Текст книги "Дело о королеве красоты"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Эрл Стенли Гарднер
Дело о королеве красоты

Глава 1

Делла Стрит, секретарша адвоката Перри Мейсона, подняла телефонную трубку, обменялась несколькими репликами с дежурной в холле и повернулась к Перри Мейсону:

– В холле сидит женщина. Она назвалась Эллен Эйдер. Она знает, что вы не принимаете без предварительной договоренности, но надеется, что ее вы примете. Она готова на любые расходы. У нее очень важное дело, и женщина очень взволнована.

Мейсон взглянул на карманные часы, потом на бумаги, лежавшие перед ним на письменном столе. Делла Стрит, сверившись с книгой записи посетителей, сказала с надеждой в голосе:

– До приема ближайшего клиента у вас осталось двадцать восемь минут.

– Я хотел бы кое-что обдумать до этого времени, – ответил Мейсон и пожал плечами. – Но поскольку она говорит, что дело важное и не терпит отлагательств… Спустись вниз, Делла, и взгляни на нее. Ну и, конечно, выясни, зачем она хочет меня видеть.

Делла кивнула и сказала в телефон:

– Скажите ей, Герти, что я сейчас спущусь.

Девушка вышла из конторы и через некоторое время вернулась обратно.

– Ну и что? – спросил Мейсон.

– Она мне понравилась, – ответила Делла. – Стройная дама тридцати пяти – сорока лет. Одежда модная и дорогая, спокойных тонов. Очень хорошо сложена, выше меня дюйма на два-три.

– По какому делу она хочет видеть меня? – спросил Мейсон.

– Хочет получить у вас юридическую консультацию, – ответила Делла. – Говорит, что вопросы общие, никого конкретно не касаются.

Мейсон вздохнул:

– Видимо, один из тех случаев, когда клиент хочет остаться неизвестным. Сейчас она войдет и скажет: предположим, А женился на Б, а Б получила наследство от матери из Нью-Мексико. Далее предположим, что через какое-то время А и Б разводятся. Может ли А претендовать на половину состояния Б?.. О, я хорошо знаю, как все это будет, Делла!

Та протянула ему купюру в пятьдесят долларов:

– Она вручила мне это в качестве задатка.

Мейсон на мгновение задумался, а потом сказал:

– Отдай обратно и скажи, что, если я сочту возможным ответить на ее вопросы, я возьму с нее соответствующий гонорар. Но если меня не удовлетворит ее объяснение, ей придется подыскать себе другого адвоката.

– Она говорит, что у нее нет времени искать другого адвоката и что она хочет видеть только вас – причем немедленно.

– Понятно, – сказал Мейсон. – Она хочет получить у меня консультацию по правовым вопросам, а потом действовать сама соответствующим образом. Ну ладно, Делла, она ведь тоже человек. И видимо, у нее неприятности. Давайте попытаемся разузнать, в чем там дело. Пригласи ее.

Девушка кивнула, вышла из конторы и через несколько минут вернулась в сопровождении женщины. Походка незнакомки была прямой и величавой, голова высокомерно, по-королевски поднята.

Она поклонилась Мейсону и сказала:

– Благодарю вас, мистер Мейсон, за то, что вы согласились меня принять. – С этими словами она спокойно уселась в кресло для посетителей и продолжала: – Пожалуйста, отнеситесь со вниманием к тому, что я вам расскажу, поскольку я должна знать, что меня ожидает.

– Что же случилось? – спросил Мейсон.

Она покачала головой:

– Разрешите мне задать вам вопрос! Мистер Мейсон… Я кое-что слышала о праве человека на покой и уединение. Вы можете мне пояснить, что подразумевается под этим?

– Под правом личности на покой и уединение, – ответил Мейсон, – следует понимать, что никто не имеет права нарушать покой и уединение человека, если тот этого не хочет.

– Гарантирует ли закон, что гласности не могут предаваться те или иные факты, если человек этого не хочет?

– Не совсем, – ответил Мейсон. – Как и всякий пункт закона, этот имеет свои подпункты. Если бы вы рассказали конкретно, что вас беспокоит, это сэкономило бы мне много времени и я смог бы более точно ответить на ваш вопрос.

