Текст книги "2007 № 08"

Автор книги: ЕСЛИ Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

ИСТОРИЯ ЖАНРА

Сказочник из «Окон РОСТА»

Кто-то видит в нем исключительно соавтора Николая Эрдмана, кто-то удивится, узнав, что его перу принадлежит текст песни «Весна идет, весне дорогу…», кто-то вспомнит, что именно Вольпин с Эрдманом написали русский вариант либретто оперетты Штрауса «Летучая мышь». Но какое отношение Вольпин имеет к сказке, к фантастике, к фэнтези?

Михаил Давыдович Вольпин (1902 – I988), выдающийся русский советский драматург, поэт и киносценарист, в истории отечественного искусства останется прежде всего как Сказочник, а в наших зрительских сердцах – как добрый волшебник, подаривший нам немало ярчайших впечатлений и счастливейших минут соприкосновения с чудесами настоящего кинематографа. Что же касается фантастики, то в его фильмографии есть фантастическая картина «Ключ»; элементы фантастики и научной популяризации просматриваются в мультфильмах «Огонь» и «Человечка нарисовал я»; его киносказки «Царевич Проша» и «Как Иванушка-дурачок за чудом ходил» стали предвестниками русской юмористической фэнтези.

Родился Михаил Вольпин в 1902 году в семье потомственных интеллигентов, с детства жил в Москве, в школьные годы увлекался рисованием, брал уроки у Сурикова.

Юношей воюет в гражданскую, а в 1920 году идет работать в «Окна РОСТА» – в качестве художника и автора сатирических текстов. Затем учится во ВХУТЕМАСе, сочиняет стихи для «Синей блузы» и «Крокодила», принимает участие в поэтических баталиях на стороне своего кумира и учителя В. Маяковского. В конце двадцатых пишет комические сценки для театров и кабаре, причем среди его соавторов немало будущих известных писателей и драматургов: В. Масс, И. Ильф, Е. Петров, В. Ардов, В. Катаев и, конечно, Н. Эрдман. В 1933-м за сочинение «антисоветских» басен Эрдмана, Масса, а затем и Вольпина арестовывает ОГПУ. Первые двое отправляются в ссылку, Вольпин – в лагерь за Полярным кругом. В 1937-м их выпускают, и Вольпин с Эрдманом случайно встречаются в Калинине, где и начинают работать вместе.

Именно в этот момент происходит настоящее рождение авторского дуэта, просуществовавшего более тридцати лет – часто работая самостоятельно или в соавторстве с кем-то еще, они постоянно возвращались друг к другу и вместе творили чудеса. В их совместной фильмографии есть картины самых разных жанров: комедии «Волга-Волга», «Актриса», «На подмостках сцены», остросюжетные «Смелые люди» и «Застава в горах», детские «Здравствуй, Москва» и «Косолапый друг» и даже совсем неожиданные «Рассказы о Ленине». Но наиболее полно и ярко талант драматургов раскрылся в жанре сказки – причем сказки семейного типа, то есть одинаково захватывающей и детей, и их родителей.

После войны Эрдман и Вольпин попадают на киностудию «Союзмультфильм». В результате случайного знакомства с режиссерами Валентиной и Зинаидой Брумберг появляются ставшие классикой советской анимации фильмы «Федя Зайцев» (1948) и «Остров ошибок» (1955). Уже в первой работе просматривается отношение соавторов к избранному жанру: современная сказка по Эрдману и Вольпину должна развлекая поучать.

В пятидесятые годы Вольпин создает сценарии мультфильмов М. Цехановского «Сказка о рыбаке и рыбке» (1950) и «Царевна-лягушка» (1954). Он умело учитывает специфику кинематографа при перенесении литературной сказки на экран, сохраняя дух первоисточника, осовременивает и очеловечивает сказку, добавляет многое от себя – как в сюжетных ходах, так и в диалогах. Лучшая тому иллюстрация – знаменитый «Заколдованный мальчик» (1955) режиссеров В. Полковникова и А. Снежко-Блоцкой – любимая мультипликационная картина многих поколений. Повесть С. Лагерлёф «Удивительное путешествие Нильса с дикими гусями», задуманная автором как учебник географии для шведских детей и поэтому изобилующая несколько затянутыми описаниями природы и исторических достопримечательностей, под легким пером Вольпина становится настоящей анимационной жемчужиной. Используя заложенные в первоисточнике наметки интриги, он выбирает наиболее выигрышные главы, придумывает занимательную коллизию и заново собирает сказку – «по мотивам».

Вряд ли кто-нибудь из послевоенных зрителей фильма «Федя Зайцев» догадывался, что любимая картина их поколения – экранизация только первой части написанного Вольпиным и Эрдманом двухсерийного сценария «В царстве Лжи» о приключениях школьника Феди и его сказочного друга Нарисованного Человечка. Во второй части герои должны были из современности попасть в волшебную страну, которой правила лицемерная царица. Тема так напугала цензоров своей двусмысленностью, что даже внесенные Вольпиным поправки, призванные усилить сходство царства Лжи с капиталистическим обществом, не помогли делу – ассоциации все равно возникали. Сценарий удалось экранизировать лишь в 1960 году (реж. В. и З. Брумберг). Фильм адресован прежде всего детям, и авторы верны своему кредо – Федя Зайцев и Человечек одерживают победу над коварной правительницей с помощью научной мысли: из книги «Физика в играх и забавах» они узнают, как удержать в руках мыльный пузырь, и это совсем маленькое открытие помогает им победить большую ложь, развенчать невежество и разрушить изолгавшееся государство.

«Занимательная физика» появляется в сценарии неслучайно. Вольпина всегда интересовали научные проблемы, а среди настольных книг было полно популярной литературы об Эйнштейне, Боре, других великих физиках. Эти увлечения привели его к осмыслению научно-фантастических и научно-популярных тем в анимационном кино. Вольпин всерьез подумывал о некоем популяризаторском мультипликационном проекте, в котором можно было бы доходчиво и занимательно разъяснить юному зрителю сложнейшие законы, на ярких визуальных примерах продемонстрировать действие физических явлений и процессов. Вольпин проводил огромное количество времени в беседах со знаменитыми учеными, пытаясь найти точное решение возможного сценария, его собеседниками были Марк Азбель, Бруно Понтекорво, украинский ученый Гуртовой – все они с удовольствием включались в игру и пытались по просьбе драматурга «на пальцах» объяснить ему сущность только им одним понятных вещей.

Почерпнутые Вольпиным в общении с физиками идеи нашли отражение в нескольких сказках, прежде всего в «Ключе» (1961). Этот полнометражный мультипликационный фильм Л. Атаманова долгое время оставался в безвестности, и только в последние год-два его снова стали показывать. «Ключ» – один из первых образцов жанра «советской фэнтези», то, что братья Стругацкие назовут «сказкой для младших научных сотрудников». Фильм занимателен по содержанию и изящен по форме. Бытовая социальная сатира (некоторые действующие лица будто бы сошли с плакатов «Боевого карандаша») соседствует в нем с традиционной сказочной канвой (волшебный клубок, феи, дракон). Но самое интересное, что в «Ключе» ярко выражен элемент научной фантастики: здесь и лаборатория думающих машин, и считывание мыслей специальным прибором, и управляемый на расстоянии робот «механофея», и даже синтезирование целого предмета по его микроскопическим фрагментам! Поучительный сюжет и классическая тема – победа трудолюбия над праздностью, противопоставление мастеровых жизненных ценностей обывательско-чиновничьим – делают эту сказку надвременной. А маленький герой, в поисках счастья совершающий путешествие в Царство Быстрых Подвигов и Легких Побед, выглядит героем именно нашего времени – инфантильный недоросль-неумеха начала ХХI века, дитя благополучных родителей и протеже сомнительных фей. В картине, ткань которой буквально пропитана настроениями шестидесятых годов, предпринята попытка разрешить популярный в то время спор между физиками и лириками, примирив обе стороны, развернув их против общих врагов – мещанства и конформизма. Сценарий был чрезмерно острым даже для времен «оттепели», и «Ключ» надолго исчез с экранов.

А вот еще один мультфильм Вольпина с фантастическим сюжетом и популяризаторской подоплекой – «Огонь» (1971) сестер Брумберг – вряд ли можно отнести к удачам. Сценарий, написанный по рассказу Ю. Олеши Вольпиным в соавторстве с вдовой писателя Ольгой Суок, повествует о том, каким образом человечество приручило огонь. Великолепные стихи Вольпина, обрамляющие сюжет, производят здесь гораздо более яркое впечатление, чем решенная в жанре немого кино история необыкновенного приключения очередного двоечника, отправленного с помощью волшебства в доисторические времена. «Огонь» – тот редкий случай в фильмографии Вольпина, когда сценарий получился кривым на один бок – просветительская линия пересилила сюжетную.

В шестидесятые годы Вольпин и Эрдман переносят свой сказочный опыт в пространство игрового кино. Режиссер А. Роу делает по их сценариям три киносказки: «Морозко» (1964), «Огонь, вода и… медные трубы» (1967), «Варвара-краса, длинная коса» (1969). Все эти фильмы вошли в золотой фонд отечественного кино, а «Морозко» без преувеличения можно назвать лучшей советской киносказкой, эталоном жанра.

Однако у самих авторов режиссерское обращение с «Варварой-красой…» вызвало негативную реакцию, в конце работы они потребовали убрать их фамилии из титров.

Расставшись с Роу, Вольпин и Эрдман задумывают написать сценарий-сказку для ленинградского постановщика Н. Кошеверовой, автора незабываемой «Золушки» и «Каина XVIII». Но в 1970 году Эрдман умирает, и Вольпин осуществляет замысел уже в одиночку. В лице Кошеверовой Вольпин находит режиссера, соответствующего не только уровню его мастерства, но и его жизненному настрою. Их первый фильм «Царевич Проша» (1974) стал событием в истории отечественной киносказки, но еще более замечателен второй – «Как Иванушка-дурачок за чудом ходил» (1976): в нем нет отрицательных персонажей, нет ни одного законченного негодяя. Пожалуй, это беспрецедентный случай в кинодраматургии – увлекательнейшее сказочное повествование без единого злодея. Эту притчу о созидательной силе добра, о возможности открытого человека быть в гармонии с миром и самому эту гармонию порождать можно с уверенностью назвать вершиной сценарного искусства Вольпина.

Далее последовали «Соловей» (1979) и «Ослиная шкура» (1982). Андерсен и Перро в этих работах лишь предлог; автор в обоих случаях весьма своевольно обращается с исходным материалом, нанизывает на канву одной сказки еще несколько мотивов из других, но делает это так по-вольпински захватывающе и остроумно, что вряд ли классики остались бы в обиде за его вольность.

Сюжетная линия «Сказки про влюбленного маляра» (1986, сценарий написан совместно с В. Фридом) отошла от народных тропинок еще дальше. В сюжете переплелись мотивы русского фольклора и классической европейской сказки, будто бы колорит двух первых фильмов Кошеверовой и Вольпина соединился с колоритом двух последующих. Вольпин словно пытался подвести этой работой итог всему сказанному и написанному. Да и главный герой фильма – юный маляр с наклонностями живописца – не является ли отсылкой к восемнадцатилетнему Вольпину, рисовальщику из «Окон РОСТА»?

Так или иначе, но «Влюбленный маляр» стал последним фильмом мастера: летом 1988 года Михаил Вольпин погиб в автомобильной катастрофе…

Сегодня дело великого сказочника продолжает его сын Михаил Бартенев – детский писатель, драматург, много работающий для театра и кино, иными словами, тоже Сказочник.

* * *

В чем же секрет волшебства драматурга Вольпина? Пересмотрите «Иванушку-дурачка», «Заколдованного мальчика», «Капризную принцессу», «Храброго портняжку», «Историю одного преступления», и вам станет ясно: в его произведениях нет сугубо отрицательных персонажей; зло представлено в них глупостью, самодурством и невежеством, оно смешно и несчастно. Главная же черта вольпинского таланта заключается в том, что при отсутствии этой, казалось бы, основной движущей драматургию коллизии «добро против зла» сказки Вольпина не только не проигрывают в сюжетной занимательности, но смотрятся куда интереснее многих остросюжетных фильмов. Зато сюжет, строящийся на пересечении благих намерений неплохих по своей сути людей, всегда непредсказуем и парадоксален – как сама породившая его жизнь. В этом Вольпин – последовательный продолжатель традиций русской классики.

Константин АРБЕНИН

КРИТИКА

Кодзи Миякадзе
ЧАЙНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ В КОМПЬЮТЕРНОМ ЗАЛЕ

Мы продолжаем знакомить наших читателей с состоянием «фантастических дел» в других странах. О становлении и первых шагах японской фантастики мы уже писали (см. «Если» № 2 за 1998 год). Но что собой представляет нынешняя НФ Страны восходящего солнца? Об этом – обзор японского критика и переводчика русской фантастики Кодзи Миякадзе.

Во всем мире большой популярностью пользуются японские мультипликация (аниме) и графические романы (манга). Но даже несмотря на то, что часто в их основе лежат конкретные произведения, современная литературная НФ, в силу известной изолированности японского языка, известна в гораздо меньшей степени. Чаще всего знание НФ Страны восходящего солнца у зарубежного читателя (и российского в том числе) ограничивается, в основном, произведениями Сакё Комацу и Синити Хоси, да еще несколькими «полуфантастами» – Кобо Абэ, Киндзабуро Оэ и бестселлериста Харуки Мураками.

Действительность такова, что, к сожалению, у нынешних фантастов Японии не слишком много шансов быть переведенными на другие языки. И единственная возможность стать известным за пределами страны – это «трансляция» своих литературных сюжетов через манга и аниме.

Отличительной чертой всей японской фантастики является то, что, жадно впитав достижения зарубежных писателей, японцы серьезно переосмыслили их опыт и создали сугубо национальный «продукт», отличный и от западных образцов, и от советско-российских. Эта литература настолько специфическая, что практически невозможно дать четкой характеристики, что такое нынешняя НФ Японии. Хотя бы потому, что она не придерживается жанровых стандартов, принятых в остальном мире. Чаще всего «традиционное» НФ-произведение японского автора обязательно содержит в себе приемы мистического детектива и даже литературы ужасов, пускай оно и сделано в жанре научной фантастики.

Как уже было сказано, японская НФ редко покидает страну. Однако здесь с давних времен существует богатейшая переводческая традиция. Можно сказать, что именно поток переводов западной и советской прозы послужил мощным катализатором для становления и последующего развития в послевоенные годы этого жанра в Японии. Кстати, большинство авторов, пришедших в литературу в 1950-1960-е годы, испытали сильное влияние прежде всего трех писателей – Роберта Шекли, Рэя Брэдбери и Ивана Ефремова. Произведения этих фантастов оказались наиболее созвучны художественной эстетике послевоенной японской литературы.

* * *

Точкой отсчета принято считать создание в 1959 году главного профильного издания Японии – журнала «SF Magazine». Главный редактор Масами Фукусима с первого же номера манифестировал «особость» новой японской НФ, которая должна двигаться иными маршрутами, нежели англо-американская и советская фантастика.

Журнал «SF Magazine» объединил вокруг себя мощный отряд писателей, которых критика окрестила «Первым поколением»: Сакё Комацу, Синъичи Хоси, Рю Мицусэ, Маюмура Таку, Рё Ханмура, Ясутака Цуцуй, Хиросэ Тадаси…

Именно они заложили основу всей жанровой литературы Японии и оказали колоссальное влияние на младших коллег.

Очевидные лидеры поколения – Сакё Комацу и Рю Мицусэ. Им принадлежат самые значительные книги 1960-х: роман Комацу «У границы бесконечного потока» (1966), в котором причудливым образом соединились сюжет о параллельных мирах и прогрессорская тема, и масштабная философско-религиозная космическая эпопея Мицусэ «Десять миллиардов дней, сто миллиардов ночей» (1967), послужившая литературной основой одной из самых знаменитых манга – одноименного многотомника, созданного Мото Хагио. В содружестве с этой же мангакой Рю Мицусэ уже в течение многих лет выпускает собрание своих статей и фрагментов ненаписанных книг под общим названием «Поэма о Вселенной».

