Текст книги "Я - демон! (СИ)"

Автор книги: Эссе Ада-Аска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

–Не знаю.

Она пьет вино, вряд ли чувствуя его вкус, как воду и добавляет:

–Действительно, не знаю. Мы были дружны с Мари, пока она не стала его женщиной.

Баронесса смотрит на меня и я начинаю догадываться.

–Ты любила его?

–Обоих, да. Но когда Мари сообщила о своем выборе, отошла в сторону. Я была сильнее и смогла подавить свои чувства.

–А он свои?

–А он запретил мне поединок с ныне покойным Максом Куос и подарил эту печать.

Она касается губ своих, потом вскидывает на меня удивленные очи.

–Именно,– подтверждаю,– Подарочек моего ревнивого папаши удалось снять. Макс – тот самый? Герой последней войны?

–О!...неуязвимый Макс...

Она улыбается, вспоминая что-то свое, явно приятное, спустя некоторое время продолжает:

–В войну я жила уже в Рейдих. Формально меня не судили, не изгоняли. Но с таким украшением и без боевой формы оставаться в королевстве стало невозможным.

За скупыми словами – драма, длиною в тридцать лет. Фактически отец лишил ее всего. И унизил. Сможет ли она переступить через это?

–Король сделал все, чтобы ты больше никого никогда не могла выбрать!– говорю,– Мама знала?

–Она отдалилась от меня задолго до этого.

–И ты просто исчезла?

–Не совсем исчезла. Ты же меня нашла,– она улыбнулась,– Департамент по контролю, так, кажется?

Ага, внешняя разведка. Хорошо, что напомнила, заскочить к ним пора, наведаться. Лично!

–Не совсем, вернее не только. У меня есть для тебя работа, Агнес Эления Стани.

–Вы настолько мне доверяете, Ваше Высочество?

–А насколько я могу доверять тебе?

Наверное, предложенные мне губы и были ответом: смотри, мол, сама. Контакт состоялся сразу, меня окутало теплом, уютным теплом привязанности и благорасположения. Она вся моя, со всеми потрохами и, да, ничего чувственного в ее симпатии не было. А еще мне позволено было увидеть женщину похожую на меня, и радость от ее присутствия бурлила в груди как поднимающие на поверхность пузырьки игристого вина. Ее она любила больше, чем короля, поэтому и отошла в сторону. Поэтому и приняла все удары судьбы безропотно...

Несколько часов спустя мы уже сидели в саду ее загородного поместья, опустошали винные запасы барона и ожидали закат. Я помнила про все свои неоконченные дела. Но с баронессой было легко и молчать, и болтать ни о чем. И напиваться. Вот только когда разговор зашел о герцоге она вся подобралась и вполне трезвым голосом спросила:

–Тебе он нужен?

–Мне нужно герцогство.

–Выйдя из состава Конфедерации он планирует укрепить союз с драконами. Уже укрепляет. Они постоянно крутятся около.

–Нам то ни к чему... В случае необходимости, кто возглавит Попечительский Совет?

Баронесса соображает быстро:

–Барон Стани. Наследник герцога несовершеннолетний, проживает в глуши. Из него можно будет слепить что угодно. Со временем.

–Время. У меня его нет. Представишь герцогу?

Баронесса охватывает меня взглядом цепко и лукаво:

–Герцог любит эксперименты. Если я предложу ему познакомиться со своей близкой подругой, он, скорее всего, не откажется.

–Элинея,– зову, она вздрагивает,– Мое слово, жизнью его распорядишься сама.

Когда он мне станет не нужен. Этого не говорю, понятно и так.

Я жду, когда розовый цвет неба смешается с серым, поплывет фиолетовым и тянусь мысленно к цветочному текстилю на стенах и голубому покрывалу. Над резными ножками. И ухожу, оставив баронессу, порталом.

Не люблю цветы. Особенно умирающие цветы, пусть даже благопристойно, в красивой вазочке. К чему я это? Так вот: дракона в комнате не было и вопросы, соответственно, тоже некому было задавать. Поэтому, осмотревшись, я остолбенела над букетом, нет, не тех самых, те почти сразу исчезли, иллюзия же, но очень похожих ландышей. Вполне себе натуральных. В спальне дракона. И что это значит? Он после моего сканирования повредился головой? Или непереносимость этого запаха ящерицами – всего лишь миф?

