Текст книги "Отцеубийство"

Автор книги: Эрик Удденберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Сын(По-прежнему за сценой). Да нет.

Папа. Ну хорошо. А если даже и был, то это потому, что мне самому было нехорошо

Сын. Понятно

Папа. Понимаешь, было вообще довольно непросто… Нам, мужчинам, не всегда легко с женщинами.

Девушка(Входит. Как ни в чем не бывало). А если я решу заняться политикой. Ты мне поможешь?

Папа(Немного обескураженно). Да.

Девушка. Хочу стать политиком.

Папа. Хорошо. Я буду тебя обучать.

Неожиданно появляется Мама. Смотрит на Папу и Девушку.

Папа(Оборачивается к Маме). Я, может быть, огорчен. Но тебе даже это в голову не приходит. Ты можешь сколько угодно предаваться своим чувствам. Но не я. Не-ет. Я же, видите ли, должен быть мужчиной! Да! А на тебя не возложено это бремя.

Мама. Да уж, ты действительно архинарцисс! (Кивает на Психотерапевта, который входит в комнату). Спроси вон у него.

Психотерапевт улыбается. Похоже, сейчас он на Маминой стороне.

Папа. Ну-ну. (Поворачивается к Девушке). Пойдем. (Уходят).

Сцена 4.6.

Папа и Девушка одни. Мама где-то вдалеке занимается уборкой.

Папа. На телевидении думают, что я умный. Это потому что я не треплюсь, о чем попало. Там я кажусь страшным интеллектуалом. (Пауза). Не всегда стоит прислушиваться к тому, что о тебе говорят другие, понимаешь. Ты наверняка читала об этом и в своих книгах. Или в рубриках полезных советов, если они тебе больше нравятся. Я был когда-то редактором такой рубрики, до того, как увлекся политикой. Давал полезные советы людям, которые в них нуждались. Поэтому теперь меня все время зовут на телевидение. Ты, наверное, замечала?

Девушка. Да.

Папа. Хочешь, я буду твоим телевизионным советчиком? Прямо сейчас? Я могу, если ты попросишь.

Девушка. Попрошу о чем?

Папа. Помогать тебе советами. Мудрыми.

Девушка. Про политику?

Пауза.

Папа. Допустим так: ты и я. Допустим, мы любим друг друга. Это всего лишь гипотеза, я просто допускаю такую мысль. Что мы будем жить вместе. Всё как следует: муж и жена. Окей, и кто из нас будет сильнее, ты или я? Я серьезно говорю: кто из нас будет сильнее? Допустим, это буду я. Мне достанется роль сильнейшего. И знаешь, что я тогда сделаю? Я не буду говорить, что я сильный, наоборот, я буду говорить, что я слабый. И буду требовать, чтобы ты обо мне заботилась. Я-то чувствую самого себя. А ты будешь делать вид, что я сильный, потому что такова моя роль, но на самом деле, это ТЫ будешь заботиться обо МНЕ. Окей, а если наоборот: ты сильнее. Может быть, мне придется немного о тебе заботиться, вполне возможно, но ты будешь по-прежнему знать, что я слабый, и что никакая я тебе не опора. Потому что я слаб, по-прежнему слаб. Но чтобы показать всю свою слабость, я должен быть настолько сильным, чтоб не чувствовать никакой угрозы с твоей стороны. Понимаешь? Чтобы я мог быть слабым, я должен сначала быть достаточно сильным, чтобы иметь власть над тобой, чтобы ты меня не убила. (Пауза). Вот, в чем все дело. Дело вовсе не в том, у кого есть право быть сильным. Ты вполне можешь быть сильнее. Я тоже. Дело все в том, у кого из нас есть право быть слабее.

Папа(Из телевизора). Интересно, почему мужчины чаще женятся на женщинах моложе себя.

Мама. Ты не старше меня.

Папа(Из телевизора). Отчасти это связано с тем, что зрелость у мужчин наступает позже, чем у женщин. Но тут еще вступает в силу древний архетип. Мужчина хочет видеть себя отцом своей возлюбленной.

Мама. Ты не старше меня!

Папа(Из телевизора). Мужчина хочет быть сильнее, опытнее женщины, и женщине, как правило, нужен именно такой мужчина. И, скорее всего, так оно и будет всегда.

Мама. Ты меня слышишь? Ты не старше меня!

Сцена 4.7.

После долгих и тягостных сомнений, Папа наконец хлопает Марию по заду. Он пытается быть как можно более нежным, но тем не менее это безусловное домогательство. Мария страшно недовольна, Папа вынужден защищаться.

Девушка. Да что ты такое делаешь?

Пауза.

Папа. Я просто муху прихлопнул.

Девушка. Не ожидала от тебя такого.

Долгая пауза. Где-то вдалеке мелькает Сын с ружьем.

Папа. Мария.

Девушка. Да.

Папа. Что ты обо мне думаешь?

Девушка. В каком смысле?

Папа. Я глупый старый пердун?

Девушка. Да нет, вовсе нет. (Пауза). Ты вполне симпатичный.

Папа. Я тебе нравлюсь?

Девушка. Что?

Папа. Ты могла бы меня полюбить?

Девушка. У меня вообще-то роман с твоим сыном.

Папа. Я знаю. Я спрашиваю просто теоретически. Я не имею в виду, что ты должна меня любить, я говорю о том, что было бы проще, если бы ты могла меня полюбить.

Девушка. Почему?

Папа. Потому что ты молодая. Молодому поколению принадлежит будущее. Правда на стороне будущих поколений. И очень странно чувствовать себя неправым, принадлежать к поколению неправых. (Пауза). Власть принадлежит тебе. А такие, как я, теряем ее. Собственно уже потеряли.

Девушка. Какую-то ты ерунду городишь.

Входят Мама и Психотерапевт (хотя последний все это время, кажется, и так был здесь). И Сын. Папа оборачивается к ним.

Папа. Как же быть? Может мне кто-нибудь объяснить это? Как быть, чтоб быть мужчиной? Кто-нибудь может мне это объяснить, чтобы я знал, как вести себя? (Психотерапевту). Ты, может быть? (Маме). Или ты? Кто-нибудь еще? (Сыну). Йона я не спрашиваю. Ясно, вы не знаете. Ну ладно, ладно. Ладно.

Сцена 4.8.

Вся семья в сборе. Все замирают на месте. Сын бродит между ними словно они неподвижные статуи.

Сын(Заряжает ружье. Целится в Папу, который ничего не замечает. Обращается к Психотерапевту). Как считаешь, это ружье подойдет? Я попаду, если буду целиться с близкого расстояния. Должно получиться. Он умрет. И я останусь победителем. (Пауза). А интересно, кстати, окна разобьются? Пожалуй, да. В диване, наверняка, останется круглая дырка. И, конечно, будет много крови. (Пауза). У меня был приятель в школе. Он не переносил вида крови. Стоило показать ему порез на пальце, он сразу же терял сознание. Ей Богу! Вплоть до последних классов. Я как-то умудрился поранить стамеской большой палец, так он просто свалился на пол. Мешком. Со мной такого никогда не было. (Откладывает ружье). Таким неженкой я никогда не был.

Папа(Психотерапевту). Ты меня предаешь? Ты переходишь на его сторону? (Пауза). Оке?

Психотерапевт. В современном обществе уже прекратили выяснять, кто сильнее. Сила несправедлива сама по себе. Сразу становится понятно, кто силен, а кто слаб. И это неправильно. Поэтому эти разговоры мы прекратили. Мы теперь спорим о том, кто же здоровее. И исход этой борьбы часто гораздо менее очевиден: кто же здоровее – муж или жена, отец или сын.

Сын(Девушке прямо в ухо). Ульрика Майнхоф оставила свою семью, оставила двух маленьких дочерей, которым было всего по семь лет, чтобы служить делу революции. Уже из тюрьмы она написала дочерям письмо, в котором призналась, что любит их. И она, действительно, их любила.

