Текст книги "Ведьмины сказки (СИ)"

Автор книги: Ева Черная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 5. Волшебный дрын

Уходила той же ночью. С больной головой, убойным перегаром, уже ставшим почти родным тараканом и временно взятой на прокат Занькиной ступой. На столе, в комнате, прижатая краешком словаря с древне-арамейского, лежала, адресованная маме, записка с объяснениями 'почему, как и где', а еще с личной просьбой встретить ее будущего зятя в 'старых добрых традициях семьи Бесовских'. Встречаться с так называемым женишком мне самой еще рано. Перед этим знаменательным событием, его надо довоспитать до нужной кондиции, а самое главное перебороть свой страх к нему. Все же начинать семейные отношения с этого противного чувства не лучший вариант.

Куда мне теперь думала недолго. У бабки Секлеты, зная нашу с ней всеобщую 'любовь', искать меня будут в последнюю очередь. Так что тут без вариантов. Проблема была в другом, да.

Традиционно прабабка летом в городе не сидела, а делала заготовки для зелий в своем загородном доме в Кичеевских лесах, где еще хоть и редко, но можно было собрать оберегаемые простым людом полезные травы, также не очень полезные, но для некоторых зелий очень необходимые, грибочки, а еще всякие интересные ягодки. Лететь туда в ступе – не вариант. Утро скоро, обнаружат меня с летательным аппаратом в городском небе быстро, даже если и не система ПВО собьет, то прихвостни неудачливого жениха найдет, и никакая невидимость не поможет – по магическому следу пойдут. Потому решила лететь на Андреевский спуск к 'Замку Ричарда'.

Место известное всему магическому бомонду, в другое измерение выведенное и колдовским шабашем города используемое. В этом готичном домике со стрельчатыми крышами и окнами, как раз располагался постоянно действующий стандарт-портал рода Бесовских, как у одного из родов-основоположников местного Шабашного комитета, одной из привязок, которого и являлась усадьба прабабки. Женщина она у нас значительная в определенных кругах, отрываться ей от дел домашних приходиться часто.

Домик этот вообще удивительное место. Изначально резиденцией общины было решено использовать, строившийся за пару лет до того, Дом с Химерами. Свести господина Городецкого и некого Антона Страуса было легче легкого. Еще легче было двум ведьмам нашептать обоим необходимое, подстегнуть их фантазию, а дальше… Дальше получился совершенно замечательный домик с, подходящим верхушке местного колдовского контингента и простой нечисти, антуражем. Как первый год все радовались этому чуду чудному, потирая ручки в предвкушении скорого вселения туда всякого рода профессиональной нечисти. А потом поняли, что милый их сердцу домик им не достанется, а сказочным фасадом будет любоваться очередной толстый кошелек.

В общем, комитет местного шабаша, конечно, ушел оттуда, но проклял хозяина здания так, что тому пришлось уже через пару лет отдать свое 'сокровище' за долги. А тот самый контингент, наученный горьким опытом, нашел себе другое место и подрядчика.

Подрядчик оказался жадный, на руку не честный, работников своих обсчитывающий. А те, под тихий хохот, нашептывающих всякие шалости, фурий из отдела раздоров и распределения душ, вызванных по просьбе колдунов общины, дядей Аваддоном, построили ему такой дом, что уже через полгода репутация была у него самая что ни наесть мистическая.

И главное никакого колдовства, да-да, 'ловкость рук и никакого мошенничества' – там скорлупу яичную в дымоходе забетонировать, тут горлышко от бутылки в стену вмуровать и все, завывания и стоны потусторонние в доме вам обеспеченны. А тут еще вскорости после окончания строительства, сего дельца нерадивого и прихлопнули очередные недовольные его поведением.

В общем, репутация у домика была то, что доктор прописал. Нечисть наша была довольна без меры. Пару раз пошугали новых жильцов и пригребли себе сию недвижимость почти за бесценок, да начали обживаться. А для того, чтобы и дальше отваживать всех особо любопытствующих, что отвлекали от работы пакостничества и развлечений персонал шабаша, поселили в одной квартире своего человечка (ну, почти), шестьдесят лет рассказывавшего такие шутки-выдумки, что у простого обывателя волосы на голове дыбом становились и отпадало всякое желание интересоваться сим примечательным зданием и дальше.

И главное, заметьте, все честь по чести – на все заявления соседей местным властям правопорядка о том, что, дескать 'стонуть и воють жутко', всегда можно предъявить те самые скорлупы и горлышки, подкрепленные письменными показаниями самих строителей, да.

Приземлиться и оставить ступу удалось в соседнем дворе, благо время раннее, даже собачники не вывели еще на прогулку своих животинок. Войдя в прохладу на первый взгляд кажущегося пустого и заброшенного здания, увидела маленький знак на стене в виде чертячей мордочки, к которому сразу же поднесла руку. Маленький укол среднего пальца и в следующий же миг навороженная действительность вокруг меня сменилась. Невзрачные доселе двери выросли в два раза и начали медленно отворяться, зеленая, местами потрескавшаяся краска на них, исчезла, уступая место резному темному дереву. От входа начали преображаться серые обшарпанные стены с сохранившейся кое-где краской, сменяясь чистыми, сияющими в лучах восходящего солнца оббитыми шелком стенами. Рядом материализовался местный почетный домовой Рич Юркович, тот самый изображавший из себя небольшого болтливого человечка на протяжении многих десятилетий.

– Чого тоби? – брови на, заросшем бородой и шикарными усами, лице сведены к переносице, глаза красные – видать опять всю ночь не спал, а байки дежурным колдунам травил, – ходють тут всяки, заважають поважний нэчысти справамы займатыся.

– Дид Рич, допоможы, а? – Юркович хоть и вредный, но меня любит, маму с бабкой уважает, а прабабке вечно о каком-то должке напоминает, так что может и поможет пройти в комнатушку с порталом без всяких там оформлений бумаг.

– Що, знову жОнихы життя не дають? – тут даже отвечать не приходится, достаточно посмотреть на мою морду лица припухшую (ну и что, что с перепоя? Пусть думает, что от недосыпа), унылую и жуть какую несчастную.

– Так отож, тикаю, – домовой еще минут пять пожевал губы, о чем-то раздумывая:

– И бэз папэрив? – даже не вопрос – утверждение, дальше слов не понадобилось. Молча взял меня за руку и потащил коридорами, через потайные ходы к порталу. Лицо у него при этом было такое, что хотелось от всего отказаться и придумать новый способ моего экстренного исчезновения, но… не успела.

В общем зале распределения телепортации, из которой вело несчетное количество дверей, сидели два, клюющих носом, колдуна. Судя по значкам те самые дежурные. У обоих помимо сонливости была еще и какая-то очумелость во взглядах, волосьЁ их стояло дыбом, причем везде, даже из расстегнутых воротов традиционных мантий черного цвета – униформы для всех дежурящих – назначенных Шабашным комитетом. Уж на что я приучена своей семейкой ни на что лишнее не реагировать, и то замерла при виде такой мизансцены. Расфокусированные колдунячьи глазки на меня даже никак не отреагировали. И вот вопрос: что он им тут рассказывал?

Я, конечно, постаралась сделать вид, что меня ничем не прошибешь, но хвостик под юбкой обвил правую ногу мгновенно и нервически подрагивал, от чего юбка вокруг ног заходила ходуном.

Дед Юркович только усмехнулся в усы и что-то одобрительно забурчав в усы, потащил к резной золоченной двери с маленьким витражным оконцем, что была как раз расположена напротив входа в эту комнату.

Возле нее процедура опознавания повторилась, правда, в этот раз опознаватель носителя крови имел вид ехидно ухмыляющейся ведьмы с выпирающими двумя нижними клыками. Зрелище жуть, конечно, на такую 'красотень' посмотришь и сразу решишь – что ты очень даже ничего себе какая симпатичная.

