Текст книги "Приключения Рольфа"

Автор книги: Эрнест Сетон-Томпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

16. К верхнему Гудзону

Поселенец Хелет, у которого было плоскодонное судно, охотно давал его своим соседям, когда им необходимо было перебраться на ту сторону озера. Утром в тот день, когда был назначен отъезд, на борту его, где уже находились фургон и лошади голландца, а также и лодка, поместились голландец, Куонеб и Рольф. Скукум занял место в носовой части судна, и всё было готово к отъезду. Рольфу было очень грустно расставаться с семьёй голландца. Жену последнего он полюбил как мать, а детей его – как братьев и сестёр.

– Приходи к нам, милый, поскорей! Навести нас! – сказала голландка, целуя его, а он поцеловал Аннету и остальных детей.

Взойдя на судно, они длинными шестами оттолкнули его от берега на более глубокое место и только тогда взялись за вёсла. Дул восточный ветер, и они поспешили воспользоваться покрышкой фургона вместо паруса. Часа два спустя судно благополучно причалило к западному берегу, где находился местный склад и откуда начиналась дорога к реке Шрун.

Подходя к дверям склада, они увидели грубого на вид человека; он стоял, прислонившись к стенке и заложив руки в карманы, и смотрел на вновь прибывших с выражением презрения и недружелюбия. Когда они проходили мимо него, он сплюнул табак им под ноги и на собаку.

Старый Уоррен, содержатель склада, недолюбливал индейцев, но он был другом Хендрика и торговал мехами, а потому хорошо принял новых трапперов и сейчас же занялся отпуском им товаров. Ко всему, что им дал Хендрик, прибавили ещё муку, овсяную крупу, свинину, картофель, чай, табак, сахар, соль, порох, пули, дробь, сукно, удочки, буравы, гвозди, ножи, шила, иголки, нитки, ещё один топор, несколько оловянных тарелок и сковороду.

– Будь я на вашем месте, я купил бы плащ: он пригодится в холодную погоду.

Уоррен повёл их затем в амбар, где было множество оконных рам. Одну из них прибавили к остальному грузу.

– Не хотите ли купить хорошее ружьё? – спросил Уоррен, показывая новое, красиво отделанное ружьё последнего образца. – Всего двадцать пять долларов. – Рольф покачал головой. – Часть теперь, а остальное согласен получить весною мехом.

Ружьё сильно соблазняло Рольфа, но он, питая невыразимый ужас ко всяким долгам, решительно сказал:

– Нет!

Сколько раз впоследствии жалел он об этом! Небольшое количество оставшихся денег он решил спрятать на будущее;

В то время, как они складывали свои покупки, на дворе послышался отчаянный вой, и спустя минуту в лавку вбежал Скукум с таким лаем, как будто его ранили. Куонеб вышел из лавки.

– Ты ударил мою собаку?

Неизвестный изменился в лице, когда увидел устремлённые на него глаза краснокожего.

– Не дотронулся даже! Сама наткнулась на эти вот грабли.

Это была очевидная ложь, но Куонеб решил не обращать внимания на него и вернулся обратно в лавку. Вслед за ним туда вошёл и грубый незнакомец и сказал:

– Так как же, Уоррен? Уступаешь мне это ружьё? Я не хуже кое кого сдержу своё слово.

– Нет, – отвечал Уоррен. – Сказал тебе: нет!

– Ну и проваливай к чёрту! Не видеть тебе только ни на один цент того меха, что я приготовил в прошлом году.

– Я и не жду его, – отвечал Уоррен. – Знаю хорошо, чего стоит твоё слово.

Незнакомец удалился.

– Кто это? – спросил Хендрик

– Я знаю только, что его зовут Джек Хоаг. Он до некоторой степени траппер, а вернее бродяга. Много хлопот наделал мне в прошлом году. Он не здешний; говорят, что он откуда-то с западного склона гор.

Уоррен сообщил им много сведений относительно дальнейшего пути и сделал им весьма важное указание на то, что устье реки Джезупа можно узнать по орлиному гнезду на верхушке высохшей сосны.

– Вплоть до этого места держитесь главной реки и не забывайте, что будущей весной я покупаю у вас меха.

Переезд пятимильного пространства тянулся очень медленно, и только часа через два к вечеру добрались они до реки Шрун.

Здесь голландец простился с ними.

– До свиданья! Приезжайте опять в страдное время.

Скукум проводил фермера тихим ворчаньем. Рольф и Куонеб остались одни среди пустынной местности.

