Текст книги "Если замерзнет ад"
Автор книги: Евгений Аллард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Понаблюдал, как бьют кнутом одного из арестованных, и сделал жест временно прекратить. Подошёл ближе к тяжело дышащему бандиту и жёстко спросил:
– Ну, надумал нам рассказать о вашем главаре, о штабе? Кто из вас так хорошо освоил взлом сейфов? Не надейся, никто вас не спасёт. Если расскажешь, умрёшь спокойно, без мучений. Будешь сопротивляться, пройдёшь все круги ада.
Тот поднял голову, и тихо сказал:
– Хочу доставить больше удовольствия подручному дьявола.
Стэнвуд поморщился, этот бандит умудрялся шутить, несмотря на то, что его уже дважды доводили до предсмертных конвульсий, возвращали к жизни, чтобы опять подвергнуть страшным мучениям. Боялся ли бандит сказать правду, или действительно настолько предан главарю – Стэнвуд не понимал.
Но знал абсолютно точно, пара подобных пыток и арестованный просто сойдёт с ума, и от него уже ничего нельзя будет добиться. Он вернулся в свой кабине, тяжело уселся за стол, расстегнув мундир. Достал пару папок, начал бездумно листать, пытаясь отвлечься. Несмотря на криминальное прошлое и многолетнюю службу Райзену, за время которой ему приходилось выполнять много «грязных» поручений, он так и не смог привыкнуть к зрелищу пыток.
После того, как для пыток стала применяться сыворотка А-192, несчастных проводили через серию различных ухищрений, пока они не рассказывали все, что хотели знать их палачи. В первое время, копы часто ошибались, и арестованные успевали легко умереть, до того, как им успевали ввести сыворотку, но потом это дело поставили под медицинский контроль, и таких случаев стало гораздо меньше.
Копы, стоявшие на посту, услышав, что кто-то прошёл в участок, напряглись, и перехватили в руки томми-ганы, ожидая посетителя. Стэнвуд предупредил их, что бандиты обязательно предпримут попытку освободить заключённых, поэтому приказал не пропускать никого без его разрешения. В коридоре послышались шаги.
Тусклое освещение из лампочек, встроенных в стены, не давало рассмотреть гостя. Но когда он подошли ближе, копы узнали в нём Алана Райзена, который мрачно взглянув на них, быстро прошёл в дверь, подобострастно открытую перед ним, вышел в зал, где полицейские пытали бандитов.
Услышав, как хлопнула дверь, они обернулись и, остолбенели, узнав главу города. На его лице не дрогнул ни один мускул, когда он услышал дикие вопли несчастных, и чуть брезгливо поморщился, когда пара капель крови попала на его лакированные штиблеты. Понаблюдав какое-то время, он приказал копам прекратить и привести бандитов в чувство.
– Доставьте этих мерзавцев в мой особняк, хочу лично с ними поговорить, – проронил он надменно. – Рядом с участком стоит машина, – добавил он и вышел из зала.
Копы, удивлённые приказом, все-таки выполнили его. Нацепили на арестованных наручники, вывели на улицу. Около дверей стоял грузовой пикап цвета «кардинал», с отделанными позолотой, колпаками и решёткой радиатора, рядом с которым они увидели Райзена и двух полицейских. Обернувшись на шум, хозяин города брезгливо проронил:
– Что вы так возитесь? Быстро сгружайте этот мусор в кузов!
Копы удивлённо взглянули на главу города, который собирался ехать вместе с арестантами, но выполнили приказ.
Один из копов, приехавших вместе с Райзеном, залез в кузов к арестантам.
Другой коп подобострастно распахнул дверь перед главой города. Бросив презрительный взгляд на копов, остолбенело стоявших на тротуаре, сел в машину.
Дверь в кабинет Стэнвуда отворилась, и он увидел на пороге лейтенанта Аронсона, который бодро отрапортовал:
– Сэр, приходил мистер Райзен и приказал отправить арестованных в его особняк.
Стэнвуд на мгновение потерял дар речи.
– Что ты несёшь, болван?! Какой мистер Райзен? Ты пьян, мерзавец!
– Никак нет, – ответил лейтенант, вытянувшись в струнку. – Глава города нам приказал, и мы выполнили.
– Мистер Райзен отдаёт приказы исключительно через меня! – заорал он, и осёкся, понимая, как ловко бандиты обвели его подчинённых вокруг пальца. – Когда он был здесь?
