Текст книги "Танго ненависти"

Автор книги: Эрнест Пепин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Слова, обжигающие, как кипящее масло, вдребезги разбивали поэму, сказку, легенду, детские слова, нежные слова, и Абель частенько спрашивал себя, а осознает ли Ника вообще, что она говорит. Старый негр! Павиан без яиц! Пыль от какашки свиньи! Тухлый потрох! Дубина стоеросовая! Кастрированный петух! Гнилое бревно! Bwa-Bwa!

Насколько Абель гордился простым происхождением своих родителей, настолько стеснялась своей семьи Ника, выращивая ветвистое генеалогическое дерево, которым она пользовалась, как роскошным веером, в самые горячие минуты их спора. Если верить ее словам, то потоки крови великих африканских правителей выплавили бронзу ее кожи. Драгоценные серебристые вкрапления мулатов добавили ей благородства, и освятил все это великолепие волшебный водопад крови беке[33]33
  Беке – потомки белых эмигрантов; представители гваделупской элиты. – Прим. ред.


[Закрыть]. Она признавала малую толику китайской крови, но яростно отрицала наличие примесей презренных индийских кули. И вот все эти малые ручейки сливались в величественную реку ее гордости, оскорбляя истинно креольское великолепие.

Если уж нам не удалось написать историю любви, размышляла она, тогда попытаемся создать миф о прекрасной ненависти, великолепной в своей опасности и безумии.

Абель спрашивал себя, роясь в самых потаенных уголках памяти, где находятся манускрипты, содержащие в себе сокровенные знания, истинные знания, такие манускрипты, как Библия, которые строго соблюдают законы, ниспосланные свыше, не искажая ни единого факта.

Великие народы осветили ночь сиянием своих легенд, но легенды исчезли из памяти островов, как исчезают широкие реки, отступив к истокам и оставив лишь сухие камни. То, что Ника с таким презрением называла «любовью черных рабов», на самом деле не было любовью. Когда иссыхает сердце, и единственный клич «спасайся-кто-может» заставляет любить лишь себя самого. Нужда с непрекращающимся насилием, непрекращающееся насилие с сексуальными заблуждениями – так мы опустошали кладовые сердца, даже не успев их заполнить. Абель искал ответ в креольских сказках, и одна история надолго запала ему в душу:

Однажды красавица уколола мужчину так сильно, что тот попросил позвать ее мать, чтобы та посмотрела, не идет ли кровь. Но тек лишь гной. Тогда она уколола саму себя и протянула платок своей матери, приговаривая: «Видишь, мамочка, в его венах течет настоящая кровь мужчины!»

Он не встретил ни священных текстов, предписывающих соблюдать ритуалы, ни архаических легенд, ни даже слов, напоминающих о том, с чего все начиналось…

Как бы глубоко он ни погружался в воспоминания, Абелю виделись лишь мужчины, жаждущие женщин, пожиратели запретных прелестей, коллекционеры бурных оргазмов, местные султаны, мечтающие о гареме из дешевых шлюх. Никакие изыски не прославляли их кухню. Никакие идеалы не освещали их союзы. Никакие планы не приближали их к мечте. Они строили свою любовь, как ненадежную хижину, в основе которой покоились лишь четыре шатких валуна – такое сооружение не строится на долгие годы. Так ставят временные шатры в пустыне, некое подобие оазиса, дарящего благословенную тень, призванную защитить от палящего солнца. И Абель догадался, чего им недоставало в любви: не чувств – чувства были, не хватало временной перспективы. Ведь мужчина, родивший двадцать пять детей от пяти женщин, не воспроизводится, а распыляется. Мужчина, обрюхативший не один десяток дамочек, напоминает садовника, который пытается полить лес с помощью одной капли воды. Мужчина, замечающий лишь один женский орган, падает в бездонный колодец. Его мучает жажда, но он не может добраться до воды.

И так сотни раз они спорили обо всем этом, и в том, что их мнения не совпадали, Ника обвиняла Абеля. Сегодня она не могла согласиться с решением суда, уравнявшим в правах нож для рубки тростника и срубленный тростник. Абель уничтожил все ее планы. И она мечтала о мести, даже ценой разрушения мира, даже если ей придется остаться совершенно одной во всем мироздании.

