Текст книги "Иной путь. Невидимая революция в третьем мире"

Автор книги: Эрнандо де Сото

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Городские низы одобряли политику Одриа, поскольку благодаря благосклонности диктатора выросли их шансы на получение жилья и укрепилось ожидаемое право собственности. По подсчетам Дэвида Кольера, в правление генерала Одриа лишь в 15 % случаев захват земли вызывал вмешательство полиции и лишь в 10 % случаев за этим следовало изгнание захватчика. Другими словами, 9 из каждых 10 захватов были обречены на успех. По данным того же Кольера, существовал молчаливый сговор между правительством Одриа и лидерами захватчиков. Разумеется, встреч с самим президентом не было, но происходило общение с представителями или лидерами его политической группы. Сам факт, что подобные встречи и переговоры имели место, показывал внелегалам, что они – не только желанная база поддержки для таких политических сил как APRA и левые марксистские партии, но и возможный источник «легитимности» для диктаторского режима генерала Одриа.

Следует отметить, однако, что режим Одриа никогда полностью не полагался на поддержку внелегалов, возможно, памятуя о том, что они поддерживали APRA и затем отвернулись от нее, как только она потеряла власть. Одриа использовал патерналистский подход и никогда не предлагал внелегалам права собственности на землю, держа тем самым их в зависимости от государства и понуждая к более продолжительной лояльности.

Однако оппоненты правительства не позволили ему монополизировать это политическое пространство. Еще в 1954 г., когда уже 28 из каждых 100 жилых домов, построенных в Лиме, принадлежали внелегалам, Белтран вдохновил захват поселка Сьюдад де Диос и описал это в газетах «Ла Пренса» и «Ултима Ора», – возможно, в пику режиму Одриа. Целью публикации была борьба за массовую поддержку и привлечение внимания к кризису городов, созданному нашествием мигрантов. Планирование захвата осуществлялось служащими Белтрана в типографии газеты «Ла Пренса», благодаря чему они получили политическую поддержку его друзей, журналистов и печатников. Четыре года спустя, в правление Мануэля Прадо, а точнее – после назначения Белтрана председателем Совета министров, он продолжил усилия по строительству жилья для народа, на этот раз в форме городов-спутников – как образец урбанистического будущего страны.

Но менять порядок вещей было уже поздно. К 1961 г., когда Белтран вышел из правительства, внелегалами были выстроены 41 из каждых 100 домов Лимы.

Законодательное признание

Четвертая стадия началась, когда законы впервые признали существование внелегального жилищного строительства и поселений, и общество предприняло попытку регламентировать его рамками исключительных правил.

Активное участие политиков и рост поселений должны были привести к какому-то результату, поскольку становилось все более очевидным, что использование насильственного захвата для оказания давления ведет к фантастической растрате социальных ресурсов. Выходом стало законное признание существующих поселений, состоявшееся в феврале 1961 г. с принятием Закона 13517. Игравшие сравнительно скромную роль еще 16 лет назад, внелегальные поселения стали предметом бурных дебатов в палатах Конгресса, в которых участвовали все политические партии.

Закону 13517 отводилась роль нового старта. Он легализовал поселения, существовавшие на момент его принятия, разрешил жителям формально закрепить права владения и сформулировал перспективную правительственную политику в области городского строительства. Однако каждая из этих уступок сопровождалась весьма необычными условиями.

Хотя Закон и устанавливал, что в национальных интересах необходимо преобразовать, благоустроить и узаконить внелегальные поселения, существовавшие на 20 сентября 1960 г. (что подразумевало организацию водоснабжения, канализации и уборки мусора как предварительное условие легализации), он одновременно пытался навязать им те же жесткие стандарты, которые действовали для всего остального городского жилья. В итоге не было сделано даже попытки решить проблемы захвата или доступа к жилью, а все свелось к выдвижению условий, которым нужно соответствовать, чтобы получить официальное признание. В Законе 13517 следует видеть цену, установленную государством за легализацию внелегальных поселений.