– Подпункты? – переспросила она. – Расскажите мне быстренько их суть.

Мейсон сказал:

– Если вы, например, идете по улице, где много народу и фотограф снимает вас вместе с другими людьми, он имеет право поместить такую фотографию в журнале. Но если фотограф снимет вас более крупным планом, он уже частично нарушает закон, а если он вздумает использовать этот же снимок в коммерческих целях, то это уже грубое нарушение закона… С другой стороны, если вы стали, к примеру, жертвой грабежа или чего-нибудь в этом роде и эта информация попала в газеты…

– Это понятно, – перебила она его, взглянув на свои часики. – Вы правы. Видимо, я не с того начала, но, насколько я поняла, человек, который не хочет огласки, все-таки имеет право на неприкосновенность личной жизни?

– За известными исключениями – да.

– А что вы скажете о человеке, который участвует в конкурсе красоты?

– Выставляет свою кандидатуру? – спросил Мейсон.

– Да.

– То же самое относится и к этому человеку.

– И как долго может продолжаться это положение?

– Во всяком случае, такой человек неизбежно получает известность в ходе конкурса… Как вас, кстати, величать: мисс Эйдер или миссис?

– Мисс! – сказала женщина резко. – Мисс Эллен Эйдер.

– Отлично. Поймите, мисс Эйдер, это относительно новая отрасль юриспруденции. Тут трудно давать общее толкование. К каждому случаю нужно подходить по-своему.

– А теперь предположим, – начала Эллен Эйдер, – что вы вовлечены в какое-либо дело, но хотите сохранить свое участие в тайне, – как следует поступить?

– Если вы сообщите мне конкретные факты, я могу, используя знание законов, дать вам подробный и вразумительный ответ. Если же попытаетесь сделать наоборот, то есть попросить меня сформулировать тот или иной пункт закона, а потом приложите его к фактам, вы можете жестоко ошибиться. Мало знать законы – нужно уметь применять их.

Она на мгновение задумалась, закусила губу, нахмурилась, а потом, словно приняв внезапное решение, повернулась к Мейсону:

– Хорошо… Выслушайте меня. Двадцать лет назад, в одном из городков Среднего Запада, я была участницей конкурса красоты. Я завоевала первый приз. В то время мне было восемнадцать лет. Победа вскружила мне голову. Я вообразила, что это открывает мне дорогу в Голливуд, в главные студии этого киногорода.

– И вы поехали в Голливуд на пробы? – спросил Мейсон.

– Да.

– И с тех пор живете здесь?

– Нет, – сказала она. – Я исчезала…

– Исчезали? – переспросил Мейсон с интересом.

– Да.

– Зачем?

– Чтобы родить ребенка, – ответила она.

На какое-то время воцарилось молчание, потом Мейсон сказал с сочувствием в голосе:

– Продолжайте, пожалуйста.

– А сейчас, – продолжала Эллен Эйдер, – газета, выходящая в моем родном городе, печатает один из тех материалов, которые так любят раскапывать провинциальные газеты: о событиях, имевших место в их городе двадцать пять лет назад, двадцать, пятнадцать…

– Понятно, – сказал Мейсон.

– И вот они хотят опубликовать историю о том, как я завоевала первый приз на конкурсе красоты двадцать лет назад. Ведь это в свое время было для города целым событием. Я выиграла первый приз, и весь городок гордился мной.

Тогда же, то есть двадцать лет назад, я поехала на кинопробы в Голливуд, но у меня там ничего не вышло. Меня возили на машине, засыпали подарками, я летала на самолете в Лас-Вегас, но все это было лишь частью коммерческой программы, а я была еще слишком глупа, чтобы понять это. Я думала, что весь мир теперь у моих ног. Что я красавица и что все люди будут преклоняться перед моей красотой.

– А потом вы исчезли? – спросил Мейсон.

– Да… Совершенно внезапно, – ответила она. – Написала своим друзьям в родном городе, что получила лестное предложение съездить в Европу. Но на самом деле ни в какую Европу я не ездила.

