Текст книги "Юный марафонец (СИ)"

Автор книги: Евгений Беляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Юный марафонец.

Автор Беляков.

Глава 1.

Авиакатастрофа.

Дмитрий Михайлович Береснев точно помнил, что в тот день у него не было никаких дурных предчувствий, одно только предвкушение вольного отдыха на лоне природы. Конечно, минимум 90% его соотечественников вряд ли бы назвали такое времяпрепровождение отдыхом, да и место для оного поискали бы где-нибудь на Черноморском побережье, а то и в Турции, но уж точно не в дебрях Тунгусской тайги! Дмитрий, возможно, тоже предпочел бы местечко поближе, но он твердо решил в свой отпуск поохотиться на медведя, а лицензию на отстрел удалось приобрести только там. Ну ладно, ему не привыкать бродить одному по тайге, он и по жизни был бирюком, временно, впрочем, женатым, но этот бесплодный брак уже начинал его тяготить, и, наверное, желание убраться куда-нибудь подальше от опостылевшей жены тоже сыграло немалую роль в этой его поездке.

Итак, утро он встретил в эвенкийском поселке, куда летают только небольшие самолеты местной авиакомпании, а дальше вглубь тайги можно добраться разве что на вертолете. Именно на такой вертолет, летящий в нужное ему таежное селение, он и приобрел билет.

Пассажиров на этом рейсе было немного: сам Дмитрий, двое местных жителей, возвращающихся домой из райцентра, и явно городская женщина с маленьким сыном. Вот что, интересно, занесло ее в такую глухомань? Может, от безысходности нанялась на работу в местный леспромхоз или учительницей в школу?

Ребенок ее и подавно оставлял жалкое впечатление. На вид лет семи, щербатый, с единственным успевшим вырасти коренным зубом, нелепо торчащим на фоне более мелких молочных, слишком тощий даже для своего возраста, одетый в шерстяные колготки и цветастую рубашонку и обутый в совершенно неуместные в этих краях нарядные башмачки, он цеплялся за мать, с опасением взирая на окружающих и явно не ожидая для себя ничего хорошего. Ну, понятно: городское дитя, маменькин сынок, а его зачем-то вырвали из привычной среды и завезли в эти таежные края, почти незнакомые с благами цивилизации.

Заняв место в хвостовой части салона, Дмитрий отключился от окружающей действительности и предался мечтам о будущей охоте. Забраться подальше в тайгу, оборудовать стоянку... Припасов хватит на две недели, возвращаться раньше и смысла нет, все равно вертолеты сюда чаще не летают... Если быстро удастся добыть медведя, можно обосноваться на берегу реки и вволю порыбачить, улов будет точно, места тут почти нетронутые...

Где-то на полпути до пункта назначения Дмитрия внезапно выдернуло из его сладостных мечтаний. В салоне вдруг стало подозрительно тихо, исчез привычный шум. Это что, двигатель отказал??!!... Пилот заругался, что-то лихорадочно задергал, стал выискивать средь покрытых лесом сопок хоть какую полянку, до которой можно будет дотянуть в режиме авторотации. Зашевелились и пассажиры, в страхе захныкал мелкий шкет. Ожидая жесткого столкновения с землей, Дмитрий вжался в кресло, молясь всем богам, чтобы пронесло. Но нет: один жесткий удар, тут же другой, за иллюминаторами ветки сосен, наконец, последний жестокий толчок, от которого помутилось в голове...

