Текст книги "Лучано (ЛП)"

Автор книги: Ева Уиннерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Глава двадцать третья

Лучано

Грейс побледнела от слов ее бабушки, и мне захотелось обхватить рукой шею этой старой ведьмы. Мне никогда не нравилась София Романо. Она была жестокой и извращенной старухой. Но сегодня она мне понравилась еще меньше.

Я быстро набрал номер отца. Когда ответа не последовало, я позвонил Лоренцо, моему старшему охраннику.

– Босс.

– Есть что-нибудь о Роберто? – я спросил. После того, как мы узнали, что он предатель, я нанял Сашу, другого брата Василия, чтобы найти и устранить его. Саша Николаев был хорош, не так хорош, как Алексей, но он выследит этого ублюдка и всадит ему снайперскую пулю в череп.

– Нет, но Саша идет по следу.

– Хорошо. Скажи моему отцу, чтобы он не выходил из дома с мальчиком. Соблюдай меры безопасности. Если что-то случится, защити мальчика и моего отца любой ценой. Я сообщу тебе позже.

Я повесил трубку и увидел, как моя жена замедлила шаг после объявления бабушки. Мне хотелось бы знать, каковы были планы моей жены. Она хотела убить их; Я знал это. Но здесь она не могла этого сделать. Не в таком общественном месте.

К черту это; мне надоело позволять этой чертовой злой ведьме играть жизнью моей жены. Я сделал шаг вперед, готовый положить всему этому конец.

– Не смей шевелиться, Лучано, – моя голова метнулась к Элле. Кем, черт возьми, она себя возомнила? – Ты собираешься убить ее, – прошипела она.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – спросил я тихим голосом, стараясь не выражать гнев.

– Просто ничего не делай. Не сейчас, – пробормотала Элла, глядя на Грейс, садясь за пианино. – Однажды ты едва не стоил ей жизни. Не повторяй этого.

Что, черт возьми, задумали эти двое?

Взгляд Эллы скользнул позади меня, и я проследил за ее взглядом. Телохранитель Софии пристально посмотрел на нее, и она заметно побледнела.

– Просто ничего не делай сейчас, – прошептала она и сделала шаг назад, все время глядя на телохранителя.

Массимо, должно быть, видел то же самое, потому что он подошел к Элле сзади, готовый защитить ее.

– В чем дело? – я спросил ее. Она покачала головой, оставаясь онемевшей и застывшей. – Никто не доберется до тебя или Грейс.

Она тяжело сглотнула, но что-то мне подсказывало, как и моя жена, она не поверила.

– Просто следите за ее охранниками, – произнесла она тихим голосом.

Я заметил, что у семьи Романо повсюду были свои мужчины. Это не имело значения, потому что они нам не ровня. Наши люди тоже были снаружи, и Рафаэль Сантос тоже не отставал. После того, как мы узнали о плане Грейс, мы перенаправили наш план со сбора средств сюда. Нас заменил один из наших ивент-менеджеров. По дороге сюда Кассио дал людям краткий обзор, чтобы они поняли, с чем нам предстоит столкнуться. Любой ценой спасти Грейс и Эллу.

Я оценил присутствие Василия и Алексея, хотя и беспокоился, что Изабелла Николаева окажется так близко к двум мужчинам, которые чуть не похитили ее. То же самое произошло и с ее мужем, потому что он держал руку близко к оружию. Возможно, мы все хотели покончить с Альфонсо и Бенито раз и навсегда. Преступники мы или нет, мы все хотели наслаждаться жизнью. Соратники Бенито Кинга были преступниками другой категории. Скорее психопаты.

Признаюсь, я был удивлен отсутствием Бенито Кинга, учитывая тесные деловые отношения между Кингом и семьей Романо.

В комнате раздались тихие ноты фортепиано, и Элла вместе со всеми остальными забылась позади меня. Массимо будет стоять у нее за спиной, защищая ее. Василий защитит свою женщину, а остальные из нас способны постоять за себя.

Заиграли легкие мелодии «Гносьена № 1», и я сразу узнал это в своей памяти. Как я мог это забыть? Это были те же самые мелодии, которые она играла той ночью во время нашего недолгого брака, когда вечер закончился тем, что я трахал ее, склонившись над своим роялем.

