Текст книги "Дело об игральных костях"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 3

Когда Мейсон и Делла вернулись после ленча, Пол Дрейк уже их ждал.

– Что нового, Пол? – спросил у него Мейсон, едва увидел.

– Я выяснил, где живет Марсия Виттакер.

– Отличная работа, Пол! Как тебе это удалось?

– Да ничего особенного, правда, пришлось как следует помотаться, – устало ответил Дрейк. – Я разузнал ее адрес через службу коммунальных услуг. Сейчас она живет в пустой еще квартире и, вероятно, занята покупкой мебели.

Мейсон закурил и некоторое время смотрел на горящую спичку.

– Марсия Виттакер – это ее настоящее имя? – спросил он.

– Да. А почему ты спрашиваешь?

– Насколько я представляю ее характер, она не любит долго задерживаться на одном месте. Теперь же она обосновалась в квартире, да к тому же начинает обзаводиться мебелью. Чем вызвана такая странная смена образа жизни?

– Все это, видимо, из-за двадцати тысяч, – произнес Дрейк.

Мейсон задумчиво покачал головой:

– Нет, думаю, здесь дело не в деньгах. С деньгами надо бывать в обществе, но поселяться вдали от всех… Делла, просмотри, пожалуйста, хронику в газете. Шанс, конечно, невелик, но вдруг нам повезет.

Двое мужчин некоторое время курили в полном молчании. Внезапно раздался ликующий голос Деллы:

– Смотрите, объявление о помолвке: «Л.К. Конвэй, 57, и Марсия Виттакер, 23». Вы это хотели увидеть?

Дрейк поерзал в кресле.

– Ох-ох-ох! – произнес он. – А я-то полагал, что сделал что-то выдающееся, но, оказывается, требовалось просто раскрыть газету, не выходя из своей конторы. Еще один пример, как талантливый любитель может утереть нос профессионалу.

– Ты можешь добавить еще что-нибудь по поводу Конвэя, Пол? – спросил Мейсон, усмехаясь и не обращая внимания на самобичевание Дрейка.

– Ничего особенного. Те двадцать тысяч, очевидно, круто изменили его жизнь. Он продал свое дело Гаю Т. Серлу и предоставил ему право использовать название «Конвэй Эплаенс».

– Серл знает, где находится Конвэй?

– Не знаю. Посмотри, Перри, что ты думаешь об этом? – Он вынул из кармана пару игральных костей и бросил их на стол.

Мейсон взглянул на кости, взял их в руку, подбросил несколько раз и, улыбнувшись, сказал:

– Я восхищаюсь тобой, Пол.

– Это товары, доставленные мне компанией «Конвэй Эплаенс», – серьезно произнес Дрейк, – две пары игральных костей и весьма специфичная премия.

Мейсон почесал в затылке, затем выдвинул ящик стола и бросил в него кости.

– А какую, ты думаешь, премию они прислали? – спросил у него Дрейк.

– Крапленые карты? – ухмыльнулся Мейсон.

– Нет, здесь ты ошибся, Перри. Лотерейный билет!

– Любопытно, – заинтересовался Мейсон. – Надеюсь, ты проследил за посыльным?

– Естественно. Он обежал двадцать или тридцать мест, а затем вернулся по адресу на Ист-Ранчестер. Таким образом, я выследил Серла. Ему около сорока, подвижный, несколько нервозный, рост шесть футов, стройный, блондин, глаза серые, был одет в двубортный пиджак. Я установил за ним слежку, так что, может быть, он выведет нас на Конвэя. Также мы можем выйти на него и через его девочку. Так что мы контролируем ситуацию.

Мейсон затушил сигарету.

– Лучше поговорить сначала с девочкой, а не с Конвэем, – сказал он. – Делла, когда объявится Филлис Лидс, скажи ей, что судья Тридвел подписал предписание о вызове арестованного в суд для рассмотрения законности ареста по поводу Джейсона Кэрролла.

– А почему ты выбрал именно Тридвела? – спросил Дрейк.

– Потому что у него аркус сенилис, – усмехнулся Мейсон.

– А что это такое?

– Это такая штука, на которую любят ссылаться психиатры, когда речь заходит о старческом слабоумии. Вы немного об этом услышите через пару дней. Ну ладно, пора отправляться.

