Текст книги "Проклятая субмарина (СИ)"

Автор книги: Евгений Гудков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Мне поручили важное задание – приборку на палубе, если можно так выразиться. Задача состояла в том, чтобы помочь матросам вымыть и вычистить весь коридор до блеска. Работа шла полным ходом, и у меня отчасти поднялось настроение. Знаете, это как заслуженный выходной. Вроде бы ты работаешь всю неделю, тратишь нервы и свое здоровье на эти ужасы, а теперь тебе положен выходной! Просто отдыхай и наслаждайся морскими круизами туристической компании «UB–65» – думалось мне со шваброй в руках и с дурацкой улыбкой на лице. Оли натирал переборки в метре от меня, и нам даже удалось немного пообщаться. В конце коридора появился Райнер, тот самый худощавый маньяк. Он снова украдкой бросал на нас опасные взгляды. Было как–то не по себе и

неприятно. Оли не выдержал первым, нервы его дали заднюю, и он двинулся к худому моряку, склонившемуся над ведром с мыльным раствором.

Ну, держись сукин сын! – грозно прошипел он, закатывая рукава своей робы.

Я отставил швабру в сторону и приготовился сам не зная к чему. Оли схватил сосунка за грудки и резким движениям прижал к стенке.

Какого дьявола ты постоянно пялишься в нашу сторону, урод? Ты что, гомик? Тебе нравятся мальчики в форме, да? Отвечай! – не унимался Оли.

Райнер ничуть не испугался:

Не надо меня пугать, я пуганным родился! Вы ведь ничего не знаете, глупцы! – зло усмехнулся он. – Мы все здесь умрем! Все до одного! Субмарина будет убивать, пока на борту не останется ни одной живой души! Тебя это тоже касается англичанин, – бросил он в мою сторону.

Что ты несешь, недоумок! – лицо Оливера побагровело.

Я серьезно! – не унимался Райнер, – просто есть одна маленькая история, которую я хочу вам поведать, – таинственно произнес моряк, вводя нас в сомнение. Мы с Оливером глупо переглянулись.

Что ты знаешь? Говори! – Оли тряхнул его так, что у Райнера искры посыпались из глаз.

Отпусти, Оливер! Сейчас вы многое узнаете и, думаю, вам это мало понравится.

Я тебя слушаю! – Оли разжал кулаки.

Все началось очень давно, еще до постройки «UB–65», – начал Райнер. – С самого детства жизнь втягивала меня в различные интрижки криминального характера. Отец был мелким бандитом, проигрался в карты и однажды просто пропал. Как-то раз к нам матерью явился констебль и сообщил, что отца нашли на берегу нашего маленького Герлица – так назывался мой городок. Страж порядка посочувствовал нам и ушел. Самое обычное кровоизлияние в мозг – лопнул сосуд в голове. Версия полиции была таковой, но на мой взгляд – все это полная чушь. Мы с матерью знали настоящую причину смерти отца – огромный долг в карты, от которого просто так не уйдешь. Проиграл – плати! И отец заплатил, сполна. Мать моя горевала недолго, и вскоре у нее появился ухажер, какой–то здоровый мужик, с которым мое общение не складывалось.

Такое интересное детство предвещало не менее интересную жизнь. У меня обнаружился дар воровства, и я начал его развивать. К совершеннолетию я чувствовал себя выпускником университета по кражам, с отличием и золотой медалью! Сотни, нет тысячи украденных сладостей, фруктов и мелких побрякушек из бижутерии. Я мог заболтать и обчистить любого богача в округе. Отчим, тем временем, забрал мать, и они переехали к нему в другой город. Я был предоставлен сам себе – продолжал красть и накапливать грязные сбережения. Мне было плевать на все, и я делал то, что у меня действительно хорошо получалось – воровал, очень много воровал. Да, бывало и неудачи постигали меня, но это случалось крайне редко.