Все взгляды были обращены на сидящую Грейс, ее пальцы скользили по клавишам. Я видел, как она играет на фортепиано всего несколько раз. Ей это нравилось, музыка была частью ее.

Судя по тем коротким месяцам, которые мы провели вместе, и по тому, как она говорила о музыке, я понял, что она ей нравится. Но я никогда не осознавал, насколько, до этого момента. Я наблюдал за лицом моей жены, завороженным ее преображением. Для нее словно весь мир перестал существовать. Ее пальцы умело двигались по фортепиано, веки опущены, выражение лица отстраненное и мягкое. Как женщина, мечтающая о своем возлюбленном, о том дне, когда она сможет снова обнять его. На ее лице была боль, любовь, мягкость, надежда. Она полностью растворилась в музыке.

– Твоя жена прекрасно играет, Лучано, – тихо прошептала жена Василия, Изабелла, ее голос был полон благоговения. – У меня мурашки по коже от прослушивания этого. Она потрясающая.

Да, она такая. Когда я женился на ней, я был настолько поглощен местью, что у меня не было времени познакомиться со своей женой. Я похитил ее, заставил выйти за меня замуж, а затем стал одержим ею.

Для нас это было непростое начало. Но это было наше начало, и у нас было будущее. Вместе.

Мой взгляд остановился на публике. Изабелла была не единственной, кто был зачарован и потерян в музыке. Все взгляды были устремлены на мою жену, впитывающую музыку. За исключением Софии Романо. Ее глаза были полны ненависти, когда она смотрела на внучку.

– Рафаэль сказал, что Альфонсо так и не появился на сборе средств, – голос Кассио был тихим. – Он может быть здесь.

Я кивнул в знак подтверждения. Как я никогда не видел, чтобы мы с женой были на одной стороне? Был ли я действительно настолько слеп, когда дело касалось моей красивой и сильной жены? Ненависть и враждебность между Грейс и ее бабушкой исходили из них обоих. Даже когда моя жена говорила о своей бабушке или дяде, когда мы впервые поженились, в ее словах никогда не было никакой любви или нежности.

Месть ослепляет тебя, сынок. Слова моего отца звучали в моей крови, и никогда не было произнесено более правдивого утверждения.

Пальцы Грейс изящно скользили по клавишам пианино. Из короткого, напряженного общения между ней и бабушкой было ясно, что она любит это пианино. Я бы подарил ей это пианино, даже если бы это было последнее, что я сделал в этой жизни.

Последняя мелодия песни закончилась, и это было похоже на то, как Грейс просыпается ото сна. Ее мягкое, мечтательное выражение лица исчезло и превратилось в настороженное выражение. Она встретила выражение лица бабушки, вызывающе вскинув подбородок.

Молодая, нежная девушка, которую я подцепил в клубе почти четыре года назад, исчезла. На ее месте стояла сильная и выносливая женщина, которая будет сражаться с миром, чтобы защитить тех, кого она любит. И нравится ей это или нет, я буду сражаться рядом с ней. Она была моей семьей. Моя жизнь. Мое все. Возможно, она больше не нуждается во мне, чтобы выжить, но она была нужна мне. И Маттео.

У меня есть сын. С того момента, как это осознание пришло, было трудно понять смысл всего этого. Я проведу остаток своей жизни, примиряясь с женой и сыном. Мой отец был прав. Грейс все это время была невиновна.

Ее дядя подошел сбоку, оказавшись в ее поле зрения, и плечи моей жены едва напряглись, но она устояла.

– Это все будет от…

– Я еще не закончила, – взгляд Грейс метался между бабушкой и дядей. Взглянув на дядю, она осталась сидеть. По лицу ее бабушки я видел, что она была в ярости, но Грейс не обращала на нее внимания. Все внимание Грейс было сосредоточено на дяде. В комнате было тихо, даже дыхания не было слышно. – Это должно вызвать воспоминания, дядя, – сказала она тихо, с оттенком сарказма в ее тоне. – Вспомни, как все началось.

Ее пальцы снова начали танцевать по клавишам, звуки фортепиано были смутно знакомы. Она не отводила взгляда от дяди, выражение ее лица побуждало его сказать или сделать что-нибудь.