– Только что. Сказал, что будет ждать в машине, – заикаясь, ответил Аронсон.
Стэнвуд побагровел от злости.
– Догнать! Быстро! Мерзавцы! Негодяи!
– Фрэнк, за нами погоня, – сказал Питер растерянно.
Фрэнк взглянул в зеркало заднего вида и усмехнулся.
– Быстро просекли. Не такие они идиоты.
– Они догонят нас на такой машине, – устало проронил Боб, бросив маску Райзена на приборную панель.
Фрэнк вжал педаль газа в пол, свернул на другую улицу, машина с рёвом пролетела мимо удивлённо останавливающихся прохожих.
– Нет, не догонят, у нас тачка быстрее, я об этом позаботился, – объяснил он весело.
– Догонят, Фрэнк! – в отчаянье воскликнул Боб.
Они свернули на другую улицу, и Фрэнк увидел впереди ряд машины, перегородивший проезд.
– Черт, откуда они все взялись? – воскликнул он.
– Это машины горожан, – объяснил Питер. – Они так всегда делают, чтобы задержать кого-то.
– Твою мать! – выругался Фрэнк. – ОК. Ничего не поделаешь, – произнёс он спокойно, будто решил сдаться.
– Ты что, Фрэнк, давай, жми на газ. Уйдём! – в ужасе закричал Боб.
Фрэнк насмешливо взглянул на него, свернул на тротуар, и весело крикнув: «Пригнулись, парни!», разнёс вдребезги стеклянную витрину шикарного магазина с выставленными в ней вечерними нарядами, и оказался на улице. Но увидев, что перед ними выстроились рядами машины разных марок, выругался. Затормозил, оглядевшись, и вновь нажал на газ, свернув в узкий переулок.
– Фрэнк ты что спятил?! – вскрикнул Питер. – Идиот! Там тупик!
Он в ужасе оглянулся, заметив, что пара машин тоже свернула в переулок, и быстро нагоняет их, а перед ними в десятке метров вырастает дом, и похолодел от ужаса, увидев, с каким азартом Фрэнк ведёт машину на полной скорости прямо на стену.
Протянул руку, чтобы вырвать руль, но Фрэнк бросил на него задорный взгляд, и включил фары. Они образовали впереди высокий овал, машина проскочила в него и исчезла на глазах изумлённых копов, которые, не успев затормозить, врезались в стену, превращая с грохотом свои машины в груду железа.
Фрэнк нажал на педаль тормоза, остановив машину в полуметре от вагона, стоящего на рельсах.
– Уф, все, – сказал он, оглядывая своих спутников, сидевших с открытыми от изумления ртами. – Ну что уставились? Маленькое усовершенствование. Вылезайте.
– Когда ты успел это сделать? – пролепетал, заикаясь, Боб.
– Когда-когда, – передразнивая его, язвительно воскликнул Фрэнк. – Не всегда же я с девками сплю. Иногда что-то делаю. Руками. И головой иногда.
Боб смутился, вспоминая предыдущий разговор. Фрэнк, похлопав его по плечу, подошёл к Доку и Майло, которые медленно вылезали из кузова.
– Как вас схватили-то? – спросил он.
Док смущённо опустил голову.
– Да, мы хотели провести провернуть одно дельце, – промямлил Майло.
– Мать вашу, я вам мало денег даю? – воскликнул Фрэнк зло. – Какого дьявола вы воруете?
– Да, достали эти буржуи до чертей, – бросил Док и осёкся.
Фрэнк расхохотался.
– Ладно, на днях проведём одну операцию, – сказал он, передразнивая Дока.
В отличном настроении Фрэнк вернулся в особняк Роджера.
– Дорис, мне кто-нибудь звонил?
– Нет, мистер Кармайкл.
Фрэнк взял почту со столика, стал просматривать, усевшись в кресле. Не найдя ничего интересного, выкинул в мусорную корзину и заметил разорванные кусочки мелованной бумаги с золотым тиснением. Он сложил их, улыбнулся и зашёл в кабинет Роджера. И удобно расположился в кресле напротив его стола.
– Каваллини приглашал нас на премьеру мюзикла? Он ставит спектакли? Представляю, что это за шоу, – саркастически проронил Фрэнк.
