Текст книги "Акваланги на дне"
Автор книги: Евгений Шерстобитов
Жанр:
Детские остросюжетные
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
– Давай! – махнул Марченко.
Захар не Тимка. Захар сваливается за борт так неуклюже и так отчаянно, что Ромка и Тимка оказываются мокрыми с ног до головы.
Вдруг около лодки появился пожилой мужчина, покрутился нерешительно рядом и ухватился руками за борт.
– Что ищете, ребята?
– Ничего, – грубо отозвался Ромка.
– Нет, правда?
– Перекреститься? – вмешался в разговор Тимка.
– Я серьезно, ребята, – обиделся пожилой, – может, утонул кто? Смотрю, ныряют, лодки…
– А вам кто разрешил, гражданин, заплывать так далеко? – серьезно спросил Ромка.
Мужчина по-приятельски подмигнул.
– Я без спроса.
– Ой, будет вам, – притворно ахнул Тимка, – если на спасалке…
Ромке не дал ему договорить, толкнул в плечо, показал в сторону Захара.
– Смотри… Что это с ним?
С Захаром действительно что-то происходило. Он уже не плавал, а бултыхался в воде. Еле удерживаясь вертикально, Захар что-то делал со своей маской; то продувал трубку, то, судорожно отбрасывая ее в сторону, мотал головой, поднимая руками тучи брызг.
– Эй! – поднявшись, закричал Тимка. – Эй! Давай сюда!
Захар наклонил голову и, смешно замахав руками, поплыл к лодке.
Ребята уже поняли, в чем дело: Захар слишком сильно наклонял голову, и вода заливала трубку.
Вот опять он резко поднял голову, сорвал трубку и испуганно замотал головой, выплевывая воду.
– Тимка, на весла! – Ромка пружинисто приподнялся, и только пятки сверкнули на солнце.
Тимка поднял весла и сказал как можно вежливее:
– Слушайте, отцепитесь, пожалуйста…
Мужчина отцепился, но от лодки не отстал.
– Что же случилось, а, малый? Утонул кто-то?
Тимка уже развернул лодку и, налегая на весла, прокричал весело:
– Соревнования ДОСААФ! На приз «Пионерской правды»!
– Торопитесь, – кричал издалека весело Тимка, – а то вас искать будут!..
И в самом деле, с берега донесся голос, усиленный сразу всеми динамиками пляжа:
– На центральном пляже… гражданин, заплывший за линию буев, вернитесь немедленно!
– Вот ведь нелепое положение, – сказал Алексеев, опуская бинокль, – убежден, что это самый заурядный любопытный, а придется детально интересоваться. – И попросил Тимофея Васильевича: – Поезжайте сами – и прямо сюда, как злостного нарушителя, тут поговорим. И оштрафовать его как следует!
Улыбнулся Тимофей Васильевич.
– У нас на воде не штрафуют…
– Говорили же, – ворчал Ромка, помогая Захару влезть в лодку. – Не наклоняй голову сильно – наберешь воды…
– А главное, – нравоучительно добавил Тимка, – без паники! Ну хлебнул глоток, ну два… Так что? Рыба же живет…
– Так то рыба.
– А ты человек, – не унимался Тимка, – значит, выдержка должна быть, сила воли…
Тут мимо них, деловито шлепая ластами, внимательно рассматривая дно, проплыл кто-то из ребят с соседней лодки. Тимка посмотрел на Ромку, Ромка на Тимку.
– Давай! – приказал командир.
Тимка нырнул, несколькими сильными рывками догнал «пирата» и схватил за плечо.
– Ага! Попался!
«Пират» обернулся, поднял голову. Это был Костик. Он забубнил в трубку что-то непонимающее, обиженное.
– Не в свой квадрат заплыл! – закричал весело Тимка. – Заблудился, линию прочертить не успели, да? Это наш участок. Мы и сами найдем.
«Пират», оказывается, и не собирался пиратствовать. Он действительно заблудился, потому что спорить не стал, а что-то промычал в трубку и развернулся в обратную сторону.
Когда Тимка вернулся к лодке, Ромка уже натягивал ласты. Просунул под ремешок маски трубку, сказал деловито:
– Старший – Тимка, – и соскользнул в воду.
Он плыл легко и свободно, вытянув руки и пружинисто работая ластами.