Папа. Одну важную вещь в жизни я сделал. Я попердел в этих комнатах. Это я сделал. Подготовил себе пространство. Освоил его. (Указывает на стул-для-самого-старшего-из-присутствующих-мужчин). На этом стуле сижу я.

Мама. В моей юности все было очень четко регламентировано. Дети ели в кухне. Взрослые в столовой. Но затем родители начали бунтовать. А теперь и дети считаются ненормальными, если они не бунтуют. А я никогда не бунтовала. Никогда в жизни.

Сын. Я бы хотел быть Ульрикой Майнхоф. (Пауза). Или тобой.

Девушка. Перестань. Зачем ты так говоришь? Что хочешь этим сказать? Я бы совсем не хотела, чтобы ты был мной. Я не стою того, чтобы ты был мной.

Пятое действие

Сцена 5.1.

Вся семья в сборе. Тишина.

Папа. Ну что ж. Вот мы снова сидим и молчим. В нашей семье каждый профессионально умеет разговаривать. Но дома мы все замолкаем. Все остаются наедине со своими постыдными тайными помыслами.

Сын(Встает и кружится в танце вокруг остальных. Или это наоборот остальные танцуют вокруг него?). Обожаю этот дом. Очень люблю здесь бывать.

Мама. Да уж.

Папа. Это хорошо.

Сын. Это действительно мое самое любимое место.

Папа. Да, мы поняли.

Сын. Я просто хочу сказать, что… это мое самое любимое место. (Пауза). А вы – моя самая любимая семья.

Папа. Прекрати.

Сын. Я люблю тебя.

Папа. Прекрати, я сказал.

Сын(Маме). И тебя!

Папа. Йон!

Мама. Не перебивай его.

Сын. Этот дом – это какое-то удивительное пространство.

Папа. Не мы его строили.

Сын. Но он все равно очень красивый. (Девушке). Ты так не считаешь?

Девушка. Не знаю даже.

Сын. Ты просто не привыкла еще. Когда обживешься, то обязательно полюбишь. Я люблю этот дом. И чтоб доказать это, мне не нужно целовать пол.

Папа. Совсем не нужно.

Сцена 5.2.

Мама словно во сне подходит и обнимает Сына. Девушка и Папа встают и целуются. Сын смотрит на них, ни слова не говоря. Картинка растворяется.

Сын. Я ангел.

Психотерапевт. Да-а?

Сын. Не нужно всего этого. Я ангел. (Пауза). Не знаю. Я в крови, которая возникает между кожей и присутствием, между отверженным и отвергающим. Между всем тем, что составляет твою жизнь. Между чашкой и чаем. Между носом и запахом. В пределах крайности, но все же непостижим. Так было всегда. Так оно и будет. Больше не буду с тобой об этом говорить. Даже в присутствии эха. Здесь кругом голубые облачка, и они не могут обниматься. Нет! И не пытайтесь меня переубедить.

Мама(Беспокойно). Ты нас разыгрываешь?

Сын. А если бы и да? Я плазма невысказанных ожиданий. Точно вам говорю. У костра. Ой! Не трогайте меня! Извините, ничего страшного. Я растянул ногу.

Папа. Скажи, сынок, каково быть чокнутым? Это освобождает? Мне кажется, что это раскрепощает. Позволяешь себе немного подурачиться.

Девушка. А не чувствуешь себя одиноко?

Папа. Надо же. Я никогда такого не говорил ни одному из своих пациентов.

Сын. Да вовсе я не чокнутый!

Мама. Нет. Он не чокнутый. Он просто притворяется.

Девушка. Это правда?

Сын. Да, правда. (Пауза). Просто иногда я себя чувствую совсем призрачным. Это проходит. (Пауза). Вот. Теперь я уже больше не призрачный. Все в порядке?

Мама. Да-да, все в порядке.

Сцена 5.3.

Психотерапевт и Папа одни.

