Текст книги "Я - грозный любовник. История Сида и Алисы"

Автор книги: Эрмес Леал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

6

– Алло!

– Алло?

– Алло! Кого вам?

– А кто говорит?

– Это Маркус с проходной.

– Извини, Маркус, мне надо поговорить с Кароль. Можно ее?

– Нет. Спит она. А кто говорит?

– Друг ее.

– Позвоните лучше ей домой.

– Да пошел ты!

– ...

– Алло?

– Алло. Будьте добры, я бы хотел поговорить с Кароль.

– Нету здесь никакой Кароль. Вы ошиблись.

– Что, Кароль здесь не живет? И Эдуарду не живет?

– Нет.

– А кто говорит?

– Мария Жозе.

– Мария Жозе, это Мальро говорит.

– Кто, кто?

– Мальро. Вы живете в доме напротив?

– Нет, не живу. Работаю в школе. Слышу – телефон звонит, вот и подошла.

– Я хочу поговорить с Кароль.

– Никакая Кароль тут не работает.

– Это школа?

– Да. Но вы, верно, номером ошиблись.

– А как вы выглядите?

– А вам-то что?

– Кажется, вы мне нравитесь.

– Я курчавая брюнетка, мне двадцать два года, люблю танцевать.

– Хотите потанцевать со мной?

– Нет.

– Бросила трубку, дура. Ну и хрен с ней. Ты слышал, Сид?

– Алло?

– Алло. Это квартира Кароль?

– Нет, это не квартира. Вы ошиблись.

– Извините, мне нужно поговорить с Кароль.

– Из девяносто второй или из сто пятой квартиры? Мало ли кого зовут Кароль в этом доме!

– Вас тоже Кароль зовут?

– Нет, меня – Саманта.

– Саманта? Это здорово! А меня – Мальро.

– Это что за имя такое?

– Французское. Был такой писатель, очень известный. У вас тоже красивое имя. Сколько вам лет, Саманта?

– Мне семнадцать. А вам?

– Мне тоже семнадцать. Здорово, правда? Вы, наверно, хорошенькая. Ужасно хочется вас увидеть! Голосок у вас красивый! И сами вы, наверно, очень красивая.

– Это верно.

– С вами очень интересно разговаривать! Можно узнать что-нибудь новенькое. Забудьте про Кароль – мне хочется узнать побольше про вас.

– Я блондинка. Глаза голубые. Правда. Волосы у меня, как у Веры Фишер [1]1
  Вера Фишер – бразильская актриса. Снимается в сериалах. – Прим. пер.


[Закрыть]. Серьезно. Продолжать?

– Конечно!

– Я очень хорошенькая. И не только я, но и моя подруга. Она тут рядышком. Тоже милашка. Когда парни нас обеих видят, они в отпаде. Увидишь – убедишься сам.

– Интересно!

– Хочешь, еще кое-что скажу?

– Хочу!

– С парнями я люблю делать все. Дай мне только волю! Сосу, кусаюсь – парни от этого балдеют. Меня так все в доме и зовут – Саманта Пожирательница. Обожаю сосать! Правда, правда. И не подумай, что я шлюха какая-нибудь. Заполучить меня трудно, но дело того стоит. Хочешь попробовать, Мальро?

– Хочу, еще как!

– Можно прямо сейчас.

– Где ты живешь?

– А ты что, не знаешь?

– Нет.

– Тогда иди гуляй.

– Подожди, не бросай трубку. Дай мне телефон. Не бросай трубку! Бросила... Корова.

– Алло?

– Алло. Я бы хотел поговорить с Кароль или Сузи.

– Нет тут никакой Сузи. И Кароль нет, мой хороший. Но если тебе нужна куколка-секси, я сделаю все как надо и дорого не возьму.

– Эге, да ты парень? Этого мне даром не надо.