Обеспечивая доступ к официальному владению собственностью, Закон одновременно выдвигал ряд крайне дискриминационных требований. Под предлогом защиты от спекулянтов, владения во внелегальных поселках были объявлены неотчуждаемыми, так что поселенец не мог продавать, сдавать в аренду или дробить свой участок до истечения 5 лет после получения права на владение. По расчетам Института, внелегалам пришлось ждать этого закона около 20 лет, так что в целом ограничение оказывалось рассчитанным на четверть века. Предоставляемое в конце концов право собственности было урезанным, владельцы не получали полноценного доступа к рынку недвижимости, а значит не могли на равных конкурировать с полноценными владельцами недвижимости.

Подобным же образом Закон, признавая существование организаций самоуправления в поселениях, не ставил их в равные условия с организациями, существующими в официальном обществе. Напротив, он предлагал обязательную модель организации – «ассоциация поселенцев», которая должна получить одобрение властей до начала функционирования. Все организации, созданные до 1961 г., должны были соответствовать этой новой модели. Закон препятствовал выбору любой другой формы управления, запрещая внелегалам принадлежать более чем к одной ассоциации, и провозглашал, что в ходе легализации участков предпочтение будет отдаваться членам легальных ассоциаций. Так началась история правового апартеида, которым с тех пор характеризовалось большинство правительственных постановлений, касающихся внелегальных поселений.

И наконец, определяя перспективную правительственную политику, Закон 13517 запрещал будущие захваты, лишая любые будущие поселения возможности официального признания и призывая государство предпринять действия по ее зданию муниципальных (или государственных) квартале массовой застройки, призванные заменить внелегальные поселения. Однако ни одно из положений этого закона успех не имело.

Запрет на создание новых поселений имел целью вбить клин между старыми и новыми внелегалами. Предполагалось, что в противном случае признание и льготы для существующих поселенцев могут послужить мощным стимулом к росту числа новых захватов. Но наивно было думать, что принятый Закон сможет изменить тенденцию: ведь для нелегалов он означал, что в долгосрочной перспективе власти готовы признать свершившиеся факты и узаконить внелегальный сектор.

Избирательные компании 1962 и 1963 гг. создали новые проблемы. Различные политические партии пообещали аграрную реформу, чем вызвали волну захватов земли крестьянами. Сходным был эффект и в городах, где нелегалы уже научились использовать выгодные политические обстоятельства. Поскольку Закон 13517 в основном был нацелен на уменьшение издержек по внелегальному приобретению собственности и сохранил прежнюю величину издержек для легального приобретения, захваты продолжались. Многие арендаторы во внутренних районах города, надеясь, что трущобы могут быть классифицированы как окраинные кварталы, начали устраивать беспорядки. Военные, ненадолго захватившие власть (1962–1963 гг.), очевидно, расценили это гражданское неповиновение как резкую радикализацию городских низов: 47 % захватов в этот краткий переходный период закончились изгнанием захватчиков.

Большие надежды на либерализацию государства возникли с приходом к власти в 1963 г. Фернандо Белонде. Новое правительство, однако, взялось проводить в жизнь Закон 13517 и начало широкомасштабную программу строительства муниципального жилья, поскольку стало уже ясно, что проблема не может быть разрешена простым запрещением новых захватов. Но программа муниципального строительства развивалась не слишком успешно: за все годы по ней было построено не более 16 % от того, что строили нелегально. Вдобавок, качество жилья по этой программе никогда полностью не удовлетворяло потребностей новых жителей Лимы: например, здесь предусматривалось предоставление по 18 м2 на человека, тогда как во внелегальном секторе – примерно по 25 м2 на человека. Возможно, наиболее важным следствием законного признания было не столько создание нового порядка вещей, сколько появление новых стимулов и надежды на получение защищенного законом жилища в городах. К 1968 г., когда военные сместили президента Белонде, рост Лимы уже целиком определялся нелегалами: из каждых 100 домов, построенных в том году, только 43 были делом рук легальных застройщиков.

Конфронтация с правительством

Пятая стадия была отмечена политической победой нелегалов в первом массовом столкновении с государством.

