Текст книги "Люпан"

Автор книги: Евгений Аллард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Вас ждут, господин Верстовский.

Дарси вышла ко мне с очаровательной улыбкой, в коротком темно-синем платье, очень простом, но идеально подчёркивающим её фигуру и небольшую, но упругую, красивой формы грудь. Длинные рыжие волосы были зачёсаны вверх, обнажая изящную с кокетливым завитком шею. Я невольно залюбовался ею. Она взяла нежно меня за руки и предложила:

– Я представляю вас моим родственникам. Вы не возражаете?

Дом не поражал особой роскошью, собственно говоря, я не ожидал этого. Производила впечатление лишь аляповатая, мраморная лестница, украшенная скульптурами. Ступеньки закрывала широкая, бордовая дорожка, по которой мы и пошли вверх. Мы оказались в таком же безвкусно оформленном широком зале с гобеленами на стенах, большой, хрустальной люстрой на потемневшем от времени бронзовом основании.

– Господин Верстовский, мой дядя, Леонард Семёнович Брунов, – представила меня Дарси пожилому мужчине небольшого роста, изо всех сил пытающегося выдать себя за аристократа. Но больше похожего на мелкого клерка.

– Очень приятно, – произнёс он неживым, металлическим голосом, вздёрнув вверх нос. – Благодарю вам, что вы спасли мою племянницу от бандитов. В нашем городе много всякого сброда. Увы.

– Это было не очень сложно, – ответил я, подумав, что предпочитаю благодарность в материальном выражении, но не стал настаивать.

Дарси представила меня тёте Агате, бывшей в молодости, видимо, очень красивой. Но сейчас увядшая кожа, особенно на шее, потухшие, печальные глаза вызывали лишь жалость. Женщины могут выглядеть привлекательными в любом возрасте, в этом я убеждался не раз. Но когда некоторые из них перестают обращать на себя внимания, это производит удручающее впечатление. Высокий, тощий молодой человек с лихорадочно горящими чёрными глазами, бледным лицом и висящими безвольно длинными руками оказался Аланом, сыном дяди Леонарда от первого брака. Дарси подвела меня к другому одному мужчине, лениво облокотившемуся на полку роскошного камина, декорированного резным камнем.

– Мой жених, Николай Рындин, – произнесла она удивительно спокойно. – Олег Верстовский, журналист из Москвы, – представила она меня.

Близко посаженные глаза молодого человека вспыхнули дьявольским пламенем, пытаясь прожечь меня насквозь. С презрительной улыбкой я оглядел соперника – хорошо сложенный от природы, почти с меня ростом, волевой подбородок с ямочкой, резко очерченные скулы, греческий нос с горбинкой. Светлые волосы уложены в безупречную причёску, волной огибающую высокий, без морщин лоб. Серые, источающие презрение всему миру, глаза. Бордовый костюм в ёлочку, идеально сидевший на нем. Аполлон не больше, не меньше. Тёмные круги и огромные мешки под глазами свидетельствовали, что молодой человек совершенно понапрасну растрачивает своё здоровье в казино и борделях. В сущности, официальное положение Дарси меня устраивало.

– Коля, этот тот самый человек, который защитил меня от хулиганов, пока ты чинил машину, – объяснила Дарси.

Рындин так злобно пронзил меня взглядом, будто я специально вывел из строя его тачку, чтобы увести невесту.

– Дарси, дорогая, – промямлил он неприятным, глухим голосом. – Если бы ты не пошла в этот мерзкий бар, ничего бы не произошло. Я тебе двести раз говорил, – проворчал он сварливо.

Так бывает, между людьми проскакивает искра, они начинают испытывать друг к другу удивительно схожие чувства – отвращение, переходящее в ненависть. Хорошо бы, если этот Коля Рындин оказался бы убийцей. Подумал я со злорадством. Боже упаси, я не ощутил ни малейшего укола ревности. Отбивать Дарси у жениха, даже такого мерзкого, я не собирался. Маленькая интрижка с очаровательной провинциалкой – это все, чего я хотел.