Выдернула букетик из вазочки, проверила – пахнут же! А потом зацепила взглядом аккуратно сложенный плед, мой любимый клетчатый плед! Нет, мне не жалко, пусть пользуется, могу и кровать ему порталом отправить, все равно выкидывать. Хотя, вроде не бедствует. Не хоромы, конечно...

В моих покоях меня поджидал братец. Я просто всей кожей ощутила как он мысленно хихикает, оглядывая мою худосочную фигуру в человечьих тряпках. И кто тебя только пустил? Ведь был же приказ!

–Что?

–Так, мимо шел. Дай, думаю, зайду. Второй день не выходишь, твой секретарь исчез, этот тупой служака – Иржи Дас только и выдает, что: "Ее Светлость изволит почивать".

Август замолкает и, ткнув в меня пальцем, уже не сдерживает улыбку. Демоны не краснеют! Даже если и краснеют, то от гнева! Так какого?..

–Это цветы, просто цветы. А начальнику стражи передай, пусть ждет внеплановую учебную тревогу и аттестацию по ее результатам.

–Поня-я-я-тно,– тянет принц,– А я уж обрадовался, что ты на свидание ходила.

Нда, больная тема.

–Уйди, а?

Но принц уже засел в кресло. Всем своим видом показывая, что выковырнуть его оттуда вряд ли кому-нибудь удастся.

–Ники, а откуда цветочки? Это так не похоже на тебя, что-то делать без причины. А запах? Бритское вино, ты возвращаешься с букетом?

Я молча пытаюсь содрать свое облачение, стойко игнорируя подтрунивания брата, но он и не думает останавливаться.

–...раскрасневшаяся, довольная. Ландыши – нежная, трепетная, тайная любовь.

–Что?

–Символическое значение цветка.

Я останавливаюсь на шнуровке корсета и поворачиваюсь спиной к принцу. Пусть лучше руками поработает, чем языком.

–А разве не символ мира?

–Между примирившимися любовниками – годится. Да не дергайся ты!

Не долго думая (а принц вообще умеет думать?), он просто поддевает когтями завязки и срезает их. Как же здорово вернуться обратно в свою демоническую форму! Даже если случайно покраснеешь, на черном алого не увидать.

–Тогда понятно...– я постаралась, чтобы прозвучало двусмысленно,– Эти цветочки просили тебе передать.

–Кто?

–Просили не говорить. Тайная любовь, значит?

Забавно было смотреть на самодовольную улыбку принца.

–Скромная, стеснительная... Красивая?

Я представила дракона, соотнесла с канонами мужской красоты.

–Пожалуй, красивая. Правда есть недостаток.

Я сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться в голос, принц же подается вперед, внимая мне.

–Один, но довольно приличный недостаток!

Вино в венах заиграло, иначе чем объяснить, что этот "довольно приличный недостаток" так ярко и совсем неприлично предстал пред моим взором?

–Тебе совсем не понравится, да.

–Ну и ладно, мне своих постоянных поклонниц хватает. В отличии от тебя. Жаль, я уж напридумывал себе разное: романтическое свидание и все такое...

Смеяться расхотелось. Стало чуть обидно и неловко.

–Ты прекрасно знаешь, чем рано или поздно заканчиваются подобные встречи. У меня уже два месяца не было регулярных тренировок. И в спарринге вряд ли одолею. И сама не поддамся.

–Без трагедий, умоляю. Убивать принцессу никто не осмелится.

–Не осмелится,– соглашаюсь,– Поэтому отступит. Так стоит ли начинать, если результат очевиден?

–Ники, ты хороший боец. На самом деле.

–Знаю. Но играть в любовь и давать кому-то ложные надежды... стоит ли? Да и дела!

Дело оставалось одно и о нем хотелось поразмыслить спокойно и в одиночестве.

Глава 3.