Папа. У меня был какой-то шум в левом ухе, но уже все прошло. Понимаешь ли… Ты видел данные статистики, которые показали, что семейные отношения чаще разрывают женщины? Это ужасно. Это же удар по мужскому самолюбию. Они нас оставляют. Мы им не годимся. Это мы должны делать такой выбор, разве не так? Годимся мы или нет. Никто другой за нас этого не может решить. Как бы то ни было: она… или вернее, я… – я ушел. Я собирался поговорить немного о равноправии, я выступал от лица правительственной группы мужчин. Ты же знаешь, что я вхожу в эту группу. Я отослал материал в «Дагенс нюхетер», и его должны были опубликовать. Потом его и опубликовали, но это уже другая история. Или не совсем другая… Не могу сейчас об этом говорить. Итак, я вышел на кафедру и начал выступление – я хорошо подготовился, – ты же знаешь, что женщины возбуждаются, когда видят мужчину за кафедрой. В общем, я начал говорить, но тут случилось такое, что я так и не смог закончить. Меня прервали. На меня кричали. И стащили меня с трибуны.

Психотерапевт. Что же ты такого сказал?

Папа. Ну я, собственно, тебе все это уже говорил. Я так много говорю. Ничего особенного я тогда не сказал. Ерунду какую-то. Не знаю, может, мне все это приснилось. Да у меня за всю жизнь не было ни одной несвоевременной мысли. Господи, да они меня просто кастрировали. Когда прервали меня. Знаешь ведь: лишить мужчину слова все равно, что лишить члена. (Пауза). Ох, я ненавижу это слово. Член. Я долго учился говорить это слово. Оно мне все еще кажется неестественным. Люди словно не хотят признать существование самого члена. О Господи. Член. Член. Член. Само слово какое-то отвратительное, по-моему. (Пауза). Не знаю, что оно значит. Кажется уже, что быть мужчиной – это почти болезнь.

Психотерапевт. Не осталось ни любовницы, ни кафедры для публичных выступлений.

Папа. Да, я ее оставил. Я решил вернуться.

Мама(Входит). Господи, ты же врешь. Точно врешь. (Психотерапевту). Хочешь убедиться, что он врет? (Папе. Без всякой агрессии). Давай поиграем в нашу обычную игру? Давай?

Папа. Нет, Гертруда.

Мама. Ну почему же? Тебе ведь всегда нравилось. (Пауза). Я позвонила твоей возлюбленной и рассказала ей, кто ты есть на самом деле. Не кем ты хочешь казаться, а кто ты есть на самом деле.

Папа. Позвонила?

Мама. Да!

Пауза. Папа и Мама молча, не отрываясь, смотрят друг на друга.

Папа. Какой же ты все-таки оборотень!

Мама. Нет. Я не оборотень. Но я сильнее, чем ты думал.

Папа. Ты презираешь меня.

Мама(Пауза). Не знаю. Может быть. Может быть, мое презрение – это цена, которую я плачу за власть над тобой. Пока я сильна, в мире, по крайней мере, сохраняется хоть какая-то власть. (Пауза). Домой к мамочке. Этого ты хочешь?

Папа. Больше мне не к кому обратиться.

Проходит несколько секунд. Мама крепко обнимает Папу. Теперь они мать и дитя.

Мама. Некоторые мужчины в присутствии женщины становятся благороднее.

Папа вздрагивает, вырывается из объятий.

Папа. НЕТ!

Пауза.

Мама. Я вообще-то всегда хотела, чтоб ты был другим. Я себе представляла тебя иначе.

Папа. Как?

Мама. Ну… просто иначе.

Папа. Иначе?

Мама. Иначе. Может быть, более мужественным. (Пауза). То есть, как бы в моем представлении ты выглядел иначе. Там. (Указывает на Папу). Вот тут

Папа. Здесь?

Мама. Да.

Папа остолбенел.

Сцена 5.4.

Девушка и Сын в комнате Сына.

Девушка. Ну что, ты призрачный?

Сын. А ты когда-нибудь была призрачной?

Девушка. Нет.

Сын. В этом нет ничего необычного, совсем ничего. Чувствуешь себя очень естественно, ну или почти естественно. Просто чувствуешь, что воздух проходит сквозь тебя, на какое-то мгновение… Тебя как бы не существует. На одно короткое мгновение ты весь как будто состоишь из воздуха. А потом это проходит.