Солнце уже село, и они решили сделать привал на ночь. Опытные охотники всегда стараются приготовить постель и крышу над ней ещё при дневном свете. Пока Рольф разводил огонь и готовил котелок, Куонеб выбрал ровное сухое место между двумя деревьями и покрыл его сосновыми ветками, устроив затем нечто вроде палатки из парусины, которая поддерживалась сучьями деревьев. Концы этой парусины он укрепил на земле срубленными на скорую руку кольями. Путники были таким образом вполне защищены от непогоды.

Ужин их на этот раз состоял из чая, картофеля и жареной свинины, затем кленового сиропа и сухарей: за ужином следовала обычная трубка. Куонеб взял ивовый прут, срезанный ещё днём, и выстругал его так, что завитые стружки остались висеть на одном конце прута. Он держал их над огнём до тех пор, пока они не сделались коричневыми; затем он положил их себе на ладонь и, смешав с табаком, набил ими трубку, и скоро его окружил дым, особенный запах которого называют «запахом индейцев» те люди, которые не знают его происхождения. Рольф не курил. Он обещал своей покойной матери не курить, пока не сделается взрослым. В эту минуту она представилась ему живее, чем когда-либо; причиной этому был запах веток бальзамической сосны, из которых были приготовлены постели. «Чо-Котунг» – называл Куонеб эту сосну. У матери Рольфа лежала всегда на диване маленькая подушка, привезённая с севера. «Северная сосна» называла она её, потому что она была набита иглами сосны того вида, который не растёт в Коннектикуте. Когда Рольф был ещё ребёнком, он часто прятал свой маленький круглый носик в эту подушку, нюхал с наслаждением чудный запах, который она издавала и который с тех пор сделался для него священным символом всего, что ему было дорого в детстве и что никогда не теряло для него значения. В эту ночь он спал спокойно, чувствуя Даже и во сне окружающий его аромат северной сосны.

Утром оказалось, что не так-то легко двинуться сразу в путь. В этот первый день надо было многое уложить и приготовить всё необходимое для перевозки: запастись двумя тюками, обдумать, как лучше снарядить лодку, то есть как поместить в ней некоторые вещи повыше на случай неожиданной, но всё же возможной течи такие тяжёлые вещи, как топоры и сковородки, следовало прикрепить к самой лодке или к таким вещам, которые могли бы держаться на поверхности воды в том случае, если бы лодка опрокинулась; осмолить лодку в двух местах и так далее. Часа через три, однако, они отчалили от берега и начали своё путешествие вниз по Шруну.

Рольф в первый раз путешествовал по воде. Он пробовал как-то раз ездить на лодке в Пайнстевском пруду, но то была пустая забава. Теперь же это было настоящее путешествие. Он удивлялся чувствительности такого хрупкого, по-видимому, судна, его легкой незаметной качке, быстрому ответу на малейшее движение вёсел, тому, как оно отскакивало от подводных камней. Новый мир открывался для него. Куонеб научил его, что в лодку надо садиться только в то время, когда она не касается дна; становиться в ней на ноги и двигаться, придерживаясь за планшир; не делать внезапных переходов. Он узнал также, что легче грести на глубине шести футов, чем на глубине шести дюймов.

В час они проехали пять миль и добрались до Гудзона, где грести было уже труднее, потому что они плыли теперь вверх по течению. Прошло довольно много времени, и они очутились на более мелкой части реки, где было так мало воды, что лодка не могла плыть. Они выпрыгнули из неё и шли по воде до тех пор, пока не добрались до глубокого места, и, войдя в лодку, весело взялись опять за вёсла. Вскоре после этого они встретили непроходимые пороги, и тут Рольф в первый раз познакомился с тем, что такое переноска груза на плечах. Куонеб заметил ещё издали бешено пенящиеся воды и, внимательно всматриваясь в берега, прежде всего задал себе вопрос: где пристать к берегу? а затем: как далеко придётся нести груз? Нет ни одного порога на главных реках Севера Америки, где не приходилось бы прибегать к переноске. Всякий, кто плывёт по такой реке, не приступает к переносу груза, не обдумав хорошенько вопросов: когда, где и как лучше причалить? Выбор места является всегда результатом самого тщательного наблюдения. Считается, кроме того, обязательным оставить какие-либо, хотя незначительные, указания на таком месте, дабы следующий путешественник мог, благодаря этим указаниям, сохранить время и избежать лишних хлопот.

– Да! – вот всё, что услышал Рольф от своего спутника, который тотчас же направил лодку к плоскому камню пониже порогов.

Причалив к берегу, они нашли там следы костра. Было уже около полудня, и, пока Рольф занимался приготовлением обеда, Куонеб взял небольшой тюк и отправился исследовать дорогу. Он с трудом различал последнюю, и, надо полагать, по ней уже два года никто не ходил, хотя можно было с уверенностью сказать, что она ведёт к известному определённому месту. Такие дороги прокладываются обыкновенно вдоль реки, за исключением тех случаев, когда встречается какое-нибудь естественное препятствие. Куонеб не спускал глаз с реки, так как найти судоходное место было для него в данный момент важнее всего. Не прошёл он и ста ярдов, как увидел спокойное течение и удобное место для причала.

По окончании обеда, когда индеец выкурил трубку, оба принялись за работу. Пройдя несколько раз взад и вперёд, они перенесли весь груз и, наконец, лодку, которую спустили на воду и привязали у берега.

Уложив снова груз, они пустились в путь, но не проплыли и получаса, как встретили другие пороги, где вода не так стремительно бушевала, но была так мелка, что лодка не могла бы переплыть этого места даже и в том случае, если бы из неё вышли оба гребца. Куонеб перенёс на берег половину груза, затем оба они взялись за лодку, перетащили её на другую сторону стремнины и там снова нагрузили её. Проехав некоторое расстояние по спокойной поверхности реки, они встретили необыкновенно быстрое течение, которое продолжалось на довольно большом протяжении между берегами, густо заросшими ольхой. Индеец вышел на берег, срезал два длинных крепких шеста и, став на носу лодки, приказал Рольфу стоять на корме; с помощью срезанных шестов они шаг за шагом провели лодку через быстрину и благополучно добрались до более удобного места.

Скоро, однако, Куонебу пришлось применить ещё один способ передвижения лодки. Они увидели перед собой гладкую поверхность воды, которая была очень глубока в этом месте и текла так быстро, как на самых стремительных потоках; такое течение ничего не доставляет, кроме удовольствия, когда приходится плыть вниз по реке. Оба берега здесь не были покрыты ольхой, а представляли открытое место, состоящее из песчаной с гравием почвы. Куонеб вынул из мешка длинную крепкую верёвку. Один конец её он прикрепил к носовой части лодки, а другой к поясу из оленьей шкуры, надетому у него на груди. Рольф остался на корме и правил рулём, а Куонеб шёл вдоль берега, и лодку перетащили таким образом до конца быстрины.

Так день за днём прокладывали они себе путь по стремительной реке, делая иной раз не более пяти миль, несмотря на двенадцать часов тяжёлых усилий. Пороги, отмели, стремнины в изобилии следовали друг за другом. Пройдя пятьдесят миль до устья реки Джезупа, они поняли, почему местность эта редко посещается.

Путешествие закалило Рольфа и сделало из него образцового гребца. Как обрадовались они, когда вечером пятого дня увидели орлиное гнездо на верхушке высокой сосны, стоявшей у окраины большого болота. Они почувствовали, что находятся на своей собственной земле.

17. Жизнь животных по берегам реки

Не следует думать на основании того, что за всё время путешествия Куонеба и Рольфа мы ни разу не говорили о животных, будто они не видели их по берегам реки. Человек, который молча плывёт на лодке, скорее всякого другого увидит их. На первом привале они уже заметили множество следов красного зверя, а в то утро, когда они двинулись вверх по Гудзону, Рольф увидел первого оленя. В эту самую минуту, когда они объезжали быстрину, Куонеб два раза ударил по лодке, что значило: «внимание!», а затем указал на берег. Там, в пятидесяти ярдах от последнего, стоял олень и смотрел на них. Он стоял неподвижно, словно красная статуя, ибо в это время шерсть у оленей всегда бывает красноватая. Куонеб сделал три-четыре сильных взмаха веслом, и лодка быстро подалась вперёд. Тогда он протянул руку за ружьём, но олень мигом повернул назад большими прыжками, и скоро в чаще леса мелькнула в последний раз белая кисточка его хвоста. Рольф сидел как зачарованный. Всё случилось так внезапно… так близко… и словно призрак расплылось в лесу. Он даже вздрогнул, когда олень исчез.

Несколько раз по вечерам видели они мускусную крысу, а один раз в воде мелькнул какой-то чёрный блестящий предмет, похожи на чудовищную пиявку, которая скользила то вверх, то вниз по реке.

– Выдра, – шепнул Куонеб и приготовил ружьё, но выдра нырнула в воду и не показывалась больше.

На одном из привалов их разбудил какой-то странный топот и неприятное щёлкание у самой головы. Они встали и увидали дикобраза, который возился со сковородкой, стараясь сгрызть соль, оставшуюся на ней. Скукум, привязанный к дереву, напрасно протестовал против его вторжения и изъявлял полную готовность примерно наказать нарушителя прав чужой собственности. Путешественники до тех пор не отделались от назойливого посетителя, пока не повесили все кухонные принадлежности в таком месте, где он не мог их достать.

Один раз они слышали короткий пронзительный лай лисицы, а раза два – тихий жалобный вой волка, вышедшего на охоту. Диких птиц они встречали множество, и, когда кто-нибудь из них охотился вблизи лагеря, скудный стол их украшали утки.

На второй день они видели трёх оленей, а потому Куонеб на третий день зарядил на всякий случай ружьё и отправился на рассвете в лес. Рольф хотел следовать за ним, но индеец покачал головой и сказал:

– Разведи огонь не раньше, как через полчаса.

Двадцать минут спустя Рольф услышал выстрел, а немного погодя в лагерь вернулся индеец с задней ногой оленя. Перед тем, как двигаться дальше, они прошли милю вверх по реке, забрали остальную оленину и присоединили её к грузу. Они видели ещё семь оленей, но не тронули их, хотя Рольф горел нетерпением испробовать свои охотничьи силы. Во время одного перехода в лесу он, или вернее Скукум, выследил несколько тетеревов, которые сидели на деревьях. Путники остановились. Пока Скукум отвлекал своим лаем внимание тетеревов Рольф сбил птичьими стрелами пять штук, которых присоединили к остальным запасам. Все мысли Рольфа были заняты оленями, и ему хотелось во что бы то ни стало пойти на охоту одному и вернуться домой с грузом оленины.

Вскоре после этого с ним случилось следующее происшествие. В тот момент, когда они на рассвете огибали поворот реки, они увидели на каменистом прибрежье чёрную медведицу и двух медвежат, которые то и дело нагибались в воду, собирая, надо полагать, речных раков.

Куонеб, не встречавший медведя с детства, когда отец его охотился в лесах горного кряжа позади Мианоса, пришёл в большое волнение. Он перестал грести и, сделав знак Рольфу, чтобы тот также оставил вёсла, направил лодку к такому месту, откуда она не была видна медведям, и вышел на берег. Привязав лодку у берега, он взял ружьё, а Рольф – охотничьи стрелы, и оба, держа Скукума на привязи, направились в лес. Стараясь держаться под прикрытием деревьев, чтобы их не было видно, они шли по возможности тише к тому месту, где видели медведей. Шли они, конечно, против ветра, ибо в противном случае медведи не подпустили бы их близко. Так постепенно приблизились они к семейной группе и ждали благоприятного случая, чтобы послать первый выстрел. Пробираясь с величайшею осторожностью вперёд, они, по своему расчёту, находились уже в каких-нибудь двадцати пяти ярдах от медведей, которых не было ещё видно из-за густых кустарников. Охотники решили двинуться ещё дальше, но тут медведица перестала вдруг есть и подозрительно потянула носом воздух; ветер переменился и принёс ей запах, в значении которого она не могла сомневаться. Уф, уф, уф! – громко запыхтела она в знак предостережения и пустилась в лес со всею скоростью, на которую была способна. Охотники поняли, что они открыты, и с громким криком выскочили из-за кустов в надежде заставить медведицу взобраться на дерево. Медведица между тем улепётывала в лес галопом, словно лошадь, а за нею с лаем нёсся Скукум. Медвежата, оставшись одни и потеряв из виду мать, совсем растерялись от шума и, бросившись к ближайшему дереву, вскарабкались на него. «Теперь, – подумал Рольф на основании слышанных им рассказов, – медведица вернётся назад и вступит в рукопашный бой».

– Вернётся она обратно? – спросил он с волнением.

Индеец засмеялся.

– Нет, она совсем убежала. Чёрные медведи – большие трусы; они никогда не вступают в бой, если могут избежать этого.

Медвежата на дереве остались, следовательно, в полной зависимости от доброй воли охотников.

– Нам не нужно больше мяса, да и не снести его; пусть их себе живут, – сказал Рольф и прибавил: – найдут они мать?

