Текст книги "На зоне"

Автор книги: Евгений Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

ГЛАВА 6

Джонни-Могильщик судорожно глотал воздух. Наконец, не разжимая зубов и морщась от боли, он прошипел:

– Я не знаю...

– Вот как? – спокойно удивился Варяг. Он сгреб шевелюру Джонни в кулак и сильно ударил его затылком о стену, одновременно приставив заточку к кадыку. – В твоей глотке уже, считай, сидит дюйм стали. Если будешь гнать туфту, проткну на хер! Английский язык понимаешь? Или тебе по-русски повторить, что такое длина хера, ублюдок? Спрашиваю второй раз: кто тебе приказал меня убрать?

Джонни не однажды встречался с людьми такого типа. Они живут по своим собственным законам, одним взглядом способны парализовать чужую волю и если объявляют, что пырнут ножом, то непременно выполнят обещание.

– Я точно не знаю. Один парень...

– Кто такой? Откуда он? Имя?

– Из какой-то службы... Черт его знает, откуда. У дяди Сэма до фига специальных служб. Может, из управления по наркотикам, может, из канцелярии прокурора штата...

– Придется с тобой, парень, поговорить по-серьезному. Ты меня или не понял, или совсем не уважаешь, – размеренно, по слогам, почти спокойно произнес Варяг.

В глазах Джонни сверкнули искры животного страха. От своего сокамерника он ожидал всего – панического крика, ярости, слов ненависти, истерики, испуга. Но русский вел себя так, словно был единовластным хозяином маленького тюремного мирка, в котором верзила Джонни совсем недавно чувствовал себя как рыба в воде.

– Погоди, русский... Я правда не знаю, кто этот парень. Он сказал, что его зовут Фрэнки. Фрэнки, и все. Я не знаю, из какого он ведомства. Я уверен только в одном: ты здорово кому-то насолил.

Варяг нахмурился и, помедлив, убрал заточку. Джонни облегченно вздохнул.

– И что они тебе обещали за работу?

– Освобождение под залог.

– На хрена тебе под залог? У тебя что, богатая тетя есть?

– А он намекнул, что залог за меня внесут, а я могу рвать когти к себе в Ванкувер. Там им меня не достать.

– При разговоре еще кто-то присутствовал?

– Нет. Мы говорили наедине в кабинете начальника тюрьмы.

– А начальник тюрьмы сам в курсе?

– Вряд ли. Хотя...

– Я вижу, тебе хочется жить? – усмехнулся Варяг.

– А то!

– Ладно, живи. Даю тебе шанс. Только запомни, парень, кто тебе даровал жизнь. Уверен, у тебя хорошая память и ты не забудешь?

– Не забуду.

– Ну смотри.

Уж больно напуганным было лицо канадца. Варяг скривил губы и, напирая на каждое слово, грозно произнес:

– Но я не слышу слова «мистер» и искренних сожалений о случившемся, ублюдок.

Джонни выпучил глаза, но, увидев суровый взгляд русского, возражать не стал. Дрожащим голосом он повторил:

– Я все запомнил... мистер.

– Молодец. Вот так-то лучше, – кивнул Варяг. – А теперь скажи: простите меня, я больше не буду.

– Простите меня, мистер, я больше не буду.

– Если ты, дерьмо собачье, предпримешь еще нечто подобное, то в следующий раз тебе не придется просить прощения.

– Да, мистер.

– А теперь тихонько ложись и баиньки! – Варяг резко убрал заточку и опустился на свою кровать. – В следующий раз советую тебе обращаться ко мне не иначе как «мистер». Надеюсь, ты хорошо усвоил этот урок?.. Или, может, повторить?

В голосе русского снова послышался металл.

– Я все отлично понял, мистер, – поднимаясь с пола, повторил Джонни.

Русский продолжал сжимать в руках свое оружие. Джонни очень удивился, когда рассмотрел в темноте, что это был всего лишь обломок стальной ложки.

– Я все отлично понял, мистер, – сдавленным голосом еще раз повторил он.

– Ну вот и хорошо, я вижу, что ты не такой плохой парень, как показалось мне вначале.

Варяг со своей койки внимательно наблюдал за тем, как Джонни, поднявшись с пола, шатаясь, по стенке добрался до кровати, прилег и, вытянув свое огромное тело, молча замер.