– Поэтому я и не сообщил вам, – пояснил Роджер, бросив на него изучающий взгляд.
– Роджер, вы не сказали, потому что не хотите, чтобы я встречался с Камиллой, – возразил Фрэнк.
– И поэтому – тоже. Вы совершенно не желаете вникнуть в мои предупреждения.
– Роджер, ну, во-первых, я просто хочу пойти на это мероприятие, поскольку манкировал приглашением на его оргии. Во-вторых, Камилла – не вещь, и тоже обладает свободной волей, как и он. Пусть сама выбирает. Каждый человек должен стремиться к личному счастью. Райзен сам все время об этом талдычит. Вот я и поступаю в соответствии с его указаниями.
– А о том, что вы разрушаете его личное счастье, вы не думаете? – спросил Роджер.
– А что говорится в его философском трактате? – с ухмылкой поинтересовался Фрэнк.
– Это не имеет значения, – отрезал сухо Роджер. – Вы играете с огнём.
– Вы меня убедили, Роджер. Я забуду о существовании миссис Райзен навсегда.
Роджер только покачал головой. Он не поверил.
Фрэнк вылез из машины и поразился великолепию здания театра, выполненного в стиле барокко, украшенный колоннами, ажурными арочными лоджиями, пилястрами, с изящным портиком в центре. Внутреннее убранство оказалось под стать: стены, задрапированные тяжёлыми фактурными обоями в красно-терракотовых тонах с замысловатым рисунком, с этажа на этаж гостей переносили лифты в виде стеклянных цилиндров с металлической окантовкой с позолотой.
Зал театра производил впечатление дворца восточного падишаха: потолок с хрустальной люстрой в центре живописного плафона, два яруса балконов, украшенных лепными орнаментами с тонкой позолотой. Мраморные полуколонны с декоративной капителью обрамляли полукруглый зал, к которому примыкала огромная сцена, закрытая театральным занавесом, похожим на вытканный вручную ковёр с картиной из жизни древнегреческих богов.
Когда подняли занавес, и начался спектакль, Фрэнк с трудом узнал в этом пошлом шоу пьесу Шекспира, исковерканную до неузнаваемости, и поразился, как бездарно и безвкусно можно играть на сцене этого великолепного театра. Пару раз Фрэнк порывался встать и уйти, и Роджер, с трудом предугадывая его желание, усаживал на место.
Он видел, как Фрэнк морщиться, когда слышит потоки матерщины, которые изрыгались с роскошной сцены.
В антракте Фрэнк решил погулять по коридорам, вышел в партер и оглядел театральные кресла, обитые бордовым бархатом, ярусы балконов, ему почему-то пришло в голову, что в этом огромном зале можно легко организовать покушение на главу города, и скрыться незамеченным. Он прошёлся по разным уровням, заметив, что все они оформлены в одном стиле, но гамма цветов используется разная: бежевая, терракотовая или розовая мраморная плитка.
Он старался не смотреть напротив, но не выдерживал. Пару раз их взгляды с Камиллой пересеклись, она отводила глаза. После второго акта этой пошлой пьесы, который ничем не отличался в лучшую сторону от первого, Роджер сказал, что они должны поприветствовать Райзена. Они прошли в ложу, и Роджер рассыпался в комплиментах, вызвав непроизвольно у Фрэнка приступ тошноты.
Заскрипела раздвижная дверь, Фрэнк быстро обернулся и заметил в щели нечто похожее на дуло револьвера. Он резко распахнул створки. Прогремел выстрел. Руку выше локтя обожгла пуля. Бандит ворвался в ложу с револьвером в руках, развернулся к Райзену, который стоял к нему боком. Фрэнк интуитивно закрыл его собой, услышал ещё один выстрел, ощутив резкий удар в сердце.
В следующее мгновение он оказался рядом с противником, съездил ему ногой в колено, точным ударом по предплечью отклонил револьвер вниз, выбил из рук, и вмазал хорошенько по физиономии. Перед глазами возникло изумлённое лицо террориста, его побелевшие глаза.
Скрутив нападавшего, Фрэнк бросил его в объятья растяп-полицейских, которые удосужились прибежать лишь «под занавес». Когда Фрэнк увидел, что копы уводят несостоявшегося убийцу, он представил, что сделают с ним в участке и сердце сжалось. Подойдя к Фрэнку, Райзен холодно поблагодарил его, даже не поинтересовавшись, не пострадал ли спаситель.
