Текст книги "Отдел примирившихся врагов (СИ)"
Автор книги: Эвелина Шегай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
6 глава: (вторая часть)
Шумно вздохнув, она привстала, чтобы опереться спиной на мягкую спинку кровати, подтянула одеяло и отстранённым голосом, как будто речь шла о ком-то другом, а не о ней, стала рассказывать:
– Я родилась в Лаварии. И хоть эта страна считается родиной всех ведьм, но маги в то время там тоже проживали, пусть и в весьма скромном соотношении. Тем более моя семья считалась магически вырождающейся, поэтому ведьмы ничего против нас не имели – мы для них не представляли никакой опасности. Однако же я родилась с выраженным талантом к ареометизму, унаследованным от отца. В самом отце талант хоть и присутствовал, но никак не раскрывался. Он был не состояние создать самый простой щит, способный выдержать обычный человеческий удар. Другими словами, в нём едва теплилась унция магии. – Донна на миг задумалась, смотря прямо перед собой, слабо улыбнулась и продолжила говорить: – В детстве и раннем юношестве я не отличалась скромностью. Во мне всегда присутствовало много необъяснимой веры в собственной исключительности. Поэтому я не понимала, злилась и не могла принять выбор отца, женившегося на обычной человеческой женщине без капли магии в крови. Ведь если бы оба моих родителя были магически одарёнными, то и дар у меня был бы сильнее. Единственное, что спасло от нелюбви бедную женщину, родившую настолько неблагодарное дитя, – красивое лицо и тело, которое я тоже унаследовала. С годами я прониклась к ней симпатии. По мере того как осознавала свою привлекательность в чужих глазах, пришло понимание, что выбор отца был не так уж и плох. По крайней мере, моя мама обладала редкой красотой.
– Да-а, – протянул Рик, впечатлённый началом истории, – противной девчонкой ты росла. Мы с Вэлли нервно курим в сторонке на твоём фоне.
– Достаточно противной, чтобы дружить с чёрными ведьмами и оборотнями, которые любили потрепать нервы своим родителям за мелкими кражами или вандализмом. Но с годами я отдалилась от них – меня стали окружать вниманием и заботой мужчины.
– Мужчины? Прям во множественном числе?
– Да, мужчины. Я, как и ты, в юности не отличалась моногамией. Брала от жизни всё, что могла. Тогда я ещё думала, что моя красота – вещь недолговечная. Сотню лет от силы смогу радовать мужской глаз, а потом всё – начну неизбежно стареть. Оттого и стремилась откусить кусок побольше. Найти алмаз, гарантирующий мне безбедную старость.
– Думать в юности о старости – сильно. Ты, видимо, с пелёнок практичностью ума отличалась.
– Никогда не была глупенькой, – согласилась она, и в её взгляде проскочило тень превосходства. – Встречи с вампиром целенаправленно я не искала. Семь процентов и на меня воздействовали устрашающе. Но, когда подвернулась возможность войти в один из известнейших вампирских кланов… мне показалось глупым упускать такой шанс. Тогда я ещё не имела понимания, как устроен сложный мир элиты, и в какое болото я лезу по собственной инициативе.
– Сейчас бы ты отказалась от того, чтобы стать вампиром?
– Нет, я бы рискнула ещё раз, но пошла бы в клан попроще.
– Другого ответа я от тебя и не ждал, – хмыкнул он с однобокой ухмылкой и налил себе стакан воды из графина, в котором плавали полурастаявшие кубики льда. – Мы отклонились от главной темы. Ты собиралась рассказать, при каких обстоятельствах выпила оборотня.
– Нет, не отклонились. Всего-то не дошли. – Взгляд Донны, направленный на графин, стал совсем пустым, как у мёртвого изнутри человека. – Мика – мой друг детства. Он был корсаком. Мелким, но шустрым, с хитрыми глазёнками и шаловливыми ручонками. Не мог спокойно пройти мимо прилавка, чтобы не стянуть какую-нибудь безделицу. А ещё у него была широкая и открытая улыбка, какую редко у кого встретишь. У Валери немного похожая. Сложно остаться равнодушной, когда видишь такую неподдельную радость на чужом лице. Возможно, потому что они оба – лисы?.. Не знаю.
