Текст книги "Вакансия на жизнь (СИ)"

Автор книги: Евгений Беляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Вакансия на жизнь.

Автор Беляков.

Глава 1. Первое знакомство.

Денида стала пятой обитаемой планетой, с которой познакомились земляне после

выхода в дальний космос. Собственно, и узнали-то они о ней только от обитателей

тех планет, которые посетили ранее. Цивилизация Дениды была там хорошо известна,

считалась довольно развитой, имела с ними торговые отношения. Вот только ни

одного денидца ни на одной из этих планет землянам повстречать не удалось. На

вопрос о причинах этого местные жители почему-то кривились, намекали на

несходство моральных устоев и какие-то физические особенности денидцев,

отличающие их от всех других гуманоидов, но никаких конкретных примеров не

приводили и вообще всячески старались уйти от этой темы. Единственное, что

можно было из этого уяснить: денидцы не сами стремились изолироваться от других

цивилизаций, это именно другие цивилизации ни в какую не желали видеть их у

себя, предпочитая вести с ними дела на расстоянии.

Земляне, впрочем, предрассудками не страдали и готовы установить с Денидой

дипломатические отношения, но правительства тех планет, где уже давно знали

Дениду, настоятельно советовали с этим не спешить, а лучше сперва послать туда

исследователей, которые разберутся с ситуацией на месте и выяснят, насколько

приемлемы для землян контакты с денидцами. Советам решили последовать. Давние

земные традиции межгосударственных отношений говорили, что если хочешь навести

контакты с руководством страны, в которую пока нежелательно посылать дипломатов,

то следует послать туда журналиста, который никого вроде бы официально не

представляет, но дает местным властям гарантию, что донесет всю сообщенную ему

информацию до сведения руководства и общественности своей страны. На просьбу с

Земли принять у себя журналиста власти Дениды ответили согласием и гарантировали

гостю безопасность и возможность ознакомиться со всеми сторонами жизни

денидского общества, которые его заинтересуют.

В объявленном ООН конкурсе за право первым посетить Дениду неожиданно победил

российский журналист Николай Артемов, имевший большой опыт работы в тех земных

странах, чьи правящие режимы ни в какую не желали следовать общепринятым

правилам цивилизованной жизни и сохраняли свою особость даже в нынешние времена,

когда национальные границы на Земле в большинстве случаев стали уже пустой

формальностью. Короче говоря, Николай был готов вести разговор даже с теми

собеседниками, чей фанатизм и презрение к общечеловеческой морали делали

бесмысленной любую с ними дискуссию. Было пока неясно, относятся ли денидцы к

подобного рода субъектам, но предосторожность никогда не бывает лишней.

Денидский язык – единственный на всю их планету – Артемов благодаря новой

технологии обучения освоил за месяц. Семейных проблем у него не было: опасная

репортерская работа не способствовала созданию семьи, и в свои тридцать семь лет

Николай оставался холостяком, хотя мысли о женитьбе его иногда и посещали, но

как-то все не складывалось. Еще два месяца потребовалось на подготовку

экспедиции на Дениду, и месяц, несмотря на использование нового скоростного

космического корабля, занял собственно полет. Но так или иначе, покинув Москву

во время слякотной российской весны, Артемов высадился на Дениде в разгар пышной

местной осени.

На планете имелся только один крупный космодром, через который осуществлялась

вся межпланетная торговля. Выросший при космодроме город Аотингер с

полумиллионным населением не входил в число крупных планетарных центров, но свою

провинциальность по денидским меркам вполне компенсировал сознанием своей

исключительности – только здесь можно было встретить гостей с других планет,

которые, впрочем, селились в специальных, только для них предназначенных

гостиницах и без необходимости старались не вступать в контакт с местным

населением.

