Текст книги "Хроника кровавого века – 2. Перед взрывом"

Автор книги: Евгений Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Ну да, – развёл руками подполковник, – у них была бумага, дающая им право на это.

– От кого?! – не сдержавшись, перешёл на крик Герасимов.

– От Совета народных депутатов, – покраснев, пролепетал жандармский подполковник.

– Будьте любезны господин подполковник, пройдите в мой кабинет, – сказал Герасимов, расспахнув дверь.

От крика Герасимова, в коридор стали выглядывать офицеры и гражданские чиновники, он решил дальнейший разговор продолжить у себя в кабинете. Герасимов нарочно не начинал разговор, он давал себе время успокоиться, подавить, клокотавший внутри его гнев. Не спеша, он повесил своё пальто на вешалку.

– Николай Карлович, – начал спокойным тоном Герасимов, – объясните, кому вы служите, Государю – императору, или Совету народных депутатов?

– Но у них же было постановление, – Модель вспотел.

– Николай Карлович, пройдите в свой кабинет, и напишите прошение об отставке, – сказал Герасимов, – я вас больше не задерживаю.

После ухода заместителя, Герасимов позвонил министру МВД Дурново и просил немедленно принять его. Александр Васильевич показал министру «Финансовый манифест» Троцкого, просил дать ему распоряжение на арест Совета народных депутатов. Герасимов говорил и говорил, а Пётр Дурново, сидя за своим столом, рисовал фигурки на листе бумаги. Наконец он поднял голову и сказал:

– Хорошо, завтра в два часа дня мы проведём совещание и обсудим ваше предложение.

На следующий день в кабинете Дурново собрались – директор Департамента полиции Эммануил Вучич со своим заместителем Петром Рачковским, два товарища прокурора Санкт-Петербургской судебной палаты Трегубов и Камышанский, ну и конечно полковник Герасимов, он вновь повторил свои доводы об аресте Совета народных депутата.

– Александр Васильевич, вы напрасно сгущаете краски, пугая нас мифическим восстанием,– заметил Рачковский.

– Пётр Иванович, у меня достаточно точных агентурных данных, указывающих на то, что Совет подготавливает восстание. Предъявленный вам «Финансовый манифест» прямое доказательство этого, – ответил Герасимов.

– Даже если этот манифест и будет напечатан в наших газетах, дальше Петербурга он не уйдёт, – возразил Рачковский. Он посмотрел на Вуича: – Мы с Эммануилом Ивановичем позаботимся об этом.

– Да всем охранным отделениям полиции в губерниях, будут даны указания, изымать тиражи газет с этим манифестом, – подтвердил Вучич.

– Кроме того, одними статейками в газете, революцию не сделаешь, – усмехнулся Рачковский, – нужно оружие, а его-то как раз у Совета и нет.

– Вы заблуждаетесь на этот счёт Пётр Иванович! – воскликнул Герасимов. Он хлопнул ладонью по столу: – У большевиков есть специальные группы перевозящие оружие из-за границы.

– Наши заграничные агенты ничего об оружии не сообщают, – покачал головой Рачковский. Он посмотрел на Герасимова: – Вся эта информация, о якобы переправляющемся из-за границы оружии, фантазии ваших агентов. Кроме того Сергей Юльевич Витте категорически против обострения ситуации в Петербурге. Он разговаривал по этому поводу с Треповым, тот сообщил позицию Сергея Юльевича Государю, который полностью согласен с позицией Витте.

– Пётр Иванович, хотелось бы прояснить, – сказал министр, он опять рисовал фигурки на листе бумаги. Положив карандаш, Дурново спросил: – Нежелание обострять ситуацию в Петербурге, это ваша позиция или Сергея Юльевича Витте?

– Витте и Государя, – ответил Рачковский.

Пётр Иванович Рачковский был в приятельских отношениях с Витте и с Треповым. Именно он способствовал сближению Трепова и Витте. После удачно заключённого в Портсмуте мирного договора с Японией, Николай II благоволил к Витте. В свою очередь Сергей Юльевич решил влиять на императора через генерала Трепова, который был весьма близок с Госадурем.

– Если Государь против ареста Совета, мы не можем идти наперекор его воле, – заметил Трегубов.

