Текст книги "Вакансия на жизнь (СИ)"

Автор книги: Евгений Беляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Контакты с его родителями я тоже беру на себя, вам остается только написать

просьбу об усыновлении мальчика.

Бюрократическая машина Дениды, возможно, и была эффективней земной, но и она

очень медленно проворачивалась, столкнувшись с совершенно новым для себя

явлением. Несмотря на все свое влияние, Шаехсу потребовалось три дня, чтобы

уладить все формальности с усыновлением. Наконец, все необходимые бумаги были

получены. Встретившись в очередной раз с Артемовым, Шаехс изложил ему условия,

на которых правительство Дениды соглашалось отдать ему Огинки.

– Вы забираете мальчика из тюрьмы, после чего не допускаете никаких его

контактов со сверстниками на планете и при первой возможности вывозите его за

пределы Дениды. Отныне на нашей планете он будет вне закона. В случае, если он

когда-либо вернется на Дениду, он непременно будет казнен. Родительское согласие

на усыновление вами мальчика также получено. Можете забирать бумаги и поспешите:

семидневный срок после Дня Истины уже истек, и мальчиков в тюрьме начинают

усыплять.

Увидев, как вздрогнул Артемов, Шаехс поспешил его успокоить:

– Не нервничайте вы так, я дал указание начальству тюрьмы придержать пока этого

мальчика, хотя они еще не знают для какой цели.

Схватив документы на усыновление и спешно поблагодарив своего любезного

консультанта, Николай поспешил в детскую тюрьму.

Глава 7. Срок истек.

Неделя, отпущенная на рассмотрение поданных апелляций и на обмен жизней детей на

жизни их родителей, наконец, истекла. Утром в камеру Огинки вошел надзиратель,

объявивший, что ничьи апелляции удовлетворены не были и что ни один из отцов

собранных в этой камере мальчишек не покончил жизнь самоубийством в пользу

своего сына. Все надежды рухнули. Мальчики с трудом осознавали, что единственной

их перспективой остается близкая смерть, причем никому из них не удастся

протянуть больше трех дней, ведь именно за такой срок в аотингерской тюрьме

обычно успевали усыпить очередную партию своих юных постояльцев. Не в силах

отдалить свою кончину, мальчики еще могли выбрать для себя способ, каким они

расстанутся с жизнью. Как здесь поступают с истериками и бунтовщиками, они уже

видели. Но на что можно рассчитывать, если вести себя смирно?

Чтобы окончательно уверить их в мысли, что у послушных детей в стенах этой

тюрьмы смерть не так уж страшна, тюремщики сразу после завтрака забрали из

камеры самого тихого мальчика по имени Илгик. Паренек, смирившись со своей

судьбой, потерял, похоже, всякий интерес к окружающему миру и даже не осознавал,

куда его ведут, покорно шагая за своими конвоирами. Едва они вышли из камеры,

над дверью ее ожил экран, на котором всю прошедшую неделю ребятам

демонстрировали мультики. Сейчас он показывал тюремные коридоры, по которым вели

Илгика. Вот конвоиры с мальчиком зашли в довольно просторную комнату, где стояла

обтянутая кожей широкая скамья и рядом с ней что-то, напоминающее медицинский

прибор для инъекций. Помимо вошедших, в комнате находилось еще несколько людей.

Мальчика окружили, сняли с него курточку, закатали ему рукав рубашки на левой

руке. Илгик не сопротивлялся, только недоуменно вращал головой. Наконец, один из

мужчин поднес к губам мальчика стакан с какой-то жидкостью и сказал выпить.

Илгик сглотнул содержимое стакана, после чего его осторожно уложили на скамью.

Мальчик на глазах засыпал. Черты лица его разгладились, на устах появилась

блаженная улыбка. Похоже, мальчик пребывал-таки в обещанной им всем здесь

нирване. Выждав некий отмеренный промежуток времени, один из тюремщиков воткнул

в вену на руке мальчика длинную иглу, шланг от которой тянулся к стоящему в

комнате прибору, и начал проводить инъекцию. Некоторое время в поведении Илгика

ничего не менялось, затем он как-то постепенно обмяк, вытянулся на своем ложе и

замер. Прождав еще пару минут и удостоверившись, что мальчик больше не дышит,

мужчины сняли его со скамьи и куда-то понесли. На губах мертвого Илгика так и

осталась сиять улыбка...

