Текст книги "Случайностей не бывает"
Автор книги: Евгений Енин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Казалось бы, всё завершилось благополучно, и оставалось, не торопясь, провести отделочные работы в готовых тоннелях тутошнего и московского метро. Но однажды ночью несколько отрядов НКВД попытались проникнуть Туда.
* * *
Генрих Ягода, тогда второй человек в СССР после Сталина, оставшийся без дачи, и не способный это простить, приказал доставить в Москву всех сибирских шаманов, которых смогла найти его могущественная и вездесущая организация, тайная полиция НКВД. Набралось около полутора сотен, и однажды в полнолунье они собрались возле станции Сокольники и начали камлать. После трёхчасового битья в бубен и поедания мухоморов им удалось совместить в пространстве Москвы два тоннеля двух веток, Чёрной и Красной. По соединённому тоннелю Туда устремились отборные отряды бойцов НКВД, вооружённые самыми современными на тот момент немецкими автоматамиМП-40.
Но Тут трёхчасовой взлом, конечно же, заметили, и встретили нежданного врага достойно. Из тутошних погиб всего один дракон, и тот от переедания. А случайно оставшимся в живых чекистам был предложен выбор: их отправляют в сибирскую тайгу, или они навсегда остаются Тут, но соблюдают все тутошние законы. В тайгу захотел только один сержант, родом из-под Минусинска. Остальные, все пятеро, долго ещё писали в Москву издевательские письма, адресуя их товарищу Сталину, пока в сорок первом году не началась война, и они не попросились на фронт. После долгих споров их отпустили и даже забросили в тыл врага, как они хотели, но оттуда уже никто не вернулся.
А Ягоду Сталин через два года расстрелял. И больше попыток проникнуть Туда из Москвы не было, а о том, что мир сложнее, чем кажется, знали только верховный правитель страны и два-три самых доверенных его помощника. И – обязательно – начальник московского метро.
* * *
После этой истории, которую Тут принято называть «червивый кризис», и была установлена прямая телефонная связь между двумя метрополитенами. Сначала связь установили между Кремлём и Управлением всего. Но Тут государства в нашем понимании не существовало, государственной службы тоже. Сейчас худо-бедно наладили дисциплину и делопроизводство, а в те дни в Управлении всего работали волонтёры, иначе называемые бездельниками, которые могли неделями там не появляться. Просто потому что не хотелось.
Однажды ночью товарищ Сталин решил в сотый раз позвонить и спросить об эликсире, продляющем жизнь, вдруг именно сегодня каким-то чудом согласятся ему продать хотя бы один пузырёк. Он уже был готов отдать не просто половину страны, а большую часть. Трубку взял пьяный гоблин, завалившийся в неохраняемое Управление просто переночевать. Ну они и поговорили.
После этого телефоны и переставили в кабинеты начальников метро, там и Тут. Во-первых, потому что метро – это дело серьёзное, и уже тогда у Чёрной ветки был начальник в кабинете и в мундире. Во-вторых, этот телефон у Сталина надо было отобрать, иначе он не был способен говорить и думать о чём-то другом, кроме бессмертия для себя и членов Политбюро. А для членов Политбюро не было кошмара страшнее, чем бессмертный Сталин и они рядом с ним навеки.
С тех пор телефонную линию использовали всего восемь раз. Все восемь раз звонили из Москвы. Один раз начальник московского метро перепутал аппараты, один раз новый начальник не поверил тому, что ему рассказали, один раз мастер менял аппараты и проверил, работает или нет. Оставшиеся пять раз никто из тех, кто знал, о чём речь, вспоминать не хотели.
И вот телефон зазвонил в девятый раз.
– Гоблин лешему в дупло, – ещё раз ругнулся тролль, – ой, простите, Иосиф Грабович.
– Да ничего-ничего, – проговорил явно не расслышавший леший.
Проскрежетал уже третий звонок, а он смотрел на чёрный аппарат, сжимая и разжимая пальцы, не решаясь снять трубку. На четвёртом звонке бросился к телефону, как прыгнул в холодную воду.
– Алло! – торжественно произнёс леший, как научил его предшественник. – Начальник Чёрной ветки тутошнего метро Иосиф Грабович Ракитский у аппарата.
Все собравшиеся в его кабинете постарались придвинуться поближе к столу, на котором стоял телефон. Но расслышать смогли только какое-то бульканье в трубке. Кроме Табачного Духа, который, как бы невзначай, воткнул в корпус телефона как бы случайно вытянувшийся палец.
– Не может быть, – сказал леший деревянным голосом и побледнел настолько, насколько вообще лешие способны бледнеть.
* * *
По всей Москве происходило что-то странное.
Сотни, тысячи, десятки тысяч человек вдруг почувствовали, что мир стал как-то тесен. Что их словно сжимает. Нет, стены вокруг них не сдвинулись. Но так, наверное, могло бы чувствовать себя варёное яйцо, сжимаемое в намыленной руке, если бы оно могло что-то чувствовать. Или зубная паста, выдавливаемая из тюбика. Десятки тысяч человек вдруг почувствовали, что должны пойти к метро. Если бы кого-то из них остановили и спросили: «Зачем?», никто бы не смог объяснить. Их просто выдавливало из этого мира в сторону ближайшей станции метро, как пасту выдавливает из тюбика. Но кто же в Москве останавливает мирно идущего человека и спрашивает: «Куда ты идёшь?», даже если глаза этого человека видят то, чего здесь нет.
Они заходили на ближайшую станцию, и, как железные опилки к магниту, тянулись на красную ветку. Движение по Сокольнической было закрыто, они, не торопясь, перелезали через турникеты, отодвигали в сторону заборчики, закрывающие переходы, спускались или поднимались по неподвижным эскалаторам. На служащих метрополитена, кричавших: «Стой, куда, там закрыто!», не обращали внимания. Их пытались остановить дежурные полицейские, но удержать за руки и даже приковать наручниками один полицейский мог одного-двух, а шли тысячи.
Скоро все перроны всех станций красной ветки были заполнены публикой, стоящей молча и неподвижно. К ним, конечно, подходили, спрашивали, дёргали за руки, пытались увести, но ничего не получалось. Можно было вдвоём-втроём утащить одного человека, но стоило его оставить в покое, как он направлялся обратно. Он возвращался, вставал на своё место, которое никто не занимал, пока его не было, и молча стоял, как обычно стоят пассажиры, ожидающие поезда.
Была одна особенность. Обычно пассажиры равномерно распределены по сторонам платформы. На красной ветке все стояли лицом в одну сторону. Как будто ждали поезда, который отвезёт их в сторону Красносельской.
Когда стало ясно, что, возможно, придётся закрыть не станцию, не ветку, а всё московское метро, потому что никто не мог сказать, что происходит, и чем это может кончиться, начальник метрополитена вспомнил, что говорил ему предыдущий начальник, когда передавал дела.
Точнее, когда уже передал все дела, и поздно вечером они сидели в кабинете, на двери которого ещё не сменили табличку, и пили коньяк, сняв галстуки и пиджаки. Вроде бы прежний начальник мог уже расправить плечи: он уходил на пенсию, и груз ответственности за огромный механизм, который обеспечивал жизнь огромного города, только что был переложен на преемника. Но он сидел, ссутулившись, и пил, не закусывая. Наконец решился:
– Знаешь, я тебе не всё ещё рассказал. Только ты выпей ещё.
Новый начальник испугался, что старый сейчас признается, например, в воровстве в огромных масштабах, и надо будет или сдавать его в прокуратуру, а у них столько общих знакомых, или покрывать, но тогда есть риск рано или поздно самому угодить за решётку. Но старый начальник его успокоил: никакого криминала. И всё ещё не мог начать рассказ.
Новый начальник был уже готов услышать, что в метро всё износилось и вот-вот развалится. Про секретное правительственное метро-2. Даже про то, что в тоннелях метро действительно живут крысы размером с собак, и теперь ему придётся их кормить и выгуливать каждое утро. Но был совершенно не готов к тому, что прочитал в старой, картонной, ещё довоенных времён папке с большими буквами «Дело» на обложке, вытащенной из потайного отделения сейфа, имевшего свой собственный замок.