14

Где-то в глубинах Каз-Бурга жила непревзойденная колдунья. В шуме толпы то и дело возникали слухи, один фантастичнее другого, о том, что эта удивительная женщина могла помочь выпутаться из самого сложного переплета, а главное – сокрушала любых врагов, втаптывая их в грязь. Ее подопечным оставалось лишь отсиживаться в укрытии и наблюдать, как тяжелая артиллерия приступила к осаде крепости, и радоваться, когда эта крепость превращалась в руины. Ее услуги стоили дорого! Но когда ведешь войну, не задумываешься о цене победы.

Среди самых известных чудес колдуньи было исчезновение во время выборов бюллетеней одного из кандидатов. Трюк состоял в том, что бюллетени находились на положенном месте, но люди просто потеряли способность видеть их. Перед входом в кабинки для голосования растерявшиеся избиратели наконец находили пропавшие листы, но в урнах они превращались в бюллетени противника кандидата. Утверждали также, шепотом и крестясь, что внезапные кончины, позволившие наследникам обрести богатство, происходили иногда не без вмешательства колдуньи. Еще рассказывали, что ведьма могла заставить адвоката потерять дар речи во время важного судебного процесса. Так мэтр Кадор – гроза прокуроров и гордость коллегии – однажды во время выступления вдруг начал мямлить и заикаться, как испорченная пластинка. Он мычал, рычал, орал, но не мог произнести ни одного внятного слова. Впоследствии говорили о нервном срыве, вызванном переутомлением. Лишь один Ти-Жорж знал, сколько он заплатил за подобное «выступление» своего коллеги. Игры играми, но когда в них участвуют kakwè[34]34
  Медиум, колдун вуду (креол.).


[Закрыть], шутки в сторону. Когда одни без всякой видимой причины теряют работу, жену или, что самое печальное, жизнь, а другие, напротив, вдруг начинают купаться в золотом дожде, очаровывать женщин, вести беззаботное существование и становятся абсолютно неуязвимыми, ищи вмешательства колдовских сил. В нашем случае – мадам Ман Тотуае (так звали знаменитую колдунью). Она удачно проворачивала дела типа оставь-меня-в-покое, приворожить-воротить, стать-сильнее-чем-соперник, и ей не требовалось никакой рекламы, а ее слава достигла других островов архипелага. Даже гаитяне – могущественные колдуны вуду и целители, – не раздумывая, обращались к ней за помощью.

Колдунья жила в гигантском доме, который хаотично разрастался в течение долгих лет. Именно так она стремилась подчеркнуть свое благосостояние, постоянно увеличивающееся благодаря обширной практике, за которую она получала солидное вознаграждение, свидетельствующее о силе ее талантов. Огромный красный флаг привлекал внимание к ее жилищу, окруженному деревьями, кустами и растениями, образовавшими сплошной хаос зелени, призванный скрыть дом от нескромных взглядов. От этой буйной растительности сочился влажный полумрак, порой оживляемый яркими вспышками цветов самых необыкновенных оттенков и пестрым танцем бабочек. Она никогда не принимала клиентов непосредственно в доме, а вела их в небольшую покосившуюся хижину, ветхую и дырявую, будто только что вырвавшуюся из лап обезумевшего циклона. На самом деле эта хижина служила мадам укрытием на заре ее деятельности, когда она только начала говорить на неизвестном языке, который, по ее заверению, пришел с другой планеты или же зародился среди существ, контролировавших людские судьбы. Мало-помалу людская молва разнесла слухи о ее даре, и она стала Великой Ман Тотуае, к которой относились с величайшим уважением. Все ее мужья скончались при странных обстоятельствах, и это только способствовало распространению легенды, а все обвинения остались только домыслами и не имели никаких реальных доказательств. Итак, колдунья вкушала все радости бытия, ведя жизнь веселой вдовы, всегда готовой сеять и собирать все удовольствия этого мира, уверяя, что они не что иное, как маленькое подмигивание вечности. Она носила только красные и белые одежды, в зависимости от дня недели, что облегчало ей общение с потусторонними силами.

С четырех часов утра под навесом у входа в дом ее ожидала толпа взволнованных клиентов. После обуздания жуткого монстра, которого никто никогда не видел, но все слышали его угрожающий рык, мадам появлялась во всем своем великолепии (ее голову венчал неизменный тюрбан, декорированный несколькими изысканными драгоценностями) и начинала прием.