Теперь в тюрьме заработал конвейер легкой смерти. Процедура усыпления с

предварительным введением в нирвану была неспешной, и хотя задействовано было

несколько десятков коек, очередь на усыпление шла медленно. Детей забирали

поочередно из разных камер, так что из камеры Огинки за час в среднем выводили

только одного мальчика.

Подали обед, но есть Огинки совершенно не хотелось. Он с трудом заставил себя

проглотить несколько кусков и отодвинул тарелку. У большинства его сокамерников

тоже явно пропал аппетит, но некоторые с жадностью поглощали пищу, словно

отъедались за всю прошедшую жизнь. Экран погас. Мальчикам оставалось напряженно

присушиваться, к какой из камер в коридоре в данный момент идут конвоиры, и с

содроганием сердца ждать, когда отворится дверь в их собственную камеру.

Через час после обеда дверь в очередной раз открылась, и надзиратель выкрикнул

имя Огинки. «Вот и все...» – подумал мальчик, с трудом поднялся и, опустив

голову, побрел в коридор. Внутри у Огинки словно что-то сломалось, он ощущал

странное отупение, не слышал, что говорят ему конвоиры, не глядел, куда его

ведут, только механически переставлял ноги. Перед глазами у него все время

прокручивалась сцена смерти Илгика, только в качестве главного ее персонажа он

теперь видел СЕБЯ...

Когда запыхавшийся Артемов подошел к воротам детской тюрьмы, охранник на входе

долго не мог понять, что ему нужно, придирчиво рассматривал бумаги, но все же

согласился пропустить настойчивого инопланетянина к начальству. Начальник тюрьмы

чуть рот не раскрыл, узрев постановление правительства Дениды, разрешающее гостю

с Земли Николаю Артемову усыновить и вывезти на свою планету мальчика Огинки,

неправоспособного гражданина Дениды, не заработавшего вакансию на жизнь и в

связи с этим приговоренного к усыплению. За все полтораста лет беспорочной

службы на этом посту старому служаке ни разу не приходилось видеть подобной

бумаги, да и вообще за все время контактов Дениды с инопланетными цивилизациями

не было ни одного подобного случая. Но вот оно, это уникальное постановление,

прямо перед глазами – и его следует исполнять! Начальник тюрьмы вызвал двух

охранников и приказал доставить заключенного Огинки в свой кабинет для передачи

его новому отцу.

Минуты ожидания медленно тянулись. Наконец, дверь кабинета открылась, и конвоиры

пропихнули в нее белокурого мальчика. Огинки двигался, как сомнамбула, вперив

взгляд в одну точку. Его остановили, придержав за плечо. Мальчик словно очнулся

от этого прикосновения и недоуменно огляделся по сторонам. Он явно не понимал,

куда попал. Видя, в каком он состоянии, Николай решил все ему объяснить:

– Огинки, я понимаю, для тебя это все будет очень неожиданно, но я теперь

считаюсь твоим отцом. Я обратился к вашему правительству с просьбой о твоем

усыновлении, и мне не отказали, поставив условием, что я отвезу тебя на свою

планету. Твои родители тоже с этим согласились. Теперь ты будешь жить со мной на

Земле, Огинки. Ты понял?

Мальчик уставился на Артемова, но не сдвинулся с места.

Не понимает. Слишком неожиданно для него это известие, парень и без того в шоке,

наверное, он уже готовился умереть, а тут вдруг такая перемена судьбы!

Интересно, что бы ощущал ты сам, если бы оказался на его месте? Все же надо

попробовать вывести его из ступора.

– Огинки, поверь мне, я тебя не обманываю, ты действительно останешься жить, и

ты действительно теперь мой сын! Мы сейчас уйдем отсюда вместе, и ты забудешь

все, что здесь видел, как дурной сон. Иди ко мне, малыш!