Особенно если учитывать то, что это автопортрет ведьмы основательницы рода Бесовских, так вообще возблагодаришь всех предков скопом за плодотворную работу на ниве облагораживания внешнего вида представительниц сего знатного рода. А еще возникает вопрос, кто мог позариться на вот ЭТО?

– Ну, чого встала, як нэ ридна? – домовой ткнул в деревянную морду ведьмы – не, не мою, в ту что на двери – сунь палэць, я сказав, а то зараз ци видийдуть вид экстрыму, тоди вже бэз папэрив нэ видвэртышся.

Испугавшись перспективой общения с чумоватыми колдунами, ткнула в ведьмину рожицу всей пятерней.

– Мыла?

– А-а-а…? – ведьмина рожица, что была вырезана на двери, повторила:

– Кажу, рукы мыла? – я отчаянно замотала головой, не совсем понимая, что происходит.

– А чого тоди ткнэшь мэни до рота своих микробив? В мэнэ и бэз цього их хватаэ, – что на это ответить – не знала, потому решила ручки быстренько за спину убрать и промолчать, ожидая, что еще стражница двери произнесет.

Стою смотрю. Юркович тоже смотрит… на меня… и ржет. Стражница тоже… мм… стоит? висит? не важно. В общем, плюется искрами, называя свой искромёт – 'профилактической дЭзынфекцией'. А время идет, на минуточку так. Я уже начала нервничать, хвост вообще такую волну по юбке пустил, что чуть деда-домового не накрыло.

Через минуту, после данной мне отмашки, аккуратно засунула средний палец в рот, не свой – стражницы, хотя сам жест, конечно, выглядел… мм… и кто только придумал такое?

Настроить нужную привязку на абрисе каменной арки не заняло много времени. С домовым прощание тоже много времени не заняло, правда, его фраза: ' нэдовго тоби в дивках сыдиты' – не сказать, чтоб заинтриговала, но вопрос насколько 'нэдовго' – волновал.

* * *

В белом-белом доме была белая-белая дверь…

Мда, это тебе не Шеол. Выйдя из телепортационного домика, огляделась вокруг. Само здание оказалось полным антиподом своему собрату в Шеоле. Ни одного черного пятнышка – белые стены под красной черепичной крышей, резная дверь из светлого дерева, а вокруг березовая роща во всей своей красе. В общем, сказка, да и только.

Избушка на курьих ножках, в смысле прабабкина усадьба, находилась в нескольких сот метрах ходьбы, потому, закинув свои немногие пожитки на плечо, потащилась сдаваться.

Ну что сказать, прием был горячим, ага, во всех смыслах. Встретившийся у больших ворот на въездной дороге леший, увидев меня, уронил себе на ногу какую-то корягу. Даже спрашивать не буду, зачем она ему.

Духи леса вообще в наше время редкость, многие просто погибли вместе со своими лесами, а те, что остались, были взяты лично под опеку Международным Советом Ведьм (МСВ) и прикреплены каждый к самым сильным ведьмам нашего мира. Так что он у нас практически реликт, его нужно охранять и беречь, а не вопросами мучать. Хотя, положа руку на сердце, я его понимаю, увидеть свой страшный сон, меня то есть, так близко от себя… мдя. Ну, я же не виновата, что хоть и ведьма, но огненная – спасибо папиному наследству – потому в детстве при малейшем волнении огонь вырывался наружу, что не самым лучшим образом сказывалось на состоянии окружающего усадьбу леса. А теперь представьте, что таких, как я, тринадцать и все разного возраста и с избытком энергии. Представили? То-то же! удивительно еще как этот самый лес 'жив' остался после наших набегов.

Пока брела к дому, вокруг началась всеобщая мобилизация. Леший, опомнившись, заухал, застрекотал по-сорочьи, давая служащим своей службы сорочьего оповещения сообщить о надвигающейся на них беде ходячей (да-да, беда – это я). Черно-белые болтушки вмиг разнесли новость по лесу и началось… Черт знает что началось, честное слово, я ведь давно уже не такая! Только, кто ж мне поверит-то?