Артемов, специально прилетевший сюда, чтобы познакомиться с местной жизнью, вел

себя по-другому, чем сильно изумлял аотингерцев, не привыкших к такому поведению

инопланетных гостей. К себе домой они его не приглашали, да он, не будучи знаком

с местными обычаями, и не навязывался. Тем не менее, по первым впечатлениям от

общения с денидцами он решил, что это народ радушный, ксенофобией не страдающий,

весьма рациональный и далеко не бедный. Во время прогулок по Аотингеру Николаю

ни разу не встретились следы запустения, обшарпанные здания, признаки людской

нищеты. Богатый благополучный город, обустроенный для жизни куда лучше, чем

земные города, при этом не отдающий казарменным духом. Так ли обстоит дело и на

остальной территории планеты, или Аотингер – всего лишь витрина, специально

выстроенная для приезжих с иных планет? Трудно сказать, но по крайней мере здесь

не было ничего, что могло бы объяснить подозрительное отношение к денидцам со

стороны представителей иных цивилизаций. Некоторые вопросы, впрочем, у Артемова

возникли, но он надеялся вскоре их разрешить. Правительство Дениды

откомандировало из планетарной столицы для встречи с земным журналистом одного

высокопоставленного чиновника, который должен был стать для Николая

консультантом во время его пребывания на планете. Встреча с этим чиновником,

Шаехсом, состоялась на третий день по прибытии Артемова на Дениду.

Глава 2. Беседа с Шаехсом.

Шаехс оказался высоким, молодым на вид мужчиной, на взгляд Артемова даже слишком

молодым для занимаемого им высокого поста. Похоже, геронтократия здесь не в

почете. Впрочем, как выглядят денидские старики, Николай до сих пор не знал. На

улицах Аотингера ему встречалось очень мало детей и ни одного человека пожилого

возраста, что весьма его удивляло, поэтому первый его вопрос к

высокопоставленному консультанту звучал так: "Почему у вас нигде не видно

стариков?"

– Вы заблуждаетесь, – мягко произнес Шаехс, – стариков по меркам вашей жизни у

нас очень много. Вот сколько лет вы дадите мне?

– Тридцать, от силы тридцать пять! – сказал Артемов.

– А между тем мне уже 819 лет!

– Не может быть!!! – вытаращил от удивления глаза Николай. – Гуманоиды больше

двухсот лет нигде не живут! Как вам удалось так сохраниться?!

– Во всем виноваты наши генетики! – с чувством произнес Шаехс. – Видите ли, 827

лет назад им удалось придать здоровой клетке человеческого организма некоторые

черты раковой, то есть нарушить в ней механизмы апоптоза и снять ограничение на

количество редупликаций ее ДНК. После некоторых доработок, восстановивших

возможность апоптоза таких клеток в случае необходимости для всего организма,

это открытие позволило достичь практического бессмертия человеческих особей.

Сбылась вековая мечта народов Дениды! Естественно, все поспешили воспользоваться

предоставившейся возможностью, и вскоре на планете не осталось людей, чья смерть

была биологически запрограммирована. Увы, счастье длилось недолго... Уровень

смертности упал раз в двенадцать, рождаемость тоже снизилась, но куда меньше. В

итоге население стало прирастать небывалыми темпами, куда быстрее, чем

производство продуктов питания. Некогда благополучному обществу стали реально

угрожать голод и нищета. Другой опасной проблемой стало то, что прекратилась

естественная смена поколений. Молодым амбициозным людям теперь не светило занять

высокие места на социальной лестнице – их надежно оккупировали представители

старших поколений, которым теперь не угрожала старость и у которых не было

никаких стимулов уступать дорогу потомкам. Понятно, молодые не стали долго

терпеть такое положение вещей и попытались взять власть силой, что привело к

гражданским войнам буквально во всех тогдашних государствах Дениды! К этому

добавилась война за ресурсы между различными государствами. Планета на целое

десятилетие погрузилась в кровавый хаос, поглотивший все прежние общественные

устои...

Шаехс устало прикрыл глаза, немного помолчал, потом продолжил:

– Мы победили в той войне! Но каких жертв нам это стоило... Итогом войны стало

объединение всех денидских государств в одно и создание мирового правительства.

Население планеты за десятилетие сильно сократилось, но всем уже стало ясно, что

если не изменить самым решительным образом существующие общественные порядки,

все те противоречия, что привели к войне, будут возникать вновь и вновь, и мы

обречены на повторение этого ужаса. К тому же в будущих войнах преимущество

будет у агрессивных, не обремененных излишней культурой людей, а значит обществу

предстоит погрузиться в варварство! Что нам оставалось делать: всем

стерилизоваться и больше не оставлять потомства? Но это тоже не выход – люди

все-таки продолжали умирать в результате несчастных случаев и самоубийств,

значит, население планеты будет непрерывно сокращаться, и человеческий род в

итоге сойдет на нет. К тому же, вечная молодость не означала вечной способности

к творчеству, да, опыт накапливается, но вот откуда взять свежий взгляд на мир?

Выходит, приток свежей крови абсолютно необходим. Из этого следовал вывод: мы

должны продолжать размножаться, но при этом нам придется периодически

ликвидировать избыток своих потомков, причем желательно в том возрасте, когда

они еще не в состоянии оказать серьезного сопротивления. Нам пришлось отказаться

от древнего либерального представления, что каждое появившееся на свет

человеческое существо имеет право на жизнь, и заменить его конституционным

положением, что таковым правом безоговорочно обладают только люди, достигшие

тринадцатилетнего возраста, а всем остальным предстоит еще доказать свое право

на существование в конкуренции со своими сверстниками. Это было жестокое, но

необходимое решение.

– Получается, что вы... убиваете собственных детей?! – воскликнул Артемов.

– Усыпляем, – промолвил Шаехс. – В конце концов, люди изначально были смертными,

если когда-то людской гений позволил избавиться от неминуемой смерти, это еще не

значит, что плодами его трудом должны пользоваться люди, того недостойные. Мы

разработали четкую систему баллов, определяющую ценность потомства. Всем детям

она известна с малых лет, и у них есть возможность собственными усилиями

побороться за более высокое место в определяемой ею иерархии. А неудачники...

что ж, они проживут меньше, чем им отпущено природой, но зато под конец жизни им

дадут возможность ощутить нирвану, незаметно переходящую в безболезненную

смерть.

– Вы сказали о системе баллов, – заинтересовался Артемов, – что она из себя

представляет?

– Ценность потомства мы определяем, исходя из трех основных критериев, – сказал

Шаехс, – это физическое совершенство, умственные способности и социальная

адаптация. Максимальная оценка по каждому из этих критериев равняется ста

баллам, но каждый из них в свою очередь разбивается на подкритерии, которым тоже

соответствует определенное количество баллов. Так, по разряду физического

совершенства оценивается здоровье ребенка (идеальное здоровье соответствует

восьмидесяти баллам), его спортивные успехи и телесная красота (максимальная

оценка по каждому из этих критериев составляет 10 баллов). По разряду умственных

способностей 50 баллов отводится на душевное здоровье, 40 – на школьную

успеваемость и 10 – на выдающиеся способности в каком-либо виде научной или

творческой деятельности. По разряду социальной адаптации 90 баллов отводится на

оценку законопослушности ребенка, что позволяет отсеять агрессивных и опасных

для общества индивидуумов, и 10 – на оценку его социальной активности, чтобы не

давать преимущества послушным, но пассивным детям перед ребятами-живчиками,

которые не могут удержаться от мелких шалостей, но необходимы для нормального

существования общества и опасности для него не представляют. Если перечислять,

за что конкретно снимают баллы, то, например, за наследственную болезнь ребенок

может потерять до 50 баллов.

– Но разве ребенок в этом виноват? – сказал Николай.

– Конечно, нет! – ответил Шаехс. – Виноваты его родители, не удосужившиеся

провести генетическую экспертизу после его зачатия или пожалевшие на нее денег.

Но почему из-за их грехов должно страдать все общество?! В конце концов, эти

дети так и останутся неполноценными, причем, если обычно в природе конец

существования таких особей близок и запрограммирован, то в нашей ситуации они

будут жить, сколько сами захотят, и будут занимать место, которое в противном

случае мог бы занять другой, здоровый ребенок! Если уж на то пошло, детей с

особо серьезными генетическими патологиями, а также обладающих сильной степенью

умственной отсталости, мы не тянем до двенадцатилетнего возраста, а усыпляем

сразу по выявлении их болезней, все равно у них нет никаких шансов. Те же, чьи

генетические болезни не столь значительны, имеют шанс уцелеть, если они обладают

какими-то уникальными способностями или просто идеальные дети во всех других

отношениях. Кстати, об уникальных способностях. Помимо общего для всех конкурса,

у нас предусмотрены особые квоты для детей, обладающих выдающимися способностями

в различных сферах науки, искусства или спорта. Квоты, конечно, невелики по

сравнению с общим конкурсом, но, тем не менее, каждый год по ним проходят по

пятьсот мальчиков и девочек, вне зависимости от того, какие у них показатели по

другим критериям. Так что наш золотой фонд будущих гениев мы в любом случае не

упускаем!

– А за что еще снимают баллы? – спросил Артемов.

– Ну, например, по критерию здоровья, 50 баллов снимают за перелом позвоночника,

40 – за полную слепоту, 20 – за глухоту, 10-20 баллов за другие хронические

болезни, по одному-два балла за каждый случай заболевания инфекционной болезнью,

но по этому критерию можно снять в совокупности не более десяти баллов и в счет

идут только болезни, случившиеся за последний год. По десять баллов снимают за

проявление дурных привычек, но опять же, если ребенок проявил их именно за

последний год. По критерию душевного здоровья, 50 баллов снимают за выявленную

шизофрению, по двадцать – за эпилепсию или легкую степень слабоумия. Учеба в

школе оценивается по десяти предметам, по каждому из которых ученик может

заработать от нуля до четырех баллов, все это – за последний год учебы. Если

взять критерий социальной адаптации, то, например, за умышленное убийство у

ребенка вычитают сразу 100 баллов, то есть попросту обнуляют его оценку по

данному критерию, отрицательной она не может стать ни при каких обстоятельствах.

За изнасилование, нанесение тяжких телесных повреждений или нападение с оружием

с ребенка снимается 50 баллов, в случае рецидива – еще столько же, за кражу

снимают 20 баллов, если крал он больше одного раза за год, то 40. За участие в

драке снимают 10 баллов, за повторяющиеся драки – 20. Каждое полученное

замечание за мелкое нарушение порядка стоит ребенку одного балла, но учитывается

не более десяти таких замечаний. Неумышленные правонарушения обходятся гораздо

дешевле умышленных. Причем все те санкции, которые я вам перечислил, относятся

только к деяниям, совершенным ребенком за последний год, по прошествии года все

санкции за неумышленные преступления и рядовые замечания аннулируются, а за

все прочие правонарушения – сокращаются вдвое. Если ребенок, скажем, подрался

в семилетнем возрасте и с него сняли 10 баллов, то через год за эту драку у него

будет вычитать только 5 баллов, через 2 года – 2 балла, через 3 года – всего

один балл, а к моменту, когда для него наступит День Истины, эта драка не будет

стоить ему ничего. Оценки по всем критериям детям начинают выставляться с

семилетнего возраста, когда они поступают в школу. До Дня Истины им предстоит

учиться пять лет, так что у них есть время осмотреться и скорректировать свое

поведение. Их судьба практически полностью решается в последний год перед их

Днем Истины, но уж в этот год все они стараются хорошо учиться и ведут себя, как

паиньки...

– Простите, что такое День Истины? – поинтересовался Артемов.

Так у нас называют день в году, когда определяется право на жизнь всех тех

детей, которые достигли к этому дню двенадцатилетнего возраста, но которым еще

не исполнилось тринадцать лет. Кстати, последний День Истины был только за день

до вашего прилета. В этот день определяется суммарное число граждан Дениды,

умерших за предыдущий год, отдельно мужского и женского пола, соответственно,

именно такое количество двенадцатилетних мальчиков и девочек займет

освободившиеся вакансии на жизнь. Среди мальчиков и девочек проводятся отдельные

конкурсы, чтобы сохранить неизменным соотношение полов на планете.

– И сколько баллов им надо набрать, чтобы пройти по конкурсу? – спросил Николай.

– Бывали ли случаи, чтобы кто-то набрал 300 баллов?

– Что вы! – улыбнулся Шаехс. – Для этого ребенок должен одновременно быть

идеально здоровым и сильным спортсменом, писаным красавцем, обладать

уникальными умственными способностями, при этом еще быть социально-активным и

абсолютно послушным! Таких феноменов не встречалось за всю историю Дениды, был

один случай, когда мальчик набрал 291 балл, но это был просто чудо что за

мальчик! Другие и близко к нему не подбирались. Среди девочек рекордный

результат – 289 баллов. А вообще проходной балл для мальчиков в разные годы

колебался в пределах 230-235 баллов, для девочек – в пределах 235-240 баллов,

они в среднем куда послушнее мальчиков. Соответственно, в разные годы вакансии

на жизнь получали 15-20 процентов детей данного возраста.

– Так мало?!!

– Увы, судите сами. На планете сейчас проживает 6 миллиардов полноправных

граждан. За год из них умирает 0,1% в результате несчастных случаев,

самоубийств, и, не скрою, некоторых все еще неизлечимых инфекционных болезней,

поражающих людей независимо от возраста. Таким образом, образуется около 6

миллионов вакансий, примерно поровну для мальчиков и девочек. Между тем, уровень

рождаемости у нас составляет чуть меньше двенадцати детей на тысячу женщин в

год. Таким образом, каждый год на одну вакансию претендует в среднем почти по

шесть детей, можете сами высчитать процент ее получающих.

– Это же ужасно, когда из шести детей выживает только один!

– Мне лично это тоже не нравится, – произнес Шаехс. – Средний балл у мальчиков

за все годы составляет 223, у девочек – 228. Получается, что мы собираем только

сливки, при том, что и основная масса конкурсантов вполне приспособлена для

жизни в обществе. Специалисты утверждают, что настоящее вырождение начинается

только с уровня ниже 160-ти баллов, а уровень в двести баллов, при условии, что

ни по одному из трех основных критериев оценка не опускается ниже пятидесяти

баллов, обеспечивает вполне полноценное потомство. Если бы мы определили уровень

отсечения в 200 баллов, то в живых бы оставалось около восьмидесяти процентов

детей, а при уровне отсечения в 160 баллов – и все 95 процентов. Но для этого

нам надо кардинально снизить рождаемость, а на это никто не идет! У людей еще

сохранилось желание обязательно оставить после себя потомство в случае

собственной случайной гибели, другие просто привыкли постоянно иметь в семье

малыша, а ведь рожать они могут века подряд, климакс у наших женщин никогда не

наступает, а количество заготовленных для них природой яйцеклеток поистине

неимоверно. Про мужчин и говорить нечего! Законодательно ограничить тоже никого

нельзя, у нас демократия, люди смирились с тем, что не могут определять судьбу

своих детей по достижении теми двенадцатилетнего возраста, но уж права

обзвестись новыми детьми взамен погибших они никому не отдадут!

– Сочувствую вашим проблемам! – сказал Артемов. – Только разрешите задать еще

один вопрос: что происходит с теми детьми, что набирают количество баллов,

равное уровню отсечения, если число этих детей больше числа имеющихся для них

вакансий?

– В таком случае вакансии на жизнь распределяются между ними, исходя из

дополнительных критериев, – ответил Шаехс. – Первыми отсеиваются те, которые

хотя бы по одному из трех основных критериев не набрали пятидесяти баллов, потом

дети, страдающие наследственными заболеваниями, за ними дети, страдающие

душевными болезнями или слабоумием, потом дети, совершившие умышленные

преступления, потом те, кто набрал меньше баллов по критерию физического

совершенства, затем те, кто набрал меньше баллов по критерию умственных

способностей, за ними те, кто за последний год получил больше замечаний, и,

наконец, те, кто из оставшихся претендентов получил замечание последним. Если

дети оказываются равными по всем критериям, вакансия между ними разыгрывается с

помощью жребия. Если взять тех детей, которые получают вакансии за свои

уникальные способности в одной из сфер науки, культуры или спорта, то такие

вакансии выдаются всем, чьи способности в данной сфере оценены в десять баллов.

– А гражданин Дениды может как-либо сохранить жизнь своему ребенку, не

прошедшему по конкурсу? – спросил Николай.

– Может, если покончит жизнь самоубийством в его пользу, – сказал Шаехс. – При

этом ребенок обязательно должен быть одного с ним пола. Видите ли, среди матерей

столь самоотверженное поведение встречается куда чаще, чем среди отцов, и если

бы мы не настаивали на одинаковости пола спасителя и спасаемого, то соотношение

полов на планете изменилось бы в пользу мужского, чего общество не может

допустить.

– Значит, шанс все-таки есть у каждого... – раздумчиво протянул Николай. – И

часто такое случается?

– Нечасто. Наши граждане привыкли считать свою жизнь куда более ценной, чем

жизнь своих детей, если какой-то их ребенок не получает вакансии на жизнь, они

всегда могут завести нового, который, может быть, окажется удачливее. Спешить им

некуда, у них впереди практически вечность... Но если уж кто влюбится в одного

конкретного ребенка, да к тому же сам устанет от жизни, тогда почему бы и не

покончить с собой с пользой для своего отпрыска!

– А у вас не возникало мысли избавляться от лишнего населения каким-либо иным

способом? – спросил Артемов. – Например, отправлять его на другие планеты?

– Все подходящие для жизни планеты в доступной нам части Вселенной уже заселены,

– произнес Шаехс. – Воевать с их обитателями за жизненное пространство мы не

можем: для этого нужны агрессивные личности, а мы таковых подчистую искореняем

еще в детстве из-за их опасности для общества. Если мы будем оставлять их в

живых, где гарантии, что они отправятся воевать на другие планеты, а не

постараются отобрать у нас эту? Да к тому же мы слишком долго приспосабливались

к жизни именно на этой конкретной планете, меняли собственные гены, проводили

целенаправленную селекцию... За века существования мы так приспособились к ее

климату и ландшафтам, что любое резкое изменение обстановки станет для нас

губительным. Дети, возможно, еще могли бы прижиться на других планетах, но наши

дети никому там не нужны! Представьте сами, у вас под боком заводится новый вид

разумных существ, причем особи этого вида практически бессмертны и склонны к

постоянному размножению. Да они рано или поздно вытеснят прежних хозяев планеты!

Посему никто не хочет видеть у себя ни нас, ни наших детей...

– Да, выхода не видно... – вымолвил Артемов. – Вот вы сказали, что совсем

недавно у вас был очередной День Истины. Что после этого дня происходит с

детьми, не прошедшими по конкурсу? Их сразу усыпляют?

– Нет, их потом еще неделю содержат в тюрьме, – ответил Шаехс. – За это время

они могут подать апелляцию на несправедливое присуждение им баллов. Бывает, что

подобные апелляции удовлетворяются и ребенок получает право на жизнь в счет

квоты следующего года, хотя случаи такие нечасты. Кроме того, в этот период

родители могут решать, сохранить ли им жизнь своему ребенку за счет своей

собственной жизни. Если до окончания недели родитель покончит жизнь

самоубийством, то его ребенок останется жить, если, повторюсь, они одного пола.

– Значит, эти дети до сих пор еще живы? – осведомился Артемов. – Я могу с ними

встретиться хотя бы в Аотингере? Моя журналистская профессия не позволяет мне

пройти мимо такого случая!

– Почему бы и нет! – усмехнулся Шаехс. – Я выправлю вам пропуск на посещение

аотингерской тюрьмы и предпишу ее служителям оказывать вам всяческое содействие.

Уже на следующий день Николай подходил к воротам детской тюрьмы города

Аотингер...

Глава 3. Огинки.

Это лето началось для Огинки как нельзя лучше: он удачно сдал экзамены за пятый

класс и имел теперь 81 балл по критерию умственных способностей. Если учесть,

что он и вел себя всегда примерно, получив за год только три случайных

замечания, и отличался неплохим здоровьем (никаких хронических заболеваний и

всего две простуды за год!), к тому же играл в команде по форкейпу на первенство

города (команда, правда, в призеры не попала, но одно очко за спортивные успехи

ее члены все же заработали), то в совокупности у Огинки вырисовывалась неплохая

сумма в 247 баллов – больше, чем у всех других мальчишек его возраста в его

школе.

Впрочем, к такому лидерству Огинки было не привыкать. Природа не обделила его ни

умом, ни характером, ни красотой. За свои светлые вьющиеся волосы и тонкие черты

лица Огинки еще в первом классе получил кличку Красавчик. По живости характера в

первый месяц своей школьной жизни мальчик частенько шалил, но вскоре на стене их

класса появился здоровенный стенд, на котором были нарисованы имена всех

учеников, и напротив каждого имени было вычерчено три графы: "физическое

совершенство", «умственные способности» и «социальная адаптация». Ученики,

впрочем, называли их по-простому: «здоровье», «ум» и «дисциплина». В графах

начали проставлять баллы каждого ученика, снижая их за плохие оценки и

учительские замечания. Огинки быстро сумел сделать выводы. Он больше не нарушал

дисциплину, учился хоть и не лучше всех в классе, но вполне пристойно, при этом

соблюдал мальчишескую честь, в активисты не лез и к учителям не подлизывался.

Как и все мальчишки Аотингера – космических ворот Дениды, – он бредил полетами

на другие планеты, мог часами околачиваться поблизости от космодрома,

высматривая старт и посадку межпланетных кораблей и увлеченно наблюдая за

редкими прилетевшими в Аотингер инопланетянами. Подойти к ним ближе и попытаться

выпросить какой-нибудь сувенир Огинки не рисковал: за это снимали баллы по

дисциплине.

Когда Огинки исполнилось девять лет, папа с мамой родили ему младшего братика

Фарека, сейчас ему уже три года, он так забавно говорит, постоянно требует,

чтобы с ним играли, и вообще дома ходит за Огинки хвостиком. Еще у Огинки

имелась старшая сестра, но она была уже взрослой, завела свою семью и младшим

братцем не слишком-то интересовалась. Впрочем, мальчик был на нее не в обиде,

ему хватало любви родителей и того авторитета, что он заработал в школе среди

учителей и соучеников. Приятели его уважали, иногда беззлобно дразнили за

кудряшки и некий проявляемый им аристократизм, все вокруг были уверены, что уж

этот-то мальчик обязательно получит вакансию на жизнь. Впрочем, в первые

школьные годы все дети в его классе были оптимистично настроены относительно их

собственной судьбы: День Истины казался таким далеким, все еще можно было

изменить, например, перестать хулиганить, серьезно взяться за учебу, начать

заниматься спортом и поправить собственное здоровье.

В пятом классе все изменилось. Вчерашние шалуны и лентяи как-то сразу

посерьезнели, стали пай-мальчиками, принялись остервенело зубрить уроки, охотно

брались за любую общественную работу. Но иллюзии их быстро сходили на нет.

Вдруг выяснилось, что не освоенный за предыдущие годы учебный материал наскоком

не освоишь, привычка шкодить так сразу не сдавалась и время от времени

воплощалась в проступки, за которые учителя награждали замечаниями, спортивные

успехи не приходили, со здоровьем у большинства ребят тоже не все было ладно.

Шансы набрать нужную сумму баллов таяли на глазах. В классе стала явственно

сгущаться атмосфера зависти, вчерашние приятели отдалялись от Огинки, но он

старался себе не изменять и ни с кем не конфликтовать попусту. Экзамены по

итогам года окончательно развеяли надежды большинства ребят: оценки у многих

оказались хуже, чем они ожидали, до проходного балла, гарантирующего вакансию на

жизнь, им было уже не дотянуться, и на летние каникулы они разошлись в

настроении хуже некуда.

Ах, зачем он поехал в этот проклятый летний лагерь! Конечно, родители хотели

доставить ему удовольствие, которое он вполне заслужил своей напряженной учебой

и примерным поведением. Конечно, в этом лагере хватало развлечений на любой

вкус, и здесь можно было бы неплохо отдохнуть, если бы не одна проблема... Дело

в том, что с недавних пор Огинки стали тревожить какие-то странные ночные

фантазии, одновременно и стыдные, и сладкие. Временами они не давали ему

заснуть, но вскоре он инстинктивно нашел способ разряжаться... Увы, этот способ

проходил по разряду дурных привычек, и если бы Огинки застали за сим занятием, с

него неизбежно сняли бы 10 баллов. Дома можно было ничего не опасаться – не

станут же родители доносить на любимого сына! Иное дело в лагере. Там были

воспитатели, имевшие в отношении детей те же права, что и школьные учителя.

Огинки об этом знал, но решил, что если и возникнет у него в лагере такая

потребность, то ночью под одеялом все равно никто ничего не заметит. Увы, его

товарищи по палате оказались слишком наблюдательными.

В лагере Огинки неожиданно оказался в одной группе с одним из своих

одноклассников по имени Нагир. Мальчишка этот был серым, ничем не

примечательным, учился плохо и к данному моменту утратил всякие шансы получить

вакансию на жизнь. Огинки его не замечал, сам же Нагир, возможно из зависти,

уделял популярному однокласснику куда большее внимание.

Все случилось на пятнадцатый день пребывания в лагере. Вечером после отбоя,

укрывшись одеялом, Огинки мирно решал свои проблемы. Соседи по палате уже спали,

и ничто не предвещало опасности. Внезапно Огинки ощутил, как с него срывают

одеяло, одновременно зажегся свет, и прямо над головой загремел голос

воспитателя:

– Чем это ты здесь занимаешься?!!

Мужчина-воспитатель стоял рядом с кроватью Огинки и гневно взирал на мальчика.

Чуть в стороне Огинки заметил ухмыляющуюся рожу Нагира. Отпираться было

бесполезно: Огинки взяли с поличным. Мучительно краснея, мальчик выслушал все

положенные в таких случаях нотации, дескать, как он, такой воспитанный мальчик

из такой приличной семьи, мог дойти до такого непотребства, безропотно принял

к сведению, что по критерию дисциплины с него снимается 10 баллов, но злобу

затаил. Не на воспитателя – тот честно исполнял свои функции, – а на предателя