И сейчас пора было сейф открыть и папку достать. А он так надеялся, что этого никогда не придётся делать, что почти забыл о её существовании.
Какое-то время он перелистывал страницы. Полностью пожелтевшие и хрупкие, тридцатых годов прошлого века. Тронутые желтизной по краям, восьмидесятых годов. И совсем свежие, начала двухтысячных. Отложил в сторону несколько фотографий, чтобы потом рассмотреть подробнее.
На одной были Сталин, Молотов, Ягода, Ворошилов, Каганович и ещё кто-то, он не узнал, на фоне страшной морды Олгой-Хорхоя в каком-то подземелье. Пейзажное фото: Кремль и над ним – драконы. Хохочущий Сталин в узнаваемом френче, с трубкой в руке, из которой поднимается очень странный клуб дыма, большой и по форме напоминающий Черчилля с сигарой в зубах. И ещё одна, уже цветная: станция метро, которую он никогда не видел, и одетые в незнакомую форму с красной буквой М леший, тролль и гном.
Фотографию, на которой был запечатлён, судя по всему, путевой обходчик с целой сворой странного вида собак, смахивающих на бультерьеров, только сами покрупнее, морды поострее, хвосты подлиннее, он откладывать не стал.
Под фотографиями нашёл листок с инструкцией: как связаться с… в общем, с якобы волшебным метро.
Чувствовал себя начальник московского метрополитена плохо.
Ему бы не составило труда позвонить в ФСБ, в Генштаб, в Кремль. Объектом он командовал режимным, стратегическим, и общение с самым высоким начальством для него дело привычное. Позвонить Президенту и просить прислать дивизию внутренних войск при поддержке танков и вертолётов? Легко! А сейчас он кому собирается звонить? Лешему?
Чувствуя себя какой-то бабкой-гадалкой, он достал из шкафа старинный телефонный аппарат. В шкаф его спрятали, чтобы не портил вид кабинета, и чтобы все посетители не спрашивали: «Что это у вас за антиквариат?» Заменить современным телефоном этот хлам было нельзя. Современный телефон не смог бы связаться с тем, что стоял в тутошнем метро. Напичканный электроникой почти разумный аппарат принял бы своего предка за чайник, и даже не электрический.
Номер был простой: 1.
Начальник метро вздохнул, сунул указательный палец в круглое отверстие номеронабирателя, рядом с которым была буква А, повернул, пока палец не упёрся в металлический крючок, отпустил.
Диск застрекотал, вращаясь в обратную сторону и набирая номер.
В ухо ударил противный, похожий на крик моржа гудок. Второй, третий. В голове начальник метрополитена мелькнула мысль, что прежний начальник его просто разыграл, фотографии подделал, и сейчас он звонит в никуда. Или хуже: в дурдом.
На четвёртом гудке трубку сняли.
– Алло! Начальник Чёрной ветки тутошнего метро Иосиф Грабович Ракитский у аппарата! – проквакала трубка далёким голосом.
Начальник московского метрополитена представился, смог заставить себя не задать вопроса: «А вы правда Леший?» и коротко доложил обстановку. Разговаривать таким способом, с большой старинной трубкой в руке, было неудобно и непривычно обоим, но важность того, что они обсуждали, заставила забыть о неудобствах за пару секунд.
Тролль, вслушиваясь в разговор, ковырял пальцем столешницу, отковыривая каждый раз по изрядной щепке. Дух одной рукой подслушивал, другой курил ненастоящую папиросу. Дым, который он выдыхал, струился кольцом под потолком, втекая обратно в него через затылок.
Дверь приоткрылась одновременно почтительно и отчаянно. Стараясь открывать её как можно меньше, выражая таким образом почтение к начальству, в кабинет протиснулся Фёдор. Он где-то успел найти форменную одежду, которая была ему мала, но по всем статьям превосходила травяную юбочку.
– Иосиф Грабович… Иосиф Грабович, – испуганно зашептал он.
Леший был так сосредоточен на разговоре, что не услышал сдавленно-панического шёпота, зато Дух и тролль сделали гному зверские лица. Гном закрыл глаза, чтобы не потерять сознание от страха, и зашептал громче:
– Иосиф Грабович, там пассажиры…
О том, что там пассажиры и так всё знали, в этом, собственно, и была проблема.
