возле реки проходит железнодорожное полотно. На насыпи немало серых камней и цветной глины. Гусевы собрали камни, куски глины и особым способом растерли их на мраморной доске.

Однажды на берегу Клязьмы прохожие наблюдали необычную сцену. Молодые люди мяли руками глину, показывали друг другу и радостно смеялись, словно нашли нечто невероятно ценное. А порадоваться было чему! Художникам удалось составить палитру, ничем не отличающуюся от рублевской. Краски несли множество разнообразных оттенков.

Около трех месяцев непрерывно трудились художники. Когда они представили свою работу в музей, то специалисты очень высоко оценили ее. Кто-то сравнил художников с лесковскими мастерами-умельцами!

Глядя на работу, привезенную из Владимира, посетители вспоминают интересный отзыв о творчестве Рублева, данный старейшим знатоком древней живописи академиком И. Э. Грабарем. Он писал в одной из статей: «Рублев вышел, вне всякого сомнения, из Московской области, культура которой, выросшая из Суздальской, была ее прямым продолжением. Отсюда черты чрезвычайной близости творчества Рублева с искусством Владимиро-Суздальской земли, столь несходным с искусством Новгорода. В противовес новгородскому – энергичному, могучему, „мужицкому“, – оно тяготеет к изяществу форм и линий, оно женственнее и аристократичнее.

Новгородский иконник пишет яркими, но не всегда колористически согласованными красками; яркие краски Рублева всегда приведены в тонкую гармонию, они не только голосят, но и поют».

Во владимирском отделе музея широко представлена литература, свидетельствующая о все возрастающем интересе к истории нашего отечественного искусства, как со стороны русских, так и со стороны зарубежных ученых. Одна из польских газет напечатала недавно целую страницу, посвященную Андрею Рублеву. В газете опубликована репродукция рублевской картины, статья о творчестве художника. В этой статье горячо приветствуется идея организации музея А. Рублева. В Варшаве издана обстоятельная монография «Русские иконы». В английской юношеской энциклопедии, посвященной искусству всех времен и народов, изданной в 1954 году, имеется статья и о русском искусстве. Чтобы понять, как высоко ценят в Англии творчество Андрея Рублева, можно привести такой факт: из восьми красочных репродукций, отведенных в этом томе искусству всего мира, одна воспроизводит знаменитую «Троицу».

Интерес к музею огромен. Студенты Московского университета читают рефераты в кругу своих преподавателей и однокурсников, иллюстрируя свои мысли выставленными в музее произведениями. Студенты художественного института им. Сурикова слушают лекции своих профессоров в стенах музея, приходят сюда для того, чтобы воочию увидеть всю прелесть, глубокое мастерство выдающихся мастеров. Московские художники, работающие над историческими темами, являются завсегдатаями музея.

Выдающаяся немецкая писательница, неутомимый борец за мир Анна Зегерс записала в книге отзывов: «Этот музей и художник Андрей Рублев принадлежит культурному достоянию мирового значения». Известный мексиканский художник Диего Ревиера оставил такую запись: «Я испытываю восхищение и уважение к древнему искусству страны Андрея Рублева».

Нельзя не вспомнить такой эпизод: в музее турист из Франции долго смотрел на каменные слепки масок украшающие владимирские соборы. Потом сказал– Искусство роднит народы. Глядя на эти маски невольно вспоминаешь Собор Парижской богоматери!

Знакомясь с работами живописцев далекого прошлого, начинаешь глубже понимать родное искусство а следовательно, еще больше любить свою страну.

ВСЛЕД РАДИЩЕВУ

Что вслед Радищеву восславил я свободу.

А. С. Пушкин

АДИЩЕВУ довелось много ездить по России. Он мог с полным основанием сказать, что знает родную страну. Его детство прошло в имении Верхнее Аблязово Саратовского наместничества. Сюда он приезжал и зимой 1774–1775 годов. Юный Радищев учился в Москве, Петербурге, а затем в Лейпциге. Особенно много пришлось Радищеву исколесить дорог в период работы в Коммерц-коллегии под руководством А. Р. Воронцова. Радищев объездил всю Прибалтику, бывал в центральных губерниях, на Севере, в Архангельске. Много доводилось Радищеву гостить во владимирских местах, у своих сородичей – здешних дворян.