К удивлению Фрэнка спектакль не прервали, а выставив постовых у ложи Райзена, продолжили. Когда они вернулись в свою ложу, Роджер сел в кресло и мрачно поинтересовался:
– Вас ранили?
Фрэнк вспомнил удар в область сердца. Отвернув полу пиджака, вытащил из внутреннего кармана плоскую металлическую фляжку, с отверстием с развороченными краями.
– Роджер, ваш подарок спас мне жизнь, – улыбнулся он.
– Не валяйте дурака, – Роджер нахмурился. – Я позову врача.
Он нажал кнопку и бросил сердитый взгляд на своего спутника. Фрэнк только сейчас заметил, что на плече расплылось кровавое пятно.
Когда врач, сделав перевязку, ушёл, Роджер, не отводя взгляда от сцены, холодно спросил:
– Может быть, нам уйти? Вы плохо выглядите.
– Пустяки, Роджер. Царапина.
Повисла пауза. Фрэнк ощущал, что Роджер пребывает в очень дурном расположении духа.
– Вы удивительно глупо себя ведёте, – сказал он, наконец.
– Господи, ну, что я опять не так сделал? Неужели проявил этот проклятый альтруизм? – Фрэнк попытался обратить все в шутку. – Я спасал Райзена – главу города. Самого ценного члена нашего общества! Без которого жизнь в городе невозможна! Заслонил грудью от пули наёмного убийцы!
Губы Роджера скривила злая усмешка.
– Глупейшая, абсолютно бессмысленная выходка. В вашем духе.
Фрэнку показалось, что Роджер выглядит таким сердитым, потому что тщетно пытается скрыть реальное беспокойство за жизнь своего мнимого племянника.
– Конечно, глупость. Райзена надёжнее и безопаснее застрелить с верхних ярусов из оптической винтовки. И смыться через крышу. Никаких проблем.
– Занимательно, какие у вас глубокие познания в области заказных убийств. Я стану бояться находиться с вами в одном доме. Убить Райзена из винтовки точно также нельзя.
– Почему? Потому что он – основатель города? Моральные принципы не позволяют?
– Нет, конечно. Вовсе нет. Если бы его можно было убить, я бы сам это сделал, – хладнокровно пояснил Роджер.
Фрэнк удивлённо поднял брови. Роджер выглядел абсолютно серьёзным.
– Райзен бессмертен?
– В определённой степени. Несколько лет назад он финансировал эксперименты в области генетики. Учёные создали специальные устройства, которые позволяют ему возрождаться. Вначале, предполагалось, что эти устройства будут работать для всех бизнесменов города, но потом Райзен решил, что это чрезмерные траты. Всех заменить можно, его – нет. Эти устройства называются «камеры жизни». Если бы Райзен погиб от рук террориста, то потом бы благополучно воскрес. В отличие от вас, мой друг. Это уже происходило на моих глазах несколько раз. Проблема только в предсмертных муках. Это неприятно, как он признавался. Так что, вы теперь понимаете, расправиться с Райзеном с помощью револьвера, винтовки, любого другого оружия невозможно.
Фрэнк ясно осознал, что именно об этих устройствах рассказывала Берта. Она лишь не сказала, что в этих цилиндрах глава города спасается от расправы горожан, недовольных его режимом.
– Кажется, я начинаю догадываться, Роджер. Вы хотели бы, чтобы я отключил камеры жизни?
– Мой дорогой друг, я не альтруист. Я вызволил вас с завода Хаммерсмита, потому что решил, что вы могли быть мне полезны.
– Бессмертный диктатор, – задумчиво проговорил Фрэнк. – Тогда, почему вы против моих встреч с Камиллой? Логично предположить, что я захочу убрать мужа.
– Вы ставите телегу впереди лошади. Вначале разберитесь с мужем, а потом затаскивайте вдову в постель. Но вам не терпится продемонстрировать ваши способности.
– В таком случае мне проще увезти её.
– Нет. Вы не сможете выбраться, пока жив хозяин. Не думайте, что я хочу обмануть вас и заставить сделать то, что нужно мне. Многие пытались покинуть город, с помощью различных транспортных средств или пешком. Для всех это закончилось печальным финалом.
– Да, Роджер, все оказывается не так просто. Путь к постели женщины теперь лежит через камеры жизни. Забавно.
