Текст книги "Язык Бога (СИ)"

Автор книги: Евгений Беляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Тут к Марио подошел Яша, тянувший за рукав Ладика, и через этого переводчика дал понять, что хотел бы спеть с юным итальянцем дуэтом. Где уж там он раньше слышал эту мелодию, что успел ее разучить, выяснять было некогда, Марио решил поверить, что блаженный ее знает, и, как оказалось, действительно знал. Спели на два голоса, упиваясь и мелодией, и собственным созвучьем. Ладик, отошедший от певцов обратно в толпу, решил, что вышло классно, абсолютное большинство присутствующих было того же мнения.

Антонио не удержался и заснял своего сына вместе с Яшей во время их выступления, затем на память его же вместе с Ладиком и Мишей Севастьяновым, а потом уж, раз пошла такая пьянка, и всех остальных, кто просил. Молельный дом отец и сын Бугатти покидали радостные и немного ошалелые.

– Ну как, понравились наши праздники? – спросил Ладик у Марио на прощание.

– Еще бы! – расплылся в улыбке тот. – Хочу еще!

Антонио был того же мнения. Этот веселый сектантский праздник полюбился ему куда больше знакомых торжественных католических богослужений, на которых прихожанам положено сидеть с постными лицами. Жаль, друзья в Генуе не ведают, какие прекрасные обычаи встречаются здесь, в России!

Глава 9.

Как стать божьегласцем.

Похоже, Антонио Бугатти все же перебрал местных наливок, поскольку, вернувшись домой в состоянии эйфории, он забросил в сеть несколько снимков прошедшего празднества, даже не удосужившись как-нибудь их прокомментировать. Генуэзские друзья Антонио, не раз уже интересовавшиеся, как ему там живется в России, и получавшие весьма банальные ответы, что живется неплохо, и с семьей, и с работой все пока ладится, плюс снимки среднерусских пейзажей, где вскорости должна будет развернуться стройка, к подобному выверту оказались совершенно не готовы и забросали его недоуменными вопросами, но при этом не смогли отказать себе в удовольствии сделать репост наиболее выразительных снимков. С их фейсбучных страниц все это лавиной покатилось дальше, и утром, проспавшись после праздника, Антонио поразился количеству комментариев под своим последним постом. Народ требовал разъяснений, кто на этих снимках изображен, чем они там занимаются и что это вообще все значит? Осознав, что выдавленную пасту обратно в тюбик уже не загнать, и зарекшись впредь злоупотреблять спиртными напитками, Антонио бросился спасать положение, отвечая на самые популярные вопросы.

– С кем это рядом стоит твой сын? Почему тот мальчик голый? Почему они оба разевают рты, да еще с таким вдохновенным выражением на мордашках?

– Это они поют дуэтом «Аве Мария». Тут, понимаете ли, праздник был у местной религиозной секты, нас с Марио пригласили в гости, Марио вызвался исполнить для них эту песню, а их местный солист Яков Воскобойников захотел ему подпеть. Этот Яков числится в их секте блаженным, а у них тут в России есть такая заморочка, что всякие блаженные и юродивые в знак своей святости должны всюду ходить нагишом. Вот Яков и ходит.

– Охренеть! И куда только их полиция смотрит?

– Малолетним здесь никакие законы не запрещают ходить нагишом, где им вздумается. Да это еще что! Вы просто в Индии никогда не бывали, а там такие нагие святые всегда были в порядке вещей, да и теперь никого не шокируют.

– Ну, в Индии такая жара, что одежда порой – только лишняя обуза. Но в холодной России?

– Ну, этот парень тоже не круглый год так ходит, в холода все же одевается.

– А на другом снимке твой Марио заснят в окружении еще каких-то парней. Они кто? Тоже сектанты?

