Текст книги "Мечтательница, или Отомсти мне, если сможешь (СИ)"

Автор книги: Ева Ройс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– День чего? – рассмеялась я.

– Это я глупость нес, – беззаботно отозвался Алекс. – А теперь не прекращай быть счастливой, хочу поцеловать твою улыбку.

В общем, если я лопну от переполняющей меня нежности, то…

"Эй, хозяйка, – проснулись от спячки мои умиленные тараканы, – ты что? Какое "лопну"?"

"Да-да, – присоединились к моему сумасшествию бабочки. – Мы еще на фоне Статуи Свободы не сфотографировались!"

"Вот сделаем селфи, уложим Сашеньку на лопатки пару раз, а потом… потом можно все," – совсем офигели тараканы.

Но в принципе я была с ними согласна – экстренно нужны фотографии. Саши.

В наш последний совместный вечер мы с Алексом устроили небольшой праздник. Только для двоих. Я зажгла свечи и приготовила десерт, а Андреев заказал нам пиццу и вытащил из холодильника заранее купленное полусладкое вино.

– Идеально! – полюбовавшись нашей работой, признала я. – Теперь можно вручать презент Янки. Правда, торта не хватает, но мы его завтра купим и съедим.

– Ну не зна-а-аю, – лукаво протянул Саша, заключая меня в кольцо своих рук. – У меня тут рядом вкусный тортик.

– Алекс, не наглей, – с улыбкой проворчала я, останавливая шаловливые пальцы парня. – Твоя компенсация закончилась еще утром.

– Линка, – мне достался улётный поцелуй в шею, – мне твоего подарка было слишком мало. Так что…

И он принялся расстегивать мои шорты.

– Ну раз мало, то… – я высвободилась из его объятий, – то сообщаю: я без бантика – это еще не весь сюрприз.

– Ты даже без бантика покруче всевозможных подарков, – улыбаясь, заявил Алекс, и я на миг замерла, переполненная нежностью и теплом, с которым он говорил.

Люблю. Как же я его люблю!

– О, ты еще не знаешь всю степень моего коварства! – я достала из сумочки бархатный мешочек и, подойдя к Саше, извлекла из него свой подарочек.

– Лина, только не вставай на колени! Я и так на все согласен, – весело отозвался он, разглядев в моих руках кольцо. Да, кольцо – простое, из серебра и со вставкой оникса. Что можно подарить человеку, у которого есть все? Беспроводные наушники в том числе, поэтому выбор пал на украшение. И нет, не потому, что Алекс сам не может себе купить его. Отнюдь. Просто вместе с кольцом я дарила ему себя. Уже полностью, не только тело, но и душу и своих тараканов вместе с бабочками.

– Саш, я большая эгоистка, но теперь-то моя эгоистическая натура будет довольна. Знаешь, почему?

– Теряюсь в догадках, – Андреев снова обнял меня, прижимая к себе.

– Потому что я теперь буду всегда с тобой, – показала ему гравировку внутри кольца – маленького ежика. – Я буду с тобой, при этом находясь на другом материке. Например, ты случайно посмотришь на кольцо и обязательно вспомнишь меня.

– Я и так всегда о тебе думаю, – рассмеялся Саша и протянул правую ладонь. – Надевай.

– Я просто не оставляю тебе шансов думать о чем-то или о ком-то, кроме меня. Я же говорила, что эгоистка, помнишь?

И надела на его мизинец кольцо.

– Ну все, ты теперь окольцован, Сашик! Попался в мои сети окончательно.

– И мне это офигеть как нравится, ежик, – Алекс склонился к моим губам и поцеловал. – Люблю тебя.

– А я тебя.

Сегодня я была бесконечно счастлива и не могла даже допустить мысли, что завтра может что-то произойти.

/Александр Андреев/

Погода Нью-Йорка полностью повторяла мое настроение: низкие темно-серые тучи полностью охватили небо, не давая пробиться ни единому лучу солнца, то и дело капал противный мелкий дождик, а порывистый ветер пробирал до костей. Холодно, мерзко и гадко – не скажешь, что вчера было по-весеннему тепло. К счастью, я наблюдал за пейзажем из окна аэропорта, а не находился, как некоторые невезунчики, на улице.