Они проехали в полном молчании несколько кварталов на машине Пола Дрейка. Наконец Делла Стрит, сидящая за рулем, свернула с главной улицы и затормозила.

– Это здесь, – сказала она, – у вас есть план действий?

– Нет, – ответил Мейсон. – Сначала надо взять карты и посмотреть, какие козыри у нас на руках. Как играть, решим потом.

Они дважды позвонили в дверь, и лишь после второго звонка послышались шаги. Дверь открылась, и на пороге появилась блондинка в коричневой с золотом пижаме. Она посмотрела на них с явным разочарованием.

– Ах, я думала, это принесли ткань.

– Вы мисс Виттакер? – поинтересовался Мейсон.

– Да, – ответила блондинка. – А что, собственно, вам здесь надо?

– Нам бы хотелось поговорить с вами.

– Это о чем же? – Женщина держалась неприступно.

– По личному вопросу.

Так как она стояла, загораживая собой выход из квартиры, явно не собираясь впускать их, Мейсон добавил, придав своему голосу некую таинственность:

– Полагаю, было бы полезней сохранить наш разговор в тайне от ваших соседей.

Марсия Виттакер посмотрела на соседские двери, выходящие на веранду.

– Ладно, входите, – со вздохом, нехотя пригласила она.

Когда Дрейк закрыл за собой дверь, она уже поднималась по лестнице вверх.

Окна гостиной были закрыты жалюзи, занавески отсутствовали. На грубом деревянном полу лежали новые ковры, мебель тут казалась лишней и даже какой-то нереальной, потому что еще не была как следует расставлена и не создавала домашнего уюта.

– Садитесь! – равнодушно предложила хозяйка.

Мейсон изучал ее внешность. Волосы светлые, но у корней темнее, в голубых глазах тлел огонек беспокойства, кожа на лице казалась гладкой, пока лицо было расслаблено, но как только она взяла в рот сигарету, моментально появились маленькие, но глубокие морщинки, бегущие от носа к уголкам рта. Марсия лихо чиркнула спичкой о подошву своей китайской туфельки и произнесла:

– Можете начинать.

– Речь пойдет о чеке, по которому вы получили деньги.

– Боже мой! – воскликнула она. – Неужели невозможно получить по чеку деньги, без того чтобы тебя не травили со всех сторон?! Можно подумать, что никто в городе, кроме меня, в жизни не проделывал этой операции. Я совершила непростительную глупость, когда оставила свой адрес, только позже узнав, что имела право не делать этого.

– За что вы получили чек? – спросил Мейсон.

– Не ваше дело! – огрызнулась Марсия.

– Что вы сделали с деньгами?

– Не ваше дело! – повторила она, словно заученную фразу.

– Дело в том, что этот чек вам дал человек семидесяти двух лет, который вскоре после этого был принудительно заточен в санаторий.

– Это очень грустно, – проговорила девушка с сожалением.

– Если его родственники захотят, они назначат опекуна, – сообщил Мейсон, – а когда он будет назначен, то потребуются все бумаги. Когда он увидит этот самый погашенный чек, то, поверьте мне, он им очень заинтересуется, поскольку это дело обещает быть весьма выгодным для него из-за гонорара и всевозможных компенсаций.

– А какое отношение имеет все это ко мне? – спросила Марсия.

– Самое непосредственное, – заверил Мейсон.

– Лидс не давал мне этого чека, я только получила по нему деньги.

– И оставили их себе, – сухо заметил Мейсон.

– Это неправда! – выкрикнула Марсия.

– Выходит, вы их присвоили, – твердо произнес адвокат.

Девушка посмотрела на него с яростью, но ничего не ответила.

– Почему Конвэй не женится на вас? – спросил Мейсон, пристально вглядываясь в ее лицо.

Девушка вспыхнула:

– Кто вам об этом сказал?

– Сам догадался, – ответил Мейсон.

– Если уж вы так любите совать нос в чужие дела, разбирайтесь в этом сами, – неприязненно заявила Марсия.

Мейсон некоторое время старательно изучал свою сигарету.

– А вы думаете, он собирался? – наконец спросил он.

– Не сомневаюсь. Он только об этом и говорит. Но вот его родственники… – Внезапно она умолкла.

