Текст книги "Школа для мальчиков Кассандры Френч"

Автор книги: Эрик Гарсия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Чтобы точно оценить расстояние до контрольного блока, установленного на кухне, изобретательная мамуля соединила пять мотков мерной ленты при помощи суперклея. Мы привязали один конец мерной ленты к блоку и, разматывая моток желтой ленты, двинулись вперед. Как только мы размотали девяносто футов ленты, браслет взвыл, бросая вызов состраданию и хорошим манерам.

Дверь через площадку распахнулась, и оттуда выглянула пара стариков, невероятно похожих на крохотных, безобразных троллей в фильмах канала «Холлмарк». Сквозь жидкие волосы мужа просвечивал испещренный пятнами скальп; а морщинистые руки жены напоминали гнилые персики, покрытые серым пушком. Опираясь на ходунки и шаркая ногами, они направились к нам. Приблизившись, они принялись угрожающе размахивать пальцами прямо перед носом мамули.

– Не забывайте о правилах, Джуди Френч! – пропищала старушка. – И о том, что полагается за нарушение правил!

– Вы нарушили правила, – эхом откликнулся ее муж, тыча пальцем в сторону браслета. – Если мы захотим, мы вышвырнем вас из этого дома в любую минуту.

– Да-да! Вот именно!

Мамуля отступила назад, за невидимую черту, и браслет мгновенно смолк. Теперь единственным источником шума были два дряхлых создания перед нами. Мы с мамулей переглянулись и попятились.

Дама, которую, как выяснилось впоследствии, звали Милдред, повернулась ко мне и, точно рассчитывая на поддержку, заявила:

– Поймите, мы не стали поднимать шум, когда у нас в доме появилась преступница.

– Думали, это немного оживит нашу жизнь, – проскрипел ее муженек. – Внесет в нее немного остроты.

– Но это уж слишком. Я не могу смотреть сериалы. А Дэймону она мешает разгадывать кроссворды.

– Да, кстати, – проквакал Дэймон, вытаскивая из кармана страницу с кроссвордами из «Лос-Анджелес таймс». – Никто не знает, что такое кормаиз семи букв? Зад суднане подходит.

Мамуля проникновенно извинилась и поспешно отступила, проворно сматывая мерную ленту.

– Господи, – пробормотала я, – сколько же им лет?

– Думаю, они поселились здесь сразу, как построили дом. Примерно в пятидесятые годы.

– Может быть, это встроенные старички? – предположила я. – Как встроенная мебель. Представляешь объявление: «На съем: две прелестные спальни, две ванных комнаты, тысяча шестьсот квадратных футов с двумя встроенными чудиками. Умеют брюзжать и отгадывать кроссворды, питаются вареными овощами».

Иметь общего врага полезно, и мы с мамулей вновь стали друзьями. Смеясь, мы вернулись в квартиру, пока на нас не набросился кто-нибудь еще из соседей.

– На этот раз ты должна позволить мне позвонить в город, – сказала я. – Надо вызвать мастера починить браслет. Не могут же они заточить тебя здесь на всю оставшуюся жизнь.

– Они уже приходили, – сказала мамуля. – Я тебе не говорила? И эта проклятая штуковина вела себя прекрасно. Мы с техником прошлись вдоль квартала.

– И… ничего?

– Он даже не пискнул. Техник решил, что я спятила Впрочем, он оказался славным малым. Примерно твоих лет. – Слова «примерно твоих лет» в устах моей матери относятся ко всем с тринадцати до сорока девяти. На свиданиях, которые она мне устраивала, я чувствовала себя то педофилкой, то геронтофилкой. – Я дала ему твой номер телефона. Надеюсь, ты не возражаешь.

Мне не хотелось ссориться, и я сказала, что все нормально и я буду счастлива встречаться с мужчиной, чье дело – проверять, как проводят время преступники.

– Мы будем устраивать потрясающие вечеринки. Я буду готовить румаки, [21]21
  Японское блюдо – куриная печень, завернутая в бекон, под сакэ.


[Закрыть]а он – следить, чтобы гости самовольно не покидали пределов дома.

– Кстати, у меня есть отличный рецепт румаки, – сообщила мамуля. – Если нужно.