– Линка, – привлек внимание что-то печатающей на телефоне Элины я, – Яна пишет? Напиши ей, чтобы не забыла встретить тебя. А еще принести пуховик – в Москве снег и уже минусовая температура, а ты слишком легко одета.

Она отложила смартфон, потянулась ко мне за быстрым поцелуем и с улыбкой ответила:

– Нет, это Тим спрашивал, когда я возвращаюсь. Янке я уже написала, Саш.

– Тим?! – я чуть ли не уронил стакан с кофе, который собирался допить.

Я никогда не считал себя ревнивым, не был вспыльчивым и никогда не рубил с плеча, но что-то во мне явно поменялось, раз в голове сразу же вспыхнули не самые приятные картинки измены. Причем вместо лица Кейт я видел… Элину. Если в случае с Кэтрин меня больше волновали квартира и дружба, которая так неправильно завершилась, то в ситуации с Линкой … Сложно сказать. Я бы вряд ли остановился на парочках ударов, раз у меня лишь от мысли, что она может с кем-то другим лечь в постель, просто выворачивает и начинает лихорадить от злости.

– Он, – Лина на меня удивленно посмотрела. – А что?

– Ты с ним общаешься? – стараясь сдерживать себя, уточнил я.

– Да, – она кивнула. – Саш, что-то случилось?

– Случилось! Еще как. Я, черт подери, ревную и до одури не желаю однажды открыть дверь и увидеть тебя с ним.

– Что?.. – растерянно произнесла Элина и выдохнула возмущенно: – Ты намекаешь на то, что я… что мы… Саша! Я люблю тебя и меня никто больше не интересует. Как ты мог даже допустить мысль о подобном?

На секунду прикрыл глаза, призывая себя к спокойствию. Но как быть спокойным, зная, что за два месяца разлуки гребанный Тимофей не раз виделся с МОЕЙ девушкой? Мне нереально захотелось почесать кулаки. Об него.

– Я не намекаю, просто спроси у своего Тимочки, хочет ли он быть твоим другом или желает чего-то большего, – сообщил очевидное Лине. Конечно, он думает о том, чтобы начать встречаться с ней. Я, к слову, предложил ей дружбу в свое время тоже с этой целью. Я сам не осознавал, но вот итог нашей "дружбы".

– Он не мой! – насупившись, опровергла Кравцова. – И нет, он хочет дружить.

– Да ладно? – насмешливо поинтересовался я. – Помнишь, я тоже хотел. И что, получилось?

– Саша, хватит, – Линка слезла с подоконника, на котором до этого мы вместе сидели и попыталась уйти, но я ее остановил и прижал к стене.

– Не хватит, Лина, – не удержавшись, поцеловал ее губы. Сегодня они пахли не только вишней, но и карамельным сиропом. – Я просто с ума сойду, понимаешь?

– Я понимаю, что ты хочешь поссориться прямо в день моего отъезда, – мрачно ответила она, пытаясь оттолкнуть меня. – Отпусти. Я зла на тебя.

– Я хочу другого: чтобы ты перестала с ним общаться.

– Саша, так нельзя! Мы с ним просто хорошие друзья, и действительно ничего большего между нами нет.

– Если ничего большего, то ты легко можешь прекратить общение, – не сдать позиции я.

– Могу, – Лина кивнула. – Но не стану. И нет, не потому, что нас с ним что-то такое связывает, а потому что у меня есть право на общение. Мы ведь ничего плохого не делаем.

– Ну да, ничего. Ты всего лишь даешь ему надежду. Мелочи, правда? – я отпустил ее и отвернулся к широкому окну аэропорта.

– Саша… Пожалуйста, хватит, – я почувствовал ее руки на предплечье, но скинул их.

– Скажи, – я даже не стал поворачиваться – неотрывно смотрел на едущий к взлетной полосе самолет, – это твой оканчательный выбор?

– Что?

– Ты выбираешь его? – терпеливо повторил я. Самолет уже начал набирать скорость. Еще немного, и он поднимется вверх.

– Саша, это глупо! Алекс, ты же… – она ведь не плачет? Мне ведь показалось?

– Я или он, Элина? – Самолет уже начал взлетать.