Девушка. Звучит жутковато.

Сын. Да нет же! Это наоборот прекрасно!

Девушка. Может, там просто тебя ждет кто-то прекрасный?

Сын. Нет.

Девушка. Ты меня просто пугаешь.

Сын. Я думал, девушки часто бывают призрачными.

Девушка. Девушки никогда не бывают призрачными! Никогда! Слышишь? Я уже злюсь на тебя!

Сын. Никогда?

Девушка. Никогда.

Сцена 5.5.

Папа входит в комнату к Девушке и Сыну. Следом входит Психотерапевт.

Папа(Спокойным голосом). Она не любит меня. И тебе я не нравлюсь. Это все же грустно.

Сын. Не понимаю, что тут грустного.

Папа. Это грустно.

Сын. Не собираюсь с тобой ссориться из-за того, что грустно, а что нет.

Папа. Никто из вас меня не любит. Когда-нибудь, может, и любили, но теперь перестали. И теперь уже неважно, любили раньше или нет. Оставь нас, пожалуйста, мне надо поговорить с Йоном с глазу на глаз.

Девушка выходит.

Папа(Сыну). Я приношу себя тебе в жертву. Прими мою жертву.

Сын. Жертву?

Папа. Да. (Психотерапевт по-прежнему в комнате). С незапамятных времен мужчину делала мужчиной постоянная борьба. Борьба делала мужчину сильным, и он становился привлекательным для самок. Сильный самец привлекает самок, и что же еще желать отцу передать своему сыну, как не силу. Это помогает выжить самому отцу, да ведь? Его гены передадутся дальше. (Пауза). Я хочу, чтобы ты меня убил.

Сын. Сейчас?

Папа уходит, Психотерапевт за ним. Сын остается стоять, держа в руках нож, который ему дал отец.

Девушка(Входит). Мне иногда казалось, что ты понимаешь, какая я, на самом деле, ранимая. Что ты единственный, кто это понимает. И что поэтому мы и вместе. (Пауза). Я вообще существую для тебя, или для тебя существуют только твои родители? (Указывая на нож). Зачем тебе это?

Сын. Да так. (Пауза). Я тебя безумно люблю.

Девушка. Ну хорошо.

Сын. Правда.

Девушка. Я тебя тоже люблю.

Сын. Хорошо. Сейчас, я только улажу одно дело.

Девушка. Какое?

Сын. Да так. (Пауза). Сейчас приду.

Девушка. Давай. Я тоже скоро вернусь.

Сцена 5.6.

Сын и Папа одни в белой комнате. На столе лежит нож, но никто не осмеливается до него дотронуться.

Сын. Ты что, хочешь, чтоб меня в тюрьму посадили?

Папа. Почему?

Сын. Все подумают, что я тебя убил.

Папа. Так ведь так оно и будет.

Сын. Нет.

Папа. Как же нет?

Сын. Только выполняя твою волю.

Папа. Нет.

Сын. Тогда уходи. Еще не поздно уйти.

Папа. Не могу.

Сын. Почему же?

Папа. Потому что я уже решил.

Сын. Да?

Папа. Да.

Сын. То есть, ТЫ сам все решил. Я выполняю твою волю.

Папа. Нет, не мою.

Сын. Твою.

Папа. Тогда это будет не по-настоящему. Из нас двоих ты слабее. Так что превосходство за тобой.

Сын. Превосходство за счет слабости говорит не о слабости. (Пауза). Поцелуй меня.

Папа. Мне тебя поцеловать?

Сын. Да. Можно в лоб.

Папа. Сейчас?

Сын. Нет. Сначала возьми листок бумаги.

Папа. Ну?

Сын. И ручку. Пиши.

Папа. Что писать?

Сын. Ничего особенного. Пиши: «Я велел сыну убить меня». И подпись.

Папа. Но я такого не говорил!

Сын. Пиши.

Папа. Не могу.

Сын. Можешь.

Папа(пишет). «Я хотел, чтобы сын убил меня». Подписываюсь. Достаточно?

Сын. Да. Теперь поцелуй меня. В лоб.

Папа целует Сына в лоб.