– Теперь я понимаю, – сказал Мейсон, – почему вам не хочется, чтобы газета извлекла ваше прошлое на свет божий. Газета знает, где вы сейчас живете?

– Не уверена… Но они наверняка узнают.

– Каким образом?

– Об этом долго рассказывать… Когда я исчезла из города, я не сообщил а даже своим родителям, куда уехала. За последние двадцать лет этические нормы сильно изменились. Сейчас умная и уважающая себя женщина может вырастить ребенка, даже если она и не замужем. А тогда это считалось большим позором – и для незамужней матери, и для ее родителей, и вообще для всей ее семьи.

А городок, в котором я жила в то время, гордился мной. Но отношение ко мне грозило сильно измениться. Если бы там узнали, что я жду ребенка, общественное мнение буквально распяло бы меня.

– Мне не нужно это объяснять, – сказал Мейсон. – Я адвокат и знаю, как бывает в жизни. Итак, вы исчезли и не сообщили даже своим близким, куда уехали?

– Да.

– И что произошло дальше?

– Отец мой умер. Мать вышла замуж вторично. Потом умер и ее второй супруг, а через несколько месяцев после его смерти умерла и моя мать. Она оставила мне состояние приблизительно в пятьдесят тысяч долларов. Никаких других наследников не было. Оставила она и завещание, в котором говорилось, что все свое состояние она завещает мне одной, если я еще жива и если меня смогут найти…

– Ваша мать до конца жизни жила в том маленьком городке?

– Нет, она переехала в Индианаполис. Я несколько раз… Ну, в общем, я неоднократно наводила справки, как ей живется и где она живет. Хотела даже посылать ей поздравительные открытки без подписи к Рождеству и ко дню рождения, но потом подумала, что она все равно догадается, от кого они. После ее смерти я нашла адвоката в Индианаполисе, отправилась туда, подтвердила свои права и получила деньги. Ни одному человеку не пришло в голову связать меня с той девушкой, которая когда-то получила первый приз на конкурсе красоты…

– Почему же вы решили, что кто-то сейчас попытается связать вас с прошлым той девушки? – спросил Мейсон.

– За двадцать лет маленький городок, в котором я жила, сильно вырос, превратившись в большой город. А вечерняя газета этого города – «Кловервилльская газета» – напориста и агрессивна. Она уже опубликовала ряд статей о том, что происходило в городе десятилетия назад, и задала своим читателям вопрос: какие еще истории могли бы их заинтересовать? И вот несколько дней назад в этой газете было опубликовано письмо читателя. Оно говорит само за себя.

Эллен Эйдер открыла сумочку, вынула вырезку из газеты и протянула ее адвокату. Мейсон стал читать вслух:

«Двадцать лет назад наш город был удостоен большой чести: одна из представительниц нашего города была признана самой красивой девушкой штата. Эту славу принесла нашему городу Эллен Калверт. Ее ослепительная красота произвела впечатление не только в нашем городе, но и в Голливуде. В зените популярности она отправилась в Европу. Предполагалось, что это станет началом ее сценической карьеры.

Но с карьерой на театральных подмостках ничего не вышло, и было бы очень интересно узнать, где находится Эллен Калверт в настоящее время, чем занимается и как общество использовало ее природные данные.

Отец Эллен Калверт умер, мать переехала в другой город, и ходили слухи, что она вторично вышла замуж.

Какова же действительная история самой Эллен Калверт? Может быть, ее ослепительная красота помогла ей подняться над окружением, в котором она жила? Может быть, она стоит намного выше, чем ее бывшие друзья в нашем городе, окружена почетом и счастлива? А может быть, наоборот? Вспыхнула, как звезда, и сразу погасла, не найдя себя в этом мире?

Думаю, каждого читателя вашей газеты заинтересует судьба девушки, получившей первый приз на конкурсе красоты двадцать лет назад».

Мейсон вернул заметку своей клиентке.

– Когда вы взяли себе имя Эллен Эйдер? – спросил он.

– Как только исчезла из своего города.

– Некоторые вопросы, возможно, покажутся вам неожиданными, – сказал Мейсон. – Фамилия отца вашего сына была Эйдер?