Что ж, это был не самый серьезный противник, с которым судьба сталкивала Варяга. Возможно, из этого крепыша и мог бы получиться неплохой вор, но ему явно не хватает настоящей школы, школы российских тюрем. Вот где настоящее испытание! Жернова лагерных зон способны перемолоть в шлак даже самый крепкий человеческий материал, и только единицы могут заставить эти жернова вращаться так, как нужно им самим.

– Эй, мистер, послушайте! – вдруг из темноты произнес Джонни.

– Чего тебе?

– Вам не жить, мистер. Если мне не удалось сделать это, то наверняка получится у другого.

– Что ты вдруг так разоткровенничался?

– Мне-то плевать, но я точно знаю, что вы не выйдете отсюда живым. Мне кажется, вами заинтересовались слишком серьезные парни.

– Не бери в голову, Джонни. Спи. Я хочу полежать в тишине.

ГЛАВА 7

Егор Сергеевич прибыл в Сан-Франциско под самый вечер. Шел мелкий моросящий дождь, который неприятно разбивался о лицо и тонкими холодными струйками забирался за воротник плаща. Точно такую же скверную погоду он оставил в Москве, и, если не знать о том, что лайнер перенес его на другой континент, можно было бы подумать, что он и не покидал родное Шереметьево.

Едва ступив на мокрый, скользкий трап, Егор Сергеевич почувствовал, как сырость мгновенно стала проникать по всему его телу, добираясь до самого нутра. Он пожалел, что, собираясь в дальнюю дорогу, не захватил с собой свой любимый шерстяной джемпер.

Высокий, слегка сутулый, с густой седой шевелюрой, он ничем особенным не отличался от остальных пассажиров, сошедших с «Боинга-747», принадлежащего российской авиакомпании «Трансаэро». Простой строгий костюм и мягкий лайковый плащ, обтягивающий плечи, делали его похожим на престарелого советского ученого времен 70 – 80-х годов. Впрочем, он и был кем-то вроде того...

Нестеренко сошел с трапа, осмотрелся и вместе со всеми пассажирами поспешил к автобусу, стараясь не наступать на лужи.

В Америке Нестеренко был дважды. Первое свидание с этой страной состоялось лет сорок назад: тогда он еще сравнительно молодой человек, под видом ученого, побывал на конгрессе по международному праву. А параллельно с этим выполнил целый ряд заданий, запланированных им вместе с Медведем. Уже тогда Медведь был крупным воровским авторитетом, а их дружба и сотрудничество приносили невероятные успехи и колоссальные теневые деньги.

Второй раз встреча с Америкой произошла лет десять назад, когда вдруг выяснилось, что в Бостоне проживают родственники Егора Сергеевича по материнской линии, родители которых, опасаясь своего дворянского происхождения, выехали из Санкт-Петербурга сразу после октябрьских событий семнадцатого года.

По приглашению Егор Сергеевич тогда приехал в Бостон и не без интереса разглядывал своего двоюродного брата, который огромными серыми глазами напоминал давно ушедшую матушку.

В первый свой приезд Егор Сергеевич не без труда справился с искушением, чтобы не поменять грешную родину на тихий уют благополучной заграницы. За время своего второго пребывания он успел полюбить эту страну и чувствовал, что был связан с ней неким мистическим образом. Ему даже казалось, что если у него существовала первая жизнь, то наверняка он провел ее где-то поблизости.

И вот сейчас он явился сюда в третий раз. Чем закончится его путешествие? Автобус с пассажирами, прибывшими из Москвы, пересек летное поле и остановился у здания аэропорта.

Пассажиры, проклиная стылую промозглую погоду, ступили на мокрый асфальт и направились в помещение таможенного досмотра. Вместе со всеми, высоко подняв воротник плаща, вышел Нестеренко.

В здании аэровокзала он купил ворох газет, бегло просмотрев их, увидел, что журналисты по-прежнему продолжают в ярких красках расписывать бойню, происшедшую в Сан-Франциско две недели назад на берегу залива и в доме босса калифорнийской мафии. Складывалось впечатление, что газетчиков совсем не интересует ни грядущий циклон, ни политические перемены в странах Ближнего Востока, ни пошатнувшееся здоровье российского президента. Что встреча глав государств в одном из стариннейших городов Европы им так же безразлична, как прошлогодний снег. Единственно, что всех занимало, так это количество неопознанных трупов и причастность к кровавым событиям русского бизнесмена Игнатова.