И вот однажды, ранним утром, по совету нескольких подруг, Ника, взяв сумочку с приличной суммой денег, фотографиями и письмами Абеля, с его личными вещами: расческой, зубной щеткой и даже с прядью его волос, отправилась к колдунье.

Войдя в хижину, где проходили сеансы, Ника была потрясена красотой Ман Тотуае, африканской грацией и силой, исходящей от этой женщины. Очень долго Ман Тотуае в полном молчании наблюдала за своей посетительницей, будто взвешивая груз ее несчастий, затем пробормотала короткую молитву и выпалила на одном дыхании: «Ваша соперница сильна! Даже слишком сильна! Она привязала его к себе, как щенка! Он исполняет тысячу и четыре ее прихоти! Будет нелегко его вернуть!»

Слушая, как чародейка тихим голосом произносит эти слова, Ника принялась беззвучно плакать, скорее для того, чтобы освободиться от страха, нежели чем подчеркнуть постигшее ее горе. Потом она принялась рассказывать то, что многие уже знали.

В ее исполнении история приобретала совершенно немыслимые очертания, она превращалась в мировую войну, катастрофу. Абель заставил ее под угрозой ядерного взрыва покинуть тихий покой родного края и приехать сюда, в этот сущий ад. Он мучил ее, не выпускал из дома, а отпустив, неотступно преследовал, как самый опытный шпион. Он превращал ночь в сплошной кошмар, оборачиваясь злым демоном из креольских сказаний. И если она начинала жаловаться, то он жег ее газовой горелкой, а затем насиловал, как слон в брачном периоде. Безответственный, как сам дьявол, он рассыпал по тростниковым полям в горах драгоценности (золото и бриллианты), которые давали ему родители, а затем возвращался с протянутой рукой, чтобы отнять у нее все заработанные ею деньги. Всегда мрачный, выродок шлюхи, он не доставлял ей ни малейшего удовольствия в постели. Обычно его хвост, что растет спереди, испарялся, как только он попадал в семейную постель, а на простынях оставался лишь вонючий и отвратительный пот. Его руки, заросшие гадкой шерстью, всю ночь тянулись к ней, чтобы придушить. Он демон, скажу я вам! Самый страшный из всех демонов! Похититель женских щелок! Чертов трахальщик! Перепахавший гектары бабских лобков! Говнюк! Сумасшедший гад! Сумасшедший, которого следует закрыть на острове Святой Елены, в форте Жу[35]35
  Жу – крепость-тюрьма на границе Франции и Швейцарии.


[Закрыть]. Да что там, просто отправить в газовую камеру! Он настолько заражен вирусом Абсолютного Зла, что способен возродиться из пепла! Он сын метеорита и жуткого божества Вуду. И очень возможно, что на самом деле ее муж – Папа Док[36]36
  Папа Док – прозвище Франсуа Дювалье, президента-диктатора Гаити, чью власть поддерживали отряды тонтон-макутов; он считался сильнейшим колдуном вуду.


[Закрыть] собственной персоной! Его дыхание вызывает циклоны, его моча превращает реки в болота, его мастурбация заставляет дрожать землю. Он курит вулканы и может пить лишь из женских источников. Именно поэтому в один прекрасный день, обалдевший от жажды, он поднялся, как робот, и ушел. Он позабыл жену, детей и теперь снимает новый вариант «Антония и Клеопатры» в собственной версии! Ну а что касается дамочки, которая его захомутала, то я даже не хочу о ней говорить! Я провела маленькое расследование! Мадам, если бы крупинки песка были сиськами, она стала бы самым прекрасным пляжем в мире! В животе матери она мечтала изнасиловать пустые мужские брюки! Сразу после рождения она рыдала из-за того, что ей придется подождать несколько лет, прежде чем она сумеет пожирать мужчин тоннами. О, Великий Господь! Мадам, мадам! Я никогда не видела ничего подобного! Она шла к воскресной мессе лишь затем, чтобы ублажить всех маленьких бродяг, ошивающихся вокруг церкви! Когда ее груди набухли и стали выпирать из-под кофточки, ей уже можно было присваивать различные более или менее поэтические прозвища. Бездонная глотка! Пожирательница мужских бананов! Прищепка для белья (ей нажимаешь на голову, и она раздвигает ноги)! Дырка для кокосов! Креольский сад (там все растет)! Клубничка! Подстилка! Золоченая задница! Кучерявый лобок! Скорая помощь! Паучиха! Потаскушка! Мадам, даже на кровати, усеянной осколками стекла, она будет заниматься любовью со страшенной жабой!

И при этом она – фабрика колдовства. Вне всякого сомнения, она родная дочка злобного колдуна Эльфэга Длинные Ногти, про которого говорят, что в штанах он прячет песий хвост, а сам он – отпрыск Антенора Булагрина и Фирмиз Сосфен. Эти двое родились с волосами, заплетенными в косички, с железными пупками, с ногами, вывернутыми назад, и их день и ночь окружал запах серы, который нельзя было уничтожить никаким мылом. Они были наделены сверхъестественной властью над пространством, что позволяло им перемешаться на огромные расстояния. Они назначали друг другу свидания, ну скажем, на Барбадосе. Ложась в постель у себя дома, они внезапно оказывались на Барбадосе! Но и этого им было мало! Они пожирали бутылки и носили в зубах столы! В их венах смешалась дурная кровь индийцев, занесенная из Калькутты, с негритянской кровью дикарей из Конго, хранящих секреты священных лесов и ритуалов предков, в которых использовались змеиные яйца, человеческие жертвоприношения и колдовские барабаны! И вот, пользуясь памятью своих пращуров, что изобрели все самые жестокие и дьявольские религии, известные и неизвестные миру, эти двое довели до совершенства науку черной магии и наведения порчи, смешав воедино воды Ганга и Конго! Нет смысла вам говорить, что эта похитительница чужих мужей получила в наследство вместе с дурной кровью всю их силу! Например, мне рассказывали, что она может забеременеть, а затем сделать так, что ребенок испарится из ее чрева безо всякого аборта! Ее организм пожирает невинный плод прямо в животе! Мне еще столько всего рассказывали, но зачем ворошить помойку, если не надеешься найти в ней ничего, кроме отбросов и грязи? И вот эта подлюга завладела головой моего мужа! И поэтому я здесь!

В этом водопаде слов, прерываемом, надо заметить, слезами, всхлипываниями, дрожью, приступами удушья, рычанием и другими всевозможными проявлениями ложных и истинных чувств, Ман Тотуае, не проронившая ни слова за время всего разыгранного представления, старалась выудить и расшифровать все эмоции, что излучала ее клиентка. Она поняла, что имеет дело с одной из тех женщин, что готовы перевернуть корабль Вселенной, лишь бы утопить всех живущих на свете мужчин; одной из тех, кто уверен в законности их эдикта о священном джихаде; одной из тех, что увязли в неизлечимой паранойе, навязчивом бреду. Для полноценного существования подобным особам требовалась целая армия врагов, и они находили врагов везде! Эту, доведенную до крайности, невозможно было обезвредить! Назначив Абеля привилегированным врагом, она обрела поле битвы всей своей жизни, доселе никчемной! Без Абеля в качестве мишени она становилась невыпущенной стрелой.

Следовало произвести на нее впечатление, чтобы продемонстрировать этой дамочке раз и навсегда, что это она – Ман Тотуае – хозяйка бала. Вначале мадам конвульсивным движением закатила глаза, так что остались видны лишь одни белки. Это должно было означать, что колдунья обратилась к сверхъестественным силам. Затем, издав нечленораздельный выкрик, она начала говорить на языке неведомого. Это была череда хриплых, завывающих звуков, произносимых то в убыстряющемся, то в замедляющемся, завораживающем ритме. Ниагарский водопад.