Она плотно сжала губы и покачала головой:

– Есть факты, которых нам лучше не касаться, мистер Мейсон.

– Так вы считаете, что газета может напасть на ваш след?

– К сожалению, да. Если репортеры начнут раскапывать прошлое моей семьи, они обнаружат, что моя мать вышла вторично замуж за Генри Леланда Берри и что после ее смерти я появлялась в том городе, доказала, что являюсь ее дочерью, и получила наследство… Можете себе представить, мистер Мейсон, как я чувствую себя. Я стыдилась попадаться матери на глаза, потому что мое бесчестье могло нанести ужасную травму и ей, и всей моей семье, а потом, после ее смерти, я появилась и забрала все деньги! Но, поверьте, мистер Мейсон, я сделала это только потому, что никаких других родственников уже не осталось. И деньги перешли бы в государственную казну.

– А сейчас вы хотите, чтобы эту историю не вытаскивали на свет божий? Так я вас понял?

– Совершенно верно.

– Но если я вмешаюсь в эту историю, – заметил Мейсон, – у газеты, естественно, будет больше оснований предполагать, что вы находитесь тоже где-то поблизости от меня.

– В этом городе живет несколько миллионов человек, – ответила она.

– Вы думаете, напасть на ваш след будет трудно?

– Они могут найти меня только одним путем. Через Индианаполис. И единственное, что надо сделать, – это пресечь поиски, предпринятые газетой, до того как они обнаружат мой след в Индианаполисе.

Мейсон кивнул Делле Стрит:

– Соедини меня с главным редактором «Кловервилльской газеты», Делла.

– Сообщить ему, с кем он будет говорить? – спросила девушка.

Мейсон кивнул.

– Только лучше свяжись с ними с коммутатора.

Делла Стрит кивнула и вышла из кабинета, чтобы позвонить от Герти.

Когда она ушла, Мейсон сказал своей клиентке:

– Скажите честно, мисс Эйдер, у вас есть основания предполагать, что за этой историей скрывается нечто большее, чем просто желание читателей узнать о судьбе девушки, получившей приз на конкурсе красоты?

Та кивнула.

– И вы не хотите мне сказать, в чем дело?

– Не вижу в этом необходимости, – ответила она. – А вы скажете редактору, что я ваша клиентка?

– Подчеркивать это не собираюсь, – ответил Мейсон.

В кабинет вернулась Делла Стрит.

– Сейчас соединят, – сказала она.

– Делла, – сказал Мейсон, – дай мисс Эйдер долларовую бумажку.

Делла Стрит вопросительно взглянула на него.

Мейсон показал на маленький выдвижной ящичек для денег. Делла открыла его, взяла оттуда доллар и с серьезным видом вручила его Эллен Эйдер.

– Теперь можете считать, – сказал Мейсон, – что Делла Стрит является одним из руководителей Голливуда, который собирается ставить фильм. И возможно, она захочет, чтобы вы приняли участие в нем…

В этот момент зазвонил телефон.

Делла Стрит сняла трубку и кивнула Мейсону.

– Алло! – сказал тот. – Я говорю с главным редактором «Кловервилльской газеты»?.. Понятно… Меня зовут Перри Мейсон. Я адвокат из Лос-Анджелеса и представляю голливудскую компанию, которая заинтересовалась делом Эллен Калверт, о которой недавно писала ваша газета.

– Ну и ну! – послышался голос на другом конце провода. – Для нас это, конечно, честь! Значит, мы привлекли внимание не только читателей нашего района…

– Как видите, – ответил Мейсон. – Вам уже удалось что-нибудь разузнать об Эллен Калверт?

– Мы наводим кое-какие справки. Мы получили, например, несколько хороших ее фотографий, относящихся к тому времени, когда она стала победительницей на конкурсе красоты. В честь этого события в свое время был организован банкет в Коммерческой палате. Вот нам и удалось получить кое-какие бумаги и фотографии…

– Закройте это дело, – сказал Мейсон.

– Что значит «закрыть»?

– Закрыть – это значит закрыть!

– Боюсь, я вас не совсем понял.

– Я сказал, чтобы вы закрыли это дело. Снимите с него ваших людей и забудьте о нем. Не подходите к нему даже на близкое расстояние…

– Могу я поинтересоваться, по какой причине?