Белки организованными группами, перескакивая с ветки на ветку, уходили подальше от усадьбы, зайцы заполошно носились вокруг собирая зайчат и поддавая сзади им для ускорения. Птицы с щелканьем, стрекотом и чириканьем, организованно поддерживая лапками края маленьких гнездышек с вопящими в них птенцами, эвакуировались из зоны опасности. За те несчастные десять минут, что я добиралась до дверей большого дома, в округе не осталось никого и только дух лесной с несчастным лицом шел следом за мной, бубня себе под нос о том, что только с его 'счастьем' могло так 'повезти' получить покровительство ведьмы с таким жутким потомством.

Решив немного подбодрить несчастного, сообщила, что, зато подведомственный ему округ уже лет сто занимает первое место на учениях по правильной эвакуации лесной живности в экстремальных условиях, так что пусть считает это чем-то вроде внеплановых учений. В общем, к ступеням у входа мы дошли, вполне миролюбиво беседуя друг с другом.

Прабабка оказалась… мм… женщиной понимающей и не злопамятной (да, просто она злая и память у нее хорошая), так что мы пришли к общему взаимопониманию и мне было позволено остаться на неопределенное время.

А я, позавтракав, заперлась в отведенной мне комнате и, подкормив своего рыжего сообщника, принялась с помощью все той же серебряной пластины настраиваться на просмотр занимательного зрелища под названием 'знакомство с тещей'. Успела я как раз вовремя – к моменту обнаружения моей пропажи.

Смуглый Белет с развевающимися волосами, увеличившимися рогами с серебристым оттенком, полуголым торсом и с огненными проблесками в темных глазах… это… волнительно? Пришедшая в голову мысль ввела в ступор, а действо между тем разворачивалось:

– Ас, ты, что в своем доме порядка навести не можешь?! – это он зря, конечно, мама порядком в своем доме всегда гордилась.

Ответ на его реплику не заставил себя ждать, ага. Двери в холл, где демон в тот момент находился, с грохотом отлетели к стене и в комнату вошла ведьма… два штука. Да, бабушка Рогнеда очень любит маму, она у нее от первого рано погибшего мужа, Порфилия Седого, осталась (злые языки говорят, что мужик просто не смог пережить наше бабцарство семейное, но я не верю).

– Дорогой зятек, – это шипение у нас песней зовется, хи-хи.

– Будущий, – это бабуля маму поддержала.

– Да!

– Возможно, – меня бабушка меня тоже очень любит.

– Да!

– Что же ты с хозяйкой дома еще не поздоровался, – бабуля в поддержку мамы поцокала языком, – а дом ее уже хаешь?

Никогда бы не подумала, что именно этот конкретный демон может так бледнеть:

– Рад приветствовать вас, Милоока Порфильевна и Рогнеда Филиповна… – договорить ему не дали:

– Что ж это, Мила, у нас гость в доме не поеный, не кормленный – не порядок, – бабуля я тоже тебя люблю!

– И не говорите мама, – на мамином лице расцвела счастливая улыбка, от чего демон уже позеленел, – что-то от радости встречи будущего родственника я и о гостеприимстве забыла – сейчас все будет.

Через два часа я была счастлива. После трех чашек чая для похудения (да, очистит он хорошо организм на неделю, как минимум!), двух тарелок супа с красящим зельем медленного проявления (желто-зеленые волосы по всему организму ему в помощь!), шести булочек с черникой (синие зубы и язык для гармоничного общения с окружающими!) и мяса с йеменским острым перцем (красные глаза с полопавшимися сосудами, да улучшат его зрение!) демон был вежлив, приветлив и тих. И заметьте, никакой химии – исключительно все травки-муравки, да! Потомство нам нужно здоровое.

Папа, все это время молча сидящий за столом и употребляющий нормальную пищу, тихо посмеивался, но не вмешивался, со всей своей демонской мстительной сущностью наслаждаясь этим самым блюдом, которое едят холодным. Потому как они хоть и равные, и почти друзья, но семья – дороже. Я тебя тоже люблю папа.

