Текст книги "Пони Педро"

Автор книги: Эрвин Штритматтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

ЧЕМУ НАУЧИЛА МЕНЯ ДРАКА ЖЕРЕБЦОВ

Песчаная гора, где лютики желтыми глазами смотрят в голубое небо и тихо разрастается серебристо-серая кашка, – владения Акселя. Вместе с ним пасутся Мэри и Сильва. Песчаная гора окружена оградой из двух проволок. В проволоку подается слабый ток от аккумуляторов. Стоит одной из лошадок прикоснуться к проволоке, если ей вдруг вздумается вырваться на волю и полакомиться зелеными всходами ржи, как ее ударяет электрическим током. Боль при этом не сильнее, чем от легкого удара кнутом. Испытав несколько раз зудящий электрический удар, лошадки уже сторонятся ограды. Так хитрый человек превращает электричество в пастуха. И чего только он еще не выдумает!

Однажды я вывел Педро из сада попастись на сочной лужайке в лесу. Путь наш пролегал мимо Акселевых владений. При встрече жеребцы ведут себя, как мальчишки из разных деревень: они сразу начинают меряться силой. Конечно, каждый считает себя более сильным. Так случилось и тут. Педро протрубил боевой клич. На нашем, человеческом языке мы бы сказали: «Он напустил на себя форсу». Пони потоптался на месте, играя мышцами, как цирковой силач, зафыркал, как сказочный дракон, стал на дыбы и постарался придать себе как можно более грозный вид.

Карлик Аксель стоял спокойно, готовый к бою. Он держался на полметра от электрической проволоки и успокаивал своих подружек:

«Не бойтесь, я с вами!»

Лошадки тесно прижались друг к дружке и, казалось, ждали, что произойдет дальше. Но что тут могло произойти? Ведь я держал Педро на длинной веревке, а Аксель стоял за «кусачей проволокой».

– Успокойся! Чего ты задираешься? – сказал я.

Куда там! Педро расхорохорился еще больше, заржал еще громче и вдруг, рывком повернув меня, бросился на шетландского жеребчика. Этого карлик Аксель уже не мог стерпеть:

«Эй, со мной не шути!»

Забыв об электропроволоке, он подскочил, как собака-боксер, разорвал проволоку и накинулся на Педро. Позади меня шли женщина-фотограф и паренек Манфред с соседнего двора. Все мы были поражены. Неужто миролюбивый шетландский пони нападет на нашего Педро? Густая грива Акселя встопорщилась: настоящий растрепка с разинутой пастью. Жеребцы громко лязгнули желтыми зубами. Вот Аксель вцепился Педро в лопатку. Педро хотел повернуться, лягнуть врага, но юркий шетландский пони все время увертывался от него. Аксель превратился в свирепого зверя. В нем заговорил инстинкт его диких степных предков.

Теперь Педро уже не ржал вызывающе, а жалобно стонал. Только стряхнет он маленького забияку с одного бока, а тот уж впился в другой, молча кусает и наносит удары. Все случилось так быстро, что сначала мы совсем растерялись. Хорошо еще, что я держал Педро на длинной веревке и он не смог пуститься наутек. На правом боку у него повис Аксель. Я попросил мою спутницу подержать веревку, а сам ринулся разнимать драчунов. Не очень-то сладко мне пришлось при этом, но слушать жалостные вопли Педро было просто свыше моих сил. Я схватил гнома Акселя за гриву, а соседский паренек пришел мне на выручку со своим кнутом. Наконец нам удалось разнять жеребцов. Я втолкнул Акселя обратно на выгон. Он сразу же занял свой сторожевой пост у проволоки и, казалось, был так же миролюбиво настроен, как и раньше, но зорко следил за каждым движением соперника.

Как только Педро отвели чуть подальше, он снова презрительно заржал. Ни дать ни взять мальчишка, который петушится и после того, как ему намяли бока в драке.

На лесной поляне я прикрепил к недоуздку Педро длинную цепь. Он все никак не мог успокоиться и, вскидывая голову, взволнованно бегал взад-вперед, так что мне стоило немало труда привязать цепь к дереву.

– Да успокоишься ли ты, в конце концов! – бранился я. – Ты же недотепа, ну какой из тебя боец?

