Текст книги "Королева (СИ)"

Автор книги: Евгений Гарцевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Полет нормальный, – я крикнул за спину, продолжая водить ружьем по сторонам, – Не суйтесь пока, а лучше вообще закройтесь. Возьмите оружие на стойке, я там два револьвера оставил.

– Нашли уже. А еще генератор нашли, только бензина нет. Попробуем из бака слить.

Дверь наверху закрылась, послышался звон ключей. Света стало еще меньше и даже проскочила мысль, а не послать ли все на фиг. Вернуться, забаррикадировать подвал, перекрыть лестницу, заночевать на втором этаже, а лучше на крыше, да свалить отсюда с рассветом. Но там еда, оружие и какая-то странно болтливая тварь.

Я пошел в сторону камер, проигнорировал двери, по шажочку, крадучись по стенке, добрался до поворота и заглянул за угол. Пять закутков с решетками, есть окошки наверху, но либо грязные, либо чем-то заткнуты с улицы – света нет, виден только силуэт. Две пустые и заперты, остальные я не смог разглядеть.

Перед камерами захламленное пространство – коробки, тряпки, куча мусора свалена в центре и по форме напоминает гнездо. В углу темный силуэт, будто человек сидит на корточках, повернувшись ко мне спиной. Я мысленно прощупал незнакомца, но не почувствовал никакой опасности. Боль, возможно, тоску – стрелять в спину только за это, я не хотел.

Черный затылок с короткими жесткими волосами. Темная, возможно, некогда синяя, полицейская рубашка на сгорбленной худой спине. Настолько худой, что хребет чуть ли не по косточкам можно пересчитать, а позвонки отбрасывают неровную тень, когда человек, всхлипывая, вздрагивает.

«…не бросайте меня… вы же вернетесь? Я не болен…»

– Эй, тебе нужна помощь? Тебя укусили? – я поднял дробовик и прицелился, – Не делай резких движений. Медленно повернись и держи руки на виду.

Человек замолчал. Сгорбился, чуть наклонился влево и стал поворачиваться в мою сторону.

– Я сказал, руки на виду! – плечо уже вижу, оружия нет, но руку прячет. – А, ну так бы и сказал, что у тебя ее нет…

Руки действительно не было. Короткий обрубок, замотанный грязным бинтом, заканчивался чуть выше локтя. Парень замер от моего голоса и начал что-то бормотать в ответ.

– А ты случаем Билли тут не видел? – я косился на дальние клетки, но полной мрак в глубине помещения только сильнее действовал на нервы. – Или это ты?

Однорукий вздрогнул, глубже осел на корточках и, наконец, начал поворачиваться в мою сторону. Снова показался обрубок, стал вырисовываться профиль с крупным носом, сверкнул глаз, и в этот момент с щелчком и гудением включилась лампа под потолком.

Я выстрелил.

Передернул помпу и выстрелил еще раз, целясь уже в спину убегающему существу. Блять, там еще один проход! Но зацепил, дробинки влетели в стену, очертив неровный овал.

Я перепрыгнул через мусорное гнездо, покосился на раздвинутые прутья последней клетки и выскочил за угол, но там уже никого не было.

Глава 10

Да, кто так строит? Не подвал полицейского участка, а лабиринт какой-то с потайными ходами!

Как минимум три варианта, куда мог свалить странный Билли – коридор упирался в Т-образный перекресток, а в стене, в упоре, кто-то проделал приличную дыру, будто пытались выкопать подземный ход. И это еще не считать вентиляционный короб, который вместе с трубами уходил в тень под потолком. Решетка от которого валялась на полу, я прикинул размеры – чуть больше двадцати дюймового монитора, я бы не пролез, а вот на счет Билли не уверен.

На его счет я вообще ни в чем не был уверен. То, что я увидел, когда включился свет, плохо поддавалось классификации. Черное испещренное серыми язвочками лицо, белесые глаза, будто зрачок занимал все пространство. Глаза, нос, рот, зубы, хоть и поломанные – все это было, не было век и частично губ. Язык, как мочалка, прилип к остаткам нижней губы. Показалось, что он порван, но не как у тех балбесов, которые пополам режут и пирсинг вставляют, а в несколько надрезов наискосок.