Все время Мальро пытался кого-нибудь подцепить, названивая по телефону-автомату. Так он искал себе партнершу. Службой знакомств отец ему пользоваться запретил. Единственный выход – звонить наудачу. Как знать – может и снимет клевую телку. У него уже пять адресов – все в разных концах города. Один – на южной окраине. Далековато – даже на метро ехать около часу. Но звонить и договариваться о свидании лучше часов в десять вечера. Так, по крайней мере, считает Мальро.

Я встревал в беседы, которые вел Мальро, лишь тогда, когда они казались мне занятными. А болтал он подолгу.

Сегодня мы пребывали в приподнятом настроении. Успели покурить немного хорошей травки. Мать Мальро поладила с одним астрологом, с лицом мексиканского индейца, про которого болтали, что он-де голубой. Это тот самый, что телезвездам гороскопы составляет. Умеет людям пыль в глаза пускать!

Сегодня мать Мальро рассказала интересную историю про сына. Когда Мальро был совсем еще крохой, он так много и громко плакал, что спать никому не давал. Тогда мать закуривала травку, делала глубокую затяжку и выпускала ему в рот. Через несколько минут он уже дрых без задних ног. Иначе его было не уложить.

Даром это не прошло. Он подсел на травку.

7

«Привет, дружище! У телефона Шавес. Минута разговора стоит один реал девяносто. Нормально, дружище? Вот какая сегодня будет история. Шикинья получила в подарок от сеньора Мадруги набор игрушек, изображающих фазенду. Там дом, лошадь, бык, амбар. Она сказала, чтобы я не смел эти игрушки трогать. Я, мол, неаккуратный и сломаю их. Пришел Кику и сказал, что тоже хочет поиграть. Она вырвала игрушки у него из рук, но не рассчитала сил, так что они упали на пол и разбились. Было очень интересно собирать обломки Шикиньиных игрушек. Пока она ревела в своем углу, мы попытались починить игрушечный домик, но тут появился сеньор Мадруга и отругал меня».

Я уже в пятый раз слушал эту историю. Иногда рассказывали что-нибудь другое. Но все равно это была чушь собачья. Я смеялся, потому что, слушая эти истории, воображал себе нечто совсем другое. Для понта я орал в трубку всякие приколы. Предлагал Шавесу натянуть Шикинью. Мне всегда казалось, что они втроем, в том числе Кику, играют в доктора, а еще в мужа и жену. Один из них должен изображать жену. Пока Кику трахает Шикинью, Шавес глядит на них и кончает в кулак. Ну и зрелище! А еще лучше, когда Шавес оттрахает Кику, а Шикинья будет смотреть и плакать. А тут Шавес отпустит Кику, задерет Шикинье подол и вставит ей куда надо. Тогда уже Кику заплачет. Когда-нибудь я запишу эти телефонные фантазии. Как бы мне хотелось, чтобы все детишки, вместо всякой фигни, послушали интересную сказочку!

Я сидел один на телефоне в квартире у Мальро. Хозяев дома не было. Они люди тактичные, но лучше этим не злоупотреблять.

Вдруг я услыхал шаги. Родители Мальро вернулись домой, увидели открытую дверь в спальню и застигли меня врасплох с телефонной трубкой в руке. Я попался на месте преступления. Быстро я повесил трубку, покуда они таращились на меня, не зная, что сказать, потому что им было невдомек, чем я занимаюсь. Заинтригованные, они силились угадать, почему я ржу, будто жеребец, и почему у меня расстегнуты штаны. Рядом с ними стояла сестренка Мальро и не сводила с меня глаз. Растянувшись на тюфяке, я чувствовал себя как дома. На мое счастье, плакаты с Бобом Марли ни о чем не говорили.

Мальро в это время торчит в школе и прикидывается, будто учится, хотя на самом деле думает о черепашках на своем пляже. Я остался у него дома и ждал, когда он придет под кайфом. Травки мы с ним накурились вдосталь. Он ушел, а я остался. Даже забыл, что надо идти в пункт проката. А Жоржи не счел нужным спросить, почему меня нет – он вообще не обратил на меня ни малейшего внимания. А если бы обратил и вообще не отходил бы от меня – ушел бы я на хрен из этого заведения.