– Разумеется. Они слезут с дерева и завопят на весь лес. Медведица пробежит не больше полумили и остановится. К ночи все будут вместе.

Первая охота на медведя кончилась. Не было сделано ни одного выстрела, медведицу не ранили, не прошли и одной мили и не потеряли ни одного часа. А между тем охота эта вызвала столько волнений, сколько ни разу не приносили все последующие охоты, которые предпринимали на медведей Куонеб и Рольф.

18. Следы на берегу

Река Джезупа отличалась очень спокойным течением; она брала своё начало в болотистой местности и была бы очень удобна для плавания в лодке, не будь она запружена стволами деревьев. Некоторые из них были срублены много лет тому назад, указывая на то, что старые трапперы пользовались именно этим путём. В одном месте путники наши были неприятно поражены, заметив на берегу свежую порубку, но мрачное настроение их превратилось в радостное, когда они, внимательно присмотревшись, увидели, что это работа бобров.

В этот день они проехали десять миль. Вечером они расположились лагерем на берегу озера Джезупа, гордые и счастливые сознанием того, что они – полноправные владельцы этой местности Несколько раз слышали они в эту ночь вой волков, которые находились, по-видимому, на отдалённом берегу озера. Утром они отправились пешком исследовать окружающую местность и, к великой радости своей, встретили пять оленей, следы которых виднелись со всех сторон. Здесь был, очевидно, олений рай, хотя они встречали не меньшее количество следов и других животных, как выдра, норка, самка канадского оленя с оленёнком и так далее. Они были поражены таким обилием дичи. Постепенно двигались охотники всё дальше и дальше, вкушая заранее все предстоящие им удачи, когда вдруг наткнулись на нечто, сразу отравившее их радость: они увидели след человека,свежий след сапога из коровьей кожи. Факт, способный довести до безумия, ибо след этот указывал на то, что сюда ещё раньше прибыл какой-то траппер и, следовательно, первый может предъявить свои права на этот участок, и право его будет признано лесным законом. Они прошли целую милю по этому следу. Он всё время вёл вдоль берега; шаги были большие; иногда человек, по-видимому, бежал, придерживаясь направления западного берега. Здесь они нашли место, где человек сидел и съел изрядное количество двустворчатых ракушек и поспешно двинулся дальше. На том месте, где он сидел, не было, однако, заметно ни малейших следов ружейного ложа или другого какого-либо оружия. Почему были на нём обуты сапоги? Охотники редко надевают их.

Две мили прошёл индеец вместе с Рольфом, находя местами указание на то, что ненавистный незнакомец не шёл, а почти бежал. Затем они повернули назад, огорчённые тем, что видели. Удар этот казался им сначала непоправимым, но затем они решили, что им открыты три пути: искать новый участок дальше на север; удостовериться, не могут ли они взять себе другую сторону озера, и узнать, кто и что такое этот незнакомец. Они остановились на последнем. Они отвязали и нагрузили лодку и пустились в путь, чтобы исследовать, нет ли где на берегу озера избушки траппера, питая в то же время слабую надежду, что её, быть может, не окажется.

Проплыв вдоль берега миль пять и убив по дороге двух оленей и несколько уток, путешественники причалили к берегу и тут нашли, что ненавистный след сапога повернул к югу. В полдень они были у южной оконечности западного пролива, который вёл к другому озеру; исследования берега указали также на следы сапог, которые и здесь поворачивали по направлению от озера к югу. Путешественники наши повернули тогда к главному озеру и проплыли до южной оконечности его, но нигде не нашли хижины, несмотря на то, что обе стороны озера были у них весь день на виду. Путешествующий незнакомец становился всё более и более таинственным, хотя они уверились теперь, что он жил не здесь, а потому не было никакого основания предполагать, что они не имеют права поселиться в этом участке.

Где? Местность всюду казалась одинаково хорошей, но поселенцы обыкновенно селятся у истока реки, где во время урагана никогда не бывает сильного волнения, угрожающего лодке. Все животные, избегающие обыкновенно озера, предпочитают переправляться в этом месте, а заезжие трапперы видят хижину поселенца прежде, чем выйдут из устья реки в озеро.

На какой стороне истока? Куонеб решил на западной, чтобы можно было видеть восход солнца. Недалеко от озера находилась гора с высокой скалистой верхушкой. Он указал на эту гору и произнёс одно только слово:

– Айдехо!

Здесь, на западном берегу озера, где река впадает в озеро, принялись они расчищать место для постройки хижины.