Текст книги "Мечтательница, или Отомсти мне, если сможешь (СИ)"
Автор книги: Ева Ройс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Глава 5
/Элина Кравцова/
Мое утро началось с крика. Громкого, пронзительного, разрывающего перепонки крика! Крика, на который в комнату сбежалась вся родня, причем в полной готовности убивать всех тех, кто меня тут, по их предположениям, обижает.
А меня и впрямь обижают. Только обидчик не тут, а далеко. Хотя, конечно, не так далеко, как хотелось бы мне его послать.
Но это я все будет чуть позже, а пока, проснувшись от дикого крика, я осоловело и сумасшедше осматривалась, в то время как в голове царила тараканья паника,
а сердце тарахтело так, словно готово было сбежать подальше, лишь бы не слышать этого отвратительного звука.
И тут мой сонный мозг все же сообразил: телефон. Источник всего этого кошмара – телефон. И звонящий на нем будильник…
Как только отключила его, дверь распахнулась и в нее влетели родители. Папа, уже с тесаком наготове, быстро осмотрел помещение, перевел оценил, что никто не кричит, а я вообще сонно сижу на кровати, и выругался.
– Что вообще только что произошло?! – гневно спросил он.
– Рингтон… На будильнике… – промямлила я, мечтая спрятаться под одеялком. Я, конечно, знала, что он помогает только от монстров под кроватью, но вдруг от разъяренных пап тоже?..
У отца из ушей разве что дым не шел. Секунду во всем доме была тишина, которую нарушали лишь звук стрелки часов да папино злое пыхтение. А после истерически начала хохотать мама.
– Лина! Ну ты даешь! – смеялась она. – Мы с отцом перепугались так, а ты всего лишь поставила крик на будильник, чтобы не проспать! Ой не могу! – заливалась смехом она.
Папа посмотрел на это, посмотрел, да вышел. Тесак возвращать, наверное.
Мама же, когда успокоилась, попросила:
– Все же убери этот кошмар. Тут, по-моему, половина дома от него проснулась. Пожалей соседей.
Кто бы меня пожалел?.. А еще нужны те, кто будут жалеть Сашу, ведь в моих планах его особо мученическая смерть занимает гордое первое место.
Но универ был против. Он желал стать единственным и неповторимым, а посему ревниво выпихнул из головы Андреева и радостно обустроился там единолично. Тараканы от такой наглости были в шоке, но сделать ничего не могли, так что просто смотрели.
К слову, благодаря проверке будильника стало ясно, почему все так подорвались – на нем стояла аудиозапись крика выпи. Который был популярен в интернете пару лет назад и ну очень уж напоминал человеческий. Не знала, что Демон на такое способен. И сразу догадалась, как же я потеряла телефон вчера…
К чертям удалив будильник, побежала собираться: время поторапливало.
Сначала я хотела отомстить ему как-то безобидно. Ну, маленькие пакости с едой, красителем, путаницей и прочее. Но после того, как на паре Изверга у меня зазвонил телефон… Смерть. Андрееву грозила смерть. Разумеется, если моя не наступит раньше.
Крик выпи Александр умудрился поставить и на звонок. А я как назло не выключила сегодня звук. Поэтому посреди пары, на глазах у наполовину заполненной аудитории, в самой середине речи преподавателя… прозвучал крик. Истошный. И еще один. И еще два, пока я не додумалась отбить вызов.
А на меня смотрели просто все! Каждая пара глаз в аудитории! Но одна смотрела так испепеляюще, что я сама готова была завопить как та выпь. Убейте меня… Ну пожалуйста… Ну из жалости. А главное – раньше Артема Дмитриевича!
Я чувствовала себя сусликом. Перед змеей. И другими сусликами. Причем те были на стороне змеи…
– Простите! – пискнула тихонечко я.
– Надеюсь, этого больше не повторится, – зло произнес Изверг. – Чем вы думали, Кравцова?
– Это звонок, – попыталась оправдаться я. – Случайно…
– На беззвучный! – рявкнул он.
Готова поставить на беззвучный себя. И исчезнуть. И раствориться. И еще сквозь землю, да.
И хоть щеки горели от стыда, но позор миновал, Адович продолжил лекцию, а однокурсники вернули свое внимание преподу, лишь периодически бросая в мою сторону смешливые взгляды.
Я же просто поклялась отомстить Андрееву. Достойно, точно так же, как он насолил мне! В самом прямом смысле этого слова.
Случай представился на удивление скоро. Прямо этим же вечером!
Закончив в универе, я, как и обещала, отправилась навещать больных и лежачих. То есть Янку.
– Здравствуй, счастливица, избежавшая участи аудиенции у самого Изверга!
– Привет, – просипели мне в ответ, стараясь даже не подходить близко.
– Эй, Ян, ты чего? Можешь меня обнимать, я не заразная. Правда, меня Адович сегодня только отругал, да и то издали… Слюна не попала, противоядие не нужно… – говорила я, медленно оценивая состояние подруги. В целом было не очень. Янка явно плохо спала, сопливила и мучилась жаром. Одним словом, выглядела аки свежеподнятый зомби.
– Ладно, так уж и быть. Иди ко мне, тебе раздаю микробы по скидке в честь акционного дня! – смирилась болеющая. И чихнула. И еще разочек.
– М-да. Кстати, я тут тебе принесла кое-что, – протянула недавно приобретенный презент.
– Что это? – удивилась Яна. – Точнее, зачем?
– Это суперклей. Ты вчера писала, что совсем расклеилась, вот, принесла тебе ремонтные принадлежности!
– Лина, кажется, ты состоишь из вредности, – со вздохом произнесла Янина. А после улыбнулась: – Но спасибо. Обязательно воспользуюсь!
– Во-о-о-от. И вообще, вещь в хозяйстве незаменимая. Ну, и держи, – передала пакет, – тут цитрусовые, фрукты, взбитые сливки в качестве замены твоего обожаемого мороженого и вкусняшки.
– Слушай, может, на больничный уйти? Тут неплохо! Изверга нет, вкусняшки носят… – задумчиво бубнила девушка, проходя на кухню. – А уж если еще и десерт приготовят… Эх!
– Манипулятор, – буркнула в ответ.
– Вся в тебя. Кстати, что у тебя с Артемом случилось?
– Сейчас расскажу, только руки помою… – и сбежала в ванную комнату. После, уже когда вернулась и приступила к нарезанию фруктов, кратко и без подробностей пересказала, что забыла выключить звук, а звонок перебил речь преподавателя. Про рингтон смолчала, хотя мысленно опять бесилась, желая разорвать виновника на крохотные кусочки.
– Тебе заварить чай с медом и малиной? – уточнила я у закутанной в одеяло Янины, что клацала страницы сайта в поисках фильма.
– Да, пожалуйста, – задумчиво ответила она. А следом поинтересовалась: – Ты же свой фирменный десерт готовишь, да?
– Конечно, я же специально к нему все покупала…
И тут в разговор вмешался будущий труп. Будущее, к слову, было очень даже близко!
– Десерт? Кто-то сказал про десерт? – нагло переспросил он, выходя из своей комнаты. Оказывается, все это время Алекс находился в доме… – А можно и мне? Буду очень рад!
Скрип моих зубов был бесшумным, но чувствительным. В голове же мелькали картинки всевозможных вариаций умерщвления некоторых… некоторых. А Янка уже согласилась:
– Разумеется! Очень хочу, чтобы ты попробовал. Это нереально вкусно. Я бы за десерт от Линки душу дьяволу продала.
– Принимаю! – прокомментировала из кухни. И тут меня осенило…
Умерщвление начинаем с отравления!
Мой коварный план созрел в голове моментально. Прошмыгнув в ванную под предлогом “за полотенцем”, потому как на кухне они реально сейчас отсутствовали, я прихватила еще и один баллончик. Миленький такой, с ароматом персика. Постаравшись незаметно пронести его к месту приготовления фруктового салата, быстро накидала все ингредиенты и… украсила одну тарелочку сперва женской пеной для бриться, а после сливками. Ну что ж, Андреев, готовься к моему ФИРМЕННОМУ блюду. Блюду мести. Сегодня и впрямь холодное, но обещаю, что мы еще доведем до белого каления. По крайней мере тебя!
– Всем приятного аппетита, – пожелала я, расставив мисочки перед каждым. – Надеюсь, смогу вас удивить.
И, приступив к своей порции, внимательно наблюдала за Сашей. Ну, ешь давай уже!
– Боже! – закатила глаза Янина. – Это рай! Знала бы, что ради него надо заболеть, давно бы сделала это раньше!
Александр усмехнулся и тоже решил попробовать. Сперва взял лишь верхний слой сливок, а вот следом… следом была щедрая, полная всех ингредиентов ложка.
Никогда мне не забыть это лицо! Как же его перекривило! В моей душе запели птички, завальсировали бабочки, в восторге запрыгали тараканы. Андреева же, кажется, вообще лицевая судорога схватила!
– Саш, с тобой все в порядке? – забеспокоилась Янка. – Что-то случилось?
Алекс все проглотил, кажется, даже не пережевывая, дальше влюбленно впился в чашку с чаем, осушив ее до дна, и лишь тогда объяснил:
– Персики, Ян. У меня с недавнего времени непереносимость персиков. Даже от вида тошнит, а тут есть приходится.
Хорошо выкрутился, молодец. Находчиво. Надо не забыть потом закупиться персиковой фигней. Начиная с футболок с принтами и заканчивая мягкими игрушками. Кажется, персики стали моим любимым фруктом!
– Я пойду сделаю себе просто фрукты со сливками, – встал Алекс, бросив на меня недовольный взгляд.
– Помочь? – заботливо поинтересовалась я, мило хлопая ресничками. Ну, надеюсь, что мило.
– Нет, я сам, – чересчур быстро отреагировал Андреев. – Кушай.
И полетело мое творение в мусорку. А я же старалась…
– Эх, зря выкинул… – вздохнула Янка, провожая блюдо взглядом. – Я бы могла позже доесть.
– Я тебе еще приготовлю, – пообещала ей, тоже вставая. – Я сейчас. Только в туалет сбегаю, заодно полотенце верну.
Надо же было еще баллончик отнести…
На кухне столкнулась с Андреевым. Тот был не в духе.
– Два-один, Кравцова. Следующий ход за мной, – зло шепнул он, остервенело очищая банан.
Даже не ответила ему, лишь улыбнулась. Пусть обманывается, наивный. Это было за соль. Тебя, Александр, еще ждет благодарность за Изверга. От всей широкой души благодарность…
***
Жизнь текла плавно и неспешно. Минута за минутой, час за часом, день за днем. Рутина, рутина и еще раз рутина.
Я в привычном темпе “хомяка в колесе” носилась из универа, домой, к Ланским, домой. Периодически забегала к идущей на поправку Янке. Она говорила, что уже с понедельника вернется в наш бравый мученический строй. К счастью, ненадолго – на носу последние зачеты и летние каникулы.
В четверг впервые попробовали с Кириллом игры. Кажется, результат был в разы лучше предыдущего. Да и мальчику, если говорить откровенно, очень понравилось. В субботу даже сам подскочил ко мне, попросив поскорее уложить Лешу и переключиться на него с русским. Но я была сурова: взяла старшего, взяла младшего, усади первого возле второго и… заставила читать книжки. “Денискины рассказы” еще никогда не звучали столь занудно. Но, надо признать, Кирилл в качестве укладывающего спать был эффективен: от такого менторского тона я тоже готова была вздремнуть.
Два часа русского прошли на “ура”. В глазах ребенка задор, ему нравится и интересно, а в голове медленно, но верно откладываются знания. Правил, слов, даже знаков! Кажется, я могла бы расплавиться от счастья. Но к концу субботы я была в состоянии расплавиться разве что от усталости. Как только пришла домой, переоделась и помылась, просто бухнулась на кровать с книгой и провела так часа четыре точно. Отрубилась же мертвым сном с бумажным творением в обнимку.
А в воскресенье надо было ехать к Яне, чтобы помочь с конспектами, подготовкой, и вообще давно не виделись, вот.
Дверь в квартиру мне открыл маленький ураганчик. Этот же ураганчик и заграбастал меня в крепкие-крепкие объятия, лишающие возможности вдохнуть.
– И тебе привет, – усмехаясь, ответила я. Тоже очень соскучилась.
– Линка, как же я устала болеть! – начала Яна, едва меня отпустив. – Я убралась в квартире, я сходила за продуктами, я приготовила спагетти, мясо, салаты и даже кексы! Пересмотрела все что могла, прочитала пару книг, а еще открыла учебники. Правда, вот последние очень усыпляют, – тараторила подруга, провожая меня на кухню, где, усадив, принялась заваривать чай. – Короче, сегодня дошла до стирки. Верните меня в унивве-е-е-ер!
Я лишь сидела и хлопала глазами. Уж если Янина приступила к готовке и аж к духовке, это все. Это пора открывать новостные сводки и искать новоназначенную дату конца света. Потому что Янка терпеть не могла готовить! Пользуясь своим положением богатой девочки, она радостно обогащала все рестораны города и службы доставок. Хотя готовить умела и делала это достаточно хорошо.
– Ничего, Яник, – пожалела я, – уже завтра снова в строй… Изверг там ждет, выспрашивал, куда ты делась, зачет ему не сдав…
– Так, все, уходи обратно. Все настроение испортила. Передайте ему, что я мертва.
– От ангины?
– Да. Раньше, между прочим, она была распространенной причиной летальных случаев…
– Думаешь, поможет? – скептически заломила бровь я. – А коль труп твой вызовет? По мне так для него смерть – не причина, а только повод. Повод мучить еще больше, не опасаясь последствий.
Янина прочувствовала. Ужаснулась. Решила все же плюнуть и уйти учиться.
Первые два часа мы стойко и браво зубрили. Я объясняла все то, что понимала, получая аналогичную помощь в ответ. А если где-то была тема, в которой обе ноль без палочки, лезли во всевозможные источники информации. Ковыряться приходилось долго, но оно того стоило. Прогнав друг друга по материалу и успев прилично так вымотаться, решили сделать перерыв. Янина счастливо упала на кроватку, где вытянулась и, прикрыв глаза, пожаловалась:
– Мне бы стирку поставить… А для этого надо встать… А еще я трупик…
– Ну, давай я рискну? Я вроде помню еще, как твоей пользоваться… – предложила, вспоминая случай, когда мы вернулись с родителями из поездки с купой грязных вещей, а у нас отключили воду. Пришлось вот просить помощи у ближнего своего.
– Я тебя просто обожаю, – устало пробормотали мне в ответ. И уточнили: – Там кулек с белым возле машинки.
Кивнув, отложила тетради и отправилась на подвиги. В ванной нашла вещи, взвесила, но не смогла заправить машинку: порошок явно прятался. Решила узнать у Янки, но та успела счастливо заснуть: видно, ослабленный болезнью организм еще неважно себя чувствовал. Плотно, но тихо закрыв дверь, ушла выкручиваться самостоятельно, обыскав все ящики. Едва добавив все необходимое, принялась перекладывать одежду и… и осознала, что все, абсолютно все, мужские. Мужские майки, кофты, футболки, боксеры (упс). Белые и мужские. А Яна спит. А Алекса дома нет…
И тут Остапа понесло.
В моей голове мгновенно всплыли воспоминания позора в универе, а также обида за выговор от Адовича и вообще за все проделки в детстве. Вспомнились и наушники, и соль, и все, что только могло! В общем и целом…
Режим я поставила не тот. А еще как назло я буквально пять минут назад видела, что в одном из ванных шкафчиков лежала красная тряпка, и… кинула ее внутрь.
В данный момент я олицетворяла собой поговорку “сделал гадость – на душе радость”. Я светилась от счастья, предвкушая реакцию Алекса. Его злость, бессилие, понимание, что переплюнула его и сделала лучше. Что победила в этом долгом соревновании. Что смогла придумать изощреннее.
И все время, пока ожидала окончания стирки, я накручивала себя, не в силах отвлечься ни на что другое. Я вспоминала и вспоминала все, что он делал мне в детстве.
В этом списке была испорченная любимая игрушка, всяческие обзывалки, подкладывание насекомых и ужасных червей, которых я до сих пор боюсь до визга, трудно отмывающиеся красители и много чего еще. Разумеется, я тоже делала гадости в ответ. Но никогда, никогда не могла отомстить достойно! Всегда его проделка оказывалась круче, лучше, интереснее. Я завидовала его изобретательности.
Но вот прошли года, я выросла и теперь могу поквитаться на равных. Око за око. Пакость за пакость, гадость за гадость.
Машинка наконец-то пропела желанный сигнал, и я отправилась любоваться результатом. Розовые вещи на два или три размера меньше! Идеально!
Кажется, если бы меня сейчас кто-нибудь увидел, смог бы рассмотреть рожки на голове и хвостик на попе. Потому как чувствовала я себя тем еще демоном! Демоном для Демона. И я могу только порадоваться, что Янка все еще спала, а Саша не вернулся, ведь так у меня остается время для еще одного дела. Изюминки на этом тортике.
Александр – тот еще самовлюбленный кретин. Эгоист, который думал только о себе, забывая о том, что чувствует десятилетняя девочка. Поэтому я просто жажду украсить его розовые маленькие вещички сердечками. А для этого мне нужны ножницы!
Не знаю, зачем зашла в его комнату. Наверное, чтобы сразу “занести” свежепостиранную одежду. Но в итоге я оказалась там, с кучкой, которую радостно портила. Совесть молчала: у Андреева денег много, купить замену проблемы не составит. К тому же, у него же остается гардероб из других оттенков. Просто исчезнет ангельский белый. Для него еще соответствовать надо, угу.
Первыми в моих руках оказались те самые боксеры. На них я решила оторваться по полной, потому, сложив вдвое, украсила сердечком и спереди, и сзади. На футболках дизайн был разнообразный: какая-то была снабжена сердечками на плечах, другие – на спине или на животе. Майки же имели даже композицию этого абсурда: ромбик из сердечек, кружочек, диагональ. Потратила минут двадцать точно!
Последней была толстовка. Милого розового, моими стараниями, цвета с какой-то надписью. Надпись мы вырезали. Сердечком. На пузике. Потом решили украсить и капюшон.
И вот, поглощенная процессом, в самом разгаре создания капюшонной дырки, я отвлекаюсь на…
На звук открытой двери и последующий вопрос:
– Какого черта?!
Мамочки…
Глава 6
/Александр Андреев/
У всех бывают неудачные дни, а у меня есть неудачная Лина. Как увижу ее – так все идет к коту под то самое место.
Вот и сейчас, когда я вернулся домой уставший и потный из качалки, заметил в прихожей ее кроссовки, и мне бы задуматься над этим, остановиться и приготовиться к чему-нибудь плохому, но я был слишком утомлен, чтобы думать о чем-либо, кроме душа.
Снимая на ходу майку, направился к своей комнате, открыл дверь и, скинув мокрую вещь на пол…
– Какого черта?! – я еле подавил в себе мат. Много мата.
Я же говорил про неудачную Лину? Теперь я узнал, что есть еще и бесящая Лина, которая регулярно выводит меня из себя. Почему? Потому что Кравцова собственной персоной стояла около моей кровати и держала в одной руке ножницы, а в другой подаренную Кейт толстовку, ставшую внезапно розоватого цвета, на которой она до этого вырезала сердечки, млять. А на полу валялись всякие фигурки из ткани… Розовые.
Пригляделся.
Маек и футболок! Моих!
Я ее убью.
Придушу собственными руками, потом оживлю, чтобы снова убить, но уже другим способом.
Замершая при виде меня Элина от моего окрика вздрогнула, уронила свое орудие и вместе с испорченной вещью попятилась, промямлив:
– Сашенька, давай сядем, успокоимся, выпьем чаю…
Сесть?! Успокоиться?! Попить чаю?! Да. Секунду. Только устраню причину всех бедствий. Я, кажется, теперь даже догадываюсь, почему у Сфинкса носа нет – и в далеком Египте когда-то была своя египетская Элина Кравцова, которая за… долбала мужика и потребовала материалы для новой и супермодной усыпальницы. Ну, и пострадал бедный коточеловек.
– Линочка, солнце мое ненаглядное, иди-ка сюда, – обманчиво ласково позвал я, начав наступление в ее сторону.
– Подожди, шнурки завяжу, – брякнула она, сделав еще один шаг. Зря – позади нее только моя постель. Она, поняв это, отошла от мебели в сторону, пытаясь уйти с траектории моего пути. Тоже зря – меня ее движения делали все более злым.
– Лина, не беси меня, – расстояние между нами становится гораздо меньше. – Иди сюда.
– Ну Алекс… – жалобно протянула Лина. – Алекс, не надо вот так… Алекс, не подходи, пожалуйста. Саша!
В этот момент я наступил ногой на куски толстовки и остальной одежды, так что ярость во мне усилилась, и даже желания остановиться и разрешить ситуацию мирно не возникло. Я просто придушу ее, и конец моим проблемам.
– Сашенька, – она уперлась спиной в стену, – ты же не будешь…
Я ей оскалился – конечно, буду.
– Але-е-екс, – промычала она, вытянув руки и пытаясь удержать меня, когда я приблизился к ней вплотную.
– Лина, – прошипел я, наклонившись к ней, – какого хрена?! Ты чем думаешь, девочка?
Она смотрит на меня своими округлившимися глазами и порывисто дышит, отодвинувшись до упора к стенке, чтобы ненароком не коснуться моей голой кожи. Меня это раздражает.
– Ответь, – Я, яростно сверля Элину взглядом, обхватил одной рукой ее затылок, чтобы не смела отворачиваться. – Чего ты добиваешься?
И мы так и застыли – я, максимально вжавший перепуганную девушку в стену, и она, держащая ладони у меня на груди и явно не находящая ответ на мой вопрос. И кажется, я не заметил, когда вдруг носом зарылся в темные локоны, вдыхая ее аромат и чувствуя, как бешено стучит мое сердце. Так быстро, что я ощущаю пульсацию крови в висках. А еще… Как же вдруг невыносимо захотелось собрать ее волосы в кулак, сжать, а потом…
– Справедливости… – наконец нашлась Лина, а после совершила одну ошибку на двоих: лизнула язычком пересохшую губу.
Меня накрыло. Полностью. Бесповоротно. К ярости добавилось жгучее желание, сжигающее все предохранители к чертовой матери.
– Останови меня, – сказал я ей почти в губы. Почти. Между нами наше тяжелое дыхание.
– Что?..
Выстрел.
Моя выдержка лопнула, будто мыльный пузырь под натиском воздуха. А может, я сам сжал хрупкий шарик, не имея более сил терпеть?
Не знаю. Ничего не хочу сейчас знать, кроме ее вкуса…
Я накинулся на ее губы – жадно, втягивая их, покусывая, сам не осознавая, что хочу этим поцелуем показать. Для чего? Зачем? Почему? Я опять не знал ответа, но не мог прервать то, что все же сложно было назвать поцелуем.
Какая же она сладкая…
Я ее сжирал губами, поглощал ее, делился своим кислородом, отбирая его у нее.
Вымещал ли я злость? Не знаю. Снова не знаю. Все внезапно так запуталось, перепуталось и завертелось, что сложно стало найти в образовавшемся комке из тысячи нитей причину. Или нежность. Сейчас у меня для Лины нашлись только грубость, острое желание и ярость.
Когда мои губы плавно перешли на тонкую шейку, оставляя за собой цепочку злых поцелуев, Лина ощутимо оттолкнула меня, и я словно бы очнулся.
Мгновенно отпрянул от девушки, посмотрел на раскрасневшуюся Лину, не в силах поверить, что я… Твою мать! Я и…
– Андреев! – звонко завопила она, ладонью пытаясь стереть мои прикосновения. – Ты совсем офигел?
Стало мерзко и тошно от себя самого. А то, как она вытирает рот, и вовсе заколотило гроб моей неприязни к себе. Черт! Черт! Черт!
Что я творю?
– Уйди, пожалуйста, – попросил я ошарашенную Кравцову, закрывая лицо ладонями и пытаясь прийти в себя. Про испорченную одежду я мигом забыл – есть проблемы похуже. Например, я почти изменил Кейт, и, черт побери, я бы был не прочь продолжить.
– Да ты… Да ты… ты просто… – выдохнула как-то по-детски и чуть ли не со слезами в голосе Элина.
– Давай просто не будем?
Ответом мне послужили громкие шаги и хлопок захлопнувшейся двери.
Прелестно! Просто прелестно!