Я попятился, задев ногой мусор, над которым сидел однорукий, когда я появился. «Прелесть» у Билли оказалась та еще – гнутые консервные банки с тунцом, одну из которых он умудрился прогрызть зубами. Опасненько, след зубов на жестянке, будто он мармелад откусил.

Силищи у него не занимать. Прутья решетки раздвинуты так, что там два меня пролезет, а не тощий мутант-полукровка. Сила есть, ума не надо, и тем страннее, что у него сохранилась возможность говорить.

Зато прояснился вопрос, что будет, если укушенному ампутировать конечность. Ничего хорошего не будет – где-то как-то паразит все-таки пробрался, пусть и не полностью завладев мозгом. Поймать бы его, да на опыты кому-нибудь умному, типа Астрид.

Из клетки воняло дерьмом и мочой, и хоть в куче тряпья и мусора блестело что-то металлическое, внутрь я не пошел. Вернулся к коридору и прислушался. В глубине послышался шорох, а где-то совсем далеко скрипнул короб вентиляции.

Я прикрыл глаза и потянулся к зову. До сих пор не понимал, как это работало и как должно работать, поэтому просто мысленно представил экран радара. Зеленые лучи разбежались в разные стороны, а воображение дорисовывало стены. Впереди мелькнула бледная точка и тут же бросилась в сторону, а потом в обратную.

Приборчик сбоил. Или он нереально быстрый. Точка на радаре то уменьшалась, то вспыхивала ближе, а потом стала хаотично метаться из стороны в сторону, оставляя за собой размытый шлейф.

Никакого толку от такой разведки. Я решил отключаться и ловить Билли по старинке – ножками, суя дуло «ремингтона» в каждый закоулок.

Попробовал «отключить» радар и вернуться в обычный мир, где на периферии зрения светилась лампочка под потолком. Но что-то держало. Мысленные лучи, чертившие линии по радарной сетке, не желали ни выключаться, ни уменьшать радиус, чтобы схлопнуться передо мной. А, наоборот, шли вдаль и рассеивались, затягивая меня за собой.

«Уууубеееей… тыы нууужеен дооомааа» – в голову будто комар залетел, – «Ты не дооолжеен сопрооотивляться…»

Виски прострелила ноющая боль, я выронил «ремингтон» и схватился за голову. Меня шатнуло, я налетел на стену и стек по ней на пол. Хотелось материться и рычать, но челюсти свело – я только и мог, что скрипеть зубами. Я сморщился, пытаясь изнутри и снаружи хоть как-то выдавить из головы противный писк.

Зеленый радар перед взором пошел пятнами, а потом и вовсе разорвался на тысячи осколков, перестроился в какие-то геометрические фигуры, похожие на те, что я видел у камаджоров. Рука с татуировкой загорелась огнем, будто меня хлестнули крапивой.

Еле поднялся, и не отрывая рук от головы, налетел на стену. Оттолкнулся от нее и как мячик в пинболе бросился на противоположную, а от нее к клеткам. Прошелся плечом по прутьям, но резкая боль хоть чуть-чуть привела в чувство. Настолько, чтобы понять, что я не один уже не только в голове, но и в помещении.

Я покосился на полукровку, подкрадывающегося со стороны, откуда я пришел к камерам. Тощий силуэт Билли расплывался и подрагивал, накладываясь на зеленые блики, заслонявшие глаза. Но было видно, что он чем-то замахивается.

Черное-зеленое марево вспыхнуло, когда полукровка метнул в меня какой-то предмет. Золотистым росчерком, как комета, мне в голову полетела помятая жестяная банка с консервами.

Зов тянул в какие-то пропасти разума, татушка жгла шоковыми вспышками. И тело слушалось с задержкой, простейшая команда пригнуться и уйти в сторону, броситься за «ремингтоном» или выхватить «дедушкин кольт», сформировалась и дошла от мозга к телу только первой частью. Я пригнулся – банка пролетела над головой, чиркнув меня по шишке сбоку от темечка, набитой за годы детских падений и случайностей.

«Убееей…»

– Да, легко! Отвали только… – я перестал выдавливать зуд, скребущий по стенкам черепа, принял его и бросился навстречу Билли.