– Это «Слушай свое сердце» от Roxette? – я услышал, как Изабелла приглушенным тоном спросила Василия Николаева, своего мужа. – Это своего рода резкая смена музыкального жанра, – пробормотала она.

Она была права; теперь, когда она это сказала, я это узнал. Но какой в этом смысл? Почему Грейс смотрела на своего дядюшку с таким вызовом, а он смотрел на нее так, будто хотел ее убить?

– Это была песня ее родителей, – прошептала Элла. – Это была последняя песня, которую исполнила ее мать перед тем, как Альфонсо убил ее родителей.

Меня охватил шок, и я услышал тихий вздох Изабеллы. Я бы с удовольствием убил ее дядю. Он давно должен был быть мертвецом.

Я увидел, как Альфонсо подошел ближе к моей жене, и мне потребовалось все силы, чтобы не дотянуться до пистолета. Мне не нужно было смотреть, чтобы знать, что мои друзья чувствовали то же самое. Но Альфонсо Романо, крадущийся как грязная ящерица, физической угрозы не представлял. На его бледном маленьком лице сияла хитрая улыбка, подчеркнутая черными глазами-бусинками. София Романо и Альфонсо Романо разделяли черты лица – тонкие, бледные, темные волосы и глаза-бусинки. Та же подлая и предательская личность. Единственная разница: одна была в юбке, а другой в брюках.

Они оба умрут еще до того, как закончится ночь , поклялся я. За ту боль, которую они причинили моей жене, моей матери, моей сестре и моему отцу. И защитить моего сына.

Губы Альфонсо почти не шевелились, но то, что он что-то шептал моей жене, не было ошибкой. Что бы он ни сказал, челюсти Грейс сжались, и музыка остановилась на середине песни, когда Грейс захлопнула крышку пианино, прикрывая клавиши.

Каждая пара глаз в комнате смотрела на них с нетерпением. Воздух замер, раздались приглушенные вздохи, и в комнате воцарилась тишина. Это была мрачная тишина, которая привела к моменту, который ознаменовал катастрофу: я вытащил бы пистолет, выстрелил в этого ублюдка Альфонсо через всю комнату и начал полномасштабную войну.

Грейс напряженно поднялась из-за пианино, не сводя глаз с бабушки и дяди. В то время как двое последних сохраняли на лицах искусственные улыбки, выражение лица Грейс было стоическим. Она не доставила бы им удовольствия что-либо притворяться. Моя жена вырастила позвоночник и расправила крылья.

Она подошла к бабушке и заговорила в микрофон, ее глаза были прикованы к мужчине и женщине, которые должны были защитить ее, но вместо этого продали ее.

– Спасибо, что позволили мне сыграть для вас, – тихий голос Грейс прогремел в микрофоне. – Моя бабушка великодушно решила перевезти пианино моей матери к моему мужу, а не сжигать его дотла, – она сделала паузу, давая понять смысл. – Разве это не чудесно? Нам следует аплодировать.

Голос Грейс был полон сарказма, но публика либо проигнорировала его, либо не уловила.

– Мне очень нравится твоя жена, – невозмутимо заявил Василий Николаев.

– О, это ничего. Тебе стоит посмотреть ее список совпадений, – Кассио усмехнулся полусерьезно-полушутя. – Я считаю, что Альфонсо и София Романо вместе с семьей Кинг находятся на вершине этого списка.

– Умная женщина, – вмешался Нико, и я услышал улыбку в его голосе.

Не обращая на них внимания, я наблюдал, как Грейс исчезла за тяжелыми, плюшевыми красными шторами.

– Что случилось… – повернувшись к Элле, я понял, что она ушла. – Где Элла? – я спросил Массимо.

– Черт побери, – процедил Массимо. – Почему эти двое всегда ускользают незамеченными?

– Наверное, потому, что у них это хорошо получалось, – невозмутимо ответил Алексей.

– Можете ли вы все разделиться и следить за происходящим? – Романо лучше не трогать ни единого волоска на голове моей жены. Я бы разорвал их на части.

– Иди и найди свою жену, – произнес Кассио. – Мы сделаем всё.