В зале погас свет, начался третий акт, и Фрэнк замер, поражённый.
– Божественно, – восторженно протянул он, ощущая, как у него щекочет в горле от звуков бархатного, чарующего голоса певицы, которая вышла на сцену. – Черт возьми, как она в этом борделе оказалась!
Он выхватил программку и пролистал, пытаясь разобрать имя певицы.
– Ирэн Веллер, – сказал Роджер.
Фрэнк удивился тону, каким Роджер назвал имя певицы. Но тут же схватив бинокль, стал жадно рассматривать стройную девушку в лёгкой, полупрозрачной тунике. Она восхищала знойной чувственностью: смуглая, нежная кожа, чёрные, как смоль волосы струились по плечам, опускаясь до талии; безукоризненный овал лица, высокий, чистый лоб, резко очерченный рот. Огромные, миндалевидной формы глаза с пушистыми ресницами. Восхитительно живая, точная мимика, артистизм. В пение принимало участие все – гибкое, точёное тело греческой статуи, изящные руки, которые порхали, как птицы, волнистые пряди волос.
– Какие ножки, черт возьми, – присвистнул Фрэнк. – Грудь, попка… Роджер, она замужем?
– Нет. Возьмите мою машину, я вызову другую. Купите мисс Веллер что-нибудь с изумрудами. Эти камни под цвет её глаз. Здесь поблизости есть ювелирный магазин, – спокойно предложил Роджер. – Она предпочитает белые розы. Только имейте в виду, не заваливайте охапками. У мисс Веллер хороший вкус.
– Роджер, неужели, вы не будете возражать? – с иронией воскликнул Фрэнк, удивлённый точным инструктажем. – Я поражён. Я не вызову гнева всесильного Хозяина, если проведу вечер с этой красоткой?
– Не пытайтесь иронизировать. Если бы вы прибыли в наш город чуть раньше, то вызвали бы.
– И что меня удивляет больше, – хмыкнул Фрэнк. – Наш похожий вкус с ним? Или его способности?
Ирэн сидела перед огромным трельяжем, устало стирая грим. Бросив взгляд на корзину роз, достала карточку. Брезгливо поморщилась, прочитав имя. И разорвала на мелкие клочки.
– Войдите, – воскликнула она, услышав осторожный стук в дверь.
– Мисс Веллер, вы так прекрасно поёте. Я потрясён, – Эдвард стремительно вошёл и остановился за её спиной.
– Благодарю вас, мистер Кармайкл, – проронила она холодно, отвернувшись к зеркалу.
– Мисс Веллер, я хотел предложить вам поужинать со мной. В итальянском ресторане. Тут неподалёку.
Она бросила на него быстрый взгляд в зеркало, поразившись, как он откровенно пожирает её глазами. Хотя она прекрасно знала, что Эдвард предпочитал мужчин.
– Я очень устала, мистер Кармайкл.
– Я понимаю, надеюсь, что это поможет вам ощутить себя немного бодрее, – произнёс он мягко, положив перед ней коробочку из бордового бархата.
Она открыла крышку, быстро перевела взгляд на него. Ощутив, как охватывает дрожь, которую не может сдержать. Внешне он выглядел так же, как раньше, холёное лицо британского аристократа, словно вырезанные из камня черты. Но его обычная манерность и холодность исчезли. Открытая, искренняя улыбка, будто освещающая лицо изнутри тёплым, солнечным светом. Искрящиеся радостью глаза. В его облике сочетался одновременно животный магнетизм, цинизм опытного мужчины и мальчишеская беззащитность. Откуда это могло появиться в нём?
Легко приобняв её, он мягко поцеловал в шею, едва прикоснувшись губами, но она ощутила, что её пронзил, будто разряд тока.
– Я действительно устала, – Ирэн сделала слабую попытку противостоять его напору. Или сделала вид, что не настолько доступна.
Он наклонился к её уху и прошептал:
– Я донесу тебя на руках.
Он галантно распахнул перед ней дверь, когда они выходили из служебного входа. Подвёл, придерживая за руку, к роскошному кабриолету. Это поражало, никто раньше так не обходился с ней.