Забил на оружие, внутри проснулась жажда убивать. Рвать, кромсать и делать больно. Перед глазами словно светофор переключили – зеленые отблески сменились на красную пелену. Я видел силуэт и несколько пульсирующих, манящих участков.

Хрупкие ребра, за которыми, как колокол, раздавался стук сердца. Хрупкими они станут от моего удара. Раскрошатся, пропуская мою ярость, когда я его вырву.

Тощую шею, на которой, как припадочная, билась вена. И это туда-сюда меня раздражало. А предвкушение, как я до хруста сожму его шею и буду душить, пока белесые глаза не лопнут, возбуждало.

Желания с полукровкой у нас совпали, только он уже давно перестал быть человеком. Никакой хитрости, уклонения или обманных движений – удар единственной лапой пошел по касательной. Сверкнули обломки ногтей, по лицу прошлась волна прохладного воздуха, когда пальцы пролетели по пустоте. Я легко поднырнул под летящей наотмашь лапой, и ударом правой сверху в челюсть подтолкнул тело, ускорив инерцию и впечатывая мутанта в пол.

Клацнули зубы, Билли зашипел, улетев в кучу мусора, и попытался вскочить, будто и не было моего лучшего удара, а так всего лишь обидная пощечина на скользком полу.

Я опять поймал его в движении, и теперь с ноги, футбольным ударом пыром, вломил под ребра. Мутанта отбросило на стену, что-то хрустнуло, отвалился кусок штукатурки.

Я не контролировал себя. Видел цель, ненавидел ее, как Пашку из одиннадцатого «Б», который увел у меня подружку. Этого смазливого пижона, который пьяным заливал мне, что раз она ушла к кому-то другому, значит, он чем-то лучше. Я тогда промолчал. Втыкал, пытался осознать, чувствовал едва различимый аромат ее духов, таявший, как все мои тогдашние надежды.

Пашку я сломал позже, когда узнал, что он ее обидел. И как он ее обидел. Нашел его и, не обращая внимания на его дружков, отработал все то же самое, что и сейчас на Билли. Вот только я кино тогда пересмотрел, типа депрессия у меня была – неделю сидел в трениках перед компом и впитывал. Правду иска, силу искал, только, видимо, не в тех фильмах.

Но спасибо, оттащили меня, когда я такой же безумный, как сейчас, тащил и орал: «Зубы на бордюр! Ложись, сука, зубами на бордюр…»

Сделал бы я тогда такое? Скорее всего нет. И сейчас не сделаю – нет здесь бордюров.

Я не дал полукровке подняться, еще дважды отфутболив его о стену. Точно сломал несколько ребер и, скорее всего, выбил выпученный глаз. Потом схватил его за горло и, игнорируя его попытки схватить меня и царапины на руках, с размаху стал бить его головой об угол коридора.

* * *

Не знаю, сколько времени прошло, когда я очнулся. Я сидел на полу, обхватив колени и забившись в угол клетки. Свет еще горел, но стал заметно тусклее и периодически гас на доли секунды. Лампочка, как назло, болталась ровно над местом расправы над мутантом. Я вытянул шею, глядя на то, что я учинил, и меня вырвало.

Но легче не стало. Голова, как с бодуна, руки в крови, сантиметров пять не хватает, чтобы по локоть. Татуировка покраснела, будто раскаленный металл остывает.

Я подполз к решетке и, цепляясь за прутья, встал. Огляделся и заметил блеснувшие хромом наручники в мусоре, из которого Билли соорудил себе гнездо.

Вышел из клетки, без сил рухнул на колени и пополз на четвереньках за наручниками. Откопал их и упал. Несколько минут лежал и до рези в глазах всматривался в горящую лампочку, выжигаю всю тьму, зелень и красноту. И когда уже не увидел ничего, кроме белых мерцающих кругов перед глазами, на ощупь пополз обратно.

Ввалился в камеру. Закрыл за собой дверь и защелкнул наручники на прутьях. Можно было на себя, но кусаться-то я все равно смогу. Так надежней. Еще бы табличку повесить: «Не выпускайте Космоса из клетки» и будет совсем хорошо. Я отполз в не заблеванный угол и опять отрубился.

* * *

Разбудил меня солнечный свет. Я живой и судя по ощущениям, целый. Лежу на матрасе в кабинете с фотографиями на стене.