– Первая любовь?..
– Нет, я же говорила, между нами не было ничего около романтического. Скорее мы были близки, как брат и сестра.
И снова наступила неуютная тишина. Ему искренне не хотелось подталкивать, но всё же пришлось, чтобы поскорее закрыть тяжёлую для неё тему.
– Ты его выпила?..
– Да, Мику, – отстранённо подтвердила она. – После кровавого перерождения меня довольно быстро перевезли в родовое поместье, расположенное в восточной части княжества Баиносса. Он каким-то образом смог добраться до Флемоа. Другая наша общая подруга сварила ему зелье, чтобы скрыть свою сущность. Я не знаю, о чём он думал, и почему Лэса решила помочь в этой самоубийственной затее. Но Мика нашёл меня. Несколько раз мы с ним тайно встречались. Я тщетно пыталась образумить его, чтобы он вернулся домой, пока не стало слишком поздно. Но этот упрямец продолжал твердить, что без меня никуда не уедет. А потом случилось худшее – нас поймал мой новоиспечённый старший братик… к тому времени я уже в полной мере осознала, куда попала и что ждало Мику.
– Ты пыталась поговорить с братом?
– Ох, Рикард, – она обворожительно улыбнулась, но в этой улыбке было припрятано столь много горечи и скорби, что у него сердце защемило от жалости. – Иезавель ещё при человеческой жизни отличался особо садистическим складом ума. Он изловчился вывернуть целительский дар таким образом, чтобы не лечить им, а наносить увечья. На десятом году моей вампирской жизни с его подачи Агнесс заперли в подземелье на долгих восемнадцать месяцев, из-за её попытки сбежать вместе с человеческим мужчиной. Но всего лишь запереть было недостаточно, поэтому почти всё мужчины нашей славной семейки её насиловали. А когда к нам заглядывали со светскими визитами разные важные гости, то она им предлагалась в качестве развлечения.
Донна замолчала, давая ему время переварить информацию. Но такая информация так легко не усваивалась. У него, кажется, даже волосы на затылке зашевелились от ужаса. Как она столько лет жила в подобных условиях и сохранила ясность ума? А Марсель так и вовсе лапочка на фоне остальных её родственников. Неудивительно, что она вечно его называет чересчур очаровательным, добрым и милым мальчиком, которому не место в их клане.
– Как же… такое вообще может быть… собственную сестру… вы же одна семья…
– Номинально. Всё эти игры в дочки-матери – дешёвое представление. То, что мы переродились из одной крови, не делает нас реальными родственниками. Младшие сквозь зубы терпят старших из-за денег и власти, а те в свою очередь осознанно покупают это показное уважение и послушание.
– Но всё же кровь – не водица…
– По такой логике абсолютно все вампиры – родственники. В основной своей массе мы происходим от крови Верховного. Он прародитель подавляющего большинства. На остальных довремённых отводится не более десяти процентов популяции.
– Да, ты, наверное, права… просто для меня всё это дико… – пробормотал Рик и потёр ладонями лицо. – И как отреагировал этот… Иезавель на твоего друга?
– Если не вдаваться в подробности, то ему было очень весело.
– Так значит ты выпила друга…
– … чтобы они до него не добрались, – глухо закончила за него Донна. – Они бы измывались над Микой месяцами – в зависимости от того, насколько забавной он показался бы им игрушкой. Я не могла этого допустить.
– И что с тобой сделали?..
– Заперли в подземелье.
– И тоже?..
– Нет, я не повторила судьбу Агнесс. В каком-то смысле мне повезло, поскольку я стала любимицей Иезавеля. А он не из тех, кто делится своими игрушками, – она едко усмехнулась. – Меня закрыли в тесной клетушке в пару квадратных метров без всяких удобств и не кормили. Агнесс держали совсем в других условиях, тоже взаперти, но в полноценных апартаментах со своей спальней и купальней.