– Если уж вы меня об этом спросили, то я считаю, что его родственникам не стоит особо задаваться, все они ничуть не лучше вас, – ободрил ее Мейсон.

– Скажите, – вдруг встрепенулась она, – как вы узнали обо всем этом?

– Постарался выяснить, – уклонился от прямого ответа Мейсон.

– Кто вы?

– Моя фамилия Мейсон.

– А что это за парень с вами?

– Это Пол Дрейк.

– Ладно, сколько вы хотите?

– Вы можете мне верить или нет, – ответил Мейсон, – но мы пришли не за этим. Просто я хотел бы побольше узнать об этом чеке. Кстати, Филлис о нем все знает.

– Это правда? – удивилась Марсия.

– Да. И Эмили тоже, – заметил Мейсон.

– Об этом известно Эмили? – В глазах Марсии появилась тревога.

– Да, Эмили Ходкинс, – подтвердил Мейсон.

Марсия Виттакер сделала глубокую затяжку, стряхнула пепел с сигареты в пепельницу и с недоверием переспросила:

– Эмили Ходкинс?

– Да, это помощница, которую наняла Филлис Лидс.

– Боже!

– Вы ее не знаете?

– Я не знаю никого из этих людей.

Тогда Мейсон как бы между прочим произнес:

– Твоему приятелю достанется около двадцати тысяч баксов, если не назначат опекуна.

Некоторое время девушка изучала свои китайские туфли, а затем подняла взгляд на адвоката, ее голос звучал более откровенно.

– Отлично, я поняла вас.

– Будет очень плохо, если окажется, что твой приятель не умеет держать язык за зубами, – предупредил Мейсон.

– Я поняла вас, поняла! – нетерпеливо проговорила Марсия. – Хватит меня запугивать.

– А у вас здесь неплохо, – сказал Мейсон, вставая. – Это будет маленькое уютное гнездышко?

Слезы брызнули у нее из глаз.

– Ради всего святого, не травите мне душу! Я все сделаю так, как вы скажете, хотя вы до сих пор не сделали мне никакого делового предложения, и я очень сомневаюсь, что сделаете. А сейчас, как я понимаю, вы закончили. Так почему бы теперь вам не пойти подышать свежим воздухом?

– Благодарю, – ответил Мейсон, – я как раз собирался это сделать.

Девушка спустилась по лестнице вместе с ними. Уголки ее рта дрожали, в глазах стояли слезы, но держалась она хорошо, а в ее взгляде даже читался вызов.

Когда они перешли улицу и приблизились к машине, Мейсон сказал:

– Судя по тому, как ее расписывал банкир, и по твоим комментариям, я думал, что над ее дверью горит красный фонарь.

– Я только пересказал слова домохозяйки и соседей, – заметил Дрейк.

– Ты думаешь, они правы? – спросил Мейсон. – Девочка еще совсем маленькая. Конвэй хотел использовать ее в аферах с чеками и купил тем, что пообещал на ней жениться.

– Ты думаешь, это он вовлек ее в авантюру с чеком? – спросил Дрейк, трогая машину с места.

– Несомненно.

– А что там насчет его родственников?

– Я считаю, что они тоже здесь замешаны, – ответил Мейсон.

– Слушай, почему так много шума вокруг этого чека? – спросил Дрейк. – По-моему, дело того не стоит.

– Это и есть наш основной ключ к разгадке. Не спеши с выводами. Дело может оказаться намного сложнее, чем выглядит на первый взгляд.

…Когда Мейсон вернулся в контору, в приемной его уже ожидали Филлис Лидс и Джон Миликант, джентльмен лет пятидесяти – это был плотный человек, с лысиной, окруженной остатками черных волос, при ходьбе он слегка прихрамывал на правую ногу. Поздоровавшись с Мейсоном, Миликант сел, поправив стрелки на серых брюках, взглянул на циферблат наручных часов и произнес:

– Филлис сказала, что вы хотели поговорить со мной по поводу Олдена Лидса. Я с удовольствием помогу тем, что в моих силах. Встреча с вами доставляет мне удовольствие.

Мейсон спросил:

– Вы догадываетесь, что назревает семейная ссора?

Миликант кивнул:

– Конечно, Олден не подарок. У него свои странности, он излишне эксцентричен. Но, уверяю вас, он совершенно нормальный человек.