Однажды, мы пошли с компаньоном на дело – нужно было вычистить дом богача по наводке, и как на зло, тот оказался дома. Когда мы бежали с мешками награбленного добра, друг словил пулю в спину, его подкосило и он замертво свалился. Я убежал, причем со всем украденным. Меня нисколько не смутила смерть друга. Одним больше, одним меньше – какая, к черту, разница. Я получал что хотел…

Ближе к делу, – перебил Оливер Штайн.

Это часть истории, – спокойно произнес Райнер. – Все эти грабежи и разбои могли привести меня за решетку, но я был чертовски везучим парнем до следующего момента… Один влиятельный коллекционер, мистер Книф, узнал про мои таланты и предложил некую работенку. Он обещал кругленькую сумму за какую–то древнюю безделушку-медальон. Я сразу же согласился. Дело не требовало особых затрат или тренировки – надо было всего лишь побывать на аукционе с этим медальоном, выследить к кому он попадет в руки и умело его стащить.

Спустя день я, деликатно одетый, подходил к дворцу торгов – это что–то вроде ярмарки для богачей. Охрана уныло взглянула на меня, и я зашел внутрь здания. Гости расселись, и игра началась! Какие–то две старые картины ушли бородачу с первого ряда. Древний камин и золотая статуэтка будды достались мужчине в синем фраке с цилиндром в руках. И тут я просто опешил… Бриллиант, колье, медальон – называйте эту штуку как хотите! Этот драгоценный камень с цепочкой был бесподобен! Я никогда не видел такой красоты. Непременно, это та самая вещь, за которой меня отправили.

–Алмаз Хоупа, – донеслось со сцены. – Если верить легендам, у этого красавца интересная биография, – Жан–Батист Тавернье приобрел алмаз в 115 каратов в Индии. Покупка либо продажа подобных священных вещей из храма каралась мгновенной смертью, поэтому охотник за драгоценностями тайно вывез его из страны. В 1669 году камень перекупил сам Людовик

четырнадцатый, он же «Король–Солнце». Следующими хозяевами медальона стали Людовик шестнадцатый и его супруга Мария Антуанетта, которые были обезглавлены во время великой Французской революции, после чего бриллиант был украден и снова «всплыл» лишь в 1812 году у одного лондонского торговца, уже в другой огранке. Алмаз Хоупа обязан своим интересным названием одному из своих первых знаменитых владельцев – британскому лорду Генри Филлипу Хоупу, который купил камень в 1830 году на аукционе.

До конца восемнадцатого века семейство Хоуп владело бриллиантом и гордилось тем, что имеет такое сокровище. Однако в момент финансовых проблем камень решили продать. Драгоценность снова пошла по рукам и в итоге, в 1912 году оказалась у Эвелин Уолш–Маклин – дочери владельца газеты

«Вашингтон Пост». Спустя какое–то время ее сын разбился в автокатастрофе, дочь застрелилась, а муж бросил Элвин ради другой женщины. Кстати умер он в сумасшедшем доме, постоянно бредя о зеленом сиянии и страшных призраках. После смерти Уолш–Маклин, бриллиант в счет уплаты ее долгов, был передан ювелиру Гарри Уинстону. Последний выставил его на продажу на сегодняшний аукцион.

История завораживала и пугала одновременно. Но я не из тех, кто верит во всякие там суеверия и сказки. Богачи минут десять мерялись кошельками, затем медальон ушел в руки некому Уильяму Чаффи

забавному старичку с бодрым телом и мимикой. Дождавшись конца торгов, я проследил за новым хозяином камня вплоть до ресторана, где тот остановился перекусить. Мы встретились в туалете, точнее Чаффи встретился с моим платком, обильно смоченным клофелином. Секрету меня научила одна знакомая проститутка, которая в свободное от работы время обчищала богачей до последней нитки. Я не причинил старику боли, просто опустил его на горшок и оставил мирно спать, засунув бриллиант себе за пазуху.