...Дмитрий пришел в себя на полу салона, с трудом осознавая, как он здесь оказался. Прислушался к своим ощущениям: вроде ничего особо не болит. Шишка на голове и несколько ушибов не в счет – после такой жесткой посадки ничего себе не переломать – просто невероятное везение. Огляделся по сторонам: народу в салоне явно поуменьшилось, и те, что остались, не шевелятся. Пилотская кабина вообще смята в результате удара о сосновый ствол, дверь выбило. Кое-как поднявшись на ноги, Береснев осмотрел двух лежащих мужиков. Ни один не дышит, тела покорежены, явно получили травмы, несовместимые с жизнью. Пилота, кажется, просто раздавило в лепешку. Ну, если он тут единственный выживший, остается позаботиться о собственном спасении. Стоп, где рюкзак? А, вот он, в угол улетел, но вроде не поврежден. И даже ружье уцелело, что вообще за счастье, потому что оказаться без него в этих краях, где хватает хищного зверья, было бы крайне рискованно. Охота, ясное дело, отменяется, теперь бы сориентироваться на месте и постараться побыстрее выйти к людям. Оставаться на месте катастрофы крайне неразумно: искать упавший вертолет средь этих сопок – все равно что иголку в стогу сена. На Урале, вон, один так и не нашли, только на следующий год случайно обнаружили обломки. Так, где-то у него был навигатор джи-пи-эс. Надо распотрошить рюкзак... Надо же, уцелел и даже работает! Результаты навигации порадовали Дмитрия не слишком, но и не чрезмерно огорчили: до ближайшего большого селения при его подготовке вполне можно добраться за неделю, а там можно и о случившейся авиакатастрофе властям сообщить, и вылететь на большую землю. Ну, хватит тут отсиживаться, пора на выход.

Едва Береснев выбрался из салона вертолета, как уши его уловили детский плач, точнее, не плач даже, а жалобное завывание на одной ноте. Оказывается, в катастрофе он уцелел не один. Источник звука оказался совсем рядом: тот самый нелепо одетый заморыш цеплялся за лежащее на камнях тело матери, выброшенной из вертолета при столкновении с землей, и пытался ее растормошить. Дмитрию хватило одного взгляда, чтобы понять всю бесполезность этого занятия: женщина при падении ударилась затылком о камень, и ей размозжило голову. Странно, что сам пацан уцелел и даже, похоже, не пострадал. Ну и что с ним теперь делать прикажете? К походу через тайгу он явно не готов: и физических сил маловато, и экипировка совершенно неподходящая. Но и не такой он уже малыш, чтоб его весь путь на плечах тащить. Оставить здесь, а потом спасателей прислать – и подавно не выход. Даже если он вдруг окажется невероятно послушным и шага не сделает от вертолета, здесь же в округе полно хищного зверья, и медведи, и рыси водятся. Этак спасатели найдут одни обглоданные косточки!

– Как тебя зовут, мальчуган? – спросил Береснев, подойдя к малышу.

– Виталик... – испуганно промолвил пацаненок, прервав плач и уставившись на Дмитрия мокрыми глазами.

– А по фамилии?

– Рокотов, – мальчик, кажется, чуть подуспокоился, и у него даже надежда какая-то появилась во взгляде.

– А меня Дмитрий Михайлович. Ловить нам здесь, Виталик, нечего, надо выбираться к людям. Если повезет, за неделю дойдем. У меня для этого и припасы имеются, и ружье, чтобы от диких зверей обороняться. Идем со мной.

– А как же мама? – мальчуган никак не мог оторваться от тела.

– Померла твоя мама, – не стал скрывать от него горькой правды Берсенев, – посмотри, у нее голова разбита и не дышит уже.

Виталик замер с распахнутым ртом и вытаращенными глазами, будучи, похоже, просто не в состоянии осознать услышанное. А когда, наконец, понял и поверил, то разразился громким истерическим плачем с подвываниями. Дмитрий никогда не умел общаться с детьми и уж тем паче их успокаивать, да и как вообще возможно успокоить такого малыша, только что пережившего величайшую трагедию в своей жизни? Оставалось только топтаться неподалеку и терпеливо ждать, пока мальчонка выревется. Но вот, кажется, рыдания начали стихать, переходя в прерывистые всхлипы.

– Виталик, ей уже ничем не поможешь, а нам здесь нельзя оставаться. Как только мы доберемся до ближайшего селения, мы расскажем, где упал наш вертолет, сюда прилетят спасатели и заберут ее. Давай-ка вытирай слезы, вставай и идем.