«Ах, Владик, Владик! Не ко времени твое заключение. Сейчас в России ты так нужен!» – с горечью подумал Нестеренко, направляясь к стоянке такси у выхода из аэропорта.

Таксисты терпеливо дожидались клиентов, развалившись на мягких удобных сиденьях своих автомобилей. Через мокрые стекла они с надеждой посматривали на каждого пассажира, выходившего из сухого, светлого зала прилета.

Егор Сергеевич поднял руку, и тотчас к нему подрулил автомобиль, за рулем которого сидел крупный негр, с кожей цвета крепкого кофе.

Шофер мгновенно оценил пассажира и, повернув голову, учтиво спросил:

– Вам куда, мистер?

– Пожалуйста, в гостиницу «Холидей-инн», на Грант-авеню.

* * *

На следующий день после неудавшегося покушения на Игнатова Томас Ховански решил позвонить Галлахеру, хотя тот настрого запретил ему пользоваться телефонной связью. Но положение Ховански было безвыходным: он провалил дело. И теперь этот провал грозил ему, видимо, даже более серьезными последствиями, чем понижение в должности.

...Начальником тюрьмы он стал только год назад. До этого его карьера развивалась стремительными зигзагами, и, порой задумываясь о всех ее крутых поворотах, он даже не мог поверить в свою удачу. Оттрубив шесть лет в полицейском управлении Лос-Анджелеса, он как-то случайно встретился со своим бывшим однокашником по юридическому колледжу Фрэнки Галлахером. Во время беседы по душам Фрэнки рассказал ему, что стал специальным агентом ФБР, и, перед тем как попрощаться, как бы невзначай, сделал заманчивое предложение – стать заместителем начальника федеральной тюрьмы в Сан-Франциско. Намекнув, что его дальнейший рост зависит от их взаимопонимания и взаимодействия.

Томас не долго думая согласился, и уже через год после того, как прежнего начальника тюрьмы отправили на пенсию, занял его кабинет. Фрэнки Галлахер выполнил свое обещание. А когда приехал поздравить приятеля с повышением, изложил ему суть их дальнейшего «взаимодействия»... С этого момента федеральная тюрьма стала негласно курироваться калифорнийским отделением ФБР. Жизнь в тюрьме потекла по тем правилам, которые ей диктовал Фрэнки Галлахер. По его тайным указаниям Томас Ховански распоряжался судьбами заключенных, подвергая их психологической обработке, незаметно ставя на них медицинские эксперименты, размещая их по камерам в необходимом для Галлахера порядке, назначая или отменяя свидания, даже встречи с адвокатом. Предлог для всего этого у Ховански всегда находился: он был профессионалом своего дела. Все эти действия больше напоминали работу шулера, тасующего крапленую колоду. Таким образом, они умело стравливали заключенных и запросто избавлялись от тех, кто мешал достижению поставленной ФБР цели. Такое ведение дел не входило в противоречие с личными принципами Ховански. В своей железной логике поляк придерживался правила: «Если ты в тюрьме, значит, есть за что, значит, виновен, что бы там ни говорили эти умники-адвокаты». И часто Ховански был прав, ибо среди заключенных, сгинувших здесь, в тюрьме, по воле ФБР, было немало убийц, садистов и маньяков, и их тихое исчезновение следовало воспринимать как акт возмездия. Да и сами зеки не жаловали подобного рода ублюдков, которые чаще всего составляли касту отверженных. И разумеется, об их преждевременной кончине мало кто сожалел, ссылаясь на то, что в соседних штатах им давно был бы уготован электрический стул.

О том, что федеральная тюрьма стала тайным карательным центром ФБР, не подозревал никто. Это было одно из главных условий, которые Фрэнки Галлахер поставил перед новым начальником тюрьмы, и Томас Ховански, верный слову, хранил тайну. Скоро Томас смекнул, что от его молчания зависит не только его дальнейшая карьера, но и собственная жизнь. А тайные казни на вверенной ему территории стали проводиться с пугающей регулярностью...