Удивительное дело, когда ты плывешь без комплекта, то очень быстро устаешь, а в маске и ластах можно двигаться в воде часами, можно просто повиснуть, раскинув руки и ноги, не делая никаких движений, и волны будут только покачивать тебя.
Ромка не раз видел, как учат плавать. И объясняют, и показывают, и поддерживают, а научить никак не могут, потому что те, кто хочет научиться, страшно боятся воды. На мелководье еще кое-как побарахтаются, а вот дальше, в волны, окунуться боятся. Утонуть боятся! А чего же тут бояться, если вода сама тебя держит, если вода по всем законам физики просто обязана тебя вытолкнуть обратно. И дело даже не в физике, а в уверенности. А если на тебе еще маска и вода не заливает нос, если у тебя еще трубка и дышишь ты нормально, спокойно, значит и держишься на воде увереннее. А если на ногах еще и ласты – не надо руками лишних движений делать, – то плыви куда хочешь и сколько хочешь.
Внимательно осматривал он дно – такое яркое в солнечных бликах, такое близкое-близкое. Но это только казалось, что близкое. Ромка знал: вода приближает, увеличивает предметы. Иной раз схватишься под водой вот с таким огромным крабом, даже страшно становится, какой большой. А вытащишь – обыкновенный щуплый крабишко. Или кефаль плывет. Вот так рыбина, думаешь! Нагоняешься за ней, измотаешься, а когда, наконец, попадется, смотришь: так себе рыбешка – можно было и не гоняться. Обманчивая это вещь – вода. На камнях, на песке, на водорослях играют, постоянно меняясь, переливаясь, двигаясь, лучи солнца. И кажется порой, что камни сами шевелятся, передвигаются.
Вон там, впереди, что-то чернеет, даже среди темных камней выделяется. Два-три сильных движения руками – и Ромка различает какой-то круглый предмет, конечно, не камень. А водоросли тогда откуда, целая колония актиний, Вот бы нырнуть, проверить. Не поднимать же зря панику… Это, конечно, не акваланг, да и разве бросит шпион его так открыто? Если бы нырнуть, сразу бы все стало ясно. Но как раз об этом и говорили: «Не нырять!»
А если неглубоко, если только поднырнуть, проплыть хоть на метр-два пониже?
Ромка приподнимает голову, осматривается. Лодка с ребятами на положенном расстоянии, Тимка внимательно наблюдает.
Ромка набирает воздух и ныряет.
Нет, не глубоко. Он проходит над темным предметом на расстоянии четырех-пяти метров. Все ясно: это затопленная массивная дверца с какого-то корабля. И затопленная бог весть когда, потому что успела уже основательно обрасти водорослями. Еще с войны, наверное.
Ромка выныривает, продувает трубку. А лодка уже совсем рядом, и Тимка выразительно показывает кулак, Он прав: приказ был, значит надо выполнять, тем более ему – командиру.
– Металлолом! – кричит весело Ромка. – Вот где собирать надо!
Но, видно, Тимке сейчас не до шуток – он ведь уже прыгать приготовился. Еще рез погрозив кулаком, он повернулся к Захару и велел возвращаться на исходное место, где покачивался на волках, обозначая центр квадрата, небольшой белый поплавок – самодельный буй из пенопласта.
Через десять минут Ромку сменил Тимка.
За Тимкой пришла очередь и Захара.
Снова тщательно проверил Лукашкин снаряжение, подтянул ремешок маски, отпустил ремешок ластов, продул трубку, промыл маску и плюхнулся за борт так, что чуть лодку не перевернул. Нет, не выйдет из Захара настоящий подводник, и хотя поплыл он уже более уверенно и спокойно, Ромка на всякий случай решил держаться поближе. Для такого дела можно и поплавок оставить. Поплавок все равно на виду, куда он денется, если заякорен, а вот с Лукашкиным всякое может случиться.
После Захара пошел в воду Ромка, за ним Тимка… Время шло, а поиск пока не давал результата. Ребята ревниво поглядывали на соседние лодки, но, судя по тому, как деловито и спокойно ходили вокруг них буруны от ластов, и там дела шли не лучше.
В два часа подлетел на моторке дядя Валя.
– Как дела?
– А у других?
– Заканчивайте. Лодку заякорить – и марш ко мне. Перерыв.
– Как перерыв? – удивился Тимка.
– Новости! – возмутился лейтенант. – Дома побывать, пообедать, отдохнуть, через два часа быть у спасалки. Все. Разговоры отставить.