Герцогство Рейдих стоит особняком, гранича с одной стороны с нами, с другой – драконами, и горами разделено с Конфедерацией. Откупаясь налогом на нуллификацию, герцогство, как и другие человеческие государства, сохраняло свой государственный суверенитет от Конфедерации, оставаясь под ее военной защитой. Но в отличии от них, там никогда не приветствовались религиозные культы, и оно стало последним убежищем для преследуемых магов. Так или иначе, все сейчас крутится вокруг герцогства. Рино Палеодо вводит запрет на ввоз полудрагоценных камней и повышает тариф на ввоз драгоценных. И, наоборот. Минимизирует таможенные пошлины с Кадью. Одновременно начинает процесс сецессии, пользуясь правом на свободный выход из Конфедерации. Усиливает защиту дворца, и нанимает отряд драконов для патрулирования столицы! А так же вызывает во дворец наследника, в связи с чем, баронесса, так не вовремя, оказывается не у дел.

Когда в ворохе бумаг натыкаюсь на знакомый символ: два квадрата относительно друг друга повернутые на сорок пять градусов – октаграмму вписанную в окружность, на медальоне погибшего на месте взрыва Школы Магии, не сдерживаю порыв и переношусь к Стили.

–Марек, переодень меня в мещанское платье.

Школяры разбирают завалы, местные, периодически собираясь гурьбой, наблюдают и обмениваются мнениями. Я перехожу от группы к группе, внимательно слушая, пока не начинает темнеть. Много болтовни и ноль информации. Вот бы залезть в бумаги городской стражи!

Зеваки начинают расходиться, школяры исчезают. Только в одном месте продолжаются работы под надзором более старших. Магов? Состроив глупую рожицу приближаюсь. Гарью здесь тянет интенсивнее. Стрельнув глазками и определив более отзывчивого на флирт, спрашиваю:

–А что здесь было?

И ожидаемо получаю улыбку в ответ:

–Портал.

И хмурый взгляд другого. Убираю из взгляда даже намек на наличие интеллекта.

–Больше не работает, да?– обвожу рукой пространство и задумчиво,– А я думала в городе только один общественный портал.

–А это не общественный, наш, учебный.

–Янко!– хмуролицый прерывает сей занимательный разговор.

–У меня дружок пропал, может знаете? У него еще на шее висюлька была.

Рисую рукой в воздухе квадратики, заключаю их в кружочек. Мой новый знакомый смеется в ответ:

–Один пропал, другой найдется.

Его товарищ кидает настороженный взгляд и отворачивается. Понимаю – есть! Осторожная подача:

–А тебя как зовут? Я Аглая.

Но Янко оттирает соперника и выступает вперед:

–Э-э-э... я-то чем я не хорош?

–Хорош,– я прикидываю, кого бы послать потрясти эту парочку как следует и уточняю,– Вы и завтра здесь будете?

–Будем, приходи, поболтаем.

–Погуляем,– неожиданно говорит и машет хмуролицый.

Следую за его жестом взглядом. Сваленные в беспорядке, покрытые черной сажей обломки. Кусты, раскоряченные, с ощетинившимися иглами – ветками. Блоки домов, истекающие чернилами теней от линии горизонта. Черно-белый коллаж деформированного пространства. И куча все еще тлеющих углей под золой.

На мгновение на этот диахромный сюрреализм накладываются алые мазки. В груди печет, страх болью отдается в голове. Что, Хаос вас подери, происходит? Единственное желание захлестывает – как можно быстрее отсюда исчезнуть.

–Стой!..

Я сдвигаюсь в ближайшую тень и та, лизнув меня порталом, мягко в себя принимает.

Портал привязан к месту. Так меня учили и натаскивали визуализировать объект и фиксировать в памяти. Этот же странный портал, отрыжка Хаоса, выкидывает меня не в угловой спальне дворца, а прямо в небо.

Темные, размытые, мелькают очертания деревьев. Быстро приближающаяся водная гладь с колеблющимся отражением звезд манит к себе. Тревога отступает, так же неожиданно и внезапно. Тело, охваченное жаром, рушится в холодное воды и брызги с осколками звезд вздымаются позади. Крылья, укорачиваются, становятся руками, кости, мышцы сдвигаются, гребень рассыпается шевелюрой за спиной. Чужая трансформация происходит более плавно и медленнее, чем привычная мне.

"Дракон",– зову.

"Где ты?"– получаю в ответ.

У тебя в голове, думаю смазано и открываю сознание.

Он и я, вместе отдаемся инерции движения, ныряем в глубину. И чем холоднее становится вода, тем сильнее жжет изнутри. Когда кончается запас воздуха, дракон изгибается и медленно всплывает, толкаясь руками. Судорожный вздох, поворот на спину. Россыпь звезд перед глазами, мерное покачивание.