Все еще не верит... Оглядывается на охранников, осматривает комнату, словно

чего-то ищет... Снова смотрит на меня, взгляд помаленьку проясняется, кажется,

он что-то начинает осознавать... Поверил!!!

Огинки внезапно метнулся к Николаю, в два прыжка преодолев комнату, буквально

запрыгнул ему на грудь, обхватив своего спасителя руками и ногами, и,

прижавшись к нему, разразился потоком слез. Все напряжение последних дней

выходило сейчас из мальчика с этими слезами. Огинки что-то порывался сказать, но

слова его прерывались новыми приступами рыданий. Николай успокаивающе гладил его

по голове.

Начальник тюрьмы поднес Артемову только что составленный им акт о передаче

мальчика, Николай расписался, другой рукой продолжая удерживать мальчика,

подождал, пока тот выплачется, затем бережно понес свою драгоценную ношу к

выходу и только уже за воротами тюрьмы осторожно поставил Огинки на землю.

Глава 8. Перед отлетом.

Всю дорогу из тюрьмы в гостиницу, где проживал Артемов, Огинки прошел, держа

своего нового отца за руку и стараясь прижаться к нему поближе. Заведя его в

свой номер и убедившись, что мальчик немного пришел в себя, Николай решил

продолжить разговор:

– Извини, что я на той нашей первой встрече не сказал тебе, что постараюсь тебя

усыновить. Я просто совершенно не был знаком с вашими порядками и не хотел тебя

попусту обнадеживать. Я понимаю также, что у тебя есть родные папа и мама,

которых ты любишь и которые любят тебя. Но уж так повернулась твоя судьба, что

ты больше не сможешь их увидеть. Для этой планеты ты умер, ты никогда не сможешь

сюда вернуться. Если ты когда-нибудь прилетишь сюда снова, тебя немедленно

убьют... Еще раз прости меня, Огинки, что я, не спросив тебя, навязался тебе в

отцы, но это была единственная возможность, чтобы ты остался жить.

Мальчик глубоко вздохнул и поднял на Артемова красные от слез глаза:

– Я все понимаю... Вам незачем просить у меня прощения, вы спасли мне жизнь. А

родители... я им не нужен...

Огинки опять потупился. Николай похлопал его по плечу, успокаивая.

– Ладно, малыш... Только зови меня на «ты», мы ведь с тобой теперь отец и сын,

верно?

– Да, папа... – чуть запнувшись, промолвил Огинки, – я буду тебе хорошим сыном!

– Хорошо, в таком случае нам надо с тобой поговорить о нашей будущей совместной

жизни, – сказал Артемов. – Прежде всего, тебе не следует выходить за пределы

гостиницы, на своей планете ты теперь персона нон грата. Можешь смотреть

телевизор, но не пытайся связаться ни с кем из своих друзей, для них ты уже

умер. Мне надо еще несколько дней пробыть здесь, потом за нами прилетит

космический корабль с Земли. Ты, конечно, не знаешь нашего языка, так что тебе

придется начать его изучать. Надеюсь, это не вызовет у тебя затруднений, ведь у

нас есть хорошие устройства для подсознательного запоминания больших объемов

информации. Потом нам надо договориться, как я буду тебя контролировать. И по

вашим, и по нашим меркам ты пока еще несовершеннолетний, на Земле я буду за тебя

отвечать, так что тебе придется выполнять мои распоряжения. Плюс к тому, у тебя

еще будут некоторые свои обязанности. А в случае их невыпонения... Родители дома

тебя наказывали? И как с этим обстояло дело в школе?

– В школе у нас никого не наказывали, – чуть улыбнулся Огинки, – только баллы

снимали по дисциплине или по успеваемости. А родители – те да, наказывали, и

иногда очень жестко, они ведь хотели, чтобы со мной все было хорошо, чтобы я не

разболтался, и потому держали в строгости. Только поводов я им старался не

давать! – заключил мальчик.

– Это хорошо! – усмехнулся Николай. – А мне ты будешь давать поводы к твоему

наказанию?