После завтрака-экзекуции и часовой лекции на тему 'как он был не прав' бледный демон с красными глазами, желто-зеленным волосяным покровом и синими зубами, спрятавшимися за синими губами, пританцовывая по ходу, стремительно, аки ракета, влетел в первую попавшуюся комнату с фарфоровым другом и оккупировал ее надолго.

Да, я счастлива. Враг, как минимум, на пару дней выведен из строя и у меня есть время на передышку и обдумывания дальнейших действий. С тем и пошла отдыхать, все же предыдущий день и последовавшая за ним ночка были не самыми легкими, а мне еще и здесь от женихов отбиваться, между прочим.

Сон мне приснился соответствующий, да. Всю ночь отбивалась от любвеобильных демонов, соблазнительных бесов и седобородых женихов-колдунов, которых прабабка Секлета, подгоняя скалкой в одной руке и половником в другой, наставляла на дело правильного охмурения меня любимой. Вот так всю ночь вместо того, чтобы спокойно отдыхать – бегала.

Проснувшись, поняла, что хоть бегала-то во сне, а устала так, как будто гоняла наяву. Солнышко уже давно встало и, пробиваясь сквозь кружево покачиваемых ветром занавесок, ласкало нежно кожу. Вставать совершенно не хотелось и в голове настойчиво гуляла мысль о том, что после таких нервных потрясений нужно иногда и полентяйничать. Особенно, если точно знаешь, что в ближайшее время тебе не надо никуда убегать.

Подтянув к себе все ту же пластину и, подкормив прихваченными с ужина остатками пирожка, моего рыжего 'короля' в коробочке – принялась колдовать.

Все-таки замечательная у меня семья, да. Мамуля с бабулей с раннего утра принялись 'лечить' будущего ими же покрашенного родственника от 'недержания' (правда, не уточняли, какого именно). Папа под шумок смылся с утра пораньше на работу, не желая попадаться на глаза своему компаньону.

А после завтрака, под одобрительные взгляды старших родственниц все одиннадцать ведьм, ведьмочек, ведьмулечек и один ма-а-аленький демоненок с соответствующим характером решили пренепременно уделить максимум своего внимания гостю (читай подопытному экземпляру).

Через полчаса, двух смен подгузников, одних обмоченных штанишек (детских) и одних обмоченных штанов (уже взрослых, братишка 'постарался'), а также десяти заплетенных вокруг шикарных рогов косичек – Рогнеда Филиповна и Милоока Порфильевна, заявив, что они де рады тому, что будущий зять смог найти общий язык с детьми, оставили их на попечении оного, предупредив, что исчезают 'совсем ненадолго'. Когда мои родственницы вот таким тоном говорят 'ненадолго', можно сказать одно – почти навсегда.

К концу дня моего просмотра увлекательнейшего шоу 'развлеки ребенка и не убей' или 'ухайдокай верховного демона и получи за это печеньку' усталый, практически не сопротивляющийся, демон с измученным лицом сидел, скрючившись буквой 'зю', и безропотно 'пил чай' неизвестного происхождения жидкости и 'кушал торт' песочного наполнения из детской посуды. К заплетенным косичкам между рог прибавился угрожающих размеров начёсанный ирокез, зацементированный суперстойким лаком для волос 'Искристый бетон?5' и отсвечивал разноцветными блестками.

На отрабатывание 'стрельбы глазами' на его персоне моими средними сестрами, как раз того самого пубертатного периода готовящих реферат на тему 'Мужчины и способы их охмурения в соответствии со шкалой возрастных категорий подопытных', он уже вообще никак не реагировал.

Весь день я наслаждалась хлебом и зрелищами. Хлеб мне обеспечивали слуги в прабабкином доме, а зрелища – навеки полюбившийся мне таракаша и сестры. Судя по всему, время моей свободы от пристального внимания будущего мужа растягивается с нескольких дней на неделю.

Я в свою 'банду' верю, раз они взялись за него всерьез – быстро это не закончится, а потому можно немного успокоиться и наконец-то сесть и без спешки обдумать свои дальнейшие шаги.

Зря я, конечно, расслабилась, о чем мне не преминула напомнить 'дорогая' родственница, да.