Мальчик утер рукой зареванную мордашку, но с места не сдвинулся:

– Не, я лучше тут подожду...

– Послушай, дружок, я не могу тут тебя вечно сторожить! Припасов мало, а когда нас здесь отыщут, это одному Богу известно. Могут и в следующем году. Хочешь с голодухи подохнуть? А я вот нет. Короче, решай, а то я уйду один, силком тебя тащить не буду.

Несчастный Виталик, которому еще ни разу не предоставляли возможности хоть что-то существенное решить самостоятельно, замер в прострации. Похоже, пока он видит материнский труп, увести его отсюда и впрямь можно только силой, и то ведь наверняка истерику закатит, возись с ним потом... И ведь даже нормально схоронить его мать сейчас не удастся, тут же под слоем почвы сплошной камень, чтобы могилу вырыть, нужна взрывчатка.

– Так что ты решил?

Пацаненок робко поднял глаза на мужчину:

– А может... вы один за спасателями сходите, а я пока здесь останусь?..

– Один в тайге? Пройдет неделя, пока я до людей доберусь, да и спасателям потом время потребуется, чтобы досюда добраться. А тут ведь поблизости и медведи голодные бродят, и рыси! Хочешь закончить жизнь в медвежьих когтях?! Ну, воля твоя, а я сейчас ухожу.

Видя, что мальчуган по-прежнему не намерен трогаться с места, Береснев действительно стал собираться. Он уже уходил, когда из-за спины донесся детский крик:

– Подождите, я с вами!..

Глава 2.

Путь через тайгу.

К немалому удивлению Береснева заморыш оказался не по возрасту выносливым. Один из знакомых Дмитрия, регулярно водивший детские группы в горные походы, утверждал, что детишки при этом быстро выдыхаются, правда, потом и восстанавливаются столь же быстро. Ориентируясь на его слова, Береснев ожидал, что его маленький спутник скоро разноется и его придется подгонять, а то и устраивать привалы каждые полчаса. Но нет, Виталик упорно топал за мужчиной, почти не сбавляя темпа, и, кажется, даже плакать перестал. Ну да, лучший способ отвлечения от грустных мыслей это физическая нагрузка на пределе сил.

Когда, наконец, Дмитрий сделал привал в удобной ложбине под защитой скалы, мелкий шкет вовсе не рухнул на землю в изнеможении, хотя вид имел достаточно плачевный: весь замурзанный, с перепачканными ладошками и коленками, похоже, успел где-то навернуться и даже не раз. Наскоро оттерев подопечному лапы платком, Береснев устроил перекус всухомятку. Рядом не было источника воды, чтобы сготовить полноценный обед, да и слишком засиживаться на месте не хотелось. Виталик, впрочем, капризничать не стал и согласился на бутерброды.

Глядя, как пацаненок жадно уминает хлеб с колбасой, мужчина испытал вдруг непонятное теплое чувство. Казалось бы, какое ему дело до этой обузы, довести бы его целым до людей, сдать родственникам и с облегчением вычеркнуть из своей жизни. Но нет, почему-то приятно оказывается кормить целиком зависящего от тебя детеныша. Это что, нереализованные отцовские чувства вдруг начали пробуждаться? Своих-то детей у него нет и, похоже, не будет...

Поев, Виталик заметно повеселел и принялся проявлять совершенно неуместную активность. Ему почему-то непременно захотелось взобраться на соседнюю отвесную скалу. Заметив, как тот туда карабкается, Дмитрий грозно рыкнул, и пацаненка как ветром снесло, благо, залез еще не высоко. Малыш на время присмирел, мужчина успокоился и достал навигатор, чтобы определить дальнейший маршрут, а как поднял глаза, увидел Виталика уже метрах в полутора от земли и явно пытающегося залезть еще повыше. Пришлось сдергивать начинающего скалолаза за ноги.