Разговоры были отставлены, якорь сброшен, и ребята перебрались на моторку.
– Дядя Валя, – сказал Тимка, – а может, и он шпион? – и рассказал про пожилого мужчину.
– Что-то слишком много шпионов, – рассмеялся вожатый, – то ни одного, а то сразу столько.
Моторка врезалась прямо в берег центрального пляжа. Везти ребят к спасалке далеко, да и времени займет сколько – надо ведь и остальных с лодок забрать. Перерыв так перерыв.
– Как хотите, – сказал Захар, – а я сейчас к ним… туда, на Октябрьскую…
– А меня Васька ждет, – спохватился Ромка, – я домой.
– И я домой, – согласился Тимка, – бежим.
– Марченко! – вдруг услышали ребята. – Роман!
Оглянулись и не сразу увидели Людмилу Васильевну, а рядом Егора Андреевича и оператора…
– Куда же это вы, братцы, исчезли, – сказал строго Егор Андреевич, – и без разрешения?
– У нас дела, – протянул виновато Тимка.
– Нам Людмила Васильевна разрешила, – объяснил Захар.
– Понятно, – покосился режиссер в сторону ассистента, – а как же дальше? Будем сниматься или не будем?
– Будем, – сразу же отозвался Захар, – это у нас редко бывает, это случайно…
– А что? – вдруг приподнялся оператор. – А что, Егор, если мы сейчас прямо пойдем и посмотрим, как он ныряет, этот ваш Марченко?
– Идея! – воскликнул обрадованно Егор Андреевич и поднялся, держа в руках желтые ласты.
У мальчишек разгорелись глаза: такого они еще не видали. Ласты были без ремешка, литые и новой формы – как заграничные. Зато маска и трубка у режиссера совсем обыкновенные, голубого цвета и совсем заурядной формы. Не то что ласты…
– Что, нравятся? – спросил режиссер. – И мне, братцы, нравятся, а вот маску и трубку, такие же, из комплекта, потопил. Да, да, в прошлом году, под Пицундой, сначала трубка пошла под воду, а потом в погоне за ней и маска слетела, так и не достал…
– А какая глубина была?
– Да метров двадцать – двадцать пять.
– Эх, вы! – досадливо махнул рукой Тимка. – Да я на этой глубине…
– Вот тебя-то рядом и не было, – усмехнулся режиссер, – другие были, тоже отчаянные, однако, видишь, пришлось обзаводиться другими. Ну пошли, Ромка?
Они поднялись. Ромка покосился на друзей. Захар скорбно вздохнул, а Тимка веселым голосом, очень уж веселым, беспечным, произнес:
– А я пошел. Я тогда пошел…
Он не дождался ответа, повернулся решительно и ушел.
– А он, ну Тимка, – горячо заговорил Ромка, – он, знаете, как плавает, а как борется, а по легкой атлетике у него юношеский разряд. Честное слово.
– Вот и отлично. – Егор Андреевич, наклонившись, надевал ласты. – Он нам обязательно пригодится. Пошли, Витя?
– Пошли, – согласился оператор.
Егор Андреевич и Витя неуклюже зашлепали ластами по песку.
– В ластах надо наоборот ходить, – сказал тогда Ромка.
– Как это?
– Спиной, – показал он, – так удобнее.
Они пошли спиной. Хоть и не очень приятно идти задом наперед, зато ласты за песок уже не цеплялись.
– А что? – согласился оператор. – Правда, удобней,
Ромка пошел следом.
Утопая в мокром податливом песке, остановились у кромки берега. Не торопясь набегали короткие ласковые волны.
– А лучше всего ласты в воде надевать, – сказал Ромка.
– Специалист, – улыбнулся режиссер, – а почему сам без комплекта?
Ромка промолчал.
– Пошли! – взрослые бросились в воду азартно и весело, как мальчишки, что-то крича друг другу.
Ромка рассмеялся. Сзади подошел Захар, тоже улыбнулся.
– Я подожду, – сказал вопросительно. – Здесь – можно?
Видно, очень завидовал он сейчас Ромке.
Ромка кивнул ему и вошел в воду спокойно, не торопясь, как и подобает бывалому «морскому волку».
Режиссер и оператор уже ждали его, кружась на месте. Трубки были сдвинуты, маски подняты.
– Отличное место, – прокричал режиссер, – и глубина небольшая, и вода прозрачная.