– О чём вы говорите Сергей Николаевич?! – воскликнул Камышанский. Он посмотрел на Дурново и продолжил: – Уверен, отказывая в поддержке Александру Васильевичу Герасимову, мы толкаем страну в пропасть революции! Подумайте о России!

– Ну да, – усмехнулся Рачковский, – за Россию у нас радеют только Камышанский и Герасимов.

Ответить Камышанский ничего не успел, в кабинет вошёл министр юстиции Акимов.

– Вот свежий человек! – оживился Дурново. Он посмотрел на министра юстиции и продолжил: – Михаил Григорьевич, выслушайте, пожалуйста, доводы полковника Герасимова и выскажите своё мнение.

Герасимов, в который раз повторил свою речь. Когда он окончил, Дурново сказал:

– Я понимаю тревоги полковника Герасимова. Однако, большинство участвующих в нашем совещании, высказывается против ареста Совета народных депутатов. Это усугубит и без того критическое положение. Я склоняюсь к мнению большинства.

– А я целиком согласен с полковником Герасимовым, – ответил Акимов. Он посмотрел на Дурново: – Если вы как министр внутренних дел не считаете возможным принять предлагаемые полковником меры, то это сделаю я.

Подойдя к столу, Акимов взял лист бумаги, обмакнув перо в чернила, стал писать. Закончив, подошёл к Герасимову.

– Полковник Герасимов, я как генерал – прокурор Империи, уполномочиваю вас произвести арест Совета народных депутатов. Вот вам постановление на арест, – Акимов отдал Герасимову лист бумаги.

– Ну, теперь ждите революцию! – воскликнул Рачковский.

Вечером 3 декабря, батальон Семёновского полка оцепил здание Вольного эконмического общества, где заседал Совет народных депутатов. Герасимов в сопровождении городовых и жандармов вошёл в здание. Лев Троцкий в этот момент как раз выступал на трибуне

Через два дня Герасимов опять приехал к Дурново.

– Ваше высокопревосходительство, от своих агентов я получил информацию о том, что революционные партии на арест Совета народных депутатов в Петербурге, планируют ответить забастовкой, а потом вооружённым восстанием, – докладывал он, – по плану, восстание должно начаться вначале в Москве. Затем в Петербурге и далее по всей России. Шестого декабря в Москве должен собраться Всероссийский железнодорожный съезд. Поводом для проведения съезда послужил пересмотр устава касс взаимопомощи железнодорожных служащих. На этом съезде примут участие члены революционных партий. Они протолкнут решение съезда, о начале всеобщей забастовки на железной дороге. Цель этой забастовки, сделать невозможным переброску войск по железной дороге, для подавления восстания в городах Российской империи.

– Вы не сгущаете краски Александр Васильевич? – с сомнением сказал Рачковский, сидевший в кабинете министра внутренних дел. Он посмотрел на Дурново: – Пётр Николаевич, давайте не будем спешить. Я поеду в Москву и разберусь там в ситуации. Оттуда телеграфирую вам.

– Да поезжайте Пётр Иванович, – кивнул Дурново, – после вашей телеграммы мы примем решение.

Однако в Москву Рачковский не поехал, а сказавшись больным, заперся дома. 7 декабря в ответ на арест Совета народных депутатов Петербурга, Совет народных депутатов Москвы призвал начать всеобщую городскую стачку. Такое же постановление вынес Всероссийский съезд железнодорожных служащих. Уже вечером 7 декабря, в Москве забастовщики столкнулись с полицией. Войска московского гарнизона были ненадёжны и солдат держали в казармах. Пока ещё боевые дружины рабочих за оружие не брались, а казаки при разгоне демонстраций использовали только нагайки.

Утром 8 декабря на стенах домов появилось распоряжение градоначальника Москвы адмирала Дубасова о введение в городе «положения чрезвычайной охраны». В этом распоряжении уведомлялось, что по толпе в случае беспорядков будет открываться огонь. Вечером того же дня, полицией был обстрелян митинг у театра «Аквариум» на Большой Садовой улице.3636
  Теперь это «Театр Москва» на Большой Садовой улице.


[Закрыть] Было убито восемь человек и более шестидесяти ранено. Всё, первая кровь пролилась!