ГЛАВА 8

Специальный агент ФБР Фрэнки Галлахер был вне себя от ярости. Он уже успел доложить по инстанции о безвременной кончине русского и теперь думал о том, с какой унылой физиономией ему придется выслушивать недовольные отзывы начальства.

Кроме того, задание оставалось невыполненным, и Фрэнки вовсе не хотел, чтобы это дело передали кому-нибудь другому, обвинив его самого в непрофессионализме. Он не любил делать что-либо второпях, предпочитая хорошенько подготовиться, но теперь времени не оставалось и Фрэнки вынужден был импровизировать на ходу.

Фрэнки решил встретиться с негласным «хозяином» тюрьмы – парнем по имени Стив, о котором ему много рассказывал Ховански. Только Стив мог помочь ему. Больше надеяться было не на кого. Смешно: специальный агент ФБР спасал свою карьеру, прибегая к помощи матерого уголовника-рецидивиста...

Приехав в тюрьму, Фрэнки сразу прошел в кабинет Ховански и попросил привести к нему Стива. Перед собой он положил пухлую папку с грифом «секретно», на которой было написано: «Дело FNN 580—906К «Стивен Ли».

Дверь распахнулась, и в сопровождении двух рослых охранников в комнату вошел невысокий худощавый человек. Лицо у него было крупное, широкое, а раскосые глаза выдавали азиатское происхождение.

«Интересно, китаец или вьетнамец?» – невольно подумал Фрэнки, когда его взгляд остановился на широкой переносице Стива. Он отхлебнул из маленькой чашечки горячий кофе и распорядился:

– Оставьте нас, у меня есть к этому джентльмену небольшой разговор.

– Есть, сэр, – одновременно ответили оба надзирателя и вышли из комнаты.

– Кофе? – заботливо поинтересовался Фрэнки.

– Лучше бренди, – отозвался Стив.

– Можно и бренди. – Незнакомец улыбнулся, а потом по-хозяйски распахнул один из шкафов и извлек оттуда пузатую бутылку, затем он просунул руку в глубину шкафа и выудил из самого нутра за тоненькую ножку хрустальную тонкостенную рюмку. Она выглядела настолько изящной, что, казалось, могла рассыпаться на тонкие колючие осколки от малейшего прикосновения. – Я думаю, ты не станешь возражать, если эту рюмку я наполню до самых краев?

– Вы ведь не полицейский? – безразлично поинтересовался Стив, продолжая наблюдать за тем, как прозрачная коричневая жидкость быстро подбирается к самому краю.

Фрэнки закупорил бутылку тугой пробкой, а потом иронически возразил:

– Нет... Я из ФБР.

– Теперь понимаю, – и на пальцы Стива через тонкий хрустальный край пролилось несколько капель бренди. Он помедлил еще секунду, а потом опрокинул рюмку в рот. – И что же вы от меня хотите? Кажется, я не сделал ничего такого, чем вызвал бы интерес вашего ведомства.

– Неверно. – Фрэнки откинулся на спинку Кресла, внимательно глядя на Стива. – Бюро всегда интересовали талантливые люди. А ты обладаешь недюжинными способностями. Вот один пример. Когда месяц назад шестеро заключенных, требуя дополнительный отпуск, объявили голодовку, никому в голову не пришло, что это необходимо именно тебе. В это время как раз пересматривалось твое дело об ограблении ювелирного магазина. Выявились новые факты – нашелся свидетель, который видел, как ты стрелял в кассира. И как только начальник тюрьмы отпустил во внеочередной отпуск этих... голодающих, свидетель бесследно исчез – в бетонной яме, надо полагать, – и дело, которое казалось бы продвинулось, вновь забуксовало.

Стив слегка улыбнулся. Его узкие глаза превратились в махонькие щелочки. Он стал напоминать кота, сощурившегося на яркое солнце.

– Однако, у нашего главного тюремщика отменная выпивка. Поляки всегда отличались хорошим вкусом, не правда ли, начальник? – процедил сквозь зубы Стив и, не спрашивая разрешения, взял бутылку с бренди и вторично наполнил рюмку. – Так я слушаю вас, начальник, все, что вы говорите, очень интересно.