Один из самых язвительных НФ-сатириков Японии Ясутака Цуцуй и сегодня остается в ряду наиболее активных и влиятельных авторов. Самые известные и популярные романы этого писателя – «Самба побега и погони» (1971), «Эскадра, плывущая в пустоте» (1984), «Утренний Гаспар» (1992) и «Паприка» (1993).

Серьезное влияние на японскую фантастику 1960-1970-х оказал Рё Ханмура, создавший, по сути, национальный аналог европейской фэнтези – «легендарная фантастика». В таких его романах, как «Кровь камня» (1971) и «Тайные записи горы Санрё» (1973), действие разворачивается в легендарных самурайских временах, здесь много мистики, магии и традиционной синтоистской философии. Дальнейшее развитие жанра продолжили Сюгоро Ямамото и Сюхэй Фудзисава. Кроме того, Рё Ханмура стал в японской словесности и первопроходцем жанра альтернативной истории (сага «Легенда о подозрительной звезде», 1975–1993).

* * *

Так называемое «Второе поколение» национальной НФ (по градации местных критиков) пришло в литературу в 1970-е годы и продолжило развитие идей, заложенных «шестидесятниками», изрядно обогатив жанр идеями и литературными экспериментами британской «Новой волны». Наиболее заметные имена этого поколения – Масаки Ямада, Акира Хори, Чиаки Кавамата, Синдзи Кадзио, Мусаси Камбэ.

Наиболее последовательным «национализатором» заокеанских литературных концепций «Новой волны» был Чиаки Кавамата. А такие авторы, как Синдзи Кадзио и Мусаси Камбэ, привнесли в фантастику юмористическую струю.

Один из самых разносторонних фантастов поколения – Масаки Ямада, с равным успехом выпускающий и героическую фэнтези, и мистику, и приключенческую НФ, и литературу для подростков. Одно из самых значительных произведений писателя – роман «Охота на богов» (1975), в котором Масаки Ямада по-своему исследует любимую тему Сакё Комацу – противостояние человека божественным силам. Роман имел огромный успех, а критики сравнивали книгу схьюгоносными «Долгими сумерками Земли» Брайана Олдисса. Среди других популярных произведений этого фантаста – романы, созданные в рамках «твердой» НФ (однако с богатой приключенческой подкладкой), «Похититель драгоценностей» (1980) и «Аида» (1994). Уже в новом тысячелетии Ямада выпустил роман-мистерию «Мистическая опера» (2001), также имевший большой успех.

В эти годы активно развивается и «завезенная» с Запада фэнтези (преимущественно ее героическая ветвь). Центральным фэнтези-событием Японии стал многотомный сериал Каору Куримото «Сага о Гуине», стартовавший в 1979 году и не законченный до сих пор. Сага, вокруг которой сложилась огромная армия фанатов, оказала существенное влияние на всех авторов, работающих в жанре героической фэнтези. В 1970-е годы в ряду перспективнейших писателей этого направления называли Юко Ямао.

Однако, выпустив за десятилетие несколько любопытных сборников, в 1980-е она практически ушла из литературы.

* * *

Именно в 1970-е годы фантастика в Японии выделяется в самостоятельный литературный жанр, прежде НФ шла как часть общего литературного потока.

Окончательно же «обособили» фантастику от всей остальной словесности писатели поколения 1980-х – такие, как Чохэй Камбаяси, Марико Охара, Адзуса Ной, Косю Тани и некоторые другие.

Стремление Чохэй Камбаяси к метафизическому поиску, экзистенциальному исследованию распадающейся действительности, а также акцентированное внимание к теме социального соперничества людей и андроидов позволило критикам объявить прозаика прямым наследником традиций Ф. К. Дика. В числе наиболее заметных книг Камбаяси – футуристическая антиутопия «Мир твоей душе» (1983), дилогия о противостоянии инопланетному вторжению «Боевая фея «Вьюга» (1984) и «Удачи, «Вьюга» (1999), а также романы, лежащие в русле лингвистической, экспериментальной фантастики – «Месяц отсрочки» (1992) и «Горшок со словами» (1994).

Марико Охара привнесла в японскую НФ эстетику киберпанка, при этом изрядно «адаптировав» ее к национальной специфике. Самое известное произведение писательницы – наполненный философскими обобщениями роман «Ребенок-гибрид» (1990), главными героями которого оказываются обладающее разумом некое сверхоружие и 800-летний синтоистский священник.

Косю Тани дебютировал в 1979 году сериалом в жанре интеллектуальной космооперы «Космические парламентеры». Если действие первых книг цикла протекает в пределах Солнечной системы, то сюжет завершающего романа «Бесконечный бег за врагом» (1993) разворачивается уже на галактических просторах. Сериал насыщен интереснейшими НФ-идеями и неожиданными сюжетными построениями, а своей масштабностью и философскими выводами роднится с легендарным манга-романом Осаму Тэдзуки «Жар-птица». Из поздних произведений Косю Тани выделяется роман «Эрико» (1999), в котором писатель уклонился от магистральной ветви «твердой» НФ в сторону мистического триллера.

Пришедший в литературу в том же 1979 году Адзуса Ной основной областью своих творческих поисков избрал исследование восточной ментальности в условиях разрушительного урбанистического мира (романы «Злой ангел», 1991; «Запах Вавилона», 1991; «Содомское яблоко», 2001).

Большой знаток восточных единоборств Баку Юмэмакура заявил о себе в 1980 году романами приключенческой самурайской фэнтези, изобилующими экшеном и кровавыми сценами. Однако к концу десятилетия этот сочинитель самурайских боевиков изрядно удивил как критиков, так и читателей, выпустив две книги «высокой фантастики» – пронзительно-лиричные и очень глубокие романы «Лев, пожирающий месяц» (1989) и «Счастливы ли полевые цветы».

Широко известен как мастер малой формы Дзин Кусагами – автор множества парадоксальных рассказов, наполненных изящным юмором и лиризмом. На счету писателя свыше десятка сборников и роман «Механизм цветения Токио» (1997).

* * *

В 1989 году была учреждена Главная премия за рассказ в жанре фэнтези, а в 1994-м – Национальная премия за произведение в жанре ужасов. В обоих случаях победитель выявляется открытым почтовым голосованием. По существу, это конкурсы для молодых авторов. Поэтому можно с уверенностью сказать, что поколение рубежа веков – дети этих конкурсов. Японская словесность всегда тяготела к мистике и хоррору, однако утверждение, что в нынешней фантастике доминируют фэнтези и «страшилки», ошибочно. Для японской фантастики 1990– 2000-х характерно смешение и взаимопроникновение жанров, постмодернизм.

Один из самых заметных, серьезных и разносторонних авторов «Новой волны» – Хикару Окуидзуми. Он работает на стыке Большой литературы (неслучайно в 1993 году его роман «История камня» получил премию Акутогавы) и сюжетной словесности. Его книги – это парадоксальный синтез НФ, мистики и фэнтези. Например, в романе «Наши люди – кошки. Убийство» (1996), опираясь на творчество мастера пера эпохи Мэйдзи Сосэки Нацумэ, современный писатель выстраивает детективный сюжет, но увиденный глазами кошки. Роман «Гранд-мистерия» (1998) лежит уже в русле криптоисторической НФ, да еще приправленной классической НФ-темой путешествий во времени и закрученной детективной интригой: действие разворачивается в годы второй мировой войны, а главный герой – моряк японского флота, сумевший вернуться в прошлое и получить новую жизнь. Однако исправить трагические исторические ошибки ему не удается. «Фантазии орнитолога» (2001) также завязаны на темпоральных перемещениях и попытках осмыслить итоги второй мировой (по сюжету героиня, джазовая пианистка, «проваливается» во временную дыру и оказывается в нацистской Германии). Хикару Окуидзуми не чужд, однако, и чистых форм – в его активе немало текстов, написанных по классическим канонам «твердой» НФ и фэнтези.

Конкурсы, существующие вокруг Главной премии за рассказ в жанре фэнтези, представили читателям целую плеяду талантливых авторов, среди которых Аки Сато, Эичи Икэгами, Тэцуя Сато, Фумио Такано, Юсаку Китано, Масая Фудзита, Хироси Яманогучи. Однако тексты этих писателей далеки от привычной фэнтези европейского или американского образца. Как я уже сказал, японские фантасты нового поколения склонны к синтезированию различных литературных приемов в рамках одного произведения.