Рабочие дружины достали из тайников оружие. В здании реального училища Фидлера, которое находится на углу Сверчкова переулка и Мясницкой улицы был штаб московской дружины эсеров. В подвале училища был устроен тир, где дружинники учились стрелять из револьверов и пистолетов. Вечером 9 декабря дружинники собрались для обсуждения плана захвата Николаевского вокзала Москвы3737
  Николаевский вокзал в Москве – ныне Ленинградский вокзал, расположенный на Комсомольской площади в Москве.


[Закрыть]. Это было необходимо, что бы предотвратить сообщение между Москвой и Петербургом во время будущего восстания. Тогда будет затруднена переброска войск в Москву из Петербурга. Дружинники так бурно обсуждали план захвата вокзала, что даже не заметили, как здание реального училища Фидлера было окружено двумя ротами 7-го гренадёрского Самагитского полка и эскадроном 1-го гусарского Сумского полка. Этим войскам были приданы два орудия из 3-ей Гренадёрской артиллерийской бригады. Так же в операции участвовали городовые, а общую команду осуществлял командир гусарского эскадрона ротмистр3838
  Ротмистр – чин в кавалерии и у жандармов. Он равен чину капитана в пехоте и есаулу в казачьих войсках. Аналог современного звания майор в ВС РФ.


[Закрыть] Рахманинов. Он знал, что в здании засело более сотни вооружённых боевиков, потому рисковать солдатами не хотел. Ротмистр Рахманинов предложил боевикам выйти и сложить оружие. Боевая дружина эсеров в основном состояла из учеников реальных училищ и гимназистов. Из оружия с собой у них были пистолеты и револьверы. Мальчишкам захотелось повоевать, в ответ на предложение Рахманинова, из окон раздались выстрелы. Было далеко и боевики не могли стрелять прицельно, однако умудрились убить одного гусара и ранить двух лошадей. Рахманинов приказал поручику – артиллеристу Ленивцеву дать залп из пушек по окнам. Артилеристы несколько раз выстрелили из орудий. Во время обстрела, перепуганные дружинники залегли под партами. К счастью никто из них не пострадал.

Когда Рахманинов вновь предложил боевикам выйти и сдаться, те поняли, что шутки кончились, и стали выходить из здания. В эскадроне ротмистра Рахманинова служил корнет3939
  Корнет – чин равный подпоручику в пехоте и хорунжему в казачьих частях. Аналог звания лейтенант в вооружённых силах РФ.


[Закрыть] Соколовский. Он мечтал совершить подвиг во имя Государя, но всё не доводилось – хотел попасть на войну с Японией, но она закончилась раньше, чем он окончил Николаевское кавалерийское училище. По существу, Соколовский был таким же мальчишкой, как и те, что засели в Фидлеровском реальном училище, но у него на плечах были погоны. Когда перепуганные дружинники стали выходить из здания и сдавать оружие, Соколовский выхватил саблю из ножен и заорал:

– Эскадрон, сабли наголо! За мной марш!

Он понёсся на безоружных дружинников, человек пять из гусар выполнили команду своего корнета и поскакали за ним. Они стали рубить перепуганных дружинников и убили двадцать три человека, прежде чем Рахманинов успел остановить эту бойню. В суматохе четверо боевиков метнулись к оцеплению солдат 7-го Самагитского полка, те были так ошеломлены произошедшим на их глазах убийством, что пропустили эту четвёрку боевиков, сквозь свою цепь. Прекратив бойню, ротмистр Рахманинов передал девяносто одного задержанного боевика приставу Тверской полицейской части Глухову. Именно с побоища учинённого Соколовским у здания Фидлеровского училища началось Московское вооружённое восстание. 10 декабря 1905 года Москва покрылась баррикадами.

От Соколовского, офицеры 1-го гусарского Сумского полка потребуют уволиться со службы. 20 июня 1906 года он уволится из полка по семейным обстоятельствам. Когда начнётся первая мировая война, его призовут в армию, и он опять попадёт в свой полк. Корнет Соколовский погибнет в бою 15 октября 1915 года. Однако дорогой читатель давай вернёмся в Москву декабря 1905 года.

Рано утром десятого декабря баррикады стали появляться в Замоскворечье, на Пресне, в Лефортово, Сокольниках и на Симоновке. Строились они строго по плану, разработанному ещё летом 1905 года студентами – архитекторами, входящими в Боевую секцию Московского комитета РСДРП.