– Слушай, Марченко, – тоже кричал оператор, – мы опускаемся на дно, а ты сейчас же ныряй прямо на нас, мы снизу посмотрим – ладно?
– Ладно.
– Пошли!
Ромка сначала распластался на воде, задержался так на какую-то долю секунды и, резко наклонив голову, почти вертикально пошел вниз, держа руки перед собой.
Он проплыл перед ними гибкий, стройный, как проходит стремительный серебряный сарган. Махнул хвостом, изогнулся всем своим длинным тонким телом, и лучше не ищи взглядом – все равно не увидишь.
Вынырнули одновременно. С шумом вырвались фонтанчики из трубок.
– Эффект! – восторженно заорал оператор, срывая маску. – Это то, что надо, а, Егор?
– Блестяще! – подтвердил, отфыркиваясь, режиссер. – Красив же ты, братец, под водой. Что тебе Ихтиандр. У того жабры были, а у тебя же легкие…
– Повторим? – попросил оператор.
– Повторим, – согласился Ромка.
– А ты сможешь больше пузырей пускать, а? – вдруг спросил оператор.
– Как это?
– Ну, чтобы среда больше чувствовалась… вода, понимаешь?
– Не-ет!
– На маску, держи трубку. Опускайся и смотри.
Ромка с удовольствием принял это предложение.
– Спускайся! – машет оператор.
– Пошли! – кричит и режиссер. – Давай посмотрим, пока он в азарте.
Ромка и Егор Андреевич разом вздохнули и дружно пошли вниз.
У самого дна Ромка перевернулся, он и один любил так смотреть вверх, особенно когда солнце в зените. Толща воды искрится, переливается красками, легкими, нереальными.
Сверху на Ромку уже шел оператор. Он нырнул тоже очень умело и проплыл мимо стремительно и даже с каким-то шиком, а из носа и изо рта его вырывались пузырьки воздуха. Они сначала тянулись назад, а потом стремительно неслись вертикально вверх, к поверхности. Это было очень красиво. Только Ромка не понял для чего.
– Здорово ныряете, – восхищенно сказал он, передавая маску и трубку оператору.
– Были когда-то и мы рысаками, – сказал он, глубоко и часто дыша, – а теперь не те времена… – Эти пузырьки мне нужны, чтобы подчеркнуть, что человек находится в воде. Понимаешь? Ну, чтобы еще эффектнее было, ты набрал сразу воздуха, а когда будешь перед камерой проходить, выпускай. Не сразу все, конечно, а постепенно.
– Ну да! – сердито сказал тогда режиссер. – Ты научишь. Человек с собой под воду воздух берет, чтобы дышать. А ты говоришь, выпускай постепенно. Чем же он дышать будет?
– Нет, Егор Андреевич, – быстро вставил Ромка, – это уже не воздух выходит.
– Да ну? – удивился режиссер.
– Не воздух, – И Ромка повернулся к Захару за подтверждением.
Захар был силен в теории. Захар, не спеша, подробно и вполне ответственно все объяснял:
– Это не воздух пузырьками выходит, а углекислый газ.
– Его все равно выпускать надо, – добавил Ромка, – а если задержать надолго, может отравление организма произойти. Самое настоящее отравление.
– Ну, если так, валяй тогда пускай пузыри… Только все равно надо будет проконсультироваться с подводниками.
Последние слова относились к Людмиле Васильевне.
– Хорошо, – сказала она, – я сегодня же узнаю, опасно это или нет.
И они заговорили о сложности подводных съемок, о технике безопасности, но это уже Ромку не интересовало. Он пододвинулся ближе к Людмиле Васильевне, спросил тихо:
– А Оксана где?
– Здесь где-то, – ответила та, – с тетей своей и Володей. Ты поищи.
Но искать он не стал. Вспомнил сразу же про брата и поднялся расстроенный и сердитый сам на себя.
– Я пойду, – сказал. – Братишку кормить надо.
– И я. – Захар тоже встал. – Надо дома побывать.
После четырех снова возобновили поиск. Медленно отходили все дальше и дальше от берега.
Солнце спустилось ниже, да и глубина заметно прибавилась. А еще через полчаса дно уже совсем не проглядывалось. Толща воды уходила куда-то в глубину, и казалось, нет там, внизу, ни конца, ни края.