Царапины обработали зеленкой, кто-то постарался, даже цветочек нарисовали, шутники.

Рука болит, будто татуировка свежая. Остальное в норме, только слабость в теле. Зато в голове вьется пурга из воспоминаний, снов и галлюцинаций.

Возня с мутантом – жесткое, безбашенное избиение. Возня с Фламинго. Тоже жесткое, безбашенное, но точно не избиение. Хм.

С жаром пронеслись образы – капелька пота бежит по шее, огибая татушку, и прячется в ложбинке ключицы, крепкая молодая грудь с небольшими темными сосками взлетает и падает в быстром ритме, замирая через равные промежутки. Я тянусь к ним зубами, пытаюсь укусить, но крепкие руки отталкивают меня на жесткий пол камеры.

Голая девушка нависает надо мной, придавливает плечи и шепчет какую-то совсем не сексуальную абракадабру. При этом на лице загадочная улыбка, а взгляд плывет. Она замолкает и прикусывает губу. Со стоном открывает рот, след от зубов оставшийся на губе разглаживается и тает, как и все лицо.

Зато появляется окровавленный Билли, раздавленная в мясо скула, проломленный висок. Я смотрю на исцарапанные костяшки, на изгвазданные в крови штаны, но продолжаю методично лупить кулаком.

Я чувствую новый приступ тошноты, не в воспоминаниях, а вполне реальный. По желудку проскакивает спазм, будто проглотил пульт от телевизора, который хаотично щелкает каналы перед лицом: Билли, Фламинго, Лу, опять Фламинго. А где-то на заднем фоне какая-то тварь в образе мерзкой старухи, беззубо жамкающей и гудящей: «Убеееей…»

– Космос, не отключайся, – в ярком свете, льющимся из бойницы, появилось озабоченное лицо Дедушки Лу.

– Я не хочу включаться… – я отмахнулся от деда, но все-таки попытался подняться и сесть повыше.

Футболки на мне не было, а ниже все закрывала обычная, к счастью, довольно чистая полосатая простыня, пахнущая стиральным порошком.

– Что со мной было?

– Ты сопротивлялся зову, – Дедушка Лу протянул мне бутылку минералки, – Попей, полегче станет.

– А что с Фламинго?

– С кем? – Дедушка Лу протянул шершавую руку и потрогал меня за лоб, – А-аа! Понял. Ты про Эфуа?

– Не знаю, как зовут, мы не успели познакомиться, – я вздохнул, ага, не повод для знакомства, – Про девушку с татуировкой на шее.

– Понял. Не обращай внимания, у Макуто свои представления, как нужно злых духов выгонять, – усмехнулся Дедушка Лу, – я же говорил, странненькие они. Но дело молодое…

– Изыди, старче, – я со вздохом опустился на матрас. – Жениться, я надеюсь, не надо?

– Нет. Они и так тебе обязаны, ты же им жизнь спас, когда из плена вытащил. Они теперь с тобой надолго, – вполне серьезно ответил Дедушка Лу. – Поднимайся, тебе поесть нужно.

Он бросил в меня охапку одежды. Все мое, родное – трусы, футболка, штаны, слегка протертые на пятках носки – свежевыстиранное, еще влажное и пахнет, как простыня. Ботинки вместе с «ремингтоном», «кольтом» и карманной мелочевкой нашлись в углу, а вот щит со штыком отсутствовали.

Прикрываясь простыней от изучающего взгляда Дедушки Лу, оделся. Кряхтел, тянул мышцы, чтобы хоть чуть-чуть размять колени, спину, шею. Тяжко. Когда надел первый носок, подвис и повалился набок обратно на матрас. Силы закончились, пришлось сначала отдышаться, потом задуматься.

– Лу, а Фламинго… ну, то есть Эфуа что-нибудь говорила? – отношения я развивать не собирался, но было бы неплохо понять, а то вдруг там в глаза должно быть стыдно смотреть.

– Сказала, что сильное зло в тебе сидело, долго изгнать не могла, – дедушка Лу нахмурился и почесал бороду, делая вид, что усердно вспоминает, а не сдерживает улыбку, – Еще обещала зубы тебе выбить, чтобы не кусался, если еще раз тебя спасать придется.