Со всей дури, хотя и понимая, что стена не причем, дал кулаком по твердой поверхности, к которой еще несколько минут прижимал Лину.
Больно!
Выругавшись, устроился прямо на полу.
Все. Теперь можно признаться, что я полный дебил, а у меня в жизни не менее полный дебилизм.
И что же делать?
Ответ на мой вопрос появился в голове так же внезапно, как внезапно появлялись очередные неурядицы, едва на горизонте возникала Лина. Ну вот, я снова о ней. Меня что, заело?
Дав себе мысленную затрещину, поднялся и включил ноутбук – надо успеть забронировать билет. Будет, так сказать, возвращение блудного сына обратно в Нью-Йорк. Не на все оставшееся лето, конечно, а на недельку – пройдусь, освежусь, пойму, что за собака меня укусила, раз я такой… скажем, импульсивный. Погуляю с Кетти, попробую уговорить ее поехать со мной по истечение моей передышки от Москвы, и… Да, хочу загладить вину – я же ей чуть не изменил. Причем со злости. Я еще не совсем свихнулся, чтобы считать это нормой.
У меня есть девушка, чувства к ней, отношения, и я не могу вот так… И Лина. А вдруг у нее есть парень? Однако этот вопрос мою совесть не пробудил, я ощутил лишь глухое раздражение.
Пнув ни в чем не повинное кресло и натянув какую-то разноцветную футболку, чудом уцелевшую после набега Элины, я вместе с ноутом вышел из своей спальни, дабы разведать обстановку и перестать быть последней сволочью – то есть поговорить с Кравцовой. А еще жутко хотелось пожрать – даже съел бы недавно выброшенный десерт с печеньем и пеной для бритья, а потом закусил сей деликатес слоном.
К моему счастью или несчастью, Лина ушла.
Постояв немного в коридоре, решил заглянуть к Янке, чтобы позвать ее на кухню, но она, свернувшись калачиком, видела десятый сон.
Что-то день однозначно не мой: над моей одеждой надругались, со злости поцеловался с Линой, расстроил ее и не извинился, а сейчас буду заедать проблемы в одиночестве.
Эй, Вселенная, а ты не думаешь, что как-то слишком много потрясений на один день?
Естественно, потолок мне не ответил. И да ну его. В итоге пошел утолять голод, интуитивно понимая: моим страданиям еще не наступил конец. Что-то будет, и это что-то мне опять не понравится.
Билет я нашел на сегодняшний вечер – Аэрофлот явно благоволил моему спонтанному решению. Выбрав место и оплатив поездку прямо с сайта, отложил ноут и сварганил себе бутерброд из всего, что нашел в холодильнике, полил всякими соусами сверху, добавил толстый слой сыра, а после сунул в микроволновку. Спустя минуту мой шедевр был готов. Выглядел бутер не то чтобы съедобно, но на вкус оказался офигенным.
Наспех пообедав, убрался за собой и направился собирать вещи. Конечно, тащить с собой целый чемодан я не собирался: зачем, если еду на неделю? Причем к себе домой. И одежду всегда можно легко купить, так что достаточно и рюкзака, в котором поместятся нужные мелочи, техника и те сувениры, что я прикупил Кейт. К слову, для Кетти мой приезд будет внезапным сюрпризом – ей я ничего не говорил и пока не собираюсь.
/Элина Кравцова/
Меня трясло.
Все возбуждение, весь адреналин, что сбивающей лавиной накатил во время прошлых событий, тяжелым мешком рухнул на голову сейчас. Я готова была просто сползти по стеночке, настолько ослабели ноги. Сердце билось в груди как сумасшедшее, заставляя венку на виске пульсировать, отдавая гулким эхом в мозг, в душу, рождая понимание всего того, что произошло. Всего, что я натворила…
Совершенно не помню, как собрала вещи и пулей вылетела из дому, минут двадцать бессмысленно блуждая по району. Не знаю, как вызвала такси, но очнулась от мыслей я только в нем, ошарашенно осматривая водителя, которого только что заметила.
Боже, какая же я дура… Как я могла?! Как он мог?!
Дура, дура, дура!!!
Внутри все ныло и болело, на глаза наворачивались слезы, в груди все еще жило чувство страха, которое появилось от вида слетевшего с катушек Андреева. А губы горели словно чистое пламя, все еще помня грубый, не оставляющий сил на сопротивление поцелуй.