Любая другая на месте Ники обезумела бы от ужаса, но та, поборов дурноту, попыталась вслед за колдуньей проникнуть в царство неизведанного. Ника так напряглась, что впала в транс, как и Ман Тотуае! И вот пока она кружилась, летала в воздухе, извиваясь, как гусеница, или растягиваясь, как радуга, она видела тысячи метаморфоз, происходивших с Ман Тотуае! Внезапно та стала галопирующей лошадью, взбивающей копытами пыль, которая рассыпалась серебряным дымком, громко ржущей и встающей на дыбы перед препятствиями, возникавшими на пути. Внезапно кобыла остановилась и принялась танцевать на задних ногах, а потом бросилась на штурм башни, на краю которой стоял Абель. Испугавшись, он покачнулся и рухнул в бездну, но чудесным образом упал прямо на спину лошади, которая опустила его со связанными руками и лодыжками к ногам Ники. Не успела она протянуть руку, как Ман Тотуае превратилась в крылатого дракона, ведущего сражение с гигантской Мари-Солей, вооруженной дубиной. От пламени вспышек молний Мари-Солей превратилась в пепел, развеянный дыханием дракона. Внезапно пейзаж вокруг изменился, теперь он потрясал воображение неземной красотой. Светлые струи воды переливались в драгоценном обрамлении из зелени, украшенной дивными цветами. Внезапно Никой овладела неутолимая жажда, она бросилась к воде напиться и искупаться. Она почувствовала, как ее тело тает в сладострастном потоке. Ника поднесла губы к самому истоку водопада и медленно, как загипнотизированная, отдалась наслаждению. Порой по ее телу пробегали мурашки, хотя она уже не могла разобрать, где ее плоть, а где струи воды. Она долго и с упоением утоляла жажду, пока вдруг не обнаружила, что находится совершенно обнаженная в большом бассейне, перед которым стоит Ман Тотуае и поливает себя из полого калебаса. Когда Ника успела раздеться? Откуда взялся этот бассейн? Что произошло в реальности между ней и Ман Тотуае? У Ники не было ни малейшего представления! Время словно замедлило свой бег. Ника впала в транс в яростном порыве чувств и теперь, как Ева, ощущала жгучий стыд, хотя сама не понимала – почему.

Она торопливо и неловко оделась, ее размягченное тело уже вновь жаждало сильных ощущений. Ман Тотуае созерцала женщину с рассеянной улыбкой человека, вернувшегося из невидимых далей, недоступных обычному смертному. Затем они вновь вернулись в хижину, где колдунья уселась за стол и заговорила с Никой удивительно нежным голосом:

«Мы совершили очищающее путешествие, чтобы встретиться с высшими силами. Мы говорили с ними на языке горячей крови наших тел и попросили их разрушить союз Абеля и Ники. Духи к нам благоволят, но мы должны в любой момент оказать им посильную помощь. Для этого тебе необходимо принести им жертвы на кладбище, куда ты отправишься в одних лишь красных трусиках. Кроме того, раз в месяц ты должна приезжать ко мне, и мы будем проводить сеансы по усилению твоей ауры. Твоя соперница наделена необычайной силой, и нам потребуется много работать, чтобы победить. А в данный момент я могу тебя заверить, что развод вновь откладывается. Я закопала его так глубоко, что им придется изойти зеленым потом, чтобы вырвать его у судей». Закончив свою речь, колдунья расколола надвое сухой кокосовый орех и отдала одну половинку Нике, посоветовав клиентке каждый вечер читать перед орехом псалмы. Вторую половинку Ман Тотуае оставила у себя.

Уставшая от нервного напряжения, но довольная, Ника вышла на улицу, ощущая себя вновь обращенной. Она верила в Ман Тотуае и верила, что отныне все ее удары усилятся в сто крат. Конечно же, ей пришлось расстаться с солидной суммой денег, но что значат презренные деньги по сравнению со сладостной местью? Она уже видела Абеля, изнывающего от мук на седьмом кругу ада, она видела, как бродит по улицам сошедшая с ума Мари-Солей. Они оба должны быть стерты с лица земли, как шелудивые псы, и даже на кладбище для рабов не найдется места для их костей! Она смаковала собственное всемогущество, шествуя тяжелой поступью неутомимого быка, напрягающего каждый мускул, чтобы втащить повозку в гору. Отныне у нее на руках появилась еще одна карта! И какая карта! Козырь! Давайте, голубки, радуйтесь, с иронией мурлыкала она себе под нос. Кружите в небе, но Ника заполучит ваше оперение! У нее в распоряжении достаточно времени, чтобы всадить в вас пулю! Чем дальше, тем хуже, мои дорогие! Хуже для птичек, что кружатся рядом с ружьем!