Уже к вечеру я шел на встречу с заказчиком. Бричка из двух лошадей двигалась монотонно, и на улице моросил дождь. При тусклом свете фонаря я вертел в руках диковинку и внимательно изучал. Камень переливался ярким зеленым светом. И с каждым прикосновением к нему, мне все больше хотелось оставить алмаз у себя. Когда мы приехали, я уже чувствовал медальон как свое сердце. Если у человека забрать сердце – он умрет. Так было и со мной. Я шел на встречу, но душой понимал, что камень не отдам. За поясом был старенький шестизарядный револьвер. Мистер Книф встретил меня сам, он стоял на пороге и с горящей улыбкой протянул руку. Помимо заказчика в доме еще находился его личный громила по прозвищу Шторм.

Как дела? Все получилось? – глаза боса заблестели.

Да, все в порядке, – твердо ответил я.

Где же он? – спросил Книф.

Громила внимательно следил за каждым моим движением.

Вот! – бросил я в ответ, доставая левой рукой камушек из платка.

Прекрасно, Райнер! Чудненько! – не унимался он. – Вот твои деньги, возьми их, сынок, я уверен, мы найдем для тебя еще много интересных и прибыльных дел.

Но меня уже не интересовали ни деньги, ни обещания мистера Книфа. Мне нужен был только кристалл Хоупа! Как только я передал камень, мне стало очень плохо и одиноко, будто из меня вынули душу. Я должен был вернуть драгоценность себе. Резким движением руки я выхватил револьвер – три выстрела пришлось на Книфа: в голову, в плечо и еще раз голову. Бедняга откинулся в одну сторону, камень улетел в другую. Только Шторм схватился за рукоять своей пушки, как я пустил ему вдогонку еще троих свинцовых братьев. Громила, кашляя кровью, упал на колени – пуля задела сонную артерию. Через пару секунд он с грохотом растянулся на дорогом ковре. Если прозвище Шторм дано ему за высокую скорость и реакцию, то тот, кто его дал – был полным кретином. Здоровяк как стоял на месте, так и упал там же! Теперь камушек был у меня, и я ощущал жизненный прилив сил. Мурашки от счастья и наслаждения пробежали по спине, меня передернуло. Опомнившись, я спрятал кристалл за пазуху и вышел. Деньги остались лежать на столе. Дом Книфа располагался на отшибе, и вряд ли кто слышал выстрелы и возню. Ствол по пути я сбросил в пруд, и пистолет быстро скрылся в зеленом омуте.

Теперь камень ни на секунду не покидал меня, и я всегда носил его с собой. Какое-то время все шло хорошо, я грабил богачей и жил припеваючи. Но меня стала преследовать череда неудач, какая-то ужасная аура! Все мои друзья, любовница и даже пара врагов – умерли!!! Один за другим, как будто они сговорились! И это стало происходить все чаще и чаще. Только я знакомился с кем-то, как вдруг этот человек умирал. Кристалл в такие моменты светился как фонарик, только зеленым светом. У меня не осталось никого, совсем никого.

Знаете, мне было совершенно наплевать на это. Ведь мою грудь грел алмаз Хоупа, мой единственный и дорогой алмаз, – протянул Райнер и приподнял майку.

Верх груди сильно потускнел, кожа была какого–то синего или зеленого цвета. Именно на этом месте моряк носил медальон, постоянно скрывая его от окружающих, и никогда не снимая.

– Спустя годы, копы набрели на мой след – я даже представить не мог, по чьей наводке. Ведь всех, кто знал меня, камень уже убил!

Случилось это утром, едва взошло солнце. Подозрительный шорох и возня доносились за входной дверью. Сон у меня всегда был чутким, и я прекрасно все слышал. Гостей утром я не ждал.

Мистер Райнер! Откройте, пожалуйста! Почта! – раздался голос с улицы.

Какая к черту почта?! За долгие годы службы в полиции копы могли бы придумать что–нибудь и пооригинальнее. Истерическая улыбка растянулась на моем лице. Но смеяться с моим медальончиком мы будем потом, когда снова обведем этих идиотов вокруг пальца.