– Вы встречались с ним в последнее время? – спросил Мейсон.

– Да, я как-то заглядывал к нему, – ответил Миликант.

В разговор вмешалась Филлис:

– Дядя Олден любит играть с Джоном в шахматы, видя в нем достойного противника.

Миликант заметил:

– Я не знаю, ладят ли они с сестрой, это не мое дело. Надеюсь, что сестра достаточно благоразумна, чтобы понять, что она никогда не получит ни цента из его денег. Да они ей, собственно, и не нужны, – пояснил Миликант.

– Вы хотите сказать, что было бы благоразумнее оставить все деньги родственникам? – спросил Мейсон.

– На его месте я бы оставил все Филлис.

– Кстати, вы, случайно, не играли с ним недавно в кости?

– Было такое. По-моему, в воскресенье.

– Ставки были большие? – поинтересовался Мейсон.

– Да нет, по мелочи.

– Не будет ли слишком бестактным, если я спрошу, сколько он выиграл?

– Он не выиграл, – ответил Миликант, – выиграл я. Что-то около сотни долларов. На это можно купить чемодан хорошей одежды. Кстати, мне показалось, что проигрыш его сильно расстроил.

– А по-моему, он просто злился на тебя, – сказала Филлис Лидс, – потому что во время игры ты, как всегда, делал какие-то комментарии.

Миликант засмеялся:

– Да, меня научили, что с игральными костями надо разговаривать. Им надо шепнуть «мне», и тогда выпадет то, что надо.

– Одну минуту, – прервал его Мейсон, – мне надо посмотреть кое-что в бумагах. Не могли бы вы немного подождать, мистер Миликант? Я не задержу вас дольше чем на пять минут.

Миликант снова взглянул на часы, а Мейсон быстрыми шагами направился к библиотеке, которая была этажом ниже. Однако в нее он не пошел, а свернул в коридор, ведущий к конторе Пола Дрейка. Мейсон кивнул секретарше и, вопросительно подняв брови, указал взглядом на дверь кабинета Пола. Та кивнула, Мейсон вошел туда и увидел детектива, сидевшего в кресле и положившего ноги на стол, с газетой в руках.

– Будь я проклят, Пол, но, по-моему, я начинаю подозревать каждого встречного. Сейчас в моей конторе сидит Джон Миликант. Ему около пятидесяти пяти, хорошо сложен, носит элегантную одежду, имеет лысину и немного прихрамывает.

Дрейк повернулся к адвокату:

– О чем это ты, Перри?

– Прочитай еще раз описание внешности Л.К. Конвэя.

– Понял. – Дрейк вытащил свою записную книжку, несколько минут сосредоточенно читал, а потом задумчиво произнес: – Да, совпадает. Но это и естественно, Перри, ведь подобное описание подходит для массы людей.

– Это я понимаю, – сказал Мейсон, – но шутки в сторону. Миликант выйдет из моей конторы через две минуты. Ты можешь послать кого-нибудь следом за ним?

– Хорошо, я пошлю человека, – пообещал детектив.

Мейсон вернулся в свою контору и, извинившись, сказал:

– Мне необходимо было посмотреть дело. Не смею вас больше задерживать, мистер Миликант.

Миликант пожал руку Мейсону:

– Если я вам еще понадоблюсь, не стесняйтесь побеспокоить меня еще раз.

– Спасибо. А как ваши дела? – поинтересовался Мейсон, обращаясь к Филлис Лидс.

Со времени их последней встречи на лице ее появились новые глубокие морщины, под глазами темнели синяки.

– Со мной все в порядке, – заверила она, – но я чувствовала бы себя значительно лучше, если бы знала, что с дядей Олденом все в порядке.

– С ним все в порядке, – успокоил ее Мейсон, – сейчас он под наблюдением хороших врачей. Предписание о вызове арестованного в суд заставит ваших родственников действовать в открытую. Кстати, как дела у Барклера?

– Я не знаю, его нет. Он куда-то ушел.

– И когда же он ушел?

– Рано утром.

– Сказал куда?

– Нет. Он человек со странностями, ходит где хочет.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Отправляйтесь домой и постарайтесь отдохнуть. Воспринимайте все проще. Это только предварительная схватка, поберегите силы для основного сражения. Да, и вот еще что. Когда будет слушаться дело Джейсона, постарайтесь, чтобы Эмили Миликант при этом не присутствовала. Я не хочу, чтобы все вокруг знали, что она заинтересованное лицо.