Конечно, в основу «Путешествия из Петербурга в Москву» писатель положил впечатления от поездки по тракту от Санкт-Петербурга до белокаменной столицы. Недаром писатель, подчеркивая документальный характер книги, дал главам произведения названия почтовых станций и селений. Но не может быть сомнения и в том, что в «Путешествии» Радищев отразил все свое глубокое знание России.

Не сохранилось ли каких-либо следов пребывания Радищева на владимирской земле?

Кому приходилось бывать во Владимирском краеведческом музее, тот видел старинный портрет, выставленный в одном из залов исторического отдела. Перед портретом невольно останавливаются посетители. На домотканном холсте маслом изображен еще не старый, но уже убеленный сединами человек.

При первом взгляде на портрет обращаешь внимание на прекрасные темные глаза, на их задумчивое и печальное выражение. Увидев раз, надолго запомнишь и упрямо сжатый рот, и высокий открытый лоб, на котором запечатлено раздумье, и мученически обострившееся лицо человека, много видевшего и пережившего. Во всем облике чувствуется сила, несгибаемое мужество. Под портретом надпись: «Александр Николаевич Радищев. Работа неизвестного художника XVIII века». Изображение великого писателя, революционера и философа уже несколько десятилетий находилось в стенах Владимирского музея.

До наших дней дошло очень немного изображений Радищева. Известно, что долгое время имя писателя было под запретом, что длительный период хранения его замечательной книги «Путешествие из Петербурга в Москву» был связан с опасностью. Это, надо думать, и объясняет тот факт, что радищевская иконография, дошедшая до нас, небогата.

Какова история владимирского портрета Радищева? Как имя художника, написавшего прекрасное изображение замечательного писателя-революционера? Кто сумел с таким большим мастерством передать одухотворенный облик петербургского изгнанника?

– Ты хочешь знать, кто я? – спрашивал Радищев в одном из своих стихотворений, написанном по дороге в ссылку в далекую Сибирь:

 
Я тот же, что и был и буду весь мой век:
Не скот, не дерево, не раб, но человек!
 

Просматривая многочисленные дореволюционные работы владимирских краеведов, тщетно вы будете искать упоминание имени свободолюбивого писателя в связи с местным краем. В пухлых изданиях можно найти самые различные сведения – о посещениях владимирской земли августейшими особами, о явлениях «чудотворных» икон, о ценах на сало, пеньку и водку… Но ни в одной из работ, посвященных местному краю, вы не встретите имени Радищева.

А, между тем, писатель не только неоднократно бывал в здешних местах, вел переписку с деятелями местного края, но и упоминал о Владимире и других городах губернии в своих произведениях. Не прольет ли свет на историю портрета выяснение связей Радищева с владимирским краем?

Обратимся к сочинениям Радищева. В его «Дневнике путешествия из Сибири» содержится огромнейший и ценнейший для нас материал. Возвращаясь из ссылки, Радищев с протокольной точностью записывал самые различные путевые детали.

В сибирскую ссылку, в Илимск, Радищев ехал свыше пятнадцати месяцев. Обратный путь занял у него лишь шесть месяцев. Даже малейшие задержки в пути ему казались невыносимыми – так спешил Радищев возвратиться на родину.

7 июля 1797 года Радищев прибыл в Муром. В этот день он записал в своем дневнике: «От Монаково до Мурома 31 верста, до Монаково еще дорога спускается с высоты, берег волжский и окинский составляющей.

Почва глиниста. Спустясь, лес по местам с пашнею попеременно, и селения везде частые. Река Теша и, наконец, луг, где разливается Ока, которую переезжают под городом. Муром стоит на горе вдоль оврага. Тут встретил брата. Радость, обедали и поехали, я сел с ним. До Драчева 27 1/2, до Мошек 26 1/2 (верст)».

Так после длительной разлуки Радищев встретился с братом Моисеем. Вместе на почтовых поехали на Судогду и на следующий день уже были во Владимире, Радищев пишет в путевых заметках:

«Под городом переезжают Клязьму по живому мосту. Володимер на горе, в самой середине строение каменное, потом улица господских дворов деревянных и слобода ямская длинная».

Что мог видеть Радищев в нашем крае? Владимирку. По ней он отправился в Сибирь, по ней возвращался назад после многолетней ссылки. Свернув после Ундола в сторону от Владимирки, Радищев заехал в Андреевское, к бывшему президенту Коммерц-коллегии графу Воронцову, оказывавшему опальному писателю моральную и материальную помощь в трудные годы.

Нам трудно представить Владимирку радищевских времен. Мы привыкли к асфальтированной автомобильной дороге Москва – Горький, которая на наших глазах делается все шире и благоустроенней. С удивительной быстротой мчатся по шоссе машины: утром владимирцы выезжают в Москву, чтобы попасть на дневной оперный спектакль в Большом театре.

Миллионы людей знают старую Владимирку по картине Левитана. В этом скромном и сокровенно написанном пейзаже Левитан раскрыл традиционную тему дороги, столь выразительно трактуемую в народных песнях, в русской литературе от Радищева и Пушкина до Блока. Левитановская «Владимирка», звучащая симфонией печали, по своим гражданским чувствам очень близка дорожным размышлениям Радищева, его большим социальным идеям и глубине чувств. Тема дороги и у Радищева, и у Левитана связана с думами с судьбах Родины.

Каковы были нравы того времени, правдиво свидетельствуют сатирические издания Николая Новикова – современника Радищева. В журнале «Трутень» описывается деревенский помещик, который жил в доме, построенном дедушкой «на время». Но в этом доме так «обжились, что нового и по сие время не построили; ибо батюшка сего дворянина отягощен был делами, а именно: пил, ел и спал, а сынок к строению не имеет охоты, но вместо того упражняется в весьма полезных делах, ибо он изыскивает: может ли боец-гусь победить на поединке лебедя, ради чего выписывает из Арзамаса самых славных гусей и платит за них по двадцать, по тридцать и по пятидесяти рублей за каждого. Он имеет также бойцов-петухов и содержит огромную псовую охоту и наложенный на него соседями за помятые их хлеба оброк каждый год платит беззаимочно».

«Трутень» упоминает еще о сынке приказного, который лазил по голубятням, гонял голубей, держал петухов для боя и выкармливал разного рода собак. Журнал «Щепетильник» рассказывает об одном молодчике, который не мог письма написать без помощи дядьки, но зато знаток был в голубях и собаках. Страсть к ним простиралась до того, что однажды, парившись в бане и увидя из окна стаю голубей, он бросился на будку, схватил шест и начал нагой гонять своих птиц.

Немного сохранилось близ владимирской дороги мест, напоминающих нам о XVIII веке, но все же такие места встречаются. Вот Ундол, где останавливался Радищев. На пригорке раскинулась тенистая роща, названная в народе «Суворовской». По деревенскому преданию рощу садил сам Александр Васильевич Суворов – великий полководец, любивший подолгу жить в своем ундольском имении. До сих пор в Ундоле не прочь поговорить о том, что генералиссимус Суворов по утрам выезжал на сером в яблоках скакуне на Владимирский тракт и скакал по направлению к Владимиру до Пушничихи-горы. В Суворовской роще старых деревьев сохранилось мало. Но, глядя на далекую кромку старинного леса, слушая шум полевого ручья, сливающийся с пением жаворонков, вьющихся над простыми крестами деревенских могил, думаешь о том, что век Суворова и Радищева живет в этом среднерусском уголке.

Дорога в Андреевское сворачивает за Малой Пекшей вправо и проходит то через орешниковое мелколесье, то мимо деревень и деревенских речек и прудов, то полевым раздольем, где стоит вековая тишина.