Вечером девятого декабря Иван Смирнов пришёл домой к Владимиру Холмогорову в Дангуэровскую слободу.

– Комитет принял решение начать восстание, – сказал он, греясь у печки, – твоей дружине необходимо за ночь построить баррикаду на углу Долгоруковской и Садовой улиц, и держать там оборону.

– Понял, – кивнул Владимир. Он заглянул за занавеску, там, в закутке у печки была кровать его сестры: – Валька, беги к Тимохе Воробьёву и скажи, что я объявляю сбор немедленно. От Тимохи пойдёшь к Никифору Сидорову, так же предупредишь о сборе. Затем вернёшься домой, дел у нас ещё много.

Из соседней комнаты вышла мать, Владимир обнял её.

– Ну, маманя начинается! – сказал он.

Мать перекрестила сына и Вальку, вышедшую из своего закутка, а потом Ивана Смирнова.

– Анна Андреевна, я не верующий, – улыбнулся Иван.

– Господь он всех любит, – вздохнула та, – даже таких губошлёпов как ты.

Дружина Холмогорова построила баррикаду к шести часам утра. Сделали её просто – спилили ближайшие телеграфные столбы и уложили их в основание. Сверху навалили хлам, который нашли в ближайших дворах – бочки, доски, поснимали во дворах несколько ворот.

Пока дружинники строили баррикаду, Холмогоров взял с собой Тимофея Воробьёва, который стал его заместителем. Вдвоём они прогулялись по Садовой и Долгоруковской улицам. Разглядывая колокольню Никольской церкви Владимир сказал:

– На колокольне не плохо было бы засаду с бомбами устроить.

– А то! – рассмеялся Воробьёв. Он махнул рукой в сторону баррикады: – Если они на нас по Долгоруковской пойдут, мы их бомбами угостим.

Во время русско–японской войны русские солдаты придумали начинять снарядные гильзы динамитом. Японцы для этих же целей использовали стволы бамбука или банки из-под мармелада. В качестве запала, все использовали бикфордов шнур. Кидать такие бомбы было неудобно. В марте 1904 года японцы придумали привязывать к своей бомбе деревянную ручку. Можно сказать, что это уже был прообраз гранаты.

Эсеры, убивая царских чиновников, тоже использовали бомбы, а химик боевой организации эсеров Алексей Бах, придумал для них взрыватель. Он состоял из колбы с серной кислотой, в которую вставлялась пробирка, где были смешаны бертолетова соль и сахар. Когда от удара колба и пробирка разбивались, серная кислота и бертолетова соль смешивались, вступая в реакцию, происходил взрыв, который детонировал динамит. В 1904 году эсер – химик Биллит обучил большевика по кличке Аптекарь4040
  Департамент полиции пытался установить, что за человек скрывается под кличкой Аптекарь, но безрезультатно.


[Закрыть]. Тот организовал динамитную мастерскую в Киеве, а когда на неё вышла полиция, Аптекарь перебрался в Москву. Там он придумал в качестве оболочки для своих бомб использовать пустые бутылки. Точнее будет сказать, что Аптекарь ничего не придумал, а воспользовался опытом русских солдат, времён обороны Севастополя во время Крымской войны 1853-1856 годов.

Динамит Аптекарь производил из смеси 79% нитроглицерина и 25% углекислой магнезии в качестве поглотителя нитроглицерина4141
  Этот состав в 1860 году изобрёл полковник Русской императорской армии Петрушевский.


[Закрыть]. Эта вязкая взрывная смесь заливалась в бутылку, а в качестве детонатора Аптекарь придумал вставлять капсюль – детонатор Нобеля. Изготовление таких бомб в 1905 году в Москве Аптекарь поставил на поток. Производил он бомбы на территории мебельной фабрики Шмидтов на Пресне.

Десятого декабря в восемь часов утра, в Московское губернское жандармское управление, находящееся на Петровке дом 38, прибыла сотня 10-го Уральского казачьего полка под командой есаула Колотова. Позади здания Московского ГЖУ находились конюшня и казарма казачьей команды, в которой служил Андрей Балакирев. Эта команда была из 10-го Уральского казачьего полка. Начальник команды хорунжий Иванов. Во внутреннем дворе ГЖУ Колотов построил сотню и казачью команду.