Дарси предложила ознакомиться с коллекцией живописи, которую собирал её дед, я с радостью согласился. Крошка явно хотела остаться со мной наедине, но этот ревнивый осёл увязался за нами, будто я собирался обжимать его невесту по углам. Идиот. Я неплохо разбираюсь в живописи. Однажды мне пришлось делать репортаж о краже из музея изобразительного искусства, и я постарался досконально изучить это дело. Коллекция в основном состояла из пейзажей художников XVIII-XIX веков. Я заметил полотна Василия Петрова, Михаила Лебедева, Константина Крыжицкого. Я искренне восхищался вкусом составителя коллекции, вызывая все больше раздражение у жениха Дарси. Мы зашли в одну из комнат, и я узнал речной пейзаж Куинджи. Но Рындин, как круглый болван, начал спорить со мной. Я не выдержал и предложил ему пари на сто баксов. Он презрительно ухмыльнулся и спросил, высокомерно задрав нос:

– А деньги у вас с собой имеются?

Я вытащил бумажник и показал ему сотню. Дарси с сожалением наблюдала наш поединок и не вмешивалась. Когда мы подошли ближе к картине, и я увидел автограф Куинджи в нижнем правом углу, Рындин фыркнул и отвернулся.

– Рындин, вы мне теперь должны сотню, – с улыбкой сказал я, и, взяв Дарси под локоток, отправился в следующую комнату. Где-то в углу я заметил симпатичный пейзаж маслом, но не узнал художника, наклонился, чтобы поближе рассмотреть. Как вдруг Дарси довольно сильно сжала мою руку и быстро проговорила: «Олег, нам пора. Уже второй гонг». К ужину я вернулся в прекрасном расположении духа. Не думал, что знания в живописи мне пригодятся для того, чтобы поставить зазнавшегося нахала на место. Сидя напротив меня, Рындин дырявил меня злобным взглядом, но я не обращал никакого внимания, лишь ещё более галантно ухаживал за Дарси, чтобы позлить его.

– Господин Верстовский вы делаете репортаж о нашем волке-оборотне? – спросил Брунов с таким важным видом, будто сам приложил руку к созданию этого чудища. – Вы уже знаете, что это – люпан? – поинтересовался он.

– Нет. Впервые слышу, – проговорил я заинтересованно.

– Тогда я расскажу вам. Если вы позволите. Люпаны ведут свой род от Ромула и Рема, легендарных основателей Рима, которых вскормила волчица. Они расселились по всей земле и вели уединённый образ жизни в своих маленьких колониях, но люди, ненавидевшие все необычное, выгнали люпанов с их земель. С тех пор они странствуют по свету. Внешне они похожи на людей, но в период полового созревания их охватывает жажда убийства. Они обрастают шерстью, их тело меняется, они превращаются в огромных волков, которые ищут своих жертв. Насытившись, они вновь возвращаются в человеческое состояние и так до тех пор, пока не придёт их время.

Я совершенно не удивился этой байке и спросил:

– Вы считаете, что именно люпан орудует в вашем городе?

– Да, конечно.

– А как он выглядит в человеческом обличье, вы знаете? – задал я вполне логичный вопрос.

– Разумеется, нет. Он хорошо прячется, – объяснил Брунов. – Иначе его бы поймали, и мы лишились бы такой важной достопримечательности нашего города.

– Но он убил семерых человек, уважаемых граждан, – возразил я. – И может убить ещё. Вы не боитесь?

– На все воля божья, – спокойно проговорила тётя Агата, устремляя взгляд к небу.

Я непонимающе посмотрел на неё, услышав отзвук слов отца Даниила, и меня осенило, что тётя Агата посещает проповеди святого отца, поэтому не переживает из-за гибели людей, которые наказал сам Господь Бог.

Я умиротворённо стоял у камина, бездумно рассматривая панели красного дерева на стенах, восточный ковёр с латами средневекового рыцаря, деревянный паркет, старинный дубовый стол. Мне нравилось находиться в этом доме.

– Имей в виду, Верстовский, – услышал я противный голос Рындина. – Если гнусные репортёришки будут домогаться моей невесты, я сверну им шею.

Я перевёл снисходительный взгляд на Отелло, который действительно начал напоминать мавра, побагровев от злости.