– Тебе говорили больше туда не лезть?! Что, память такая короткая?! Сейчас подправим!

Проводить воспитательную работу с младшими школьниками Дмитрия никто не учил, а железную дисциплину надо было устанавливать срочно, горный поход – дело не шуточное. Углядев неподалеку какой-то куст с достаточно прямыми ветвями, Береснев отодрал от него несколько веток, очистил от листвы, уселся на рюкзак, уложил перепуганного шкета к себе на колени, одним махом сдернул с него колготки вместе с трусами и несколько раз вытянул прутьями по маленьким ягодичкам, пока пацаненок не разрыдался в голос.

По ходу дела мужчина заметил на теле ребенка еще не присосавшегося клеща и смахнул одним щелчком. Вот еще беда! Их же здесь полно, много заразных, и совсем не факт, что мать этого недоразумения успела сделать своему отпрыску прививку от энцефалита, судя по его, да и ее собственной одежде, она вообще плохо себе представляла, куда летит. Делать нечего, пришлось раздевать хнычущего малыша догола и осматривать его на предмет других притаившихся паразитов, ясно понимая, что потом необходимо будет заниматься этим на каждом привале. К счастью, наказанный Виталик истерику закатывать не стал, постепенно успокоился, а под конец даже вдруг доверчиво прильнул к Дмитрию всем своим дрожащим тельцем. Дружески похлопав пацаненка по плечу, дескать, все недоразумения между нами улажены и нечего больше бояться, мужчина велел ему одеваться и объявил, что привал окончен, пора двигаться дальше. Не очень ловко одевшись (похоже, не часто ему приходилось заниматься этим самостоятельно), Виталик послушно потопал за Бересневым.

К вечеру они нашли родник у подножия сопки, и Дмитрий решил, что это вполне подходящее место для ночлега. Первым делом надо было развести костер, чтобы сготовить ужин. Конечно, большую часть работы ему пришлось проделать самому, но и неутомимый ребенок тоже старался помочь, шуровал по окрестным зарослям в поисках хвороста. Само собой, умудрился обо что-то ободраться, но хныкать не стал. Залепляя подопечному царапину лейкопластырем, Береснев с неудовольствием подумал, что если дело пойдет так и дальше, все его запасы перевязочных материалов иссякнут задолго до окончания похода. Господи, а как же мать-то справлялась с этой юлой?

Когда настала пора отходить ко сну, возникла еще одна проблема. Палатка-то у Дмитрия была хоть и маломестная, но двое там разместились бы вполне, а вот спальный мешок имелся в наличии только один. В него мужчина упаковал пацана, а сам устроился рядом на брезентовом полу, под которым без труда прощупывались камни. Пришлось для создания себе более удобного ложа нарубить лапника.

Спал мальчуган очень беспокойно, даже хныкал во сне. Похоже, утренняя трагедия, о которой ему удавалось не думать за чередой дневных дел, ночью его все же достала и не собиралась отпускать. Утешать его Дмитрий даже и не пытался, да и чем тут утешишь? Удивительно, но утром настрадавшийся малыш вновь был бодр и готов к подвигам.

На третий день они вышли к реке, через которую необходимо было где-то переправиться, долго двигались вдоль ее берега, выискивая брод, и, наконец, добрались до переката. Течение здесь было настолько сильное, что Виталика бы точно снесло. Пришлось Дмитрию сажать его к себе на плечи. Ощущение было незабываемым. Эх, не довелось ему вот так потаскать собственных отпрысков, а, да что там говорить...

Во время их долгого похода у Береснева всегда было под рукой заряженное ружье. Опасных хищников здесь действительно хватало, и хоть мужчина специально прибыл в эти края за охотничьим трофеем, столкнуться сейчас с медведем ему очень не хотелось. К счастью, ни один косолапый им так и не попался, а вот некая голодная рысь однажды все же увязалась за ними следом. Дмитрий показался ей слишком рискованной добычей, а вот напасть на шагающего за ним следом и временами немного отстающего маленького человечка она уже готова была решиться. К счастью, Береснев, будучи опытным охотником, вовремя распознал ее присутствие и отогнал выстрелом из ружья. Перепуганный Виталик, увидев удирающую лесную кошку, тут же прижался к мужчине и дальше уже старался не отходить от него ни на шаг.