Взгляд фэбээровца сделался недобрым, он снова заговорил, но уже более жестким тоном.

– Первый раз в поле зрения полиции ты попал лет шестнадцать назад. Тогда ты проходил как свидетель, а двое твоих приятелей угодили за решетку. Однако у нас есть основания полагать, что именно ты и был инициатором ограбления, именно ты убил двух полицейских, а потом сумел заставить подельников взять всю вину на себя. Твои Друзья получили по двадцать лет... Попав в тюрьму и сполна насладившись тамошней атмосферой, они было захотели пересмотреть свои показания, но едва у них появилось такое желание, как их зарезали в тюремном дворике. Внешне убийство напоминало обычную потасовку между двумя футбольными командами, но у нас есть все основания полагать, что за этим стоит твое замечательное умение избавляться от свидетелей. Стив продолжал улыбаться.

– У вас богатая фантазия, мистер, – лениво протянул он.

Фрэнки вдруг засмеялся:

– Просто я сообщил тебе, что бюро имеет некоторые представления о твоих «подвигах»... Ты прав, в этих делах ты оказался настоящим профессионалом – не подкопаешься. Мастерство – штука серьезная и нарабатывается годами. А вот в молодости, к сожалению, ошибки совершают все – даже такие талантливые, как ты. – Он сделал паузу, потом, наклонившись вперед, негромко сказал: – Привет тебе от Карлоса Ириарте.

Стив замер. Фрэнки не без удовольствия отметил, как нервно дернулся кадык на его шее.

* * *

С Карлосом Ириарте Стив сошелся еще в далекой юности, когда он был всего лишь мальчишкой на посылках у одного из крупнейших лос-анджелесских наркодельцов – Теда Стивенсона. Карлос в то время приторговывал героином и среди ровесников слыл богачом, он даже ссуживал под изрядный процент белый порошок парням из рабочих кварталов. Их интересы пересеклись, когда один из посыльных Стивенсона умыкнул триста граммов героина и слинял в соседний штат. Патрон обещал пять кусков всякому, кто сумеет отыскать беглеца, а затем привести его самого или принести его голову. Подростки решили не затруднять себя обратной дорогой с опальным перекупщиком и, разыскав его в одном из грязных притонов Нью-Мексико, подкараулили на пути домой и отрезали в кустах голову, а затем в багажнике автомобиля привезли трофей Стивенсону.

После этого случая он повысил обоим жалованье и частенько брал с собой во время деловых доездок по штату.

Это было не последнее их общее дело. Стивенсон поручал им теперь встречать «груз» из Колумбии, а затем сопровождать его до самого места назначения. Этой операцией, как правило, занимались самые доверенные люди босса.

Разногласия между приятелями произошли после того, как они узнали, что Стивенсона застрелил какой-то русский киллер. Заказчиком убийства был его компаньон, который решил, что слишком долго находится в тени всемогущего Стивенсона и что ему самому вполне по силам держать в своих руках наркобизнес Калифорнии. Однако даже ему не было известно, что полкило героина находится у его личных посыльных. Два приятеля решили разделить белый порошок поровну на городской свалке – самое безопасное место для такой операции. А когда Карлос взял свою долю и, насвистывая, пошел прочь, Стив не удержался от соблазна и выстрелил ему в спину. Рана была ужасной – пуля вышла навылет, разметав ошметки живого мяса по сторонам. Кровь мгновенно залила всю рубашку. Когда Стив, продув ствол и спрятав его за пояс, подошел за трофеем, Карлос еще жил, но угасающий взгляд его был устремлен в никуда.

Стив забрал у приятеля пакетики с героином и на прощание обронил:

– Прости, Карлос! Так вышло.

Кто бы мог подумать, что привет от мертвого Карлоса Ириарте ему передаст сотрудник ФБР.