– Ещё неизвестно кто кому свернёт шею, – пообещал я миролюбиво. – Рындин, я не собираюсь отбивать вашу невесту. Успокойтесь. Я здесь лишь по долгу службы. Ваш будущий родственник подал интересную идею для моей статьи.

Рындин, выпятив вперёд челюсть, став похожим на старого бульдога, схватил меня за грудки с такой силой, что затрещали швы и пуговицы на моем пиджаке. Я попытался вырваться, но он приблизился к моему лицу и просипел:

– Предупреждаю, Верстовский. В последний раз. Подойдёшь к Дарси ближе, чем на десять метров, убью.

Я оторвал с брезгливостью его лапы и отчеканил:

– Рындин, вы меня утомили своей ревностью. Повторяю ещё раз – я не имею никаких видов на вашу невесту. Хотя жаль, очаровательной девушке достался в мужья такой типчик, как вы. Ей-богу, она заслуживает лучшего. Не знаю, что она нашла в вас.

Я специально провоцировал Рындина, он замахнулся, я провёл идеально точный приём, вывернув его руку с силой вверх. Он заверещал совершенно не по-мужски, упал на колени. Отпустив его, я медленно вытащил из кармана платок и вытер брезгливо ладонь. Тяжело дыша, Рындин встал, во взгляде читалась дикая ненависть и злоба. В проёме двери, как ангел возникла Дарси, которая наблюдала за нашей захватывающей дух беседой. Мне показалось, я увидел одобрение в её чудесных глазах.

Я вернулся в отель в прекрасном расположении духа. Открыв дверь номера, я шестым чувством ощутил, что там кто-то есть. Незваный гость не зажёг света, значит, не хотел, чтобы я обнаружил его сразу. Но чутье репортёра меня редко подводит. Я не стал, как идиот врываться в номер с револьвером в руках. Как это показывают в тупых детективных сериалах. Осторожно вошёл и спрятался за угол ванной комнаты, пытаясь при свете полной луны рассмотреть комнату и обнаружить пришельца.

– Олег, это ты? – услышал я тихий, запинающийся голос Толика.

Я грязно выругался и включил свет.

– Какого дьявола ты в моем номере? – зло спросил я, бросая револьвер в ящик стола. – Я же тебя убить мог! И вообще, Толя, у меня есть своя личная жизнь, – добавил я, с грохотом захлопывая ящик.

Толик вскочил с кресла и подбежал ко мне. На его лице читался такой ужас, что я перестал на него злиться.

– Что случилось, объясни толком? – сказал я уже спокойнее, устало снимая пиджак.

– Я его в-в-видел! – прошептал одними губами Толик.

– Да кого ты видел, черт тебя побери!

– Оборотня. Он стоял и смотрел на меня. А потом ушёл. Я решил перебраться к тебе. Все-таки вдвоём не так страшно.

– И что мы и спать в одном номере теперь будем? – поинтересовался я. – Толясик, я ведь могу и женщину к себе привести. Знаешь ли.

– Ничего, Олег, я побуду в ванной. В это время. Не буду тебе мешать.

Я расхохотался, и перестал сердиться. Мы улеглись спать, я – на кровати, Толик – на маленьком диванчике. Он сразу захрапел, а я никак не мог уснуть. Подложив руки за голову, я перебирал события этого вечера, ссору с Рындиным, которая вызывала во мне невероятное удовлетворение. Сквозь тонкую тюлевую занавеску бил яркий свет луны, я задремал, как вдруг ощутил, что за окном возникла какая-то тень. Быстро открыв глаза, я увидел здоровенную, лохматую фигуру, закрывающую весь проем. Мгновенно вскочив с кровати, вытащил револьвер и бросился к окну. Тварь молниеносно исчезла. Распахнув окно, я оглядел зелёный скверик, пустынные улицы, затем обнаружил пожарную лестницу, ведущую на крышу. В мгновении ока я оказался наверху. Огромное существо стояло на фоне полной луны. Во мне взыграл азарт первобытного охотника, идущего по следу мамонта, я совершенно не чувствовал страха. Я увидел горящие диким жёлтым огнём глаза, седую шерсть, вытянутую морду, длинные, здоровенные когти. Чудище медленно двинулось на меня, я взвёл курок, хотя прекрасно понимал, для подобного монстра пули 38-го калибра все равно, что для слона дробина. Я быстро бегаю, хотя немного прихрамываю – последствие встречи с одним типом, о котором делал репортаж. Вернее, с монтировкой в его руке, от которой не успел увернуться. Этот говнюк сломал мне руку и повредил колено. Но мне безумно не хотелось убегать. Я жаждал тут же, на месте разгадать загадку чудовища, терроризующего провинциальный городок, даже, если после этого я умру.