– Почему? – спросил Джон Миликант.

– Возможно, судья Тридвел полагает, что она собирается чинить неприятности Кэрроллу, когда тот будет освобожден судом.

– Я вас понял, – кивнул Миликант. – Это ценный совет. Пойдем, Филлис, мне еще надо успеть на одну важную встречу.

Глава 4

В зале заседаний суда было очень людно. Филлис Лидс тоже была там и выглядела утомленной, ответив на одобряющую улыбку Мейсона лишь нервным движением губ. Потом сделала адвокату знак, что хочет поговорить с ним. Мейсон подошел и склонился над ней.

– Кто все эти люди? – спросила она.

– Всевозможные дурно пахнущие истории, связанные с деньгами, любовью и драками, всегда привлекают внимание. Люди слетаются на них как мухи на варенье. А теперь не могли бы вы незаметно показать мне других родственников?

– Пожалуйста, – ответила Филлис Лидс. – Вон тот мужчина, который сейчас разговаривает с адвокатом, – это Джейсон, а человек, сидящий позади него, – дядя Фриман.

Мейсон смерил его взглядом:

– Ваш дядя Фриман держится весьма самоуверенно.

– Да, это так, – ответила девушка. – Если он вобьет себе в голову что-нибудь, то это не вырвать оттуда даже динамитом.

– Предоставим все судье Тридвелу, – сказал Мейсон.

– Джейсон тоже ничуть не лучше, – продолжила Филлис, – только поумнее. Этот ханжа всегда старался уверить дядю Олдена, что любит его, а потом взял его покататься на машине и… результат вам известен. А вот это – Гарольд Лидс, сын Фримана. Он у отца как шелковый. Делает всю работу по дому и не имеет никаких шансов увильнуть. Фриман имеет над ним полную власть. Он не разрешает ему даже иметь машину…

Она замолкла, увидев, что секретарь суда встал. Дверь открылась, и полный достоинства судья Тридвел проследовал по устланной коврами лестнице, прошел через зал заседаний, заняв свое место. Как только секретарь объявил заседание открытым, судья Тридвел, посмотрев на Перри Мейсона, сказал:

– Я хотел бы задать несколько вопросов стороне, обратившейся в суд.

Мейсон поднялся и кивнул Филлис.

– Сейчас вас приведут к присяге, мисс Лидс, – предупредил он. – Подойдите, пожалуйста, к столу. Ваша честь желает, чтобы адвокат ознакомился со свидетельствами?

– Нет, – высокомерно ответил судья, – сейчас суд будет задавать вопросы. – Сколько вам лет, мисс Лидс?

– Двадцать три, – ответила она голосом, дрожащим от волнения.

– Вы живете вместе с вашим дядей?

– Да, ваша честь. Я веду хозяйство и смотрю за его книгами, документацией.

– Теперь я хотел бы выяснить кое-что о семье. – Судья Тридвел сказал это совершенно иным, будничным тоном. – Как я понимаю, ваш дядя не женат?

– Нет, ваша честь. Он всю жизнь был холостяком.

– Кто у вас есть еще из родственников?

– Дядя Фриман – младший брат дяди Олдена, его сын Гарольд и Джейсон Кэрролл.

– Джейсон – это сын сестры вашего дяди? – спросил судья Тридвел.

– Да, ваша честь, она умерла. Она была младшей из сестер.

Судья Тридвел вежливо осведомился:

– Вы хорошо уживались с вашим дядей, мисс Лидс?

– Очень хорошо. С ним очень легко ладить: он никогда не вспылит, он добр и рассудителен.

– А что вы можете сказать насчет других членов семьи, – задал вопрос судья, – как они?..

В это время поднялся адвокат, выражающий интересы противоположной стороны.

– Ваша честь, – начал он, – мне бы очень не хотелось опротестовывать вопросы суда…

Судья Тридвел повернулся к нему.

– Не опротестовывайте, если не желаете, – заметил он.

– Но я вижу, что интересы моих клиентов этого требуют, – заявил адвокат.

– Вы представляете интересы Фримана Лидса?