Отцу Мальро, журналисту, было плевать, что я тут. Я мог делать что угодно – он и внимание не обратит. Он вообще неразговорчив, и ему по барабану, что творится в доме, с женой и детьми. Дело в том, что он был в партизанах, попал в плен и подвергся пыткам. Он, по-моему, даже не знает, как меня зовут. Мать – другое дело. Немножко с придурью. Ждет внучку от восемнадцатилетней дочери от первого брака. Смерив меня взглядом, она спросила:

– Как ты сюда вошел, сынок?

– Мальро в школе, а я его жду.

– Шел бы ты лучше домой. Когда он придет, я ему скажу, чтобы зашел к тебе. Ладно?

Сестра Мальро взглянула на меня с подозрением. Как будто она знала обо мне нечто такое, о чем не ведали родители. Эта соплячка еще в кроватку писается, за что получает по попке. Впрочем, Масиел – другой мой приятель, о котором я еще расскажу, – у него, кстати, такой здоровый член, какого ни у кого из нас нет – говорит, что девчонка далеко пойдет. А хоть бы и так. Только поддразнивать меня нечего. Ей еще расти да расти, чтобы хоть кости-то мясом обросли. Так вот, эта ссыкуха так на меня смотрела, как будто знала, что я вытворяю в спальне у ее мамаши.

Если сестренке Мальро чего-то хочется или она думает, что слишком много знает, то придет когда-нибудь и ее черед. Ох, что будет, если она положит на меня глаз! В десять лет у девчоночки уже начинается зуд, только она не знает, как с ним быть. А уж Сид-то знает!

Я воспользовался разрешением матери Мальро, чтобы тихо смыться, застегнув ширинку, потушив окурки в пепельнице, зачесав волосы назад, надев кожаную куртку, поскольку на улице было довольно холодно, и по-быстрому простился, прежде чем обнаружат мои бесчинства и запретят приходить сюда. Впрочем, запрещать что бы то ни было – не в их правилах.

Пора мне кончать с непристойными звонками по телефону! Да и на что мне это надо? Чего тут путного? И как я глупо попался, мастурбируя под телефонный разговор! Если кто об этом проболтается – вот стыдоба-то будет! Лучше об этом и не думать... Кто-нибудь наверняка захочет мне подгадить. Раз десять сегодня я слушал порнушку, а уж сколько раз кончал в кулак – за неимением альтернативы – и не припомню. Только бы девчонки не прознали – а то беда! Придется тогда переехать в другой район или даже в другой город...

Когда я вернулся домой, тешить самого себя уже не хотелось, даже воображая себе Алису. Интересно, Алиса тоже этим пробавляется? Надоело за ней бегать. Все-таки она мне немножко нравится. Хорошо это или плохо? Наверно, все-таки плохо. У меня эта девчонка из головы не идет. Другие телки меня перестали интересовать – вот до чего дело дошло. Скоро стану как Мальро, который подсел на секс по телефону. Пора с этим завязывать. Иначе мне кранты. Никак не сдержаться!

Последней жертвой моего беспутства стал телефон в магазине канцтоваров, что на углу, напротив газетного киоска, рядом с метро. Его хозяйка – занудная бабка-пенсионерка, которая ни с кем не желает разговаривать. Покупателей ненавидит. Глядеть на них не хочет. Я уже десять лет туда наведываюсь, а она прикидывается, будто не узнает меня. Проучить бы ее! За магазином – школа и обнесенный стеною пустырь. В стене – пролом, так что ничего не стоит прошмыгнуть туда, не раз я туда забегал, чтобы покурить с одноклассниками Мальро да потискаться с девчонками. Этим я давненько занимаюсь.