4.

Мы завтракали с Толиком в кафе. Я не стал рассказывать ему про ночное происшествие. Во-первых, не хотел пугать. А, во-вторых, ощущал себя полным болваном. Люпан сбежал. То ли он испугался «пушки» в моей руке, то ли я оказался недостаточно грешен, чтобы меня убивать. В любом случае я не продвинулся в моем расследовании ни на йоту.

– Я тебе пока не нужен? – спросил с набитым ртом Толик.

Он уминал уже третье блюдо, я ковырялся в салате. У меня совершенно не было аппетита.

– Нет, – ответил я, представив, с каким азартом Толик фотографировал бы мой растерзанный труп. Но, увы, доставить ему профессиональное удовольствие я не смог. – Что будешь делать? – поинтересовался я.

– Хочу сходить в их музей. Говорят у них там есть редкие вещи. А ты?

– Навещу соседей стоматолога. Интересно узнать, чем он не угодил люпану.

– Кому? – удивился Толик.

– Эта тварь, которую ты видел, местные жители зовут люпаном.

Толик передёрнулся и уткнулся в еду. Продолжать разговор на эту тему он не жаждал. После завтрака я отправился в пригород. Дом Головлева находился в пятидесяти милях от города. Мой путь лежал среди зелёных полей, которые сменялись на холмистую возвышенность, заросшую травой, низкими деревьями, кустами. Я увидел ряд аккуратных, кирпичных домиков. Затем длинный, высокий забор, выкрашенный весёленькой голубой краской и притормозил у калитки. Вылез из машины, и попытался заглянуть во двор. Но там было удивительно пустынно и тихо. Черт, неужели никого нет?

– Хотите об этом ублюдке что-нибудь узнать? – услышал я надменный, женский голос.

Обернувшись, я увидел худую даму с идеально прямой спиной, в безупречно выглаженном, но сильно поношенном платье невыразительного блеклого цвета. Седые, редкие волосы, уложенные крупными буклями, сморщенное лицо, напоминающее печённое яблоко.

– Да. Я репортёр. Олег Верстовский, – отрекомендовался я, показывая удостоверение московского журналиста, которое всегда производит сильное впечатление, особенно на провинциальных дам. – Пишу статью об убийствах.

– Екатерина Арнольдовна Петровская, – представилась она.

Она провела меня в маленькую аккуратную комнатку, заставленную старинной мебелью красного, резного дерева: сервант с начищенной до зеркального блеска посудой, круглый столик на гнутых ножках, в углу – роскошный секретер с кожаной столешницей. На стене я заметил довольно миленькие рисунки акварелью.

– Екатерина Арнольдовна, чем вам не угодил господин Головлев? – поинтересовался я.

– Развратник! Прелюбодей. Отбоя от особ женского пола не было, молодых и старых. Ничем не брезговал, греховодник старый, – проговорила Петровская с гадливостью.

Соседка Головлева явно недолюбливала.

– И к вам приставал? – полюбопытствовал я, понимая, что вопрос совершенно не уместен, учитывая внешние данные моей собеседницы.

– Да не приведи Господь! – воскликнула она с ужасом. – И все приезжали поздно вечером, или ночью, – добавила она, скривившись. – Тайно.