Я бросился к занавеске, за которой скрылась Грейс, но комната за ней была пуста. За кулисами у окна стоял единственный деревянный стул, и больше ничего.

Я бросился по деревянному полу к единственной двери. Им пришлось через это пройти, другого выхода не было. Либо через эту дверь, либо обратно через бальный зал.

Дверь привела меня в дальнюю часть коридора, к мраморной черной лестнице, ведущей в помещение для персонала. Обслуживающий персонал ходил туда-сюда, не обращая внимания на то, что в этом помещении тусуется незнакомец. Это сказало мне, что это, вероятно, случалось часто.

В то время как фасад дома сиял, помещение для прислуги было более темным и безжизненным. Это отражало пренебрежение Романо к тем, кто ниже его. В нашем доме мы часто проводили время на кухне вместе с нашими сотрудниками. Они были практически частью нашей семьи.

Звуки работы персонала отражались от голых стен, распространяясь в обе стороны. Пожилая женщина с морщинами и болью на лице прошла мимо меня во второй раз. Она бросила на меня любопытный взгляд, но ничего не сказала. Годы тренировок и страха , предположил я.

– Вы видели, как проходила мимо Грейс, племянница Романо? – я спросил ее.

В ее глазах вспыхнуло узнавание, и она окинула нас взглядом, как будто она хотела убедиться, что рядом никого нет.

– Они пошли в сад и через лабиринт.

– Спасибо.

– Я не могу найти их следов, – раздался голос Массимо позади меня, и женщина побледнела.

– Вам нечего нас бояться, – заверил я ее. – Если ты хочешь покинуть это место, мы можем помочь.

Она кивнула в знак подтверждения. – Сначала помогите мисс Грейс. Мисс Элле тоже. Они не заслуживают того, что приготовила для них миссис Романо.

Я намеревался это сделать. Мы с Массимо выскочили через заднюю дверь, а Массимо быстро сообщил, что дамы находятся где-то в саду за домом. Как только мы вышли наружу, я заметил лабиринт и побежал к нему. Я носил смокинг, но каждый наряд всегда сочетал с обувью в боевом стиле, которая позволяла бы мне бегать. Я никогда не полагался на то, что мои люди защитят меня. Мы защищали друг друга.

Зеленый куст у входа в лабиринт был пуст, но на одной из ветвей висел разорванный клочок черного материала. Они ее забрали вот так!

Вблизи живые изгороди высотой примерно восемь футов представляют собой идеальный ухоженный зеленый лабиринт с стойким ароматом последних дней лета. Лабиринт станет моим путем к моей награде. Моя жена. Я бы нашел ее, защитил бы и лелеял ее до последнего вздоха.

На втором повороте мы с Массимо остановились. Альфонсо Романо с десятью стражниками ждал нас на втором повороте в лабиринт. Этот кусок дерьма ждал нас. Подняв пистолет, он указал на нас, и его люди повторили это движение.

Чертов трус! Всегда прячется за спинами своих людей.

– Ни шагу дальше, Витале, – выплюнул он. – Иначе твоя жена получит пулю в свой красивый череп.

– Ты прикоснешься к ней пальцем, – проскрежетал я. – И тебе некуда на этой Земле спрятаться. Я буду сжигать этот мир дотла, пока не доберусь до тебя и не убью тебя. Ты чертов кусок дерьма.

Его пристальный взгляд скользнул по своим людям, чтобы убедиться, что они все еще здесь. Да, кусок дерьма, лучше молись, чтобы тебя не бросили. Он был мертвецом; Это был лишь вопрос времени.

Массимо и я оба направили оружие на Альфонсо и его людей. Одиннадцать против двоих; Раньше у меня были худшие шансы. Я бы выстоял, хотя бы для того, чтобы спасти свою жену.

Вдали раздалось эхо пистолета, и женский крик пронзил ночь. Без дальнейших проволочек мы оба одновременно выхватили оружие и начали стрелять.

Глава двадцать четвертая

ГРЕЙС

Страх звенел в моих костях. Никогда еще мне не было так страшно. Ни когда умерли мои родители, ни когда мой муж направил пистолет мне в голову, ни когда мы с Эллой убежали глухой ночью, не имея ничего, кроме одежды на спине, поддельных паспортов и десяти тысяч долларов наличными.