К тому времени, когда революционное Правительство вооруженных сил под руководством (1968–1975 гг.) генерала Хуана Веласко Альварадо взяло власть, недовольство приобрело массовый характер. Слишком много обещаний не выполнило предыдущее правительство. Жители уже созданных внелегальных поселений, ожидавшие ощутимой правительственной помощи, обнаружили, что помощь эта минимальна; захваты продолжались с неизбежными жертвами и насилием. Владельцы собственности обнаружили, что захватчиков нельзя остановить силой закона. Политики и чиновники убедились в неадекватности своих усилий. В конце концов, интеллектуалы заявили, что суть проблемы в отсутствии структурных реформ, но не смогли определить их содержание.

Военные же решили взять быка за рога. Объединившись с группой социалистических интеллектуалов, они непосредственно включились в организацию внелегальных поселений, чего до них не делало еще ни одно правительство. Они попытались навязать нелегалам другую стандартную модель в качестве условия получения государственной помощи. Эта модель, названная «квартальной организацией», создавала механизм прямого государственного управления жителями поселений посредством предоставления им технической помощи.

Однако ограничить жителей поселений рамками жесткой системы оказалось невозможным, поскольку их сообщество было более сложным и динамичным, чем могли себе представить правительственные чиновники. Начать хотя бы с того, что нелегалы строили жилье значительно быстрее, чем это делалось в легальном секторе.

Было принято строить над домом второй этаж, чтобы сдавать его в аренду, хотя это и не разрешалось законом. Дома в старых поселениях продавались, невзирая на правительственный запрет. Люди объединялись для строительства дорог, тротуаров и получения услуг. По всему городу широко распространились внелегальные торговля, производство, транспорт. Уже нельзя было откладывать в долгий ящик решение проблем нарождающейся рыночной экономики, возникавшей несмотря на многочисленные препятствия со стороны государства. Усилия правительства привели к дополнительному росту напряженности, предвещавшей дальнейшую конфронтацию.

Поскольку попытка решить жилищную проблему с помощью программы массового муниципального строительства провалилась, захваты продолжались. Военное правительство не могло этого допустить, полагая, что способно упорядочить ход событий сверху. В результате в период с 1968 по 1970 г. полиция изгнала 79 % новых захватчиков. Жесткие репрессии внезапно прекратились в 1971 г., когда насильственный захват опрокинул правительство физически и политически, спровоцировал правительственный кризис и привел к новой государственной политике.

29 апреля 1971 г. начался массовый захват земли в Памплоне, по соседству с колледжем Пречистой Девы. Колледж принадлежал Братству Иисуса, чья конгрегация пользовалась поддержкой помощника епископа, а позднее и епископа «новых городов» – Луиса Бамбарена Гастелуменди. Захват, который должен был распространиться на близлежащие общественные и частные земли и в котором принимали участие десятки тысяч людей, считается самым крупным за всю историю.

Военное правительство приказало полиции изгнать «захватчиков». В результате один из лидеров был убит и много людей ранено. Поселенцы захватили в плен командира полицейского подразделения и пригрозили убить его, если их не оставят в покое. Впервые конфронтация достигла таких масштабов. Сообщения о событиях заполнили страницы газет и журналов. Захват рассматривался как взрыв гражданского неповиновения, особенно опасного для диктаторского режима, представлявшего себя выразителем интересов «народа и вооруженных сил» и защитником революционного порядка в стране.

Министр внутренних дел генерал Армандо Артола Аскарате, снискавший известность в ходе антиподрывной кампании, предпринятой армией против коммунистических повстанцев в 1965 г., объявил, что невинные люди были использованы лидерами захвата для достижения мятежных целей. Однако он совершил ошибку, скрестив шпаги с епископом Бамбареном, который участвовал в событиях в наиболее критические дни захвата и отслужил под открытым небом мессу за упокой души лидера поселенцев Сальвадора Сальдивара, убитого в столкновении с полицией. Министр расценил позицию епископа как провокационную и отдал приказ о его аресте и заключении. Католическая церковь выразила резкий протест, и Артола предпринял контратаку, организовав демонстрацию «истинных поселенцев» в поддержку позиции правительства. Тем временем захват обрел физическую и моральную прочность в результате смерти Сальдивара и поддержки церкви. Бальбарен был освобожден 13 мая, а четырьмя днями позже Артола подал в отставку.