– Ясно, что ничего не ясно, – я вернулся в сидячее положение и рывком надел второй носок, и уже шепотом пробурчал себе под нос, – фиг с ними, с зубами, зато не скорострел…

Обуться я не смог. Никак не мог впихнуть ногу в жесткий задник, а от мысли, что еще шнурки придется завязывать, пальцы только сильнее дрожать начали. Плюнул, снял носки и пошлепал босиком.

Пока я был в отключке, ребята неплохо обустроились – разгребли часть мебели в общем зале, сформировав нечто похожее на привычную им лесную поляну. В центре бочки-очаги, по кругу матрасы.

Под потолком сушилась одежда после стирки. Рядом два стола, на которых разложили наше пополнившееся снаряжение. Явно вскрыли склад с оставленными припасами. Я заметил еще два «ремингтона», большую медицинскую сумку и несколько коробок с консервными банками. На краю стояла потертая мобильная радиостанция с отдельной тангентой на проводе-пружинке, как у старых домашних телефонов. Экран светился какими-то цифрами, которые скакали в режиме поиска сигнала.

Нас встретила Метеорка с половником в руках. Стояла между кастрюлей на очаге и веревками с постиранной одеждой. Может, у меня воображение разыгралось, но смотрела строго. Руки в боки и как в анекдоте: «пофиг с какой стороны у тебя тюбетейка». От тяжелого взгляда ощущение свинца в ногах сменилось на тазик с бетоном.

– Псс, Лу! А с этой у меня ничего не было?

– Кроме того, что уже остыло рагу из маниоки, и не прийти вовремя к столу у Макуто считается почти смертельным оскорблением? Нет, ничего, – дед прыснул в бороду от смеха.

– Ффуух, ну ты объясни, что я не специально, что злой дух меня не отпускал. А остальные где?

– Эфуа на крыше. Сторожит и медитирует. А Али шарится по деревне, запчасти ищет – думаем, машину укрепить.

Я виновато улыбнулся Метеорке, сомкнул ладони перед грудью и покивал на манер китайского болванчика. А в обмен получил миску, доверху наполненную зеленой кашей, и банку армейской тушенки. Уселся на краешек матраса и уже через две минуты попросил добавки. Вкуса даже не почувствовал. Да и какой там вкус у угля, который летит в топку? А именно так я и ел, проглатывая почти не жуя.

– А хлеб есть?

– Слушай, ты всего два дня проспал, так что урожай не успели еще собрать, муку не помололи, тесто не замесили…дальше продолжать?

– Злой ты, дедушка, – тоже мне хипстер-юморист нашелся. – Я же не пасту с митболами прошу и не смузи.

Я получил еще одну банку тушенки и когда понял, что уже не лезет, а разговор не клеится, заскучал. Дедушка Лу поднадоел, а Метеорке мне, к счастью, сказать было нечего. Я подошел к рации, покрутил настройки, но, кроме шипения, ничего не услышал. За передатчиком валялось три смартфона, у которых зарядки оставалось на донышке, но еще живые. Вот только значок связи был с крестиком поверх пустых палочек.

– Сети нет, а рация молчит уже несколько часов, – глядя на мои манипуляции, откликнулся Дедушка Лу. – На помойке нашли, а там всего-то ничего нужно было починить. Я еще в школе в кружок радиолюбителей ходил…

– В смысле молчит? – как только до меня дошел смысл сказанного, я сразу же перебил Лу. – А до этого что было?

– Колонна мимо прошла, – дед повертелся и пальцем провел по воздуху, показывая через стену в сторону дороги, – В сторону Фритауна машин десять проскочили. Наемники какие-то с красным логотипом в виде волчьей головы на бортах и корпоративные фургоны «глобалов». Но мы не полезли, с крыши только наблюдали, да рацию слушали. Часть переговоров, кстати, на русском была. Там какой-то Платон спорил с парнем по кличке Бамос. Космос, ты чего застыл?

Глава 11

– Космос, ты чего? Будто призрака увидел? – Дедушка Лу заозирался по сторонам, а Метеорка как бы невзначай вместо половника взяла в руку кухонный тесак.

– Как давно они проехали? – стараясь держать себя в руках, я аккуратно схватил Лу и развернул его, ну, может, совсем чуть-чуть встряхнул.