Дверь отворилась, мелко семеня, в комнату вплыла большая, толстая свинья. Без всякой опаски она обошла все вокруг, нашла самое тёплое место на полу, нагретое солнечными лучам, и, плюхнувшись на бок, довольно захрюкала. Я с некоторые удивлением наблюдал за скотиной, потом перевёл глаза на хозяйку, восседавшую в кресле, будто царица на троне. Её совершенно не разозлило подобное неуместное поведение. Наоборот, на лице появилось выражение благостного умиления. Дверь чуть-чуть приоткрылась, в комнату влетел маленький поросёнок, такой же розовый, как мамаша. Он юркнул под её бок и зачмокал. Через пару минут в комнату ворвалась целая орда таких же детёнышей. Несмотря на объёмный свинячий бок, утыканный сосками, не все маленькие разбойники нашли себе пропитание. Один из них разбежался и прыгнул, вызвав бурю возмущения собратьев. Его отпихнули, что не помешало ему влететь в самую гущу пятачков, ввинчиваясь все глубже в общую массу. Свинье это быстро надоело, она встала, стряхнула с себя оглоедов и также медленно направилась к двери, не замечая, как один, самый настойчивый спиногрыз, повис на длинном соске. Когда представление закончилось, я вспомнил, ради чего пришёл сюда и спросил.

– Екатерина Арнольдовна, а как погиб Головлев вы знаете?

Дама довольно хмыкнула и ответила:

– Конечно, знаю. Я и нашла его.

– Вы слышали шум, крики?

– Ничего не слышала, – ответила мисс Петровская. – Ничего. Только утром на дворе лежит труп. И горло у него перегрызено. Хотя у нас никогда волков не водилось.

– А собаки могли напасть? Дикие?

– Наверно, собаки, – задумчиво проговорила она. – Хотя лая я не слышала. Ничего не слышала.

– А кто сейчас живёт в доме Головлева?

– Никто не живёт. После того, как дом опечатали, так никто и не селился. А жена его сразу после похорон уехала.

– Благодарю, вас, Екатерина Арнольдовна, – проговорил я, поднимаясь.

Я вышел из дома, осторожно спустившись по ступенькам, опасаясь наступить на свинью, которая лежала под крыльцом. Сев в машину, я отправился обратно. На фоне ясного неба я заметил знакомую стройную фигурку, будто объятую пламенем, ветер ворошил рыжие пряди, превращая их в языки огня. Остановив машину, быстро пробежался по извилистой тропинке и оказался на невысоком холме. Дарси опустила кисть и попыталась смущённо закрыть от меня холст.

– Дарси, очень рад вас видеть! – воскликнул я, неожиданная встреча улучшила паршивое настроение.

– Здравствуйте, Олег, – пробормотала Дарси. – Что вас сюда привело?

– Посетил дом погибшего стоматолога Головлева, – объяснил я. – Можно взглянуть? – попросил я, кивнув на мольберт.

Дарси с неохотой посторонилась, и я смог рассмотреть полотно. Я понял, что пейзаж, который висел среди картин известных художников, принадлежал Дарси. И надо сказать, выглядел достойно на их фоне.

– Вам нравится? – спросила дрогнувшим голосом Дарси.

– Да, очень, – ответил я совершенно искренне. – У вас есть стиль, вкус. Хотя, конечно, вам надо ещё учиться.

– Да, вы правы, – вздохнув, подтвердила она.

– Дарси, извините меня за нескромный вопрос. На кой черт вам сдался этот Рындин? Он вас не достоин. Круглый болван.

Дарси печально улыбнулась и спросила:

– А кто меня достоин? Вы? Можно я буду звать вас Олег? Я хочу выбраться из этого места. Выйти замуж, уехать навсегда, выучиться на художника. Коля – мой единственный шанс. Да, у него отвратительный характер. Он ужасно ревнив. Но он меня любит.

Дарси что-то скрывает от меня. Подумал я настороженно.

– Дарси, я видел люпана, – решив сменить тему, сказал я. – Он заглянул в окно моего номера, я преследовал его на крыше с револьвером. Но, черт возьми, он сбежал от меня. Ей-богу, не вру. Представляете, здоровенная туша на фоне полной луны, длинные когти, острые зубы и глаза горят адским огнём.

– Вы очень смелый человек. Он мог вас загрызть. Да, вы хотите узнать что-нибудь о Головлеве?

– Да, конечно, – заинтересованно сказал я. – Мне рассказали, он был жутким развратником.

– Нет, тут другое. Он оказывал некие услуги. Женщинам, – произнесла Дарси тихо. – Попавшим в сложное положение. Вы понимаете?

– Догадываюсь. И вы пользовались его услугами? Извините, Дарси, если вам неприятно.

– Моя кузина Соня обращалась к нему. Один раз. Ей было семнадцать.