Здесь братья отважились на смелый поступок: вместо того, чтобы ехать по указанному Радищеву маршруту, они свернули в сторону и заехали в Андреевское. Об этом в заметках сказано скупо:

«У графа обедали…»

Что заставило Радищева, столь спешившего в пути, остановиться в Андреевском, отъехав всего лишь несколько десятков километров от Владимира? Дело в том, что Андреевское было поместьем Александра Романовича Воронцова, сыгравшего видную роль в судьбе писателя-революционера.

Не касаясь подробно взаимоотношений Радищева с Воронцовым, скажем лишь о том, что Александр Романович был одним из самых образованных людей своего времени. Он длительное время являлся всемогущим президентом Коммерц-коллегии, где до ссылки служил и Радищев. Будучи деловым, властным человеком с «кремневым» характером, Воронцов горячо полюбил Радищева, отличавшегося неподдельной честностью и стойкостью убеждения. И когда над писателем-революционером разразилась гроза, Воронцов, не знавший «ни страха ни угодливости», оказал большую поддержку автору «Путешествия», несмотря на то, что недруги обвиняли его в сообщничестве «бунтовщику». Недаром опальный писатель назвал Воронцова «душесильным» и вел с ним оживленную переписку.

Итак, братья Радищевы встретились в Андреевском с Воронцовым.

Что представляло в те годы Андреевское?

Огромный дворец прекрасной архитектуры был описан в середине прошлого века в «Русском архиве». Как сообщает автор заметки, дворец «вполне сохранился в том виде, как он был при графе А. Р. Воронцове, со всем устройством, гобеленовыми обоями, бюстами, театром, обширною портретною галереею».

Таковы печатные данные. До наших дней сохранился громадный архив А. Р. Воронцова, представляющий сущий клад для исследователей. Большая часть воронцовских бумаг находится в настоящее время в Ленинграде, но богатейшие фонды лежат во Владимирском государственном архиве. В последние годы в этих фондах найдены ценные материалы, проливающие свет на многие известные страницы жизни Радищева, характеризующие его деятельность в таможне.

Вот подлинная служебная записка Радищева Воронцову, сообщающая о делах Коммерц-коллегии. Характерный радищевский почерк, золотистые чернила, которые предпочитал писатель.

Из тьмы екатерининской ночи доносится к нам голос Радищева – патриота, страстно любившего свою Родину, заботившегося о международном авторитете своего государства. Например, в «Инструкции от государственной Коммерц-коллегии определенному в Гамбурге, Любеке и Бремене Российским Генеральным Консулом…» Радищев требует от русского представителя поступать «во всяком случае прилично своему званию, как того требует слава Российской нации и должность честного человека», «защищать правость своего дела», сохранять «честь Российского флага во всех портах».

Много еще интересного о Радищеве можно рассказать, рассматривая вновь найденные документы. Но возвратимся к вопросу, который сейчас нас волнует – к вопросу о портрете писателя.

В воронцовском архиве имеется «Ведомость дворовым людям в Андреевском» с поименным перечнем людей, живших при графском дворе. Здесь были – приказчики, конторщики, писари, ключник, наклейщики, столяры, садовники, шорники, портные, сапожники, печники, медники, слесари, кузнецы, конюхи, музыканты, форейторы, художники, официанты, рыбаки[2]2
  Владимирский архив, фонд Воронцова, дело № 187, листы 115–116.


[Закрыть]. Между прочим, старший официант при дворе получал на шесть рублей больше, чем архитектор.

Среди воронцовских бумаг обращает на себя внимание счет «с кого на сколько взыскать следует за покраденное живописцами постное масло». Но из дел крепостных живописцев можно понять, что масло было всё-таки израсходовано на работы. Много трудились художники Иван Бабарин, Федор Страхов и ученик Федор Ефимов. Они не сидели без дела, а усердно работали над созданием воронцовской портретной галереи.

Внимание привлекает следующее упоминание в записке, напечатанной в «Русском архиве»: «В одном из кабинетов графа А. Р. Воронцова на видном месте поясной портрет А. Н. Радищева».

По свидетельству старожилов, портрет Радищева был привезен во Владимирский музей вскоре после революции из Андреевского вместе с другими вещами и бумагами.