15

И снова суд. За последние десять лет ты выучил здесь каждую ступеньку. Ты вспоминаешь о первом созыве суда после подачи заявления о разводе. Маскарад! Судья признал ваше право на раздельное проживание, но отказал тебе в разводе. Следует подождать шесть лет, объяснил тебе твой адвокат. Шесть лет! Ты не поверил собственным ушам! Шесть лет каторги, шесть лет сопротивления, шесть лет страданий. Все эти шесть лет ты вынужден просить суд отменить решение, по которому ты должен выплачивать Нике половину заработной платы, обороняться от «липовых» обвинений и опровергать подложные документы, представленные гражданским обвинителем, отвечать встречным иском на каждый следующий иск, поданный Никой, терпеть всю мелочность этого мира. Ты все явственней ощущаешь, как разрежается вокруг тебя воздух, как начинают плавиться твои мозги в этой удушающей жаре, от которой ты трещишь и морщишься, как каштаны на огне. Ты приходишь в отчаяние, вновь оказываясь в суде. Снова здесь. Все время здесь, втянутый в эту жуткую процедуру развода, что разъедает кожу на голове. Все, что ты хочешь, – развестись. Раз-вес-тись! Зачем украшать развод кружевами, лентами, вышивкой, побрякушками? Что за садистский закон? Ты не хочешь зла Нике. Напротив, ты желаешь ей самого большого счастья, какое только возможно с ее богатым белым мужчиной… Вечного счастья… Но сейчас у тебя складывается ощущение, что Ника поганит твою жизнь, которую ты с таким трудом пытаешься наладить. И все становится липким и дрянным… дрянным и безобразным… безобразным и идиотским… идиотским и безумным!

Но с каких это пор суд стал игрушкой в руках женщины, горящей желанием отомстить? Ты ничего не понимаешь! Вообще ничего! На этот раз полный букет! Госпожа судья зачитывает очередное прошение, поданное истицей. Если его удовлетворят, тебе придется, помимо ежемесячных алиментов, выплачивать солидную сумму на обучение детей. Прошение подписано «дети» – собственноручно! Как ты сейчас выглядишь здесь, в суде? Голова опущена, ты с трудом сдерживаешь горькие слезы униженного человека. На кого ты похож здесь, в суде? На отвратительного типа, оставившего умирать с голоду своих несчастных детишек, которые из последних сил борются за получение высшего образования, за светлое будущее… Ты похож на распоследнего негодяя! Ты пытаешься навести некий порядок в неразберихе, творящейся вокруг тебя. Послушайте, но я же выплачиваю ежемесячный пансион женщине, которая работает и зарабатывает столько же, сколько и я сам. Она нашла себе нового спутника жизни – достойного и богатого, занимает роскошный дом в престижном квартале и при этом настаивает, что мои дети находятся в бедственном положении и вынуждены подать жалобу в суд на собственного отца! Все это напоминает заговор, состряпанный особой, которую ты так хорошо знаешь! Дети тебя предали, отказались от тебя, приговорили тебя к смерти! Они даже не соизволили подойти и сказать тебе лично, что испытывают какие-либо затруднения! Конечно же, на это их подбила мама, пытаясь замаскировать очередную атаку. Ведь только мама, и больше никто, могла подключить детей к своей войне, сформировать из них ударный отряд, единственный отряд, который способен довести тебя до сумасшествия, до самоубийства. Это ловушка! Теперь ты будешь вынужден платить! Ты запутался в силках! Ты должен признать, что мамочка – гений стратегии, она нашла способ оклеветать тебя.

Шах и мат! Твоя репутация, честь, мораль – все уничтожено, все втоптано в грязь. Ты попал в категорию людей, на которых подают в суд собственные дети. Твое существование жалко и отвратительно. А дальше вновь начинаются дрязги лавочников. Вы так много зарабатываете! Но у меня тоже есть расходы! А вы, мадам, сколько зарабатываете? Конечно, она зарабатывает лишь те жалкие гроши, что ей дарят солнце и облака. Складывается впечатление, что она не работает. Ее кошелек так же пуст, как суп во время Великого поста. И у нее тоже немыслимое количество расходов, ведь она содержит весь Ноев ковчег! Она заботится об утках соседей, о курицах Тати, об осле, который унаследовал мою долю, о лошади Ман Тотуае, о слоне, собирающем налоги, о Деде Морозе, о финансовых акулах, о Братце Кролике и Братце Лисе, об овцах и волках… Столько расходов! Одни расходы! Она падает, поднимается, но достойно несет свой крест! Она голодает изо дня в день, и бродячие собаки делятся с ней хлебом! Это истинная правда, госпожа судья! А ты! О, ты – Крез! Ты оказываешь помощь Онассису, а султан Брунея твой двоюродный брат! Со-вер-шен-но точно, госпожа судья! Ведь у него есть деньги, чтобы содержать свою потаскуху, в то время как дети умирают с голоду. Он отправил ее на двадцать четыре дня в кругосветное путешествие погулять по мосту на реке Квай[37]37
  Квай – река в Таиланде.


[Закрыть], посетить дворцы Ватикана и полюбоваться сокровищами бога Камы! И все ей, общипанной трясогузке, подстилке, похлебке из костей, мангусте с драным мехом! Госпожа судья, у него нет расходов. Он питается воздухом, пьет слезы своей возлюбленной, путешествует по радуге, а живет в птичьем гнезде. А все остальное ему предоставляют ЮНЕСКО, ООН и МВФ! Хватит! Ты кричишь: «Хватит!» Прекратите цирк! Довольно слез! Перестань биться головой об камни, чтобы разбить лоб и создать достоверные декорации! Каждый раз одно и то же. Она хочет заставить вас поверить, что она лакейская куртка, настойчиво выпрашивающая у хозяина узорчатой каймы! В реальности она дикий зверь, но изображает саму невинность, чтобы ей, ненасытной пиранье, поверили! Ты смотришь на нее: ее голос журчит, взывая к жалости, спина сгорблена, раздавленная грузом нелегкой судьбы; ее аргументы разлетаются в разные стороны, как стружка драгоценной древесины. Она напоминает маленькую бедную кошечку с мягкими лапами, которая просит защитить ее от страшного, злого волка! Какой фарс! А как ведешь себя ты? Когда задыхаешься от злости, ты действительно начинаешь походить на нарисованный ею портрет! А она развлекается, она заводит тебя все сильнее и сильнее, чтобы ты вышел из себя, потерял контроль. Ты берешь себя в руки и наблюдаешь за судьей. Что за странная профессия! Как она может распутать этот узел, состоящий из подлых ударов, плутовства, мошенничества, пустой болтовни, вероломства; узел, который связывал вас двадцать лет! Ты и сам уже пытался его распутать, освободиться и вернуть свободу жене. А она сочинила сказку, где исполняет роль первой брошенной женщины. И в этой сказке ты владелец миллиардов. Ты обязан отдать ей половину сокровищ пещеры Али-Бабы! Она так мечтает заполучить эти сокровища, что начинает сама верить в них, и чем больше она верит, тем сильнее ее желание разорить тебя. Ты тащишь горб ежемесячных алиментов, которые были назначены судом на основе ее рассказов о твоем несметном богатстве; и вот теперь тебе хотят добавить еще один горб – финансовое обеспечение высшего образования детей. Ты наконец понимаешь, на кого ты похож: на верблюда с рогами!

Судья берет слово, призывая к спокойствию. Адвокаты приступают к прениям, каждый выводит свою партию. Пиликают скрипки, бьют барабаны, вступает тяжелая артиллерия, потоки вранья наталкиваются на опровержения, одна ария сменяет другую. Все это заставляет меня вспомнить о трагикомичной опере. Какая насмешка!

Почему она не скажет правду? Она должна сказать: «Я мечтаю увидеть его еще теплые внутренности на жаровне в аду. Я мечтаю приправить их жгучим перцем, чтобы приготовить отличное жаркое. Я мечтаю сыграть в футбол его яйцами. Я мечтаю сыграть на флейте, вырезанной из его костей. Я мечтаю отдать его плоть на растерзание стервятникам в пустыне. Я мечтаю вынуть жемчужины его глаз и украсить ими свои серьги. Я мечтаю, чтобы он попал в воды Амазонки и его разорвали пираньи. Я готова отдать один глаз, если он потеряет оба…»

Вот что должны услышать судьи вместо этих бесконечных сетований на горькую судьбу оскорбленной невинности.

И тогда ты спрашиваешь себя, в чем ошибка. Возможно, в желании получить все сразу, квинтэссенцию всего, выделенного при помощи огромного перегонного куба, называемого жизнью? Но, как говорят у тебя на родине: «Не бывает двухместных гробов».

Мысленно ты возвращаешься к ночам, проведенным у Коко, пьющей богемной художницы, в ее невообразимом доме в колониальном стиле, с облупившимися колоннами, где громоздятся горы матрасов, пахнущих плесенью. Они разбросаны по всем углам огромной мастерской, стены которой изнывают под тяжестью множества картин, при этом каждая картина по-своему прелестна; она освещает все вокруг призрачным голубоватым светом, напоминающим о крыльях бабочки, прилетевшей из чаши амазонских лесов. Воздух комнаты наполнен пряным ароматом тропических фруктов и рома. Пробуждаясь, можно следить за хаосом красок, за распахнутым зевом леса, улыбающимся с полотен, и вспоминать прошедшую ночь, когда вы с двумя американками, сияющими, беззаботными, щебечущими, крутили старенький столик, пытаясь воззвать к духам и заглянуть за грань неизведанного. Картины танцуют перед твоими полуприкрытыми веками, как огромный веер, охлаждающий жар ночного шабаша, в который ты был вовлечен лихорадкой гладкой розовой плоти, плавящейся от желания, дарующего один миг бессмертия. В момент высшего наслаждения вы ощущаете себя богами, гордыми от осознания того, что подарили жизнь времени, которое уже прошло.

Мысленно ты возвращаешься к тем встречам, когда ты купался в фортепьянной музыке, и ноты кружились бешеным роем пчел, выпархивая вместе с дымком сигареты из-под пальцев Мариуса. Ювелирная техника арпеджио в полупрозрачном мерцании смолы, добытой из самой глубины страданий нашей островной жизни. Музыкальная пьеса разрасталась, ширилась, касалась пальцами танцевальных площадок Гарлема, где звучал джаз, ритмы блюза и оживали фантомы великой Билли Холидей[38]38
  Холидей Билли – американская джазовая певица.


[Закрыть], Сэчмо[39]39
  Сэчмо – прозвище Луи Армстронга, американского джазового певца.


[Закрыть], Монка Телониуса[40]40
  Телониус Монк – американский джазовый композитор и пианист.


[Закрыть] и всех тех, кто не устал рычать до самой смерти об ударах судьбы. Ты выворачивался наизнанку, издавая хриплые и изломанные звуки негритянской музыки, разгоняющей тьму.

В чем же была твоя ошибка? Конечно, Ника ждала тебя порой до самого восхода солнца, не понимая, что ты задерживаешься потому, что тебя безудержно манили волшебные бухты ночи, куда причаливали великолепные корабли, наполненные всевозможными дарами этой жизни. А она страдала от едкого стыда из-за сплетен соседей.

А ты никак не мог стать примерным отцом семейства, сидящим со стаканчиком у скучного и безмолвного домашнего очага. Все твои дурные поступки звенят у тебя в голове, как маленькие колокольчики угрызений совести, и в то же время ты не жалеешь ни о чем.

Драйвовый богемный образ жизни устанавливал шесты с призами, на верхушке которых кружились мириады всевозможных удовольствий. Безумное, бездумное празднество с тысячами аттракционов и кривыми зеркалами, в которых отражались бородатые женщины. Ярмарочное гулянье с пьянящими каруселями, русскими горками, выписывающими головокружительные петли над толпой внизу. Все это веселье подхватывало тебя, и сердце билось, как сумасшедшее, и вены гнали потоки крови, смешивая их с дрожью луны. В глубинах женского тела, в единении всех частиц организма, звучащих в унисон, ты находил суть существования, ты чувствовал вибрацию ночи, которая смотрела бесчисленными глазами-звездами, как в бесконечном взрыве чувств рождается новая вселенная. Ты не мог от этого отказаться, и при этом ты любил ее, твою гордую, царственную Нику с короткими волосами… И она знала, что ты ее любишь. Она никогда в этом не сомневалась. Просто ей хотелось несколько иной любви, более правильной, более добродетельной, пригодной для выхода в свет. Она не понимала и не принимала твою жажду странствий, твои блистающие миражи, твою неистовость исследователя. Она опустила засов и укрылась в машинном отделении, генерирующем неприязнь. Она сжала тиски своего сердца на твоей жизни и давила так сильно, как могла, удерживая твою шею бродяги.