– И что случилось?

– Она умерла, – печально проговорила Дарси, и её глаза, обращённые вглубь души, затуманились. – Я очень любила её. Она была моей единственной подругой. Очень хорошая, добрая. Так что, мистер сыщик, у меня были причины убить Головлева, – добавил она с грустной улыбкой.

– Подождите, Дарси. А следствие? – удивился я. – Неужели не было никакого расследования?

– Было. Но оно заглохло.

– Значит, вы не верите, что этих людей убил люпан, о котором говорил ваш дядя?

Дарси лишь с горечью усмехнулась. Девушка явно не витает в облаках.

– Спасибо, Дарси. Вы мне очень помогли. Желаю успеха, – проговорил я, нежно пожал маленькую ручку, и сбежал с холма.

Сев в машину, я проводил глазами проскочивший мимо на высокой скорости шикарный чёрный «Кадиллак», и усмехнулся. Физиономия шофёра показалась мне до боли знакомой. Вернувшись в город, я зашёл в бар промочить горло. На пороге нарисовался Рындин с перекошенной от злобы физиономией. В один прыжок он оказался около моего столика, схватил меня за грудки.

– Я тебе говорил, ублюдок, чтобы ты не приближался к Дарси! – взвизгнул он в ярости.

Меньше всего мне хотелось выяснять отношения с ревнивым идиотом, я попытался вырваться. Но Рындин вытащил меня на середину зала, свалил с ног. Перекатываясь по полу, мы начали смачно молотить друг друга по всем частям тела.

– Убью, мерзавец! – истошно орал он, пытаясь разбить мою голову о пол, или о барную стойку. Ему это плохо удавалось. Физически он был явно слабее меня, походы по борделям и ресторанам давали о себе знать. Постепенно я пришёл в ярость, перестал сдерживаться и обрушил такой удар на ревнивца, что он дёрнулся и затих. Я встал, стряхнул пыль и обвёл глазами присутствующих, заметив на лицах явное одобрение. Рындин пришёл в себя, сел на пол, и начал раскачиваться из стороны в стороны, мыча под нос что-то невразумительное, как пьяный.

– Вызовите ему врача, – бросил я и вышел из бара.

Вечером меня опять посетил участковый, чтобы выписать штраф за драку.

– Майор, вчера ночью я видел люпана на крыше гостиницы, где живу, – сказал я с хитрой улыбкой. – Он шёл на меня, потом развернулся и быстро убежал. Я бросился за ним, но он исчез. Странно, почему он меня не убил?

– Наверно, не был голоден, – предположил спокойно мент.

– Почему же он тогда не съедает трупы своих жертв, а разрывает только горло и вырывает сердце? Гурман. Да и только, – проговорил я с явной издёвкой.

Он бросил на меня странный взгляд и проронил:

– В местной библиотеке вы найдёте много информации об этих существах. После этого у вас отпадут многие вопросы. Надеюсь.

Слова майора меня заинтриговали. И я решил вновь отправиться в библиотеку. Когда я сообщил скучающей пожилой даме в темно-сером костюме, седыми волосами, собранными в пучок, что собираюсь читать книги о люпанах, в её глазах вспыхнула такая радость, будто я сообщил ей, что выписал ей чек на миллион. Она очень резво для её возраста вскочила с места и убежала к стеллажам. Когда через десять минут она вернулась, сгибаясь под тяжестью огромной стопки книг, я онемел от изумления. Я считал, что об этой чертовщине ничего не известно. Десять лет я занимаюсь паранормальными явлениями, но никогда не слышал о подобных оборотнях. Я сложил книги в тележку, перевёз к столику. Большая их часть была в роскошных, кожаных переплётах с золотым тиснением. Они содержали не только огромное количество рассказов о странных существах, но изобиловали рисунками, удивительно напоминающими то существо, с которым я встретился на крыше гостиницы. Я развернул роскошный атлас трансформации люпана. Подробнейшим образом на рисунках показывалось, как постепенно изменяются пропорции скелета, растёт шерсть под кожей, изменяется кровеносная система, зубы, когти. Потом кожа слезает, обнажая густую растительность. К каждому изображению шло детальное описание. В следующем разделе обстоятельно демонстрировался обратный процесс. Меня поразило знание предмета автором. Я никогда не встречал столь хорошо изученную тему о неведомом существе. Заглянул в авторы одной книги, второй, третьей. Имена были разные. Но кое-что было одним и тем же. Год издания и издательство.