– Вообще не кормили?! – рыкнул он, приходя в бешенство теперь уже от мысли, что над ней так измывались. Умереть от голода вампиры не могли, но жажда уже через неделю начинала сводить их с ума. Новообращённых не просто так по сто лет держали взаперти и учили контролировать жажду, чтобы они мирно сосуществовали рядом с потенциальным обедом. Лишить вампира доступа к крови – настоящая пытка.
– Я питалась пойманными крысами.
– Бедная моя девочка… – его бросило в другую крайность и сердце снова сковало в тиски от жалости. Захотелось защитить её от всех невзгод в этом злом мире, спрятать хрупкую фигурку за своей спиной.
– Не нужно. Крысы, конечно, не особо вкусные, но вполне съедобные.
Подскочив с кресла, Рик в мгновение забрался под одеяло, крепко, но бережно прижал к себе Донну, потёрся щекой о макушки и чмокнул в висок, после чего замер, не зная, как ещё проявить тот охвативший его порыв нежности, что испытывал прямо сейчас.
– Ты чего? – спросила она, как ему показалось, чуть смущённым тоном.
– А этот…Иезавель, он тебя?..
– Нет, я была слишком грязная для этого. Но он меня навещал, дабы вести что-то вроде задушевных разговоров. Иногда, если я правильно отвечала и показывала те эмоции, что он хотел видеть, даже давал себя укусить.
– Всё, давай закроем эту тему, – попросил он, чувствуя, что в нём снова начинала бурлить злость. – Когда мне поставить метку?
– Сегодня.
– Сегодня? Сегодня – осталось пару часов. К чему такая спешка?
– Иезавель вернулся в поместье и обнаружил моё отсутствие. Не первый день зная его, уверена, он сейчас ищет способы приехать сюда. Или хотя бы кого-то отправить с проверкой. – Донна отодвинулась, чтобы заглянуть ему в глаза. – Завтра я не выйду на работу. Подам документы и исчезну на неделю. Свяжусь с тобой по одноразовому телефону в среду, чтобы узнать общую обстановку. И в зависимости от твоего ответа либо сразу вернусь, либо выжду ещё несколько дней.
– Слушай, метка – не просто укус. Она по-разному приживается. В зависимости от врождённой совместимости: у кого-то быстро заживает, а у других даже загноиться может. А учитывая, что мы разных видов…
– Всё в порядке, я подготовила медикаменты. Даже если она по худшему сценарию будет приживаться – я справлюсь.
– Было бы лучше, если бы я мог контролировать этот процесс…
– Не беспокойся, – она сама прижалась к нему, обвила шею руками и поцеловала в уголок рта, – просто оставь её на мне. Давай сделаем это сейчас.
Привстав, Рик сел к ней спиной и вытянул вперёд руки и ноги, чтобы отваливающиеся человеческие ногти не попали в постель. Когда же все пальцы украсили звериные когти, вытянутые уши покрылись шерстью, а клыки выступили вперёд, он развернулся обратно и наткнулся на её недоумевающий взгляд.
– О, а об этом ты, похоже, не знала, – усмехнулся Рик, ныряя с головой под одеяло. Закинул стройное бедро себе на бок и уткнулся губами в любимое место на её теле, чтобы, едва касаясь кожи, прошептать: – Метки ставятся в обороте. Временная в начальной форме, а постоянная – в половинчатой.
– Но при этом же не обязатель?.. – рваный вздох оборвал речь Донны на полуслове.
А дальше он добился того, чтобы тишину комнаты заполнили её хриплые стоны.
7 глава: Проигрышная комбинация
Белладонна
Правую ключицу жгло огнём. Словно к кости проложили раскалённый металлический дрын. Но даже несмотря на выступившие на глазах слёзы, Белладонна радовалась этой боли. Залпом до дна выпила пузырёк с обезболивающим зельем – оно быстрее помогало, чем таблетки – и измождёно откинулась на подушку.