– Я не хочу выбирать между парнем и друзьями, Саша. Это… неправильно. Посмотри на меня и ответь: ты мне доверяешь? Я – не Кейт.

– Ты не Кейт, – согласился я. – Поэтому и бешусь.

– Не доверяешь… Значит, надо выбрать?

– Да.

– Тогда я выбираю себя.

Что-то есть необычное и притягивающее в поднятии авиалайнера в воздух. Несколько тонн алюминия поднимается вверх и везет десятки людей. У пассажиров под ногами слой плотных материалов и сотни метров пустоты, но они не боятся упасть. Так вот, после слов Лины я оказался без поддержки на высоте птичьего полета и со страхом падения.

– И здесь все закончится? – мой голос звучит приглушенно.

– Закончится…

Я сорвался вниз, но сглупил и не открыл парашют.

Глава 16

/Элина Кравцова. Месяц спустя/

Мне казалось, что хуже быть не может, когда он уехал. Когда грустила, скучала и страдала, горюя над тем, что больше не можем увидеться, встретиться, обняться.

Оказалось, “хуже” быть может. И оно было сейчас. Раньше были переписки, были сообщения, были его фразочки. Были ночи общения, что заряжали дозой на весь день. А сейчас все это отсутствовало. Отсутствовала и сама я. Раньше жила от ночи до ночи, а сейчас умерла совсем… Морально, и не знаю причину, по которой до сих пор не физически.

Меня поражало, насколько сильно я влюбилась. Поражало и то, что не могу взять себя в руки. Даже родители уже не лезли, наблюдая за призраком своей дочери. Не знаю, каким чудом заставляла себя ходить в универ и вообще хоть что-то делать. Марго, заметив мое состояние, предложила уменьшить количество занятий до одного в неделю, по субботам.

А мне хотелось раствориться в рисовании. Течь, как разводы акварели в воде, рассыпаться мелкой крошкой, как пастельный карандаш на бумаге, становиться такой же серой и блеклой, как легкие штрихи грифельного…

Я нарисовала бесчисленное множество картин. Особенно много – его портретов. Какие-то сожгла, надеясь сжечь с ними и воспоминания о нем, какие-то исчеркала, смяла и выбросила. Но это малое количество по сравнению с тем, что осталось… Альбомы, целые альбомы, посвященные ему и нам.

Это было моей персональной раной. И как же жаль, что эту рану не получалось прижечь, чтобы не так ныла…

Сашу не выходило забыть. Еще не получалось отвлечься. Я перестала гулять и выходить на улицу. Обычно оговаривалась холодной декабрьской погодой, но внутри… Мои маленькие тараканы и бабочки, что оплакивали эту потерю вместе со мной, знали: он был всюду. Я видела нас с Сашей на мосту, на лавочке у моего подъезда, у фонтана, рядом с высоткой, с крыши которой открывался невероятный вид. Москва оказалась такой маленькой по сравнению с моими воспоминаниями. В ней не осталось ни кусочка, где не было бы их. А воспоминания уходили далеко за ее пределы…

Миллион раз я прокручивала в голове наши последние минуты. Жалела? Еще как. Все случилось настолько глупо, неправильно, сумбурно… Но самолет лишил нас возможности исправить все вовремя. А после… После было поздно. Уже выйдя с аэропорта я стала бояться навязываться и мешать. Почему-то подумалось, что ему, наверное, так будет лучше. Следом начала уговаривать себя, что так будет лучше и мне: появится время, сон, стану прилежнее, исчезнут скандалы с родителями и прочее. Тараканы в голове важно поддакивали, соглашаясь с голосом рационального разума, а бабочки внутри выли, стонали, словно какие-то кошки раздирая душу на кусочки, оплакивая то, что так любили.

Время шло, ситуация не менялась. Саша не писал мне, я тоже хранила молчание, совершая паломничество в наш диалог по сотне раз на день. И очень тяжело, очень медленно осознавала и принимала мысль, что ничего уже не исправить. Что все, окончательный конец. А главное, что он признал, что жизнь без меня его устраивает.