– Все, – сказал Ромка, – метров пятнадцать-восемнадцать. Здесь только нырять надо, а нырять, – он хитро глянул на Тимку, – нырять запрещено.
Здесь нырять уже будут аквалангисты. Завтра в Прибрежное придет водолазное судно с целой командой подводников.
Собрались все снова на спасалке. Сдали комплекты, оживленно, перебивая друг друга, спешили поделиться тем, что случилось у каждого.
– Что же, – сказал им дядя Валя, – вы свое дело сделали. И очень хорошо, добросовестно. Спасибо вам большое.
– Так ведь не нашли, дядя Валя, – выкрикнул Костик.
– Такая уж у нас служба. И не день, не два, а неделю приходится порой тратить на такой, кажется, пустяк. А нашел «пустяк», и глядишь, его-то как раз и не хватало, чтобы понять и увидеть главное. Такая уж служба, – повторил со вздохом, – может, его, акваланга-то, и нет совсем в бухте.
– Как нет? – не поняли некоторые.
– А вот так – нет, и все. Может, он его совсем в другом месте оставил. А мы обязаны проверить. Есть, нет, а убедиться должны, чтобы начать поиск в другом месте. Ясно?
– А сейчас, – продолжал вожатый, – объявляется призыв добровольцев, желающих рыбалить и ловить крабов на мысе Дельфиньем.
Желающими оказались все. Но вожатый почему-то не оставил в списках добровольцев Захара, Костика, Тимку, Ромку и Лешу Затонского.
– У вас, – сказал он, – будет спецзадание, – и отпустил остальных.
– Как думаешь, Тимка, что это за спецзадание?
– Я думаю, дядя Валя… Я думаю, мы будем следить.
– За кем?
– Ну, за кем скажете.
– И совсем нет, задание у вас будет простое, но очень-очень важное. Будете сниматься в кино.
– Как? – вскочил Захар. – Сниматься?
– Ну да, – подтвердил лейтенант, – вас же отобрали, значит подходите. Не можем же мы срывать такое большое государственное дело.
– Ну вот, – расстроился Ромка, – это же, выходит, они нас освободили от отряда?
– Выходит, – улыбнулся Суходоля.
– А меня не отбирали, – засуетился Тимка, у него даже голос от волнения стал тонким, писклявым, – я, может, не подхожу, меня не просили.
– А если я не хочу, – поднялся Ромка, – не хочу, и все…
Тогда встал и вожатый.
– Вот что, хлопчики, – произнес мягко, – я же сказал: это спецзадание. Ясно? Вот вернется с моря Степа, подключим еще и его в вашу группу. Не ясно?
– Не, – замотал головой Затонский, – какой из меня артист? Смехота!
– Киногруппа будет работать во многих местах по побережью, и вы будете с ними. Сниматься! Раз вас отобрали и вы подходите. Если бы подходили для съемок другие, снимались бы другие и спецзадание получили бы они. Теперь ясно?
Теперь стало ясно.
А с директором съемочной группы в это время разговаривал майор Алексеев.
– Нас интересует, будете ли вы пользоваться посторонними людьми в своей работе, ну, из местных жителей?
– Мы рассчитывали, – ответил с беспокойством директор, – нанять на временную работу двух-трех человек, А что, нельзя?
– Наоборот, – оживился майор. – Только у меня такая просьба: без моей рекомендации никого не брать.
– Пожалуйста, если так нужно… только ведь мне нужны работники, понимаете?…
– Понятно-понятно, – улыбнулся майор, – будут самые нестоящие работники. Я подготовлю и рабочих и спасателей. Можете на них полностью рассчитывать – молодые, здоровые ребята.
– Хорошо, – согласился директор и вздохнул. – Машину мы скоро получим?
– Скоро. Завтра передадут.
Ромка возвращался домой усталый. Шел не спеша, насвистывая какую-то мелодию. Шел и думал: хорошо бы Оксана была дома и сидела на веранде. Он бы сказал ей… Хотя что он мог сказать? Просто постоял бы где-нибудь в сторонке… Она бы спросила его, что он весь день делал. И он бы рассказал… Впрочем, ничего бы он ей не рассказал.
Он очень– очень хотел еще раз увидеть ее сегодня.
Она сидела на веранде. Ее тетя и Ромкина мама пили чай, а Васек старательно облизывал большую ложку от варенья.