Сын. Ты убил своего отца?

Папа. К сожалению, он умер сам, до того, как мне представился случай.

Сын. Бывает.

Папа. Да уж.

Сцена 5.7.

Мама входит в комнату к Девушке.

Мама. Господи, как я хочу пить. (Пауза). Ты видела Роланда? Куда-то он запропастился. (Пауза). Ты хочешь пить? У меня прямо в горле пересохло! Не понимаю, почему. Наверное, из-за погоды. (Пауза). Сухость, сухость, сухость. Солнце, солнце, солнце. Надо быть счастливыми, разве нет? (Пауза). Надо быть счастливыми, точно совершенно.

Девушка. А ты не счастлива?

Мама. Счастлива.

Девушка. А я никогда не была счастлива. Лишь на краткие мгновения. Но в эти краткие мгновения я была по-настоящему счастлива.

Мама. Мне, наверное, стоит завести себе любовника.

Девушка. Зачем?

Мама. Чтоб отомстить. Сравнять счет. Вернуть равновесие в отношения с мужем. Он никогда этого не перенесет, как ты считаешь?

Девушка. Не знаю. Скорее всего, действительно, нет.

Мама. Даже не знаю, как сказать… Я ведь его очень люблю. (Пауза). Я знаю, что он не перенесет этого. Во всяком случае, мне так кажется. Или мне кажется, что я знаю, потому что я знаю, чего хочу. Скорее всего, я просто проецирую собственное беспокойство на мужа. Я так боюсь потерять его сама, что мне кажется, что он тоже боится меня потерять. Да, дорогая, да. Ты скоро поймешь, что не так много в человеке такого, чего так или иначе нельзя было бы объяснить. В конце концов, начинаешь думать, что ты во всем виновата сама, потому что нет ничего, в чем нельзя было бы себя обвинить. И гражданская война в Заире – не исключение. Скорее всего, это не моя вина, но кто знает? (Пауза). Ты никогда не пробовала вступить в отношения с женщиной?

Девушка. Нет.

Мама. Я тоже не пробовала. (Пауза). Единственное, чего я боюсь, так это сойти с ума. Боюсь замкнутости, безысходности. Беспомощности, беззащитности. И все же я завидую сумасшедшим. Сама я больше живу наяву. Мне иногда снится кошмарный сон, что весь мир сходит с ума, кроме меня. Я единственная остаюсь в своем уме. Так одиноко себя чувствуешь… Тебе никогда не бывает одиноко? (Пауза). Мне никогда не бывает. В этом, видимо, одна из моих проблем. Меня всегда кто-нибудь видит, понимаешь. Уж по крайней мере со стен на меня всегда кто-нибудь смотрит.

Сцена 5.8.

Папа и Сын в белой комнате. Сын берет нож и направляется к Папе.

Папа. Давай, убей меня.

Сын. Убить?

Папа. Да, давай. И я умру.

Сын. Будет много крови.

Папа. Убивай!

Сын. Я испачкаю твою рубашку.

Папа. Хватит чепуху нести! Убивай!

Сын. Ужас какой-то.

Папа. Конечно, ужас! Так и должно быть! Так и должно быть! В этом весь смысл! Должен быть ужас! Ужас! Ужас! Ужас!

Сын. Стой спокойно! Теперь ты городишь черт знает что.

Папа. Прости.

Сын. «Прости»? За что?

Папа. Не знаю. Буду стоять спокойно.

Сын. Давай. Успокаивайся.

Папа. Убивай.

Сын тяжело вздыхает. И пронзает Папу ножом. Папа умирает. Сын невольно хихикает.

Сын. Никто мне не поверит.

Папа лежит убитый. Долгая пауза.

Входит Психотерапевт.

Психотерапевт(Сыну). Ты убил своего собственного отца. Понимаешь, что это значит?

Пауза.

Папа(Просыпается. Он теперь призрак). Вовсе нет!

Психотерапевт. Кто ты? Ты видел, что тут произошло?