Одной заботой меньше. Конечно, метка поднимет страшный вой в обществе. Скандал основательно встряхнёт весь мир. Но благодаря этому, они угодят в центре всеобщего внимания. Будут на виду у миллионов людей, оборотней и вампиров. А значит, тихо и незаметно похитить или убить её станет проблематичнее. Более надёжную защиту ей мог бы обеспечить лишь другой вампир, равный по социальному статусу Амброзии де Лафайет. А втереться в доверие и заручиться помощью другого главы влиятельного в Флемоа клана задачка посложнее, чем добиться благосклонности отпрыска из волчьей королевской семьи.
Впрочем, Белладонне и с этим невероятно повезло. Если бы Рикард обладал другим характером и жизненными взглядами, не факт, что она смогла бы разыграть эту карту.
Глянув на встревоженную мордочку, она подумала, что не планировала на самом деле проникаться к нему особыми чувствами. Всякая привязанность потенциально опасна. Она подобно ошейнику с шипами, держала на привязи и была в силах в любой момент ранить. Неразумно подпускать к себе кого-то настолько близко, чтобы у него появилась возможность оставить на тебе кровоточащую рану. Но, к сожалению, зачастую чувства неподвластны разуму.
– Сильно болит? – Рикард ласковым движением убрал с её лба слипшуюся из-за выступившего пота прядь волос. – Мы всё же поторопились. Вдруг тебе завтра станет ещё хуже и понадобится медицинская помощь?
– Рикард, хватит разводить панику. Я нормально себя чувствую.
– Да где нормально? Не обманывай меня. Я по запаху чувствую, что тебе больно.
– Через несколько минут полегчает.
– И насколько хватит этого зелья? А потом что? Опять будешь его пить? – сыпал он вопросами, которыми потихоньку начинали действовать ей на нервы. – Неизвестно как отреагирует организм вампира на метку. Может, укус оборотня для вас вообще ядовит. Надо было сначала проконсультироваться…
– Да что с тобой такое? – не выдержала Белладонна и негодующе посмотрела на него, не узнавая. – Что за приступ гиперзаботы? Я взрослая девочка и в состоянии позаботиться о себе.
– Да, но… – неуверенно промямлил Рикард, как побитый щенок. – Не знаю, что на меня нашло. Странные ощущения… чувствую твою боль, как свою. Не могу спокойно ждать, пока тебе полегчает.
– Это побочное действие метки?
– Я, честно говоря, не знаю… Со мной когда старики начинали говорить о брачных делах, то я старался свинтить побыстрее. Знаю лишь, что мне по башке настучат за любую метку. Ну и то, как ставить метки… парни любят делиться такими историями между собой.
– Очаровательно, – улыбнулась Белладонна. Временами он вёл себя не менее сумасбродно, чем его сестра. Поставил метку ничего толком о ней не зная. Просто потому, что расчувствовался. Впрочем, его эмоциональность сыграла ей на руку.
Понемногу боль отступала. А уже десять минут она окончательно забыла об укусе. Расслаблено потянуться и прижаться к боку своего мужчины.
– Что произошло между тобой и Дарси? – неожиданно спросил Рикард, чем застал её врасплох.
Белладонна понадеялась, что он забудет о бывшей после её откровенного рассказа, в ходе которого она практически душу вывернула наизнанку. Показала все свои слабые места и болевые точки. А его до сих пор волновала та легкомысленная девка, готовая лечь под первого попавшегося оборотня. Неужели сейчас так важно узнать, что между ними произошло?
– Рикард, я же говорила, что у девочек свои методы решения проблем и тебе туда не стоит лезть. Как бы я с ней не разобралась, это наше дело.
– Помню, но ты девочка другой весовой категории, – усмехнулся он. – Дикая роза с острыми шипами. А она в лучшем случае полевая ромашка. Я вроде и не хочу лезть в ваши разборки, но и проигнорировать их не могу, понимаешь?
– Боишься, что я её обидела? – Белладонна привстала на локти и заглянула в его бесстыжую физиономию, смеющую волноваться о другой женщине.
– Знаю. Я вижу, что с Дарси что-то нехорошее в последнее время происходит.
– Как это мило, – ядовито процедила она и отвернулась. – Твой беззащитный цветок в прошлом загулял от лидера банды и подставила под удар собственную мать, сделав ту колясочной калекой.