Таким образом, портрет, находившийся во Владимирском музее, принадлежал видному покровителю писателя Александру Романовичу Воронцову. Кажется не лишенным основания мнение, что портрет написан по заказу Воронцова одним из его крепостных художников. Быть может, портрет Александра Николаевича написали крепостные живописцы, упомянутые выше, Иван Бабарин или Федор Страхов.

Портрет изображает Радищева таким, каким он был после илимской ссылки, на закате своих дней. Другие известные портреты Радищева относятся к более ранним годам.

Остается определить время написания портрета. Трудно предположить, чтобы изображение было сделано во время краткосрочного пребывания Радищева у Воронцова на пути из Сибири. Но тем не менее и оно не исключено.

Рентгеновский снимок, сделанный с портрета, позволил обнаружить под изображением Радищева другой портрет человека в парике с одной буклей. Таким образом, портретист написал изображение Радищева не на чистом домотканном холсте, а на каком-то уже начатом, другом портрете. Очевидно, под рукой не было подходящих материалов, а нужно было опешить…

Впрочем, воронцовский художник мог писать Радищева и позднее, в 1801–1802 годах, в последний, петербургский период жизни писателя.

Дворец в Андреевском – одно из самых прекрасных зданий баженовских времен русской архитектуры. Во всяком случае, зданию свойственна мягкость и затейливость в расположении внутренних дворцовых залов и простота, изящество внешнего вида, монументальность которого подчеркивается лишь традиционными колоннами. Целостный архитектурный ансамбль, замыкавший двор в правильный четырехугольник, включал в себя огромный лесопарк с павильонами и постройками, пруд, речку с плотиной.

Дворец и парк сохранились в сравнительно неплохом состоянии, если не считать досадной, уродующей здание пристройки застекленной террасы. Теперь в бывшем воронцовском дворе размещен санаторий, и в одном из бесконечных залов мы видим большой портрет Радищева, нарисованный на холсте.

Жаль, что на здании нет мемориальной доски, напоминающей о том, что здесь бывал великий писатель.

Недавно в Москве, в Государственном литературном музее, была устроена большая выставка, посвященная жизни и деятельности Александра Николаевича Радищева. В нескольких залах размещались экспонаты, ярко характеризующие благородный жизненный и творческий путь одного из замечательных русских людей XVIII столетия. С огромным интересом останавливались посетители перед первым, редчайшим изданием «Путешествия из Петербурга в Москву». Ведь царское правительство стремилось уничтожить все экземпляры «крамольной» книги, опасаясь ее могучего революционизирующего влияния. Недаром букинисты считают первое издание «Путешествия» уникальной книгой.

Другим ценнейшим экспонатом выставки, неотразимо привлекавшим к себе посетителей, был портрет писателя, привезенный из Владимира. Возле портрета часто возникали жаркие споры – он был большой новинкой для знатоков радищевской иконографии, считавших, что последний портрет писателя исчез безвозвратно. Для специалистов владимирская находка была совершенной неожиданностью.

…Это случилось в воскресный день. В залах выставки много посетителей. Здесь были и колхозники из подмосковных сельскохозяйственных артелей, и рабочие предприятий столицы, и студенчество, и группа библиотечных работников из Сибири. Ведь в наши дни имя Радищева стало достоянием и гордостью всего Советского народа.

Стайка жизнерадостной молодежи остановилась около радищевского портрета. Экскурсовод сказал:

– Перед нами портрет того, кому посвящена выставка… Посмотрите, как привлекательно это лицо, озаренное глубокой мыслью.

С интересом слушали юноши и девушки историю портрета, только что привезенного из Владимира в литературный музей. И, рассматривая одухотворенное лицо человека, отдавшего свою жизнь во имя счастья далеких потомков, молодые люди вспоминали пламенные стихи прорицателя вольности:

 
Да, юноша, взалкавый славы,
Пришед на гроб мой обветшалый,
Дабы со чувствием вещал:
«Под игом власти сей рожденный,
Нося оковы позлащенны,
Нам вольность первый прорицал».