Иду, идуу-у! – я скорчил сонный голос настолько, насколько мои прокуренные голосовые связки могли позволить. Естественно, я тянул время, мне понадобилось меньше минуты, чтобы одеться и схватить все необходимое. На такие случаи был запасной выход, которым я и воспользовался. Эти остолопы еще долго, наверное, стучались в дверь и предлагали почтовые услуги. Сдерживая смех, я бежал что есть силы. Выход из моего убежища шел прямиком на большущий рынок. Пробегая сквозь сотни лавок и торговых рядов, я стянул пару шмоток, которые тут же напялил на себя для маскировки. Алмаз висел на груди и почему–то сильно жег, казалось, что ему нравится вся эта суета и погоня. Я был другого мнения, моей выносливости уже не хватало для подобных гонок. Похоже, копы смекнули, в чем дело, и суетливо носились по всему рынку с вытаращенными глазами. Некоторые из них были со служебными собаками, которые лаяли и кидались на все, что движется. Я миновал рынок – дальше были узкие улочки. Пробежав два квартала, я наткнулся на старый военный грузовик «Круп-Даймлер». Это была гордость фирмы «Крупп», он перевозил для нашей армии все – от пехоты до крупнокалиберной артиллерии.

Внимание–внимание! – вещал офицер в форме у грузовика. – Вступайте в ряды великой германской армии, и ваша жизнь изменится в лучшую сторону! Бесплатная одежда, продовольствие и высокое жалование вам обеспечены! – надрывался немец.

Я сбавил ход и вовсе перешел на шаг, сокращая расстояние между мной и офицером.

Я хотел бы пойти добровольцем! – обратился я к офицеру, выдавив из себя жалкую улыбку.

Прекрасно, молодой человек, прыгайте в грузовик, к остальным желающим, – с каменным лицом ответил вояка-оратор.

Я, не дослушав его до конца, пулей влетел в крытый кузов грузовика. Там уже сидело человек пять – все приветливо мне пожали руки. Я словно предсказал действия копов – большой толпой они пронеслись в десятке метров от машины. Были слышны свисты, крики и что–то вроде «двенадцать тупиц не могут поймать одного выдохшегося преступника». Насчет выдохшегося они были абсолютно правы, я едва восстановил дыхание. Нащупал камень на груди, он висел на месте, и я успокоился. Когда нас набралось девять человек, грузовик тронулся с места. Офицер сидел в углу кузова десятым.

Ну что, гордость Германии? Вы готовы доблестно служить и защищать свою великую страну?

вызывающе спросил офицер.

Толпа одобрительно закивала.

Чудненько, – произнес он и улыбнулся. – Вы будете направлены в помощь кораблестроителям. Сроки поджимают, и мы ни черта не успеваем! Как минимум три корабля и еще две подводные лодки нам надо спустить на воду на этой неделе. Вы, господа, поможете их достроить, а затем будете зачислены на борта своих суден. К нашему приезду там уже будет еще сто с лишним человек, таких же салаг, как и вы. Так что крепитесь, мужчины, я уверен, что у вас все получится!

– Я совершенно не умею строить, не то что корабли, я даже гвоздь не смогу забить! У меня руки из жопы растут, – сострил выскочка из машины.

Раздался громкий смех здоровых мужиков, мне тоже стало смешно. Я и сам не хотел чего–то там строить, в мои планы входило дать драпу что есть силы, как только грузовик остановится. Куда бежать я еще не решил. Наверняка полицейские уже объявили меня в розыск, в город возвращаться было нельзя.

Руки тебе вырвут с корнями и приделают куда надо, – дал отпор выскочке офицер. Улыбка с лица шутника исчезла. Все опять заржали, словно кони в стойле. В грузовике царил дружественный настрой.

Мы ехали часа два, а может даже и три. Человек в форме накормил нас солеными галетами и дал попить сока. Очень даже неплохо, учитывая что в моем рту с утра не было не единой крошки. По дороге я дружелюбно общался и смеялся с ребятами – коллектив оказался приятным и интересным. Один парень рассказывал историю о том, как он ухаживал в колледже за красоткой и как потом соблазнил ее. В чисто мужской аудитории такие истории идут на ура. Мне тоже было интересно послушать. Вдруг

парнишка, что сидел по правую руку от меня, скатился на пол. Рассказчик замолк, все обратили внимание на упавшего. Двое парней и офицер сразу кинулись к нему на помощь. Мне почему–то показалось, что он дурачился, но это было не так.