– Я буду хорошим мальчиком! – ответил Огинки, потупив глазки.

– Ладно, малыш, отдыхай пока, а мне надо сходить по делам, – произнес Артемов.

Николаю предстояло теперь приодеть новообретенного сына и снабдить его

необходимым минимумом личных вещей. Кое-что передали родители Огинки через

третьих лиц, но остальное Артемову пришлось раздобывать самому. Мальчик не

покидал гостиничного номера, с утра до ночи наблюдая телепередачи. На Дениде

сейчас подводили итоги последнего Дня Истины, и различные телепрограммы

представляли обществу его наиболее выдающихся новых граждан. Когда Николай в

очередной раз зашел к себе в номер, журналист по телевизору как раз рассказывал

о каком-то мальчугане, набравшем в сумме 277 баллов.

– Тоже небось какой-нибудь начальственный сыночек! – бурчал Огинки, глядя на

экран. – Целых десять баллов за общественную работу ему дали! И почему-то целых

четыре балла за красоту поставили! Я бы ему за такую рожу и трех не дал!

– Не кипятись, – сказал Артемов, – ты все равно лучше, никто не спорит! Лучше

примерь, что я тебе накупил.

– Это все мне?! – Огинки с удовольствием облачился в обновки.

– Ну ты теперь просто картинка, а не мальчик... На Земле в школу пойдешь, так

все девочки от тебя просто без ума будут!

Щеки у Огинки зарумянились, и он спешно прикрыл их рукавом.

Перед отлетом на Землю Артемов в последний раз встретился с Шаехсом. Тот

напоследок решил дать землянину несколько советов относительно мальчика.

– Первым делом по прилету на Землю постарайтесь сделать мальчику все необходимые

прививки, – сказал он. – У вашего Огинки, конечно, отличное здоровье, и имунная

система в полном порядке, но, боюсь, вряд ли у нее есть средства против ваших

земных инфекций. Ну а если он вдруг все же чем-то заболеет... Люди с других

планет часто говорят, что все мы здесь представляем собой попросту огромные,

самостоятельно существующие раковые опухоли... В чем-то они правы... Наши клетки

действительно обладают физическим бессмертием и способны бесконечно делиться,

как раковые. Посему любые препараты, предназначенные для лечения рака и

уничтожающие клетки с подобными свойствами, для нас смертельно опасны. К

счастью, из-за тех же свойств наших организмов мы и от рака гарантированы... Так

вот, ни в коем случае не лечите Огинки от инфекций подобными препаратами, лучше

уж сразу его усыпите!

– Приму к сведению, – промолвил Николай.

– И еще один момент, – сказал Шаехс. – Конечно, вашего мальчика хорошо

вымуштровали за 12 лет, и он в целом умеет себя сдерживать, хотя в отдельных

эпизодах и проявлял излишнюю горячность, но сейчас ему предстоит пережить ломку

прежних стереотипов поведения. Он будет выходить из состояния стресса, страх

смерти над ним больше не довлеет, в таких условиях очень многие подростки

начинают распоясываться. Нам бы очень не хотелось, чтобы он доставил вам крупные

неприятности на вашей планете и оставил у ваших соотечественников негативное

впечатление о всех денидцах. Чтобы этого избежать, постарайтесь держать его в

ежовых рукавицах, он мальчик умный и прекрасно поймет, что вы это делаете для

его же собственного блага. А теперь от имени правительства Дениды разрешите

выразить вам почтение, что вы отважились на столь уникальный эксперимент в деле

взаимодействия наших двух цивилизаций.

Артемов попрощался со своим денидским консультантом и пошел в гостиницу. Корабль

с Земли уже прибыл, надо было подготовить Огинки к отлету, а заодно объяснить

экипажу корабля, почему им придется взять с собой на Землю незапланированного

пассажира.

Глава 9. На Земле.