"Любишь летать?"

"Люблю...".

Нет, это "люблю" не может быть моим! Я не летала, даже не пробовала и не стремилась никогда. И горячее нетерпение тоже не мое. Замешательство... грусть? Пыл остужается этим печальным томлением.

"Не уходи"...

Я уже не читаю его, чувствую, как и он меня, наши ощущения накладываются друг на друга.

Дракон закрывает глаза – провал в пустоту, и мир снаружи перестает существовать. Темнота нежит в своих мягких ладонях и я понимаю, что эта невесомость: магия воздуха, суть дракона и она не взрывается во мне, не отторгается. Принимает. И зовет. Безумие!

"Покажи мне небо",– прошу.

Берег скрыт в тумане, с приближением он отступает, пятится, цепляясь за кустарник поодаль, рвется. Воздух холодит, он откидывает с лица мокрые пряди, проводит по голове, приглаживая и от этого прикосновения по спине бегут мурашки и скатываются по ногам, словно капли воды. Я смотрю глазами дракона на его же руки, а потом, едва касаясь, прикладываю их к лицу и оглаживаю скулы. Кожа под ладонями вспыхивает. Холодные пальцы бездумно стелятся по щекам, останавливаются на губах, замирают, словно знакомясь.

Дракон делает усилие, отрывает руки от лица. Легкое сожаление и немного боли. Трансформация. Медленная. Он нарочно дает мне возможность прочувствовать весь телесный процесс.

Дракон в нетерпеливом предвкушении, а я?

Я распахиваю крылья и взлетаю.

"Покажи мне небо",– моя просьба возвращается ко мне. Он хочет видеть моими глазами. А по артериям от сердца разносится с каждым ударом: "Дай вкусить мне его".

Дракон – это свобода, понимаю. А демон – сила. И эта сила закипает в крови, протестуя. Мир разделяется, становиться резким, вновь черно-белым, и только алые мазки за закрытыми веками.

Я лежу на кровати, в угловой спальне, своего крыла, во дворце. В распахнутое окно заглядывают, подмигивая мне звезды...

Мой самый большой страх – из детства. Когда я училась перестраивать тело, добиваясь выбранной формы, доводя процесс до автоматизма, при котором перевоплощение становится таким же естественным, как вздох. Самый большой страх, что у меня не получится, зародился тогда, на изломе взросления. И сейчас – отголосок этого страха. И протест изнутри: я – демон! Демон, не дракон! Я не хочу летать! Это не мои мысли, не мои чувства, не мои желания!

Я изорвала на себе одежду голыми руками. Голыми, без когтей, человеческими руками. Разбудила огонь и вернулась свою родную боевую форму демона. А потом мне подвернулись стены. Вспарывая жаккард когтями, я изодрала ткань в лоскуты. Расчленила кровать до щепы, разбила светильники. Когда закончилось все, что можно было изничтожить, поутихла и ярость, перемолотая вместе с содержимым комнаты. Десять спален в моем распоряжении, нет, мне уже не хочется крушить все подряд, но и до покоя далеко! Десять спален! И ни в одной я не нахожу себе места!

Проклятая ящерица заразила меня своей магией! И, похоже, безумием. И я сама позволила это ему!

Смеюсь, оборачиваясь в церемониальный плащ, и ступаю в тронный зал. Пешком. Ножками.

Каменные стены как стекло. До блеска отполированный черный гранит. Пахнет пылью. Открываю окно, толкая тяжелые ставни. Сырой ночной воздух пропитан запахом ванили – ночной флокс цветет. Подтягиваю ближе массивное кресло – символ власти, и опускаюсь на отцовский трон.

Почему я здесь, вместо того, чтобы спокойно спать в своей кровати?

Я знаю ответ и он мне не нравится. Мне не нравится и то, что я собираюсь сделать. Я сама себе нынче не нравлюсь! Только это ничего не меняет.

Мой плащ – мантия, подбит белым мехом. Тоже символ власти. Он остается лежать подле престола. Луна, заглядывая в тронный зал, едва разгоняет тьму, но мне и этого сейчас много. Я хлебнула от дракона его магии. Она во мне. Ласкается изнутри. И сопротивляться этому невозможно.