Новой трагедии удалось избежать, но долгий марш по горной местности, да еще в совершенно не приспособленной для этого экипировке, разумеется, сильно измотал семилетнего мальчугана. Когда они, наконец, добрались до вожделенного селения, Виталик выглядел полным оборванцем. Его рубашонка порвалась в нескольких местах и запачкалась так, что и не отстирать, колготки, казалось, вообще состояли из одних сплошных дыр и непонятно как вообще не расползлись, некогда нарядные башмачки сбились на камнях и откровенно просили каши. Встретившие их люди, впрочем, ничему этому не удивились, как и чрезмерной худобе мальчика. Ну, еще бы, люди целую неделю по горной тайге перли, наверняка и питались там черте чем! Береснева попросили только указать на карте, где именно случилась авиакатастрофа, чтобы направить туда поисковый отряд, а юного Рокотова первым же бортом переправили в Красноярск, где поместили в детский приют на время, пока не отыщутся его родственники.

Глава 3.

Усыновление.

Столь острые ощущения, какие довелось пережить Дмитрию, никогда даром не проходят, и сразу по возвращении в родной город на мужчину навалилась хандра, которую он расценил как «посттравматический синдром». Хотелось забыть и о той злосчастной поездке, и о разбившемся вертолете, и, конечно же, об оставленных на месте авиакатастрофы трупах. Но, увы, сие было не в его власти. Мешала та живая ниточка, что накрепко связала его память с трагедией в тайге. Вот о ней позабыть невозможно было никак. Береснев, впрочем, не жаждал обновлять воспоминания, оправдывая себя тем, что ребенку, должно быть, не доставит никакого удовольствия вновь повидаться с человеком, накрепко связанным в его сознании с осиротившей его катастрофой. И хотя что-то в душе продолжало тянуть его к этому несчастному мальцу, навестить Виталика Дмитрий решился только через месяц.

Едва завидев Береснева, мальчуган метнулся к нему и повесился на шею, обхватив заодно и ногами на манер обезьянки. Из горячего шепота Виталика мужчина понял, что ему здесь плохо, его здесь обижают, и вообще: «Забери меня отсюда!» Заставить мальца отцепиться удалось с большим трудом. Мельком оглядев бывшего подопечного, Дмитрий отметил, что пацаненок все такой же тощий, как в день их первой встречи, и вообще мало изменился на вид, ну, разве что, новый зуб вырос. Пришлось пойти разбираться с администрацией приюта.

Весьма замотанная директриса подтвердила опасения Береснева. Юный Рокотов за месяц так и не сдружился ни с кем из сверстников, все еще тоскует по матери, почти ни с кем не общается и, понятное дело, стал парией в местном детском коллективе. Медиков беспокоило, что мальчик не прибавляет в весе, хотя немало ест, что они могли объяснить только депрессией.

– И еще он каждый день вспоминает о Вас, – добавила женщина. – Взяли бы Вы его к себе, а? Здесь у нас он не приживется, слишком домашний мальчик.

– А родственники его взять не могут? Выяснили хоть, кто его отец?

– Да нет у него отца. В свидетельстве о рождении в соответствующей графе прочерк. Алименты на него никто не выплачивал. То есть его мамаша либо родила его от какого-то случайного кавалера, либо вообще воспользовалась банком спермы. Близких родственников с материнской стороны у Виталика тоже нет, а дальним он не нужен.

– И перспектив на усыновление тоже нет?

– Почти никаких. Таких больших обычно не берут. Ну, разве что, за деньги под опеку.

– Понятно...