Поцелуй, что стал от него лучшей местью. И лучшим отрезвителем.
Нет, никогда я не смогу перепрыгнуть Александра Андреева. И даже пытаться больше не желаю. Он непревзойденный мастер, которого превосходить не стоит – себе дороже. Он всегда находил что-то лучше. Вот и сейчас смог.
Я сдаюсь, Саша. Твоя взяла.
По щеке все же скатилась неприятная, холодящая кожу влага, которую я мгновенно стерла. Почему же так больно? Почему все сердце разрывается от омерзительности его поступка? Почему воспринимается словно предательство? Ведь он мог так поступить. Имел право на месть. Имел право на наказание. Имел, чем и воспользовался… А еще Алекс воспользовался тем, что сильнее меня. И от этого тоже было противно.
Не верю… Я считала его лучше. Я и подумать не могла, что он на такое способен… И я не ожидала такого наказания. Но приму. Заслужила.
Возвратив контроль над одной эмоцией, приступила к расправе над второй. Ею был стыд. Стыд, что сжирал изнутри, подарив на прощание дикую пустоту после себя.
Я никогда не портила чужие вещи. И ума не приложу, чем думала в тот момент. Могу сколько угодно оправдывать себя тем, что Алекс первым начал еще в детстве, что у него были похожие проказы, портившие мне вещи, что я была в состоянии аффекта от обиды за Изверга, но… Но факт остается фактом: я опустилась на его уровень или даже ниже. Я сделала то, что непозволительно. Перешла грань своих собственных моральных принципов, и от этого было тошно. Тошно от себя…
Уже дома, куда зашла будто чумная, привидением проследовав в свою комнату, когда слегка уляглись эмоции и включился мозг, осознала еще одну вещь: огромной причиной случившегося сегодня был мой застой.
Застой, который я скрывала от себя и окружающих, и вот, как любая психологическая и внутренняя проблема, он вылез наружу неожиданно и непредвиденно. Коварно и в обход. Так, что я не сразу его заметила и не в силах была остановить…
Мой внутренний застой послужил поводом тому, что методом этого соревнования я захотела разнообразить свою жизнь. Добавить в нее красок, азарта, того же адреналина. И я потеряла контроль над ситуацией, допустив, чтобы пострадало имущество. И кто знает, смогла бы остановиться, не перейдя грань? Ведь от той же пены мог пострадать и Саша…
Боже, какая же я дура…
От самобичевания отвлек звук пришедшего сообщения. Писала проснувшаяся Янка, которая никак не могла понять, что произошло, почему пропали и я, и Алекс, который, по идее, уже должен был вернуться из зала. Пришлось начать нагло врать о том, что я резко понадобилась родителям, а потому, не став ее будить, отправилась домой. А вот где Саша – ума не приложу и знать не знаю.
А еще в мою голову закралась мысль: мне было настолько стыдно, настолько неловко после поцелуя, настолько страшно от его поведения, что Андреева я предпочла бы больше никогда не встречать. И не видеть.
Так что знать не знаю, а еще знать не желаю.
А губы все еще горят…
/Александр Андреев/
Я ждал такси в смешанных чувствах.
Знаете то ощущение, будто вы забыли сделать что-то важное? Однако никак не можете вспомнить, что именно? И неопределенность гложет, действует на нервы. Вот и у меня было так же.
Я что-то очень важное упустил из виду, потерял в сотнях мыслей и теперь не находил, как бы не старался.
Странное состояние.
Наверное, отчасти от него я и убегал туда, где все привычно и легко – в Нью-Йорк, оставив Янке пару сообщений с извинением и обещанием, что позвоню. Да, она меня убьет, но ничего, я живучий. В конце концов, быть зомби очень даже неплохо – мозгов нет, проблем, соответственно, тоже.
Дорога до Шереметьево*, регистрация и десятичасовой полет прошли словно в тумане. Я слушал музыку, смотрел популярные ролики, скачанные с Ютуба, даже заснул на пару часов, но… Но все пытался поймать ускользнувшую важную вещь. Что-то, что осталось в Москве. Туплю по полной, угу.