Папа. Да. Он убил своего отца. Это правда. Но не собственного отца, не отца в себе. То есть, он не ослабил свою мужественность, он ее усилил. Если бы он убил своего СОБСТВЕННОГО отца, как ты утверждаешь, то он бы убил и свою мужественность. Но этого не произошло. Напротив того.

Психотерапевт. Здесь я с тобой не согласен.

Папа. Фрейд говорил: «Der innerste Wunsch jedes Sohn ist seinen Vater zu töten» Каждый сын подсознательно хочет убить своего отца.

Психотерапевт. А Юнг наоборот говорит об Анимусе, о животном внутри каждого человека. И к нашему случаю это больше подходит…

Папа. Так ты переходишь на сторону Юнга! Этого сказочника! Ему я ни за что не поверю.

Психотерапевт. Йон разрушил архетип отца, образ мужественности. Разрушил. Убил отца.

Папа. Ну это вообще какой-то гротеск. Йон, напротив того, приумножил свою мужественность.

Психотерапевт. Отказываясь признать, что эта мужественность в нем есть.

Папа. Господи! Да он наоборот приумножил свою мужественность. Создал свое определение мужественности! Мужественности, какой он хочет ее видеть!

Психотерапевт. Как я уже сказал…

Папа. Пойдем подерёмся?

Оба уходят. Психотерапевт на сцене больше не появится.

Сцена 5.9.

Мама и Девушка.

Мама. Знаешь, в каком-то смысле я все же верю, что эти стены… Они заставляют как-то особенно распрямить спину, как-то особенно себя вести. Они как-то проникают в кожу. Чувствуешь, будто за тобой следят, словно здесь кругом полно призраков. Призраки могут быть сколь угодно милыми, но все равно остаются призраками. И стол раньше лучше сервировали, вот ведь. Это было прямо заложено в человеке, а сейчас никто не знает, как себя вести. Никто вообще ничего не знает. «Дай волю непосредственным реакциям». Каким? У меня нет никаких естественных реакций. Я их давным-давно заблокировала. (Пауза). Понимаешь?

Девушка. Нет.

Мама. Ну и не обязательно. Совсем не обязательно понимать. Я стараюсь просто сформулировать, как я сама это чувствую.

Сцена 5.10.

Сын один в белой комнате.

Сын. Мне иногда кажется, что если бы я родился девочкой, все было бы гораздо проще. Меньше крови, что ли. Может, я стал девочкой теперь, после папиной смерти. Оке, наверное, об этом и говорил. И все же нет. Никакая я не девочка.

Девушка(Входит). Довольно часто мне хочется быть парнем. Мне кажется, моя жизнь была бы гораздо более насыщенной.

Сын. Правда?

Девушка. Ну да.

Сын. А я часто жалею, что не родился девочкой.

Девушка. Правда?

Сын. Ну да.

Обнимаются в каком-то гермафродитском экстазе. Девушка поднимает Сына. Носит его взад-вперед. Потом резко отпускает. Ей вдруг кажется, что это как-то отвратительно.

Девушка. Черт, мы ведем себя как больные. (Уходит).

Сын(Ей вслед). Да вовсе нет.

Сын остается один. Где-то на заднем плане стоит Мама. Мама внимательно смотрит на Сына.

Мама. Я никогда не бунтовала. Никогда в жизни!

Сын уходит. Мама уходит следом.

Папа(Из телестудии). Не знаю. (Пауза). Не знаю, что и сказать. (Пауза). Понимаешь? Не знаю, что и сказать! Нечего. Тишина. Здесь полная тишина. Ни слова. Ни фразы. Полная… тишина. Тишина. Тишина. Мне даже не приходит в голову других слов, кроме как «Тишина». Тишина. Тишина. Тишина. Должны быть другие слова, которые обозначают то же самое. Чтобы избежать уже этой «тишины». Нет? Я мог бы сказать «серый зяблик». Нет, серых зябликов не бывает. «Серый воробей»? Такое бывает. Так вот: здесь «серый воробей». Хорошо звучит? Так можно сказать? Я имею в виду не мох. Я имею в виду… серого воробья. Воробушек. Видела воробушка? Маленькая серая птичка.

Тишина