Очередной всплеск огня, отчаянная попытка противостояния. Стихия воздуха вязнет в теплой влажной неге. Что-то новое утверждается с болью и это уже не взрывоопасная смесь двух противоположностей. В моем теле бьется огненный эфир, синтез сил. Он вибрирует и рвется наружу.

В отполированном граните отражается черная бесформенная плоть. Сдавливающая, все усиливающаяся боль пульсирует, накатывает волнами, знакомо жжет и отступает. Закрываю глаза, выдавливая влагу, дышу глубоко, часто. Тело рвется, перекраивается по новому лекалу и память подсказывает все этапы трансформации. Из очередного приступа боли я выхожу драконом. И переваливаясь на коротких лапах, неловко ступая, подхожу к окну. Задираю морду и поднимаю тяжелые крылья. "Дай вкусить мне",– вкрадчиво шепчет память,– "Покажи мне небо".

Шелест одежды, скрип подошв о гравийные дорожки – дворец патрулирует стража. Королевская, моя. А мне хорошо известно, что входит в ее арсенал. В первую очередь – против драконов. И если не достанет копье или стрела, то увернуться от огня довольно сложно. Я хочу испробовать свои новоприобретенные черные крылья. Внутри все подзуживает и подталкивает сделать это – взлететь! Но так же предельно осознание, что меня, если не собьют на взлете, то хорошенько прожарят. Не сумею увернуться, не успею. Потому что я не дракон! Я не умею летать!

Я -демон!!!

Свой черный, лоснящийся зад взваливаю на королевский престол. Непередаваемое ощущение: словно предаешься пороку на могилах предков... прилюдно. Это креслице и зал используют крайне редко, только во время коронации нового монарха. Какое милое кощунство: я короную драконью задницу на престол королевства демонов! Хорошо, что нет свидетелей моего изысканного глумления над святой реликвией!

Цветочная вонь ванили непереносима, как и желание глотнуть свежего воздуха полной грудью и расправить эти поганые крылья!

Не-на-ви-жу!

Я не хочу этот трон, отчетливо понимаю. Никогда не хотела, а теперь еще и не имею право на него. Мутировавший демонодракон. Обхохочешься...

Интересно, его так же выламывает сейчас? Что же я такое из нас сотворила?..

До рассвета далеко. В Башне канцлера горит свет и я, минуя стражу, отчитываю ступеньки белым песцом своего плаща, болтающегося за спиной. Как может король жить в этой неудобной каменной трубе? Или он и не живет тут? Просто водит всех за нос?

Не знаю как начать разговор.

–Ники?

Король удивлен моим появлением, но и рад.

–Я скучала,– говорю и понимаю, так оно и есть.

И попадаю в родные объятья, вжимаюсь в бархат жакета, пряча всхлипы в мягкой ткани. Прорвало.

Отец Эдам Адали слегка придерживает за спину, не пытаясь успокоить и не задавая вопросов, пока слезы не иссякают сами собой. Спустя некоторое время, я сижу на канапе, у камина, остужая шелковым платком щеки и говорю, говорю. Но не то что висит грузом на сердце, не то что рвется изнутри.

–Ты должен вернуться. Я больше не могу, не справляюсь. Не хочу.

–А что хочешь?

–Свободы.

Я это сказала?

–Свобода заканчивается там, где начинается долг.

Король говорит мягко, выговаривает, как ребенку. От этого прорывается:

–Так выполни его до конца! Возвращайся и не перекладывай на нас с братом свою ответственность, свой долг.

Подчеркиваю голосом "свой долг" и осознаю, что весь гнев выплеснулся и все сказано. Решение принято.

–Я возвращаюсь в поместье. Возможно, на время.

–Птица, беспечно щебечущая в небесах кажется свободной, но даже она возвращается на землю. Даже у нее есть долг, удерживающий ее в гнезде.

Птица? Мне не нравится эта метафора.

–Отец, я не прошу твоего разрешения, я ставлю тебя в известность. Можешь все мои дела свалить на брата, и продолжать свои изыскания...

Прикусываю язык. Чтобы не наговорить лишнего. Я раздражена, и множество обидных, возможно, несправедливых слов крутятся сейчас в голове. Пусть там и останутся, невысказанными.