– Сектанты, разумеется, и к тому же его спасители. Тут мой отпрыск такой номер отмочил – отправился охотиться с подводным ружьем на местную рыбу. Один, на совершенно незнакомую реку, никого не предупредив! Ну и застрял сдуру в корягах и наверняка захлебнулся бы, если бы его не увидали с плота эти двое парнишек, прогуливавших школу. Они Марио и из ловушки извлекли, и привезли на своем плоту обратно в город, и домой потом чуть ли не на руках доставили, потому что он ногу потянул и самостоятельно передвигаться не мог. Теперь они с Марио друзья не разлей вода, он целыми днями у них в гостях пропадает, домой не загонишь! Тот, что на снимке слева от Марио, это Ладомир Богданов. Ему двенадцать лет, и он единственный, кто в этой глуши знает итальянский. А рыжий крепыш, что справа, – Михаил Севастьянов. Ему всего десять, но ростом он, как видите, не уступает Марио. Оба – очень славные ребята! Марио, знаете ли, весьма компанейский парень и раньше очень скучал здесь без приятелей, ведь кроме нас с супругой ему и поговорить даже не с кем было. Но сейчас, когда появился Ладомир, ему больше дефицит общения не грозит. Он недавно и в местной школе на концерте выступал, исполнял «О соле мио» и «Аве, Мария», и здесь, на религиозном празднестве, как видите, тоже. Счастли-ивый!..

– Мда, повезло твоему парню, ничего не скажешь... Так, говоришь, он там уже солистом заделался? И эти сектанты спокойно дают ему исполнять католический по сути гимн? И даже подыгрывают, как я вижу? На чем, кстати? Что это за странный инструмент в руках у музыканта?

– А, это гусли – такой старинный русский инструмент. Ни на каких концертах вы его не увидите, фабричным способом их тоже не производят, но здесь, как видите, их делают сами. И да, действительно подыгрывали Марио. Как пояснил нам Ладомир, у них тоже почитают Богородицу и, как видите, их не слишком волнует, кто там этот гимн написал.

– Весело у вас, как я погляжу... А что там за сосуды на столах стоят?

– А это местные наливки. Не церковное вино, конечно, но пить можно вполне. И да, празднуют тут весело. Никакого сравнения с нашими службами, где принято сидеть с постными рожами, будто Богу угоден только такой аскетизм.

– Знаешь, Антонио, я уже хочу в эту секту! Как она там называется-то? И жаль, что ты только снимки сделал на этом их празднике, а не снял полноценный ролик! Сейчас бы у него точно были миллионы просмотров!

– Официально они именуются «Церковь Божьего гласа», – пояснил Антонио. – А что до ролика, знаете, может, в следующий раз и сниму, если они еще что будут праздновать до нашего отъезда.

Кое-как закончив разговор в фейсбуке, старший Бугатти призадумался. А почему бы в самом деле не снять о божьегласцах целый фильм? Подобный фольклор сейчас в чести, это даже и для представляемой им фирмы будет неплохая реклама, что они строят завод в городе, где проживают такие интересные люди, надо это только как-нибудь зримо увязать, ну, допустим, прокатить эту экстравагантную компашку на фирменном лимузине. А лучше всего самому проникнуть в эту секту. Что-то подсказывало Антонио, что увиденный им праздник, куда пускают посторонних людей, далеко не самое экзотичное, что там может быть. Вот бы поглядеть хоть одним глазком, а еще лучше – самому в том поучаствовать! Антонио готов был признаться, что что-то тянет его к божьегласцам, нечто такое, что он не мог выразить словами, но чего не находил в своей родной католической вере.

Своими намерениями Антонио поделился с семьей, и если супруга его категорически отказалась вступать в какие бы то ни было секты, то сын проявил неподдельный энтузиазм. С ребятами из божьегласцев он уже накрепко сдружился, жизнь их представлялась ему как минимум не скучной, ему было с ними вполне комфортно, но иногда свербила мысль, что он в их компании все-таки чужой, а вот если вступить в общину, то станет своим в доску! В итоге мужская часть семейства Бугатти решила действовать на свой страх и риск.

Узнав, что один из возглавлявших общину старцев, Христофор, неплохо владеет английским языком, Антонио напросился к нему в гости и в ходе беседы осторожно поинтересовался, принимают ли они к себе людей со стороны, или для того, чтобы стать божьегласцем, надо родиться в их общине. Старец с улыбкой ответил ему, что путь к Истине не заповедан никому, и что их предки тоже некогда пребывали в лоне Православной церкви, затем ушли в раскол в ходе никонианских реформ, а потом отделились и от старообрядцев, когда один святой человек, Данила Филиппович, ощутил, что в нем воплотился сам Господь Бог Саваоф, и, утопив в Волге все свои старообрядческие книги, провозгласил, что они не ведут к спасению, а руководствоваться надо единственно лишь внушениями Святого Духа и внимать Божьему гласу. За новоявленным пророком тогда последовали очень многие, и адепты нового учения, называющие себя голубями, создали несколько общин, именуемых «кораблями». Власти вскоре устроили на них гонения, приходилось сниматься с насиженных мест, уходить все дальше на восток в глухую тайгу, удаляться от мира. Появлялись потом и новые пророки, и Церковь разбилась в итоге на много конкурирующих толков, одним из которых и стала община божьегласцев. Из-за гонений царской, а потом и безбожной коммунистической власти им веками приходилось ото всех таиться, не вести никаких проповедей, и они уже почти к этому привыкли и жили исключительно своими общинными делами, но времена меняются и пришло им время вспомнить, наконец, о своем предназначении вырывать людские души из-под власти Тьмы, блестящим доказательством чему стало появление в их общине самого Антонио Бугатти вместе с его сыном.

– То есть я уже могу считать себя божьегласцем? – удивился Антонио. – И никаких таинств для вступления в вашу общину совершать не надо? Ну, типа крещения, например? Я-то в принципе уже крещен в католическую веру, но если надо...

– Сакральный смысл таинства крещения – это пробуждение души, – ответил ему Христофор, – поэтому наша Церковь не признает крещения неразумных младенцев. Человек должен окрепнуть разумом, чтобы сознательно пройти через этот обряд, посему у нас проводят его только по достижении человеком четырнадцатилетнего возраста. Если вас крестили в младенчестве, синьор Бугатти, то вы имеете полное право пройти этот обряд повторно и с этого момента полноценно участвовать в жизни нашей общины.

– Хорошо, я так и сделаю, – кивнул Антонио, – вот только как быть с моим сыном? Ему еще далеко до четырнадцати лет, но он тоже хочет стать своим в вашей общине.

– Младых отроков у нас наставляют в вере их родители, – молвил Христофор, – и да, обряд крещения они проходят только в четырнадцать лет, если мы не видим, что этот ребенок и так уже осенен присутствием Святого Духа, тогда он может стать нашим собратом немедленно. Ваш Марио не таков, следовательно, именно вы должны удерживать его от мирских соблазнов. Но если у вас в этом деле пока недостаточно опыта, наши общинники смогут оказать вам содействие.

– Да как его удержишь-то, этого сорви-голову?

– Ну, обузданию неуемной детской энергии очень способствует розга. В нашей общине сим инструментом пользовались испокон веку, да и ваш сын, как я слышал, уже успел с ним познакомиться, причем по собственной инициативе.

– Да уж... – только и смог пробормотать Антонио.

– Ну, стало быть, правильный парень у вас растет, понимающий, и особых проблем с его обузданием у вас не будет.

– Да, он-то понимающий, а вот моя супруга... Если узнает, что я сына розгой луплю, такой скандал мне закатит, что хоть святых выноси!

– А не ей в этом деле решать! – сурово промолвил Христофор. – Если подрастающий мальчик признает отцовскую власть, то бабам в их мужские дела вмешиваться не должно.

– Ей это не объяснишь...

– Ну, коли ум ее настолько короток, то не надо ей ни видеть этих дел, ни даже знать о них. Приходите с сыном в наш общинный дом и там его воспитывайте.

– Вот только воспитатель из меня пока тот еще, – вздохнул Антонио, – розгой махать меня как-то не учили. Даже в тот раз, когда Марио вытребовал у меня такое наказание, я не смог его как следует высечь, мне отец Ладомира в этом деле помог.

– Всему можно научиться при желании, – усмехнулся в усы Христофор. – Поначалу, как я уже говорил, мы окажем вам содействие в этом богоугодном деле, а дальше уж вы сами.

– А как Марио поймет, что он для вас уже свой, если крещение по вашему обряду ему предстоит пройти только в четырнадцать лет? Он не хочет больше считаться гостем на ваших собраниях.

– Когда мы наказываем своих детей за грехи, мы даем им понять, что они для нас не чужие и не лишние, и одновременно освобождаем их души от тяжести этих грехов. Ваш Марио наверняка успел немало нагрешить за свои одиннадцать лет, и не только своим побегом на реку.

– Да уж, всяких мелких прегрешений за ним числится немеряно, – со вздохом промолвил Антонио.

– Ну так и предложите ему очиститься ото всех этих грехов. А как он искупит их страданиями тела, так сможет с чистой совестью назвать себя голубем. А для пущей торжественности можно сделать это в общинном доме, в присутствии его сверстников, тогда он точно поймет, что стал теперь таким же, как они.

– Хорошо, я передам это Марио, – произнес Антонио, завершая беседу и прощаясь с радушным хозяином.

Глава 10.

Новообращенные.

Повторное крещение Антонио Бугатти прошло без большого стечения народа и особой торжественности, просто как формальный ритуал, через который надо пройти для вхождения в общину. Куда более яркие впечатления оставило первое богослужение, в котором он участвовал и которое здесь называли радением.

Вечером после ужина все взрослые члены общины и подростки, начиная с четырнадцатилетнего возраста, а вместе с ними и блаженный Яша, собрались в большой комнате молитвенного дома и чинно расселись по лавкам: мужчины по правую сторону, а женщины – по левую. До полуночи читали священные книги и пели псалмы, а когда пробило двенадцать, все сбросили с себя все платье и даже белье и обрядились в особого покроя белые радельные рубахи. У Антонио своей пока не было, и ему выделили из запасов общины. На ноги все натянули нитяные чулки, зажгли восковые свечи, расселись по своим местам и протяжными плачевными голосами затянули песню:

"Святый Боже, святый крепкий,

Святый бессмертный, помилуй нас!

Дай нам, Господи, Иисуса Христа,

Дай нам, Сударь, сына Божия,

И помилуй, Сударь, нас!

Сошли нам Духа Святого, утешителя..."

По окончании этой песни большая часть присутствующих составила два хоровода: один из мужчин, другой из женщин, оставшиеся же продолжили петь. Хороводы закружились: мужской – по солнцу, женский – против солнца, пение все убыстрялось, и люди в хороводах уже бегали друг за другом, строго соблюдая при этом такт. Набегавшись до усталости, немного отдохнули и, не расстраивая прежних кругов, завертелись уже поодиночке, мужчины в правую сторону, а женщины в левую. Антонио, на первый раз оставшийся с певцами, видел, как длинные и широкие рубашки вращающихся, надувшись воздухом, стали похожи на вертящиеся столбы. В центре мужского круга вертелся Яша, распевая своим чистым высоким голосом:

"Ай вы, нуте-ка, други, порадейте-ка!

И вы в батюшки сударя в зеленом саду,

Ай, милость его Божия, благодать его святая!"

Радение продолжалось до тех пор, пока рубашки кружащихся не измокли от пота. Тогда они поменялись местами с певцами, и теперь уже Антонио пришлось кружиться в хороводе.

Затем круговое радение сменилось корабельным, присутствующие составили один продолговатый круг и под пение начали бегать друг за другом против солнца, потом останавливались, оборачивались лицом к соседу и, припрыгивая на пальцах, ходили так вокруг молельной комнаты, при этом крестились, били себя кулаками в грудь и ладонями по бедрам, постоянно приговаривая: «Ой, Дух, Святой Дух!» Неутомимый Яша продолжал прыгать внутри круга.

Потом последовало крестное радение. Радеющие, встав по всем четырем углам комнаты, принялись быстро перебегать из угла в угол, притопывая ногами в такт песни, размахивая руками и по-прежнему поминая Святого Духа. Кончилось все воплем Яши: «Вот катит! Вот катит! Святой Дух катит! Накатил, накатил!» Тогда все, наконец, успокоились и в изнеможении разбрелись по своим местам, только Яша продолжал бормотать что-то несвязное.

Несмотря на усталость, Антонио ощущал настоящий мистический экстаз, ему хотелось вопить от радости, и сдерживало его только то, что соседи его внимательно прислушивались к бормотанию Яши.

Когда эйфория схлынула и молящиеся принялись одеваться и разбредаться по домам, Антонио все же рискнул подойти к Христофору с вопросом, а что это все такое было? Старец пояснил, что последние вопли Яши означали, что на всю общину сошел Святой Дух, а дальше уже блаженный начал пророчествовать.

Бредя домой, Антонио силился понять, куда это его занесло. Во время своих деловых поездок он с какими только христианскими сектами не сталкивался, но везде службы проходили чинно, если не сказать скучно, и никакой экстаз молящихся не охватывал, и уж точно никому из них не могло прийти в голову пуститься в пляс. Решив, что это что-то типично русское, Бугатти на следующий день полез в интернет, нашел там справочник русских сект и, ругаясь на плохой перевод и пытаясь продраться сквозь десятки экзотических названий, нашел, наконец, описание чего-то подобного и пришел к выводу, что Церковь Божьего гласа – это какой-то из многочисленных изводов хлыстовства, где и радения подобные в ходу, и песнопения очень похожие. Ну, разве что здесь плетками друг друга не охаживали во время кружения, хотя Яша, когда все себя шлепали, помнится, приговаривал: «Плотей не жалейте». Нет, точно хлысты!

Наконец-то достигнутая определенность Антонио обрадовала и даже наполнила его душу гордостью: ну, кому еще из его знакомых доводилось принимать участие в столь бесшабашном, если не сказать разнузданном веселье! А ведь это точно было веселье, хотя и по очень серьезному поводу. Ну а как не веселиться, когда на тебя Святой Дух сошел! Сам Иисус, помнится, объяснял свой отказ поститься по иудейским канонам тем, что какой может быть пост на свадьбе? Ну да, на свадьбах же всегда поют и пляшут, даже если жених – сам Спаситель, а его невеста – Церковь.

Свое общение с божьегласцами Антонио решил продолжить, а сына огорошил известием, что вступить в общину тот сможет, только добровольно снеся ритуальную порку.

Не сказать, чтобы Марио это понравилось, но и не слишком-то его испугало. Вдоволь наболтавшись со сверстниками из общины божьегласцев, он знал уже, что там дерут всех ребят, начиная с пятилетнего возраста, за единственным исключением Яши Воскобойникова, который норовит исхлестать себя сам. Ну, если иначе ему не стать таким же, как они, то ладно уж, он согласен. Правда, Марио сильно волновали подробности предстоящей церемонии.

– Пап, а если я соглашусь, то где меня будут драть? И кто? И сколько розог дадут?

– Драть тебя будут в общинном доме, как я понял. Это тот коттедж, что стоит напротив молельного дома, где мы с тобой уже были. Кто за тебя возьмется – пока не знаю, но точно не я. А сколько розог тебе потребуется, мы еще не решили, ведь по смыслу ты должен искупить все свои прошлые грехи, за которые еще не понес наказания.

– Тогда много... – выдохнул Марио, со страхом припоминая, где и в чем он успел нагрешить и при этом не попасться. Случаев этих оказалось столько, что хватило бы не на один десяток исповедей, а если за каждый ему прилетит, то ой-ей-ей! – А мне предварительно надо будет в них покаяться и все перечислить, да?

Антонио малость передернуло. В способностях любимого сыночка влипать во всевозможные неприятности он ни минуты не сомневался, но если этот дурень действительно начнет излагать все, что когда-либо натворил, то шокированные божьегласцы не Марио в свою общину не примут, но и, чего доброго, самого Антонио оттуда попросят за то, что вырастил такого монстра.

– Кайся лучше про себя, когда окажешься под розгами, – рявкнул он, – чтобы не смущать местных такими прегрешениями, о каких они никогда и не слышали! А вообще не бойся: больше, чем ты сможешь вынести, тебе точно не дадут. Когда станет невмоготу, верещи пожалобней, чтобы поверили, что ты уже все осознал, искупил и вообще проникся Святым Духом.

– Спасибо, пап, я так и сделаю, – с облегчением выдохнул Марио.

– Стало быть, согласен уже? Не передумаешь? Тогда я сообщу о твоем решении старейшинам божьегласцев.

– Ну, сообщай... – очень тихо произнес Марио, уставившись глазам в пол.

Накануне церемонии Марио, конечно, постарался вызнать у друзей, что его может ждать, но ничего особо полезного они ему сообщить не смогли, поскольку никого прежде так в общину не принимали. Мишка предположил, правда, что полсотни розог юный итальянец получит точно, а то не из-за чего было и огород городить. Зато взрослые уже успели сообщить ребятам, что им предстоит присутствовать при порке их друга. Марио это не сильно обрадовало. В прошлый раз ему досталось вдвое меньше, чем ему сегодня обещали, и то он тогда чудом улежал, так что перспектива опозориться на глазах у друзей светила как никогда явственно, но отступать от раз принятого решения было не в его принципах, и мальчик постарался сделать вид, что ему все нипочем.

Перед тем как идти на расправу в казенный дом, Марио постарался тщательно вымыться и надел свой лучший костюм, хотя, казалось бы, его там все равно потом снимать. Нервная дрожь начала бить его еще дома, а по улице он шел, как осужденный на казнь, долго не решался войти в двери общинного дома, но все же переборол себя и даже придал лицу выражение, приличествующее, по его мнению, кающемуся грешнику. У входа его встретили двое местных юношей, осторожно подхватили под локотки и провели в комнату, где предстояло провести церемонию.

Войдя туда, Марио нервно заоглядывался по сторонам. Посреди комнаты стояла скамья, рядом с ней кадка с розгами, что сильно напрягло мальчика, зато, к его облегчению, здесь не было никаких девчонок и даже взрослых женщин, только бородатые мужики, старшие подростки и его сверстники, включая, разумеется, Ладомира, без чьих переводческих услуг ни Марио, ни его будущие экзекуторы не обошлись бы. Ладик похлопал Марио по плечу, дескать, успокойся, все будет путем. Юный итальянец робко улыбнулся ему в ответ, поискал еще глазами отца, нашел, получил ободряющий взгляд и почувствовал себя чуть увереннее.

Тут один из старцев, которому поручили вести церемонию, принялся вопрошать Марио, действительно ли тот готов искупить все ранее совершенные грехи, претерпев ради этого телесные муки, и внимать отныне Божьему гласу. Бугатти через переводчика на все отвечал «да». К счастью, перечислять искупаемые грехи никто от него не потребовал, и Марио чуть ли не с радостью воспринял команду раздеваться для порки.

И вот он уже нагой растянулся на скамье. На сей раз его привязали к ней и за руки, и за ноги, и за поясницу, после чего сразу два здоровых мужика вооружились розгами и встали с обеих сторон от скамьи. По указанию старца порка началась.

Пока экзекуторы поочередно охаживали ягодицы Марио крепкими ударами, старец нараспев читал над ним молитвы, слов которых мальчик, разумеется, не понимал, но смысл охотно додумывал сам. Последнее время все сны его были именно об этом. Ну, типа, отпусти, Господь, этому мальчику все его грехи и спаси его бессмертную душу, ты же видишь, как он страдает. Страдал Марио сейчас действительно более чем серьезно, смолчать не удавалось даже после первых ударов, а когда на ягодицах разгорелся настоящий пожар, юному итальянцу стало уже не до молитв – он так орал, что оглушал даже себя самого.

Получаемые удары Марио, разумеется, не считал, не до того было, а потом они вообще слились для него в одну нескончаемую боль, но Мишка потом похвалился ему, что угадал верно и Марио выдали ровно пятьдесят ударов, причем досталось не только его ягодицам, но и бедрам и даже немного спине.

Когда порка, наконец, закончилась и рыдающего Марио отвязали и помогли ему подняться со скамьи, он долго еще не мог успокоиться, все тянулся руками к пылающим ягодицам и если и не пританцовывал на месте, то только потому, что его аккуратно придерживали Ладик с Мишкой, утешавшие его в два голоса. В итоге юный итальянец бессознательно уткнулся своей заплаканной мордашкой Ладику в грудь, где и выревелся от души.

Чуток успокоившись и утерев слезы, Марио обнаружил, что все еще голый, и принялся искать глазами свою одежду. Тут к нему подошел Яша и посоветовал не спешить одеваться, потому что, во-первых, от контакта с тканью коже будет еще больнее, а во-вторых, на очищенного от грехов Марио сошел Святой Дух и стоит сейчас прислушаться к нему, а не занимать свои мысли такими низменными материями, как телесный стыд, тем паче, что и стыдиться-то в данный момент Марио совершенно нечего. Поскольку рядом с Яшей действительно было как-то не стыдно, мальчик решил последовать его совету, тем паче, что его после порки не в угол собирались в таком виде поставить, а, напротив, все обращались, как с именинником. Откуда принесли здоровенный праздничный пирог со смесью лесных ягод, жбан с каким-то соком домашней выделки, а тут еще и местные музыканты появились и заиграли что-то веселое. Ритуальная порка перешла в празднество по случаю обретения нового члена общины.

Через час Марио объелся от пуза, перезнакомился уже не только со сверстниками, но и со всеми взрослыми, запомнил с десяток новых русских слов, получил несколько подарков от общины, включая домотканую рубаху для радений, скроенную на вырост, и чувствовал себя вполне счастливым, невзирая даже на боль, которая, впрочем, за это время уже изрядно утихла. Только тогда он, наконец, оделся, уже без особых проблем, попрощался с друзьями и вместе с отцом покинул общинный дом.

На душе у мальчика было так легко, что он сам себе казался птицей, которой достаточно только взмахнуть крыльями – и она полетит. Он еще долго будет вспоминать этот день как один из лучших в своей жизни.

Эпилог.

Все в жизни когда-нибудь кончается, подошла к концу и российская командировка Антонио Бугатти. Проект был утвержден и профинансирован, на месте бывших полей развернулась промышленная стройка, а семейство Бугатти уехала домой в Геную, напоследок по русскому обычаю устроив разгульные проводы. Марио, привыкший уже обучаться экстерном, вернулся в свою итальянскую школу, где теперь поражал приятелей знанием экзотических русских обычаев. Оболонских друзей он не позабыл и регулярно связывался с Ладомиром по интернету, а для других слал длинные письма в расчете, что Ладик их всем переведет.

Если верить Марио, его отец отнюдь не бросил увлечения учением божьегласцев и усиленно пропагандировал его среди знакомых и даже малознакомых людей. В Европе узы традиционных религий давно ослабли, искателей истины, падких на всякую религиозную экзотику, было выше головы, и не стоит удивляться, что нашлось несколько десятков человек, увлекшихся радениями с их странными песнями, танцами и музыкальными инструментами. Антонио на пророка не тянул, но сумел собрать вокруг себя маленькую общину, мечтавшую со временем вырастить настоящего пророка в своей среде. Большинство желающих вступить в нее не могли этого сделать чисто физически, поскольку жили далеко от Генуи и не успевали бы регулярно приезжать на собрания. Наиболее настойчивые, правда, приезжали туда в отпуск на несколько дней, проникались атмосферой генуэзского «корабля» и искали себе единомышленников среди тех, кто живет к ним поближе. Антонио рассчитывал, что со временем такие общины расползутся по всей Европе.

Марио на радения пока не допускали, но некоторые гости общины приезжали с детьми, которых тоже надо было чем-то занять, и тогда к делу привлекали младшего Бугатти. Задрав нос, Марио в красках расписывал свою жизнь в России, своего друга-полиглота Ладомира, блаженного Якова Воскобойникова, который постоянно ходит нагишом и с которым Марио довелось петь дуэтом. Не забывал он упомянуть и о том моменте, когда, по словам Якова, на самого Марио сошел Святой Дух, не умалчивая о том, какая процедура этому предшествовала. Тут уж слушатели начинали взирать на Марио с выражением священного ужаса на лицах, задавая себе вопрос, а они бы сами на такое решились? Большинство были уверены, что нет, но тем выше поднимался в их глазах авторитет стойкого и безбашенного Марио, который таки решился, но было и меньшинство, готовое даже телесно пострадать, чтобы потом ощутить описанный юным Бугатти экстаз. Эти их планы были, увы, пока невыполнимы, и потому они жутко Марио завидовали. Марио, впрочем, предрекал, что вскоре некоторые взрослые члены общины вполне дозреют до того, чтобы начать воспитывать своих детей в соответствии с традициями божьегласцев, и что найдутся его сверстники, согласные на такое воспитание, и тогда уже церемонии вступления детей в общину будут не за горами. Сам Марио мечтал приехать на летние каникулы в Оболонь и, если повезет, даже привезти с собой погостить нескольких итальянских приятелей.

Переведя для друзей последнее письмо, Ладик сам от удивления расширил глаза. Ну дают эти Бугатти, что старший, что младший! Это что же получается, теперь общины их Церкви Божьего гласа по всей Европе распространятся? Но там ведь столько языков в ходу! Кто им всем и тексты богослужебных книг переводить будет, и распевы? Свои сомнения он не побоялся озвучить на публику.

– Да ты и будешь, – тут же сказал ему сидевший рядом Яша, до того внимательно слушавший переводимое Ладиком письмо. – Помнишь, прошлым летом я тебе говорил, что тебе суждено стать Языком Бога, посредником между Ним и населяющими Землю людьми? Вот видишь, ты уже и начал исполнять свою миссию. Если бы вы с Мишкой не спасли тогда Марио, то не задружились бы с ним и не привлекли бы в нашу общину итальянцев, тогда и этой общины в Генуе не возникло бы, и всех тех, которым еще предстоит появиться в других городах. Они взыскуют истины, и только ты с твоими способностями к языкам можешь им в этом помочь, и не только в Европе. Учи их и дальше, Ладомир, выучи целую сотню, как хотел и даже больше, я в тебя верю и не сомневаюсь, что и сам Господь в тебя верит! Что бы ни случилось в твоей жизни, только не бросай своего дела!

Ладик откинулся на спинку стула, немного одуревший от таких вестей. Значит, и в самом деле тогда, на реке, их с Мишкой вело Провидение. Мальчик чуть ли не физически ощутил, какой тяжкий груз ответственности взваливает сейчас на свои плечи. Но он сильный и упорный, и если таков уж его крест, то он постарается пронести его до конца!