Мы завели обычный разговор про мою жизнь, мой дом и мою работу. Мамуле всегда нравилось слушать студийные сплетни, и я бросила ей несколько крошек, подобранных на работе. Ничего непристойного, но чтобы ее порадовать, нужно немного. Если речь идет о кинозвездах, мамуля готова слушать любую ерунду.

– Кстати, о звездах, – вдруг сказала она. – Ты смотрела новости? Там передавали про этого актера…

– Какого актера?

– Ну, того, помнишь, он еще играл этого типа в том фильме. Ты знаешь, о ком я.

Моя неспокойная совесть догадалась за меня:

– Джейсон Келли!

– Точно! – воскликнула мамуля. – Какая же ты умница.

Мне стало жарко. Я подбежала к телевизору, ударившись ногой о кофейный столик. Наверняка будет синяк.

– Что они сказали? Что случилось? – Я нажала кнопку на панели управления, но телевизор молчал. Я надавила ее еще несколько раз, но безрезультатно.

– Успокойся, Медвежонок…

– Он не включается…

Мамуля мягко отвела мою руку от телевизора.

– Он включается только пультом.

– А где пульт?

Она наморщила лоб.

– Надо подумать. Я смотрела телевизор, сидя на диване…

– Мамуля! Немедленно найди пульт! – Наверное, я вела себя грубовато, но, если по телевизору передавали новости про Джейсона, я должна была их посмотреть. – Что они говорили?

Мамуля поджала губы, как делает, если у нее есть повод позлорадствовать или посплетничать о ком-то из соседей.

– Что говорили? Бедняжка пропал.

Душа у меня ушла в пятки. По пути она прошла через желудок, и его содержимое рванулось к горлу. Ни разу про исчезновение моих мальчиков не сообщали в новостях; для меня это была новая территория.

– Откуда они знают? – спросила я как можно спокойнее.

Мамуля порылась среди диванных подушек и перегнулась через спинку дивана. Подол ее халата приподнялся, обнажая бедра. Это зрелище не доставило мне радости. Впрочем, едва ли оно могло доставить радость и кому-нибудь другому.

– Он должен был прийти на какое-то шоу…

– Вручение наград Эм-ти-ви.

– Да-да. Но он туда не явился.

– Но у звезд всегда полно дел, – заметила я.

– Наверное. Тебе виднее. Погоди-ка, кажется, здесь что-то есть… вот он! – Она извлекла из-под груды подушек черный пульт дистанционного управления, торжествующе помахала им у меня перед носом и важно нажала кнопку. Тишина. Улыбка сползла с ее лица. – Вот балда! Это не тот пульт. – И она возобновила поиски.

Я тоже искала пульт.

– Они сказали что-нибудь еще?

– Только, что они нашли его машину. – Машину. Черт побери, я чувствовала, что не надо оставлять ее в парке. – Окно было разбито, поэтому они считают, что, возможно, речь идет о преступлении.

«Постойте! – чуть не выпалила я. – Я не разбивала окно!» Какие-то хулиганы, которые болтались по Беверли-Хиллз, добавили мне проблем. Если полицейские уже сообщили о происшествии средствам массовой информации, едва ли кто-то поверит, что Джейсон всего-навсего отправился попутешествовать в Мексику, как сообщалось в его записке.

Кстати, что насчет записки? Почему сотрудники «Энтерпрайз» не предъявили доказательства того, что Джейсон Келли преспокойно странствует по родине ацтеков? Наверняка эти проходимцы тоже вертелись поблизости, зарабатывая свои десять процентов.

Мамуля поискала еще минут пять и сказала:

– Мне очень жаль, Медвежонок, но я понятия не имею, куда он запропастился. Если хочешь, загляни в соседнюю квартиру, к Мод. Сын недавно подарил ей новый телевизор с плоским экраном. Правда, кабельного у нее нет, во все эти провода она не верит, но из плечиков для пальто получилась отличная антенна…

– Ладно, бог с ним, – сказала я. – Это не так важно. – Пока Мод будет расспрашивать меня про работу и уговаривать познакомиться с одним из своих уродливых племянников, я прекрасно успею добраться до какого-нибудь кафе и посмотреть новости.