Юный денидец быстро освоился на корабле и благодаря своей симпатичной внешности

и незлобивому характеру стал любимцем всего экипажа. Артемов отметил, что сын

ему достался весьма любознательный и явный экстраверт по натуре: уж на что сам

Николай в силу своей журналистской работы имел способность легко устанавливать

контакты с самыми разными людьми, но Огинки мог дать ему в этом деле сто очков

вперед. Даже еще не изучив как следует ни одного земного языка, мальчик успел

перезнакомиться со всеми окружающими, облазил с их попустительства чуть ли не

все помещения корабля и вскоре знал о его устройстве больше самого Николая.

Обучение языку тоже продвигалось быстрыми темпами – устройство, предназначенное

для обучения землян, как оказалось, вполне соответствует и особенностям психики

денидцев. У Артемова упала гора с плеч: теперь он мог быть уверенным, что и со

школьным обучением у его приемного сына никаких проблем не возникнет. Николай

уже уведомил устроителей своей экспедиции на Дениду, какой нежданный «подарок»

он везет им с этой планеты. Можно было не сомневаться, что немедленно по

прибытии на Землю Огинки станет объектом бурного интереса ученых из многих

стран. Как ни общителен мальчик, его все же следует подготовить к самым

разнообразным проявлениям столь значительного внимания к его скромной персоне.

Отловив приемного сына в коридоре корабля, Артемов принялся его инструктировать:

– Огинки, как только мы прибудем на Землю, тебе наверняка придется пройти полное

медицинское обследование.

Увидев, как дернулся мальчик, Николай поспешил разъяснить:

– Это совсем не страшно и ничем тебе не грозит. Я понимаю, что на Дениде врачи

были вашими первыми врагами, поскольку выискивали у вас патологии и снижали вам

баллы за здоровье. Но наши медики ищут у детей заболевания только для того,

чтобы их вылечить. Но у тебя ведь и этого нет: тебя недавно досконально

обследовали и ничего не нашли. Просто ты очень интересен нашим ученым, твой

генотип отличен от генотипа землян, наши клетки не являются потенциально

бессмертными, а отыскание механизма бессмертия – одна из главных задач нашей

науки. Так что уж будь добр, поработай немного на земную науку, а земляне в

благодарность помогут тебе освоиться здесь. Ты же обещал быть хорошим мальсиком?

Огинки кивнул:

– Я понял, я сделаю все, что от меня потребуют.

– Вот и договорились, – сказал Артемов. – Потом тебе придется пойти в нашу

земную школу, русский язык ты уже почти изучил, с другими предметами у тебя

поначалу могут возникнуть трудности, поскольку наши учебные программы сильно

отличаются от ваших, но ты парень умный, думаю, разберешься, а если нет, так

учителя и товарищи помогут. Еще тебя часто будут просить дать интервью. Вот тут

уже решай сам: с кем говорить, а кому отказывать, – в крайнем случае можешь

ссылаться на то, что твой отец – сам журналист и эксклюзивную информацию о тебе

будет публиковать самостоятельно. Будут подходить с другими предложениями – обо

всем сообщай мне, я лучше разберусь, что они от тебя хотят, но особо не бойся -

никто тебя здесь не съест.

Подготовленный таким образом Огинки, едва ступив на землю своей новой родины,

постарался вести себя максимально достойно: всем улыбался, церемонно

раскланивался в ответ на приветствия, вежливо отвечал на многочисленные вопросы,

единственное что старался все время держаться поближе к Артемову, но когда

настала пора отдаться в руки медиков, безропотно позволил себя с ним разлучить.

Пожелав своему сыну на прощание быть молодцом, Николай направился в редакцию

составлять отчет о проведенной экспедиции.

Впрочем, и помимо отчета забот ему предстояло много. Надо было уладить

бюрократические формальности с получением Огинки российского гражданства, надо

было подготовить холостяцкую квартиру Артемова ко вселению в нее нового жильца,

надо было найти для мальчика подходящую школу. Пришла пора и задуматься над

продолжением своей журналистской карьеры: постоянные поездки в различные горячие

точки подходят для холостяка, но не для отца-одиночки – с кем тогда оставлять

Огинки, не в интернат же его отдавать, в самом деле? С решением этой проблемы,

правда, пока можно было не спешить: появление на Земле юного инопланетянина

стало мировой сенсацией, физиономия Огинки не пропадала с телеэкранов и со

страниц газет, Николай являлся здесь главным источником информации, и своей

редакции он был сейчас нужнее в Москве.