– Казаки! – начал Колотов. Он оглядел казачий строй и продолжил: – Революционеры и всякие смутьяны пытаются бунтовать против Государя. Наш долг состоит в служении Царю и Отечеству. Выполним же его с честью! Разойдись!

Казаки из команды здоровались со своими земляками из сотни, собирались кучками и курили, а Колотов сказал хорунжему:

– Николай Иванович я сотней буду атаковать по Садовой, а ты со своей командой по Долгоруковской. Аллюр галоп, так напором и сомнём бунтовщиков.

– Может лучше в пешем порядке? – с сомнением сказал Иванов.

– Нет, пойдём намётом 4242
  Намёт – вид походки лошади (аллюр). Намёт иначе называют галоп. При намёте скорость лошади достигает 60 км/час и выше.


[Закрыть], – покачал головой Колотов. Он усмехнулся, – Мастеровые, как увидят, что мы несёмся на них, так и разбегутся со своих баррикад, тут мы их с двух сторон и зажмём.

Когда казачья команда ехала по Долгоруковской улице, уже явственно слышалась стрельба. Звуки выстрелов доносились с разных сторон. Рядом с Балакиревым ехал Ванька Усов.

– Тревожно чего-то у меня на душе, – сказал он

– Не трясись, всё нормально будет, – Андрей хлопнул его ладонью по локтю.

– Не то что бы страшно, – продолжил Ванька. Он ударил себя кулаком по левой стороне груди: – Ноет вот тут.

– Казаки! Снять винтовки с плеч! – дал команду хорунжий Иванов. Он вынул шашку из ножен и крикнул: – Слушай меня! Даём залп по бунтовщикам и идём на них намётом. Все смотрят на меня, как я махну шашкой, замедляем ход и даём ещё один залп. Затем спешиваемся и бегом на баррикады.

Хорунжий посмотрел на Ползунова и продолжил:

– Вахмистр, отбери пять человек в «маяк», ты шестой. Как мы спешимся, наших лошадей уведёте на конец улицы, подальше от пуль. А мы тем временем баррикады штурмовать будем.

Рано утром Тимоха Воробьёв взял с собой трёх дружинников, и они отправились к Никольской церкви. С собой у них было с десяток бутылок – бомб. Разбудив церковного сторожа и пригрозив ему револьвером, Тимоха забрал у него ключи от церковной колокольни.

– Эх, промёрзнем мы здесь, ожидая невесть чего, – вздохнул Степан Дергунов, едва они влезли на колокольню, – водки нужно было взять с собой.

– Кому чего, а Стёпке выпивка, – засмеялся самый младший из них, восемнадцатилетний Коляня Андреев.

– Ничего, на ветру промёрзнешь, перестанешь зубоскалить, – Стёпка поднял воротник своего пальто и сунул руки в карманы.

Казаков они заметили ещё в начале Долгоруковской улицы. У одного из них была шашка в руках, у других ружья.

– Ну, ребята готовь бомбы, – весело сказал Тимофей и потёр замёрзшие руки, – этот с шашкой в руках, наверно офицер, – тем временем, офицер взмахнул шашкой, и казаки выстрелили по баррикаде.

Андрей Балакирев выстрелил, затем передёрнул затвор своей винтовки, поднял её стволом вверх .

– Намётом марш! – крикнул хорунжий Иванов.

Андрей нагайкой, которая была у него в левой руке, легонько шлёпнул по крупу своего Орлика. Казачья команда понеслась по Долгоруковской улице к баррикадам. Андрей успел на скаку один раз выстрелить, стал передёргивать затвор винтовки, тут справа от него взметнулось огненное пламя. Орлик завалился на бок, и Андрей, ударившись о землю, выронил из рук винтовку.

Раздалось ещё несколько взрывов, но Андрей не мог сказать где. Его конь встал на ноги и понёсся на баррикады, при этом он пронзительно кричал, словно человек. Левая нога Андрея застряла в стремени, он волочился за конём по мостовой, отчаянно пытаясь высвободить ногу.

Когда казаки начали атаку, Валентина Холмогорова была вместе с дружинниками на баррикаде. В бревно телеграфного столба рядом с Валькой шлёпнула пуля, но ей не было страшно, от того, что не верилось, что могут убить. Ещё не было убитых и раненных, и не пришло осознание опасности.