– Часов пять уже прошло… вау, вау, полегче давай, – Дедушка Лу высвободился и отошел на два шага. – Рассвело только. Но они ходко шли, палили по зомбакам, даже не тормознув ни разу. А что случилось-то?

– Наши там, надо их догнать, – я посмотрел на дверь, – Так. Собирай наших и погнали.

Понял, что сказал и задумался. А какие они теперь у меня – наши? Посмотрел на чернокожих Лу и Метеорку, почувствовавших мое нетерпение и участливо на меня смотрящих.

Скажи мне кто пару месяцев назад, что банду чернокожих туземцев я буду считать своими, я бы не поверил. Нет, расистом я никогда не был, но и нормой своих новых знакомых я назвать не мог. И самого себя уже не мог считать нормальным – укушен, заражен, какой-то дурью да колдунским духом вылечен. Я вспомнил Билли – ладно, пусть не вылечен, но ремиссия какая-никакая есть. Уж точно я уже не тот, что был раньше.

А там Мирный, там Бамос, где-то Ксюха, про которую вообще ничего не известно, а еще Платон и остальные парни.

Расстался я с «Красными волками» не то чтобы на дружеской ноге. Скорее с ноги этой дверь захлопнул. Но и Платон мне подножку поставил, сдав меня «глобалам».

Сдал или просто отвернулся, не зная, жив ли я вообще и учитывая интересы отряда – особо неважно уже. Важно, что дальше? Какие у них цели в составе «Глобал корп», какая будет реакция на меня? Успел ли Дуглас, будучи уверенным в моей смерти, отменить заказ на ликвидацию?

Куча вопросов пронеслась в голове, а ответов не было, лишь пропало желание бросаться сломя голову в погоню. Ни Лу, ни Метеорка тоже особо не торопились. Вместо того чтобы звать наших, амазонка что-то недовольно пробурчала и приступила к готовке новой порции похлебки, а Дедушка Лу принес мне полотенце и несессер с бритвенными и маникюрными принадлежностями.

Я почесал бороду длинными грязными ногтями. Не зомби еще, но бомжара приличный, так что отказываться не стал и пошел приводить себя в порядок. Летний душ камаджоры приспособили прямо в туалете участка. Большая пластиковая бочка, прикрепленная к стене, шланг и стальная прищепка вместо краника. Вода, предварительно нагретая на солнце, дешевый местный шампунь с запахом незнакомого мне фрукта, но вкусно.

Я расслабился. Сытый желудок, подстриженные ногти и чистая голова – дали больше ощущения, что я человек, нежели любые попытки осознать свое место под солнцем. После мытья захотелось поспать. А потом поесть. А потом занять чем-то руки и почистить весь наш небольшой арсенал, отобрать необходимые в поездке вещи, сделать новую записку и подготовить припасы для следующих гостей полицейского участка.

Извазюкаться, вспотеть, натаскать воды и еще раз освежиться. Нелепо, не понимая на каком языке говорить, попытаться объясниться с Фламинго. Пропотеть еще сильнее, подбирая слова и не понимая, почему она смеется.

В итоге выехали только на следующий день ближе к полудню. Сытые, отдохнувшие и благодушные. За всех, конечно, не скажу, но я таким и был, даже не стал психовать, что бензин с обеих машин слили в генератор и отработали под ноль. Пришлось пробежаться по мертвой деревне в поисках топлива.

«Глобалы» не мелочились, даже повезло, что участок в стороне от дороги был, потому что везде, где прошла колонна, по обе стороны дороги не осталось ничего целого и не до конца мертвого. Я аж позавидовал их запасам патронов и разнокалиберному арсеналу. Так что брошенных машин с остатками бензина в деревне оказалось больше, чем зомби, да и те в основном были заняты попытками обглодать своих невезучих соседей.

И так на протяжении всей дороги до Фритауна. Трупы, трупы, гильзы на дороге, черные дыры в стенах да битые стекла.