–Ты действительно этого хочешь?

–На данный момент. Это то, что я хочу.

–Август-Ники справится?

–Нет.

Отец смеется. Мой маленький бунт его веселит.

–В конце, концов, не важно где прячется кукловод, если куклы исправно двигаются. Так?

Я пытаюсь понять его последнее замечание и в голову приходит вопрос: "А он действительно в своей башне исследует "предмет метафизики"? Или прячась в тени, дергает нас за веревочки? Кукловод, значит?".

–Ники, у нас все получится, все будет очень хорошо,– говорит он, словно я нуждаюсь в этих словах,– Мы справимся! Это наш долг.

Я качаю головой. Мы справимся, я справлюсь, несомненно, какой ценой лишь?

Слезы высохли, пора возвращаться.

И я отвечаю, не королю, не отцу, себе! Что не отказываюсь от долга, а желаю свободы самой выбирать в чем будет он заключаться!

Глава 4.

Маркиза Бьюи отправляю принцу вместо себя. Какая разница, кто стоит за его спиной на приемах и встречах? Мне всегда удавалось, оставаясь в тени брата, быть в курсе событий, анализировать ситуацию и давать верные советы. Хм... нужные. А учил меня этому именно маркиз. Которого, в свое время, приставил ко мне отец. Кто кого дергает за ниточки, призадумаешься невольно.

Рика из пажей произвожу в курьеры по особым поручениям. И первое время гоняю во дворец за необходимыми мне вещами. Но до того плохо доходит в чем нуждается августейшая особа, и вместе с гардеробом и прочим барахлом тащит кипы бумаг. Я со счастливейшей из своих улыбок, засаживаю его за работу. А сама тренируюсь. Мастер боя не упрекает меня за плохую форму. Сначала мягко подсказывает, потом жестко вколачивает, и после халтурных попыток отразить удары, тело кое-что вспоминает. В итоге я наслаждаюсь расквашенным носом. А братец, как всегда не вовремя нагрянувший, обкладывает мне переносицу льдом, а в ноги кидает грелку.

–Если бы не знал тебя так хорошо, то решил бы, что ты готовишься к бою.

–Давно здесь?

–Ники,– тянет он жалобно,– Я тоже не хочу наследовать. Но я же не убегаю.

–И я не убегаю, решила потренироваться. Сам видишь – я в отвратительной форме.

–Тренироваться можно и во дворце?

Приятная легкость в теле. И тяжесть на языке.

–Отец просил поговорить с тобой.

–О чем?

–Тревожится за тебя, но не объясняет причину. Вы с ним не ссорились?

–Не больше, чем обычно.

–Ты что-то задумала?

–И да, и нет. Ничего такого, из-за чего стоит беспокоиться. У тебя весьма здравомыслящая сестра.

–Это тоже может быть поводом для тревоги.

Разговор провисает как намокшая шерстяная нить.

–Ты ведь не бросаешь меня? Я не готов остаться один на один со всем этим.

–Ты не один,– подаю мысль,– Королевская печать в руках Канцлера.

И веревочки которыми ты связан, держат крепче любых канатов...

С баронессой, уже вечером, мы пьем херес, поминальное вино, оставшееся после погребения матери. Медленно смакуем, ожидая сумерек. «В Адалии закаты красивее»,– утверждает она, я же не вижу разницы. А ее сейчас воздух отечества пьянит больше вина.

–Взрывчатый порошок – изобретение гномов,– говорит Агнес,– Насколько я знаю, они его пытались использовать для своих нужд, но он оказался нестабилен. Или не взрывался вовсе, или приносил чрезмерные разрушения.

Наш разговор то и дело возвращается к герцогству.

–Из четырех корпусов Школы Магии был разрушен один, практически полностью. Тот, где размещался портал. Кто-то доработал гномово изобретение и успешно им пользуется.

–Гномы далеко, под эльфами.

–А взрывается близко.

–Пора навестить герцога и задать ему парочку вопросов?

–Много вопросов. Когда он позовет тебя?

–Увы,– баронесса вздыхает, изображая печаль,– Он так занят, так сожалеет. Но приглашение у меня есть:"Летний бал цветов".

Смеюсь, не выдержав.

–Бал-маскарад,– уточняет баронесса.

Что еще больше меня веселит.

–Я заказала себе платье.