Я ушёл из читального зала в полном недоумении, решил зайти в кафе поужинать. Свернув в переулок, я нос к носу столкнулся со здоровенным амбалом, превосходящим меня габаритами раза в два. Обернувшись, я увидел двоих таких же, но чуть поменьше. Они гнусно ухмылялись, постукивая о свои лапищи бейсбольными битами.

5.

Я открыл глаза и увидел над собой выбеленный потолок, на котором сидел большой мохнатый паук. Я ненавижу этих мерзких созданий с детства. Дёрнув головой, я понял, что это не страшное чудовище с восемью ногами, а тёмная паутинка в моих измученных глазах. Она тронулась, поплыла вниз, за границу зрения. Я повернул голову, что вызвало приступ безумной боли, которая растеклась по всему телу, превратившись в тупую ноющую помеху. Рядом стояла койка, аккуратно застеленная голубым одеялом. Около моей кровати возвышался агрегат для контроля за давлением, пульсом. Напротив койки прикреплялась раковина с краном, из которого все время капало, что постепенно стало выводить из себя. Маленькое окошко наполовину закрыто белыми занавесками. Выкрашенные отвратительно темно-болотной краской стены. Я попытался вспомнить, что меня привело на больничную койку. Я встретил трёх амбалов с бейсбольными битами. Они меня поколотили. Со страхом я пошевелил пальцами на ногах, руках. Все в порядке. Переломов нет.

Вошла девушка в белом халате и косынке и равнодушно спросила:

– Как вы себя чувствуете?

Я только поморщился, она бесцеремонно откинула одеяло, задрала рукав больничной рубашки и сделала укол. Когда она ушла, я опять закрыл устало глаза, пытаясь восстановить события, предшествующие моему появлению здесь. В голове плавал туман, я не мог сосредоточиться. В забытье пролежал до обеда. Мне принесли жидкий суп из недоваренного гороха и компот. Отвратительный запах только усилил тошноту.

Первым меня посетил Толик. Он вошёл в палату с большой сумкой, и я понадеялся, что он принёс мне пожрать. Держи карман шире. Там находилась фотокамера и мощная вспышка. Толик не мог отказать себе в удовольствии поснимать меня в жалком, беспомощном состоянии. Ублюдок. Но я не рассердился. Я вспомнил, что он спас мне жизнь. Когда амбалы двинулись на меня, я какое-то время умудрялся от них отбиваться, уклонялся от самых жестоких ударов. Даже когда они свалили меня на землю. Здоровые мужики были слишком медлительны и ленивы. Мне удалось вскочить, я ринулся к выходу из переулка. Оказавшись на улице, я чуть не попал под колеса тачки, за рулём которой сидел Толик. Он быстро втащил меня на сиденье и дал по газам, оставив моих преследователей лишь матерно орать нам вслед. Произошло чудо, я оказался в больнице лишь с сотрясением мозга, парой выбитых зубов и сломанных рёбер. Считайте, отделался очень легко.

Вторым явился майор Лесной. Усевшись на стул, рядом с кроватью, он бросил на мою физиономию неодобрительный взгляд и спросил, как выглядели нападавшие. Я подробно описал их, участковый лениво чиркал в блокнотике, но, кажется, он делал это лишь для проформы. Даже не записывая мои слова.

– Майор, в городе, где живёт тридцать тысяч жителей, найти трёх здоровенных битюгов не составляет труда. Вы прекрасно и без описания знаете, кто это, – произнёс я с сарказмом.

– Они могли приехать из другого города, – возразил спокойно участковый.

Мне безумно хотелось вскочить с продавленной койки и дать ему в морду. Но взяв себя в руки, передразнивая его, я с иронией проговорил:

– Из другого города, чтобы избить приезжего репортёра? И потом уехали. Замечательно! Интересно, какая у отморозков интуиция. Они знали, что я выйду из библиотеки и пойду по этой улице. По крайней мере, странно.

