Текст книги "Юный марафонец (СИ)"

Автор книги: Евгений Беляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Все еще надеетесь отыскать его биологического отца?

– Да, в нем может быть вся разгадка. У самой Рокотовой, как я уже выяснил, ни одного из интересующих меня генов не было.

– Ну, тогда удачи вам! Сейчас поищу, где у меня та записная книжка валяется...

Книжка нашлась, и вскоре Васютин приступил к обзвону дальних родственников юного марафонца. Уже на третьем звонке ему улыбнулась удача. Пожилая дама поддерживала какие-то контакты со своей троюродной племянницей Рокотовой, и как-то раз покойная проболталась ей, что хочет зачать ребенка от здорового мужчины и для этой цели едет в отпуск в Новосибирск, в частную клинику «Обские зори». По сведениям дамы, операция прошла успешно, и Виталик появился на свет без осложнений и точно в срок. Что это за клиника такая, дама понятия не имела, но Андрею хватило для анализа и уже полученной информации.

Почему этих «Обских зорь» нет в каталоге новосибирских медучреждений? Стоп, так ведь уже четырнадцать лет прошло, маленькая частная клиника сто раз могла успеть закрыться. Надо бы поискать ее следы в архивах того периода.

К счастью, архивные поиски принесли свои плоды. Клиника с данным названием реально существовала в Новосибирске, правда, весьма недолго, среди ее специализаций действительно значилась гинекология и, в принципе, покойная Рокотова в то время вполне могла воспользоваться ее услугами. Вот только что это были за услуги? Медицинские карточки пациентов «Обских зорь» в архивах отсутствовали, скорее всего, после ликвидации клиники их среди прочей макулатуры вывезли на свалку. Рокотову, конечно, мог помнить работавший там медицинский персонал, только как его найти и захочет ли он вообще сотрудничать. Персональные данные владельца «Обских зорь» Штоколова Бориса Павловича в архиве, впрочем, были.

Прежде чем связываться с ним, Васютин решил ознакомиться с биографией этого человека. Наверное, какой-то местный врач, достаточно успешный, чтобы заработать деньги на открытие собственной клиники. А вот и не врач! В графе «образование» значилось, что Штоколов закончил Биофак МГУ.

От нахлынувших эмоций Андрей откинулся на спинку кресла. Натолкнуться в своем расследовании на старшего товарища по альма-матер он почему-то не ожидал никак. Впрочем, тем он уже не сомневался, что и специальности у них со Штоколовым окажутся одинаковыми – генетика. Как выпускника МГУ занесло в Новосибирск? Ну, там же Академгородок, наверняка есть и институт с подходящей специализацией, возможно, предложили интересную тему для исследований. Другой вопрос, почему этот человек потом все бросил и подался в медицину? Искал практическое применение каким-то своим теоретическим разработкам? А Виталик оказался успешным плодом одного из экспериментов? Можно, конечно, раздобыть нынешний телефонный номер этого Штоколова, позвонить и выяснить его роль во всем этом деле, только вряд ли он захочет распинаться о таком по телефону. Похоже, придется оформлять командировку в Новосибирск.

Город на Оби встретил Васютина тридцатиградусной жарой. Вспомнив, какие здесь зимой бывают морозы, Андрей позавидовал стойкости людей, успешно прижившихся в условиях резко континентального климата. Штоколов, правда, не из местных, но раз уж предпочел этот город столице, значит, тоже крепкий орешек и на арапа его не возьмешь. Впрочем, у Васютина было, что ему предъявить. Он решил заранее не предупреждать о своем визите, а то хозяин, чего доброго, может податься в бега, если в деле действительно есть какие-то серьезные секреты. Поэтому Штоколову он позвонил, уже стоя у подъезда его дома.

– Борис Павлович?.. Здравствуйте. Я Васютин Андрей Николаевич, ваш коллега из Москвы. Сейчас провожу исследования, связанные м необычным генетическим стасусом одного мальчика, Виталия Береснева, в раннем детстве носившего фамилию Рокотов. Это дело государственной важности, поэтому не удивляйтесь, что я сумел выйти на вас. У меня есть весьма обоснованные подозрения, что вы причастны к появлению этого мальчика на свет. Хотелось бы побеседовать с вами на эту тему в конфиденциальной обстановке.

– Ну, проходите... – донеслось из трубки после полуминутного молчания.

Дверь Андрею открыл начинающий лысеть шатен в очках довольно неухоженного вида, наверняка холостяк.

– Прошу в гостиную, Андрей Николаевич, – чуть нервно промолвил он. – И все-таки я не совсем понимаю, чем обязан вашему визиту.

– Охотно разъясню, – сказал Васютин, с наслаждением усаживаясь в стоящее у стены мягкое кресло. Хозяин квартиры устроился в таком же. Между ними стоял небольшой журнальный столик. – Видите ли, совсем недавно этот мальчик выиграл марафонский забег, выполнив норматив мастера спорта международного класса. Очень необычно для тринадцати лет, не находите? Поскольку никакого химического допинга в организме подростка обнаружить не удалось, возникла версия о наличии допинга генетического. Наши спортивные чиновники, с одной стороны, просто мечтают заполучить в ряды сборной будущего мирового рекордсмена на всех длинных дистанциях, но, с другой стороны, очень не хотели бы скандала, и поэтому желают выяснить все обстоятельства прямо сейчас. В мой институт поступил соответствующий заказ, и в ходе его выполнения мне удалось обнаружить у мальчика очень интересное сочетание генов, названное мной «синдромом Береснева». Остается выяснить, является ли это сочетание искусственным или возникло естественным путем. Разумеется, для этого необходимо исследовать генетический материал родителей мальчика. В отношении покойной матери Виталика мне это сделать удалось, но никаких сведений об отце нет даже в его свидетельстве о рождении, вероятно, мать и сама не знала, от кого именно понесла. Зато возникло предположение, где именно это событие могло произойти. В местной клинике «Обские зори». Вы ведь именно ей руководили четырнадцать лет назад?

– Ну, руководил, – признался Штоколов.

– И там при вас проводились операции по искусственному оплодотворению?

– Слишком громко сказано. Мы всего лишь подбирали для пациенток доноров спермы. Возможно, какой-то из них и был носителем этого вашего синдрома.

– И при этом не стал гениальным бегуном и вообще мир о нем ничего не слышал? Да его после первых же школьных соревнований обязательно заметили бы и начали продвигать!

– Ну, предположим, он не был таким талантливым, как этот ваш Виталик. Какая-нибудь случайная мутация и...

– Просто невероятно случайная, Борис Павлович! – прервал его Андрей. – Сочетанная, сразу по нескольким позициям. А то просто не объяснить, как это такое количество типично восточно-африканских генов оказались у сибирского мужика, при том что характерные расовые черты у ребенка напрочь отсутствуют. Вот, полюбуйтесь! – тут Васютин выложил на столик генетическую карту юного Береснева с указанием найденных аномалий. – А вот математический расчет вероятности одновременного возникновения данных мутаций. Как видите, она настолько близка к нулю, что гипотезу естественности данного процесса можно смело отбросить. Вопрос только в том, кто и как организовал данные мутации.

– Все, сдаюсь, вы меня раскусили, – поднял руки Штоколов. – Даже не ожидал, что кто-нибудь это так быстро вычислит. Прекрасная работа, Андрей Николаевич!

– Итак, вы признаетесь, что занимались в своей клинике экспериментами над человеческими эмбрионами?

– Экспериментами занимался, но с эмбрионами дела не имел.

– А как, интересно, можно создать мутанта с заранее заданными свойствами, не прикасаясь к эмбриону?! Вы утверждаете, что Виталика зачали не в результате экстракорпорального оплодотворения?

– Вашего Виталика зачали естественным путем с помощью донорской спермы, правда, соответствующим образом видоизмененной. Ничем иным я своих пациенток не пользовал. Доноров они, кстати, выбирали сами. Соответственно, никто из них и не подозревал, что участвует в эксперименте.

Васютин тряхнул головой. То, что утверждал Штоколов, находилось за гранью его понимания. Понятно, как внедрить нужные гены в эмбрион, пусть не на человеческих зародышах, но в принципе эта технология отработана, но каким образом можно изменить мириады сперматозоидов?!

– Если вам реально удалось сделать такое со спермой, вы гений! – с чувством произнес Андрей. – Но мне все же хотелось бы узнать, как такое возможно технически. Как вообще удалось внедрить в такое количество сперматозоидов чужой генный материал?

– Как и в любую другую клетку, с помощью вирусов. Методом встраивания в хромосому РНК вируса, несущего нужные гены.