Казаки неслись на баррикаду, стреляя на скаку. Зрелище было не для слабонервных! Ещё несколько секунд и они будут рядом. Однако, когда они поравнялись с Никольской церковью, раздалось несколько взрывов, прямо в казачьей лаве. Это Тимоха Воробьёв с товарищами кинул с колокольни бомбы в казаков. Пятеро казаков попадали на землю, двое из них вскочили на ноги и побежали назад вслед за своими лошадьми. Казаки так же повернули своих коней и отступили. На земле остались лежать трое казаков и одна лошадь. Убиты они были или ранены, этого Валька сказать не могла. Впрочем, она всего лишь миг смотрела на них. Валькино внимание привлекла казачья лошадь, которая обезумев от взрыва, неслась на их баррикаду. Сзади лошади по мостовой волочился казак. Нога его застряла в стремени, и казак отчаянно пытался выпутаться. Ещё когда казаки начали атаку, Валентина заметила, что казаки были с бородами, а она знала – это могут быть только уральцы.

«Андрей!» – подумала Валька,гладя на казака, вочащегося за лошадью, у неё от страха сжалось сердце.

Папаха слетела с головы казака, пока он вслед за лошадью волочился по мостовой, и Валька видела, у него светлые волосы, но была борода или нет, разглядеть не могла. В метрах двадцати от баррикады, казаку, наконец, удалось освободить ногу из стремени, и он, проехав по снегу, ударился о стену дома и остался лежать на мостовой. Конь его, доскакав до баррикады, развернулся и понёсся в противоположную сторону под свист дружинников.

– Сейчас я казачка подрежу, – сказал Стёпка Никифоров и стал целиться в лежачего казака из револьвера.

Валька подскочила к нему и схватила за руку, грохнул выстрел.

– Ты чего сдурела?! – взъярился Стёпка.

– Он лежит, может, даже убит, а ты на него патроны тратишь, – ответила Валька.

– Верно сестрёнка, патроны нужно беречь, – подхватил подошедший Владимир Холмогоров. Он оглядел баррикаду и крикнул: – Братцы экономим патроны, стреляем только тогда, когда нас атакуют.

Валька заметила, что лежащий казак вскочил на ноги и юркнул в ближайшую подворотню. Андрей это был или нет, она так и не узнала.

Балакирев дворами и переулками добрался до Селезнёвской улицы, где и наткнулся на свою казачью команду.

– Эх, видно зря говорят: «Казак лучше жизнь потеряет, чем шапку или шашку», – усмехнулся вахмистр Ползунов глядя на Андрея. Он указал рукой на шашку Балакирева и продолжил: – Хорошо хоть Босорылый ты шашку не потерял.

– Я Поликарп Демьянович чуть было голову вместе с папахой не потерял, – вздохнул Андрей.

– Однако жив и то ладно, – кивнул вахмистр. Он вздохнул и добавил: – Троих убили. Стёпку Леонова, Сашку Нилова и Ваньку Усова. Ваньку жалко. Снарядили мы охотников, что б казаков вытащить, так Ванька ещё жив был. Здесь уже помер.

Вахмистр Ползунов перекрестился.

Атаку сотни есаула Колотова, восставшие на баррикадах, так же отбили, потеряв пятерых убитыми и восемь ранеными, Колотов дал приказ отходить.

План центра по подготовке восстания был таков: зажать Садовое кольцо в тиски и дождаться присоединения к восставшим взбунтовавшихся воинских частей. Однако офицерам удалось удержать солдат в казармах. Их усиленно поили водкой, водили в казармы гулящих девок. Тем временем градоначальник Москвы адмирал Дубасов телеграфировал в в Петербург, умоляя прислать войска.

Не было у восставших централизованного управления. В первый же день восстания, эсеры сцепились с большевиками в спорах: кто главный? Они так и не смогли договориться и к пятнадцатому декабря центр по управлению восстания развалился. Теперь боевые дружины эсеров и большевиков воевали обособленно, не координируя свои действия. По городу пошла волна грабежей, и было не понятно, кто это – восставшие или просто уголовники воспользовавшиеся ситуацией.