Маленький ресторан, ценившийся богатыми горожанами за уютную атмосферу, великолепно приготовленные блюда и вышколенный персонал. Безупречный дизайн ар-деко, сочетающий изысканность модерна и симметричность классицизма. Арочный вход с полуколоннами, из центра которого свисали массивные, круглые часы в бронзовом обрамлении. Строгие, линейные формы отделанных жёлто-розовым мрамором стен с геометрическим орнаментом, наборный паркет. Весь интерьер, оконные рамы, подоконники, балюстрады второго этажа из резного, полированного красного дерева. Маленькие круглые столики и кресла в розовато-голубой гамме. Живописные потолочные плафоны с позолотой. Светильники, представляющие собой каскад широких, плоских колец из тонкой бронзы, с плафонами в виде маленьких ночничков с оранжевыми абажурами. Высокий камин из резного терракотового камня.
Ирэн никогда не бывала здесь. Для неё, певички, мужчины предпочитали что-то более простое, дешёвое и доступное. Так же, как они оценивали её. Эдвард оценил значительно выше.
Он сел напротив, подождал, когда официант разольёт вино. И о чём-то задумался, скрестив руки перед собой.
– Ирэн, почему ты поёшь у этого козла? – грубо спросил он.
– Каваллини – директор и режиссёр этого театра. Где же я могу петь? – удивилась она резкой перемене его настроения.
– Перейди в другой театр. Нельзя тратить свой потрясающий талант на такое убожество. Каваллини – извращенец. Такой матерщины я нигде раньше не слышал. Это не искусство.
– Эдвард, ты какой-то странный, – покачала она головой. – Если я уйду из этого театра, больше нигде не смогу петь. Только в кабаках. Он позаботится об этом. Странно, как ты отзываешься о лучшем друге, – чуть усмехнулась она.
– О друге? – он коротко и зло рассмеялся. Откинулся на спинку кресла, сжав губы, о чем-то задумался. – После клиники я поменял круг друзей, – объяснил он.
– Я заметила, ты, и сам сильно изменился.
– Надеюсь, не в самую худшую сторону.
– Безусловно. Ты стал такой мужественный. Раньше ты выглядел иначе, манерным, скользким. Извини. Сейчас вся труппа Каваллини из таких, – с горечью произнесла она. – И все попадают в его труппу не просто так.
Он усмехнулся, пригубил вина.
– Но ты же поёшь там? – возразил он.
– Я и раньше пела, поэтому он оставил меня. Но я была примой, а теперь пара арий в третьем акте.
– Ирэн, а зачем ты вообще переехала сюда? С твоим божественным голосом и головокружительной внешностью ты блистала бы везде! – бросил он раздражённо. – Райзен тебе обещал тоже свободу от ханжеской морали? Вот ты её получила в виде Каваллини, который услаждает слух матерщиной, а взор – голыми жопами и членами своих любимцев. Все логично.
– Почему ты так жесток? – она страдальчески всхлипнула, опустив голову. – Да, я ошиблась. Я же не знала, что так будет. Мне надоело постоянно выслушивать, что я не так пою, не так одеваюсь, не так стою на сцене. Я хотела свободы, чтобы просто петь, как хочу. Неужели это так плохо?
– Да не плохо, конечно. Просто надо было понимать, что у всего есть обратная сторона. И за подобную свободу придётся заплатить. Прости, Ирэн. Я не хотел тебя обижать, – он взял её за руку, нежно погладил. – Я постараюсь тебе помочь. Обещаю.
– Как ты мне поможешь? – пробормотала она с горечью. – Убьёшь Каваллини?
– Ну не в прямом смысле, – усмехнулся он загадочно.
– Я думаю, не стоит. Ты можешь серьёзно за это поплатиться. И ради кого? Какой-то второсортной певички. Ты не забыл, Каваллини – лучший друг Райзена.
Он усмехнулся, опершись рукой о подбородок, о чем-то глубоко задумался.
– Ирэн, ты думаешь, я хочу тебя в постель затащить, поэтому красуюсь? – спросил он, наконец. – Пытаюсь впечатление произвести? Нет, ты мне нравишься. Очень. И ты вовсе не второсортная певица, а очень талантливая. Но дело не в этом. Дело в принципе.
– Почему тебя это так стало задевать? Раньше тебя это совершенно не интересовало.
Он вытащил портсигар, закурил, обдумывая ответ поубедительней.
– В клинике я понял многое. Переосмыслил свою бессмысленную жизнь, в которой есть такое убожестве, как Каваллини. И вычеркнул из своей жизни.