–Р-р-о-о-зочка?

–Да, угадала. Царица цветов.

Когда хохот стихает чуть и переходит, она добивает:

–А тебе закажем платье "Ромашка". Девочка-ромашка, золотые кудряшки и белоснежные лепестки.

Что-то чрезмерно на холсте моей жизни становится цветочных мотивов.

–Я даже придумала как тебя отрекомендовать. У барона воспитанница, дальняя родственница, сиротка. Никто ее не видел, тебя смело можно представить ее именем. И зовут ее именно – Ромашка.

–А где она спрятана, что никто не видел?

–В приюте, барон оплачивает ее пансион.

Я ведь тоже – наполовину сирота.

–Держать ребенка в приюте – это нормально?

–Так барон решил. Люди...– только и ответила.

Люди. Да уж.

Закат оказывается смазанным из-за нежданных туч на небе, но очередная порция хереса утешает Агнес, а меня вдохновляет на созидание.

Сгоняв Рика в торговый дом Стили, я, под аккомпанемент смешков, делаю наброски костюма "Ромашка". Без корсета. Мой чертеж тут же бракуется, хмурым, не желающим разделить нашего веселья Мареком. Рик благоразумно отмалчивается, баронесса сыпет советами. Я прерываю эту вакханалию и развожу всех по комнатам.

–Завтра с утра продолжим. Марек, остаешься здесь.

Моя Светлость решила, что собственный стилист, он же портной ей жизненно необходим. А кто посмеет возразить принцессе?

К обеду из дворца прибывают гвардейцы. Начальник стражи – Иржи Дас переименовывается в начальника службы безопасности. Поместье гудит как разворошенный улей. И впервые, после смерти матери, мне не хочется отсюда уходить.

Усиленные тренировки приносят результаты, в том числе видимые. За несколько дней до маскарада приходится отложить их и залечивать синяки и ушибы. Марек, осваивается в поместье, обустраивается и обретает нежданных адептов в лице трех горничных. На бал собирают меня всем скопом. Полощут в ромашковой воде, для достоверности. Обмазывают белилами, видимо, для того же. Я пытаюсь устоять на огромных каблуках и даже не заикаюсь по поводу завитых волос. Уступка в счет корсета.

–Тонкий и хрупкий стебелек! Прекрасно!– восхищается дизайнерская команда.

Непристойно зеленые чулки, такого же цвета туфли; "хрупкий стебелек" учится ходить на каблуках так, чтобы не переломать себе ноги. Радует только скорое избавление от воодушевленной творческим порывом свиты. Они еще рвутся наложить второй слой белил, называя это: "поправить макияж".

–Опаздываю!– кричу, убегая порталом.

Барон с баронессой встречают во всем своем маскарадном блеске. Алую розочку в экипаж упаковывает сухой коричневый репей. Появление сиротки барон принимает спокойно и вопросов не задает. В Агнес Элении Стани я не ошиблась – правильно сушить гербарий, чтобы не испортить материал, она мастерица.

К особняку еще подъезжают экипажи. Мы вовремя. Церемониймейстер, видом своим напоминающий садовника с черенком от лопаты, громко объявляет прибывающих. Рядом с герцогом драконы в незастегнутых синих камзолах, приковывают к себе не только женские взгляды.

–Эти... зачем здесь?

Вырывается невольно, протестом. Ответ я знаю и сама, но как же неприятно видеть тварей в таком количестве!

–Герцог заменил охрану,– шепчет баронесса.

Могла и не понижать голос. В этом шуме шаркающих и разговаривающих людей ее едва слышно.

Мы двигаемся в потоке. Барон с довольным видом ведет сквозь залы, периодически останавливаясь, представляя меня, хорошо отыгрывая свою роль. Я жадно выхватываю фигуры драконов в одинаковых камзолах. Насчитываю больше десятка. Они действительно все здесь контролируют. Отвлекает от этого занятия приближение герцога и объявление первого танца. Приняв руку баронессы, тот медленно ведет в темпе ларго, вышагивая грациозно и величаво. За ними вступают другие пары. Остается составить тандем барону. Репейник с ромашкой, чем не пара? Так думает и он, прижимая к себе со скрытой страстью латентного педофила. Отвязаться от подобного внимания удается лишь приняв приглашение другого старого чертополоха. Баронесса напротив, после танцев с герцогом дарит свое внимание юнцу, томно краснеющему под напором ее чарующих глаз.

