Текст книги "Лайфхакер"

Автор книги: Эрнесто Дуган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Это же касается мужчины, который с хищным взглядом самцов охотников влачатся за юбкой и бросают семьи, забывая родных детей. В отстроенных на руинах предшественниц семьях, они как на серийном производстве клепают новых детей, снова бросают недавно свитые гнезда и так до бесконечности. Как ни крути итог всех мытарств разруха и возврат к точке старта, проделанная работа равна нулю. А на жизненных уроках редко кто учиться, история человечества тому доказательство, мы еще поговорим с вами об этом.

Только у меня вопрос, а почему должны страдать дети? Ведь выходит они при таком подходе к жизни – отходы сексуальных утех, непотребный мусор раз один или второй родитель может частично или полностью лишить ребенка общения с собой или своей экс второй половинкой. Кто нам дает право распоряжаться так невинными ушами детей? Какими моральными уродами и демонами нужно быть, чтобы такое творить? И при этом у таких людей еще остается место религиозности или я бы сказал ароматизированной религиозности еще одном оправданию перед судьей совестью.

Мы должны понимать, жажда новых отношений – это садомазохизм – это новая попытка быть обманутым снова взлететь и с размаху рухнуть на дно ущелья. А ребенок полетит вместе с тобой или за тобой.

Людям же, понимающим, что новая доза наркотика только усугубит зависимость, нужно сделать шаг в сумеречную зону. Там располагается область пост классических отношений, но что там сказать трудно.

– Вы там бывали?

– Может да, а может, и нет, я не готов сейчас об этом говорить, – словно бы смутившись, ответил он. – Я бы так сказал горизонты той самой сумеречной зоны для шага, в которую нужны титанические усилия, каждому откроются свои. Одно могу сказать точно, там не будет места привязанности и розовым очкам. Таким образом родиться некий аналог партнёрства и отсутствие ожиданий, планов и упований, а, следовательно, обиды там будут жить на кладбище. Это мир трезвых, зрячих, осознанных людей. Они счастливы как дети и непоколебимы как колоссы. За границей их мира, мир шакалов, почуявших запах падали и бегущих ей навстречу, дабы в очередной раз напороться на стаю львов.

Человек пресыщается однообразными блюдами, какие ты в них пряности не добавляй, так какого черта он готов снова и снова готовить блюдо отношений заранее зная, чем все закончится. Очевидно, ортодоксы никогда не перетупят черту пост опьянения и пост отравления продуктами распада недавно доводящих тебя до экзальтации веществ. С точки зрения биологии это не совеем верно, но мы ведь не на биологическом семинаре.

Заранее отношения стройте по принципу партнёрства и дружбы ведь друзья редко расстаются чем пары. Можете спорить хоть до хрипоты, основные цели отношений – это секс и боязнь одиночества как бы люди себя ни обманывали.

Снова-таки возвращаясь к семьям. Семья это пережиток прошлого, который уже при смерти. Семья обусловлена былыми историческими условиями развития общества. Отсутствие должной гигиены, а также что самое главное контрацептивов, посредством религии иначе как на тогдашнего человека действовать, внушало людям, что в брак нужно вступать только с девственницей. Ну, оно и понятно, а вдруг у нее уже есть какая-то инфекция и что нужно быть верным мужем и верной женой иначе это грех еще бы ни грех, пошел налево, женщина залетела и что тогда делать, разумеется, позор и все прочее. То есть верность и так называемая элементарная ячейка общества это всего лишь аналог социальных контрацептивов. Так называемые измены в семьях, за которые особенно цепляются женщины – это всего лишь войны собственниц. Изменить душой вот это страшно, когда ты ослеплённая эгоизмом бежишь к другому, забывая о детях полагая, что им же будут лучше, раз ты промежность устроишь поудобней.

А вот измена телом скажем, мало ли биохимия сыграла злую шутку, и ты кого-то экстренно захотел или захотела, все прошло с предохранением ну и что тут такого жуткого случилось? Почему общение или обед мы не считаем изменой? Почему монополистом на измену считается промежность человека, четко никто пояснить не сможет. Фактически мы имеем дело с некогда условными, а ныне ставшими безусловными рефлексами, закрепившимися в популяции. Снова-таки меня бы осудили биологи. Это в прошлом любой половой акт потенциально мог вести к беременности сейчас же все иначе. А не оправдываю кобелей, из принципа бегающих налево или сучек, которым по кайфу ложиться под нового самца. Я говорю о том, что так называемые измены, случившееся спонтанно, – это очередные фокусы биохимии организма и ничего в них страшного нет. А в целом выходит семья, в новом мире должна изменить формат, она должна быть моногамно-динамичной и для ее создания нужны люди высокого самосознания те животные, которые вон там внизу копошатся, – указал он на асфальт вдоль дома, – они этого недостойны, они обязательно все опорочат и уничтожат. Они самую хорошую идею превратят в отходы.