– Там пассажиры… Они ходят… Они спрашивают… Иосиф Грабович, или давайте дракона, или они в город уйдут…
Тролль и Дух переглянулись.
– Я сейчас ребят позову, мы их удержим, – начал подниматься тролль.
– Сиди! – Дух выпростал из себя ещё одну руку, положил ему на плечо, и усадил обратно на колоду, которую тролль использовал в качестве табуретки.
– Пока они видят только незнакомую станцию. А если увидят тебя с ребятами, половина сразу с ума сойдёт, половина – чуть попозже. Погоди чуток.
Дух задумался.
– Значит, так: обратно мы их отправить не можем. Запереть на станции можем. Но жалко их. Кто-то начнёт прорываться, дракон их сожрёт.
– А наверх, в город нельзя? – спросила Яна. – Ну там лагерь беженцев, палатки, миротворцы, полевые кухни.
Дух наморщил лоб.
– Нет у нас палаток и полевых кухонь. Мы их, конечно, как-то приютим, в крайнем случае, но придётся им рассказать, где они оказались. Значит, потом головы придётся чистить. А это сложно, дорого и даром никому не проходит. Будут потом…
Дух сделал бессмысленный взгляд и пустил из угла рта струйку слюны. Хорошо, что из дыма.
– А может, их куда-то перекинуть? На время? – предложил Артём. – Ну как я Фёдора.
Гном, который так и не открыл глаза, вздрогнул.
– Пусть пока где-нибудь побудут, а когда отремонтируют, ну что там сломалось, мы их назад вернём.
Дух вздохнул.
– Даже я их буду месяц перекидывать. Это же с каждым отдельно возиться надо…
Его перебил повысивший голос Леший:
– То есть, как навсегда закроете тоннель? Как вы его можете!..
Леший испуганно оглянулся на зрителей и прикрыл трубку рукой. Дух помолчал, подслушивая через палец.
– Кажется, ребятушки, дело пахнет керосином, – сказал он через минуту с таким выражением лица, что Артём невольно принюхался. – Я тут, пожалуй, помогу советом, а вы дуйте на перрон. Полчаса у вас, по моим расчётам, чтобы что-то придумать. Потом дракона выпустим.
– Так мы же это, – Артём глянул на Яну и удивлённо уставился на Духа, – мы же не умеем ничего. Ну, почти ничего, – добавил он из самоуважения.
– Ты случайник. Она на психолога учится. Не умеете, ну так и не делайте ничего, пусть Фёдор дракона вызывает. Да?
– Нет-нет, – ответил Артём за обоих, – мы попробуем.
Табачный Дух уже не обращал на них внимания, сосредоточившись на подслушивании. Артём потянул Яну за рукав. Гном, хоть и с закрытыми глазами, отскочил от двери, как только они приблизились. И побежал за ними, сохраняя безопасное, как ему казалось, расстояние. Они прошли коротким коридором до неприметной со стороны платформы двери с надписью: «Служебное помещение. Вход только для персонала. Нарушители будут прокляты».
* * *
Пассажиры ожили. Теперь платформа не была похожа на выставку зомби: люди вертели головами, стоя на месте, переминались с ноги на ногу, прохаживались, кто-то ковырял ключами кирпичную кладку колонн. Выйти в город пока никто не пытался, но было ясно, что первая попытка будет сделана очень скоро.
– Что прикажете, ваше превосходительство? – спросил гном, глядя на Артёма преданно, тревожно и издалека.
Артём даже посмотрел себе за спину, не поняв, к кому обратился Фёдор.
– Я? – молча показал он на себя пальцем.
Фёдор кивнул и встал по стойке «смирно» и «на старт» одновременно.
– Э-э-э… – Артём оглянулся на Яну.
Она пожала плечами. В конце концов, она здесь час как оказалась, а Артём – почти неделю.
– Думай давай, – поощрила она его.
Через пятнадцать минут Яна стояла на верхней площадке лестницы в город с громкоговорителем в руках.
– Здр…
Громкоговоритель завизжал.