В какой-то момент бабочкам надоело выть. То ли голос сорвали, то ли ногти сточили… В общем и целом, в моей душе поселилась абсолютная пустота, а в голове холодная решительность. Наверное, следует сказать спасибо Янке, ведь именно ее слова оказались тем самым волшебным пинком в пятую точку:

– Сколько можно быть страдалицей?! Если мечтаешь о чем-то, встань и сделай. Найди, попытайся, добейся своего. И я говорю не только о Саше, Лина! Ни один мечтатель не исполнил мечту бездействием.

Были ли у меня мечты? В тот миг думала, что нет. Вымерло все и вся. Но чуть позже, листая ночью галерею телефона и в который раз рассматривая фотографии из поездки, пришло осознание: хочу изменить жизнь. Хочу переехать в этот город. Хочу работать тем, кем желала. Хочу, чтобы детские мечты вперемешку со взрослыми стали былью.

Янина мной была довольна. Я откопала информацию, плотно занялась изучением английского и… подала документы в университет Нью-Йорка. А ныне мы обе трепетно ждали ответа.

– Кажется, письмо из Хогвартса я в детстве меньше ожидала, чем сейчас твое! – жаловалась Яна. А я лишь улыбалась в ответ и переводила тему. Одной из постоянных были занятия Янки с Адовичем, на которого та не уставала жаловаться. Хотя все чаще в ее речах негодования и возмущения я замечала нотки уважения и заинтересованности, чему несказанно удивлялась. Но мало ли…

Значимую нишу моей жизни также занял Тим. Он не оставлял меня в покое, не позволяя совершенно расклеиться, вытаскивал на улицу, настаивал на культурном развитии. В общем, стал отличным другом. Тем, с которым очень хорошо и уютно вместе…

В таких вот метаниях и подошел к концу ноябрь, подбираясь к середине декабря. И едва я слышала упоминание о Новом годе, как вновь мое решительное и хладнокровное состояние сменялось унынием и печалью. Я никак не могла отделаться от мысли, что его мы хотели встретить вместе. Вместе отсчитывать последние секунды уходящего, вместе пить шампанское, после закусывая сладким поцелуем, вместе входить в новый год, который тоже был маленькой жизнью.

Не зря говорят, что в уходящем году следует оставлять то, что ушло. Но… воспоминания всегда уходили неохотно, а надежда и вовсе бежала впереди паровоза как славный олимпийский чемпион.

Надежда на совместное будущее, может, и не сбудется, но на отличный год просто обязана. Еще один такой я не выдержу!

/Александр Андреев/

Я в который раз обновлял страничку Лины во всех соц. сетях, но они показывали одно и то же: она была в сети в день нашей ссоры. Я ей писал сообщения, пытался звонить, причем не только по интернету, но бесполезно. Лишь долгие гудки и механический голос робота, повторяющий изо дня в день «Вы можете оставить голосовое сообщение после сигнала». Яна на меня тоже обиделась на меня, поэтому я добился от нее только одной информации: что моя девочка дома и с ней все в порядке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Меня душило осознание собственной глупости и то, что я ничего, черт побери, не могу сделать. Я даже не в соседнем от Линки городе, чтобы, бросив все, поехать к ней. Потому я лишь метался из стороны в сторону, пытаясь успокоиться, учиться и… думал. О нас с моей Элиной. И умудрился додуматься до того, что готов. Готов простить ей все, но только не отпускать. К черту все, если я не слышу ее ласковое "Сашик" или не получаю десятки забавных шуток и стикеров в поцелуйчиками и красными сердечками. К черту все, если я не могу прикоснуться к ней и не могу сказать, что люблю ее.

Твою мать! Какой же я… идиот. Хотя к контексту подходит идеально другое, нецензурное слово.

Приближающееся Рождество и праздники меня отнюдь не радовали. Впервые я чувствовал себя чужим в уже ставшем родным Нью-Йорке, ненужным куском пазла, который все хотят прилепить туда, куда он не влезает, не понимая, что он из другого набора.

– Эй, Алекс, – окликнул меня Сэм, положив руку на мое плечо. – Так ты едешь с нами?

– Да, – машинально ответил я, а затем, нахмурившись спросил: – А куда?

– Ну ты даешь! – хмыкнул Роджер, оторвавшись от своего телефона. – Старик, мы тут больше получаса распинаемся.

– Прости, я задумался. Так куда?