Поле этих слов, он резко поднялся со стула и ожидал от меня того же, но я попросили оставить меня одного, он не возражал. Когда его неторопливые шаги по заброшенной лестнице затихли, мое сердце сковала ледяная тоска, мне хотелось завыть волком.

Глава четвертая

Шишка на шишке

После нашей последней встречи Глеб Борисович как в воду канул. Осень махнула на прощанье золотисто-черной мантией промокшей в каплях непрекращающегося дождя. За ней пришли в наши края слуги снежной королевы. Хрустящее бизе усыпало землю вокруг. Кружева снежных хлопьев посыпались аккурат первого декабря вечером, как по заказу. Мороз услужливо сковал землю, помогая удерживать снежную шубу.

Как сейчас помню, это была среда, я возвращался с работы поздно. Всегда было чем заняться после уроков – чтением книг по моему предмету, репетициями, документами, которых начальство жаждало как заблудившийся в пустыне путник воды. Я специально шел длинной дорой. Идя, я наслаждался выпивающим тепло легких морозным воздухом; скрипом снега под ботинками цвета яичного желтка, светом луны, превращающим кристаллики воды в бриллианты. Не торопясь заходить в подъезд я положил рюкзак на очищенную от снега лавочку, присел под самым фонарем горделиво возвышающемся, над дорожкой, застывшей рекой извивающейся промеж домов. По припудренной плитке, словно чешуей покрывшей тротуар гуляли змейки поземки.

Вдоволь насладившись прекраснейшим зрелищем, я снова открыл дневник Глеба Борисовича.

Запись третья

Покупка четырёхколёсного друга

Однажды осенью родители вязли нас собой якобы на прогулку. Мы шли незнакомыми нам улицами. Спустя полчаса мы подошли к привычному у нас в посёлке давно не крашеному забору. Нам открыл светловолосый усатый мужчина, родители обменялись с ним парой тройкой слов, и он провел нас в гараж, где стояла желтая машина с красными вставками на дверях, цветастым куском резины позади, белыми подфарниками круглыми фарами. Песочно-желтый автомобиль впечатлил отца. Он о чем поговорил с мужчиной, и они оба довольные разошлись. Я услышал, о каких-то лошадиных силах, которых вроде под капотом около шестидесяти и подумал, как под капотом может пометиться столько машин и почему не пахнет навозом в гараже.

На следующий день автомобиль стоял у нас в гараже, в который отец переделал сарай. Я еще тогда думал, зачем в сарае большие ворота и почему отец выносит из него всю накопившуюся там за годы мебель. Потом они с моим дедушкой принялись взламывать старый пол, сколько интересного можно былой отыскать там – осколки старой посуды, четырехгранные гвозди, старинные спичечные коробки. Оно то и не мудрено в старом полу щели были размером с мою ладонь. Все свои сокровища мы с братом спрятали в другом сарая – гнилом, покосившемся деревянном сооружении, не упавшем на землю только благодаря соседскому забору и растущей рядом с ним раскидистой бузине. Позже отец поселит в этом сарае курей, у нас будут карликовые курочки с пернатыми лапами. Источающие важность карликовые петухи так громко голосят на всю округу, что им могут позавидовать большие собратья.

С другой стороны дома, располагался еще один сарай, заигравшись, я, забрел туда и в старой, запыленной, белой пачке сапожных гвоздей обнаружил настоящее сокровище серебряную монету. Я не знаю, как она там оказалась, и кто ее туда положил, мне казалось, она меня здесь ждала. Я тут же занес ее в дом и надежно припрятал. По сей день, эта драгоценная находка лежит в моей коллекции монет, которой она собственно и положила начало. Я мечтал превратить второй сарай в собственное жилье, где я мог бы жить сам, своя комната – была для меня несбыточной мечтой.

После появления желтого автомобиля в новорожденном гараже отец куда-то исчезал после работы. По словам мамы, он учился водить автомобиль. Прошло время, мы отвыкали ходить пешком. Это было поначалу весело, а потом грустно ведь гулять по родным местам весело, деревья тебе кивают, цветы радуют ароматами, придорожная пыль набивается в глаза, уравнивания хорошие впечатления, напоминая, что не бывает только белого или только черного в мире.

Неумело поначалу, но с нарастающей уверенностью отец водил авто. На первых порах его спрятанные под капотом шестьдесят лошадей катались по поселку, а немного погодя и принялись выезжать в окрестный городок.

Когда же выдавались счастливые моменты, мы все-таки выбирались в пешие прогулки по магазинам. Отец уже не носил меня на шее как раньше, я ведь стал можно сказать неподъемным.

Пока родители выбирали покупки в продуктовом и хозяйственных магазинах, мы с братом проводили время перед прилавками отдела игрушек магазина, который родители называли «Промтовары». Родители всегда знали, где нас искать. В тот памятный день нам купили обалденные две капроновых субмарины, на которые мы смотрели, заворожено, пожирая взглядом. Мне досталась красная, брату оранжевая, а чтобы закрепить удовольствие нас завели в магазин Продтовары и купили по молочному коктейлю. Это был незабываемый и волшебный день. Я по сей день помню тот отдел, было грустно, когда во владычестве случилось очередное потрясение, и отдел закрыли. Ведь это означало, что больше никогда тебе не приготовят коктейль в волшебной машинке, подмигивающей зеленым глазком. Никогда не нальют томатного сока с постоянно не растворенными до конца критиками соли, скопившимися на дне.

Позже в этом отделе станут продавать шоколадные яйца с сюрпризом, много приятных игрушек я смогу положить в свою волшебную коллекцию застывших в пластике или резине животных. А еще в этом отделе, станут продавать жевательные резинки с удивительными вкладышами автомобилей. Со временем у меня накопиться целая коробка вкладышей и даже повзрослев я сохраню самые лучшие образцы коллекции, более того применю их для декора на работе.

По странной случайности соседи тоже купили автомобиль только не подержанный, а новый красного цвета и строили для него гараж большой, не чета нашему, где между стеной и машиной приходилось ходить приставным шагом. Я любил наш гараж, там царила магия техники. Запчасти, висевшие на гвоздиках, прибитых к драпированным белой бумагой стенам, напоминали органы автомобиля, а инструменты медицинский инвентарь. Да и пахло здесь необычно не навозом, а бензином, маслом и резиной. Я мог часами копаться в ящике с болтиками, гайками и шайбами, пачкая пальцы как шахтер. Я ничего конкретно не искал, меня манил процесс. Ведь эти гайки или шайбы когда-то были жизненно необходимы, какой то машине, мотоциклу или мопеду.

А еще мы с братом обожали торчать возле отца, когда он чинил автомобиль, внимательно вычитывая все необходимое в трех книгах по ремонту. Книги были промасленные, но чертежи в них манили таинственностью.

Возвращаясь к строительству соседского гаража. Одна дна из его стен должна была заменить забор, который предварительно снесли. Помню, как я гулял и видел заливку фундамента. И снова-таки соседям помогал мой любимый дедушка. Стены росли как на дрожжах. На дворе стояла осень. Когда домик для автомобиля вырос как грибы во время дождя, я сказал пришедшему в гости дедушке, надо ж такому я думал, никогда не построят, на что дедушка ответил глаз бояться, а руки делают. Эта мудрость прочно засела у меня в памяти, и я ее передал своей обожаемой дочери, когда той исполнилось четыре года. Мы как раз с ней делали перестановку в комнате, и она удивилась, как это у нас все вышло.

Летом того года отец решился съездить в гости к своей матери, которая со всеми остальными его родственниками жила в соседней епархии. Тщательно собравшись в дорогу, договорилась, что выезжаем рано туром, отец боялся плотного трафика на широкой автостраде, ведь ему придется впервые ехать по столь многомашинной трассе. Я в ту ночь не мог уснуть, заварил себе ячменный кофе и смотрел по телевизору фильм о Джеке Потрошители. Вскоре проснулись родители, завершая подготовку к долгому пути. Мама заварила отцу крепкий кофе, мы с братом взяли с собой то, что считали жизненно необходимым в дороге. И самыми первыми запрыгнули на заднее сиденье автомобиля, наслаждаясь звуками прогреваемого двигателя. В дороге отец был нервозным, он волновался, хотя и старался виду не подавать.

Наша первая остановка была в небольшом городке почти на окраине нашей епархии. Зашли в местную столовую позавтракать. Каково же было наше удивление, когда все поданное нам оказалось довольно острым и пряным. С трудом совладав с пищей и запив ее большой порцией взвара, мы решили, что больше никогда не будем заходить в эту столовую.

Впереди нас ожидал длинный коридор автострады, проложенный через бескрайний хвойный лес. Ну как тут ни остановится и не погулять, копаясь в песчаной почве и собирая шишки. Ехали сквозь лес мы не меньше полутора часов. Потом петляли по завиткам лепестков дорожных развязок. Так незаметно наступило время обеда. До конечной цели оставалось ехать не более, сорока минут, тем не менее, мы с братом дико проголодались. Остановились в небольшом городке на периферии города новой для нас епархии. Здесь все было иначе, даже воздух пах по-своему. В отличие от своей предшественницы вторая столовая порадовала нас удивительно вкусными блюдами, с тех я полюбил столовскую еду и просил, чтобы мама теперь готовила только так, но она не знала секретов поваров общепита и поэтому готовила просто по-домашнему, что меня сильно разочаровывало.

Поблуждав по улицам провинции, где жила наша бабушка, мы таки отыскали ее дом. Отец не был там больше семи лет. В доме бабушки словно бы застыло время здесь все было старинное, высокие массивные шкафы, тряпичные люстры, диван с потрескавшимися кожаными подлокотниками и очень, очень высокой спинкой. Это было настоящее приключение изучать уголки столь удивительного дома.

На следующий день мы отправились в столицу метрополии, гуляли по улицам, бродили по магазинам, я впервые попробовал фруктовое мороженное в шоколадной глазури, его вкус я помню, по сей день, да что там говорить это по сей день мое любимое мороженное.

От чтения меня отвлек звук подъезжающего видимо грузового автомобиля и сопровождающий его хруст ледяной корки, леденцом покрывшей дорогу вдоль нашего дома. Отвлекшись, я почувствовал, что я продрог. Спрятав дневник в рюкзак, я с любопытством стал рассматривать подъехавший к подъезду шедевр о четырех колесах. Это был не автомобиль, точнее это был автомобиль, но не просто средство передвижения. Вдоль серых стен пятиэтажки стоял самый настоящий дом на колесах, один из тех которые я видел на картинках в паутине. Был страшно представить, сколько он мог стоить. Судя по дизайну и модели микроавтобуса, я думаю, дому было не меньше двадцати лет и, тем не менее, это было настоящее сокровище. Мечта жизни любого непоседы, любого мизантропа. Каково же было мое удивление, когда из кабины, плавно переходящей в жилую часть дома вышел Глеб Борисович.

– Вот дела я тут собрался к тебе зайти пригласить в гости, а ты сам пришел к Магомету, – хохотнул Глеб Борисович, таким счастливым я его еще не видел. – Поднимайся на борт. – Распахнул он узкую высокую дверь. Преодолев две блестящих ступеньки, я оказался в неком подобии тамбура, здесь я снял обувь, надел зеленые тапки и отодвинул дверь, стилизованную под дубовую с медными деталями. Я оказался в самой настоящей комнате у окна стоял овальный столик, его окружали мягкие лавки. Комнату освещал красивый встроенный светильник напоминающий солнце с расходящимися лучами. Под потолком располагались ниши с плотно прилегающими дверцами. Чуть дальше находилась узкая раковина и газовая плита, в дальнем углу мигал разноцветными огоньками пульт управления. Над головой водителя в алькове располагалась кровать с окошком над изголовьем. В задней части была дверь, ведущая пока еще пустую комнатку с множеством полочек.

– Там я помещу библиотеку и вещи. – Сказал Глеб Борисович, – а здесь у меня аналог погреба, – он откинул лючок, ведущий в ящик, прикрученный под днищем автобуса.

Мотор автомобиля молчал, но все равно из задней части доносился равномерный рокот.

– Это генератор, – пояснил Глеб Борисович, – так что здесь все как в квартире только лучше. Доступ к паутине, разумеется, тоже имеется, указал он на столик с ноутбуком. У меня здесь даже велосипед есть, только доступ к нему снаружи через небольшую дверцу. Идем, поможешь мне перенести вещи.

– Так скоро, – удивился я.

– А чего тянуть. Пожал он плечами, идем скорей. И с задором юнца на первом свидании или ребенка, получившего долгожданную игрушку перелетая несколько ступеней, устремился на четвертый этаж меблирашки.

Мы управились меньше чем за час. Большую часть заведомо упакованных в пакеты вещей мы побросали в альков. Последний раз, войдя в комнату, Глеб Борисович тщательно осмотрел ее, заглянул в тумбочки и шкафы, выключил свет и попрощался с ней на словах, словно с живым человеком. Ключ от комнаты он занес старушке, живущей в угловой комнате, преподнеся его в пакете с коробкой конфет и красным вином, заодно пользуясь оказией поздравляя с грядущими зимними праздниками.