Эти люди, которым моя бабушка планировала передать нас, не были добры ко мне и Элле. Они ждали нас четыре долгих года, накапливая свой гнев и жажду мести. Дрожь пробежала по моей спине от страха перед их планами. Я не сомневалась, что их планы в отношении нас заключались в том, чтобы причинить нам боль. Ударить, избить, клеймить, изнасиловать… смерть была бы более милосердной, чем эта.

– Двигайтесь, шлюхи, – рявкнул один из охранников, толкая нас с Эллой вперед.

Смех моей бабушки пробрал меня до костей.

– Не обращайте на него внимания, девочки, – болтала она своим скрипучим голосом. Результат многолетнего курения. – Марко Кинг очень хочет видеть тебя, Грейс. И Элла тоже должна получить хорошую цену.

– Лучано Витале уничтожит тебя, – Элла прошипела. – Вы и Марко Кинг смогли нас найти. Муж Грейс так и сделает. Он найдет вас и убьет…

Ее угрозы были прерваны пощечиной и издевательским смехом. Я обняла ее за талию, притягивая ближе к себе.

– В этом не было необходимости, – отругала я бабушку. – Я думаю, ты бы хотела, чтобы мы выглядели как можно лучше на твоем человеческом аукционе.

– «Двигайтесь быстрее, – рявкнул один из охранников.

Я не стала оглядываться назад, чтобы увидеть, кто это был. Это не имело особого значения. Мы двинулись дальше, иначе рисковали, что один из нас получит еще одну пощечину. Я просунула свободную руку под разрез платья, чтобы дотянуться до спрятанного там пистолета. Элла скрыла мое движение своим телом. Каждый дюйм и каждая секунда громко тикали в моих ушах, приближая нас к гибели.

Внезапно, без предупреждения, я остановилась, Элла последовала моему примеру. Я обернулась и встретилась взглядом с бабушкой. Жестокие темные глаза смотрели на меня без капли сожаления о том, что она собиралась сделать.

Могу ли я покончить с жизнью? Моя рука с пистолетом спряталась за моей спиной, прижавшись к высокому кусту.

Надо мной, над горизонтом ночного неба, мерцали звезды. Луна светила на темном небе, давая мне ясное представление о том, что мне нужно сделать.

Она сделала два шага ко мне. Ее маленькое тело не должно было представлять угрозу, но годы ее наказаний заставили мое тело инстинктивно пошатнуться назад.

– Хватит откладывать неизбежное, Грейс. Вас выставят на аукцион тому дону, который предложит самую высокую цену, и Марко Кинг перебьет их всех. Он уже давно ждет тебя.

Три.

Два.

Один.

Сзади я вытянула руку вперед и подняла ее, крепко сжимая пистолет. Точно так же, как меня учили в нашем классе.

Не стесняйся.

Держи твердую ручку.

Стреляй.

Не медля и не раздумывая, я нажала на спусковой крючок.

Выстрел.

Пронзительный крик бабушки окрасил ночь, и она покачнулась, упав на бок; ее лицо уткнулось в грязь. Очень метафорично! Прежде чем я успела обдумать моральность своих действий, я снова нажала на курок, на этот раз попав в одного из охранников. И опять.

Я подумаю позже о том, что причинила кому-то боль. Прямо сейчас я жаждала мести и движима необходимостью выжить.

Я почувствовала, как меня обняли сзади. Мои глаза расширились, меня охватила паника, и я начала пинаться. Краем глаза я увидела, как Элла делает то же самое, но не смогла достаточно развернуться, чтобы ударить его локтем, прежде чем почувствовала укол в шею.

Весь мой мир стал черным.

Тишина и кромешная тьма были единственным, что бросалось в глаза. Мои веки отяжелели. Я держала их закрытыми, сосредоточившись на своем дыхании и прислушиваясь к любому другому шуму, на котором я могла сосредоточиться. Я чувствовала слабость, как будто меня сбила машина.

Туман в моем мозгу начал рассеиваться, и я услышала тихое всхлипывание, как у раненого животного. Кто-то плачет?

А затем звуки волн, разбивающихся о берег. Почему здесь пахло иначе, чем на нашей маленькой вилле? Я не слышала ни одного итальянского слова, доносившегося на ветру, как обычно. Запах моря был смутно знаком, но я не могла его вспомнить. Это была не Италия.