– В Таннерсвилль*, как и планировали, – ответил Сэм. – Только представь: мы, девочки, теплый дом с видом на заснеженные вершины и…

– Лыжи, – закончил я, не желая слушать пошлые шуточки друга.

– И это тоже, – обнимая свою девушку, кивнул парень. – Едем?

Я задумчиво посмотрел на экран смартфона, машинально вертя на пальце подаренное кольцо своего ежика. Элинка до сих пор была в сети почти месяц назад, а все мои сообщения остались непрочитанными.

Еду. Но только не в Пенсильванию, а в гораздо более интересное место.

/Элина Кравцова. Две недели спустя/

Новый год я встречала решительно.

Ей-богу, мне не хватало только боевой раскраски на лице! Потому что я была намерена загадать желание, которое ну точно, прям стопроцентно сбылось бы!

Новогодняя суета – штука всепоглощающая. В том плане, что поглощает абсолютно всех. Как бы ты не хотел, а вокруг тебя мишура, мандарины, скидки на подарки и прочее-прочее. В итоге вот сидела сейчас и упаковывала последний подарок, который предназначался Тиму. Янкин и родительские лежали рядом, тщательно и аккуратно завернутые в бумагу.

– Лина, давай быстрее! – донесся с кухни мамин голос. – Уже бы на стол накрывать, а мы еще салаты не дорезали!

Ну да, подарки тридцать первого упаковываю. Просто искренне надеюсь, что я такая не одна…

– Да, мам, сейчас! – крикнула в ответ, приклеивая последний кусочек скотча.

Ну что ж, берегись салат, я к тебе иду!

Надо признать, что весь этот праздничный дурдом привел меня в порядок, лишив дурдома в душе и голове. Почему-то казалось, что раз заканчивается этот год, то заканчивается и все плохое, все беды и неудачи. А потому внутри все просто жило предвкушением и надеждой на светлое будущее. Хочу, чтобы все изменилось. Очень, нереально этого хочу!

О Саше старалась не думать. Воспоминания о нем все еще отзывались глухой болью, поэтому я занимала и отвлекала себя всем, чем возможно. Прогулки с Тимом, который вытаскивал меня в кино или на каток, ночевки у Янки, долгие посиделки с ней в кафе, где мои уши послушно выслушивали целый пуд жалоб на “вредного, кошмарного, невыносимого Адовича”. Вплотную занялась английским, перейдя на чтение на этом языке. Сперва было трудно и непривычно, но сейчас вот, втянулась. И в целом… В целом, все было хорошо. Как раньше. Словно я вернулась в жизнь, где тихо, уютно и комфортно. И… я училась жить без него.

Уже сидя за столом, пока папа разливал шампанское, а мы смотрели “Голубой огонек”, мне вспомнились все события этого, уходящего года. Все чудесные и не очень моменты. И в голову приходило то, что несмотря на все неприятности, этот год был хорошим и вспоминался с теплотой и нежным, приятным отголоском.

– Элина, ты что будешь? – спросил папа с ложкой наготове. – Картошка, оливье, шуба, мясо?

– Всего, но по чуть-чуть, – ответила я, потому что знала: не попробую – мама приготовит меня!

Застолье проходило со смешками и перепиской с Янкой и Тимом в новом мессенджере, в который сбежала еще месяца два назад, а после одного события и вообще оставила лишь его. В общем и целом, застолье проходили по-семейному.

– О, речь президента. Вот теперь узнаем, как у нас хорошо… – оповестил папа.

– Андрей! – прикрикнула мама.

А я сосредоточилась на вспоминание всех своих желаний. Концентрация, концентрация и концентрация. Как там говорил Андреев? Хотеть надо всегда, рано или поздно исполнится? Вот, хочу. Хочу много, а исполнится пусть все же рано, а потому…

– О, куранты! Андрей, наливай шампанское!

“Хочу, чтобы Саша вернулся в мою жизнь,” – загадала я под второй удар курантов.

“Хочу поступить туда, куда отправила письмо,” – мысленно проговорила под следующий.

“Хочу работать с картинами. И над картинами!”

И эти три желания прокручивала до самого последнего удара, а после, зажмурившись, мысленно выкрикнула: “Хочу, чтобы все мои мечты сбылись!”