Тут вокруг моей правой ноги обвилась цепь. Педро топнул и побежал кругом дерева. Левая моя нога тоже запуталась. Я грохнулся наземь. Если Педро теперь натянет цепь, он вывихнет мне ноги. Я быстро приподнялся, схватил цепь и потянул ее на себя, потом сел, снова дернул за цепь и заставил Педро опуститься на колени.

– Тише, тише, все в порядке, Педро!

Я улегся на спину и распутал цепь, а Педро все это время стоял возле меня на коленях. Затем мы поднялись на ноги, поглядели друг на друга.

– Я назвал тебя недотепой? Прости!

И снова я стал чуть-чуть опытнее, чем был: то, что сегодня кажется недостатком, завтра, при других обстоятельствах, может оказаться преимуществом. Прежде чем говорить, надо подумать.

ПРАЗДНИК ВЕСНЫ

Все вокруг цвело и ликовало. Живая изгородь из вишен вдоль садовой дорожки была сплошь усеяна белыми цветами. Крик пищухи был исполнен грусти. Ведь без грусти не бывает и любви. Зеленый дятел зигзагами летал от одного леска к другому и хохотал, как леший. Но на кладбищенской сосне он вдруг закричал:

«Жена, жена, жена!»

Вскоре явилась его жена, и они полетели вместе над морем зеленых верхушек.

Весной радость бытия бурлит во всех существах. Многие люди пишут стихи. В этих стихах есть все: и плывущие по небу облака, и тиховейные ветры, и плачущие сердца. Зимой эти стихи выбрасывают. Лишь тот, кто и зимой умеет запечатлеть в словах весеннюю радость бытия и зрелость лета, кто слышит, как на замерзших ветвях благоухают цветы, становится настоящим поэтом.

Мы перевоспитали избалованную кобылку. Она отучилась от своих капризов. Садовый выгон – не прерия и не степь, где Стелле пришлось бы копытами и зубами защищать свое право на существование. Она вошла в содружество наших домашних животных. «Никто тебе не угрожает, но и ты никому не угрожай! Будь смирной и послушной!»

Педро помчался по выгону. Я надел на него красивый белый недоуздок. Чтобы выбелить недоуздок, я взял у жены краску для ее летних туфель.

Ворона на лесной опушке оглашала луга своим громким криком:

«Ищи! Ищи!»

Педро остановился и поднял голову. Его черные как уголь глаза влажно блестели, грива развевалась на ветру. Вот он опять передо мной: лесной бог моего детства!

Мы привели на выгон кобылку. Ее легко можно было принять за сестру Педро. Оба темно-рыжие, оба одинакового роста. Педро рысью подбежал к Стелле. Он так изящно и чинно переступал ногами, будто им управлял цирковой наездник. От животного нельзя добиться того, что не заложено в нем от природы, подумалось мне. Искусный наездник, действуя шенкелями, шпорами и хлыстом, заставляет лошадь показывать на манеже свое искусство. Он принуждает животное, хотя, может быть, и дружески. Зато перед кобылкой Педро двигался с непринужденным изяществом.

Стелла стояла, полная недоверия. Пони потерлись носами. Приветствие.

Началась игра. Стелла то и дело останавливалась и разрешала Педро догнать ее. Педро что-то шептал ей на ухо, и его шепот походил на глухие раскаты грома. Он осторожно ухватил зубами шерсть Стеллы и слегка потянул. Игра началась снова.

Над цветущим лугом порхали две большие бабочки-длиннохвостки. Вдруг они отвесно взлетели ввысь и исчезли в солнечном сиянии. Но не успел я снова взглянуть на луг, на желтые глазки маргариток, как длиннохвостки упали в голубые незабудки прямо у моих ног. Никакая земная тварь не может жить одним только небом. Разве небо прокормит детей длиннохвосток, красивых полосатых гусениц? Им нужна земная морковная зелень.

Педро и Стелла стояли в самом отдаленном уголке выгона. Жеребец все шептал и шептал ей что-то. Быть может, он пел песню. У каждого существа своя песня любви. Но у человека она самая прекрасная.

Вечером Педро и Стелла, взлохмаченные майским ветром, пришли с выгона. Мы поставили растрепок вместе, в одном стойле. Там царили мир и согласие. Впервые Педро победил свою прожорливость, и Стелла могла есть из его кормушки. Благая сила любви преобразила его нрав.

Во дворе, в маленькой камышовой беседке, зазвучала мандолина. Я пел вместе со всеми. Педро и Стелла тихо позвякивали цепями в конюшне.