–Умер! – приложив палец к его шее, сказал человек в форме.

Как умер? – хором произнесла толпа.

Глаза у парня были стеклянные и смотрели в одну точку, казалось даже что на меня.

Так умер… Пульса нет, – тихо сказал офицер, закрывая ладонью глаза покойнику. – Похоже на инсульт, такое иногда случается, – добавил он.

Грузовик остановился, офицер о чем–то долго говорил с водителем. Мы нервно курили на улице, изредка заглядывая в кузов, где лежало тело бедняги. Была какая–то надежда, что он еще встанет, и скажет нам, что это шутка. Мы все посмеемся и поедем дальше. Но, увы, нет, парня накрыли военной накидкой, и грузовик тронулся дальше. Так получилось, что все мы сидели на скамьях в кузове, а тело лежало прямо посередине, изредка покачиваясь на поворотах. Похоже, что моему камушку это нравилось, он стал очень холодным, прям ледяным и обжигал грудь. Странно, но это доставляло мне неописуемое удовольствие. Словно домашняя кошка, алмаз Хоупа сидел на груди и мурлыкал, когда кто–то рядом умирал. Радость камня сопровождалась зеленым свечением. Я посильней прикрыл грудь, чтобы не вызвать подозрения. Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча, иногда посматривая на тело бедняги. На тот момент в моей голове вертелся такой план – пусть грузовик заедет подальше, тогда я и выпрыгну из кузова. Но было уже поздно, мы повернули к какой–то пристани. Несколько боевых кораблей стояли у пирса, покачиваясь на волнах. Их мощные орудия были грозно направлены в воздух. Грузовик еще раз повернул, на повороте нас чуть занесло. Тело подкатилось к моим ногам – ком рвоты подступил к горлу, но я сдержался. Машина остановилась.

Приехали, выходим! – произнес офицер.

Дружно один за другим мы повыпрыгивали из кузова. Последние двое взяли тело и понесли за офицером. Оставшиеся семеро, включая меня, последовали за моряком, назвавшимся Шкипером. То ли фамилия была такая, то ли прозвище. Моряк завел нас в большое здание, и со стороны мне показалось, что это какой–то завод. Я был прав – перед нами предстал судостроительный завод Германии сокрушительных размеров! Здесь и произошла моя первая встреча с «UB–65», когда мы вошли – уже была собрана часть корпуса. По всюду сверкали искры, сварочные работы не останавливались ни на минуту. Только сейчас я понял всю суть слов офицера–зазывалы о том, что народу катастрофически не хватает. На каркасе подлодки суетились всего пять-восемь человек. Такими темпами субмарина строилась бы еще лет сто, не меньше.

Мысли о побеге покинули меня. В город уже было не вернуться, и я решил испытывать судьбу дальше. Самое главное – камень был на шее и грел мою душу, иногда даже обжигал. Спустя неделю нас обучили монтажному и кораблестроительному ремеслу, и все пополнение принялось за работу. В этот раз я почувствовал приятное ледяное тепло, сваривая между собой отсеки лодки. Пошарив рукой под кофтой, я взял в кулак алмаз Хоупа и тут же его отбросил, оборвав при этом цепочку, на которой он висел. В этот раз камень был настолько ледяным, что я получил ожог – моя рука посинела. Кристалл полетел далеко вниз, в недра субмарины, оставляя за собой призрачное зеленое свечение.

Райнер! Что у тебя там? Все в порядке? – донеслось снизу. Кто–то из ребят услышал мою возню наверху.

Да! – отозвался я.

Ладонь посинела целиком. Я спустился и доложил о травме первому офицеру, попавшемуся мне на глаза. На два дня меня отстранили от работ. Как же я могу быть без кристалла? А вдруг его кто– нибудь найдет! Тем временем медальон не скучал… Повиснув где–то в трюмах субмарины, он продолжил свое любимое дело.