Только въехав в городок Ньютон – самый пригород Фритауна, мы нашли следы того, что зомби тоже могут огрызнуться. Фирменный черный грузовик «Глобал корп» лежал поперек дороги, буквально разорванный пополам, а рядом горой сала на солнце заветривался мертвый опарыш. Дорога частично порушена, но проехать легко. Монстр выскочил сбоку, проломил несколько ржавых палаток, раскидал деревянные лотки и вырвал с корнями бордюрные камни. Влетел в бочину грузовику, успел порезвится, хрустя пассажирами, а дальше его уже приняли в кучу стволов.

Я насчитал около пяти десятков попаданий, обугленный от взрывов бок, оторванные лапки и огромную дырку в месте, которое можно было принять за лоб.

Мертвых парней «глобалов» стащили вдоль дороги и накрыли черной пленкой. Так себе похоронка, но, может, еще вернутся. Я медленно проехал мимо и притормозил, убедившись, что дальше на дороге не предвидится приключений. Выпрыгнул и, стараясь не думать о худшем, побежал к трупам. Стаскивал пленку, всматривался в лица с контрольными дырками во лбах и бурчал себе под нос:

– Не знаю… не знаю… ну и урод же ты, парнишка… о, китаец… не знаю…

Восемь человек. Все как на подбор, хоть сейчас в кино про наемников сниматься. Правда, в роли тех, кто не ту сторону принял. Качки и спортсмены, загорелые и подсушенные, куча татуировок, бороды, щетина. Китаец совсем модный в солнечных очках, а-ля Сталлоне из «Кобры», только глаз один разбит. Из снаряги – разгрузки, перчатки без пальцев, но все ценное вынули. Обидно, но радует, что знакомые лица не встретил. Бегло осмотрел обломки грузовика, но и там пусто. Что опарыш не сломал, «глобалы» с собой перегрузили.

Мы поехали дальше. Следы «глобалов» пропали через несколько перекрестков, по моим прикидкам, они свернули в сторону заповедника к исследовательскому центру. Попадалось все больше знакомых мест. Ощущение будто я не был тут целую вечность, хотя внешне Фритаун не особо изменился. Как была по большей части бедная ржавая дыра, так ей и осталась.

Больше песка и пыли на дорогах, больше мусора и следов мародерства, больше высушенных солнцем человеческих останков, меньше зомби на открытых участках. Массовка куда-то делась, лишь совсем жалкие потеряшки бродили по улицам, лениво провожая нас взглядом.

Но спокойно не было. Помня, чем все закончилось в прошлый раз, я не торопился активировать внутренний радар, но и без него внутри вопила система подозрительности и опасности. В тени во дворах, в домах за грязными занавесками, за мусорными баками и брошенными машинами – везде на границе зрения мерещилось движение. Но стоило повернуть голову, так только мелькали смазанные тени.

Либо острожные выжившие, либо какие-то новые виды мутантов, либо новая тактика королевы улья. Дедушка Лу был уверен, что это прихвостни Шекхед, и они эволюционируют, слишком много ей дали времени и будет только хуже.

– Космос, газу поддай, – Дедушка Лу положил руку мне на плечо и несколько раз надавил, будто пытаясь меня подбодрить, – Понимаю, что неизвестность порой лучше, плохих новостей. Но мучиться и тратить силы на сомнения еще хуже.

– Нормально все, – я дернул плечом, – Дорога просто хреновая, а у нас запаски нет.

Все-то этот старый лис считывает. Скоро, очень скоро мы подъедем к ЖД-музею и убедимся, что там никого нет. А дальше я уже нафантазирую, что у сестры получилось свалить и она давно уже дома. Я поддал газу.

Вот поворот к лагерю миротворцев, вот здесь я первый раз встретился с каннибалами. А там уже скоро будет съезд к МакФерси и выживальщикам. А потом поворот на нефтебазу Соломона и уже рукой подать до музея…

* * *

Я резко выкрутил руль, отголосками зова осознав, что нам не рады, за мгновение до выстрела. Первая пуля попала в край капота, следующая в крыло, а остальные кучно легли в накатанную грунтовку.

Втопив педаль газа, постарался проскочить открытое пространство перед музеем и уйти под прикрытие соседнего здания с глухой стеной.

Не получилось.

Как на минное поле попали, только вместо снарядов огромные кирпичные блоки. Колесо налетело на камень, машина подскочила, и под звуки разбитых окон, проклятий Фламинго и стона Али, послышался хруст и скрежет бампера. Руль выбило из рук, мы потеряли управление и, налетев на следующий камень, машина завалилась набок, проехав еще несколько метров на боку.