– А он о тебе вспоминает постоянно. Ставит в пример твой безупречный вкус, поскольку ты был в восторге от его искусства, – в её голосе ощущалось ирония.
Фрэнк не обиделся, а рассмеялся.
– Он будет сильно разочарован.
– А чем ты сейчас занимаешься, Эдвард?
– Хочу кое-что сделать на заводе дяди. У него отличные тачки, дешёвые, надёжные. Но очень скучные. Хочу сделать спорткар с хорошими ходовыми качествами, новым движком, революционным дизайном. Что-то лёгкое, стремительное, мощное, чтобы глаз радовало. Если удастся, выступлю на этой машине в ралли.
– Как Сидни Аллард? – поинтересовалась Ирэн, вспомнив о британском конструкторе спорткаров.
Его глаза потеплели, он приятно удивился, что Ирэн знает.
– Да, что-то типа того.
Его словно прорвало, он начал с жаром рассказывать о своём проекте, все больше и больше углубляясь в детали. Раньше глаза Эдварда выглядели, как у дохлой рыбы. Сейчас они горели ярким, живым огнём, наэлектризовывая, заряжая окружающее пространство своей энергией. Он быстро, темпераментно жестикулировал. Сыпал терминами, которые Ирэн плохо понимала, но они звучали, как пленительная музыка. Его тонкие, изящные пальцы порхали в воздухе, словно кистью вырисовывая контуры ошеломляюще прекрасного силуэта. И Ирэн наяву представила ту машину мечты, которую решил сконструировать Эдвард.
– Я бы хотела такую купить, – невольно вырвалось у неё. – Или это только для мужчин? – неуверенно пробормотала она.
– Нет, и для молодых, современных женщин тоже, – улыбнулся он. – Ирэн, если получится, я подарю тебе такую машину.
– Не надо. Это слишком щедро, – холодно пробормотала она, отводя глаза.
– Нет! Это не подарок! – азартно воскликнул он. – Это будет реклама! Лучшая певица в городе ездит на лучшей машине!
Она поморщилась.
– Это звучит, как насмешка, Эдвард.
– Ирэн, я обещаю тебе, что так и будет. Поверь мне.
Глава 8
– Ну, что скажешь, Боб? – спросил Фрэнк.
– Ничего не выйдет, – вздохнув, ответил тот. – Дом – настоящая крепость, решётки на окнах, защита от порталов, в доме постоянно дежурит охрана, слуг новых не берут.
– Крыша?
– Люк заварен. Трубы нет.
– Подвал?
– В подвале – винный погреб, все двери заложены кирпичами. Вообще, глухо.
– Молодец, меры предосторожности принял, – проронил с иронией Фрэнк. – Но у меня тоже кое-что имеется.
Он куда-то ушёл, а вернувшись, бросил на стол пачку одежды.
– Так, одеваемся, парни, – сказал он.
Быстро скинул с себя всю одежду и натянул комбинезон, похожий на облегающий костюм аквалангиста, с капюшоном, закрывающим полностью лицо. Нацепил на глаза очки.
– И на хрен нам это нужно? Мы что вплавь, что ли собрались добираться? – недовольно пробурчал Шон.
Фрэнк снисходительно взглянул на него, и вдруг … исчез.
– Э… как это ты сделал? – пробормотал Боб.
Фрэнк, став видимым, показал на руку, где виднелась пластинка с кнопками.
– Нажимаешь кнопку, – объяснил он. – Включается невидимость. Но только пока стоишь, потом, увы. Потом попробую сделать, чтобы невидимость сохранялась, и когда ходишь.
– Круто, – проронил Боб. – Как ты это сделал?
– У хамелеона идею стащил, – ответил хитро Фрэнк. – Шапка-невидимка. ОК. Парни, двинулись.
Фрэнк быстро осмотрелся в бинокль, вынул из рюкзака устройство и, разложив на крыше, превратил в планер.
– Схватились.
– А это полетит? – недоверчиво спросил Боб. – Хряпнемся на землю, только мокрое место останется, – добавил он, осторожно выглядывая с крыши пятиэтажного дома.
– Струсил? – весело сказал Фрэнк.
Боб нахмурился, и взялся за раму. Спрыгнув на крышу рядом стоящего особняка, Фрэнк аккуратно сложил планер и, осветил фонариком глухую стену под ними.