И вот однажды я додумался, как пробраться поздно вечером в магазин через черный ход. Во-первых, это лучшее место, чтобы трахаться; во-вторых, мне стал доступен секс по телефону. Трижды я забирался в магазин. Один раз с девчонкой и два раза, чтобы воспользоваться телефоном. Только за этот месяц я звонил Монике, Шавесу и даже Режининье – блондиночке, которая снималась голышом для «Плейбоя». Клевая телка! Я балдею, когда слышу ее голос и при этом рассматриваю ее фотки – вся голая, груди и киска напоказ. Потом кончаю в кулак. И ей того хочется, и мне. Думаю, что в этом все мои друзья единодушны.

До конца месяца я больше не звонил. Меня может подкузьмить счет, когда придет. Старуха наймет здоровенного охранника-костолома, помешанного на компьютерных играх, чтобы тот подловил любителя позвонить на халяву. Я лег на дно, чтобы не залететь. Выход – воспользоваться квартирой Мальро. Когда придет счет, они увидят, на сколько я наговорил. А я тем временем найду другой телефон. Из пункта проката звонить стремно – Жоржи догадается.

Разыскивать ли мне Алису? Погожу еще. Если не перестану думать о ней, то буду искать – а что делать?

Ее запах преследует меня. Стоит мне зажмурить глаза, как она возникает у меня в воображении – на пляже или дома, в одних трусиках. Или представляю, как она танцует стриптиз, сбрасывает одежду, пока не останется в чем мать родила. И все – под балдежную музыку... А музыка-то, оказывается, доносится из прачечной, что по соседству. Я пошел прочь. Такой музыки мне сто лет не надо.

Пора мне спуститься с небес на землю. Рано мне еще такими делами заниматься. Хочется, чтобы кто-нибудь меня выслушал. Правда, правда! Хочется выложить всю подноготную, откровенно рассказать о своих безумных фантазиях – у кого их, на самом деле, нет? Может, я и вправду чокнутый – но все же не такой, как большинство моих знакомых. Хочу, чтобы здесь, у меня в комнате, всегда была девчонка и ничего не делала, не разговаривала, не докучала мне, но чтобы была со мной долго-долго – может быть, всю жизнь. И больше никого мне не надо. Тогда и по телефону звонить ни к чему.

8

Свет фар слепит глаза. В башке – туман. В крови – мощный выброс адреналина. Мчатся машины. Скрипят тормоза. Молодежь сама не своя. Для поборников морали такое зрелище – золотое дно. По улицам, где яблоку упасть некуда, снует толпа, и каждый рискует в любой момент попасть под машину. Я пришел сюда в полночь, чтобы поиграть с опасностью, пощекотать нервы, встретиться с друзьями и с женщинами. Пока не случилось ничего особенного, но все еще может произойти.

Вроде нет ничего хорошего в том, чтобы пялиться на других – и все же это разогревает кровь и пробуждает безумные фантазии. Многовато тут придурков. Обзаведусь машиной – буду лишь изредка сюда наведываться. Чтобы только баб снимать. Гляжу я на слоняющихся здесь маменькиных сынков и стремлюсь извлечь выгоду из ночи, которая начинается здесь, а кончится где-то в другом месте. Есть тут неподалеку одно местечко, о котором я потом расскажу, где собирается вся наша компания, вместе с бабами. Туда-то я и намылюсь. Нынче мой день.

Я замер в ожидании.

Глаза у меня шныряют туда-сюда, нос принюхивается, за шиворот ползет холодок, руки немеют, ноги тоже. Вот бы погреться! Для этого нужен огонь и девчонка.

– Надоело, блин! Всякий раз одно и то же, а толку никакого, – обратился я к Мальро, который, смешавшись с толпой, в этот момент поворачивался на триста шестьдесят градусов, силясь заметить похоть хоть в каком-нибудь женском взгляде, более робком, чем его собственный.

Если сначала я хоть поглядывал на слоняющихся полудурков, то теперь уже и смотреть расхотелось. На хрен мне чужой адреналин! Пусть это произойдет со мной – или зарасти все дерьмом. С другой стороны, в таких ночах есть свое преимущество. Когда все пустеет, девчонки снуют взад-вперед, как скейтбордистки.