Я обещала мамуле приехать завтра и привезти что-нибудь вкусненькое и поспешила в интернет-кафе, расположенное неподалеку. Там мне пришлось оплатить доступ в Интернет, за который я и так плачу дома и которым бесплатно пользуюсь на работе, но дело не терпело отлагательств.

На странице, посвященной шоу-бизнесу, я увидела заголовок «Куда подевался Джейсон Келли?». Я бегло просмотрела статью и с облегчением обнаружила, что полицейским практически ничего не известно.

Еще несколько статей на ту же тему были похожи одна на другую. В последний раз Джейсона видели в Манн Вествуд на премьере «Дорогой грома II» в среду вечером. Его «астон-мартин» с разбитыми стеклами был найден неподалеку от парка «Уилл-Роджерс» в Беверли-Хиллз в пятницу. Никто не знает, где был Джейсон со среды по пятницу. Один из местных жителей, выгуливая собаку, заметил, что окно машины разбито камнем, и позвонил в полицию. Когда он не явился на вручение наград канала Эм-ти-ви, друзья, родственники и коллеги встревожились и обратились в полицию. Все, кто располагает какой-либо информацией… и т. д., и т. п. Все сообщения «Рейтер» были чрезвычайно сухими. В наши дни журналисты разучились писать живо и остро.

К одной из статей прилагалось фото Джейсона из «Рейнджеров», как будто кто-то не знает, как выглядит Джейсон Келли. Поместите его портрет на пакет молока, и его немедленно расхватают коллекционеры.

Удостоверившись, что меня не поджидает полицейский наряд, я поехала домой. По дороге я позвонила Клэр, и она, наконец-то, сняла трубку. Ее ассистентка любезно согласилась подбросить ее к дому Стэна Олсена, чтобы она могла забрать свою машину.

– Кесси, я чувствую себя полной идиоткой, – сказала она. – У меня начисто вылетело из головы имя твоего приятеля.

– Ерунда, – успокоила я ее, подумав, что провалы в ее памяти на руку нам всем. – Не расстраивайся.

Она сообщила, что остаток дня планирует побродить по магазинам, чтобы развеяться и забыть про Возбудимого Знанием, и спросила, не хочу ли я присоединиться.

– Я бы с радостью, милая, но сегодня вечером у меня свидание со Стюартом Хэнкином.

– Это тот тип из «Собачьей конуры»? Ты опять собираешься издеваться над ним? Может быть, встретимся двое на двое?

– Посмотрим.

Приехав домой, я обнаружила Оуэна поглощенным работой. Он ловко орудовал паяльником, купленным в магазине стройтоваров, его белая рубашка потемнела от пота. Я увидела, как легко он разъединяет толстые звенья прочной цепи, и поняла, как я рисковала.

– Оуэн, – изумленно спросила я, – ты понимаешь, что ты мог запросто снять кандалы?

Он даже не поднял на меня глаз.

– Конечно.

– Меня не было полдня. Ты мог давным-давно выбраться отсюда.

– Я знаю.

– Но… ты остался.

Он вытер со лба пот.

– Это все равно, что прогуливать уроки. Я здесь, чтобы учиться, и не хочу тратить время впустую.

Педагогический талант.Пять с минусом.

От счастья я не могла вымолвить ни слова. Мне хотелось визжать от восторга. У меня было такое чувство, точно меня удостоили звания «Учитель года».

Я молча наблюдала, как Оуэн заканчивает работу.

– Ну вот, – сказал он, подергав цепь. – Думаю, выдержит.

Испытывая радостное предвкушение от предстоящей встречи со Стюартом и его инвестором, я отвела Оуэна обратно в подвал.

– Джейсон, – нараспев позвала я, когда мы спустились по лестнице, – мы приготовили тебе небольшой сюрприз.

Джейсон сидел на койке, уткнувшись в комикс про Арчи. Возможно, это не самое поучительное произведение на свете, но мне очень нравится, что Арчи безумно влюблен сразу в двух девушек – Бетти и Веронику. Хотя его преданность не имеет прямого отношения к предмету обучения, читать о подобных чувствах весьма полезно. Я внимательно изучила все комиксы и заклеила сцены, где Реджи без причин ввязывается в драку или говорит разную ерунду, а Болван обнаруживает полное отсутствие честолюбия. Зачем портить хорошее дурным? По-моему, мальчикам очень нравится отредактированная версия. Я подумывала, не приобрести ли несколько экземпляров «Богатенького Ричи», но мне не хотелось бы настраивать мальчиков на меркантильный лад.