– Ну, все оступаются, – немного сконфуженно пролепетал Рикард. – Но сейчас она наверняка раскаивается и сожалеет о своём поведении в прошлом. Каждый может по незнанию оступиться.
– О да, сожалеет.
– Почему ты её так сильно недолюбливаешь?
– Мне она безразлична, – искренне заявила Белладонна. Как можно было не понять, что недолюбливала она исключительно его отношение к этой девке? На саму Дарси ей абсолютно плевать. – Она как вела беспорядочную половую жизнь в молодости, так и продолжает это делать по сей день. О каком раскаянье идёт речь?
Резко поднявшись с постели, Рикард обошёл кровать и встал напротив. В выражении его лица читалось множество чувств: от горького разочарования до тусклой веры, что всё не так плохо, как кажется на первый взгляд. Он ещё больше нахмурил брови, почти сомкнувшиеся на переносице, и бесцветным голосом задал ожидаемый вопрос:
– Ты угрожала Дарси, что расскажешь о её личной жизни матери?
– Почти, – Белладонна по какой-то причине не могла поддерживать с ним сейчас зрительный контакт, поэтому отвела взгляд в сторону. – У меня на руках оказалось полезное видео.
– Что за видео?
– На нём она участвовала в групповом сексе с тремя оборотнями.
– Как оно к тебе попало?
– Так получилось… – начала объяснять она и запнулась, не зная, говорить правду или лгать о перехвате детективом. Сможет ли он понять и принять её радикальное решение? Сейчас ей нельзя было лишиться его благосклонности. Слишком многое стояло на кону.
– Ты угрожала, что покажешь видео её матери?
– Да.
– Но на самом деле не стала бы этого делать, правда?.. – Рикард подхватил двумя пальцами её за подбородок и развернул лицо, чтобы заглянуть в глаза. Прочёл в них ответ, который, очевидно, ему не понравился и отшатнулся к креслу. – Донна, что ты творишь?.. Родители – это святое… должны же быть у тебя хоть какие-то рамки, за которые нельзя выходить.
– У меня нет таких рамок.
Несколько минут они провели в полной тишине. Он сидел, глубоко склонившись над коленями с закрытым ладонями лицом, и о чём-то думал. И чем дольше молчал, тем тревожнее становилось у неё на душе. Появилось чёткое ощущение затишья перед бурей.
– Рикард, – мягко позвала его Белладонна.
– Знаешь, я думаю, нам надо пересмотреть наши отношения, – холодно произнёс он, поднялся на ноги и стал одеваться.
– Я всё исправлю, – торопливо заверила она, чувствуя, как беспокойство сжало ей горло ледяными руками. Не стоило с ним так откровенничать – крайне глупо было рассказывать самой правду о шантаже Дарси. Что на неё вообще нашло? – Подожди, не принимай поспешных решений. Мы всё ещё…
– Я помогу тебе выйти из клана, – перебил её Рикард со знакомой кривой улыбкой, от которой не исходило привычного согревающего тепла. – Не беспокойся за деньги, функцию сейфа я выполню. Метку ты уже получила. По идее от меня больше ничего не требуется, так ведь?
– Всё не так… Поначалу я и правда хотела просто использовать тебя, но сейчас всё изменилось, – Белладонна выбралась из постели и подошла к нему. – Пожалуйста…
– Не надо, – снова перебил он и не дал коснуться своего лица, отведя протянутую руку в сторону. – Я больше не хочу ничего слышать. Прекрасно зная твой характер, могу предположить, что сейчас ты пытаешься придумать очередную ложь. Спасибо, но я наелся.
– Нет, я… – Белладонна замолчала на полуслове, ведь Рикард точно попал в точку – именно лгать она и собиралась, чтобы спасти их стремительно разваливающиеся отношения. Но придуманная на ходу ложь никогда ни к чему хорошему не приводила. Такая ложь обязательно быстро раскроется и добавит лишней головной боли. – Я не хотела сделать тебе больно.
– Но сделала, – он посмотрел ей в глаза. – Ты могла просто поговорить со мной. По-человечески рассказать свою историю и попросить помощи. Я бы помог тебе без всех этих… скользких интриг, что ты тут развела. Но ты предпочла ранить Дарси. И меня заодно своим недоверием.