– Ну что, пойдем? – спросил Мальро.

Он намекал на самый приятный момент, когда мы уединялись с девками на нейтральной территории. Там мы могли вытворять все, что заблагорассудится. Начиналось все тут, где нетрудно подцепить девок, которым охота выпить, покурить и потрахаться. Потом мы их отводили в укромное местечко, и начиналась вакханалия в близлежащей эвкалиптовой роще, возле озера, на безлюдном островке на реке Тьете. Только сумасшедшие выбирают такие места! Вам наверняка понравится...

Мы с Мальро ждем Урода и еще двоих приятелей – Масиела и Лампрею. Банан потащился вместе с отцом на работу в ночную смену и будет вкалывать до утра. Площадь и перекрестки широкого проспекта изменяли наше место встречи по разным причинам. Мы не только знакомимся с новыми девчонками, такими же сумасшедшими, как и мы сами, и готовыми на что угодно, но и даем волю разнообразнейшим фантазиям. Так было до недавних пор. Теперь уже не то, но иногда получается. Авось и сегодня получится. Нашлись бы девки.

И я, изголодавшийся донельзя, довольствовавшийся целую неделю одной мастурбацией, сегодня нуждаюсь в полноценном сексе. Не надо было бы мне этого говорить, стоило лишь ограничиться намеком – но мне правда нужно кого-нибудь оттрахать, чтобы успокоиться и вспомнить, что я мужчина. Мы условились встретиться ночью на нашем острове, подальше от полиции, как делали прежде. Там-то никто не помешает. И вот еще что. Если всего не предусмотреть, девчонки быстро охладеют, и тогда ни о каком сексе и речи быть не может. А куда же нам без секса! Значит, сегодня надо непременно закадрить девчонку. Если не придется искать нового места, то все на мази – Патрисия обещала прийти.

Площадь – наша. Здесь мы собираемся каждую пятницу, как будто строго условились о месте, дне и часе, где всякий раз занимаемся одним и тем же. А то можно вволю накуриться в комнате у Мальро, выпить молочного коктейля в Макдоналдсе, сходить в кино или к кому-нибудь в гости, а потом вернуться.

Парни пришли.

Ядро нашей компании составляют восемь человек. Вот сейчас вы можете познакомиться с Лампреей – веселым и разговорчивым толстячком, и с Масиелом – негром-баскетболистом ростом под два метра. Так он вырос к тринадцати годам, и с тех пор больше не растет. Сейчас ему двадцать, и он старше всех нас. Во всем разбирается – и в людях, и в наркотиках: все перепробовал. А Урод – настоящий джентльмен: голос мягкий, движения плавные, никогда ни с кем не ссорится и не считает себя лучше или умнее прочих. Он красивый и сообразительный, чем и довольствуется. Все трое пришли вместе, уверенные, что найдут девчонок, с которыми можно приятно провести время и которые готовы за ними пойти хоть на край света.

Вот и девчонка нарисовалась.

Атмосфера изменилась. Ребята оживились.

У Патрисии, которая всегда с нами охотно общается, во рту была жевательная резинка. С ней пришла худенькая брюнеточка по имени Глаусиа. Я хорошо ее знаю. Пьет как лошадь и трахается так же. Она с нами уже во второй раз. С ними еще какая-то телка.

Патрисия познакомила нас с Глаусией и своей новой подругой – высокой, голенастой, опрятной, которая тут же заказала выпивку и попросила у меня закурить. Мне пришлось ей угождать, чтобы добиться ее расположения. Я знал, что у нее только что закончился роман с вокалистом из одной известной рок-группы. Так что она была свободна. Она отличалась длинными гладкими волосами, доходившими до пояса, и модельными формами, запихнутыми в джинсы с прорехой на заднице. Много курила. Нюхала тальк и балдела.

«Хороша!» – шепнул я Патрисии.

Все три – наши.

Девок сегодня – море. Не знаешь, к которой и прибиться. Масиел и Лампрея, как всегда неразлучные, глядят на телок, думают, к какой бы подкатиться. Они друзья – не разлей вода, хотя несходны буквально во всем – во внешности, в сложении, в манере одеваться. Не смотря на это, они всегда держатся вместе. Масиел – негр. Но не расист. Когда кто-нибудь рассказывает анекдоты про негров, он смеется вместе со всеми. А трахает только белых девок. Вообще он здоровяк, силач – его побаиваются.

Я совершенно согласен с Масиелом, что без девчонок наша компания рассыпалась бы. Наши загородные прогулки предпринимались только ради них. Никуда от этого не деться. Сами понимаете.

У меня было предчувствие, что больше я с ними никуда не поеду. А то каждый раз одно и то же. Вот и сегодня ничего нового не произойдет, видимо, я расту, а друзья мои – нет. Об этом и Мальро не один раз говорил. Надоело заниматься прежними глупостями или искать новых глупостей, хотя в глубине души сознаюсь, что хочется, чтобы все осталось как есть.

Раздумывать было некогда, настала пора действовать. Я уже представлял, как засажу этой подруге, у которой прореха на джинсах.

В три часа мы, наконец, решились отправиться в наш уголок – возле озера, на берегу реки Тьете. Никто, кроме нас, туда не заглядывал. А кто уж там оказывался, те с нами трахались.

Я бросил клич, и мы пустились в странствие к зачарованному лесу, где нас ожидал дворец наслаждений и природа, похожая на рай, куда я, может быть, попаду после смерти.

Я терся возле новенькой, чтобы прозондировать почву. Она уже у меня в руках. Отведу ее в укромный уголок да и засажу ей. Лучше места для этого дела не найти нигде. Об Алисе я и думать забыл. Знал, что если встречу другую клевую телку, Алиса мне будет ни к чему. Ее-то я сюда не потащу. Не знаю, почему, но у меня не хватит смелости сделать это. Там-то девчонкам скучать не приходится. Если дело и не дойдет до секса, то хоть потискаемся да пообнимаемся. Когда наступают холода, почти невозможно раздеться догола посреди ледяного тумана. Но нам было без разницы, потому что холода мы не ощущали и в городе – на улицах, в домах, в комнатах, под фланелевыми одеялами, которыми девочки укрываются с головы до ног и, засыпая в тепле, думают о нас.

Придурки, разъезжающие на машинах и слоняющиеся по улицам, остались позади. Мы покурили травки. Все мы держались вместе. Мальро с Масиелом пошли покупать сигареты, пока мы гуськом спускались к реке, к острову, к наслаждению, к месту, куда все заходят возбужденные, а уходят удовлетворенные и насытившиеся.

Ходим мы гуськом, потому что мы индивидуалисты, если верить Мальро. Не поднимаем шума, когда идем ночью по улице. Не хотим, чтобы нас заметили. Сами никого не беспокоим и не хотим, чтобы нас беспокоили. Хотим жить в свое удовольствие. Мы уже не замечаем ни улицы, ни домов, ни людей. Иногда останавливаемся, чтобы достать сигарету или покурить травки на углу. Перед нами река Тьете. Мальро и Масиел остались позади.

Мы прошли мимо целующейся парочки, которая не обратила на нас никакого внимания. Возле шоссе остановились, чтобы дождаться ребят с сигаретами.

Когда Мальро проходил мимо парочки, он решил вогнать их в краску. Подошел вплотную и обратился к парню.

– Слышишь, друг, огоньку не найдется? – спросил он, держа сигарету в руке.