Захват был настолько хорошо спланирован, что совпал по времени со встречей в Лиме Совета управляющих Межамериканского банка развития, который ранее предоставлял средства для развития программ жилищного строительства в Перу. Инцидент привлек международное внимание и снискал захватчикам широкую известность. Кроме того, захватчики чрезвычайно умело поддерживали интерес независимых средств информации, которые на их примере ярко показали противоречия между призывами «революционного правительства» к социальной справедливости и жестокими репрессиями против захватчиков в Памплоне.

Впервые жители внелегальных поселений оказались способны сместить министра внутренних дел, сосредоточившего в своих руках значительную власть и обладавшего репутацией сильной личности. В порядке компромисса захватчики согласились переместиться в районы, определенные и частично обустроенные правительством, где и создали поселение Вилла эль Сальвадор, названное так, вероятно, в честь Сальвадора Сальдивара. Памплонский захват изменил отношение военного правительства к созданию внелегальных поселений. Хотя запрет на дальнейшие захваты, наложенный Законом 31517, продолжал действовать, была принята политика переселения захватчиков на правительственные земли.

Власти, таким образом, заняли явно противоречивую позицию. Захваты продолжали оставаться незаконными. Но поскольку правительство было революционным, то всякий раз, когда происходил захват территорий, оно признавало, что народ желает иметь землю для строительства жилья и предпринимало переселение. Тем самым достигалась двоякая цель: делался вид, что соблюдена законность, и устранялись проблемы урбанизации, создаваемые внелегальными поселениями. Такая позиция явно вдохновляла людей на новые захваты, поскольку захватчики были уверены, что военное правительство переселит их в один из «районов приема».

Тем не менее захват в Памплоне усилил также и желание военного правительства приобрести политический контроль над поселениями. Опыт Аргентины и Уругвая по борьбе с городскими повстанческими движениями в то время укрепил это желание, поскольку, как нам известно, высшее военное командование опасалось политической радикализации населения. Диктаторский режим был вынужден состязаться с APRA и левыми за влияние и власть над внелегальными поселениями, поскольку сознавал, что любое правительство, провозгласившее себя революционным, приобретает «легитимность» через расширение массовой поддержки.

Стремясь предотвратить развитие событий по памплонскому сценарию, военное правительство решило предпринять наступление, создав Национальную систему поддержки социальной мобилизации (SINAMOS), которая должна была стать проводником единой государственной политики по отношению к поселениям. Первоначальная идея состояла в том, что можно подчинить себе поселения и сделать их жителей управляемыми с помощью программы образцовых поселков, в которых жителям выделялась бы земля и в их же интересах развивалась бы экономическая деятельность. Поселок Вилла эль Сальвадор был выбран в качестве эталонного/ возможно, для политического эффекта: ведь именно там захват стал причиной смещения министра внутренних дел. Здесь была создана первая Самоуправляемая городская община (CUAVES).

Программа CUAVES выражала двоякое стремление правительства: создать образцовые поселения и политически управлять народом. Сложная система филиалов, управляемых секретариатом, должна была обеспечивать законность и порядок, а также решать проблемы образования, здравоохранения, предоставления услуг, производства и продажи товаров. SINAMOS, со своей стороны, должна была централизовать процесс принятия решений. Со временем вся эта затея провалилась. Как SINAMOS, так и CUAVES постепенно теряли свое влияние в основном вследствие того, что государство могло управлять жителями поселений лишь в той степени, в которой предоставляло им базовые услуги и не вмешивалось в их экономическую и социальную деятельность. Стихийные организации поселенцев в гораздо большей степени отвечали интересам жителей, чем бюрократизированная и централизованная система, предложенная правительством.

Хотя SINAMOS пережила режим генерала Веласко, 1976–1977 гг. она занималась только урегулированием юридических проблем внелегальных поселений, а в июле 1978 г. была окончательно распущена. CUAVES, в свою очередь, так и не достигла того уровня эффективности, на который рассчитывали ее авторы. Она оказалась ненужной, когда в 1983 г. правительство перевело Вилла эль Сальвадор в категорию «округ».

Строго говоря, нелегалы нанесли поражение революционному правительству по всем фронтам. Несмотря на усилия генерала Веласко установить новый революционный порядок и провести все необходимые изменения, его правительство было свергнуто самими вооруженными силами в 1975 г. В этом году 62 из каждых 100 домов Лимы строились нелегалами.

Возникновение ассоциаций и кооперативов

Шестая стадия началась, когда нелегалы стали использовать аграрные реформы, начатые Веласко, для внелегального преобразования сельскохозяйственных земель в городские и создали второй фронт строительства внелегального жилья.

Хотя государство с 1950 г. под давлением неудержимой волны миграции пыталось планировать развитие города, лишь в начале 70-х годов, когда военное правительство начало аграрную реформу, была предпринята официальная попытка точно определить городские границы, за которыми обрабатываемые земли подлежат перераспределению. Поскольку города продолжали расти, проектировщики определили районы городского развития, которые включали часть этих обрабатываемых земель и по этой причине выводились за рамки аграрной реформы.

Землевладельцы были заинтересованы в том, чтобы их землю включили в предполагаемые районы застройки. Ради этого они шли на все, используя свое политическое влияние, или же прибегали к взяткам. Мгновенно сформировались обширные зоны развития городов, на практике изъятые из аграрной реформы. Обуреваемое подозрениями военное правительство приказало владельцам урбанизировать свой земли в течение 5 лет. Землевладельцы, не имевшие возможности получить в достаточном объеме финансирование, клиентуру и строительные материалы, стали обращаться к ассоциациям и кооперативам.

Поселения, созданные как ассоциации и кооперативы до 1970 г., входили в состав нескольких городских районов с большим количеством трущоб. Такие поселения в дальнейшем возникали преимущественно в сельскохозяйственных районах. В общем, в период правления генерала Веласко такого типа внелегальная продажа земли стала вторым способом обойти закон.

Признание городом

Седьмая стадия ознаменовалась тем, что власти были вынуждены разрешить легализацию поселений при соблюдении предписанного режима легализации.

Во второй фазе правления (1975–1980 гг.) военное правительство попалось в капкан, когда не смогло ни остановить, oни хотя бы проконтролировать захваты, и когда ассоциации и кооперативы начали незаконно скупать сельскохозяйственные земли, используя положения проводимой самим же военным правительством аграрной реформы. Казалось, что застройка города окончательно попала в руки внелегального сектора.

Именно в этих условиях в 1979 г. и был принят Декрет-закон 22612 г. Новый закон должен был стать краеугольным камнем в признании народной собственности, поскольку определял, что как только поселения завершают процесс легализации, определенный Законом 13517, они становятся равноправными городскими кварталами и, следовательно, могут быть квалифицированы как округа. Под предлогом исправления административной ошибки, допущенной в законе 1961 г., который не устанавливал, какой же статус получают поселения после легализации, военные отнесли их в ту же категорию, что и традиционные городские кварталы. Новый порядок не только увеличил гарантированность и стабильность ожидаемых прав, но и был равносилен признанию того, что неофициальные поселения кроме всего прочего представляют собой иной способ создания городских кварталов. Под давлением очевидных фактов, власти были вынуждены наконец признать, что, вопреки мнению законодателей в 1961 г., они имеют дело не с какими-то искажениями правил градостроительства, которые могут быть исправлены посредством бюрократических процедур, а скорее с альтернативной формой урбанизации, которая выражает стремление народа иметь частную собственность.

Этим признанием завершились попытки центрального правительства вклиниться в механизм функционирования поселений. Новая Конституция, принятая в том же году, ответственность за поселения возлагала на муниципальный правительства. К 1979 г. внелегальный сектор еще вырос: из каждых 100 домов в этом году 65 были построены внелегальным сектором.

Признание частной собственности и внелегальных организаций

На восьмой стадии власти приступили к распределению прав на владение и признали внелегальные организации законными представителями внелегальных поселений. Поскольку ответственность за эти поселения была передано муниципальным органам, у них не оставалось иного выхода, как согласовывать свои действия с желаниями избирателей, другими словами, дать им требуемые права собственности. Началось стремительное движение к легализации частной собственности.

С течением времени отношение к данной проблеме менялось. Так или иначе, но примерно за 20 лет – с 1961 по 1980 г. – законные права собственности были зафиксированы примерно для 25 % всех участков. В первые 10 лет действия Закона 13517 было оформлено примерно 8000 документов, в 1971 и 1972 гг. – чуть более 7000. Однако вскоре работа затормозилась: с 1979 по 1980 г. было оформлено всего около 1000 удостоверений на право собственности.

SINAMOS явно пренебрегала технической работой по подготовке документов – планов, перепланировок и т. д., так что когда задел, подготовленный ее предшественниками, иссяк, процесс остановился. Система была более заинтересована в общественной собственности, чем в частной, о чем говорит следующий конфиденциальный документ («Предварительный вариант двухлетнего плана на 1973–1974 гг.», для служебного пользования): «Процесс легализации, описанный выше, влияет до известной степени отрицательно на маргинальные слои населения, поскольку способствует разрушению семьи и общества, явно подрывая высокий уровень социальной сплоченности, достигнутый этими группами на ранних стадиях захвата благодаря их стихийной самоорганизации. Процесс этот провоцирует начало серьезных разногласий между поселенцами, что подтверждается большим количеством судебных исков в легализованных кварталах».

С приходом демократического правительства стало ясно, насколько заблуждались власти. Факты показали, что люди желают частной собственности, а их симпатии к социализированной модели общины – чистой воды риторика. Когда в 1980 г. было избрано муниципальное правительство Лимы, притязания на частную собственность обрели политическое выражение. Поскольку Совет столицы хотел сохранить популярность, обеспечить собственное переизбрание и хорошо понимал, что избиратели во внелегальных поселениях особенно озабочены судьбой своей недвижимости, он решил отказаться от планов насаждения идеального порядка и выдать жителям удостоверения на право собственности. Смягчив бюрократические требования, городской совет Лимы под руководством мэра Эдуарде Оррего (1981–1983 гг.) выдал более 22 тыс. удостоверений, поставив тем самым рекорд. Когда на муниципальных выборах 1983 г. победили левые марксисты, возглавляемые Альфонсо Баррантесом, Совет столицы пытался продолжить эту деятельность, но к июлю 1986 года марксистская мэрия выдала менее 11 тыс. удостоверений.

Совет также понимал, что организационная автономия поселений была еще одной надеждой, которая из года в год не оправдывалась. Для решения этой проблемы, был издан Указ 192, определяющий статус «поселенческих организаций». Указ не предписывал единой модели организации поселений, а признавал право поселенцев на свободу ассоциаций без предварительного утверждения властями, предполагал предоставление законного статуса любой форме ассоциаций, предусмотренной законом, – даже группам, существующим де-факто. Важно, что Указ подтверждал признание организаций, созданных для проведения захватов и других незаконных действий.

На пути к государству, основанному на внелегальном секторе

На девятом этапе государство, столкнувшись с неэффективностью законов, прибегло для реализации проектов жилищного строительства к внелегальной системе – к захватам.

15 июля 1984 г. 7 тыс. семей захватили 640 га земли вблизи ущелья Айякан. Захват был спланирован, организован и проведен самим Советом столицы. Большинство захватчиков являлись либо государственными служащими, либо работниками организаций, которые трудно причислить к внелегальным. Согласно нашим данным, первые захватчики Айякана были сгруппированы в 11 организаций, заранее признанных Советом столицы. Две из них состояли из служащих городского и окружного Советов, одна – из служащих Национального института культуры, которому требовалась земля для археологических раскопок, остальные – из сотрудников Архитектурного колледжа. Все будущие поселенцы оказывались так или иначе связанными с властями и с проблемами жилищного строительства, и государству было нетрудно их мобилизовать.

Задержка с передачей земли от министерства жилищного строительства Совету столицы вызвала раздражение муниципалитета, и он дал зеленый свет захвату. Мэр Альфонсе Баррантес, обиженный бесконечными проволочками, за два месяца до этого обсуждал данный вопрос с тогдашним министром жилищного хозяйства Хавьером Веларде Аспильятой. Последний, по свидетельству Баррантеса, признал, что ввиду невозможности ускорить административную процедуру, захват Айякана – единственное решение проблемы.

Тот факт, что мэр и министр, опиравшиеся на всю мощь своего аппарата, не совладали с установленными процедурами и были вынуждены прибегнуть к захвату, ясно показал, что законная система не в состоянии обеспечить людей жильем. Но, в отличие от внелегалов, сотрудники государственных организаций не знакомы с внелегальными правилами захвата земли.

Через неделю после захвата 4 тыс. человек из поселения Орацио Себальос во главе с Хайме Цубьета Кальдероном пытались войти в Айякан и были изгнаны после жестокой схватки с первопоселенцами. В августе и сентябре эти схватки продолжались непрерывно, всегда заканчиваясь победой поселенцев, поддерживаемых Советом. 8 октября 9 тыс. переселенцев оказались вовлеченными в другую жестокую схватку, на этот раз с применением коктейлей Молотова, самодельных автоматов и бомб. Десятки были ранены или искалечены, и потребовалось вмешательство национальной гвардии.

Стычки прекратились к концу октября. Раздосадованные поражениями, жители поселения Орацио Себальос (около 3 тыс. мужчин, женщин и детей) 27 октября начали захватывать частные земли, расположенные на правом берегу Айяканы. Там они возвели новое поселение и рассчитывали воспользоваться всеми преимуществами в виде общественных работ и услуг, которые Совет собирался предоставить Айякане. Насилие продолжалось в ноябре и декабре. Когда же страсти, казалось, начали утихать, Хайме Цубьета, глава поселения Орацио Себальос и лидер новых поселенцев, был убит при загадочных обстоятельствах.

Причиной всего этого насилия было то, что Совет столицы не взял в расчет внезаконную систему. Когда внелегалы планируют захват, они действуют на основе консенсуса, четко выявляют свои общие интересы, собирают критическую массу, необходимую для практически полного занятия захватываемой земли, и создают систему привлечения новых членов поселений, при безусловном преимуществе местных жителей. Захваты, таким образом, имеют свою рабочую логику, определяющую возможность координации усилий, проектирования поселений, распределения участков, организации самозащиты и судопроизводства, ведения переговоров с властями, почему и бывают обычно успешными. К сожалению, подменив стихийную кооперацию поселенцев неким идеальным порядком, который, как мыслилось, определит все стороны жизни поселения, Совет убил эффективность захвата и исказил внутреннюю логику процесса. Захват уже не обсуждался, а одобрялся; поскольку общие интересы не были должным образом учтены, вместо сотрудничества началась борьба между людьми. Кроме того, поддержка оказывалась лишь организациям, признанным Советом, а возможность сотрудничества с другими заинтересованными в захвате сторонами – отвергалась. Самым значительным было то, что внелегальность не только победила законные способы действия, но и инфицировала их.

Безуспешное судебное преследование ассоциаций и кооперативов

Десятый этап был обозначен законодательным признанием незаконных продаж земли как второго внелегального средства приобретения собственности для жилищного строительства. Ассоциации и кооперативы процветали с 1975 г. В результате незаконного преобразования сельскохозяйственных земель в городские с последующей их продажей появились сотни новых кварталов с тысячами домов. Только в начале 1985 г. 45 ассоциаций и кооперативов умудрились продать примерно 600 тыс. м2 земли. Для привлечения клиентов они организовали в средствах массовой информации широкую рекламу. В итоге волна внелегальных застроек захлестнула долину Римак. Естественно, властям пришлось как-то на это реагировать, и они организовали в прессе кампанию осуждения и приступили к наказанию виновных – налагая огромные штрафы, закрывая брокерские конторы и возбуждая судебное преследование внелегальных брокеров.