– Ну что поехали? – Предложил Глеб Борисович.

– Куда? – Изумился я, – завтра ж на работу.

– Не волнуйся, на работу успеешь.

– Тогда я спокоен.

Мы выехали за город, по пути заехали в магазин купили дров, мясо, две бутылки сухого вина, кофе, сладостей и всевозможных соков. Пока Глеб Борисович колдовал над мясом, замачивая его в горячем белом, а затем в красном вине, я разводил костер и собирал сырой хворост.

– Как вам удалось купить такой дворец? – Спросил я, потягивая ананасовый сок.

– Это скорее избушка, дворцы вон миллионы стоят, они даже двухэтажными бывают. А как купил, о, это долгая история, – глядя на загорающие под жаром углей шашлыки ответил он. – Кстати об истории. История как учебный предмет в школе или университете вообще поражает никчемностью преподавания. Что детям рассказывают даты, даты, факты, революции.

– А как же фраза тот, кто не знает своей истории, не имеет будущего?

– Я вас умоляю, – он перевернул шампуры, – вы верите в эту ахинею?

– Нет, конечно, но все-таки история.

– История, задокументированная в учебниках это сказочка для взрослых, рассчитанная на определенную реакцию. Не зря при разных орденах историю переписывали, называя белое черным, черное белым, коричневое серым. Дело в том, что история прекрасно иллюстрирует стадность общества. Понаблюдайте в каждом столетии в одном из владычеств, случаются перевороты. Свергают одних примасов, ставят новых, кричат о ликвидации элитаризма и заменяют его иной формой, постепенно пуская пыль в глаза критикам нового устройства во владычестве. Гибнут сотни людей, ради эфемерных идей, чтобы немного погодя те, которых они на своих спинах притащили в кресла, от них же и избавились. Поглядите, за последние сто с лишним лет в нашем владычестве было четыре крупных переворота и к чему они привели? Всегда после переворотов наступал экономический спад, и социальная деградация, ни один переворот не привел к воцарению во владычестве режима, при котором хочется жить, ни один переворот не повысил индекс счастья паствы. Зато наплодил кучу идиотов и фанатиков, вследствие психической неуравновешенности долго не могущих найти вектор, направления накопившейся в свалке между ушами дури.

Историю нужно изучать не в датах, фактах и событиях или лицах. Историю нужно изучать аналитически. Например не заставлять запоминать год того или иного события, а проанализировать тщательно по первоисточникам состояние общества, настроения свиты примаса, отношения внутри свиты, экономическое благосостояние, влияние соседних владычеств или хозяйств. Затем попытаться ответить на вопросы, чей капитал прикармливает нынешнего примаса, какой орден набирает власти, откуда он финансируется. Какое из сильнейших владычеств заинтересовано в дестабилизации ситуации в этом владычестве. Какие изменения обещают наступить в целом во всем мире или в локальном регионе. Сюда же можно прибавить геологический анализ, сколько владычеств исчезло с карты или претерпело волну потрясений только потому, что на их территории отыскали богатые залежи необходимых минералов. Любое судьбоносное событие в жизни владычества есть результат экономической выгоды тех, кто стоит за примасами всего мира, для которых владычества это фигур на глобальной шахматной доске. Тех, кто заинтересован в территориальной дифференциации людей и не допускает и мысли их объединения в единое общество-братство. Не случайно даже в одном из творений мировой религии прямо таки черным по белым описано, что объединение людей есть ничто, иное, как шаг на пути господства на земле сил тьмы. Еще бы! Эти силы тьмы положат конец кукловодам, разделившим людей, дабы не позволить им стать одной большой осознанной, трезвой любящей семьей. Историю нужно изучать беспрестанно, объективно. Увы, этого нет ни в одном владычестве.

А паства полагает, что приход нового примаса раз в шесть лет, что-то изменит во владычестве. Черта с два, если тому или иному владычеству кукловодами предписана роль придатка или коллектора социального сброда никакой примас ничего не решит ведь стоит ему только отойти от целей или планов хозяев, как его немедленно устранят тем или иным способом. Можно бунтом, можно катастрофой, можно и вовсе нанять убийцу.

– Выходит, мы обречены?

– Пока живем на земле да, полеты в космос положат конец господству замкнутой системе, поэтому они всячески сдерживают космические технологии, поверьте, мы давно могли бы уже быть там, – он показал на звездное небо морозной ночи и подбросил дров во второй костер, который нужнее был нам для согрева.