– Но зачем вирусу проникать в сперматозоид, если он все равно не сможет там размножиться? У сперматозоида же нет митохондрий!

– А вирусу откуда об этом знать? Он же определяет пригодные для поражения клетки исключительно по белковым рецепторам на их оболочках. При этом существует достаточно всеядных вирусов, проникающих буквально во все. Вероятность столкнуться при этом с непригодной для размножения клеткой настолько мала, что не влияет на биологическую выживаемость вида. Вот один из таких вирусов я и приспособил для транспортировки генетического материала.

– Допустим, но в данном случае изменению подверглись сразу несколько хромосом! На каждую потребовался отдельный вирус, что ли?

– Именно так. И главная трудность тут вовсе не в том, чтобы создать такие вирусы, а в том, чтобы сразу после встраивания пресечь работу их ферментов, которые помимо всего прочего препятствуют проникновению в зараженную клетку других вирусов. И в решении этой задачи мне помогла природа самих сперматозоидов. Все дело в том, что данный тип клеток неплохо функционирует после заморозки. Знаете ведь, что донорскую сперму хранят в замороженном виде?

Васютин кивнул.

– Вот, основываясь на этом, я и разработал технологию последовательного заражения. Сперва порция донорской спермы заражается одним типом вируса, который встраивается в определенную пару хромосом, порукой чему активизация нужного набора ферментов. Потом эта сперма быстро замораживается, что пресекает все ферментативные реакции, а когда размораживается, реакции уже не возобновляются, а РНК вируса остается, так сказать, в плену, встроенной в нужную хромосому. Затем эта же сперма подвергается атаке вируса другого типа с последующей заморозкой, и процесс повторяется столько раз, сколько требуется для изменения всех намеченных хромосом. Не измененные или не полностью измененные сперматозоиды можно отсепарировать по признаку отсутствия определенных маркеров. Собственно, каждый встроившийся вирус и несет такой маркер. На выходе получается порция генетически измененной спермы, пригодной для оплодотворения.

– Гениально, – выдохнул Андрей. – Мне теперь одно только непонятно: почему вы не обнародовали этот свой метод? Это ж такой прорыв в генной инженерии!

– Знаете, я пытался, но для наших консерваторов от науки эта идея показалась слишком безумной. Меня тут же объявили шарлатаном, лишили финансирования и, в общем, выдавили из института. Я решил доказать свою правоту на практике, занял денег и открыл небольшую частную клинику. Знаете, некоторым дамам хочется завести ребенка непременно от научного гения или от какого-нибудь выдающегося спортсмена. Они почему-то уверены, что все эти качества обязательно достанутся по наследству их отпрыску. Мы-то с вами понимаем, что это чушь, гениальность определяется слишком многими факторами, дети гениев сплошь и рядом оказываются вполне заурядными людьми, но если кое-что в процессе искусственно подправить, то да, можно и добиться искомого результата...

– Так Рокотова хотела родить от знаменитого бегуна?

– Нет, конечно, она же была совсем небогатой пациенткой, ей не по карману бы была такая операция. В ее случае, каюсь, я действительно экспериментировал, хотелось хорошо отработать технологию. Нужное сочетание генов я вычислил сам, вся процедура прошла без сучка – без задоринки, мальчик родился вполне здоровый, я надеялся и дальше наблюдать за его развитием, предложив бесплатное медицинское обслуживание в клинике, но... возникли обстоятельства непреодолимой силы.

– Это как-то связано с закрытием клиники? Что конкретно стряслось?

– Я оказался слишком самонадеянным и связался не с теми людьми. Знаете, с тех пор я зарекся иметь дела с властями!.. Короче, однажды ко мне в клинику поступила одна прокурорша. Тоже хотела иметь ребенка с выдающимися способностями от некой спортивной звезды... Увы, технология моя была еще неотработанной, где-то была допущена ошибка, в общем, в итоге на свет появился монстр... Так эта баба подала на меня в суд, пользуясь своим служебным положением, продавила нужное решение и заставила выплачивать неподъемный штраф! У меня просто не осталось средств содержать клинику, и ее пришлось закрыть, а самому вернуться на казенный кошт... – со вздохом резюмировал Штоколов.

– Да уж... – сочувственно протянул Васютин. – Стало быть, все исследования пришлось свернуть? Но, как я понял, еще несколько детей с измененным генотипом все же появились на свет по вашей методике. Каких сюрпризов нам еще следует ожидать?