Так и получилось, что чуть позже, тем же утром… Нет, я конечно, знала, что она меня просто так в покое не оставит, но рассчитывала, что ее планы по моему окольцовыванию не начнутся так скоро и у меня будет время на 'прийти в себя и уйти по-английски', а попросту говоря смыться, но… суровая действительность оказалась еще более сурова ко мне, чем я предполагала.

Утро. Опять сплю. И снова-таки лентяйничаю (что-то в последнее время слишком часто я это делаю, как бы не привыкнуть). В общем, получаю максимум удовольствия, пока есть такая возможность. Выползла из комнаты, после принятия всех утренних процедур, свежа, бодра и благостно настроена ко всему миру, даже охота одного конкретного демона на мое тельце и душу не портило настроение.

Не-е-е, настроение мне испортили минутой позже, как только я спустилась к позднему завтраку в малую столовую. Лицо у меня перекосилось знатно при одном только взгляде на сегодняшнего гостя.

Рядом с прабабкой Секлетой сидел худощавый – ладно это я ему польстила – худой, как Чахлык Нэвмырущий и длинный, как жердь, светловолосый, можно сказать даже серо-пегий, молодой мужчина с удивительно невыразительными глазами. Сего индивида я знала хорошо, благо не раз приходилось встречаться на местных Шабашах, а до того на всех занятиях и уроках, начиная с детского сада и заканчивая ШВиК-ом.

И хоть это не мамин бывший жених, что так неосмотрительно повел себя во время празднования того, рокового для него, Выпускного Шабаша, зато имел прямое отношение к вышеозначенному индивиду.

Позвольте представить, Орестян Тынячий, сын небезызвестного вам любителя залётных нимф, несостоявшегося маминого жениха и прабабкиного любимчика, Перпетия Тынячего, представителя одной из самых влиятельных семей Польши. А еще мой десятилетний школьный кошмар, 'летящий на крыльях ночи' ужас и просто доставучейший из доставучих нудотник.

'Радость' встречи просто таки зеркально отразилась и на лице прабабкиного гостя, что меня ввело в легкий ступор. Что не удивительно – на протяжении всего периода совместного обучения не было и дня, чтобы этот шызик не приставал ко мне.

Сначала знаки внимания, в виду отроческого возраста, сводились к дерганью за косы и сотворению больших и малых пакостей, потом же все переросло в назойливые предложения 'счастливого' замужества и томные вздыхания под аккомпанемент свежесочиненных стихов в разряде: 'ромашек-букашек' и 'чертополох– вздыхаю 'ох!'.

И тут такое, пусть не явное, легкое, пренебрежение. Заинтриговал, честное слово.

В общем, несмотря на все прабабкины потуги, завтрак мне таки не испортили и я с полным пузиком и блаженной улыбкой даже не препиралась особо (не надо у Секлеты заранее подозрения вызывать своей покладистостью), согласилась погулять по лесу с этим колдуном.

Леший, до того подслушивавший под открытым окном, испуганно охнул и галопом поскакал в сторону леса заполошно ухая и стрекоча по-сорочьи, раздавая указания.

Собралась я довольно быстро, даже прихватила на кухне у кухарки небольшую корзинку с бутербродами и водой на случай 'перекусить' и пошла 'пытать' своего бывшего однокашника.

В лес идти не пришлось, так оказывается 'грязно', 'сыро' и 'скамеечек нет'. В общем, Орестян, как был нудотником так и остался. Потому пришлось тащить его на крышу закрытой веранды. А что, она практически плоская (небольшой уклон вниз не в счет), и ровная, не из черепицы, так что вполне можно посидеть и даже полежать. Не-не, не подумайте ничего такого, просто мы туда с сестрицами каждое лето, что приезжаем к прабабке, лазим загорать – очень удобно, между прочим.

Ну вот, покрывалко расстелено, еда разложена и даже напитки присутствуют – можно и поговорить. Разговор с первых слов не задался.

Честно, не могу я вот с ЭТИМ просто так разговаривать. Он же мне лучшие детские годы испортил. Я, можно сказать, все детство, вместо того чтобы радоваться жизни и устраивать мелкие пакости, вынуждена была придумывать те же пакости но уже более глобальные для одного шизилоида только потому, что надо мной все сверстники смеялись, глядя с какой уверенностью маленький худенький заморышь с большим апломбом заявляет о нашей уже практически решенной свадьбе. И это в девять лет! В общем, 'любовь' к нему у меня была просто… на всю оставшуюся жизнь. А она у нас до-о-олгая.

– Ну и? – от едва сдерживаемого раздражения только что ножкой не притоптывала.

– Что, наша прЫнцесса изволит нервничать? – я пока еще держусь.

– Слушай, Ореся, – детские прозвища на всю жизнь в память врезаются, ага, – ты чего сюда приперся?

– А меня Секлета Мифодиевна пригласила у нее погостить, – это я что сейчас слышу? Ехидство? – да, попросила спасти тебя от ваших рогато-копытных родственничков.

Это он зря, я своих и рогатых, и копытных родственников люблю, да, у меня даже подруга с рогами имеется, и не надо думать, что это ей муж подсобил, она вообще не замужем, просто родилась такой, вот. За рогато-копытных я обиделась, сразу видится чье-то тлетворное влияние. Интересно только чье? Но это потом. И еще, с чего это он решил меня от них спасать?

– И как же ты меня 'спасать' собираешься?

– Известно как – послезавтра у нас с тобой свадьба, – и рожа такая… довольная… знаете… даже слишком, сразу захотелось все это довольство жизнью стереть самым агрессивным способом, честное благородное.

Челюсть свою, упавшую от такой новости… мм… или точнее сказать наглости, подобрала быстро. Нечего ей там валяться, а то грязно, знаете ли. Тынячиевский сынок же совсем не обращал внимания на мое настроение, а подскочив, начала расхаживать в опасной близости от края низкой крыши… очень опасной, я бы сказала, да.

Вся его мнимая 'любовь' и 'восхищение' слетели как и не бывало. И совершенно неприятная, с брезгливостью физиономия вещала о том, что он мол так и быть закроет глаза на грязь в крови и выбьет из меня всю демонскую дурь, дабы была ему тихой послушной женой. Да-да, той самой вечно беременной, босиком и в кухне.

Честно, я старалась – все же у прабабки мне еще недельку хотелось отдохнуть – я терпела, как могла, но… Видимо в этой погоне за моими рукой, сердцем и прочим ливером, не судьба мне подолгу быть в одном месте. На очередном витке 'полета фантазий' этого уже ходячего трупа – а то, что он станет трупом, когда о его планах узнает папа, даже не стоит сомневаться – я не выдержала и все же придала небольшой ускорение для полета и размышления… мм… о своем будущем… незавидном, да.

То, что ему падение с невысокой крыши веранды в куст чайной розы никак не повредит не стоило даже сомневаться, но зато заставило, наконец, заткнуть этого фонтанирующего идеи о своем семейном счастье, идиота.

Дальше мысли переключились на то, что мне тоже не помешало бы побыстрее смыться с крыши, потому как если не успею – куковать мне на ней до второго пришествия. Прабабка конечно вверх не полезет, но и мне слезть спокойно не даст, заняв стратегическое место возле лестницы.

Уже слетая по ступенькам под завывания неудачливого претендента в мужья, поняла – смываться придется как можно быстрее. Завернув за угол увидела настигающую меня кару. Роль кары решила исполнить прабабка, которая неслась мне на перерез со здоровенным дрыном на перевес. Делать было нечего и пришлось уматывать в сад.

Сливки, грушки, черешеньки, клумбочки… добраться удалось аж до яблонек, что стояли в трех метрах друг от друга с опоясывающей клумбой вокруг. Удобно так стояли, и дорожка в круговую протоптана, как будто специально для забега от злобствующей старой ведьмы.

Дрын, от неконтролируемо выпускаемой периодически негативной энергии, уже чуть светился. Такая 'дура' если огреет по лбу – искорки еще долго считать можно будет, причем и в прямом и в переносном смысле.