Джейсон оторвался от книги и взглянул на меня. У него под глазами были темные круги – следы от взбучки, которую Оуэн устроил ему прошлой ночью. Его взгляд уже не был столь победоносным, как в кадре из «Рейнджеров». В его глазах была печаль и отчаяние. Непонятно, почему он так приуныл.

– Что тебе нужно?

– «Только ты, детка. И еще пиво. Именно в таком порядке», – процитировала я реплику из «Рейнджеров». – Не могу сказать, что она кажется мне очень удачной.

Он усмехнулся. Я переврала цитату? Впрочем, неважно. Я дала Оуэну ключ от кандалов Джейсона, сама же встала на безопасном расстоянии. Едва ли он вздумает выкинуть какую-нибудь глупость, когда рядом Оуэн, и все же ночное происшествие несколько поколебало мою уверенность.

Пока Оуэн снимал с Джейсона кандалы, Дэниел приподнялся на локте и откинул со лба длинную челку. Я с радостью отметила, что его кожа вновь приобрела нормальный оттенок, а по ночам он больше не обливается потом. Утром мы измерили ему температуру – она была вполне терпимой: девяносто девять и три десятых.

– Мы тоже пойдем с тобой?

– Не сейчас, милый. Пока только Джейсон.

Оуэн одной рукой обнял актера поперек живота, а другой ухватил его под мышкой.

– Иди не спеша, – предупредила я Джейсона. – Если будешь вырываться, Оуэну придется принять меры. – Я умолчала, что это может кончиться переломом ключицы или чем-нибудь похуже. По округлившимся глазам Джейсона я видела, что он отлично меня понял.

Поднимаясь по лестнице и шагая через переднюю, он вел себя как шелковый. Через заднюю спальню мы прошли в примыкающую к ней ванную комнату. Здесь не было окон, а все стены были внутренними, поэтому она идеально подходила для моих целей. Правда, я так и не удосужилась заняться обоями, но на следующей неделе я постараюсь выкроить время, чтобы покрасить стены в белый цвет. Я видела по телевизору, как это делается. Нужно только купить валик для краски. Это может быть интересным и познавательным одновременно. Из этого получится потрясающий урок, просто конфетка. Мальчики узнают бездну нового о дизайне интерьеров.

Оуэн встал на сиденье унитаза и вытащил из отверстия на дне коробки, закрепленной на потолке, цепь в четверть дюйма толщиной. Эту цепь он вставил в отверстия кандалов Джейсона. Другую цепь, которая тоже была пропущена через смонтированную внутри систему блоков, он вставил в ушки наручников. Когда Оуэн закончил работу, Джейсон был надежно прикован, однако оковы были достаточно комфортными и не стесняли его движений.

– И что дальше? – спросил Джейсон. – Ты оставишь меня здесь в таком виде?

– Только пока ты не научишься ладить со своими товарищами по классу. Назовем это Комнатой размышлений.

– Как остроумно.

– Характерной особенностью Комнаты размышлений, – сообщила я, – является потрясающая система, которую мы с Оуэном разработали специально для тебя. Поскольку ты чрезвычайно гибок, я хочу, чтобы ты имел возможность двигаться. Если хочешь, можешь заняться йогой. Я знаю, для тебя это важно.

Джейсон окинул взглядом ванную размером шесть на десять футов и с отвращением покосился на старые обои.

– В этом мерзком сортире невозможно заниматься йогой. Да еще когда ты прикован к унитазу.

Я прищелкнула языком. Мальчики есть мальчики.

– Во-первых, это не сортир, а туалет. Не нужник, не тубзик и не сральник. Ты здесь не для того, чтобы дристать, хезать или гадить.

– Ух ты, – сказал Джейсон, – ты и такое знаешь.

– Я узнала это благодаря своим бывшим приятелям. Во-вторых, ты увидишь, что при желании ты можешь достаточно свободно перемещаться. Давай посмотрим вместе. Видишь, ты можешь встать, лечь, принять позу «приветствие солнцу», все, что душе угодно.

Для пробы Джейсон осторожно поднялся с унитаза и сделал два шага вперед. Блоки в коробке на потолке тихонько зажужжали, освобождая металлические звенья, и Джейсон увидел, что может свободно ходить по ванной комнате.

– Видишь, – сказала я. – Все очень просто. Оуэн сконструировал систему, которая позволяет тебе свободно двигаться. Попробуй пройтись в другую сторону.

Джейсон послушно сделал несколько шагов к двери. Когда он приблизился к ней, цепи натянулись, не давая ему подойти к ней вплотную.

– Дальше нельзя? – спросил Джейсон.

– Не знаю, – подмигнула я. – Попробуй открыть дверь.

Воодушевленный вновь обретенной свободой, Джейсон, не раздумывая, взялся за ручку двери. Я вздрогнула, ожидая того, что последует дальше.

Чуть слышное потрескивание из коробки на потолке возвестило об электрическом разряде, который был подан на запястья и щиколотки Джейсона по металлической цепи. Джейсон резко отдернул руку. Съежившись от боли и гнева, как лабораторная крыса, которая в пятый раз нажала не на тот рычаг, Джейсон обернулся к нам.

– Я создал эту конструкцию специально для тебя, – улыбнулся Оуэн.

Должна признать, я не сразу решилась позволить Оуэну подключить нашу систему к электропроводке, но я доверяла его профессионализму и мастерству.

– Если ты не будешь подходить к двери, – обнадежила я Джейсона, – это не повторится. Ты можешь спокойно ходить по всей ванной.

Переселение Джейсона закончилось примерно час назад, и должна с радостью отметить, он до сих пор не закричал и не начал колотиться о стены. Я не люблю разлучать мальчиков, поскольку убеждена в важности чувства локтя. Но иногда людям нужно побыть наедине с собой, и, учитывая то обстоятельство, что Джейсон Келли привык к другой жизни, нежели большинство людей, я постаралась устроить его как можно удобнее. Возможно, завтра я даже приготовлю для него что-нибудь из блюд, привычных для сыроедов. Наверняка это не так уж трудно.

Впереди у меня была встреча со Стюартом, а времени на подготовку почти не осталось. Может, прямая и беспристрастная оценка событий и способна чудесным образом изменить мою жизнь, но на то, чтобы все это записать, уходит уйма времени.

Прямота и беспристрастность.Тройка. Но лишь потому, что я честна до безобразия, что само по себе позволяет мне приблизиться к четверке. А от этого признания недалеко и до пятерки.

«Желаю приятного свидания, – услышала я папин голос. – На сей раз постарайся никого не похищать».

Таковы все отцы. Вечно они волнуются по пустякам.

Урок № 10
Когда все не так

Сегодня пятница. Прошло шесть дней с тех пор, как я сделала последнюю запись. Вместе с субботой семь. Не понимаю, считать ее или нет. Внезапно я перестала понимать очень многое, что казалось простым и понятным раньше.

Эти шесть (или семь) дней дались мне нелегко. А кое-кому пришлось еще тяжелее. Вся надежда на прямоту и беспристрастность.

Ровно в шесть к моему дому подъехал Стюарт. Я как раз успела поставить для мальчиков видеокассету (неотредактированный «Клуб первых жен», в качестве предостережения) и проверить, удобно ли Джейсону в Комнате размышлений. Когда я заглянула туда, он усаживался в позу лотоса, и, чтобы не отвлекать его от занятий, я ограничилась воздушным поцелуем.

– Вы прекрасно выглядите, мисс Френч, – сказал Стюарт, открывая дверь автомобиля с откидным верхом. Это был четырехдверный «мерседес», серебристый, с черными кожаными сиденьями.

– Вы тоже, мистер Хэнкин, – откликнулась я. Вдвоем мы смотрелись весьма эффектно, я в изящном ансамбле из тафты – платье и кардиган, – а Стюарт – в брюках оливкового цвета и желтовато-коричневой замшевой рубашке с открытым воротом. Он оказался еще красивее, чем в моих воспоминаниях. Его небрежная красота резко отличалась от заученной, манерной красоты Джейсона Келли. Если Джейсон был Синатра, Стюарт скорей напоминал Дина Мартина. Может быть, рядом с ним я буду похожа на Энн-Маргарет? Было бы неплохо!

Беседа в машине была легкой и непринужденной. До недавних пор Стюарт жил по соседству, в Брентвуде, и мы немного поболтали о любимых кафе и ресторанах, а потом переключились на кино и телевидение.

– Смотрела новости про Джейсона Келли? – спросил Стюарт.

Я вздохнула и попыталась сменить тему:

– Смотри, собака! Надо же, какой здоровенный пес!

Но Стюарт не понял намека.

– Думаю, это всего лишь рекламный трюк, – заявил он.

Почему телевидение вцепилось в эту историю? Наверняка со временем найдется болван, который создаст специальную булавку в память Джейсона, и все присутствующие на церемонии вручения Оскара будут надевать такие булавки. Я уступила.

– Думаешь, он исчез, чтобы про него лишний раз написали в газетах?

Стюарт кивнул.

– Все так делают. Когда «Собачья конура» пошла ко дну, чего я только не придумывал, чтобы на нас обратили внимание.

– Можно устроить пожар.

Стюарт отшатнулся в притворном ужасе.

Я засмеялась.

– Я уверена, Джейсон Келли скоро объявится. Наверняка он просто решил отдохнуть… – я едва не брякнула: «в Мексике или Юго-Восточной Азии», но вовремя остановилась. «Энтер-прайз» до сих пор не обнародовал письмо Джейсона, и мне не хотелось, чтобы моя чрезмерная осведомленность вызвала подозрения.

– Тебе приходилось с ним встречаться? – спросил Стюарт.

Я чуть не выскочила из машины.

– Почему ты спрашиваешь? – пробормотала я.

– Ты что, успокойся, девочка. Я подумал, раз ты работаешь на студии, вполне возможно…

– Нет, – сказала я поспешно. – Ни разу. Нет, один раз я видела, как он бродил по офису, но я ни разу с ним не разговаривала. И не ужинала. Никогда в жизни.

Теперь я понимаю, что вела себя как полная кретинка, но в ту минуту я показалась себе чрезвычайно находчивой. Стюарт посмотрел на меня со смущенной улыбкой и завернул на стоянку бара, где нам предстояло встретиться с его инвестором.

Бар находился на бульваре Сансет в Эхо-Парке. Это было скромное заведение с металлическими решетками на окнах, явно рассчитанное не на богачей. Над входом мерцала неоновая вывеска «Недолгий привал». Это вызвало у меня какое-то смутное воспоминание. Я не сразу поняла, с чем оно связано.

– Ты умеешь произвести впечатление на девушку, – пошутила я, но Стюарт и ухом не повел. Он внимательно осмотрел стоянку.

– Я не вижу ее машины, – задумчиво сказал он.

Ее? Я не предполагала, что в нашем свидании будет участвовать еще одна женщина.

– Ты о ком?

– Эммануэль. Мой главный инвестор.

Ну конечно, ее зовут Эммануэль. Я не знала, что инвестор Стюарта – женщина (я-то представляла себе солидного бизнесмена в костюме-тройке с доминиканской сигарой в зубах), и имя Эммануэльлишь обострило ощущение, что земля кружится, норовя уйти у Кассандры Френч из-под ног.

– Понятно, – сказала я как можно небрежнее. – Может быть, зайдем и подождем твою… Эммануэль внутри? – На стоянке было неуютно, этот район Эхо-Парка не из тех, что агенты по недвижимости называют ходовыми. Я вытянула руку, словно проверяя, не начал ли моросить дождь. – Кажется, что-то капает.

Как только мы зашли в бар, земля со скрипом остановилась, и я вспомнила, почему название «Недолгий привал» показалось мне знакомым. Пару месяцев назад мне показалось, что я нащупала у себя в груди опухоль, и я со всех ног помчалась к гинекологу делать маммограмму. Впоследствии выяснилось, что это всего лишь жировое отложение. Да-да, оказывается посещение тренажерного зала необходимо даже моей груди. Так вот, когда я, оцепенев от ужаса, сидела в приемной, убежденная, что это начало конца, я взяла в руки «Лос-Анджелес мэгэзин» и стала листать его, пытаясь отвлечься. Одна из статей рассказывала о новой волне, которая захлестнула клубы: молодая, не ведающая условностей публика стала захватывать бары, в которые прежде ходили одни работяги. Бывшие пивнушки стали превращаться в новомодные злачные места Статья была довольно забавной. Какое-то заведение на Лонг-Бич, которое до сих пор было излюбленным местом отдыха судостроительных рабочих, превратилось в гей-клуб, а клуб пожарных на Силверлэйк стал местом сборищ богатой европейской богемы. Ясное дело, после этого рабочие и пожарные отправились искать для развлечений иные места.

В «Недолгом привале» собирались полицейские.

Открыв дверь, я застыла, увидев целую армию полицейских, которые смеялись, заказывали пиво и бродили в поисках свободных столиков. Мне показалось, что, погрузившись под воду, я оказалась в стае морских щук. Спокойно, Кесси. Дыши глубже. Не делай резких движений.

– Послушай, это же бар для копов, – я старалась говорить веселым голосом, хотя в глазах у меня потемнело. – Здорово.

– Я знаю! – жизнерадостно ответил он. – Именно то, что ты хотела. Тебе нравится?

Стюарт был верен своему слову – никаких тематических баров новомодных изысков. Стойка, несколько столиков, музыкальный автомат в углу и бильярдный стол, который, похоже, помнил те времена, когда лос-анджелесские полицейские могли преспокойно бить подозреваемых, не волнуясь о том, что допрос записывается на видео.

– Давай сядем вон там, – предложила я, указав на самый темный угол. По дороге я успела налететь по меньшей мере на трех копов, и все они вежливо извинялись и отодвигали стулья, чтобы освободить проход.

Не успела я усесться, дверь распахнулась, и на фоне пятна света в дверном проеме показался стройный, гибкий силуэт с кудрявыми волосами до плеч и ногами, которые были длиннее, чем я сама. Жизненный опыт подсказал мне, кто это.

– Эммануэль! – закричал Стюарт, помахав рукой. – Мы здесь.

Она повернулась, и ее стройный силуэт изменил очертания. Сначала мне показалось, что она держит в руках мяч для атлетических упражнений. Когда дверь закрылась, я увидела, что мяч здесь ни при чем, – она просто была беременна.

Говорят, слегка беременной быть нельзя. Если это и так, можно быть изрядно беременной, и живое свидетельство тому вразвалку приближалось к нам.

Эммануэль и Стюарт обменялись дружескими поцелуями, слегка обняв друг друга, и мне показалась, что она задержала губы на его щеке чуть дольше, чем нужно. Я не стала вставать. Ее классического покроя платье для беременной, наверняка от Гивенчи, могло дать фору моему ансамблю из тафты, и я решила не давать ей спуску.

– Кассандра, это Эммануэль. Эммануэль, это Кассандра, я тебе о ней рассказывал.

Он обо мне рассказывал! Что ж, может быть, все не так уж плохо.

– Здравствуйте, – сказала Эммануэль. Она говорила с явным европейским акцентом. Возможно, французским. Или швейцарским. В любом случае, неприятным. Я поняла, что это она ответила мне недавно по сотовому телефону Стюарта. Мы сразу почувствовали взаимную антипатию.

Я собрала всю свою учтивость и с наигранным дружелюбием выдавила:

– Очень рада познакомиться! – Это оказалось нелегко. Я решила немного сбавить обороты. – Вы собираетесь провести здесь весь вечер или вам не терпится вернуться домой и прилечь?

– Всего пару стаканчиков, – сказал Стюарт, – чтобы мы успели обсудить, что делать с баром. Вдруг нам удастся придумать что-нибудь непревзойденное.

– Мне воды, – сказала Эммануэль и легко уселась за столик между мной и Стюартом. Интересно, как она умудряется так грациозно двигаться несмотря на сорок фунтов лишнего веса? Наверное, не будучи беременной, она вообще не касается земли. – Так это вы убедили Стюарта снести клуб?

– Мэнни, погоди… – перебил ее Стюарт.

– Да, – подтвердила я. И посмотрела на нее сверху вниз. Ей нужна подколодная змея? Я ей это устрою. – Это я.

– Вы представляете, сколько денег мы в него вложили?

– Полагаю, около трех миллионов долларов.

Она удивленно подняла аккуратно выщипанные брови, – моя догадка оказалась верной. Я чувствовала себя как в гнезде мафии, словно в дверях в любую секунду могут показаться хладнокровные наемные убийцы.

– А вы представляете, – спросила она, – во что может обойтись перепланировка?

– Разумеется, нет. Но я точно знаю – если вы оставите все, как есть, вы потеряете все деньги. Не пройдет и трех месяцев, как собаки съедят все ваши прибыли.

– Собаки – это моя идея, – усмехнулась Эммануэль.

Я улыбнулась:

– Это меня не удивляет.

Стюарт, должно быть, почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля, и хлопнул в ладоши, чтобы привлечь наше внимание.

– Мне любопытно наблюдать за вашей ссорой, леди, но одна из вас в любой момент может родить, а с другой у меня свидание, поэтому давайте на часок забудем про разногласия…

– Никаких разногласий, – хором ответили мы с Эммануэль.

– Отлично. Тогда за работу.

Мы устроили мозговой штурм и обсуждали один план за другим. Я выступала против всех так называемых «современных» идей. Эммануэль вопреки здравому смыслу цеплялась за обломки тонущего судна и отвергала все разумные предложения, которые выдвигала я.

Казалось, наша встреча должна закончиться неминуемым крахом. Внезапно Эммануэль охнула и дотронулась до живота. Сначала я решила, что это хитрая уловка, но, когда она вновь содрогнулась, я поняла, что ей действительно не по себе. Наверное, ее будущий младенец слушал наш спор и решил принять мою сторону.

Стюарт вскочил, готовый во весь опор мчаться в больницу.

– Схватки?

– Мне кажется… ложная тревога. Это… как их там называют?

– Схватки Брэкстона-Хикса? – спросила я. Одно время я была страстной поклонницей сериала «Скорая помощь».

– Да. По-моему, все прошло.

– Может быть, позвонить вашему мужу? – спросила я. – У меня есть мобильный телефон.

Эммануэль всхлипнула, с рекордной для беременной женщины скоростью поднялась из-за стола и, переваливаясь, направилась к туалету.

– Почему она плачет? – спросила я. – Я сказала что-то не то? Не стоило упоминать о муже?

Стюарт покачал головой.

– Откуда тебе было знать. Она так и не вышла замуж. Это ребенок ее жениха, а тот… исчез. Вот и все.

– Вот черт! Опять я ляпнула что-то не то. Наверное, ты на меня дурно влияешь. – Я вытерла со стола слезу, которую уронила Эммануэль. Должно быть, на вкус она напоминала шампанское. – Он ее бросил?

– Этого никто не знает.

– Понятно, – я ровным счетом ничего не понимала.

Стюарт вздохнул. Чувствовалось, что ему больно говорить об этом.

– Мой брат Дэниел исчез семь месяцев назад.

Не придумав ничего лучшего, я тупо сказала:

– Как Джейсон Келли?

– Да… что-то вроде того. Он отправился на вечеринку в Голливуд-Хиллз, там он немного покурил травку, а может быть, побаловался и чем-то еще. Последний, кто его видел, говорит, что он на своей машине ехал в сторону каньона Лорел. Полиция считает, что он мог разбиться в горах, а машина затерялась в густом подлеске…

Разумеется, все было не так. В ту ночь Дэниел Хэнкин целым и невредимым был доставлен ко мне домой. Весь вечер он не давал мне покоя, причем вел весьма активное наступление. На вечеринке этот живой, красивый парень наглотался экстази и был болтлив и беззаботен, и, хотя я не возражала против его ухаживаний, от его болтовни я была отнюдь не в восторге. Он блистал неотразимым обаянием и изысканными манерами, и, когда он настиг меня в задней спальне (куда я ушла, чтобы привести себя в порядок) и без затей спросил: «Ну что, трахнемся?», я была вполне готова залепить ему сумочкой по физиономии и забыть про него навсегда.

В этот миг я услышала папин голос. Перекрывая кубинский джаз, что лился из динамиков в гостиной, и громкие разговоры, он отчетливо произнес:

«В нем что-то есть, малышка. Присмотрись к нему».

– Ты серьезно? – спросила я вслух.

Дэниел, по-видимому, решил, что я разговариваю с ним, и сказал:

– Ну конечно. Давай, это недолго.