Головы всех пассажиров на платформе станции Конечная Чёрной ветки метро-пять повернулись к ней. На Яну смотрело примерно две тысячи глаз.
– Здравствуйте, – повторила Яна, – и на этот раз её голос заполнил всё пространство станции, как воздушный шарик, надутый внутри чайника. Не оглушающе громко, но всем слышно.
Самого страшного не случилось: Яна боялась, что в ответ услышит хохот из тысячи глоток. Вернее, была уверена на девяносто девять процентов, что услышит.
– Будут ржать как кони, – мрачно сказала она Артёму, когда Фёдор принёс громкоговоритель в форме широкой воронки, точнее, в форме шляпки гигантского гриба, а ещё точнее, это и была шляпка гигантского гриба. Лисички. Рыжего цвета.
– Говорить сюда, – Фёдор показал пальцем на неровно отрезанную ножку. – С повышенной усвояемостью.
– Чего усвояемостью?
– А всего. Всего, чего сказать изволите.
Яна с трудом удержалась от того, чтобы надеть этот мегафон ему на голову. Как должны реагировать пассажиры: внимательно слушать и выполнять команды или смеяться и показывать пальцем, когда перед ними появится девчонка, говорящая в гриб?
Но ей повезло: в головах заполнивших платформу людей оставалось ещё достаточно того киселя, в котором потонули их мысли. Они не обратили внимания ни на то, во что она говорила, ни на то, кто говорил: всё-таки с такими объявлениями девушки её возраста редко выступают. Никогда. Зато слушали то, что она говорила.
– Здравствуйте. Минуточку внимания.
Колени Яны дрожали: она никогда ещё не выступала перед таким количеством народа. И ещё никогда от её слов не зависело так много.
Всё, что смог придумать Артём, когда они убедились в том, что пассажиры просыпаются, это перекинуть всю платформу целиком, вместе с людьми куда-нибудь в Антарктиду. Как это сделать, он не знал, но верил в свои силы. Фёдор, который тут же собрался убегать, тоже верил. Вот только объяснить, чем путешествие в Антарктиду лучше встречи с пьяными троллями, Артём не мог. И тогда Яна решила попробовать. Психология толпы – не её специализация, но кое-что что она знала.
– Минуточку внимания! Я представляю руководство метрополитена. Как вам всем хорошо известно, в Москве произошло землетрясение. На красной ветке авария. Вы находитесь на запасной станции. Выход завален. Ведутся спасательные работы. Они займут какое-то время. Несколько часов.
Пассажиры молча слушали. Яна приободрилась. Скажи она такое на обычной станции метро, кто-нибудь обязательно побежал бы к выходу проверять, правда ли он завален, кто-нибудь не поверил, кто-нибудь не расслышал, остальные запаниковали. Здесь – стояли и молча слушали то, что она говорила. В гриб. Что многое объясняло.
– Нам нужно будет провести здесь несколько часов. Внимание! Послушайте распоряжение руководства метрополитена! Во время ожидания следует осуществить специально разработанные процедуры. Согласно правилам, принятым на случай землетрясения!
Если такие правила существовали, то Яна о них ничего не знала, но она старалась придать своим словам вес.
– Во-первых, нам нужно выбрать самого умного мужчину. Он будет всеми руководить. Во-вторых, нужно выбрать мужчину, который лучше разбирается в технике. В-третьих, самого сильного мужчину. Они организуют движение навстречу спасателям. Всем слышно меня? Теперь женщины. Нужно выбрать женщину, которая лучше всех готовит. И которая лучше всех сможет тут всё устроить поуютнее. И самую крас…
Яна успела отдёрнуть ножку гриба от губ.
– Нет, это уже слишком, – пробормотала она.
И снова заговорила в гриб:
– Можете приступать к выборам. Но сначала нужно выбрать комиссию по их проведению, – придумала Яна красивую точку. – Хорошего дня и спасибо за то, что воспользовались услугами московского метрополитена, надеемся увидеть вас снова, – добавила она.
Люди на платформе начали переглядываться.
– Это что, сработало, что ли? – Артём обеими руками показал на пассажиров, которые сбивались в кучки.
– А то! – гордо сказала Яна, сама не верившая, что получится до последней секунды.