Бабка Секлета уже задыхалась, но, видимо, вспомнив молодость, отдавалась бегу самозабвенно и настойчиво мчалась за мной костеря на чем свет стоит, за то, что обидела ее 'дорогого Оресю'. На вопли типа: 'я тебя породила – я тебя и убью', я уже с 'языком на плече' отвечала не менее самозабвенно, что рожала меня не она – не ей меня и убивать, тьфу ты, мою судьбу и решать. И вообще, в гробу я видала таких женихов в белых тапочках, да.

На десятом круге таки заявила, задыхающейся прабабке, что с ней вся моя семья перестанет общаться, когда узнает, что в доме ее родную правнучку гнобят, а всяких ненавистников 'рогато-копытных' привечают.

Она меня поразила, честное слово. Вот так, на месте не сбавляя скорости развернуться и на полном ходу понестись в сторону еще недавно так лелеемого гостя, не каждый сможет.

'Дорогой Ореся' целый час считал звезды лежа под полуденным солнышком на траве, там же, где упал, встретившись с прабабкиным дрыном.

Женщина она у нас хоть и своенравная, но свою семью любит, хоть и любовь эта иногда и выражается специфически. А братик мой младшенький, как ни крути и рогатый, и копытятый, в общем, вылитый верховный демон в детстве. И его она, несмотря на сходство с Демоновичами любит не меньше чем остальных своих правнуков.

И все бы хорошо, вроде как и 'враг' повержен и мир с хозяйкой дома восстановлен, а желания оставаться в этом самом доме не возникало никакого. А вдруг она очередного 'оресю' мне припаяет, и уже без отсрочки на день, а чтобы сразу и… на веки вечные? Вот тебе и недельные каникулы перед очередным забегом подальше от жениха.

Уже вечером, так и не выйдя к обеду-полднику-ужину и поедая все принесенное мне прислугой из кухни, сидела у окна собственной комнаты и думала о том, куда б пойти, куда б податься. Выводы были не утешительные – к троюродной прабабке Зосе в Шотландию уже не подашься, там Лита и стенающий Маамон. В Польшу из-за, скажем так, 'разногласий' с противным Оресей тоже. И куда дальше? Нет, мир он конечно большой, но…

Помощь пришла, откуда не ждала. Вернее не совсем так. Занька – чтобы я без нее делала – уже поздно ночью, когда весь дом спал, ну и ничего не надумавшая я, в том числе, заявилась в своей ступе и просто таки преступно меня украла.

Честно говоря, я спросонья не особо соображала, что делаю, но вера в сестрицу была непоколебима, поэтому, когда она сказала мне: 'лезть в ступу с вещами, дура', то я и полезла. От сна окончательно отошла, когда мы уже покидали прабабкино поместье со всем его хозяйством и радостно скалящимся лешим.

Такого открытого хамства я уже не выдержала и оскалилась в ответ. Ну да, это же ему завтра утром придется отчитываться перед местной хозяйкой – куда делась ее правнучка и почему он не поднял тревогу. Дух лестной моментом погрустнел и, осознав, что ему еще правдоподобную отмазку придумывать, да и я-то в любом случае еще вернусь, принялся усиленно махать мне, неизвестно откуда взявшимся, платочком.

Летели долго. Я даже успела немного вздремнуть, пытаясь догнать приснившийся мне сон и, наконец, понять – поцелует он меня или нет? Кто 'он'? Не знаю, просто ОН. Лицо вроде, как и вижу, но вспомнить и узнать не могу.

В общем, к месту назначения, о котором я, впрочем, не имела ни малейшего понятия, мы прибыли часа через полтора, ну-у-у, по моим ощущениям.

Оказывается, мы прилетели опять в город. Даже больше, приземлились в том дворике, где я оставила вот эту же самую Занькину ступу, сбегая из родного дома. Время было не сказать, чтобы раннее, но для многомилионного города не самое позднее, потому я, наскоро переодевшись из пижамы в легкую кофточку и черные джинсы, поплелась за сестрой.