– Откуда мне было знать, что ты настолько благороден, что готов помочь даже едва знакомой вампирше? Извини, но я вышла из другой среды. Там подобных принцев не водилось, – Белладонна так перенервничала, что ей внезапно стало совершенно всё равно – эмоции в ней будто отключились, даровав спасительную пустоту. Она отошла, подняла с пола свою сумку и вытащила из неё чёрный конверт, после чего протянула его Рикарду. – Моя последняя просьба: передай, пожалуйста, это письмо Марселю.
Сумрачно глянув на неё, он вырвал из пальцев конверт и вышел из спальни. Совсем скоро его тяжёлые шаги оборвались за хлопком двери, и Белладонна осталась одна.
7 глава: (вторая часть – письмо)
Здравствуй, Марсель. Раз ты получил это письмо, значит, я уже спрыгнула с моста и лечу в реку с большой высоты, не зная, разобьюсь, утону или выплыву. Мы с тобой связаны одним канатом. Но у тебя есть несколько часов, чтобы решить: разорвать эту связь или последовать за мной в неизвестность.
Однако прежде чем примешь решение, ты должен узнать правду, которую я тебе не рассказывала по ряду причин. Среди них, разумеется, на первом месте стоял эгоизм – я отчаянно нуждалась в близком существе в том ужасном месте. Вампире, рядом с которым я могла бы на миг расслабиться и почувствовать себя в безопасности.
Звучит утопически в рамках клана Лафайет, не правда ли?..
Вот и я так думала долгие первые двадцать шесть лет вампирской жизни. А потом появился ты. И я сразу поняла, что ты никогда не ударишь мне в спину. Только тебе я могла довериться. Поэтому смею надеяться, что ты сможешь понять и принять природу моего эгоизма.
На самом деле, оставлять тебя в неведении было на руку нам обоим.
Если бы я раскрыла тайну твоего рождения, скорее всего, ты сорвался и натворил бы глупостей в тот же день. Само собой разумеется, мне приятнее прикрываться желанием защитить тебя, а не страхом снова остаться одной. Но ты же знаешь, я всегда думаю в первую очередь о себе, а потом о других. И даже сейчас рассказываю правду в письме, а не лично. Всё по той же причине. Боюсь увидеть разочарование в твоих глазах.
Это так низко, беречь собственные чувства в подобных обстоятельствах… Как ты меня терпишь, братец?..
Вероятнее всего, после того как дочитаешь это письмо до конца, ты больше не захочешь меня видеть. Может, даже возненавидишь. Я бы могла написать красивые и полные достоинства слова:
«Если ты не сможешь меня простить, я тебя пойму. И с пониманием приму любое твоё решение, даже если ты захочешь разорвать со мной все связи. Я тут же уйду из твоей жизни и больше никогда не попадусь тебе на глаза».
Но это всё будет ложью. Поскольку на самом деле я не хочу тебя потерять. Ты – моя единственная семья, от которой я никогда не откажусь. Поэтому, даже если ты меня возненавидишь, сделаю всё, чтобы заслужить твоё прощение. Не имеет значения, сколько потребуется сил и времени. При необходимости я готова стать самой наглой и приставучей сестрой на свете, которая будет преследовать тебя до конца жизни.
Прости, что так долго оттягиваю суть письма. Ты наверняка уже злишься, но я почти сто лет хранила это втайне. Сложно с ходу раскрыть такой важный секрет.
Суть в том, что ты, Марсель, не должен был переродиться вампиром.
Знаешь ведь, даже у аристократии есть строгая очередь: один вампир на ветвь раз в пятьдесят лет, и не больше трёх новорождённых на клан в сто лет. Но ты сумел влезть в список без очереди, так как тебя никто не планировал обращать – тебя пытались убить.
Я не знаю всех подробностей, потому как была юна и из поместья мне не позволяли выходить. В тот период за мной особенно зорко следили из-за моей провинности. А единственным источником информации являлись слухи. Посему не могу ручаться за достоверность информации.