– Да, ваша честь, Фримана Лидса, Гарольда Лидса и Джейсона Кэрролла.

– В чем же суть вашего протеста?

– Мы слушаем дело о законности ареста Джейсона Кэрролла. Истец же ссылается на имеющуюся у него информацию о том, что Олдена Лидса задержали вопреки его, Олдена Лидса, воле. Я могу вам доказать, что это не так. Этот человек находится под опекой любящих родственников, ему оказывается медицинская помощь, в которой он сейчас остро нуждается.

– У вас еще будет такая возможность – сказать об этом, – мягко заметил судья Тридвел. – А сейчас суд пытается выяснить общую обстановку в семье и позиции сторон.

– Понимаю, ваша честь. Именно по этому поводу я и протестую. Я заявляю, что все это не является существенным и не относится к данному слушанию.

– Протест отклоняется, – сказал судья Тридвел, но, заметив, что адвокат не садится, добавил: – Если у вас имеются другие протесты, можете их сейчас предъявить, если нет, то, пожалуйста, сядьте.

Адвокат сел. Судья Тридвел повернулся к Филлис Лидс.

– Так как же насчет других членов семьи? – спросил он. – Как они ладили с вашим дядей?

– Аналогичный протест! – выкрикнул уже опустившийся было на свое место адвокат.

– То же самое постановление, – по-прежнему мягко ответил судья Тридвел.

– Они ладили с дядей Олденом до тех пор, пока… пока… как бы это получше выразить… – Филлис не находила слов.

– Пока он не нашел друзей на стороне? – подсказал судья Тридвел.

Девушка кивнула.

– Я все понял, – заключил судья Тридвел. – Сторона, подавшая иск, заявляет, что Олден Лидс был приглашен на автомобильную прогулку Джейсоном Кэрроллом и с нее не вернулся. Полагаю, что надо задать несколько вопросов мистеру Кэрроллу. Подойдите, пожалуйста, сюда.

Джейсон Кэрролл, худощавый молодой человек лет тридцати, с близко посаженными глазами и копной черных волос, подошел и произнес слова присяги. После того как он сообщил секретарю свой возраст, имя и адрес, судья обратился к нему:

– Как я понял из материалов дела, вы взяли дядю с собой на автомобильную прогулку.

– Да, ваша честь.

– И что же случилось потом?

– Я отвез его к врачу, когда у него проявились симптомы…

– Вы сами врач?

– Нет.

– Вы спросили у вашего дяди, хочет ли он ехать в санаторий?

– Нет, я полагал… – начал Кэрролл, но был прерван судьей:

– Суд не спрашивает, что вы полагали. Вопрос поставлен так: вы спрашивали у вашего дяди, согласен ли он ехать в санаторий?

– Я не думаю, что он был в состоянии дать вразумительный ответ.

– Он был в сознании?

– Да.

– Вы с ним разговаривали?

– Да.

– Он высказывал нежелание ехать к врачу?

– Да, высказывал.

– И как вам удалось убедить его?

– Я сказал доктору…

– Это не ответ, – перебил его судья Тридвел вежливо, но достаточно твердо. – Как вам удалось убедить его?

– Два санитара отнесли его в санаторий.

– Ясно, – заключил судья Тридвел тоном человека, заканчивающего разговор. – Думаю, этого вполне достаточно.

– Ваша честь, я бы хотел сделать заявление, – встал адвокат, представляющий родственников Олдена Лидса.

– Прошу вас, – ответил судья. – Суд заслушает все заявления, которые вам будет угодно сделать. Вы доставили Олдена Лидса на судебное заседание?

– Нет, ваша честь.

– По приказу суда вы обязаны были это сделать.

– Мы понимаем, ваша честь, но это невозможно. В зале находится доктор Лондонбери, он как раз будет давать показания по этому поводу.

– Очень хорошо, – сказал судья Тридвел, – давайте попросим его сделать это.

Доктор Лондонбери оказался розовощеким толстяком лет пятидесяти пяти с холодным взглядом профессионала и несколько нервозными манерами. Он был приведен к присяге, после чего нацепил на нос очки, до этого висевшие на широкой черной ленте.

Судья Тридвел привстал, чтобы как следует рассмотреть доктора, пока того представляли как эксперта, и тотчас потерял к нему всякий интерес, как только это было сделано.