– Круто! – искренне восхитился Артём. – Это вас такому учат?
– Ещё и не такому, – добавила себе авторитета Яна.
Люди на платформе уже спорили и размахивали руками. Кто-то кричал, что-то кому-то доказывая.
– А точно жертв будет меньше, чем если бы мы закинули их в Антарктиду? – уже не так восторженно спросил Артём, понаблюдав некоторое время за закипающей толпой.
Яна с подозрением посмотрела на гриб, который всё ещё держала в руке.
– Хм. Надеюсь.
– Эй! То есть ваши превосходительства! Артемка! Яна!
К ним бежал запыхавшийся Фёдор.
– Вас к Иосифу Грабовичу зовут! Быстро, они говорят!
– Ладно, идём. А ты, Фёдор, присмотри тут. – У Артёма начинало получаться командовать готовым подчиняться гномом.
– Слушаюсь! А что тут…
Фёдор удивлённо оглянулся. Он заметил, что обстановка на перроне сильно изменилась.
– Да ничего особенного, – крикнул Артём, уходя, – давай, теперь ты тут за главного.
И они удалились. Что можно описать и как «торжественно ушли», и как «позорно сбежали».
* * *
Участники совещания в кабинете начальника Чёрной ветки пересели. Теперь Иосиф Грабович, Афанасий Кремниевич и, между ними, Табачный Дух сидели и частично висели с одной стороны стола, сторона напротив явно предназначалась для Яны и Артёма. Ни ему, ни ей это не понравилось, очень уж напоминало вызов в кабинет директора школы или декана факультета.
– Присаживайтесь, – мрачно предложил Ракитский. Помолчал и продолжил:
В общим, э-э-э, дорогие мои, ситуация серьёзная…
– Подожди, – перебил его Дух. – Что там на перроне?
– Всё нормально, – уверенно, но немного поспешно ответил Артём, – мы справились.
Яна хотела поправить это его «мы», но быстро поняла: не очевидно, что придётся делить именно награду, и промолчала.
– Да? – Дух недоверчиво приподнял бровь.
– Они никуда не пойдут в ближайшее время, это мы гарантируем. – Артём пихнул локтем Яну.
– Нет, не уйдут, – подтвердила она. – Они это… Заняты.
Дух хмыкнул.
– Афанасий, налей-ка мне, голубчик, чайку, – попросил леший. – Да моего, а не твоего, не перепутай, как в прошлый раз. – Так вот, дело серьёзное. Там, – он показал пальцем на потолок, – официально просят нашей помощи. У них там столько народу движется к Красной ветке, что пришлось закрыть всё метро. И Москве наступил транспортный, э-э-э…
– Коллапс, – подсказал Дух.
– Транспортный коллапс, – повторил леший слова директора московского метрополитена.
Тролль принёс ему стакан в стальном подстаканнике в виде кремлёвской стены со Спасской башей. Жидкость в стакане была зелёной, в ней плавало что-то вроде кусочков зелёного мха. Леший отхлебнул глоток. В кабинете запахло сеном.
– Мы не знаем, что происходит, – признался леший после паузы. – Почему-то половина этой вашей Москвы решила приехать к нам. А мы даже тех, кто уже здесь, не можем отправить обратно.
– А не можете почему? – не понял Артём. – Пустите поезд до Красносельской, а там пусть автобусами добираются.
Леший грустно улыбнулся.
– Не доедут, – вмешался Табачный Дух. – Отсюда уехать не смогут.
– Как это? – опять не понял Артём. – А это…
Он поводил в воздухе руками, видимо, изображая управление случайностями. Яна посмотрела на него, как на психа.
– Нет, миленький мой, – практически развеселился Дух, – ничего не выйдет. Я всё перепробовал. Ничего не сходится. Нет такого варианта, чтобы они назад соскользнули. Никогда такого не видел за триста лет. – Дух хлопнул ладонями по коленям Ракитскому и Шпату. Ракитский поморщился и продолжил:
– К нам больше никто не прибыл, потому что мой коллега из Москвы остановил поезда. Но мы опасаемся, что скоро все, кто там собрался, пойдут пешком по тоннелям…
– И придут, – словно чему-то радовался Дух, – это как в дракона плюнуть, придут как миленькие!