Словом, все было так, как хотелось ему. И вечер, и ужин, и она за столом. Все. Кроме одного. Кроме Володи… Которой стоял, прислонившись к стене, и играл боксерскими перчатками. Видно было, что он только пришел, потому что и тетя и мама все время говорили ему:
– Ну хоть чаю выпей, хоть присядь на минуту…
На что Володя отвечал вежливо:
– Спасибо, тетя Сима, спасибо, Анна Макаровна. Я только-только ужинал, правда, честное слово…
Увидя сына, Анна Макаровна горестно всплеснула руками.
– Пришел, горе мое… Смотри, как вымотался… Каникулы ведь, отдыхать время, а не носиться бог знает где…
– Я не бог знает где, – отозвался Ромка, – я на море был.
– Марш руки мыть, – потребовала мама, – ужинать. Хоть раз поешь по-человечески.
– Хорошо. – Он и сам рад был уйти сейчас куда-нибудь. Но зачем здесь этот Володя?
Он долго плескался под кроном, долго и тщательно вытирался. Это заметила и мать.
– Какой чистюля! – сказала громко. – А другой раз не умолишь руки сполоснуть…
– Ну ладно тебе.
– Садись, садись, – ворчала мать, – ишь, какой застенчивый стал. Это все из-за тебя, Оксана, без тебя бы уж все пусто было, а сейчас, смотри, какой робкий да тихий, а еще командир.
– Мама, – повысил он голос.
– А чего тут обижаться, – искренне удивилась Анна Макаровна, – весь поселок знает, что ты командир.
Ромка не ответил, уткнулся в тарелку.
И тогда спросила она, спросила вежливо, заинтересованно!
– У вас сегодня опять тревога была? Куда это вы все исчезли?
Что он мог ответить?
– Они в море тренировались, – вставил Володя, – я видел: на лодках и в масках с трубкой.
«В комплектах», – про себя сердито поправил Ромка, не переставая жевать. Это как-то спасало его от необходимости отвечать.
– Нет, правда? А зачем тренировались?
Разговор не получался. Он, конечно, мог бы придумать что-нибудь такое, чтобы всем было интересно слушать, и она еще больше удивилась бы. Только зачем здесь этот Володя? Нет, он ничего не имел против него – парень как парень, наверное, и человек неплохой, не взяли бы на главную роль какого-нибудь пижона, А все-таки зачем он сейчас здесь? Сидел бы дома, все равно завтра опять вместе на съемочной площадке будут. А у него, у Ромки, кто знает, как завтрашний день сложится, мало ли что…
Володя словно понял.
– Ладно, пойду я… потренируюсь немного.
И стукнул перчатками.
– Жаль, не с кем поработать.
– До сих пор нет тренера? – удивилась Оксана.
– Юлий Семенович телеграммами завалил – задерживается, республиканские соревнования, а здесь никак не могут найти. Вот с собой и тренируюсь…
– Но ведь скоро бокс снимать – как же ты? – спросила Оксана.
Володя пожал плечами.
– Мне что? Я буду драться, а вот как? Тут уж я ни при чем, Я пойду, пока светло, поработаю хоть на груше.
И что толкнуло тогда Ромку? Он и сам понять не мог. Только он решительно отодвинул стакан с недопитым чаем и оказал с вызовом:
– Давай со мной.
– С тобой? – Володя не спросил, он просто удивился. – Ты умеешь?
Вместо ответа Ромка встал.
– А перчатки есть? У меня только эти…
Ромка молча прошел в дом и сейчас же вернулся с парой потрепанных, но еще годных для боя перчаток. В свое время отец занимался этим делом.
– Два раунда! – завопил Васек.
Оксана приподнялась, озорные искорки сверкнули в глазах.
– Где будем? – спросил Володя.
– Здесь, – возбужденно ответил Ромка, – ну, во дворе, где сарай…
– У нас там площадка! – закричал Васек, бросаясь первым на место боя.
Действительно, за сараем была настоящая спортивная площадка. Отгороженная от улицы, она была заставлена самодельными спортивными снарядами. Здесь были и «конь», и брусья, и турник, и даже шведская стенка.
– Куда это они? – всполошилась тетя Сима.
– А ну их, – махнула на ребят Анна Макаровна, – теперь, пока друг друга не отколотят, не успокоятся. Посидим лучше здесь, чайку еще попьем… Думаете, веселое это дело, смотреть, как они скулы друг другу сворачивать будут?