Вот никогда Дмитрий не думал, что придется ему усыновлять какого-то чужого пацана. Но, видно, судьба...

Вернувшись к Виталику, мужчина задал ему один-единственный вопрос:

– Пойдешь ко мне?

Мальчуган расплылся в улыбке, яростно закивал и бросился обниматься, не вымолвив при этом ни слова. Ну, а о чем тут говорить, когда такое счастье привалило человеку!

Сколько себя помнил Виталик, у него никогда не было отца. Редкие материнские кавалеры даже и не пытались претендовать на эту роль. Мать, конечно, обихаживала любимого сыночка, тряслась над ним, но чего-то существенного дать все же не могла. Виталик казался ей оранжерейным растением, которое тут же загнется, выстави его на свежий воздух. Малыш слушался, не желая огорчать мамочку, иногда взбрыкивал, не получая при этом должного отпора, а только бесконечные причитания и слезы. Жить по таким правилам было как-то неуютно. С одной стороны, за что ни возьмись – все нельзя, с другой – можно без особых проблем нарушать любые запреты. Ну и поди тут разберись, какие «нельзя» действительно обоснованы, игнорировать их опасно, а какие – всего лишь следствие иррациональных материнских страхов? Виталик порой рисковал, набивал шишки, уверялся в своей слабости и неуклюжести и вновь забивался под мамино крылышко в поисках надежности и защиты. С надежностью, правда, дела обстояли все хуже и хуже. Матери хронически не везло в личной жизни, на работе тоже были постоянные нелады. В какой-то момент единственным выходом стало завербоваться куда-то в таежную глушь. Виталику очень не хотелось покидать город, но он жалел свою мамочку и не стал перечить.

Беда обрушилась на его хрупкие плечики, когда он совсем ее не ожидал. Оказалось, вертолеты могут внезапно падать. До печенок пробирающий страх, затем неописуемое ощущение, когда-то какая-то необоримая жуткая сила буквально вышвыривает тебя из салона, свободный полет через еловые лапы, не слишком-то мягкое приземление, лежащая в стороне неподвижная мать... а потом невыносимое осознание, что сам-то ты уцелел, а вот мама твоя – нет... Виталик думал, что умрет прямо там, и это казалось самым лучшим выходом. Как ему жить дальше, он не представлял вообще.

К счастью, рядом в этот момент оказалась чужая надежная сила. Незнакомый мужчина предложил Виталику идти с ним. Именно предложил, а не потащил с собой насильно. Мальчугану пришлось делать самый важный в своей жизни выбор, и он его сделал: безоглядно доверился Дмитрию Бересневу и впоследствии ни разу об этом не пожалел.

Дальше пришлось много напрягаться и вести себя не как карапуз, которого всюду водят за ручку и боятся, чтобы он не переутомился, а как пусть и маленький, но все же мужчина. Идти целый день по горам, продираясь сквозь заросли, часто оступаясь и падая, оказалось больно и временами тяжело, но он все же это сумел! Не хныча и не прося пощады. Ко времени первого привала самооценка Виталика заметно поднялась, он ощутил небывалый прилив сил, которые, конечно же, надо было со вкусом потратить, попробовав совершить то, что ранее ему категорически запрещалось, ну, например, вскарабкаться на дерево, а если нет подходящего дерева рядом, то хотя бы на ближайшую скалу.

И вот тут его ждал жуткий облом, завершившийся самым постыдным образом. Со скалы его сдернули, а потом он вдруг оказался лежащим с голой попой на коленях у мужчины и ощутил этой самой попой жгучие удары длинных прутьев. Это было настолько больно, что Виталик визжал как младенец, но, что поразительно, на душе у него при этом стало спокойно. Раз его сейчас так болезненно наказывают, значит, это действительно для него опасно и категорически запрещено, но это также означает, что о нем заботятся и, безусловно, постараются уберечь от любой серьезной опасности. Эта уверенность еще более окрепла, когда через несколько дней Дмитрий выстрелом из ружья обратил в бегство огромную кошку, которая, похоже, вознамерилась пообедать Виталиком.

