Текст книги "Первый Рубикон"

Автор книги: Евгений Санин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

–Зачем? – нахмурился Цезарь.

–Чтобы убедиться, что эта вольная неподдельная! – охотно пояснил мужчина, доставая из-за пазухи свиток папируса.– Сейчас столько рабов убивают своих господ и подделывают их почерки, столько похищается печатей, что порядок требует. .

–Я действительно дал свободу этому рабу! – оборвал вольноотпущенника Цезарь.-Или тебе мало моего слова?

–Мне мало слова представителя одного из славнейших родов Рима? – вскричал мужчина. – Да мне достаточно было увидеть этот документ, чтобы сразу понять, что его писала не грубая рука варвара, а рука истинного квирита, но...

–Но?! – неприятно изумился Цезарь.

–К сожалению, я маленький человек, ничтожный чиновник...– невольно попятился мужчина. – И мне приказано либо доставить тебя к своему начальнику, либо убить этого раба на месте.

–Бывшего раба! – теряя терпение, отрезал Цезарь. – До которого мне, кстати, больше нет никакого дела!

Он поднял руку, чтобы дать знак Эгею следовать дальше, но Беот стал целовать колеса 34 повозки с мольбой пощадить его, а вольноотпущенник, еще ниже кланяясь, принялся уговаривать:

–Мой начальник остановился на постоялом дворе всего в пяти милиариях* от этого места. Это небольшой тихий домик, в нем вот уже несколько дней не останавливалось ни одного сулланца. Ты можешь безбоязненно переночевать в нем со своей семьей. А за доставленные неудобства мой начальник заплатит тебе и угостит славным обедом. Клянусь отвратителем всех несчастий Сераписом, это будет пир, достойный самих богов!

–Может и правда заедем, Юлий? – умоляюще заглянула в лицо мужа Корнелия.

–Столько хлопот из-за какого-то раба... – с подозрением покосился на вольноотпущенника Цезарь.

–Не какого-то, а, возможно, беглого! – напомнил вольноотпущенник.

–Что, опять?!

–Так может подумать мой начальник... – вновь забормотал мужчина. – Ведь если ты не поедешь со мной, я должен буду распять его как беглеца, прямо на этом холме!

–О, господин, пощади! – завопил из-под повозки Беот.

Цезарь задумался. Что-то подсказывало ему немедленно ехать дальше. Но уязвленное самолюбие, измученный вид жены и дочери, наконец, мысль, что эта возможность пере-ночевать в тепле и поужинать для них, оставшихся без единого асса, быть может, последняя на целую неделю вперед, оказались сильнее.

–Ладно, забирайся в повозку, покажешь дорогу Эгею.

Пока они ехали пять милиариев, заметно стемнело. Кутаясь в тяжелые лохматые тучи, на небе замигали редкие звезды. Дождь то сеял, то переставал. Вольноотпущенник монотонно рассказывал, какой у него строгий и справедливый начальник, и для убедительности клялся богами своей далекой родины. Беот, задыхаясь, бежал следом за повозкой. Корнелия с дочерью быстро задремали, и когда они подъехали к постоялому двору, обе крепко спали.

–Пойду, узнаю, не появились ли в доме сулланцы, – спрыгнув на землю, предупредил мужчина. – А вы пока ни на шаг от повозки.

Он пробежал по дорожке и юркнул в дверь небольшого деревянного дома. Замызганная, без единого окна гостиница ничем не отличалась от старых жилищ, с незапамятных времен разбросанных вдоль всех римских дорог.

Обеспокоенный поведением вольноотпущенника и тем, что на скрип подъезжавших колес из дома не выбежал радушный хозяин, Цезарь осмотрелся и, увидев костер, решительно 35 направился к нему.

*Милиарии – столбы или просто большие камни, устанавливаемые на римских дорогах через каждые 1000 шагов.

–Не велено отходить от повозки, господин! – умолял его Беот, ковыляя сзади, словно неверная тень. – Нельзя туда...

От костра донесся приглушенный стон, и Цезарь прибавил шагу.

–Кто здесь? – окликнул он.

–Помогите... – донеслось в ответ.

У костра лежали два связанных человека в изорванных тогах.

Цезарь при помощи Эгея повернул их лица к огню и едва не вскрикнул от неожиданности, узнав давних друзей своей семьи – отца и сына Кальвиниев.

Прославленный полководец Кальвиний-старший и подававший немалые надежды своим ораторским искусством Кальвиний-младший лежали, связанные веревками, словно последние беглые рабы.

–Кто вас так?! – воскликнул Цезарь, пережигая горящими головешками веревки.

–Сулланцы!.. – прохрипел Кальвиний-старший, с облегчением растирая затекшие руки.

–Как! Они были здесь?!

–Они и сейчас тут!

–Что?!– оглянулся на попятившегося возницу Цезарь.

–Да, да, – уныло подтвердил Кальвиний-младший. – Здесь у них сборный пункт сыщиков и агентов. До пыток они держат захваченных у костра, а после режут, как свиней, и бросают в общую яму, Нас узнал твой раб и вместе с сыщиком привел сюда...

–Негодяй! – разогнулся Цезарь, бросая в Беота пылающую головешку. – Эгей, придуши его!

–Как? – замялся грек. – Прямо здесь? Руками?!

Беот сорвался с места и бросился бежать.

–Эх, ты! – услышав, как захлопнулась дверь за бывшим возницей, накинулся на Эгея Цезарь. – Упустить такого мерзавца!..

–Ну, вот и все! – с горечью усмехнулся Кальвиний-младший.– Напрасно ты трудился, развязывал нас. Сейчас они вывалят из дома, и...

–Напрасно? – озираясь, переспросил Цезарь и вдруг радостно воскликнул. – Ну,  нет! Мы еще сумеем постоять за себя!

– Вчетвером против четырех десятков воинов? На открытой местности, безоружные против мечей и стрел? Нет, Цезарь, это тебе не Фермопильское ущелье*... – покачал головой Кальвиний-старший.

–А ну, Эгей, взяли! – закричал Цезарь, хватаясь за конец лежащего у костра бревна.

– И вы тоже, – накинулся он на Кальвиниев. – Подпирай дверь! Живо, живо!!!

Отец и сын мигом поняли, что задумал Цезарь. Подняв тяжелое бревно, пленники сулланцев вчетвером подошли к дому. Из-за двери услышали шум возбужденных голосов, но прежде, чем она распахнулась, они успели подпереть ее бревном. Внутри раздались крики и угрозы.

–Ну и чего мы добились? – спросил Кальвиний-старший. – Отсрочки казни на несколько минут?

–У них быстрые кони, – подтвердил его сын. – Это только разъярит их и во время пыток принесет нам еще большие страдания.

–Ну, нет, только не нам!

Он метнулся в темноту и возвратился с охапкой валежника, приготовленного для домашней печи.

–Эгей! – позвал он, показывая глазами на костер.

Раб понял его, но замешкался.

–Господин... – пробормотал он. – Там могут быть невинные люди – семья хозяина, его дети!

–Выпустить их, а заодно и сулланцев?– хмуро уточнил Цезарь. – Ну, что стоишь?

Повторить приказ?

Эгей засеменил к костру и вернулся с горящим поленом.

–Поджигай! – коротко приказал Цезарь, кивая на груду сушняка...

Пламя весело побежало по сухим веткам. Не прошлой двух минут, как его разросшиеся языки жадно лизали дверь и стены, за которыми на все голоса вопили сулланские воины.

–Пожар? – вскинулась спросонья Корнелия, когда Цезарь сел в повозку и поправил на ее плече сползшую накидку.

*Фермопильское ущелье – узкий проход между Фессалией и Центральной Грецией, который в течение нескольких дней 480 г. до н.э. триста спартанцев защищали от целой армии персов.

–Да, – задумчиво кивнул он. – Придется поискать другой постоялый двор. С более сговорчивым хозяином.

–А найдем? – закрывая глаза, спросила Корнелия.

Цезарь не ответил ей и долго смотрел на взметнувшееся к небу пламя, прежде чем дать знак Эгею следовать дальше....

Он еще не знал, что его тетке с помощью жриц-весталок, имевших право на заступничество, всесильных родственников удастся вымолить для него помилование у Суллы. Еще не ведал, что диктатор, уступая просьбам, воскликнет: "Ваша победа, получайте его, но знайте: в этом Цезаре таится сотня Мариев!" Не мог пока и вообразить, что через год Сулла неожиданно для всех сложит с себя диктаторские полномочия и удалится в свое кампанское имение, где и умрет через несколько месяцев. А он, Гай Юлий Цезарь, пройдя через новые поражения и победы, через двадцать лет сам станет Верховным Понтификом, затем консулом, триумфатором, породнится с Гнеем Помпеем, выдав за него свою дочь Юлию, и сдружится с Крассом. Через тридцать – покорит Галлию, взяв штурмом более восьмисот городов, и уничтожит, превратит в рабов два миллиона человек, а затем начнет опасную борьбу за власть над своим народом. Но это будет через долгих тридцать пять лет.

....А пока он, превозмогая очередной приступ лихорадки, мчался сквозь усиливавшийся дождь по Сабинской области. И к его плечу тесно прижималась Корнелия, которая, несмотря ни на что, чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете.