355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эшли Макнамара » Джентльмен-дьявол » Текст книги (страница 7)
Джентльмен-дьявол
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 16:01

Текст книги "Джентльмен-дьявол"


Автор книги: Эшли Макнамара



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Я как раз собираюсь организовать поисковую партию, – сообщил лорд Бенедикт. – Ты не возражаешь, если миссис Миерс присоединится к вам и остальным леди?

– Да-да, побудьте с нами, – это сказала все еще безымянная сестра.

С другими леди? Ну конечно, их должно быть больше. Эти две дамы держали себя вполне приветливо, но Изабелла скорее всего не была знакома с ними в прежней жизни. И это странно. По крайней мере одна из них уже бывала в свете в тот единственный сезон, когда Изабелла тоже начала выезжать. Если ни одна, ни вторая не узнают ее, то у Изабеллы есть шанс – во всяком случае, пока не появятся другие дамы.

– Садитесь, пожалуйста. – Леди Бенедикт сделала жест в сторону софы напротив своего кресла.

Изабелла присела на самый краешек.

– Бедняжка, – проговорила блондинка. – Вы, должно быть, истерзали себя до последней крайности. Как получилось, что мальчик исчез?

– Не могу сказать. Я зашла в его комнату, чтобы взглянуть, как он спит, а его не было.

– О Боже! – Она прижала руку к сердцу. – Похитили прямо из кроватки!

Леди Бенедикт присела рядом с Изабеллой и взяла ее за руку. Боже, эта женщина действительно совершенство.

– И вы ничего не слышали?

– Нет, миледи. Боюсь, что ничего. – Изабелла едва не заскрипела зубами. Лишь бы эта дама не стала продолжать расспросы. Изабелла не может открыть истинную причину того, почему она ничего не слышала.

– Зовите меня Джулией.

– Да, а меня Софией, – добавила блондинка. – В таких обстоятельствах не до церемоний.

Изабелла ни за что не заплачет, не заплачет, и все. Нет причины так растрогаться из-за сострадания, которое выказали ей эти женщины, ведь когда они узнают правду, их поведение изменится.

– А как нам вас называть? – спросила Джулия.

– Изабелла. – Она сложила руки на коленях, чтобы они не дрожали, и ждала, что скажут собеседницы. У нее не самое обычное имя. Они могли слышать какие-то сплетни. Сама она их не помнит, но эти дамы могли слышать о ней, и только дурное.

Но ни у одной из сестер лицо не переменилось ни в малейшей степени. София взяла пяльцы и воткнула иглу в вышивание. Джулия позвонила в маленький колокольчик. Его мелодичные звуки разлетелись по всей комнате.

– Скоро принесут чай. Наверное, другие дамы к нам тоже присоединятся. Не все привыкли к тому, что в деревне встают так рано.

Дай Бог, чтобы они проспали весь день напролет и ей не пришлось бы встречаться с ними.

Вкатили тележку с чаем. Джулия заставила Изабеллу выпить чашечку. С лепешками, мармеладом и сливками. Изабелла шесть лет была лишена всей этой роскоши, как и настоящего цейлонского чая, но сейчас кусок не лез ей в горло. Она думала только о Джеке. Мальчик вырос на отличном хлебе, который выпекала Бигглз, и простой деревенской пище, но всегда мечтал о пирожных с глазурью из булочной, однако у Изабеллы не было на это средств. Она отломила кусочек лепешки и стала крошить ее в пальцах.

Джулия прервала светскую болтовню и наклонилась к Изабелле.

– Да что же это я! Конечно, все ваши мысли только о сыне.

– Я просто подумала, как он обрадовался бы такой лепешке. И шоколаду. Он никогда не пробовал горячий шоколад. – Она отодвинула тарелку. – Простите. Я уверена, все очень вкусно, но у меня нет аппетита.

– Можно себе представить, – отозвалась София. – Если бы похитили моего Фредерика, не знаю, что бы я делала. Плохо уже то, что он остался с няней. Я ни разу не оставляла его на такой срок с самого рождения.

– Сколько ему? – спросила Изабелла.

– В ноябре будет три. Он такой умный малыш. – На миг на губах женщины появилась горделивая улыбка. – Хайгейт уже научил его буквам и говорит, что к следующему дню рождения Фредерик сумеет написать свое имя.

– Хайгейт? – Изабелла захлопнула рот, чтобы у нее не вырвалось еще что-нибудь лишнее.

– Ну конечно. Это мой муж. – Лицо Софии расплылось в широкой улыбке. – Вы его знаете?

Только по слухам, но они, безусловно, преувеличены. Если разговоры о том, что он убил свою первую жену и стал затворником, достигли ушей Изабеллы, то что же тогда говорили о ней? Какие скандальные подробности шепотом обсуждали за кружевными веерами?

«У этой Изабеллы ни стыда ни совести. Знаете, она вовсе не уехала на континент, а живет где-то в деревне и воспитывает своего незаконнорожденного сына. Отец ей даже не помогает. Никто ее и знать не хочет, даже собственная семья. А какое ее ждало будущее! Наследник герцогства собирался делать ей предложение, а она все бросила и погубила себя».

И это правда. Изабелла действительно все бросила, но в то время она не могла представить себе будущего с этим наследником и в его кругу.

– Нет, мы не были представлены друг другу, миледи. – Изабелла заставила себя отхлебнуть из чашки.

Конечно, не были, ведь она влачит жалкое существование здесь, в деревне.

София – леди Хайгейт – наклонилась к ней и положила ладонь ей на руку.

– Нет-нет, не называйте меня так. Здесь вы среди друзей.

Изабелла не успела ответить, потому что в этот момент в гостиную вошли женщины. Гости этого дома. Светские дамы. Пока Джулия и София приветствовали вошедших, Изабелла не поднимала глаз от своей чашки, но потом стала бросать осторожные взгляды на всех по очереди. Ни одно из лиц не показалось ей знакомым.

Настало время неизбежных представлений. Сейчас она поймет, узнает ли ее кто-нибудь из них. Молодые девушки дружно пробормотали подобающие приветствия. Генриетта и Кэтрин Аппертон были серьезны, но дружелюбны. Миссис Аппертон и миссис Сен-Клер обменялись взглядами за спиной дочерей. За этими двумя надо приглядывать. Что-то в Изабелле заставило их материнский инстинкт насторожиться в предчувствии возможных неприятностей. Эти дамы, без сомнения, слышали ее настоящее имя, хотя и не были знакомы с ней лично.

Вскоре общая болтовня сменилась выражениями сочувствия. Когда-то такие встречи доставляли ей удовольствие. Она весело обменивалась новостями с подругами. Когда Кэтрин Аппертон выразила сожаление по поводу младшего сына герцога Амхерста, Изабелла едва успела прикусить язык, чтобы не рассказать, как она вошла однажды в конюшню его отца и обнаружила молодого человека, с головы до ног вымазанного лошадиным навозом. Она представила, в каком ужасе были бы дамы, но нельзя было признаваться в подобном знакомстве, как и в том, что она едва не приняла предложение его старшего брата.

– А кто ваши родные? – Миссис Сен-Клер не донесла чашку до губ, рассматривая явно не модное шерстяное платье Изабеллы. Никакого муслина пастельных тонов. Только практичная рабочая одежда, на которой не видны пятна.

Изабелла заставила себя выдержать взгляд этой дамы. Если сплетники называют ее бесстыдной, самое время это качество проявить.

– Никаких важных особ среди них нет.

– Мама, она живет в деревне, – сообщила Джулия, – и пришла к нам за помощью.

В глазах дамы мелькнул огонек, но не узнавания. Просто в ней зародилась тень сомнения и подозрения. Она где-то видела Изабеллу и не могла вспомнить, когда и где, но это было точно не в кентской деревне. Изабелла успела понять это, пока миссис Сен-Клер делала осторожный глоток из чашки и ставила ее на стол.

– И какая же вам нужна помощь?

Изабелла открыла рот, чтобы ответить, но слова застряли у нее в горле. Ей совсем не хотелось привлекать внимание этой дамы к своей судьбе. Если сообщить ей о существовании Джека, она получит еще один элемент головоломки, а Изабелла не желала, чтобы та собрала всю картинку. В прошлом она не была знакома с миссис Сен-Клер, но хорошо знала этот тип женщин. Стареющие дамы, несчастливые в замужестве, они часами выслушивали сплетни, укрепляя дух слухами о чужих неприятностях, ибо это заполняло пустоту в их собственных жизнях. И должно быть, одновременно присматривали за своими мужьями, склонными к интрижкам на стороне.

Новое лицо в гостиной избавило Изабеллу от необходимости отвечать. Кто-то приветливо поздоровался. Голос знакомый. У Изабеллы оборвалось сердце. Этого не может быть. Она в страхе обернулась. Так и есть. В дверях, не сводя с нее глаз, застыла Эмили Маршалл. Ее кузина.

Глава 9

– Ты? – прошептала Эмили, пораженная.

У Изабеллы похолодели руки, она поставила чашку на стол, чтобы не выронить ее.

– Что ты здесь делаешь? – Эмили прошла в комнату. – Что все это значит?

Изабелла не знала, что сказать. Взгляды всех присутствующих обратились к ней и давили на нее, как неподъемная ноша. Хозяйки, должно быть, обмениваются недоуменными взглядами, а миссис Сен-Клер наверняка скрывает усмешку, представляя, как будет весь следующий сезон угощать светских приятельниц подробностями этой скандальной истории.

Она ведь должна была все это предвидеть. Сейчас Изабелла не могла оторвать глаз от кузины. За эти годы Эмили сильно подросла. Она была еще слишком молода, чтобы старшие посвятили ее в суть разразившегося скандала, но тем не менее достаточно взрослой, чтобы выяснить все своими способами. К тринадцати годам она уже выучилась ловко подслушивать под дверью, когда взрослые понижали голос.

И вот она стоит в утреннем платье из бледно-желтого муслина с отделкой из тончайшего французского кружева. Разумеется, это пик моды. Маршаллы всегда получают только самое лучшее, а остальные должны жить по их правилам.

– Я требую объяснений.

Требование, высказанное приказным тоном, как будто эта леди обращалась к служанке, словно бы разрушило чары, сковавшие всех присутствовавших. Джулия с усилием поднялась с места.

– Миссис Миерс живет в деревне. Она…

– Миссис Миерс? Вот как? – Эмили не сводила глаз с Изабеллы. – Значит, ты заставила какого-то несчастного жениться на тебе? Или ты солгала этим добрым женщинам?

– Послушайте, – вмешалась в ее монолог Джулия. – Эта женщина пришла к нам за помощью. Нет никаких причин обвинять ее во лжи.

– Все в порядке, миледи, – прозвучал среди всеобщего напряжения бесстрастный голос Изабеллы. Она не подняла глаз, чтобы не видеть, как изменится лицо Джулии: нежданная гостья уже не называет ее по имени. При данных обстоятельствах Изабелла предпочла официальное обращение, потому что уже не принадлежит к этому кругу. – Не буду больше мешать вашей встрече.

Она хотела подняться, чтобы удалиться со всем возможным достоинством, но чья-то рука легла ей на плечо и удержала на месте. Изабелла обернулась и увидела, что София пересела на софу рядом с ней.

– Вы нам ничуть не мешаете, – стальным голосом проговорила графиня. – Мы очень просим вас остаться. Если кого-то оскорбляет ваше присутствие, то смею сказать, это не наша, а его проблема.

Изабелла моргала снова и снова, но жжение под веками не прекращалось. Спазм сдавил ей горло, так что ответить она смогла лишь коротким кивком.

– О нет, это ее проблема, – фыркнула Эмили с самым чопорным выражением лица. Вздернутый подбородок и поджатые губы явственно говорили о крайнем негодовании. – Ее не примут ни в одной приличной семье, и не должны принимать.

Гнев наконец выплеснулся из груди Изабеллы и растворил комок у нее в горле. Как смеет эта девчонка вмешиваться? Если бы Эмили промолчала, инцидент был бы исчерпан. Но ее праведное возмущение снова привлекло внимание к давно забытой истории. Позор Изабеллы дурно отразился на всех Маршаллах, включая Эмили. Но что теперь поделаешь, кузина Эмили всегда вела себя как испорченный ребенок.

– Ты хочешь сказать, что наши хозяйки не принадлежат к приличным семьям? Возможно, именно тебе следует уйти, прежде чем они испортят твою безупречную репутацию и помешают составить подходящую партию.

Изабелла умолкла. Из груди какой-то дамы вырвался изумленный вздох. Изабелла вдруг вспомнила, что, поддавшись гневу, забыта о простонародном говоре. Ее речь прозвучала четко и ясно, именно так, как учили ее гувернантки, именно так, как говорила сама Эмили.

На щеках Эмили вспыхнули багровые пятна.

– Если я сейчас не привлекаю внимание никого подходящего, то это из-за позора, который ты навлекла на нашу семью.

– Вот как? – Изабелла вскочила. – Значит, папа не сумел сохранить все в тайне?

– Ты прекрасно знаешь, что он сам все решает. В его присутствии никто не упоминает твоего имени, но у него за спиной… – Эмили махнула рукой. – Тут он ничего не может сделать.

– Неужели за все это время не нашлось другой темы для разговора? Кому нужно разжигать давно погасший огонь? Не могу понять, как мои давние поступки могут так долго интересовать кого-то? В обществе я не появляюсь, живу очень тихо, никому не попадаюсь на глаза. Все так бы и продолжалось, если бы ты не стала копаться в прошлом.

Изабелла умолкла, чтобы перевести дух, и ощутила, как множество взглядов впиваются ей в затылок. Ну что ж, дело сделано. Теперь языкам будет работа на много месяцев вперед. Сплетни о ее унижении будут повторять без конца, добавляя, что минувшие годы превратили ее в мегеру. К тому же она больше не сможет скрывать свое настоящее имя. Вот что наделала Эмили.

Изабелла встретилась глазами с Софией и почувствовала болезненный укол совести. София, прекрасная графиня, протянула ей руку дружбы, а она, Изабелла, предала ее. Побледневшая София молча встала рядом с Изабеллой. В ее синих глазах плескалось чувство, похожее на сострадание.

– Прошу меня простить, – пробормотала Изабелла. – Я слишком злоупотребила вашим гостеприимством.

Расправив плечи и вздернув подбородок, она прошествовала к двери, не встретившись по дороге ни с чьим взглядом.

Солнце уже клонилось к закату, когда Джордж поднялся по широким ступеням лестницы Шорфорда. Он должен бы чувствовать себя вконец измотанным после бессонной ночи и целого дня утомительных поисков. Кто бы мог подумать, что маленький мальчик, никому особенно не интересный, может исчезнуть без следа?

Только к концу дня Джордж наткнулся на нечто похожее на улику. Один из мальчишек в конюшне при трактире слышал, что ночью кто-то ходил. При осмотре сеновала был обнаружен носовой платок с кружевной отделкой, но его могли потерять при каком-нибудь свидании.

Больше за целый день он ничего не нашел. Теперь нужно встретиться с Рэвелстоуком и сравнить результаты. Если он сможет принести Изабелле хоть какие-нибудь утешительные вести, то все бесплодные часы поисков будут не напрасны.

Джордж прошел прямо в кабинет Рэвелстоука, ожидая, что остальные уже там и обсуждают за бренди прошедший день, но, распахнув дверь, оказался в пустой комнате.

Проклятие! Что ему теперь делать? Не может же он явиться к Изабелле с одним платком, тем более что тот пахнет розой. Джордж достал из кармана этот злосчастный клочок ткани и принюхался.

Нет, он не ошибся. Как странно. Прежний владелец платка обладал таким же вкусом, что и его бывшая любовница. Он сунул странный предмет в карман. Ему меньше всего хотелось думать о собственных трудностях.

Сейчас он тратит время на помощь Изабелле, но, спрашивается, когда у него будет несколько свободных часов, чтобы облегчить карманы других джентльменов?

Надо найти Джека, и быстро, раньше, чем гости разъедутся, а кредиторы обнаружат его местопребывание. Да, кредиторы, среди которых теперь и Роджер Паджетт. Братец Люси. Джордж снова вытащил платок.

Может, это шанс? Маловероятно, но сбрасывать его со счетов нельзя.

Черт возьми, где же остальные? Выслушивая их рассказы, он мог бы заняться и вторым своим делом – перекинуться с кем-нибудь пару раз в «двадцать одно». Кстати, это отвлекло бы его от вопроса, который утром задала ему Изабелла. Черт возьми, он ответил ей искренне. Разве он мог бы считать себя джентльменом, если бы бросил ее в беде? Вообще считать себя человеком? Для него вполне естественно пытаться защитить женщину в трудных обстоятельствах. Или нет?

Захлопнув за собой дверь кабинета, Джордж пошел в сторону бального зала в надежде кого-нибудь встретить. Но везде было пусто. Это затишье должно было его насторожить. Его сестры наверняка вышли со всей компанией в сад. День был теплый и слегка ветреный. Чудесная погода для прогулки или рисования на воздухе. Мисс Аберкромби, без сомнения, нашла себе пару достойных натурщиков.

Фортепьяно манило его. Нет, нельзя. Голова забита другим. Но пальцы так и тянулись к клавишам. Музыка успокоила бы его. Дать себе волю на несколько минут – это лучше, чем стакан бренди. Он сидел за инструментом только вчера, когда Изабелла раскрыта его тайну. И вот сегодня он вновь ощущает эту острую жажду. Ему надо почувствовать, что музыка стекает с его пальцев, заполняет пространство вокруг и внутри его, рождается где-то в глубине сердца, возможно, там, где живет душа.

Джордж отступил на шаг, но не мог оторвать глаз от рояля. Он манил его сильнее, чем карточный стол, пожалуй, даже поддразнивал: «Да-да, подойди ко мне. Ты же хочешь. Ты не удержишься».

Видит Бог, это чувство, этот восторг, эту манию он пытался похоронить много лет назад. Но когда бы он ни давал себе волю – как это случилось прошлой ночью, – его страсть требовала выхода еще раз, при свете дня.

В зале было тихо и влажно. Здесь, под защитой каменных стен, не было ветерка, который принес бы свежесть. Джордж пошел к роялю. Его шаги глухо отдавались в пустом помещении. В этом углу зала доминировал рояль, освещенный столбом света из высоко расположенного западного окна.

Опустившись на стул, Джордж провел пальцем по прохладной и гладкой клавише. Один звук, только один. От его прикосновения слоновая кость согрелась, словно живое существо. Он медленно надавил на клавишу, в воздухе зазвенел чистый прозрачный звук. Соль, Джордж понял это, не глядя. На девять с половиной тонов выше до малой октавы.

Он прикрыт глаза и нажал еще одну клавишу, потом еще. Левая рука присоединилась к правой, и Джордж отдался мелодии, контрапункту, низкому ритму басов, спорящих с мелодичными переливами высоких нот. Музыка перенесла его в другой мир, где жила одна лишь гармония, где не существовало времени и где он мог навсегда заблудиться.

– Прекрасно. Я никогда не слышала ничего подобного.

Джордж вздрогнул, открыт глаза, пальцы сбились и закончили диссонирующим аккордом. Джордж сморщился и опустил руки. На него, из-за пустой подставки для нот, широко распахнув глаза, смотрела Генриетта. Ну конечно, ведь он играл не по нотам, а импровизировал. Пальцы летали по клавишам быстрее, чем мысль. Надо было придерживаться Моцарта.

Взгляд Джорджа переходил с одного лица на другое. Оказывается, рояль окружала целая толпа. На лицах изумление, шок, подозрительность. Мисс Аберкромби прищурилась, как будто в мыслях уже переделывала его портрет.

– Мистер Аппертон, я понятия не имела, что вы так прекрасно играете! – захлопала ресницами Пруденс Уэнтворт.

Джордж беспомощно заморгал. Как он мог так забыться? Но надо же поклониться в ответ на комплимент.

– Пожалуйста, не останавливайтесь! – воскликнула какая-то молодая леди. – Сыграйте еще что-нибудь!

– Да-да! – захлопала в ладоши третья. – Если вернутся другие джентльмены, мы сможем потанцевать.

Вот так-то. Теперь от него не отстанут. Он по глупости выдал свою тайну. Надо было взять кувалду и разбить дьявольский инструмент вдребезги, чтобы остались только щепки, перекрученные струны и обломки слоновой кости.

Справившись с раздражением, он поднялся со стула.

– С моей стороны было бы невежливо продолжать, ведь здесь многие могли бы продемонстрировать свои таланты. – Сам он вообще не собирался выставлять себя на всеобщее обозрение. – Прошу. – Джордж сделал приглашающий жест, указывая на стул.

Барышни хором вздохнули. Ни одна не посмела протестовать, ведь рядом были строгие маменьки, зорко следившие за малейшим нарушением приличий. У Джорджа вспотел затылок. Обычно он наслаждался восхищением женщин, но прежде его хвалили за более мужественные достижения, а игра на фортепьяно, как часто говаривал его отец, это не мужское занятие. Но, как ни смешно, именно сейчас некоторые молодые леди смотрели на него с нескрываемым восхищением, а их щеки розовели от чистого восторга. Помоги ему Бог.

Джордж перевел взгляд на сестру, которая, отвернувшись, наблюдала за ним краешком глаза. Почему она морщится? Ревнует. Он с радостью отдал бы ей этот бесполезный талант, если бы мог.

Наконец мисс Уэнтворт заняла место у рояля и приступила к относительно достоверной интерпретации одной из фортепьянных сонат Бетховена. Ее пальцы порой спотыкались, исполнительнице явно не хватало чувства, чтобы создать по-настоящему вдохновенное представление, но все же она делала куда меньше ошибок, чем Генриетта.

Джордж изобразил одобрительную улыбку и стал осторожно пятиться к выходу, надеясь ускользнуть незамеченным. Он и так уже потерял много времени. Надо было как можно скорее увидеться с мужчинами, не проводить же остаток дня в обществе дебютанток, исполненных матримониальных надежд. Кстати, среди присутствующих дам Изабеллы он не увидел.

– Ты что, собираешься сбежать в тот момент, когда очаровал всех этих девушек?

Джордж подавил стон. Меньше всего ему сейчас нужна была встреча с матушкой, которая непременно начнет понуждать его устроить еще одно представление. Хватит того, что она без конца выставляет напоказ его сестер, не испытывая на этот счет никаких угрызений совести. В отличие от отца его мать не считает музыку немужским занятием.

– Я решил проявить скромность и позволить другим тоже показать свои таланты.

Мать заступила ему дорогу. Теперь, когда она оказалась прямо у него на пути, Джордж был вынужден посмотреть ей в лицо. В глазах матери блестели слезы.

– Никогда, никогда я не слышала ничего подобного! И от собственного сына! Почему… – на миг она прижала пальцы к губам, – почему я никогда не слышала, как ты играешь, хотя твои сестры все время занимаются музыкой, и так успешно?

Джордж не станет смеяться. Ни за что. Пусть матушка верит, во что ей хочется. К тому же она так растрогана. Джордж слегка пожал плечами.

– Отец хотел, чтобы я занимался другими вещами. – Джордж постарался скрыть горечь.

– О, дорогой, если бы я знала, я бы настояла на своем.

Конечно, она бы смогла, но ничто не способно было поколебать отцовские взгляды на то, что прилично мужчине, а что – нет. В этом отец был тверд как алмаз. Карты, виски, девицы сомнительного поведения, если придется, дуэли – вот что, по его мнению, составляло обычный список мужских занятий. Любовь к музыке, если она не превращалась в любовь к конкретной певичке, приличествовала только женщинам. Мужчины, склонные выставлять напоказ свои таланты, выглядели весьма подозрительно, если не сказать, неестественно. А Джордж всегда был послушным сыном.

– Это не важно. – Конечно, это было важно, но сейчас ни к чему ворошить прошлое. Отца давно нет на этом свете, и он не может отвечать за свои ошибки. Матушке скорее всего неизвестна и четверть его грехов, и нет смысла просвещать ее.

– Ты должен дать концерт.

О Боже, нет! Меньше всего он хотел, чтобы все общество глазело на него. Джорджа вполне устраивало, что в свете его считают повесой и шалопаем. Артистичным натурам не место в игорных притонах и тех клубах, которые он привык посещать.

– Пусть выступают Хенни и Кэтрин.

Мать выразительно поджала губы – верный знак того, что она собирается проявить упорство.

– У меня есть более срочные дела, – добавил Джордж, не давая ей времени возразить. – Остальные джентльмены уже вернулись?

– Нет еще. Я вообще не понимаю, что происходит. В доме гости, а все молодые люди исчезли. Девушки очень недовольны, им целый день не с кем кокетничать.

Она обмахнулась рукой, как веером, словно бы эта мысль распалила ее до крайности. Вдруг в голову ей пришла какая-то мысль, она замерла, потом заглянула сыну в глаза:

– Я сейчас вспомнила, тебя ведь тоже не было весь день в доме. Пожалуйста, не говори мне, что убедил всех молодых людей брачного возраста спрятаться, чтобы избежать общения с прекрасным полом. Это несправедливо по отношению к твоим сестрам.