Первый несчастный случай произошел на следующий день после моей травмы. Ослепнув на долю секунды от сварочных искр, один из наших парней потерял равновесие, покачнулся и с криком полетел головой вниз – он разбился насмерть! Характерный хруст шейных позвонков надолго останется в памяти его товарищей. Случай сочли несчастным и продолжили строительные работы.

Второй парень занимался электрикой. Кстати, это тот самый шутник, что подколол офицера в грузовике, – он был славным парнем. Как–то утром водила грузовика, привозившего материалы для субмарины, завелся, сдал немного назад и почувствовал, как наехал на что–то мягкое. Бедняга–электрик даже не успел вскрикнуть. Накануне он сильно напился вечером и уснул прямо под машиной, зарывшись в груду хлама из старой одежды. Шофера выворачивало раз пять, пока он отмывал колеса грузовика от кусочков еще теплых мозгов и кишок.

В ангаре, где возводили лодку, находились также разные станки. Какие–то могли выплавлять мелкие детали, в других производились заготовки только для двигателя, третьи – штамповали различные болты и крепежи. В общем, один из таких аппаратов числился за двумя работягами – Адлером и Ерсом, родными братьями. Работа в тот день кипела, сроки поджимали, и все суетились, как пчелы возле улья! Не обошлось и без нарушений техники безопасности: все прекрасно знают, что нельзя засовывать свои конечности во включенный аппарат. Однако, младший Ерс пренебрег этими правилами. Его часы зацепились за рычаг и соскочили внутрь машины – это был подарок Адлера. Младший брат, не долго думая, сразу потянул руку за ними. Часы он взял, но станок не пожелал отдавать их обратно. Раздался шум двигателя и машина начала потихоньку затягивать в себя работягу. Ерс закричал, но было слишком поздно. Металл и точный механизм часов уже перемешались с человеческой плотью. Адлер успел выключить зло–машину только тогда, когда рука младшего брата полностью была перемолота до плеча. После этого случая братья бежали, и их больше никто не видел.

Инцидент дал о себе знать, и поползли слухи, что люди гибнут на этой лодке, как мухи. Рабочие прозвали субмарину «колесницей морского дьявола». Многие отказались работать, но вскоре явился главный и ответственный за строительство офицер. Он выслушал работяг, затем приказал усилить меры безопасности и пообещал поднять мужчинам жалование – в проклятия он верил. Вскоре меня выписали, и я словно сумасшедший побежал к лодке. Воображение рисовало картинку, в которой кристалл сам летел ко мне в руки и я извинялся перед ним, за то, что так грубо сорвал его с шеи. Но на деле оказалось совсем не так – место, где я работал, уже заварили, и искать алмаз Хоупа мне пришлось внутри. Я был вне себя от ярости! Спустившись в трюма я излазил каждый уголок субмарины с фонариком – тщетно. Ничего! Оказавшись в полном смятении, я осел на какую–то железяку и заплакал, как вдруг стало немного светлее, затем еще светлее. Камень был где-то здесь. Я обернулся и чуть язык не проглотил от страха – в груде металла показался тот самый парень, что разбился насмерть. Он двигался медленно, голова была запрокинута назад. Мне казалось, что у него вообще нет шеи и позвоночника – так мерзко он передвигался. Он ковылял по направлению ко мне и что–то сипло мычал. Сердце ушло в пятки… Я врос в борт лодки, словно дерево корнями в землю! Мертвец приближался, голова покачивалась в такт его шагам – то вправо, то влево. От него исходило яркое зеленое свечение. Из того места, где раньше был кадык, теперь доносилось противное булькание.

– Ррррайнееер, – прошипел он. – Не оставляй меня здесь! Мне очень холодно, Райнееер! – беспозвоночный был уже на расстоянии вытянутой руки.