– А если мы с ребятами?.. – попытался неуверенно вмешаться тролль.
– Что вы с ребятами? – взорвался леший. – Их там уже под сотню тысяч. Они вас с ребятами даже не заметят. Нам даже драконы не помогут, если все они придут! Ну и не можем мы убивать ни в чём не повинных людей, – уже спокойнее добавил он.
– Тогда нам тут места не останется, – нахмурился тролль.
– Не останется, – согласился леший. – Вот поэтому мы вынуждены вас кое о чём попросить.
Он оторвал взгляд от стакана и посмотрел поочерёдно в глаза Антону и Яне.
– Ну, просите, – разрешил Антон.
– Ты, между прочим, на работе, – встрял Дух. – Поэтому просить мы будем прежде всего её! – Он показал черенком трубки на Яну.
– Да, действительно. – Леший вытащил из ящика стола очки, протёр и положил обратно. – Дело в том, э-э-э, Яна, что без вас мы ничего не сможем сделать.
Яна молча моргала.
– Короче, – пришёл на помощь лешему Табачный Дух, – мы так и не узнали, кто выписал заявку на доставку тебя к нашим пенатам, но это очень вовремя случилось. Я бы сказал, подозрительно вовремя. Вот, смотри…
В другой руке духа появилась вторая трубка. Он соединил их черенки.
– Вот Чёрная ветка, – шевельнул Дух одной трубкой. – Вот Красная. И через этот зазор, – он постучал черенками друг о друга, и Яна услышала стук, хотя черенки были из дыма, – пройти можешь только ты. И провести только его. – Дух кивнул на Артёма. – Никто из нас, – он посмотрел налево и направо, – туда не попадёт. Почему, не спрашивай. Не знаю. Я и так, и этак всё перекрутил, только так получается. Ты и он. Не знаю, почему. Но догадываюсь, из-за чего вся катавасия началась.
– Действительно, – продолжил начальник Чёрной ветки, – мой коллега сообщил, что буквально вчера на красной ветке отрылась новая станция.
– Ну да, – кивнула Яна, – Тропарево. После Юго-Западной. Это и я бы могла сообщить.
– И я, – влез Артём.
– И что-то там, – Дух сломал черенок одной из трубок, – вот… – показал он обломки.
– Сломалось? – догадалась Яна.
Дух пожал плечами.
– Красная ветка много лет не менялась. И вот, изменилась. И в этот же день, сами знаете, что. Мы, ребятушки, просто не видим других вариантов. Если это не связано, тогда всё, тушите свет. А что там, на этой Тропарёвой, мы не знаем.
– Мой коллега сообщил также, что все, э-э-э, механизмы на новой станции в порядке, всё работает как надо, никаких происшествий не было.
– А каких вы с коллегой хотели происшествий? – уставился на лешего Табачный Дух. – От сломанного эскалатора такого выхлопа не бывает. Там что-то есть, такое, что твой коллега не поймёт и не узнает, даже если этим ему по башке дать.
Леший поморщился и продолжил:
– Таким образом, мы вынуждены просить вас отправиться туда и, э-э-э, посмотреть, э-э-э, опытным глазом. М-да…
Яна и Антон посмотрели друг на друга. Ни одного опытного глаза они не обнаружили.
– А может, мы с ребятами, – снова предложил Афанасий и отломил от директорского стола щепку чуть не с четверть столешницы.
Дух засунул ему в рот призрачную пачку сигарет, тролль занял себя кашлем.
– Вот так, котята, – вздохнул он. – Придётся вам отправиться на тот конец.
– По тоннелю или, там, на такси можно? – уточнил Артём.
– Только по тоннелю, – твёрдо сказал Дух.
– Все выходы из тоннеля, как сообщил мой коллега, заблокированы, – подсказал леший.
– Всю Красную ветку пешком? Под землёй? По этим, по шпалам? – возмутилась Яна, которая, между прочим, ни на что пока не согласилась. – Мы же месяц будем идти!
– Ну, не месяц, – чуть улыбнулся Дух.
– Ну, неделю!