– Мама, на самом деле мы весь день искали пропавшего ребенка.

Взгляд женщины стал жестким.

– Ты про эту Миерс из деревни? А ты знаешь, кто она в действительности? После вспышки мисс Маршалл мы по частям восстановили всю картину.

– Мисс Маршалл? – Джордж недоуменно уставился на мать. – Какое отношение имеет Изабелла к мисс Маршалл?

– Очевидно, – мать презрительно фыркнула, – мисс Маршалл кузина этой женщины.

– Кузина? – Очень странно, но в мозгу Джорджа сразу завертелись различные возможности. Мать ничего не знала о его планах военных действий против главы семейства Маршаллов. И слава Богу, если это так и останется.

– Да-да, кузина. – Она вздохнула. – А я-то надеялась, что ты составишь себе выгодную партию. Подумай, какое влияние ты мог бы приобрести. – То есть влияние приобрела бы она сама, однако Джордж воздержался от замечаний на этот счет. – Но мисс Маршалл прервала свой визит. Ты ведь знаешь, правда?

– Нет. – Больше Джордж ничего не смог произнести. Казалось, сердце колотится прямо в горле. Сумбурные предположения смешивались с гневом и любопытством.

– Конечно, семья пыталась замять эту историю. Только представь себе – дочь графа идет на такое безумство. – Мать покачала головой. – Они говорили, что она уехала к какой-то своей тетке или другой дальней родственнице, но никто, разумеется, не поверил.

Джордж никогда не обращал внимания на такие сплетни, особенно если они касались юной девицы. В соответствии с понятиями отца о том, что приличествует мужчине, он направлял свои интересы на более взрослых женщин, более опытных, например, вдов. Если какая-то юная леди попадала в беду и вследствие этого исчезала из общества, он об этом даже не слышал, а, как видно, стоило бы.

– В любом случае, – продолжала его мать, – теперь, учитывая историю с кузиной, я не могу одобрить такую партию.

– Ты меня удивляешь. – Как ни странно, голос Джорджа звучал спокойно и сдержанно, тогда как в душе у него клокотала настоящая ярость и в любую минуту могла прорвать плотину самообладания. Надо же, его собственная мать! – У этой женщины похитили ребенка. Мне всегда казалось, что сострадание не чуждо твоему сердцу.

Несколько мгновений его мать молчала, потом оглянулась, как будто боялась, что их могут подслушать. Они стояли на некотором отдалении от общества, мисс Уэнтворт продолжала играть, но все равно здесь было не место для разговоров.

– Не говори глупостей. Конечно, во мне есть сострадание.

– Ты хочешь сказать, что есть, когда оно кстати. Учитывая наше положение в обществе, ты – последний человек, которого я заподозрил бы в стремлении угодить светским предрассудкам. Поздравляю, мама. Сегодня ты меня удивила. Браво. Мои аплодисменты. Но не будем устраивать сцену на потребу публике.

На лице матери появилось обиженное выражение. Джордж почувствовал угрызения совести. Прежде он никогда не прибегал к сарказму в отношении своей матушки. Да и случая не было. Дружеское поддразнивание – это пожалуйста, но до сего дня он никогда не пересекал черту, отделяющую его от язвительности.

Хуже того, сейчас он испытывал такой прилив гнева, что был готов на что угодно, даже схватиться за нож. О Боже! Вот до чего довела его мать.

Вдруг выражение ее лица изменилось.

– Ты ведь переспал с этой девкой, скажи? А если еще не переспал, то думаешь об этом. Думай как следует. Если она решила поймать тебя в свои сети… – В ее голосе появились визгливые ноты, и она замолчала, чтобы отдышаться. – Ты не позволишь этой женщине окрутить себя и заставить на ней жениться, понял? Я не допущу, чтобы в нашей семье появилась особа с такой репутацией!

– Прошу меня извинить. – У Джорджа больше не было времени вникать в светские планы своей матушки. Надо было немедленно найти Изабеллу. Он должен не только отыскать ее сына, но воспользоваться тем, что Изабелла может вывести его на Рэддича.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю