Текст книги "Дело беззаботного котенка"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 4

Перри Мейсона природа наделила редкостным даром: располагать к себе людей. Обычно он бывал спокоен и сдержан, но в минуты величайшего напряжения его неукротимая натура прорывалась наружу. Перед жюри присяжных он демонстрировал блеск и изящество прирожденного актера. Его голос превращался в тончайший инструмент, усиливающий воздействие его слов. Его острые вопросы разоблачали лживость показаний добросовестных свидетелей, выявляли в них грубую подделку. В сложных ситуациях он превращался в быстродействующую мыслящую машину, внушал окружающим свои мысли, играл на их чувствах, мгновенно просчитывая последующие ходы противника. Блестящий, убедительный оратор, он никогда не забывал подкреплять свои аргументы железной логикой.

Делла Стрит, секретарь Мейсона, распахнула дверь кабинета адвоката. Перри Мейсон сидел во вращающемся кресле за своим огромным столом, задрав на его крышку свои длинные ноги.

– А вот и я, – объявила девушка, снимая перчатки и выскальзывая из пальто.

Мейсон не проронил ни слова, пока она не повесила пальто в стенной шкаф и не подошла к столу.

– Делла, добродетель вознаграждена. Я же тебе говорил сегодня утром, что нам не следует забивать себе головы этим делом о разделе имущества, пусть даже оно принесет нам деньги. И всего через восемь часов после нашего разговора мы получили это!

– Дело о разделе имущества принесло бы нам десять тысяч долларов гонорара, – ледяным тоном возразила Делла. – А это?

Мейсон подмигнул.

– Приключения, от которых ты помолодеешь на десять лет!

– Большинство ваших дел каждый раз старят меня на десять лет!

Мейсон пропустил мимо ушей замечание своего секретаря.

– В этом деле нет тоскливой обыденности, от которой я того и гляди завою. Оно сверкает тайной, авантюрой, романтикой. Ну, а с другой стороны, это сплошное безумие, невозможная бессмыслица: не дело, а черт знает какая роскошь!

Так я и поняла, когда вы позвонили, – сказала она, усаживаясь на противоположном конце стола и замечая тот огонек; который появлялся в его взгляде в минуты душевного возбуждения.

Перри Мейсон, что редко бывает у профессионалов, получал удовольствие от своей работы. Скажем, врач, проработав некоторое время, приобретает опыт и знания, но зато утрачивает человеколюбие. Его пациенты перестают быть для него страдающими людьми и становятся всего лишь носителями тех или иных симптомов, которые необходимо устранить. Адвокат, набив руку на определенных делах, превращается в механически действующего робота. Но Перри Мейсон каждый раз испытывал наслаждение, придумывая хитрые способы обойти юридические формальности. Он не только рассматривал каждое дело как захватывающее приключение, но и вникал в человеческую психологию. И с каждым разом методы Мейсона становились все более отточенными, все более опасными и совершенно неортодоксальными. Хорошо изучив своего шефа, Делла Стрит по блеску его глаз могла безошибочно сказать, что новое дело пока представляет для адвоката дразнящую загадку.

Перри внимательно смотрел на нее, и она машинально поглядела на себя его глазами. Ее стройные ноги были обуты в коричневые замшевые лодочки. Бежевый жакет сшит у хорошего портного. С лицом тоже все было в порядке, и новый оттенок губной помады шел ей. А шляпка была просто неотразима. Делла могла надеяться, что Мейсон останется доволен.

– Делла, – вздохнул он, – иногда я серьезно опасаюсь, что ты становишься меркантильной.

– Да? – не предвещающим ничего хорошего тоном протянула она. – Расскажите-ка мне об этом.

– Ты делаешься расчетливой, осторожной, консервативной. Ты предпочитаешь поставить в деле точку, а не задавать вопросы.

– Кто-то в этой конторе должен быть практичным, – уже спокойнее сказала Делла. Но нельзя ли мне узнать, по какому поводу столько шума? Бог с ним, с ужином, который мне пришлось оставить на столе наполовину не доеденным, но я все же хотела бы узнать, какого миссионера сжевали людоеды?

– Все произошло уже после того, как ты ушла из конторы. Я тоже собирался домой и набрасывал последние замечания по делу Джонсона, как вдруг позвонил один малознакомый адвокат и просил принять его племянницу. Ну, а вскоре приехала и она сама, и у нас состоялся весьма любопытный разговор.

Делла Стрит соскользнула со стола, взяла блокнот для стенографирования и придвинула себе стул. От ее непринужденных манер не осталось и следа, теперь перед адвокатом сидела деловитая секретарша.

– Имена, пожалуйста, – попросила она.

– Джеральд Шор, адвокат, имеет контору в Дебентче-Инвестмент-Билдинг. Насколько я помню, он занимается весьма узкой отраслью юриспруденции, обслуживает горнорудные корпорации. Думаю, он и сам азартный игрок, а гонорары получает частично наличными, а частично акциями тех компаний, которые организует.

– Дело денежное?

– Да оставь ты свои несносные расчеты! – ухмыльнулся Мейсон. – Не сомневаюсь, что мы получим нечто большее.

– И что же?

– Он вечно гоняется за миражами. Наши сугубо реалистичные мыслители считают это пустым делом. Только потому, что мираж лишен определенной субстанции, они не замечают, сколь увлекательна погоня за ним, и никто так не наслаждается жизнью, как поклонник миражей.

Его всегда интересует то, что от него ускользает, чего нельзя сказать о большинстве практичных людей, преследующих конкретные цели. Да, любовь к жизни – это самое ценное достояние!

– Ну, а как насчет задатка?

– Пока ничего, – признался Мейсон.

– Ясно… Имя племянницы?

– Элен Кендал.

– Возраст?

– Примерно двадцать четыре. Восхитительные фиолетовые глаза. Очень светлая шатенка. Прелестные ножки, прелестная фигура, хорошо одета. Определенно мила.

– И никаких денег. Хм. Так вы говорите, она племянница Джеральда Шора?

– Да. Послушай, я коротко изложу тебе историю их семьи.

Он потянулся за какими-то карандашными набросками и принялся диктовать. И вот уже скупо изложенные факты в хронологическом порядке заняли место в блокноте Деллы.

Январским вечером 1932 года пятидесятисемилетний процветающий финансист Фрэнклин Шор, пообедав с женой, ушел к себе в кабинет. Там у него побывал посетитель, которого, по всей вероятности, впустил он сам, поскольку никто из слуг дверей не открывал. Горничная заметила кого-то на подъездной дорожке, и ей показалось, будто это был Джеральд Шор. Матильда Шор тоже думала, что из кабинета мужа доносился голос Джеральда, но слышно было плохо и утверждать что-либо определенно она потом не решилась. Сам же Джеральд отрицает, что приходил к брату.

Кто бы ни был этот посетитель, ему нужны были деньги. Матильда Шор ясно слышала, как ее супруг, повысив в гневе голос, наотрез отказался ссудить ему денег, сказав что-то вроде того, что мир полон ослов, которые только и ищут, где бы им найти несколько тысчонок, чтобы с легкостью промотать их. Но даже самый глупый осел должен понимать, что Страна Лентяев существует вечно лишь в сказках.

Больше ничего из их разговора Матильде услышать не удалось. Она поднялась наверх, решив немного почитать в постели, и не слышала, когда посетитель ушел.

И лишь на следующее утро узнала, что ее муж тоже покинул дом.

То были времена, когда из-за одного слушка мог рухнуть банк, поэтому супруга Фрэнклина Шора и его компаньоны не сообщали в полицию о его исчезновении несколько дней. Потом поиски были организованы и официальным, и частным порядком, но банкир как в воду канул. Банковские дела оказались в идеальном порядке, и, несмотря на крикливые заголовки в газетах, банк не понес убытков от исчезновения его президента. Личные дела Фрэнклина тоже были в ажуре. Но это не только не прояснило загадку, а, наоборот, все запутало, потому что он ушел из дому практически без денег, захватив лишь несколько сотен долларов, которые обычно были при нем.

Его чековая книжка осталась лежать на столе. На верхнем листочке была проставлена дата, и видно было, что он начал писать фамилию получателя, но потом либо передумал, либо его отвлекли. Судя по книгам, на его совместном с женой счете было 58941 доллар и тринадцать центов. Этот баланс был подтвержден и банком, за исключением одного чека «а десять тысяч долларов, выписанного на бланке из другой книжки, о которой Шор говорил своему секретарю перед самим исчезновением.

Начались обычные пересуды, поползли слухи. Незадолго до исчезновения Шора несколько раз видели в обществе неизвестной женщины. Говорили, что она красива, великолепно одета, лет тридцати с небольшим. Но ничто не указывало на то, что Шор уехал вместе с ней, если не считать открытки из Майами, отправленной, судя по штемпелю, 5 июня 1932 года. Его племянница получила эту открытку через шесть месяцев после его исчезновения. Специалисты-графологи подтвердили, что открытка написана от руки Фрэнклином Шором. В ней говорилось:

«Не представляю себе, сколько времени мы здесь еще пробудем, но мы наслаждаемся мягким климатом и, хочешь – верь, хочешь – не верь, купанием.

Любящий тебя твой дядя Фрэнклин».

Местоимение во множественном числе, казалось, подтверждало версию о неизвестной блондинке, но детективы, бросившиеся в Майами, не нашли и следов Фрэнклина Шора. У него в тех местах было порядочно знакомых, и тот факт, что никто из них с ним не встретился, указывал на то, что он недолго пробыл во Флориде.

Было найдено его завещание. Он оставил большую часть состояния жене, а брату и племяннице – по двадцать тысяч долларов.

– И что же с ними? – Делла с надеждой подняла голову от блокнота.

– Они ничего не получили. Племянница уже долгие годы живет у тетки, а Джеральд Шор, по-моему, имеет какие-то побочные доходы. Что касается наследства, то получить его можно, но только если Фрэнклин Шор умер.

– Но он же никому не давал о себе знать вот уже…

– В том-то и дело, – сказал Мейсон, – что давал. Сегодня он звонил по телефону племяннице. Вечером она должна с ним встретиться. Он настаивает, чтобы на свидании присутствовал я. Ну, а я намерен прихватить и тебя.

– Взять блокнот?

– Непременно. Нам необходимо зафиксировать все, что будет сказано.

– Но почему бы ему не встретиться с женой и не вернуться домой?

– В этом все дело! Не забывай, что Шор исчез таинственным образом, и ходили слухи, будто он сбежал с молодой женщиной. Очевидно, он не вполне уверен, какой прием окажет ему супруга.

– А она не знает о его появлении?

– Нет. Фрэнклин несколько раз повторил племяннице, чтобы она никому ничего не говорила. Но девушка все же решила довериться своему дяде Джеральду, тому, который мне и позвонил.

– А не своей тете Матильде?

Мейсон подмигнул.

– Определенно нет. Угадывая недосказанное Элен Кендал, я могу сказать, что у этой дамы весьма тяжелый, со странностями характер. А тут еще примешивается старая любовная история. Тот человек умер, но его сын, Джордж Альбер, как две капли воды похож на отца, и Матильда Шор к нему страшно привязана. Как мне кажется, Джеральда это ужасно тревожит.

– Почему?

– Понимаешь, в молодом Альбере она видит своего прежнего возлюбленного. Ее единственные родственники – сам Джеральд и Элен Кендал. Если бы все шло нормально, они были бы единственными наследниками по завещанию старухи. Когда-то давно, когда молодой Альбер не бывал еще в доме, она неоднократно повторяла, что им достанется все состояние.

– Речь идет о состоянии?

– Да.

– И тут появился Альбер.

– И тут появился Альбер, – усмехнулся Мейсон. – Он стал завсегдатаем в доме, по словам Джеральда Шора, пустив в ход все свое обаяние.

– Боже мой, не хотите же вы меня уверить, что шестидесятичетырехлетняя старуха намерена женить его на себе…

– Вряд ли, конечно, но она хочет, чтобы ее племянница вышла за него замуж. И Альберу как будто эта мысль по нраву. Нужно понимать, что Матильда Шор настоящий деспот, да к тому же все средства семьи в ее руках. Однако ты выслушала не все удивительные факты, имеющие отношение к делу. Кроме таинственного звонка, сегодня случилось еще нечто: днем кто-то пытался отравить котенка Элен.

Делла удивленно приподняла брови.

– Какое отношение имеет котенок к возвращению Фрэнклина Шора?

– Возможно, никакого. Но может быть, и самое непосредственное.

– То есть как?

– Не исключено, что котенка отравил кто-то из домашних.

– Почему вы так решили?

– Потому что, по словам Элен, котенка после трех часов дня не выпускали из дому. А симптомы отравления появились около пяти часов. Ветеринар определил, что яд был проглочен за пятнадцать – двадцать минут до того, как котенка привезли в лечебницу. А это было в четверть шестого.

– Что за яд? – спросила Делла Стрит. – Такой можно подмешать и человеку?

– В том-то и загвоздка, – признался Мейсон. – Похоже, что это был стрихнин. Но стрихнин очень горький. Животное может его проглотить, если спрятать яд в шарики из сырого мяса. Животные, как правило, не жуют мясо. Но человек сразу почувствовал бы горечь, особенно в вареном или жареном мясе.

– И вы хотите, чтобы я сегодня поехала с вами?

– Да. Некто Лич должен проводить нас туда, где прячется Фрэнклин.

– Зачем он прячется?

Мейсон рассмеялся:

– Начнем тогда уж с того, зачем он исчезал? Знаешь, Делла, я часто задумываюсь над подобными вопросами. Почему такой человек, как Шор, с трезвой головой, который смог благополучно миновать подводные рифы и после кризиса двадцать девятого года греб деньги лопатой, у которого было все, что он мог пожелать, – зачем такому человеку внезапно исчезать, не взяв с собой никаких денег!

– Кто знает, может, он заранее кое-что перевел в другое место?

– То было время строгого контроля за прибылями.

– Но ведь бухгалтерские книги можно и подделать?

– Не такой крупный предприниматель, наверное, мог бы. Но Фрэнклин Шор вел самые разные дела. Так что, Делла, нам предстоит разрешить давнишнюю тайну. Разгадка, возможно, будет совершенно неожиданной и потрясающей. Да, ты же, наверное, хочешь познакомиться с Матильдой Шор, как ее обрисовала Элен Кендал. Суровая, мрачная, старуха, крепко держит в руках свыше миллиона долларов, безусловно деспот, обожает всяких пичуг и своего слугу, который упорно называет себя корейцем, но ведет себя как японец. Живет Матильда Шор только надеждой на возвращение мужа, дабы дать ему испить из ее рук горькую чашу. Поехали, Делла, разве ты не чувствуешь, что нас ожидает новое потрясающее преступление?

Делла сморщила нос:

– Преступлением тут пока и не пахнет!

– Ну, – заявил Мейсон, подойдя к стенному шкафу и натягивая пальто, – у нас есть, по крайней мере, попытка преступления.

– То есть?

– Котенок!

– Дело об отравлении котенка? – спросила она.

Делла сунула в сумочку блокнот и с полдесятка отточенных карандашей, потом замерла у стола, озабоченная какой-то мыслью.

– Идем? – нетерпеливо позвал Мейсон.

– Шеф, а вы когда-нибудь видели, как едят котята?

– Здравствуйте, что за вопрос?

– Котенок долго гоняет кусочек мяса, воображая, что это мышь. Наверное, он был страшно голоден, если сразу проглотил эти шарики.

– Я думаю, он был просто легкомысленным. Пошли скорее!

– Весьма легкомысленным, – кивнула Делла. – Так что, пожалуй, на папке для документов по этому делу я напишу: «Дело о беззаботном котенке».

Глава 5

Уже в машине, по дороге в «Касл-Гейт», Делла Стрит спросила:

– Фрэнклин Шор перевел всю свою собственность на имя жены?

– Практически всю, насколько я понимаю. В банке у них был общий счет.

– За сколько времени до его исчезновения?

– Года за три или четыре.

– Тогда, если она не хочет, чтобы он вернулся, она могла бы…

– Физически она не может помешать ему вернуться, – прервал ее Мейсон, – но она в состоянии осложнить ему жизнь материально. Допустим, в тот самый момент, когда он появится, она подаст на развод, потребует выделить ей содержание, и все это будут высчитывать из тех крох, что у него остались. Ты представляешь?

– Вы считаете, что именно это она и задумала?

– Во всяком случае, были же у него основания попросить меня присутствовать при свидании. Не в бляшки же мы станем с ним играть!

Несколько кварталов они проехали молча, потом Делла спросила:

– Где мы встретимся с остальными?

– Недалеко от «Касл-Гейт».

– Что это за место?

– Второразрядный отель, внешне респектабельный, но в действительности полупритон.

– Генри Лич хотел, чтобы вы с Элен Кендал явились к нему одни?

– Да.

– Думаете, он не станет возражать против четверых?

– Не знаю. История запутанная, и мне необходимо зафиксировать все, что будет сказано и что не будет… Ага, на следующем углу мы должны подождать остальных. Здесь удобное место для стоянки.

Мейсон подвел машину к обочине, выключил фары и зажигание, вышел сам, помог Делле и запер дверцу. Сразу же откуда-то из тени вынырнули две фигуры. Джеральд Шор шел первым, протягивая Мейсону руку. Обе стороны негромко приветствовали друг друга.

– Путь свободен? – спросил Мейсон.

– Мне думается, да.

– За вами не следили?

– Нет, насколько мы можем судить. Элен ответила более определенно:

– Уверена, что за нами никто не ехал.

Мейсон указал на здание посреди следующего квартала, на стене которого было написано огромными буквами: «Отель „Касл-Гейт“. Комнаты за доллар и дороже. Помесячно и на сутки. Ресторан». Надпись закоптилась, поблекла, как и все в этом районе.

Мейсон подхватил Элен Кендал под руку.

– Мы с вами пойдем вперед. Шор, вы с мисс Стрит идите следом секунд через тридцать – сорок. Не показывайте, что вы с нами знакомы, пока мы не войдем в лифт.

Но Джеральд Шор колебался.

– В конце концов, – заявил он, – я хочу видеть только моего брата Фрэнклина. Мне нет дела до какого-то мистера Лича. Так что если мое присутствие может испугать его, я предпочел бы подождать в машине.

– В любом случае мисс Стрит пойдет со мной, – заявил Мейсон, – так что нас уже получается трое. Не велика разница, если будет и четверо.

Однако Шор принял окончательное решение:

– Нет, я дождусь вас здесь, в машине, а вы, как только увидите моего брата, передайте ему, что я хочу… нет, просто обязан с ним переговорить до того, как он будет беседовать с кем бы то ни было. Вы поняли? До того, как он заговорит с любым из вас!

Мейсон насмешливо смотрел на Джеральда.

– Даже до того, как он поговорит со мной?

– С кем бы то ни было!

Мейсон покачал головой.

– Думаю, такую просьбу вам лучше высказать лично. Этот человек послал за мной. Возможно, он желает получить совет адвоката.

Шор сразу стал любезен:

– Я был не прав. Извините. Но все равно я останусь ждать здесь. Сомневаюсь, чтобы брат жил в этом отеле. Когда вы выйдете с Личем, я к вам присоединюсь.

Он зашагал к углу, возле которого стояла его машина, отпер дверцу и сел на переднее сиденье.

Мейсон улыбнулся Элен, желая подбодрить девушку.

– Ну что ж, пошли!

Они двинулись по гулкой мостовой к обшарпанной двери отеля. Мейсон открыл дверь, пропуская вперед своих спутниц.

Вестибюль имел футов двадцать в ширину, а в самом конце его была стойка в форме подковы и перегородка, за которой находился телефон с коммутатором. Скучающий портье был занят чтением очередного триллера. Наискосок от конторки находились два автоматических лифта. В вестибюле вдоль стены стояло полтора – два десятка стульев. На стульях в самых непринужденных позах развалились шестеро типов сомнительного вида, которые подняли головы и посмотрели сначала мимоходом, а потом с нескрываемым любопытством на двух изящных молодых женщин, сопровождаемых высоким, представительным господином.

Даже портье за конторкой отложил книжку и соблаговолил обратить на них внимание.

Подойдя к стойке, Мейсон обратился к портье:

– У вас проживает Генри Лич?

– Да.

– Давно?

– С год.

– Вот как? Какой номер он занимает?

– Триста восемнадцатый.

– Будьте любезны, позвоните ему.

Портье, по всей видимости исполняющий обязанности телефониста, подошел к коммутатору и вставил соответствующий штепсель в гнездо. Он нажал кнопку несколько раз, прижимая левой рукой наушник к уху и разглядывая Деллу Стрит и Элен Кендал с интересом, который он и не пытался скрыть.

– Очень сожалею, но его в номере нет.

Мейсон взглянул на часы.

– Он должен был встретиться со мной здесь в это время.

Портье принялся объяснять:

– Я так и думал, что его нет. Часа два или три назад к нему приходил человек. Лича не было. И я не видел, чтобы он возвращался. Я… – Он замолчал, потому что к конторке подошел посыльный.

– У меня письмо для портье отеля «Касл-Гейт», – объявил он.

Портье расписался в получении, развернул лист бумаги и, прочитав написанное, взглянул на адвоката:

– Вы, случайно, не мистер Перри Мейсон?

– Совершенно верно.

– Так вот. Лич и правда должен был с вами встретиться. Письмо на самом деле для вас, только адресовано мне.

Портье протянул Мейсону листок, на котором было аккуратно напечатано:

«Портье в отеле „Касл-Гейт“. Ко мне вечером придет джентльмен. Это Перри Мейсон, адвокат. Пожалуйста, скажите ему, что я не смогу быть, как мы договорились, но он должен немедленно приехать в указанное место. Обстоятельства заставили меня изменить планы. Так уж не повезло. Попросите его, пожалуйста, проехать до водного резервуара у вершины дороги к Голливуду, руководствуясь приложенным планом. Еще раз прошу извинить за отсутствие. Ничего нельзя было сделать.

Генри Лич».

Подпись тоже была напечатана на машинке, а не сделана от руки. Приложенная к посланию карта представляла собой автомобильную карту Голливуда и его окрестностей. На ней чернилами была нарисована линия, тянувшаяся вдоль Голливудского бульвара. У Ивар-стрит она поворачивала направо и оттуда уже зигзагами продолжалась до кружка, возле которого значилось: «водоем».

Портье сказал:

– Мне показалось, что он вышел пару часов назад, и я не видел, чтобы он вернулся.

Мейсон внимательно изучил письмо, затем быстро сложил его вместе с планом и засунул в карман пальто.

– Поехали, – скомандовал он.