– Вы знакомы с Олденом Лидсом? – задал вопрос судья.

– Да.

– Когда вы впервые с ним встретились?

– Когда его привез ко мне на машине Джейсон Кэрролл.

– До этого вы никогда не видели Олдена Лидса?

– До этого никогда.

– Сейчас мы не будем спрашивать у вас, что вам сказал Джейсон Кэрролл, нам важно знать, что говорили и как действовали вы. Расскажите подробно о том, что случилось.

Четким голосом профессионала, готового в любой момент к тому, что могут быть заданы даже глупые вопросы, на которые придется отвечать, доктор Лондонбери начал рассказывать:

– Меня подозвали к автомобилю. Там я увидел человека, приблизительно семидесяти лет, в очень плохом физическом состоянии и страдавшего, вероятно, от прогрессирующего психоза. Его речь была бессвязной, а поведение носило угрожающий характер. Я сразу обратил внимание на ярко выраженную аркус сенилис на зрачке его правого глаза. Аркус сенилис, я могу объяснить, появляется вследствие уменьшения прозрачности роговой оболочки глаза. Только благодаря моему терпению я смог обследовать больного, сев с ним рядом в машину. Я проверил его способность ориентироваться в происходящем, его память, здравость суждений, а также его подверженность галлюцинациям и навязчивым идеям. Его поведение, как я уже отметил, было неуправляемым.

– И что вы обнаружили? – спросил судья.

– Здесь я столкнулся со случаем сильнейшего старческого слабоумия.

– И какое же вы приняли решение?

– Пациент нуждается в стационарном лечении. Его болезнь прогрессирует, и в скором времени он будет не в состоянии вести свои дела. Им можно будет полностью управлять с помощью лести и обмана. Но развитие болезни можно временно приостановить, обеспечив ему надлежащий медицинский уход и освободив от всех дел, в особенности от необходимости принимать решения.

– Скажите, доктор, это по вашему предложению пациента не доставили сегодня в суд?

– Это было не предложение, а приказ. Сейчас пациент находится в таком состоянии, что ему категорически противопоказано появляться в людных местах. Это слишком взволнует его. Если бы это произошло, я бы сложил с себя всякую ответственность за последствия. Мистер Лидс – сумасшедший.

– Можете начинать перекрестный допрос, – разрешил судья Перри Мейсону.

Мейсон сидел на стуле из красного дерева, вытянув ноги перед собой и низко опустив голову. Он даже не посмотрел в сторону свидетеля.

– Пациент был невменяем, когда вы впервые его увидели? – спросил он безразличным голосом.

– Да.

– Взволнован?

– Да.

– Обозлен?

– Да.

– И на основании этого вы поставили диагноз «старческое слабоумие»?

– Не только.

– Хорошо, давайте пока запишем в протокол: именно эти симптомы помогли вам поставить диагноз «старческое слабоумие». Да или нет?

– Да.

– Озлобленность и раздражительность – симптомы старческого слабоумия?

– Вне всякого сомнения.

– А мне кажется, доктор, что это могут быть симптомы и какого-нибудь другого психического заболевания, шизофрении например. При некоторых других заболеваниях проявляется состояние умственной атаксии, в этом случае больной никак не реагирует на происходящее вокруг, становится апатичным. У мистера Лидса этого не было?

– Естественно, нет. Я уже рассказал вам о поставленном мною диагнозе.

– А если бы эти симптомы у него проявлялись, диагноз был бы другим?

– Несомненно, – ответил доктор Лондонбери.

– Хорошо, – сказал Мейсон, все так же не поднимая головы. – Теперь давайте посмотрим, к чему мы пришли. Мужчина семидесяти двух лет едет со своим племянником кататься на машине. Племянник ни с того ни с сего привозит его в санаторий, из которого выходят два здоровенных санитара и вытаскивают его из автомобиля. Здесь на сцене появляетесь вы и находите, что пациент озлоблен и, как вы выражаетесь, невменяем. По-моему, в данных обстоятельствах его реакция была совершенно адекватной.

– Все зависит от обстоятельств, – не сдавался врач.

– Вот как раз если бы он не был разозлен, то можно было бы поставить диагноз умственной атаксии. Разве не так?

– Я думаю, что здесь этот вопрос неуместен.