– Ну и как мы залезем внутрь? – тихо поинтересовался Боб.
Фрэнк усмехнулся, взял лестницу с кошками, прицепил к невысокому ограждению, и быстро нащупывая полупрозрачные ступеньки, спустился к единственному окну в глухой стене, и влез внутрь.
Шон и Боб, последовали за ним, выскользнули из комнатушки в коридор и услышали шаги охранников, которые громко переговаривались друг с другом.
– Замерли, – тихо скомандовал Фрэнк, через пару секунд их тела слились с окружающей обстановкой.
Как только охранники прошли мимо них, Фрэнк запустил по коридорам механическую муху, облетев все вокруг, она вернулась к нему, он быстро проскользнул к камере охраны, и, открыв пластинку, вставил маленькое устройство, которое вытащил из мухи. Вернувшись, объяснил:
– Это на время только, они будут видеть пустые коридоры, пока мы будем передвигаться. Но потом они поймут. Действуем оперативно.
Вся троица быстро пробралась в ближайшую комнату.
– Стой, куда несёшься? – сказал Фрэнк, хватая Боба за руку, который уже собирался дойти до сейфа, который поблескивал своей металлической поверхностью под лунным светом.
Он включил фонарик, осветив комнату. Сводчатый потолок с живописным плафоном; стол, покрытый тяжёлой скатертью с бахромой, обитые красным бархатом кресла в стиле эпохи Людовика XIV.
Всю комнату пронизывали незаметные защитные лучи, сходящиеся перпендикулярно друг другу. Фрэнк, подумав полминуты, быстро пробрался по мебели к стене, открыл незаметную дверцу, выключил защиту. Боб и Шон подбежали к сейфу, и Фрэнк тихо выругался.
– Это не сейф, обманка. Декоративная панель, встроенная в стену. Ну ладно, посмотрим, где же на самом деле он все спрятал.
Он переключил фонарик в другой режим. Теперь он отбрасывал на стены мертвенный зелёный свет, пронизывая внутреннее устройство стен, как сканер. Быстро перебежал к стене, снял картиной, за которой оказалась абсолютно глухая стена.
– Пусто, – разочарованно протянул Боб.
Но Фрэнк, хитро улыбнувшись, быстро провёл рукой по плинтусу внизу, отъехала незаметная панель, открыв небольшую нишу. Он проскользнул внутрь, переключил фонарик в золотистый цвет и стал осматривать кодовые замки. Боб и Шон прошли по комнате, пытаясь найти что-нибудь ценное.
Вдоль стен на низких шкафах были выставлены бронзовые фигурки, коралловые кусты, раковины, что делало комнату похоже на кунсткамеру. Боб снял пару картин со стены и начал отделять от тяжёлых рам. Шон прошёл вдоль стен, собирая понравившиеся побрякушки, просмотрел книги в старинных кожаных переплётах, выложенные на столе.
Фрэнк взломал замки, медленно открыл тяжёлую дверь и стал быстро просматривать содержимое сейфа. Когда он вернулся к своим товарищам, те с удовлетворёнными лицами поджидали его с мешком добра. Фрэнк стал просматривать его содержимое, откладывая некоторые вещи в сторону.
– Ты что делаешь? – разозлился Шон, увидев, что Фрэнк отложил большую часть картин, которые он снял со стен.
– Это копии или подделки, – объяснил спокойно Фрэнк. – Никакой ценности не представляют. Зачем лишний груз тащить? Ш-ш, – добавил он, услышав, как проходят охранники.
Один из охранников, высокий, худой детина, заглянул в комнату, осмотрев все углы.
– Ну что ты там услышал, Стив? – лениво спросил второй охранник. – Сюда даже мышь не проскочит. Не то, что воры.
– Может мышь и не проскочит, а проверить не мешает.
– Да боже ж мой, там стоит самая лучшая защита. Мы вообще тут для мебели.
Худой, не найдя ничего подозрительного, присоединился к напарнику, и они опять побрели по коридору, лениво переговариваясь.
– Отомрите, – сказал Фрэнк весело.
Шон и Боб двинулись и сразу стали видны, вышли в коридор, осторожно поднялись по винтовой лестнице, замирая на каждой ступеньке и сливаясь с окружающей обстановкой. Попав на второй этаж, Фрэнк на пару минут задумался, и быстро перебежав к двери, которая находилась слева, проскользнул туда.