Всё началось за год до твоего появления в поместье. Умер один из наших кузенов – не отличающийся богатым интеллектом или хорошими манерами сын Дарика. Все судачили, что его убил обычный, пусть и одарённый магическим талантом, человек. И как ты, наверное, уже догадался, этим человеком был ты. Ты сжёг Марселя при помощи артефакта. Убил из мести. Но за кого именно мстил, я не знаю.
Да-да, всё верно, тебя в последующем назвали в его честь. Но, думаю, ни тебе, ни ему не подходило это имя, обладающее значением: «посвящённый Марсу» – богу войны. Вы две далёкие крайности «огненного воинственного начала». Тебе больше подошло бы что-то вроде Алистера в значении «защитника». Учитывая, как чутко ты оберегаешь других.
Вполне естественно, что члены нашего клана не могли проигнорировать убийство одного из Лафайетов, поэтому Дарик, Лилит, Варфоломей и Габриэль во главе с самой Амброзией поехали мстить уже тебе.
Поскольку с ними не было Иезавеля, они оказались не в состоянии придумать для тебя более извращённую смерть, кроме как в процессе обращения в вампира. На случай если ты попадаешь в число счастливчиков и выживешь, тебя собирались натравить на собственную семью. А потом убить повторно, но через сожжение.
Однако ты решил оставить их с носом. И мало того что переродился, но ещё и обнулился – предстал перед ними идеально чистым, белым листом. Ты стёр себе память напрочь. Всю. Полностью под корень. Поэтому наблюдавшая за этим чудом графиня Амброзия приказала доставить тебя в поместье и воспитать правильным вампиром, а сама направилась в Орсель, чтобы добиться аудиенции у Верховного. И ввиду трагедии, случившейся в клане, Темнейший позволил принять тебя в семью вне очереди.
Не знаю, помнишь ли ты свои первые дни в поместье или нет, но ты меня поразил с первой нашей встречи. Я слышала, что новорождённый вампир с телепатическим даром потерял память. Но когда лично встретила и поняла, что ты даже родной язык утратил, оттого вынужден общаться жестами – это меня шокировало.
Насколько же сильно надо не желать стать вампиром, чтобы сотворить такое с собственным мозгом?..
Никто не торопился тебе помочь освоиться в клане. Они намеренно кормили тебя синтетикой, чтобы ты не смог быстро освоить флемоанский язык. Твой дикий вид многим доставлял удовольствие. Но не мне. Поэтому я начала добавлять в твой бокал натуральную кровь коренных флемоанцев. Иногда не получалась достать человеческую кровь, поэтому я жертвовала свою. Совсем по чуть-чуть: десять, двадцать миллилитров, чтобы быстрое овладение языком не бросалось в глаза. Впрочем, и ты оказался неглуп – ещё долгое время притворялся непонимающим.
Я напоминаю о том, как заботилась о тебе не для того, чтобы обозначить, как эгоистично привязала к себе с самого начала, сделав своей единственной опорой. Мной не двигал один лишь расчёт. Хотя полностью исключить его тоже будет лукавством с моей стороны. И вполне естественно, что я ждала отдачи, когда творила добро. Просто хочу подчеркнуть, что отличаюсь от остальных членов нашего клана, что держали тебя в неведении совсем по другой причине. Я, как и ты – бельмо на глазу. Мы две паршивые овцы, из которых не смогли вытравить всё человеческое. И ещё я хочу напомнить, что помогала не меньше, чем ты мне – наш союз всегда был взаимовыгоден. Поэтому смею надеяться, что ты простишь меня за те года, что я не раскрывала правду. Хотя бы со временем…
Скорее всего, ты начнёшь искать свои корни. Ты и раньше этим любил заниматься, но чувствую, сейчас возьмёшься за поиски своих потомков с двойным усердием. Я бы хотела тебе помочь, но не знаю ни твоего прежнего имени, ни имён близких. Ничего полезного, кроме того что тебя привезли из Нувуа и ты состоял в неком изгнании на своей родине. Надеюсь, сии ниточки пригодятся в расследовании.
С любовью, твоя сестра