В ночь с 14 на 15 декабря в Москву по Николаевской железной дороге прибыл Семёновский полк под командой полковника Мина. Свой штаб Мин организовал на Николаевском вокзале. Он тотчас же отправил батальон подполковника Римана усмирять железнодорожных рабочих на Казанской железной дороге. Батальон Римана погрузился в вагоны и отправился в путь. Два других батальона полковник Мин отправил в город подавлять восстание с приказом: «Патронов не жалеть! Пленных не брать!»

Третий батальон Семёновского полка под командой подполковника Римана действовал так жёстко, что с тех пор семёновцев в армии стали презирать, называя их «мясниками». Останавливаясь на станции, солдаты хватали без разбору человек по тридцать железнодорожных рабочих и тут же их расстреливали. После чего велели остальным железнодорожникам приступать к работе. Расстреляв людей на одной станции, батальон Римана ехал к следующей. Слухи о зверствах батальона Римана вмиг разнеслись по всей Казанской железной дороге, и железнодорожники прекратили забастовку. Как только Казанская железная дорога заработала, в Москву тотчас же прибыла 3-я Гренадёрская артиллерийская бригада и Ладожский пехотный полк.

В Москве разгорелись сильнейшие бои, однако восставшие с револьверами и охотничьими ружьями не могли противостоять пушкам. Войска довольно быстро освободили от восставших центр Москвы. Армия упёрлась в Пресню. Именно её градоначальник Дубасов определил как центр восстания, потому полковник Мин, руководивший всеми воинскими частями, приказал на Пресне действовать особо жестоко. Три дня войска окружали Пресню, пытаясь войти туда с разных сторон. Однако на узких улочках и в переулках заканчивающихся тупиками, солдаты натыкались на засады и даже на минные поля, неся потери. Тогда полковник Мин приказал: « Артиллерии сжечь Пресню!»

17 декабря в 4 часа утра начался артиллерийский обстрел Пресни. Он длился шестнадцать часов. Во время этого обстрела загорелась мебельная фабрика Шмидтов. Кроме лаков и красок, там хранились бомбы и боеприпасы. Всё это стало взрываться.

Взрывы на фабрике Шмидтов для большевистского военного центра означало одно – конец восстания. Поступил приказ: рабочим дружинам спрятать оружие и разойтись по домам. Николай Шмидт снабдил деньгами и паспортом руководителя восстания на Пресне Михаила Николаева и его помощника Алексея Колокольцева, те выбрались из города.

18 декабря к 12 часам Пресня полностью выгорела, и пожары там прекратились, туда вошли войска. Николай Шмидт был арестован. Во время восстания в Москве погибло свыше пяти тысяч человек, большинство от артелерийсакого обстрела Пресни.

Находясь в тюрьме, Николай Шмидт объявил сёстрам Елизавете и Екатерине свою волю – передать своё состояние на нужды партии большевиков, те не возражали. Для этого Екатерина и Елизавета фиктивно вышли замуж за членов партии РСДРП. Елизавета вышла замуж за адвоката Николая Андриканиса, а Екатерина за Александра Игнатьева. Впрочем, брак Елизаветы, планировавшийся как фиктивный, перерос в настоящий брак. Впоследствии у Николая и Елизаветы родились сын и дочка – Евгений Андриканис стал кинооператором, а его сестра Татьяна стала артисткой, она взяла себе псевдоним Лаврова.

Бывшие дружинники Пресни решили освободить Николая Шмидта из тюрьмы. К разработке операции по его освобождению подключился Эразм Кодомцев. 15 февраля 1907 года планировалось освобождение Шмидта, но случайно или нет, 13 февраля Николай Шмидт в тюрьме был зарезан уголовниками.

В Москве разгоралось восстание, а в Тимерфорсе 12 декабря собралась конференция РСДРП. Эта конференция проводилась вместо несостоявшегося IV съезда РСДРП. Именно в Тимерфорсе произошло личное знакомство Владимира Ульянова4343
  Тогда в 1905 году В. Ульянов только начал подписывать свои статьи и книги псевдонимом Н. Ленин. Литературный псевдоним «Ленин», в 1905 году ещё не стал партийным псевдонимом. Это произойдёт позже в 1906-1907 годах.