– Да особенно никаких, – махнул рукой Штоколов. – Ну, парочка детей с отменными музыкальными и математическими способностями, но такие и в природе регулярно рождаются. Ну, несколько просто красавчиков со стопроцентным здоровьем. Может, кто из них и займется спортом, но никаких особых преимуществ у них там не будет. Были у меня, конечно, интересные придумки и помимо Виталика, что скрывать, были, но реализовать их я не успел, поскольку остался без экспериментальной базы. Так что этот мальчик – единственный организм, идеально настроенный на конкретную цель, больше ничего подобного мне создать не удалось. А на новой моей работе – да как там, к черту, исследования...

– Ну, вот тут я вам, возможно, сумею помочь, – промолвил Андрей. – Способности Виталика заинтересовали очень серьезных людей, которые, несомненно, будут рады сотрудничать и с его создателем. В их силах выделить вам лабораторию и финансировать дальнейшую работу, но только при условии, что она будет проходить в режиме строгой секретности. В скандале по этому поводу, повторяю, не заинтересован никто. Вы согласны на такие условия?

Штоколов обхватил голову руками и надолго задумался. Наконец, он произнес:

– А вы знаете, согласен. Лучше быть тайным демиургом и заниматься любимой работой, чем влачить серое существование рядового мэнээса у других на подхвате или обрести славу городского сумасшедшего. Об обстоятельствах появления на свет Виталика, я так понимаю, тоже придется молчать?

– Просто замечательно, что мы друг друга поняли! – облегченно улыбнулся Васютин. – Да, не будем портить парню будущую спортивную карьеру. Раз он такой один и никаких лиц со сходными способностями в будущем не ожидается, будем официально считать его шуткой природы. Зачат от донорской спермы и вся недолга! Вряд ли международные чиновники станут докапываться, кто там был его биологическим отцом, тем паче, что доноры спермы по закону анонимны. А раз нет прямых улик, не должно быть и санкций. А что касается вашей дальнейшей работы, Борис Павлович, то ждите звонка. Как только вернусь в Москву, я немедленно займусь вашим трудоустройством. Приятно было познакомиться со столь талантливым ученым.

– Взаимно.

Коллеги генетики расстались, вполне удовлетворенные заключенным договором. Уже через месяц Штоколова пригласили на собеседование в один закрытый подмосковный НИИ.

Эпилог.

Виталик в спортивных трусах и майке цветов сборной России разминался на старте марафона в Статен-Айленде. Несмотря на начало ноября, было еще довольно тепло. Ну, конечно, здесь же широта Сочи... Впервые в жизни оказавшись за границей, юный Береснев не столько настраивался на борьбу на дистанции, сколько пялился по сторонам. Все непривычное такое... Где-то на севере угадывались небоскребы Манхеттена, и очень хотелось посмотреть на них поближе. Ай, ладно, увидит еще! Статен-Айленд, остров в устье Гудзона, был только начальным пунктом марафонской дистанции, а так она пролегала по всем пяти районам Нью-Йорка, стало быть, и на Манхеттен забегут.

Решение, что первым его соревнованием после феерической победы в мае станет именно Нью-Йоркский марафон, принималось чуть ли не на уровне руководства сборной по легкой атлетике, куда его зачислили в августе после долгих медицинских обследований. Сам Виталик сперва настраивался на Московский международный марафон мира, что проводится в сентябре, да и вообще готов был преодолевать сорокакилометровую дистанцию хоть каждый день, но из Нью-Йорка на его имя прислали персональное приглашение, и тренеры решили, что лучше не рисковать. Мальчику объяснили, что по правилам марафонскую дистанцию можно преодолевать только раз в полгода, иначе не успеешь восстановиться, и хоть он, конечно, особенный, персонально под него никто подстраиваться не будет, да и вообще, лучше перебдеть, чем недобдеть. Но в Нью-Йорк ехать надо обязательно, это ж один из самых престижных мировых марафонов, и там очень хотят увидеть в деле юную российскую звезду.

Валерий Ремезов, благодаря Бересневу ставший тренером сборной, нервничал куда больше своего воспитанника.