Тот вздрогнул, выхватил оружие и направил в лицо Мальро. Я оказался довольно далеко, поэтому подробности драки от меня ускользнули. Масиел подскочил к нему и вырвал у него из рук револьвер, что большого труда ему не стоило – парень-то оказался слабаком. И все равно Масиел и Мальро отдубасили его как следует. Парень упал. Девка сидела, не смея шелохнуться. Поглядев на нее, Мальро приблизился, покуда ее ухажер валялся на земле с разбитой головой – Масиел постарался. Она запаниковала. Серьезно. Мальро совсем одурел: выпростал член и сказал, что сейчас ее изнасилует. Стал хватать ее за груди и за попу. Его вздыбившийся член наводил на нее ужас. Кабы Масиел не вмешался, он бы ее точно натянул. Он упивался своей властью над женщиной и проявил такую агрессивность, о какой прежде мы и не подозревали. А того парня они с Масиелом так отделали, что ему долго лечиться придется.

Пока те двое валандались с девкой, я занимался с новенькой, у которой, как я уже говорил, модельные данные и джинсы с прорехой. Вот только имени ее я так и не узнал. Обнимал ее, целовал, а как ее зовут – не догадался спросить! А может, она и назвала свое имя, да я не расслышал. Когда мы с Лампреей решили посмотреть, что с теми двумя, они сами заявились. Легки на помине.

– Сид, мать твою так! Смотри, – сказал Масиел, показывая револьвер.

– Ни хрена себе! – произнес я.

– Отняли у того типа, который на Мальро хотел напасть. Здорово мы ему врезали! Ему и теперь еще не подняться. Ничего, подружка о нем позаботится, – сказал Масиел, чтобы всем стало ясно, что он крутой чувак.

Чувствовалось, что оба возбуждены, но старались говорить так, как будто ничего из ряда вон выходящего не произошло. Я только потом узнал, что они этого типа сдуру чуть не замочили. В этот момент ничто не могло нарушить наших планов. Не для того мы сюда шли.

Мы снова пустились в путь, болтая о разных пустяках. Недалеко был уже проспект Виа-Маржинал и мой пункт проката.

Пока мы переходили Виа-Маржинал, Мальро рассказывал свою версию случившегося. Он, правда, был так возбужден, что плохо помнил, что произошло.

Девушкам понравился поход. У них рот не закрывался от смеха. Мы шли в опасное место, напоминавшее один из островов в Диснейленде, где я бывал, когда мне было лет двенадцать, и влюбился в Белоснежку. Наше место было кладбищем семи гномов и других подзабытых сказок. На детали мы не обращали внимания. Действительно, было опасно. В такие места никто не ходит. Я не сводил глаз с прорехи на джинсах. Мы остановились у перехода, чтобы посмотреть, нет ли грузовиков, которые в предрассветные часы мчатся как угорелые. Мы бросили окурки и перешли широкий путепровод, напоминающий поблекшую радугу над рекой.

Мостом через реку нам послужила дугообразная водопроводная или канализационная труба. Она была такая огромная, что пройти по ней было проще простого. Там была еще какая-то дверца, запертая на заржавленный замок, но и ее мы преодолели без труда. Не успев еще добраться до острова, мы обернулись и выкрикнули пару теплых слов в адрес города, исчезавшего в моросящем дождике и белесом тумане, поднимающемся от реки.

Вот мы и на озере. Тут мы полные хозяева положения. Это место располагалось между грязной рекой и шоссе на Рио-де-Жанейро. Все пространство между двумя путями – сухим и водным – заросло эвкалиптами, под которыми все блистало чистотой, как будто ведьмы все подмели волшебными метлами. Палая листва устилала черную землю, словно перина – супружеское ложе, а осколки глиняной посуды навевали мысль о развалинах старинного замка. Шоссе пролегало довольно далеко, оставляя пустынным место, которое мы окрестили островом семи мертвых гномов. Заметить нас не мог никто – ни с шоссейной дороги, ни с другого берега реки.

Здесь мы менялись до неузнаваемости. Ожидала нас, можно сказать, групповуха. Почти. Те, которые приходили сюда с нами, знали, что могут потрахаться со всеми, если только захотят. Это никогда не планировалось. Все получалось само собой. Патрисия это знала. Глаусия побывала здесь однажды, и ей понравилось. Теперь она привела подругу, должно быть, предупредив, что ее ожидает. Мальро был как помешанный. Все зависело от девчонок и от парней. Силком никто ничего делать не станет.