Меня вдавило в осколки, а сверху на меня налетел Дедушка Лу, а сверху еще и чья-то нога с задних сидений. Рука ныла, но жить будут. Подранило немного, кровит и режется. В нос ударил запах бензина и свежей крови. За спиной возились девчонки, пытаясь развернуться и удобней перехватить раненого Али. А в днище, оставшееся за углом продолжали стрелять.

Особо не разбираясь, подхватил Лу и выдавил его вместе с треснувшей лобовухой. Выскочил сам, стряхивая осколки с плеча, схватил «ремингтон».

– Помоги девчонкам, – я крикнул Лу и пробежал вдоль крыши к багажнику.

Собрал в памяти расположении вышки на крыше. Примерно прикинул, кто и где может быть, высунулся и пальнул в ту сторону. Сразу же ушел обратно, спиной чувствуя вибрацию от пуль, попавших в край машины.

Двоих точно видел – чернокожие, но не сказать, чтобы матерые вояки или бандиты. Фермеры какие-то не пристрелянные еще. Не то чтобы я местных уже различать начал, но этих точно раньше не видел. У одного повязка на глазу, будто пират, у второго кончики волос белого цвета, будто крашеный ранее, но отросший.

Может люди Соломона, а, может, залетные горожане, кто пустой музей к рукам прибрал.

– Вы че творите, обезьяны черножопые? – я крикнул, в ответ несколько пуль бряцнули где-то в районе глушителя, а еще парочка пробило колесо над моей головой, я, не глядя, пальнул в ответ и повторил свой вопрос на английском, добавив еще больше ругательств.

– Андрей! Зачем так грубо? Это не политкорректно! – нравоучительным тоном крикнул Дедушка Лу, а потом разразился странным для меня набором звуков в сторону стрелявших.

Я перебежал к нашим, уже выбравшимся из машины. Метеорка колдовала что-то с бинтами над плечом Али, а Фламинго уже добежала до дальнего угла здания, проверяя, не обходят ли нас сбоку.

В этот момент в машину жахнули чем-то крупнокалиберным, прошивая ее насквозь. Бух-бух-бух! Из салона только поролон полетел во все стороны, а в крыше появилось несколько новых отверстий.

Я выстрелил в ответ из «кольта», высунул руку из-за угла, быстро отстрелял весь барабан и отскочил от угла. И вовремя – ответным огнем вырвало несколько кусков бетонной крошки.

– Ну, что дипломат, помогло? – я кивнул Лу. – Как там Али?

– Царапина, скоро оклемается. Я не пойму, кто это, но креольский они понимают, слова, видимо, не те подобрал. Тихо…

Теперь стали кричать со стороны музея. Действительно, похоже на креольский – ничего не понятно, но гавкают и крякают злобно. Лу подкрался поближе, чтобы лучше слышать. На лице весь спектр мыслительного процесса – принимает, обрабатывает, сомневается, опять обрабатывает. Я тоже подкрался к углу, но вместо того, чтобы слушать, пальнул на голос и, похоже, попал. И пока там ныкались и вопили, схватил боковое зеркало «ленд ровера» и с хрустом вырвал его.

Ответка из нескольких коротких очередей застала меня уже за углом, обсыпала пылью и прочертила осколком царапину на щеке.

– Зачем? – Дедушка Лу вжался в стену, – Теперь точно не договоримся.

– Сорян, нервируют они меня, – я пожал плечами, а сам подумал, не жажда ли крови паразита делает меня торопливым и безрассудным.

Дед не ответил, только стал трясти пальцем на улицу у меня за спиной и выпучил глаза. Сзади потянулись мертвяки. И в отличие от нас совершенно спокойно пересекли простреливаемую площадь. С крыши даже послышались улюлюканья. Еще и ставки небось делают, уроды.

Первую волну зомби я, как в тире, разобрал из револьвера, ко второй уже присоединился Али. Сидел на земле, оперевшись о стену, слишком медленно передергивал затвор, но лупил без промаха. Дал мне время и на перезарядку, и на манипуляции с зеркалом, которым я пытался рассмотреть, что происходит.