– Господин Верстовский, – изрёк майор, закрывая блокнот. – Я убеждён, что оставаться в нашем городе становится опасным для вас. Я не поручусь, что в следующий раз вас не убьют.

Я тяжело вздохнул и закрыл глаза. Участковый даже не скрывал враждебности.

– Судя по всему, я очень близко подобрался к разгадке тайны вашего городка. Не надейтесь, что я отступлю.

– Ну, если вам жизнь не дорога, – усмехнулся он, вставая. – Скорейшего выздоровления, господин Верстовский.

Если бы у меня под рукой был револьвер, я бы точно пристрелил этого самодовольного индюка. Я чувствовал невыразимое бессилие. Я боролся не с бандитами, не со страшным зверем, не с ревнивым Рындиным, а с непонятной силой, которая подло нанесла мне удар в спину. И теперь скалила зубы в самодовольной ухмылке. Я присел на кровать, и впервые в жизни мне захотелось разрыдаться, сломать к черту аппарат, стоящий рядом, вывернуть раковину из стены и разбить на мелкие куски.

Отворилась дверь и на пороге я увидел ангела, спустившегося с небес, чтобы принести мне утешение. Рыжеволосая мадонна остановилась около моей кровати и положила на тумбочку свёрток, источающий божественный запах. Я молниеносно развернул его, выхватил самый аппетитный пирожок и вонзил в него зубы.

– Ну как нравится? – спросила Дарси, присев на стул.

– Очень вкусно, – пробормотал я, хватая следующий. – Ваша тётя хорошо готовит.

– Это я испекла. Для вас, – сказала она, улыбнувшись. – Как вы себя чувствуете? – спросила она, в голосе ощущалось искреннее сочувствие, и я впервые в жизни представил, как хорошо, когда рядом находится чудесная девушка, которая умеет не только отлично готовить, но и сопереживать. Но я все равно попытался все испортить.

– Дарси, вы хотите меня уговорить не подавать в суд на Рындина? Это ведь он подослал этих уродов, которые избили меня.

Она усмехнулась и проговорила:

– Меня совершенно не волнует, будете ли вы подавать на него в суд или нет. Если он это сделал, этому нет оправданий. Олег, могу я помочь в вашем расследовании? Что-то сделать для вас? – поинтересовалась она мягко.

– Да. Если бы вы смогли рассказать мне что-то об оставшихся жертвах.

– Я постараюсь найти о них информацию. Выздоравливайте.

– Дарси, но это очень опасно. Предупреждаю.

Она помахала мне ручкой и улыбнулась. И мою душу заполнила до краёв тёплая, радостная волна. Но после её ухода, я вдруг задумался. Как она узнала о том, что я в больнице? Ей сказал Рындин? Я отогнал подозрительность.

Я ждал прихода Дарси с нетерпением, бросая взгляд на часы и матерясь, что время течет слишком медленно. Она пришла на следующий день, после обеда, принесла с собой кусочки восхитительного пирога. Присела на стул рядом с кроватью и вытащила блокнотик.

– Эдвард Родкевич, появился в городе года два назад и устроился управляющим в филиал банка. Но практически там не бывал. Приходил раз в неделю.

– За деньгами, – предположил я.

– Да, насколько мне удалось выяснить. Около двух тысяч.

– Ого. Восемь кусков в месяц. Неплохо. Шантаж?

– Владелец банка был связан с некими финансовыми махинациями, из-за чего погиб его компаньон. Убийцу не нашли.

– Ясно.

– Леонид Салмин. Женился на дочери известного бизнесмена, Розе. Три года назад. Это принесло ему неплохие деньги. Купил себе бакалейный магазин. Роза выбросилась из окна. Я не утомила вас? – поинтересовалась Дарси сочувственно.

– Нет, Дарси. Спасибо. Все это укладывается в схему. Кто-то возомнил себя судьёй и казнит людей, которые смогли уйти от правосудия. Что по поводу Бориса Делиева, владельца автомастерской?

– Тут все просто, – мило улыбнулась Дарси. – Автомастерская была перевалочным пунктом для угнанных машин. Их здесь перекрашивали, перебивали номера. Или разбирали на части. Прекрасный вариант. Об этом была маленькая заметка в «Вестнике» полгода назад.