[Закрыть] и большевика Кобы. Под этим псевдонимом в партии значился Иосиф Джугашвили.

Глава 3

«Где раз немецкий орёл захватил владения и запустил свои когти в землю, там земля становится немецкой и немецкой останется».

Из речи кайзера Германской империи Вильгельма II в Вильгельмсхафене перед матросами – новобранцами 1 марта 1898 год.

Январь 1906 года.

До сороковых годов XIX века в Европе, в землях, где проживали немцы, существовало 22 монархических государства и два вольных города. Идея объединения германских земель в одно государство витала в воздухе, но была трудновыполнима. Причину очень хорошо озвучил министр – председатель правительства Пруссии Отто фон Бисмарк: «Германия слишком тесная для того что бы Австрия и Пруссия могли поместиться обе в ней».

Монархи этих держав хотели занять лидирующее положение в объединённой Германии. Но до поры до времени Пруссия и Австрия воевать друг с другом не стремились. В 1864 году они сообща напали на Данию и отобрали у неё Шлезвиг и Гольштейн. Там в основном проживало немецкоговорящее население. Шлезвиг отошёл Пруссии, а Гольштейн Австрии. Однако соперничество между Пруссией и Австрией не прекратилось. В 1867 году между ними случилась война. Более организованная прусская армия, легко разгромила австрийскую армию. Между Пруссией и Австрией был заключён мирный договор, по которому Австрия отказывается от всех притязаний на лидерство в Германии и передаёт Пруссии Гольштейн.

После поражения от прусаков, Австрия утешилась тем, что захватила Венгрию. Что бы успокоить венгров, им была предоставлена автономия, отныне государство именовалось Австро-Венгерская империя. Тем временем министр – председатель правительства Пруссии Отто фон Бисмарк озаботился созданием северо – германского союза под предводительством Пруссии. Но остались необъединёнными Эльзас и Лотарингия две южно – германские земли. Вхождению этих земель в состав общегерманского союза препятствовала Франция, опасаясь иметь на своих северных границах сильное германское государство. Эльзас и Лотарингия играли роль буфера между Францией и новым германским союзом. Из-за этих противоречий вспыхнула в 1870 году франко – прусская война, в которой победила Пруссия.

Эльзас и Лотарингия вошли в общегерманский союз, и 18 января 1871 года было объявлено о создании Германской империи. Само собой Австрия в состав этой империи не вошла. Императором (по-немецки кайзер) стал Вильгельм I, а канцлером империи Отто фон Бисмарк.

После поражения в войне, Франция выплатила Германской империи контрибуцию в размере пяти миллиардов франков. На эти деньги в Германии были построены сотни предприятий. Эльзас и Лотарингия давали уголь для германской металлургии, и Германия стала второй после США индустриальной державой мира.

Теперь Германия хотела иметь колонии по всему миру, но этому противились Франция и Британия. Тогда Германская империя стала вооружаться, благо производственные мощности позволяли – заводы «пушечного короля» Круппа были лучшими в мире.

В 1890 году в Германской империи новым кайзером стал Вильгельм II. Бисмарк при нём вскоре ушёл в отставку. Не то что бы между новым кайзером и «железным канцлером» были крупные разногласия, вовсе нет, но в силу своего характера Вильгельм II всюду хотел быть главным. Не зря же граф Бернгард фон Бюлов – рейхсканцлер Германии 1900-1907 годов, сказал про Вильгельма II: « Он желает на каждой свадьбе быть невестой, на каждых крестинах – новорожденным, а на каждых похоронах – покойником». Молодой кайзер не хотел быть в тени знаменитого канцлера Бисмарка.

С уходом в отставку «железного канцлера», Вильгельм II внешнюю и внутреннюю политику государства оставил без изменения. Германия становилась мировой державой, а её столица Берлин, крупнейшим городом в Европе, с двухмиллионным населением. Вильгельм II хотел, чтобы «Берлин стал самым прекрасным городом в мире», и он стал таким.

В городе было десять вокзалов, а с 1905 года по Берлину стало курсировать множество автобусов, составив стройную и удобную систему общественного транспорта. Сам кайзер любил ездить по городу на автомобиле «Даймлер». Каждый берлинец знал звук рожка автомобиля кайзера, он исполнял тему грозы из оперы Вагнера «Золото Рейна».