– Карлосу повезло, – продолжал Фрэнки Галлахер. – После того как ты выстрелил ему в спину и отнял наркотики, он не отправился к праотцам. Он нашел в себе силы заткнуть дыру тряпкой и выползти на дорогу. Как раз в это время по шоссе ехала карета «скорой помощи» – врачи спасли твоему бывшему приятелю жизнь. Хочу тебе сказать, что Карлос стал совершенно другим человеком. Он изменился не только внутренне, но и внешне. Ты не узнаешь его, если даже столкнешься с ним нос к носу. Это респектабельный человек, он закончил юридический колледж и сейчас работает адвокатом в крупной фирме, имеет весьма солидную клиентуру. Но не пытайся его разыскать: имя и фамилию он уже давно сменил. Хочу заметить, что дела по наркотикам не имеют срока давности, а если к этому добавить еще и покушение на убийство, – то из тюрьмы ты выберешься глубоким стариком, если выйдешь вообще. Сам ведь знаешь, в тюрьме всякое случается...

Стив, с отвращением поглядев на свою рюмку с так и не выпитым бренди, осторожно поставил ее на стол, потом медленно поднял тяжелый взгляд на Галлахера:

– Что вы от меня хотите?

– Немного. Мы согласны закрыть глаза на некоторые твои шалости, но ты должен помочь демократии Соединенных Штатов.

– Неужели демократия великой страны нуждается в заступничестве такого низкого человека, как я? – губы Стива скривились в ехидную усмешку.

Фрэнки Галлахер налил себе чашку ароматного кофе. Всем остальным напиткам он предпочитал кофе, обожая его пьянящий запах и горьковатый вкус. Он где-то даже понимал наркоманов, которые испытывают зависимость к героину. Нечто подобное он чувствовал и по отношению к свежесваренному эспрессо, и если бы ему однажды сказали, что он выпил последнюю в своей жизни чашку, то всю оставшуюся жизнь он воспринимал бы это как наказание.

Он сделал малюсенький глоток и почувствовал, как горячий напиток скользнул по пищеводу, согревая желудок. Фрэнки никогда не пил остывший кофе, он предпочитал поглощать его чуть ли не раскаленным, чтобы сполна прочувствовать, как разбегается по жилам разогретая кровь.

Фрэнки выдержал паузу, неторопливо допил кофе и отвечал как можно спокойнее:

– Представь себе, что нуждается. Иначе я не стал бы терять время на пустые разговоры.

– Что же я должен сделать?

Стив взглянул на бутылку с бренди, но открывать ее не стал.

– Ну что же! Это уже другой разговор. Перейдем к делу. Ты или твои ребята должны устранить одного русского – Игнатова.

– Вот как! А потом ваши ребята упрячут меня еще лет на сто пятьдесят?

– Стив, ты не так меня понял, мы наоборот берем тебя под свою защиту.

– И это все?

– Чего же ты хочешь?

– Я хочу помилования. Полного. Чтоб дядя Сэм мне все простил. Иначе я ни за что не возьмусь.

– Ну что ж, хорошо. Нечто подобное я и ожидал, – кивнул головой Фрэнки. – Поэтому хочу тебя обрадовать: у меня в кейсе лежит бумага на твое освобождение. Мне достаточно только поставить число, и ты можешь выйти хоть завтра.

– Мне бы хотелось увидеть бумагу.

– Ты не доверяешь ФБР, Стив, – это нехорошо.

Фрэнки взял со стола кейс, набрал цифровой код, щелкнул замком.

– Вот она, эта бумага. Ты даже можешь подержать ее в руках. Посмотри вот там, внизу... видишь, подпись прокурора штата. Теперь взгляни на печати... Ну убедился? – Фрэнки довольно улыбнулся. От его глаз не укрылось, что казенная бумага произвела на Стива сильное впечатление. – Ну что, теперь веришь?

– Теперь верю, – Стив неторопливо вернул бумагу. Он расставался с ней неохотно, как будто это был не лист обыкновенной бумаги, а собственная душа.

– Ну так что ты на все это скажешь?

– Хорошо, я вынужден принять ваше предложение.

– Вот и отлично. Ты оказался умным парнем, Стив. А значит, понимаешь, что устранение русского должно произойти как бы случайно – в обычной коридорной драке между заключенными. И еще я очень надеюсь, что наш разговор не выйдет за пределы этих стен.

– Я все понимаю, будьте спокойны.

– Ты знаешь такого заключенного Джонни-Могильщика?

– Канадец, здоровяк в триста фунтов весом?

– Он самый. Мне бы хотелось, чтобы он тоже... пострадал в этой ссоре.