– Гораздо быстрее. Если вы, конечно, согласны нам помочь, – серьёзно посмотрел на Яну леший.
А также на неё посмотрели Табачный Дух, тролль и Артём. Уши Табачного духа заметно увеличились и повернулись в её сторону.
Яна пожала плечами.
– Ну, согласна, – сказала она скучным голосом, на самом деле, практически подпрыгивая на попе от возбуждения.
Как она могла отказаться от такого приключения?
– А как мы добираться-то всё-таки будем? – допытывался Артём.
– Сначала вот – это чистая формальность.
Леший подсунул им листочки, которые Яна и Артём подписали, почти не глядя. Но Яна успела заметить, что там были слова «не несут ответственность», «в случае смерти», «полное развоплощение», «в том числе драконами», «прокляты навечно», «страховка не покрывает», «оплата по минимальной ставке».
– А теперь, – радостно потёр дымные ладони Табачный Дух, – да что б вас черти унесли!
И черти их тут же унесли.
* * *
Черти носили растянутые линялые футболки и тренировочные штаны с тремя полосками, в которых никто никогда не тренировался. Были они лысоваты, мордаты и пузаты. Длинные и толстые руки покрывали татуировки в виде узоров из кинжалов, рогов и колбасы и надписей «Геенна – дом родной». На щеках у них топорщилась щетина, на ногах красовались синие резиновые шлёпки. Было их двое, и Артёма с Яной они несли, перекинув через плечи. Дезодорантом черти не пользовались.
В первые секунды Артём пытался вырываться, а Яна кричала:
– А ну, выпусти меня, козлина тупая!
Но бегущие трусцой черти, каждый килограммов по сто пятьдесят, легко удерживали свой груз. Под жиром перекатывалось мускулы. Когда Яна изогнулась и попыталась укусить своего чёрта за ухо, тот легко перекинул её на другое плечо и объявил басом:
– Пассажирам выходить во время движения воспрещается!
Ехать таким образом было удобнее, чем казалось: плечи у чертей были широкими и мягкими, как диванные подушки.
Они бежали по просторным коридорам, коридорам, заваленным хламом, каким-то пещерам, каким-то переходам. То они взбегали по бетонной лестнице, один в один как в подъезде старой панельной пятиэтажки, даже с типичными подъездными окнами, за которыми ни Артём, ни Яна не смогли рассмотреть ничего, кроме красного зарева. То трусили по проходу, не отличимому от того, что Яна видела в пирамиде Хеопса. Один раз она была уверена: они пробежали по поверхности, хотя и в полной темноте. Но дул ветер, было холодно и пахло креозотом, как на железнодорожной станции. Потом, при свете тусклой лампочки, они забежали в дверь с табличкой «Мантикора, не входить», но мантикоры не увидели, только жало торчало из-за ширмы. Пробежали через густонаселённую коммунальную квартиру, навек отучив жильцов от пьянства. Через пустой женский туалет, расположенный, судя по афишам на стенах, в кинотеатре. Вызвали лифт, но не стали его ждать, побежали дальше. Открыли дверь с надписью «Cupboard» и вышли в тоннель метро.
Ни Артём, ни Яна в тоннелях метро ни разу не были, но в кино их видели, всё так и было: сводчатый потолок, кабели по стенам и рельсы. И вода где-то капает.
Черти аккуратно сгрузили своих пассажиров на щебёнку. Даже их одежду отряхнули и расправили, пока те стояли, покачиваясь, пытаясь расставить пол и потолок по своим местам.
– С прибытием, – пробасил чёрт, тащивший Яну.
– Транспортная служба «Черти унесли» приветствует вас, – добавил чёрт Артёма, тоже басом.
– Привет! – приподняла ладонь и пошевелила пальцами Яна, которую всё ещё шатало и слегка тошнило.
– Ага, – согласился Артём.
Он быстрее Яны пришёл в себя и осматривался.
– А мы это где? Мы уже там?
– Там? – не поняли черти.
– Ну на Тропарево. Станция метро. Новая.
– Нет, ну что вы, – улыбнулся Янин чёрт, мы между Красносельской и Сокольниками. – Кстати, Роберт. Можно Боб.