– Прежде всего потому, что я вам это советую. Если вы не послушаетесь, у вашей газеты будет масса неприятностей…

– Но мы не привыкли, чтобы нам звонили по телефону, диктовали свои условия и угрожали!

– Я вам не угрожаю, – ответил Мейсон. – И у меня нет никакого желания вам угрожать. Я просто представляю интересы одного из моих клиентов и делаю первый шаг, который является необходимым, чтобы защитить его интересы. Для этого необходимо, чтобы вы забыли об этой истории. Вы со своей стороны тоже можете действовать через адвоката, который будет представлять вас. Я, например, предпочел бы иметь дело с вашим адвокатом. Ему я и объясню, на каких, с юридической точки зрения, законных основаниях я поступаю подобным образом.

– А мне вы не можете назвать хотя бы одну причину, почему вы этого требуете? – спросил редактор.

– Вы когда-нибудь слышали о таком термине, как «право личности на неприкосновенность частной жизни»?

– О чем только не слышат редакторы газет, – ответил журналист. – Хотя я представляю себе этот закон довольно смутно, но я слышал о нем.

– Этот закон, в частности, предусматривает, что каждый человек имеет право на то, чтобы его имя не афишировали и не склоняли, если он сам того не хочет.

– Минутку, – перебил его редактор. – Я не адвокат, но я знаю, что этот закон имеет исключения. Если человек становится известным или популярным, он уже не подпадает под этот закон. И если человек сам способствует тому, чтобы стать популярным…

– Прошу вас, не трактуйте МНЕ законы, – сказал Мейсон. – А просто попросите своего адвоката позвонить мне по телефону.

– Вы считаете, что я не прав, и хотите обсудить это дело с адвокатом? – спросил редактор.

– Отнюдь нет, – ответил Мейсон. – В основном вы правы. Но после определенного срока, прошедшего с тех пор, как человек был популярен, он снова приобретает право на то, чтобы его имя не склоняли в газетах.

– Боюсь, я не совсем понимаю вас, – признался редактор.

– Если кассир в банке выкрадет из банка сто тысяч долларов, это новость и сенсация, – ответил Мейсон. – И газеты имеют право опубликовывать фотографии похитителя, отчеты из зала суда и так далее. Но после того, как виновный уже заплатил долг обществу, был выпущен на свободу и возвратился к честному труду, упоминать в газете о преступлении, которое он совершил, но за которое уже рассчитался, вы не имеете права. Этим вы нарушаете закон о неприкосновенности частной жизни.

– Это понятно, – согласился редактор. – Но данный случай под эту трактовку не подпадает. Ведь здесь речь идет о молодой красивой женщине, которой гордится все общество. Разве есть что-либо постыдное в том, что она стала победительницей конкурса красоты?

– Вы можете публиковать материалы, касающиеся самого конкурса красоты, но не имеете права копаться в жизни Эллен Калверт после конкурса и до наших дней… Я бы все-таки хотел, чтобы ваш адвокат созвонился со мной…

– Нет, нет, нет! – воскликнул редактор. – В этом нет необходимости, мистер Мейсон. Если вы так считаете, то у нас нет оснований вам не верить. История эта не настолько важна, чтобы ради нее затевать судебный процесс. Вы говорите, что представляете интересы голливудского продюсера? Могу я задать вопрос? Видимо, Эллен Калверт участвует в создании фильмов, только под другим именем?

– Нет, не можете, – ответил Мейсон.

– Что не могу?

– Задать мне такой вопрос.

Редактор рассмеялся:

– Ну ладно! Вы, конечно, заинтриговали меня и внесли в эту историю элемент таинственности. Но мы, знаете ли, уже понесли кое-какие расходы. Например, мы узнали, что мать Эллен Калверт вышла замуж за Генри Леланда Берри, и по брачной лицензии мы могли бы…

– В первую очередь вы могли бы повесить себе на шею очень неприятный судебный процесс. Я не собираюсь ни пугать вас, ни пререкаться с вами…

– Меня нелегко запугать.