Я слишком долго держала глаза закрытыми, мой мозг и мысли искажались. Что мне запомнилось последним? Туман в голове мешал мне вспомнить события перед тем, как я отключилась.

Наконец, собрав достаточно сил, я заставила себя открыть веки. В ту секунду, когда я это сделала, сильная головная боль пронзила мои виски. Сквозь окутанную облачностью дымку мое зрение медленно прояснилось.

Темнота затуманила мое зрение, и меня накрыла волна тошноты. Я закрыла глаза, сосредоточилась на своем дыхании и заставила желчь застрять в горле.

Сосредоточься на своем окружении, на фактах. Когда я снова открыла глаза, отблеск лунного света, пробившийся через маленькое окно, осветил очертания комнаты. Я сосредоточилась на свете, ожидая, пока мой мозг рассеет туман, окутывающий мой мыслительный процесс.

Каждый угол комнаты был окутан тьмой, лунный свет не мог до них добраться. В комнате было тепло, слишком тепло, и мне в ноздри ударил металлический запах. Небольшая часть меня осознала это, но мой мозг был слишком медленным, чтобы это зарегистрировать.

Кровь.

Зажмурившись, я заставила себя вспомнить, как я сюда попала. Что-нибудь из прошлого…

Мы с Эллой вышли из дома, Лучано спорил со мной по поводу моего наряда. Кассио тоже был там. Они оба были в смокингах. Гала!

Мы пошли на сбор средств к моей бабушке. Я играла на пианино, и появился мой дядя. Он угрожал, что Роберто взорвет особняк Лучано, в котором находился его отец, если я тихо не пойду с ним и бабушкой. Он не упомянул Маттео, но моя бабушка намекнула моей маленькой семье. Они знали о Маттео. У меня не было другого выбора, кроме как пойти с ним или рискнуть убить Маттео и его дедушку.

Воспоминания нахлынули стремительно, и удушающий страх был единственной эмоцией, задержавшейся в моих жилах. Мы с Эллой пронеслись по лабиринту. Я нажала на курок своей бабушки. Я убила ее.

Я думаю. Я надеюсь, что это так.

Мужские руки вокруг моего горла, напротив моего рта, острый укол в мою шею. Боль. Крики Эллы. Мы оказались в ловушке – как мотыльки против слепящего света. Вот только этот свет убьет нас.

Мы с Эллой живем взаймы.

Приглушенный ропот проник в мой мозг. Я попыталась пошевелиться, но мое тело было слишком тяжелым. Как будто меня накачали наркотиками. Сердце у меня болезненно колотилось, кожа была липкой и холодной, голова раскалывалась.

Тихий шепот и всхлипывание. Болезненный стон сорвался с моих губ, и я повернула шею в сторону тихих голосов.

– Грейс, – тихий шепот. Габриэлла.

Я сморгнула слезы и заставила себя сдержать бешено колотящееся сердце. Она жива.

Я лихорадочно искала знакомое лицо. Я слышала ее, но не видела. Я всмотрелась в темноту и именно тогда заметила ее. Маленькое тело Эллы рухнуло в угол, ее руки обвили колени, ее лицо было бледным, щека покрыта синяками, а вокруг нее были длинные спутанные светлые волосы.

Моя грудь сжалась. Элла была здесь; она все еще дышала. Хотя сейчас мне хотелось бы, чтобы мы оба умерли. То, что нас ждало, было хуже смерти. Я снова зажмурилась, мое тело устало. Возможно, это кошмар.

– Грейс, пожалуйста, проснись, – послышался хныкающий голос. Я заставила себя открыть веки и увидела на себе медовый взгляд Эллы. Мы должны были быть сильными. – О боже, – тихо плакала она. – Я была так напугана. Ты так долго спала.

Я открыла рот, чтобы успокоить ее, но в горле у меня пересохло, и слова не выходили.

– Вот, выпей, – она подползла ко мне, извернулась и потянулась к единственному столу в нашей тюрьме. Поднеся к моим губам стакан воды, она прошептала: – Открой рот.

Я сделала, как она просила, и отпила немного воды. – Где мы? – я задала вопрос.