– Может быть, и так, – согласился Мейсон, как бы ставя точку. – Но давайте снова вернемся к поставленному вами диагнозу. Итак, вы обнаружили, что Олден Лидс был сильно разозлен из-за того, что его силой вытащили из машины. Тотчас вы ставите диагноз – старческое слабоумие. Да или нет?

– Нет! – Доктор Лондонбери негодовал. – Я уже говорил суду, на основании каких симптомов был поставлен мною диагноз. Ваш вопрос является намеренной попыткой исказить мои показания.

– Все, все, – успокаивающе произнес Мейсон, – не распаляйтесь, доктор, потому что злиться сейчас не в ваших интересах. Сколько вам лет?

– Пятьдесят шесть.

– Несколько рано для старческого слабоумия, не так ли, доктор?

– Да, – пробурчал тот.

– Ладно, доктор, не злитесь. Я же, в свою очередь, постараюсь быть объективным. Вы упоминали здесь другие симптомы. Одним из них, насколько я понял, был аркус сенилис.

– Да, это важный симптом.

– Это симптом слабоумия?

– Да, один из них.

– А что такое аркус сенилис? Расскажите нам об этом, только, пожалуйста, без специальных терминов.

– Данный симптом проявляется в виде кольца, имеющего форму полумесяца, появляющегося на внешней стороне зрачка.

Мейсон резко поднял голову.

– Вроде такого, как у судьи Тридвела? – спросил он. Судья Тридвел привстал и наклонился к свидетелю, чтоб тот мог как следует рассмотреть его глаз. Доктор Лондонбери выглядел испуганно. Он взглянул на судью и потупил взгляд.

– Конечно, – смущенно произнес доктор, – данный симптом еще не говорит о том, что человек страдает психозом, это лишь один из симптомов…

– Один из симптомов чего? – спросил судья Тридвел ледяным тоном.

– Симптомов ухудшения физического состояния, что вместе с другими симптомами может указывать на умственное расстройство.

– Другими словами, – произнес судья Тридвел, – если меня пригласят покататься на машине, после чего два санитара силой меня из нее вытащат, и я проявлю в связи с этим агрессию, то все это в сочетании с имеющейся у меня аркус сенилис приведет вас к заключению, что я страдаю старческим слабоумием. Разве не так?

Врач нервно заерзал:

– Ваша честь, я думаю, данный вопрос не имеет отношения к делу.

– К вашему сведению, – сказал судья Тридвел, – у меня аркус сенилис уже двадцать два года. И еще вам, наверное, небезынтересно будет узнать, что в случае необходимости я буду пресекать всяческие попытки ограничить мою свободу, от кого бы они ни исходили, в том числе и от ваших санитаров. – Он повернулся к Мейсону: – У вас есть еще вопросы, адвокат?

– Больше вопросов я не имею, ваша честь.

Судья Тридвел подался вперед.

– Суд считает, что этих показаний достаточно, – произнес он. – Суд полагает, что здесь мы столкнулись с одним из случаев, когда человек явно был обманут жадными и бесцеремонными родственниками, чья любовь основывалась на финансовых соображениях. Заметив же, что объект их так называемой любви может выскользнуть из рук, они решили приняться за дело, не считаясь с моралью. Суд не убедили показания доктора Лондонбери, и суд считает, что Олден Лидс должен быть доставлен на судебное заседание. Терпение суда более чем достаточно испытывалось человеком, нарушающим официальное постановление. Суд считает необходимым сейчас же отправиться в санаторий доктора Лондонбери для освидетельствования пациента. Если суд сочтет это необходимым, он даст распоряжение провести повторное медицинское обследование Олдена Лидса. И если состояние здоровья того окажется нормальным для человека его возраста, то суд предпримет решительные действия для того, чтобы доставить Олдена Лидса на судебное заседание. Итак, джентльмены, объявляется перерыв до четырнадцати часов. Мы немедленно отправляемся в санаторий доктора Лондонбери. Суд просит секретаря проводить доктора Лондонбери до автомобиля шерифа. Суд предупреждает всех, что любая попытка связаться с санаторием и предупредить о нашем приезде будет квалифицирована как неуважение к суду.

– Ваша честь, – запротестовал адвокат, представляющий сторону родственников, – этот человек…