То, как вел себя с ним этот мужчина, просто не позволяло Виталику воспринимать его иначе, как отца. Конечно же, только отец имеет право осматривать его с ног до головы, ограничивать его волю своими запретами, приказывать делать то-то или то-то. Но отец всегда и поможет, и накормит, и защитит, и спасет, с ним даже в этой глухой тайге можно чувствовать себя в безопасности. Виталик свято в это уверовал и без тени сомнений шел со своим повелителем.

Увы, в поселке им пришлось расстаться. Виталик, конечно же, считал, что временно. Месячное заключение в приюте среди злых, постоянно донимающих его детей и заботливых, но не способных понять его душевные терзания воспитателей он воспринимал как недоразумение, которое когда-нибудь обязательно разрешится. И Дмитрий действительно пришел сюда за ним. Ну, разве ж Виталик мог сказать ему «нет»?!

Жаль, что сразу уехать с ним не удалось. Мальчуган стоически согласился подождать, пока Дмитрий будет выправлять какие-то там необходимые для усыновления бумаги, но воспрял духом и ходил теперь по приюту гоголем.

Для Береснева же с этого дня начались сплошные хлопоты. Прежде всего надо было уговорить на усыновление супругу. К счастью, та, уже почти смирившаяся с неизбежным разводом, восприняла неожиданное предложение как шанс сохранить семью и хоть как-то удовлетворить нереализованный материнский инстинкт. Руководство приюта против усыновления не возражало и даже всячески содействовало, в суде проблем тоже не возникло, и вскоре порог дома Бересневых переступил новый член их семьи, решением суда переименованный в Береснева Виталия Дмитриевича.

Глава 4.

Начало спортивной карьеры.

Удивительное ощущение, когда тебе смотрят в рот и схватывают налету каждое брошенное тобой слово. Виталик, впервые обретший человека, которого можно назвать отцом, учился у Дмитрия жадно, стараясь перенять все его словечки, привычки и навыки. С последним, правда, выходило хуже всего. Виталик оказался слишком слабосильным, чтобы работать с отцовскими инструментами, а специальных детских у Дмитрия, конечно же, не было. Попытки развить пасынка физически одна за другой терпели провал. На турнике мальчугану с трудом удавалось подтянуться один раз, а дальше он уже просто болтался как сосиска, при отжиманиях он отчаянно мухлевал, а детские гантели, купленные для утренних зарядок, быстро затерялись где-то под диваном. При этом скакать младший Береснев мог часами, ничуть даже не запыхавшись. Не в силах понять этот парадокс, Дмитрий решил приобщить Виталика к своим утренним пробежкам, не будучи, правда, уверен, что малыш сможет поддерживать привычный для него темп.

Опасения оказались излишними: бодрый семилетка в купленных ему новых щегольских кроссовочках рысил рядом с мужчиной, не отставая ни на шаг. Полуторакилометровый кросс по городским улицам его ничуть не вымотал, а даже, кажется, раззадорил. Дмитрия взял азарт: он решил испытать возможности пасынка по максимуму. В одно воскресное утро он отклонился от привычного маршрута, готовый обежать хоть весь Красноярск, но узнать, на каком километре дистанции Виталик начнет, наконец, сдавать. К его немалому конфузу, первым сдался он сам. Сил Дмитрия хватило километров на пять, потом пришлось перейти на ходьбу, а неутомимый ребенок даже и не особенно устал и, похоже, готов был пробежать еще столько же.

Решив, что такой талант не должен пропасть втуне, Дмитрий принялся водить пасынка по спортшколам и спортивным секциям, но везде их ждал облом. Специальных беговых секций для младшеклассников нигде не было, а для успехов в других видах спорта одной выносливости было маловато. Виталик оказался плохо координирован, не отличался быстрой реакцией, безнадежно отставал от сверстников на тридцатиметровой дистанции, а если добавить к этому слабые мускулы на руках, то положение дел оказывалось совсем уж неприглядным. Мечтающий угодить отцу, но всюду отвергнутый мальчуган махнул на себя рукой и отказался от спортивных амбиций.