Центральные произведения одного из лауреатов премии Фумио Такано вообще от фэнтези далеки. То, что пишет этот автор, можно назвать психоделической альтернативной историей, густо замешенной на истории музыки. Любимый прием Такано – столкновение двух музыкальных культур, компьютеризированной современной и «живой» классики прошлого, как, например, в дебютном романе «Магическая машина» (1995). А следующий НФ-роман «Вацлав» (1998) и вовсе основан на биографии гениального русского танцора Вацлава Нижинского. По мнению критики, «Вацлав» – самая большая удача молодого японского фантаста, соединившего в романе сюжет о создании виртуальной реальности в начале ХХ столетия и серьезные размышления о трагическом одиночестве гения в обществе.

В рамках альтернативной истории работает и Аки Сато. Самое известное ее произведение 1980-х – роман «Законы войны», действие которого разворачивается в альтернативном 1975 году в оккупированной советскими войсками префектуре N. Другой популярный роман Сато «Путешествия Бальтазара» (1991) создан в том же ключе.

Антивоенным пафосом, выраженным антиутопизмом наполнены книги Эичи Икэгами «Фестиваль ветряных мельниц» (1997) и «Rikiosu» (2000), для которых характерно соединение НФ-сюжетики и приемов фэнтези.

Самыми же успешными в коммерческом плане сочинителями литературы ужасов и вампирских романов остаются «восьмидесятники» Хидэюки Кикучи, Кэн Асамацу и Масахико Иноуэ. Бестселлерами в 1990-е стали также трилогия «Кольцо» (1991), «Спираль» (1995) и «Петля» (1998) Кодзи Судзуки, «Паразитка Ева» (1995) Хидэаки Сэны и «Труп демона» (1998) Оно Фуюми. Из других авторов, разрабатывающих хоррор, можно выделить Осаму Макино, Кичиро Курасака, Ясуми Кобаяси, Такуси Накаи, Симако Иваи. Тем не менее в последних своих произведениях эти авторы все активнее обращаются к «чистой» НФ, и это объясняется отчасти тем, что классическая научная фантастика сегодня все стремительнее завоевывает читательские симпатии. Так, например, дебютная книга Хидэаки Сэны – национальный бестселлер «Паразитка Ева» – была награждена Японской премией за литературное произведение в жанре ужасов, а уже следующий роман – «Brain Valley» – завоевал самую авторитетную и старейшую (вручается с 1980 года) жанровую награду Японии – Главную японскую премию научной фантастики. Последующие книги автора – «Музей августа» (2000) и «Робот завтрашнего дня» (2002) – уже созданы в соответствии с канонами НФ.

Осаму Макино, дебютировавший еще в 1970-х, тоже начинал с литературы ужасов, но успех к нему пришел только в 1990-е, когда писатель переключился на научную фантастику – романы «Мышь» (1996) и «Королева марионеток» (2002), получившая Главную японскую премию научной фантастики.

Из других авторов, развивающих, с одной стороны, НФ-линию, а с другой – стремящихся к созданию текстов откровенно экспериментального характера, стоит назвать: Хоскэ Нодзири, Дзёдзи Хаяси, Синго Фудзисаки, Рику Онда, Хироэ Суга, Хирото Кавабата, Хиротака Тоби, Хироюки Мориока, Хирофуми Танака. Все активнее используют приемы научной фантастики авторы мейнстрима и детективного жанра. Иногда им удается создавать подлинные жемчужины НФ (творчество Кобо Абэ яркое тому подтверждение). Неоднократно такие «пограничные» авторы становились лауреатами Главной японской премии научной фантастики: в 1981 году ее получил знаменитый драматург Хисаси Иноуэ за роман «…человек», в 1990-м – эссеист Макото Сиина за роман «Ado Baddo», в 1997-м – автор детективов Миюки Миябэ за роман «Происшествие на вилле…».

Невозможно отразить все многообразие современной японской НФ и фэнтези в коротком обзоре, автор ограничился лишь ключевыми фигурами жанра. В заключение могу сказать одно: фантастика в Японии переживает небывалый подъем и, хочется надеяться, что российский читатель в скором времени все-таки получит возможность познакомиться с лучшими ее представителями.