Когда, наконец, удалось выцарапать Огинки из Центра космической медицины, причем

тамошние медики выражали надежду, что он не надолго их покидает, у входа в

квартиру Артемова мальчика уже поджидала туча репортеров и тележурналистов.

Огинки пришлось-таки дать свою первую в жизни пресс-конференцию, но он стоически

ее выдержал. Впрочем, многочисленные интервьюеры и просто любопытствующие

граждане продолжали ходить и дальше, и Огинки то и дело приходилось описывать в

красках свою жизнь на Дениде, хотя большую часть посетителей Николаю удавалось

отшивать.

Подошло время отдавать мальчика в школу. Николай постарался подобрать для Огинки

учебное заведение поприличнее, хотя и здесь юному денидцу некуда было деться от

обрушившейся на него популярности. Впрочем, безотносительно своего инопланетного

происхождения, он и одной своей внешностью мог впечатлить новых одноклассников.

Благодаря своим светлым кудряшкам он стал предметом тайных воздыханий всех

девчонок в классе, а его денидское прозвище Красавчик неведомо какими путями

последовало за ним и на Землю. С московскими пацанами Огинки поддерживал

поначалу исключительно дипломатические отношения, драк старался избегать, в

разборки не лез, но зато сумел проявить себя на уроках физкультуры и биологии,

работы не чурался, к учителям, как и прежде на Дениде, не подлизывался, и

постепенно был признан своим в доску парнем. У него завелась своя компания, где

его теперь звали Гинкой, с ними он гулял по городу, проводил время в

компьютерных клубах (удовольствие, прежде Огинки недоступное).

Николай с удовольствием отмечал, как быстро его приемный сын впитывает нормы

поведения новой для него культурной среды, хотя некоторые денидские предрассудки

упорно сохранялись в сознании мальчика. Как-то раз по время совместной прогулки

по московским улицам Николай и Огинки повстречались с мальчуганом, которого

родители везли в инвалидной коляске. Судя по всему, у мальчика была тяжелая

форма детского церебрального паралича. Огинки этой встрече очень поразился: в

его родном Аотингере он ни разу не видел детей с такой тяжелой степенью

инвалидности. Он спросил Николая, почему встреченного ими мальчика не усыпили

еще в младенчестве, ведь ясно же, что он никогда не станет полноценным

человеком? Артемов стал втолковывать сыну принятые на Земле принципы гуманизма,

но, похоже, полностью его не убедил. Огинки за время обучения в аотингерской

школе хорошо усвоил базовые понятия генетики популяций и твердо знал, что

отсутствие отбора в популяции неминуемо ведет к накоплению вредных мутаций, а в

дальнейшем и к вырождению всей популяции. Эти соображения он и высказал Николаю,

присовокупив к ним тот общеизвестный факт, что в московских семьях рождается

мало детей, что, по его мнению, означало, что вырождение москвичей уже идет, ибо

разве можно признать здоровой популяцию, которая даже в мирных условиях не в

состоянии воспроизвести саму себя? Артемову, никогда особо этой проблемой не

интересовавшемуся, пришлось отделываться общими фразами, что только укрепило

Огинки в его мнении.

Были в их совместных прогулках и приятные моменты. Как-то им навстречу попался

знакомый Николая Валерий Рощупкин, который хотя и давно уже был женат, никак не

мог обзавестись детьми. Его любимая жена Лидия оказалась бесплодна, не помогало

даже экстракорпоральное оплодотворение. Рощупкины всерьез подумывали взять

ребенка из детдома, желательно девочку и без отягощенной наследственности, но

таковые были в большом дефиците, и чете Рощупкиных пришлось бы долго ожидать

своей очереди. Увидев завзятого холостяка Николая вместе со стройным красивым

мальчиком, Валерий воскликнул:

– Коля, не в службу, а в дружбу, скажи, где таких красавцев выдают?!

Артемов ответил таким же шутливым тоном:

– На Дениде, где же еще! Хочешь – мальчика дадут, хочешь – девочку!

– Только таких больших? – спросил Рощупкин. – А если помладше кого попросить?

– Младших не отдадут, только двенадцатилетних и раз в год, но зато с гарантией.

Прилетишь на Дениду – сможешь сам выбрать. И тебе не только отдадут, но еще и

спасибо скажут, что взял!

Рощупкин кивнул с улыбкой, но какую-то мысль в нем эта пикировка заронила. Во

всяком случае, с этого дня он стал живо интересоваться контактами землян с

Денидой.

Примерно через месяц с момента своего прилета на Землю Огинки пристал к Артемову

с вопросом, почему тот не женат. Николай в красках описал ему все опасности

своей репортерской профессии, заметил, что не хотел бы, случись чего, оставить

свою семью без средств к существованию, и с некоторым сожалением предположил,

что ради Огинки придется теперь от этой жизни отказаться. Мальчик высказываться

на эту тему не стал, но сделал свои выводы.

Помимо коллег Артемова по журналистской профессии, его квартиру осаждали и

многочисленные новоявленные поклонники и поклонницы юного денидца, некоторые из

них были весьма солидного возраста. Огинки старался никому не хамить, но и не

выказывал желания познакомиться поближе. Именно поэтому Николая удивила одна

встреча в кафе. Усадив сына за столик, Артемов отошел сделать заказ. Вернувшись,

он обнаружил, что Огинки успел пересесть за соседний столик и мило беседует с

русоволосой дамой лет, приблизительно, тридцати. Огинки старательно играл роль

пай-мальчика, но глаза его при этом хитренько посверкивали, особенно, когда он

оглядывался на Николая. Артемов решил не вмешиваться в эту беседу, ожидая, что

будет дальше. Минут через пятнадцать Огинки вернулся к столику Николая и невинно

произнес:

– Там одна женщина очень хочет с тобой познакомиться.

– Со мной или все же с тобой? – спросил в ответ Николай.

– Со мной она уже познакомилась. Ее зовут Ирина Давыдова, она бухгалтер, тоже

живет в Москве и тоже одна.

– Тебе она, похоже, понравилась?

– Ага. Ты поговори с ней, может, она и тебе понравится!

Немного ошалев от того, что приемный сынок уже пробует себя в качестве

сводника, Николай согласился на знакомство. Приглашенная к их столу Ирина стала

благодарить Артемова за его мальчика, сказала, что следит за ними с самого

момента прилета Огинки на Землю, собирает всю информацию, какую только может

достать, но только сегодня решилась познакомиться поближе. К счастью, Огинки

оказался таким умным и предупредительным мальчиком, каких очень редко встретишь

среди земных детей (при этих словах Огинки поспешил отойти от столика), что она

благодарна судьбе, что с ним повстречалась. Артемову пришлось пересказать своей

новой слушательнице историю своего пребывания на Дениде, в конце разговора они

как-то неожиданно для себя обменялись телефонами и с той поры стали регулярно

созваниваться. Огинки, впрочем, предпочитал личные контакты и регулярно тянул

Николая домой к Ирине. Приведя его к ней в гости и для вежливости пошлявшись с

полчаса по квартире, он всякий раз находил предлог слинять на улицу, оставляя

Николая и Ирину беседовать наедине. Примерно через пару месяцев подобных

контактов все трое так сроднились, что Николай счел логичным предложить Ирине

выйти за него замуж. Предложение отвергнуто не было. Потребовалось еще немало

мытарств, чтобы продать две московские квартиры и купить взамен одну более

обширную, но зато все трое сумели решить свои проблемы: Огинки обрел полноценную

семью, Ирина – замечательного сына, о котором втайне мечтала, впервые увидев его

на экране телевизора, да вдобавок еще и надежного мужа, а Николаю было теперь с

кем оставить Огинки, так что отпала необходимость отказываться от репортерской

работы.

Глава 10. Переписка через космос.

Письмо, отправленное с нарочным из Москвы в Аотингер.

Здравствуй, Тайвис!

Это пишет тебе твой друг и бывший одноклассник Огинки. Надеюсь, ты не забыл

меня? Не удивляйся, никто не собирается тебя разыгрывать, и это вовсе не письмо

с того света! Просто я не помер тогда, год назад, как вам всем, вероятно,

сообщили. Меня усыновил инопланетянин с планеты Земля и отвез жить к себе на

планету. Но для всех вас я должен был умереть, при этом условии правительство

Дениды согласилось меня отпустить, и если я вернусь теперь на Дениду, меня там

сразу же убьют! Поэтому вынужден послать тебе письмо с оказией. Землянин,

который полетит на Дениду по важным государственным делам (не знаю каким, да для

нас двоих это и не важно!), любезно согласился взять с собой этот конверт, а по

прилете на Дениду отправить его по почте. Если ты читаешь это письмо, значит,

мой замысел удался!

Тебе, наверное, интересно, как я здесь живу. Сразу скажу, живу неплохо, даже

лучше, чем жил у себя на Дениде. Мой нынешний отец, а я считаю его своим

настоящим отцом, ведь он меня тогда спас, фактически, я в тот день родился

заново! Так вот, мой отец Николай любит меня больше, чем некогда любили мои

биологические родители, он дал мне свою фамилию, это такое принятое на Земле

родовое имя, так что меня теперь зовут Огинки Артемов, а точнее, еще длиннее -

Огинки Николаевич Артемов, но так меня будут называть, только когда я вырасту, к

детям здесь принято обращаться более кратко. Теперь у меня и приемная мать есть,

ее зовут Ирина, она тоже очень меня любит, и, представляешь, я сам ее себе

нашел! А скоро, похоже, здесь у меня еще родится и маленькая сестренка.

Как только написал о своей будущей сестренке, тут же вспомнил своего братишку

Фарека. Не знаешь, как он там? Сильно ли вырос? Помнит ли еще меня? Ладно, это я

отвлекся. На планете Земля очень много стран, я живу в столице одной из них -

России, самой большой по площади, но не по населению. В этой стране уже много

лет отрицательный прирост населения, представляешь?! Я, когда узнал это, понял,

почему меня сюда пустили, тогда как на другие планеты никого из наших ребят

никогда не брали. К тому же, говорят, здесь много рождается больных детей,

причем серьезно больных, с нарушениями на генном уровне. И никто их здесь не

собирается выбраковывать! Они для такой своей политики даже специальный термин

придумали – «гуманизм»! А по-моему, это просто глупость, ведь свои болезни такие

дети будут и по наследству передавать, и кто тогда у них тут будет жить через

несколько поколений?

Город, в котором я живу, называется Москва, она раз в двадцать больше нашего

Аотингера, говорят, это один из самых больших городов на Земле. А уж развлечений

тут столько, что Аотингер по сравнению с ней кажется глухой провинциальной

дырой. Ты знаешь, например, что такое компьютерные игры? Это как хорошее кино,

только ты сам в нем участвуешь. Нам с тобой на Дениде внушали, что компьютеры

предназначены только для работы, помню, я не очень-то любил на них работать, в

отличие от тебя. Сейчас же я чуть ли не каждый день хожу в компьтерный клуб

играть на них вместе со своими здешними приятелями. Жаль, что тебя с нами нет,

тебе бы понравилось! Вообще жить здесь очень интересно, только зимой бывает

холодно, я как-то раз чуть нос себе не отморозил. Честно! Отец мне его потом

шерстяной варежкой растирал.

Я здесь тоже хожу в школу, в седьмой класс. Пацаны у нас в классе замечательные,

друг на друга не стучат, в активисты не лезут, к учителям не подлизываются, а

какие штуки порой откалывают! Хотя, если честно, среди здешних ребят много

лоботрясов, вот только их родители относятся к ним слишком либерально, почти не

наказывают. Впрочем, им тут и бояться особенно нечего, посмотрел бы я на них,