– Ура-а-а! – воскликнула мама, и послышались звуки чокающихся бокалов. – Линка, с новым годом!

– И вас!

Звук бокалов прервал звонок. Да не телефонный, а дверной…

– Я открою, – удивленно оповестила я, так как сидела ближе всех к выходу. Но родители все равно пошли следом: кого нелегкая принесла в такое время? Все нормальные по домам сидят… Не Деда ж Мороза со Снегурочкой!

А открыв…

Уж лучше бы Дед Мороз. Но хорошо, что без Снегурочки!

На лестничной площадке стоял Саша. Запыхавшийся, покрасневший от мороза и бега, с одышкой, но живой. Настоящий. Реальный. Вот уж загадала желание так загадала! Скорость исполнения меня поражает.

Сперва я была шокирована. Чуть не протянула руку, чтобы потрогать и убедиться, что мне не привиделось, но вовремя очнулась.

– Линка! – выдохнул он.

– Ты? – только и смогла выговорить я.

В голове и душе творилось черт знает что. Тараканы бегали и мельтешили, каждый выкрикивая какую-нибудь мысль. Бабочки, словно фениксы, возродились из пепла. А я… Я думала, что научилась жить без него. Что без него лучше. Что чувства поутихли. Что постепенно, но смогу смотреть на все равнодушно.

Но вот он стоит рядом, в полуметре от меня, смотрит на меня своими потрясающими глазами, в которых я вижу точно такое же бездонное море любви, которое испытываю сама…

“Покой, комфорт и уют? В гробу ты его видала! Плевать, какая жизнь дальше, лишь бы с Сашей!” – пробежал таракан.

“Мы к нему хотим! Целуй!” – хором причитали бабочки.

И… и я была согласна с каждым из них.

– Линка! – начал он, отдышавшись. – Еле успел! Хух… От родителей сбежал, чтобы успеть… А там рейс задержали, такси еще найти не мог… Хух… – тараторил Саша, а после замолчал и с серьезным лицом произнес: – Лина, я жить без тебя не могу. А даже если могу, то не хочу. Ежик мой, я без ума от тебя. И… Я все устроил. Помнишь, ты говорила, что твои предложили тебе ко мне переехать, раз так? Мне тогда в душу эта идея запала. У меня появилась работа, постоянная, прибыльная. Я снял квартиру и смогу обеспечивать нас двоих. Независимо от родителей. Ты сможешь заниматься всем, чем захочешь, я найду на это деньги. Обещаю. Лина, поехали со мной?

– Сейчас? – было все, что спросила ошарашенная я.

– Нет, конечно! Я здесь на неделю. Подумай, я подожду…

– А где ты будешь ночевать? – удивилась, зная, что Янка уехала к своим.

– Квартиру сниму.

– М-м-м… А почему в прошлый раз так не сделал? – заторможенно уточнила. Крайне странные вещи интересовали меня в этот момент…

– Янка ж в квартире моей живет, согласилась приютить как хозяина… – нахмурившись, пояснил он. – С тобой все хорошо?

– Да. Наверное. Не знаю.

Хотелось его поцеловать. Хотелось его не отпускать. Хотелось быть вместе. А потому:

– Мам, пап, можно я уеду сейчас? – спросила с надеждой, прикрыв входную дверь и повернувшись к стоящим в дверях комнаты родителям.

– Лина, это же некрасиво! У нас же семейный праздник! – начала было мама, но ее перебил папа:

– Да.

– Что? – удивилась мать.

– Пусть едет.

И мама замолчала. А папа направился в мою сторону с легендарным тесаком, невесть как очутившимся в его руках. И когда только на кухню сходить успел?

Папа подошел ко мне, обнял, чмокнул в макушку, а после приоткрыл дверь и сказал уже Саше, стоящему за ней:

– Еще раз ее обидишь – вот этим тесаком тебе яму выкопаю!

Сашка, хмыкнув, серьезно ответил:

– Добудете второй – сам помогу.

И мы уехали в мой личный рай.

Кажется, Андреев был прав. Мечты сбываются.

*Деревня Таннерсвилль, в городке Поконо, Пенсильвания, является местом популярного горнолыжного района Camelback и аквапарка Camelbeach.