– Люди Бенито Кинга поймали нас. Ты помнишь?

Я снова закрыла глаза. Да, я помнила, но жалела об этом. Мы были настолько глупы, что открыли себя для моей семьи. В висках у меня так сильно стучало, что головная боль стала невыносимой. По крайней мере, моя бабушка умерла. Жаль, что мы не убили и моего дядюшку, но он остался, когда мы пробирались через лабиринт.

– Я слышала, как они сказали, что твой дядя умер, – прошептала она, как будто услышала мои мысли. – Лучано убил его.

Облегчение. Мой дядя умер, и мой муж наконец отомстил. И, надеюсь, моя цель была смертельной, когда я выстрелила в бабушку. Если бы только нам с Эллой не пришлось расплачиваться собственными жизнями.

– Еще воды, пожалуйста, – попросила я.

Я сделала еще один глоток. А потом еще один. Наконец я села, не обращая внимания на пульсирующую головную боль. Постепенно в моем мозгу прояснились события, которые привели нас сюда. Мы с Эллой в лабиринте с бабушкой, я стреляю в нее, охранник нападает. Их было слишком много.

– Где мы? – я спросила еще раз.

– Я не знаю, – на лице Эллы был страх. – Один из мужчин воткнул тебе в шею иглу. Ты потеряла сознание. Но мы не проводили много времени в машине. Я думаю, что мы все еще недалеко от Нью-Йорка.

Я огляделась вокруг. Мне нужно было найти выход отсюда. Мы не хотели бы провести остаток нашей жизни под контролем какого-либо бандита или в качестве его дохода. Мы находились в закрытой комнате, нас запирала металлическая дверь.

Одно единственное окно.

Это была единственная слабость в этой комнате. Мой взгляд медленно вернулся к Элле, и пока мы смотрели друг на друга, я могла только видеть их в своей голове. Мой муж. Мой сын.

Мне пришлось увидеть их снова. Жизнь не могла быть настолько жестокой, чтобы покончить с нами таким образом.

– Можем ли мы сбежать через окно?

Глаза медового цвета Эллы опустились, и я проследила за ее взглядом. Они раздели меня до нижнего белья и бюстгальтера. Моя голова резко упала на Эллу, и только сейчас я заметила, что она тоже была раздета до нижнего белья.

– Кроме того, мы очень высоко, – пробормотала она.

Прошли годы, и люди Бенито Кинга наконец-то добрались до нас своими грязными лапами. Бенито, как и мой дядя, олицетворял все зло. Для меня он был лицом зла. Он продал бы свою душу дьяволу, если бы получил то, что хотел. Этим мужчинам было все равно, кому они причинили вред в процессе. Скольким женщинам причинили вред эти мужчины? Сколько дочерей они убили?

Крики и крики эхом разносились по пустому коридору, и мы оба мгновенно напряглись. Мой взгляд метнулся к запертой двери, наблюдая за ней и молясь, чтобы она оставалась закрытой.

Меня пробежала дрожь, то ли от холода, то ли от ужаса, который я слышала в этих пронзительных криках, я не знала. Я притянула Эллу к себе, и мы оба прижались друг к другу, разделяя тепло тела.

– Как долго я спала? – я прошептала свой вопрос.

– Весь день.

– Крики… – я не смогла закончить свой вопрос.

– Да, с того момента, как мы приехали, – Элла выглядела слабой и усталой. – Я не хотела, чтобы мы оба спали, на случай… – она сглотнула. – На случай, если кто-нибудь придет.

Я кивнула. Именно этим мы и занимались в те первые несколько месяцев, когда в одиночестве бродили по Европе. Мы никогда не спали одновременно, чтобы не сделать себя уязвимыми.

– Попробуй немного поспать, – прошептала я, обхватив ее рукой за талию и приветствуя дополнительное тепло. – Тебе нужен отдых.

Она положила голову мне на колени, а я сидела, как статуя, глядя в маленькое окно, на проблеск свободы, такой близкой, но такой далекой. Мне оставалось только пролезть сквозь него и побежать по улице в нижнем белье. Если бы мне пришлось выбирать между этим и продажей, я бы выбрала первое.