Патрисия – мне ровесница. Ей тоже восемнадцать, и разница у нас всего в несколько дней. Глаза у нее голубые, волосы осветленные, длинные и распущенные. Полновата. Много курит и пьет. Обожает трахаться. Никогда не упускает случая. Готова лечь с первым встречным-поперечным. Однажды за одну ночь дала десятерым парням кряду. Я и сам два раза в нее кончил. Не помню, первым я был, третьим или последним.

Мы с Уродом решили, что первыми станем мы. И стали совсем как скоты, потому что девчонки готовы были отдаться нам с легкостью. Частенько они сами брали на себя инициативу. Начинали они с Урода – из-за его атлетического сложения и богатырской силы: любого верзилу спокойно мог уложить. С виду он спокойный, но лучше с ним не связываться. Так даст сдачи, что мало не покажется. Я подумал, что девчонка с прорехой на джинсах достанется мне: Урод вроде бы не проявлял к ней интереса.

Масиел и Лампрея, как всегда, неразлучны. Они уже заводятся. Мальро в прежние разы брал на себя инициативу, но девки его отвергали, сводя все к шутке. Потом помаленьку уступали. Давали, плохо соображая, кому дают. Со мной такой номер не пройдет. Никаких «не хочу» или «не сейчас» я не признаю. Я их брал нахрапом, не давая опомниться. В такие минуты я и сам иногда так дурею, что не соображаю, кого трахаю. Я же крутой facker! Поначалу еще отдаю себе отчет, а потом сам не свой становлюсь. Когда я два раза натянул Патрисию, у меня пропало желание, словно я увяз в молочном коктейле.

Мальро, я думаю, сегодня тоже повезет. А я к девчонке подлизываться не умею. Улещать ее болтовней – нет. Я умею атаковать. И добиваюсь своего. Любопытный факт: о сексе при этом я с ними даже не говорю. Не знаю, так же ли они кончают с Лампреей или Масиелом, как со мной. Что-то больно быстро у них все происходит. Я знаю, что Лампрея часами готов лизать девкам промежность. Дурак он, что ли? А Масиел их в задницу трахает. После такого дела как бы не пришлось нам везти кого-нибудь из девчонок в больницу. На его счастье, девки ему пока что попадались привычные. Что, хорошо это?

Я всегда сначала думаю, а потом делаю. Потом подумаю еще раз и делаю снова.

Настоящие мужчины – это только я, Мальро, Масиел, Лампрея, Фернанду, да еще, пожалуй, Банан. Мы с Уродом, как я уже говорил, бываем первыми. А что делать остальным, если девчонок не хватает? Жалуются потом... Мы с Уродом таких жалоб не признаем. Я даже не задумываюсь, первому мне девка даст или нет. Ведь не в каждые выходные это случается. Сегодня все удалось. Алиса никогда бы сюда не пришла. Да я бы ее и не привел.

Мы идем в укромное местечко. Ступаем осторожно – всюду рытвины. Не свалится в яму, не испугать бы новенькую! Чтобы все получилось хорошо, нужно обдумывать каждый шаг. А то девки смоются. Это же не вакханалия, где каждый сношает, кого ни попадя, как в старых бразильских фильмах, которые показывают по телику ночью, где голые придурки на окраинах Рио-де-Жанейро вытворяют черт знает что.

Только сумасшедшие девчонки способны раздеться догола при всем честном народе, завалиться на подстилку из сухой листвы и отдаваться первому попавшемуся. Обалдеть! С такими и дело иметь приятно. И никаких проблем. И им нравится, и нам. Флавинья и Патрисия ездят для этого в Сан Томе-дас-Летрас. Там тоже нормально, но здесь лучше и безопаснее.

Еще несколько минут – и мы окажемся на нашем острове, в нашем Диснейленде. Вам понравится – вот увидите.