– Виталик, только не рвись со старта, старайся держаться за кенийцами. Беги в свою силу, не надрывайся. Тут участвуют ребята из Африки даже посильнее того, что ты в Москве обогнал. Вполне могут выйти из двух часов четырех минут. Даже если не победишь, не беда, главное – показать хороший результат, и будет очень нехорошо, если ты вдруг сойдешь с дистанции, тогда сочтут, что ты еще не созрел, и перестанут приглашать на столь престижные соревнования.

– Валерий Артемьевич, да ладно вам! Я в этом институте медицинском за лето так натренировался, что для меня этот марафон теперь – семечки!

Ну да, от тех изнурительных исследований любой бы остервенел. Виталик был, конечно, горд, что у него нашли какой-то особый «синдром Береснева», тем паче, что эту его особенность признали вроде как естественной и не препятствующей его участию в соревнованиях, но был рад вырваться, наконец, из тех институтских стен и мечтал никогда больше туда не попадать. Они там, кажется, пророчили, что он скоро на марафонской дистанции станет из двух часов выбегать? Да станет, конечно, мальчик ощущал в себе растущие силы и к тому же сегодня исключительно хорошо себя чувствовал. Почему бы и не попытаться победить? В Москве он, правда, пробежал дистанцию за два тринадцать, но там ему значительную часть дистанции приходилось выбираться из толпы любителей, стартующих за профессионалами, а здесь его стартовое место в самых первых рядах.

Ага, вот, кажется, уже и приглашают на старт. Оказавшись поставленным между суровыми кенийскими бегунами и попрыгав зайчиком на месте, чтобы показать, что ничуть их не боится, Виталик, наконец, стартовал под приветственные крики собравшейся толпы. Его здесь откуда-то уже знали и бурно поддерживали всю дистанцию.

Решив последовать совету тренера и не вырываться сразу вперед, мальчик пристроился за спиной какого-то особо рослого бегуна и пробежал в ровном темпе километров тридцать, не забывая с интересом глядеть по сторонам. Кенийцу, которого он избрал на роль лидера, такое соседство нравилось не очень, но ускоряться посреди дистанции, чтобы стряхнуть надоевший «хвостик», он не рисковал, а потом стал отставать от лидеров забега. Тут, конечно, Виталик покинул его и ушел вперед.

Тот кениец, что теперь лидировал, высоким ростом не отличался и был таким же поджарым, как сам Береснев. Он во что бы то ни стало настроился победить и шел, что называется, «на зубах». Виталику пришлось изрядно попотеть, поддерживая темп его бега, и последний километр до финиша они прошли почти вровень под не умолкающий рев толпы. Мальчик был готов к тому, что перед самым финишем его соперник рванет, и тогда придется расстаться с надеждами на победу, но кениец, похоже, выдохся до последнего и ни на какие ускорения оказался не способен. Виталику оставалось всего чуть-чуть увеличить темп, чтобы опередить его на финише.

Сразу за финишной чертой кениец рухнул на землю. Виталик все же не настолько измотался и потому устоял на ногах, но отдышаться сумел с трудом. Чуть придя в себя, он увидел спешащего к нему тренера.

– Ну, как там я?

– 2:03.05, фантастика! Почти девять минут скинул с прошлого раза!

– Ну, а вы говорили!.. – счастливо улыбнулся Виталик. – Ну, куда мне теперь?

– Сперва на допинг-контроль, потом на награждение.

– Ну, это понятно, я имел в виду, куда мы дальше поедем? Где и когда будет следующий старт?

– По планам в апреле в Лондоне. Там тоже очень престижный марафон, возможно, даже престижнее Нью-Йоркского. Если ты продолжишь прогрессировать такими темпами, можно будет и на мировой рекорд посягнуть.

– Ага, я обязательно из двух часов выбегу. А там и Олимпиада ведь не за горами?

– А на Олимпиады таких маленьких не берут. Вот исполнится тебе шестнадцать, тогда с дорогой душой!

– У-у-у, это сколько еще ждать-то!..

– Да ладно уж, подожди, какие твои годы! – усмехнулся тренер и потрепал Виталика по и без того всклокоченной шевелюре, после чего положил ему руку на плечо и повел подальше от назойливых корреспондентов, уже порывавшихся взять интервью у юного чемпиона.

Виталик, поскольку дотянуться до плеча не хватало роста, обхватил своего наставника рукой чуть повыше талии, и два счастливых человека под приветственные крики и фотовспышки потопали на допинг-контроль.