А на площадке готовились к бою. Васек даже веревку достал, один конец к турнику привязал, другой к сараю – получилось что-то вроде ринга.
Ромка натянул перчатки и подал брату, тот торопливо зашнуровал их. Володя протянул перчатки Оксане.
– Только по правилам! – закричал Васек. – Приготовились!..
Боксеры сошлись в центре площадки, пожали друг другу руки и разошлись.
– Бокс!
Ромка бросился в атаку первый. И первый отлетел к сараю, получив хороший удар в челюсть.
«Как это я открылся, – с досадой подумал он, тронув подбородок, – а этот Володя ничего парень, умеет. Теперь пусть он нападет, надо присмотреться…»
Володя наступал медленно, настороженно выставив вперед правую руку.
«Да он левша, – понял Ромка. – Теперь только не спешить».
Он отступал, выжидая удобного момента. Володя, сделав неожиданный выпад, нанес Ромке целую серию ударов, как бы доказав, что он отлично владеет и левой и правой рукой.
Кое– как закрывшись и отбив два последних удара, Ромка отскочил в сторону и тут только пожалел, что ввязался в эту историю. По сравнению с ним Володя выглядел классным боксером.
Раз!
С трудом ушел Ромка от прямого удара, в какую-то долю секунды почувствовал и отскочил. А то лежать бы ему сейчас в нокауте. Выпрямившись, услышал позади себя смех. Но он не оглянулся, он знал – это смеялась она. И смеялась над ним. Да, наверное, совершенно нелепо выглядел он сейчас. Выставив вперед обе руки, защищаясь, отходил он к забору. А Володя спокойно и уверенно наступал, загоняя Ромку в угол между сараем и забором.
И Ромка перешел в наступление.
– Ага! Ага! – закричал Васек. – Давай, Ромка, давай!
Ромка наступал, отчаянно размахивая перчатками, все больше и больше распаляясь.
Володя легко и терпеливо уходил от ударов. «Ничего, ничего, – тешил себя Ромка, – сейчас я ему покажу… сейчас… только бы выждать, не упустить момент…»
Удар, в который он вложил все силы, все оставшееся самообладание, всю ярость и безудержное желание победить, этот удар пришелся в пустоту.
Володя увернулся и ловким, но не сильным ударом снизу сбил Ромку с ног.
Ромка сидел на песке, прерывисто дыша, не понимая, как так получилось.
Володя стоял в стороне, спокойный, насмешливый.
– Может, хватит? – сказал он.
– Хватит, хватит! – закричала Оксана.
Васек не сказал ни слова, но в его глазах прочитал Ромка укор: неужели это все, неужели Ромка сдался.
Нет, Ромка не сдался. Наоборот, он стал злее, решительнее.
– Давай еще! – сказал поднимаясь.
Еще так еще. Володя быстро пошел на Ромку. Только теперь Марченко узнал, что такое техника в боксе. Не сила, не отвага, не ловкость, а именно техника. Володя легко находил незащищенные места и бил короткими, точными ударами правой и левой.
Уже болело левое плечо, крепко досталось правому, один удар пришелся в ухо, два удара в грудь, и еле-еле отбил Ромка очередной удар в челюсть. Он теперь только защищался. Удары сыпались один за другим, мастерские, четкие и сильные.
Оксана уже не смеялась, Васек не кричал, оба с напряжением ждали развязки.
Развязка наступила неожиданно.
Володя сделал сильный выпад, Ромка кое-как увернулся, и Володя по инерции шагнул вперед. И тут то ли он поскользнулся, то ли подвернулась нога, но только Володя не удержался на месте и упал. Упал прямо на ракушечник.
Когда Ромка помог ему подняться, он увидел тоненькие струйки крови под носом у Володи.
Оксана испуганно вскрикнула.
– Ерунда, – сказал он как можно беспечнее, размазывая кровь по щеке, – это пройдет. Будем еще драться?
– Нет, я сдаюсь.
Когда они появились у веранды, тетя Сима чуть не упала в обморок, а Анна Макаровна, вскрикнув «так я и знала», бросилась в дом. Она тут же появилась снова, но уже с аптечкой в руках.
Володя говорил, что все это пустяки, пройдет и так, но Оксана и Анна Макаровна усадили его на ступеньки крыльца и заставили поднять лицо вверх.
Анна Макаровна, обмакнув в йод палочку с ватой, старательно замазывала царапины. Володя ежился, шипел и свистел от боли, Оксана дула, а тетя Сима суетилась рядом, советовала, причитала и охала.