Я бросился бежать, что есть силы, спотыкаясь и матерясь. Не помню, как очутился наверху. Сердце отбивало барабанную дробь, кровь пульсировала в голове. Я присел, мне надо было успокоиться. Никто мне не поверит, если расскажу, да и нет в этом смысла. Главное, что камень теперь глубоко–глубоко в подлодке и никуда он оттуда не денется. Мысли о побеге я похоронил насовсем. Камень со мной, пускай и не на груди, но он рядом, а значит все хорошо. Я верил, что рано или поздно вытащу его оттуда, и мы снова будем вместе.

Спустя два месяца «UB–65» спустили на воду. При торжественном спуске бутылка шампанского не разбилась о корпус субмарины – очень плохой знак. И я прекрасно об этом знал и понимал, что гибель рабочих при строительстве лодки – это только начало.

В проходе послышался характерный звук шагов, только Рихард мог так ковылять, опираясь на трость–череп. Проходя мимо, он бросил быстрый взгляд на каждого из нас, и естественно, остановился на мне.

Милс, мойте лучше! Мне не нужна работа спустя рукава, – неодобрительно сказал он и провел пальцем в том месте, где я еще не мыл.

Что это такое? – лукаво спросил он.

Грязь, – ответил я.

Правильно, – подтвердил капитан. – А что нужно делать, чтобы не было грязи?

Хорошо мыть, – тупо ответил я.

Милс, продолжайте уборку, – сказал он мне и пошел дальше, насвистывая мелодию.

Я пугливо осмотрелся по сторонам, потом оставил свою рутинную работу и взглянул на Оливера. Тот дал знак нашему рассказчику и Райнер продолжил:

Лодку достроили. Часть ребят–строителей призвали на флот, конкретно на «UB–65». Многие отказались, прозвав субмарину проклятой. Но не я …

Где–то в районе машинного отделения застрял мой камушек, а значит я должен быть с рядом. Новый экипаж подлодки очень не хотел выходить в море, но немецкий флот остро нуждался в новых судах, и подлодка была спущена на воду, невзирая на зловещие знаки надвигающегося несчастья. Нам

предстояло первое испытательное плавание. Казалось бы, дойти до соседних берегов, заправится на базе и вернуться назад – вроде плевое дело. Но все пошло совершенно не так! Складывалось такое ощущение, что сердцем подлодки стал мой родной камушек, который научил субмарину убивать! Зацепившись, он висел где–то глубоко в трюмах, под тоннами металла и периодически сиял ярким зеленым светом.

Как вы уже поняли, я занимал должность машиниста. Запомнив место падения кристалла я понял, что искать его нужно будет примерно на моем посту – туда и попросился при распределении на

«UB–65».

Многие паниковали и поговаривали о том, что это их первый и последний поход. Но самое интересное было впереди. До порта мы дошли, слава Богу, без происшествий. Даже мне на какое–то время показалось, что возможно кристалл успокоился, и на этом все закончилось. Но как ж сильно я ошибался… Мы готовились к первому походу в море. В этот день на лодку грузили провизию и продовольствие. К субмарине подвезли торпеды и стали загружать. Все шло своим чередом, когда на одной из торпед лопнул трос, и она с грохотом полетела вниз. Опасный груз рухнул на моряка, что страховал снизу – парня расплющило всмятку. Это как бросить пакетик с водой с крыши высотного здания – звук такой же: шмяк и все! Заряд сдетонировал, разметав по пристани тех, кто занимался погрузкой. Причал, окрашенный в багрово–красный цвет – зрелище не для слабонервных. Последнее что я видел – это верхняя часть туловища лейтенанта, его отбросило взрывной волной и сильно вмяло в землю. Кусок тела заканчивался ошметками грудной клетки, из под-рваной формы на свет показались обугленные ребра. Странным было то, что умер он, скрестив руки на груди. Или взрыв оставил офицера в такой причудливой позе, или он сам умирая, зачем–то скрестил руки. Лейтенант был единственным, кого я мог опознать. От остальных пятерых матросов остались одни конечности, в хаотичном порядке разбросанные по пристани.