– Вот и чудесно! – сказал Мейсон. – Пусть ваш адвокат свяжется со мной по телефону. Меня зовут Перри Мейсон, и я…

– Вы можете не давать мне вашего номера, – сказал редактор. – Вы человек довольно известный. Целый ряд ваших речей был даже опубликован в газетах. Да и мы тоже печатали ваши великолепные выступления в суде.

– Чудесно! – сказал Мейсон. – Попросите вашего адвоката побеседовать со мной.

– Забудьте об этом. Мы больше не будем заниматься этой историей… И благодарю вас за телефонный звонок, мистер Мейсон.

– Прекрасно! Всего хорошего.

Мейсон повесил трубку и повернулся к Эллен Эйдер.

– История закрыта, мисс Эйдер.

Та открыла сумочку и протянула адвокату пятидесятидолларовую бумажку.

Адвокат сказал Делле Стрит:

– Запиши адрес мисс Эйдер, Делла, дай ей сдачи тридцать долларов и расписку в получении двадцати долларов в качестве оплаты за услуги… Думаю, у вас больше не будет неприятностей, мисс Эйдер. Но если все-таки будут, немедленно свяжитесь со мной.

– Большое вам спасибо, – ответила женщина. – К сожалению, не могу оставить вам своего адреса. – Она величаво поднялась и протянула ему руку.

– Но мы ведь должны будем связаться с вами, если возникнут какие-то осложнения, – пояснил Мейсон.

Женщина спокойно, но решительно покачала головой.

– Тем не менее я осмеливаюсь настаивать на этом, – сказал Мейсон. – Со своей стороны, уверяю вас, что не нарушу ваш покой, если того не потребуют ваши же интересы. Мне нужен хотя бы номер вашего телефона.

Какое-то мгновение Эллен Эйдер колебалась, а потом написала на листке номер телефона и вручила его Делле Стрит.

– Никому не давайте этот номер, – попросила она. – И звоните мне только в случае крайней необходимости.

– Можете не беспокоиться, мы умеем хранить тайны, – пообещал Мейсон.

Эллен Эйдер взяла расписку и сдачу, которую дала ей Делла Стрит, мило улыбнулась обоим и направилась к двери в приемную.

– Вы можете выйти другим путем. – И Мейсон показал на дверь, ведущую в коридор.

Делла Стрит распахнула дверь.

– Благодарю вас, – сказала Эллен Эйдер и величественно выплыла из кабинета.

Когда дверь за ней закрылась, Мейсон многозначительно посмотрел на девушку и произнес:

– Вот и новое дело, Делла.

– Вы так думаете? И в чем же оно заключается?

– А вот это пока и неизвестно. Знаешь, это как у айсберга: над водой видна лишь небольшая часть, а сколько скрыто под водой – не видно. Известно только, что жила на свете девушка, которая получила первый приз на конкурсе красоты и возомнила после этого, что весь мир теперь будет у ее ног. А потом, заметив, что забеременела, внезапно исчезла. То было двадцать лет назад, когда не так-то просто смотрели на подобные вещи и многие девушки предпочитали смерть публичному позору. Но в этом случае мы сталкиваемся с персонажем, которого подобными трудностями не испугаешь. Она не склонила головы, решительно порвала со всем своим окружением, твердо встала на ноги и стала независимой, как королева.

– Но, с другой стороны, она так и осталась незамужней, – заметила Делла Стрит. – Видимо, чувствовала, что не имеет права выйти замуж, не рассказав всего своему будущему супругу… Впрочем, сейчас и в этом вопросе взгляды изменились.

Мейсон задумчиво кивнул:

– Хотелось бы знать, что сталось с ребенком.

– Сейчас ему уже, должно быть, девятнадцать, – заметила Делла. – И этот ребенок… Скажите, шеф, у вас есть какие-нибудь предположения относительно судьбы ребенка?

– Нет… И я не отважился задать ей этот вопрос. Иначе обязательно бы спросил. Она хотела, чтобы на этой истории был поставлен крест, и я поставил на ней крест.

Мейсон посмотрел на часы и сказал:

– Зови следующего клиента. Жизнь адвоката – сплошная цепь чертовски запутанных дел.