Дмитрий, впрочем, все же имел на него кое-какие виды. Виталику был куплен горный велосипед, и пацан с заметным трудом, но все же научился на нем кататься. А зимой отчим поставил его на лыжи. Освоить азы техники передвижения на них оказалось Виталику под силу даже с его никудышной координацией. Палками он, правда, так и не научился нормально пользоваться – использовал их, в основном, для поддержания равновесия, но пару пятикилометровых кругов по лыжной трассе проходил в охотку и даже с неплохим для своего возраста временем.

В школе юный Береснев быстро выбился в хорошисты, но вот уроки физкультуры ему не нравились категорически. Вот, казалось бы, вполне веселая игра, когда тебя пытаются осалить мячом, а тебе надо увернуться. Но какая в том радость, когда уворачиваться-то ты и не успеваешь, а самому никого осалить не удается. Еще хуже была бесконечная гимнастика, особенно прыжки через козла! Этот чертов козел уже снился Виталику в страшных снах, а уж сколько раз он врезался в него своим тощим животом, мальчуган даже и упомнить не мог. Потом еще пытка турником, когда хихикающие одноклассники, подождав, когда учитель отвернется, то и дело норовят сдернуть с тебя трусы! Единственная отдушина, когда давали погонять в футбол. Виталика неизменно ставили в защиту, и он неутомимо метался по площадке и лез под ноги нападающим, мешая тем пробить по воротам. Ну, тут хоть какая-то от него польза была. Драться Береснев тоже не любил и от участия в потасовках всячески старался уклониться. Надо ли говорить, что при таких обстоятельствах он заработал репутацию слабака, да еще и ботаника в придачу?

Несколько полегче стало зимой, когда их стали учить ходить на лыжах. Вообще-то, сибирякам это и так полагается уметь, так что виталькиному мастерству в этой области удивились не слишком. Другое дело, что он неизменно обходил на дистанции всех своих даже более рослых и крепких одноклассников. Только из-за лыж, ну и, наверное, из жалости к хилому, но упорному хорошисту физрук натягивал ему в году троечку.

В пятом классе Виталика отправили на зимние районные соревнования по ориентированию. В их команде были и ребята постарше, даже семиклассники, но ко всеобщему удивлению именно Береснев показал лучший результат. Ну, конечно, не только быстрый бег был тому причиной. Отчим регулярно брал его с собой в походы, и ориентироваться на местности по топографической карте мальчик уже прекрасно умел. Тем не менее, эта нежданная виктория сильно подняла спортивную репутацию Виталика и позволила ему претендовать даже на годовую четверку.

– Вот в мае еще городская эстафета будет, – заявил физрук, – если и там хорошо пробежишь, тогда поставлю.

Эстафета школьных команд на городских улицах – событие, конечно, яркое и незабываемое, особенно когда тебе недавно исполнилось двенадцать лет, но Виталика очень беспокоило, что его поставят на спринтерский этап, где проку от него, ну, никакого не будет. Ознакомившись с регламентом соревнований, мальчуган выяснил, что в эстафете будут этапы разной длины, в том числе даже один полуторакилометровый, что его вполне устраивало. С этим он и подкатил к физруку.

– Александр Ефимович, поставьте меня на самый длинный этап.

– Виталик, ты в своем уме? Таким клопам как ты столько бежать просто не положено, этот этап предназначен для старшеклассников-допризывников, вот ты там сдохнешь, а мне отвечать!

– Ну, Александр Ефимович, вы же знаете, что чем больше расстояние, тем лучше я его пробегаю!.. Да на стометровке я даже разогнаться не успею! Или у вас для этого этапа среди старших какой стайер есть, да?