Я пытаюсь удержать в поле зрения одновременно ее и герцога, поэтому появление рядом с ним, без преувеличения – блистательного дуэта, отмечаю сразу. Шелковые камзолы, вышитые серебряной нитью, переливаются, мерцая в падающем на них свете. Но не это привлекает мое внимание, один из собеседников герцога оказывается мне хорошо знаком.

Мой дохлый дракон!

Здесь?

Он снисходительно улыбается, в перспективе, конечно, дохлый, ибо на данный момент ящерица не просто блистает, а прямо демонстрирует свое великолепие осанкой, а величие позой. Здоровый цвет лица подтверждает, что кровопускание явно пошло на пользу.

От общества навязчивого старикана меня спасает Агнес. Видимо, тоже приглядывает за мной и вовремя оказывается рядом.

–Кто он? С герцогом.

–Племянник Императора, Оладир ал Фрони.

–В серебряном?– уточняю.

–Про этого ничего не знаю.

Хватаюсь за нее.

–Ники-Августа?

Что он тут делает?

Озвучиваю вопрос.

–Это важно? Я узнаю. Что с тобой?

Баронесса аккуратно снимает мои пальцы со своего предплечья и ведет за руку. В конце зала, за одной из колонн задвигает меня в зеркальную нишу:

–Успокойся, побудь здесь, переведи дух, я все узнаю. Тебе не хорошо?

Нехорошо? Нет, это драконья сила меня травит изнутри. Мне хорошо, а ей внутри меня плохо.

–Мне нужен герцог! Когда все это закончится?

–Просто побудь здесь, никуда не уходи, недолго. Ваше Высочество, я все для Вас сделаю!

Да, это обращение приводит меня если не в норму, то в чувство. Прячась за этикет, удерживая спину, опускаюсь на скамью.

Верно, мне необходима передышка. От хождения на этих кошмарных каблуках.

–Я тебя буду ждать,– отпускаю баронессу наклоном головы.

И остаюсь одна, за задвинутой шторой. Со своими вопросами. В первую очередь к герцогу. И очень хочется прочитать дракона, так что губы зудят. Какого Хаоса он тут красуется?

Неправильные мысли. Не о том сейчас думаю.

Закрываю глаза. Зеркальный альков, укрытый завесой, дает иллюзию защищенной уединенности. Толстая ткань даже скрадывает шум, поэтому когда отчетливо слышу голоса, понимаю, что говорят очень близко.

–Отстань, Оладир. Мне незачем тут задерживаться.

Даже привстала.

–Дело сделано, можно расслабиться.

–Пока нет.

–Не сомневаюсь, ты его дожмешь. Наследник уже у нас. Твоя идея забрать его была была великолепной. Детство у эльфов не прошло даром?

Какой изысканный комплимент!

–Стой, не торопись. Куда ты вечно торопишься и сбегаешь? Давай останемся? Здесь такой яркий, доступный цветник! Лир, я не понимаю твоего внезапного желания уединяться за городом, куда и добраться непросто, почему, кстати, ты не установишь стационарный портал? Я так скучаю по нашим холостяцким ужинам.

–Попойкам?

–И это тоже. Твое стремление проводить все свободное время, вдыхая запах навоза, когда жизнь дает возможность срывать эти сладкие цветочки и наслаждаться их вкусом... весьма эксцентрично.

Драконы жрут цветы?

–Эти цветочки быстро вянут,– отмахивается от собеседника мой дракон.

–В последнее время ты совершенно невыносим! И почему именно меня дядя просил присмотреть за тобой?

–Мне не нужна нянька и в соглядатае так же нет необходимости.

О! Таким голосом можно заморозить.

–Тебе нужен друг, который даст хороший совет, в нужный момент. И такой друг у тебя есть.

Этот слабоумный только меня раздражает? Я даже топаю слегка ножкой, от досады. Ох... зря.

Портьера сдвигается.

–Оладир, заткнись, нас подслушивают.

Дракон охватывает меня одним взглядом и отворачивается. Зато племянник Императора, склонив голову на бок, разглядывает долго, в упор. Вверх, вниз, словно мысленно обрывает лепестки с платья.