Ромка стоял чуть в стороне и все еще не мог прийти в себя после такого боя. Да, если бы не эта случайность, досталось бы ему крепко.
– Это ты его, да? – все допытывался Васек. – Вот здорово! Как это называется? «Нокдаун» или «нокаут»?
Наконец кровь остановили, и Анна Макаровна наложила на распухший нос мокрую тряпку – компресс.
– Вовка! – ахнула Оксана. – А как же завтра съемка?
– До завтра пройдет, – просипел из-под тряпки Вовка.
Ромка встал рано, раньше, чем Оксана, и ушел на море. Ушел, чтобы покупаться в утренних ледяных волнах, ушел, чтобы не увидеть снова, как делает она зарядку, чтобы не встречаться. Потому что совестно было за вчерашнее, за хвастовство, за беспомощность.
– Это безобразие! – возвращаясь, услышал Ромка еще от калитки. – Форменное хулиганство!
Это говорил режиссер, нервно прохаживаясь перед верандой. А на ступеньках крыльца сидели печальная Оксана и не менее печальный Володя с распухшим носом. Вокруг стояли директор картины, оператор Витя, Людмила Васильевна, администратор Канатов и еще какие-то киношники.
– Сорвать работу всей группы! Целую неделю шестьдесят человек будут бездельничать! Ты хоть понимаешь, что это такое?
– Через два дня пройдет, – уныло говорил Володя, – вот увидите…
– Где уж там два дня, – вмешался оператор, – да тебя, милый, нельзя будет снимать и через неделю, посмотри лучше на нос…
– Ну вот, – возмущенно взмахнул руками режиссер, – я же говорю – неделя! Ты понимаешь, что это такое? Неделю вся группа будет в простое… в простое, – повторил он с выражением, – и все из-за того, что мальчику, видите ли, захотелось похулиганить.
– Он тренировался, – успела вставить Оксана, – ему же негде и не с кем…
– Как так не с кем? – удивился режиссер и повернулся к директору. – Разве тренера еще нет?
– Конечно, нет, – обрадовалась Оксана, – вот он сам и тренировался. При чем же здесь он?
– Ты молчи, – оборвал ее сердито режиссер, – знаю я эти тренировки, ты не защищай… и не вмешивайся, тебе вчера надо было вмешиваться… Так почему еще нет тренера? – снова повернулся режиссер к директору.
Тот развел руками.
– Ищем, а Юлий Семенович на соревнованиях.
– Вот и радуйтесь, – раздраженно заходил по дорожке режиссер, – Юлий Семенович рекорды бьет, а наш актер себе нос… А что мы должны делать? Стоять! Вот, дорогой мой, – повернулся он опять к Володе, – вот как обходится порой баловство. Сколько раз я говорил: когда ты один, сам по себе, балуйся сколько хочешь, что угодно ломай себе, пожалуйста, раз ты сам за себя отвечаешь. А в кино? Ты уже не сам по себе, ты уже исполнитель роли. От того, как ты себя чувствуешь, зависит труд всего коллектива. Так, будь добр, согласовывай свои поступки с коллективом.
– К съемкам других объектов мы не готовы, Егор Андреевич, – сказала Людмила Васильевна, – Саврасов есть, но нет Перфилова, по нашему плану он подъедет лишь к концу недели.
– Ну вот, пожалуйста…
– И все-таки я прошу, Егор Андреевич, – заговорил директор, – найти, что снимать. Мы действительно не можем позволить, чтобы из-за баловства мальчика простаивала вся группа. Я уверен, у нас есть что снимать.
– Ну что, что? – раздраженно спросил режиссер. – Подскажите…
Директор продолжал уверенно:
– Ну, хотя бы отдельные кадры без Володи… крупные планы Оксаны, пейзажи… Вот Людмила Васильевна посмотрит в разработках, я убежден, что найти можно.
– А я убежден, – вставил оператор, – это все равно ничего не даст… отдельные планы, кадры… потом сами же будем переснимать…
– Значит, есть предложение простаивать? – насмешливо уточнил директор.
В этот момент режиссер увидел Ромку.
– Пожалуйста, он, явился сам виновник! Кто не знаком, могу представить: организатор, так сказать, импресарио внеплановых встреч по боксу и незаменимый участник антиобщественных боев, местный житель Роман Марченко.