Глаза Эллы закрылись, и через пять минут ее дыхание выровнялось. Я ждала, слушая ее дыхание и глядя на грязные бетонные стены, а затем на грязную землю. Все это было грязно, как и вся эта сделка, в которой участвовала моя семья.

Мои родители погибли, потому что пытались защитить меня. Они отказались отдать свою дочь в качестве какой-то ебаной жертвы богам бандитов. Я никогда не была кровожадной, но теперь мне хотелось убить их всех.

Я убила человека. Как кто-то отошел от этого? Это запятнало твою душу, хочешь ты этого или нет. Это была основная причина, по которой я занималась отмыванием денег только во время нашего пребывания в Европе. Это было достаточно плохо, но теперь я добавила убийства в свой репертуар.

Мне казалось, что стены сжимаются вокруг меня, и мне становится трудно дышать. Я не хотела умирать; Я знала это наверняка. Мы с Эллой оказались втянуты во всю эту неразбериху не по нашей воле. Нам не придется приносить высшую жертву.

Нам надо как-то выжить!

Однажды мы сбежали, но по счастливой случайности остались невредимыми. Было бы чудом, если бы ему снова повезло. У меня перехватило горло от осознания того, что я не увижу, как вырастет мой сын. Или возраст Лучано.

Я отвела взгляд от маленького окна, единственной иллюзии свободы, и уставилась на полную луну. От холода в комнате пахло плесенью, но я проигнорировала это. Вместо этого я сосредоточилась на яркой луне и звуках ночи, разносившихся повсюду.

Я вспомнила похожее отражение луны всего несколько недель назад, когда мы с Эллой сидели на балконе нашей маленькой виллы. Отражение на поверхности волн, постоянный шум волн, разбивающихся о мир. Это было так мирно. Мы игнорировали все проблемы, чтобы наслаждаться этим маленьким кусочком рая.

– Пожалуйста, береги его, Лучано, – прошептала я луне.

Это было главное, что имело для меня сейчас значение. Мой сын выживет и вырастет хорошим человеком. Мои дядя и бабушка умерли. Больше никаких угроз со стороны моей семьи не было.

Мой взгляд опустился на Эллу и ее свернувшуюся фигуру. Мне хотелось, чтобы она сбежала или, возможно, осталась в Италии. Это был ее лучший шанс на выживание. Мы оба знали, что в тот момент, когда мы ступили в США, это был лишь вопрос времени, когда семья Романо или Кингс заполучат нас.

Пока Элла спала, единственной компанией оставались мои воспоминания. Я отказывалась думать о плохом, прежде чем мы столкнемся с ужасами. Я бы сохранила хорошие воспоминания как о Лучано, так и о нашем сыне.

В тот момент, когда мы с Лучано пересеклись, весь мой мир изменился. Да, этот ублюдок направил на меня пистолет, но я даже не могла винить только его. Это было результатом горя после безвременной кончины его собственной матери и сестры. Возможно, мне следовало кричать на него, что я беременна, сказать, что моя семья хочет меня заполучить и причинить мне такую же боль, как и ему… но я этого не сделала. Так что, возможно, мы оба потерпели неудачу. Мы создали самую прекрасную жизнь, наш Маттео, и вся боль того стоила. Я просто надеялась, что Лучано уже получил письмо, которое я оставила адвокату.

Я бы хотела, чтобы окно было больше. Я лучше выпрыгну из него с небольшим шансом на свободу, чем останусь здесь запертой и выживу.

Это окно к свободе было жестоким. Это было все равно, что соблазнить жаждущего человека стаканом воды, но держать его вне досягаемости. Мое сердце билось о грудную клетку, каждый удар с Лучано в моей крови и Маттео с каждым судорожным вздохом, который я делала.

Дул ночной ветерок, свежий воздух приветствовался. Тело Эллы задрожало, но моя кожа была горячей, натянутой и слишком натянутой. Ожидание было мучительным, незнание того, что будет дальше, было мучительным.

Я осторожно передвинула тело Эллы и накрыла ее тонким грязным одеялом. Казалось бы, это все, на что мы годились. В два быстрых шага я оказалась у окна, и перед ним раскинулся огромный горизонт. И тогда я это увидела. Знакомая сцена. Башня дедушки Астора.