Этим же вечером я впервые столкнулся с призраком зеленого лейтенанта. Я вжался в переборку и он медленно пролетел мимо. Руки на груди были скрещены, как при смерти, лицо не выражало никаких эмоций. Теперь лейтенант стал нашим символом смерти. Иногда он появлялся, чтобы ознаменовать смерть, иногда просто так. По приходу в наш порт часть команды бежала, во главе с капитаном Бертольдом. Я, как вы уже понимаете, остался и продолжал поиски камня. Но найти свое сокровище никак не мог, хотя и видел, что временами все машинное отделение светилось ярким зеленым светом. Затем пришел сумасшедший Рихард, захватив с собой часть команды со своего корабля.

Это все, что я хотел вам сказать. Суть такова – помогите мне найти и достать камень, и мы похороним его на дне морском, тогда смерти может быть прекратятся, и у нас всех будет шанс остаться в живых…

Почему мы должны верить тебе? Ты ведь так любишь и бережешь свое сокровище, – настороженно спросил Оли.

Я не могу вам ничего гарантировать. Также не могу обещать, что кристалл Хоупа не захватит ваш разум, как когда–то захватил мой, – сказал Райнер.

Оливер! Я думаю, стоит попробовать, – вмешался я. – Все равно вариантов не так много. Каждый из нас знает, что все это правда и что экипаж продолжает гибнуть. Надо положить этому конец, все равно мы ничего не теряем.

Оли кивнул. Вдали мы увидели священника с большим дервянным крестом и библией в руках.

Что беспокоит вас, сыны мои? – обратился к нам отец Тедерик.

Здесь постоянно происходит какая–то чертовщина, – первым отозвался Оливер. – Я вижу странные вещи, а моему другу снятся кошмарные сны, – Оли показал на меня.

Призраки! Умершие души команды! – перебил его Райнер. – Святой отец! Виной всему этому – дьявольский камень! Кристалл Хоупа!

Нижняя губа священника задрожала. Он начал судорожно теребить в руках распятие…

Что вы такое говорите? Не смейте произносить такие вещи в присутствии слуги божьего! – возмутился отец Тедерик.

Судя по его реакции в христианстве знали о существовании этого камня. Среди служителей Бога он назывался камнем дьявола.

Это правда, отец! Прошу вас, поверьте нам на слово! Слишком много людей погибло! И чем быстрее вы очистите нашу субмарину от нечисти, тем быстрее все это закончится, – не унимался Оли.

Священник нахмурился, затем произнес:

Показывайте, откуда исходит зло!

Мы одновременно вытянули указательные пальцы в сторону машинного отделения.

Отец, кристалл где–то далеко, скорее всего, в двигателе. Его не достать, но он точно там – когда–то я его сам обронил – объяснил Райнер.

Казалось, он начинает очищаться от воздействия камня. Мы все отложили тряпки и швабры и трусливо двинулись за священником. Райнер повернул маховик, дверь приветливо отворилась. В помещении было жарко и немного тускло. Мы не стали заходить внутрь, отец Тедерик вошел туда один. Вид у него был суровый. Издалека я заметил как глубоко–глубоко в движке что–то светится зеленым светом, мои зрачки расширились до нереальных размеров. Так вот ты какой, сучонок… Недаром Райнер так жертвовал всем ради тебя.

И тут я начал понимать, что мне непременно нужно достать кристалл и подержать его. Нет! Это было не такое влечение как у Райнера, просто посмотреть. Один разок! Или я сам себя обманываю, что за чертовщина?

Отец Тедерик поднял распятие и, прокашлявшись, стал громко читать молитву. Начал он с

«Молитвы Господней» :

Отче наш! Сущий на небесах! Да святится имя твое, да придет царствие твое, да будет воля твоя и на земле как на небе! – движок подлодки зарычал и вспыхнул ярким зеленым светом. Похоже что кристаллу это не нравилось…

Хлеб наш насущий дай нам на сей день! И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим! – громко воспевал священник.

Тут двигатели бешено заработали и подлодка сама себе дала команду "полный ход"! Мы пошатнулись, Оли упал, но тут же поднялся. Сердца бешено колотились, словно мы пробежали стометровку, напряжение нарастало. – И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого! – на этой фразе стало происходить то, отчего любой, бы человек потерял сознание!